Вклад В. Г. Распутина в деревенскую прозу

Вклад В. Г. Распутина в деревенскую прозу.

«Я вырос в деревне.

Она меня вскормила,

И рассказать о ней – моя обязанность»

В. Г. Распутин

В.Г. Распутин – одна из центральных фигур литературного процесса второй половины ХХ века. Практически все произведения В.Г. Распутина конца 1960-х – начала 1980-х годов признаны классическими и заслуженно входят в сокровищницу русской литературы. В его творчестве соединились классические литературные традиции и современность, этот необыкновенный синтез вывел «деревенскую» литературу на качественно новый этап развития, обогатив литературный процесс в целом. В.Г. Распутин, раскрывая корневые основы жизни народа, саму сущность народного существования, предельно усилил нравственно-философское звучание прозы о деревне, создал модель единого мира и человеческого бытия [1, с.3].

Современники часто не понимают своих писателей или не осознают их истинного места в литературе, другие настаивают, что изучать «современного писателя в определенном смысле легче, чем литератора прежних лет», но те и другие разгадывают феномен Распутина: «Как и почему имя писателя, до поры малоизвестного, становится символом народной совести и сознания?». Почти все, пишущие о нем, называют его писательский труд подвижническим, его мир – светоносным (И.П. Золотусский), самого писателя – мистическим (И.А. Дедков): «Жизнь для Распутина по сей день сохраняет некоторую таинственность, неопознанность; что-то в ней не поддается твердым логическим объяснениям». Самые первые публикации Распутина позволили ему встать в строй равным среди равных, и «старшие» приняли его в этом строю с удовольствием и без оговорок»; он «сохраняет в чистоте и святости свою душу» [2, с.4].

«Душа не может быть необитаемой» – это слова В. Г. Распутина. И как хорошо, что в сотворении души нашего современника огромная роль принадлежит Валентину Григорьевичу Распутину.

В. Распутин писал в жанре деревенской прозы не для того, чтобы отдать дань моде, а потому, что эта тема была близка его душе, его волновало происходящее, он хранил верность памяти уходящим деревенским традициям, нравам. И от других писателей отличает, пожалуй, автора то, что он объективно изображает события, очень трезво и с ответственностью всё оценивает.

За творчеством В. Распутина прочно закрепилась репутация «нравственника», то есть писателя, занятого по преимуществу моральным просвещением общества, «возрождением традиционной нравственности». По мнению большинства интерпретаторов, основные персонажи распутинских произведений являют собой некие олицетворенные морально-этические образцы, на которые автор и предлагает ориентироваться читателю.

И действительно, в распутинских текстах без особого труда обнаруживаются привычные атрибуты нравоописательной литературы. Зачастую довольно очевидной оказывается осознанная морально-идеологическая авторская установка, в соответствии с которой воспеваются добродетели и, наоборот, изобличаются пороки. И сам Распутин, рассуждая в многочисленных статьях и интервью о специфике художественного творчества, неизменно подчеркивал и подчеркивает, что главная цель литературы – «нравственное очищение человека и оздоровление его духовного сознания» [3, с.37].

Распутин поднимает важнейшие проблемы охраны природы, сохранения накопленных богатств, в том числе и нравственных – таких, как святое чувство к Родине. Он протестует против бездумного отношения к стране и ее людям. Человек неравнодушный, истинный гражданин, Распутин активно боролся против проекта «поворота сибирских рек» в 1980-х годах, который грозил нарушить всю экологическую систему Сибири. Множество публицистических статей было написано им в защиту чистоты озера Байкал.

Человеком тревожной совести называют Валентина Распутина за его нравственную причастность ко всему, что происходит на родной земле, за осознание ответственности перед прошлым и настоящим Родины. Совесть – то мерило жизни, в котором для героев и особенно героинь В. Распутина сошлись многие нравственные критерии.

Постепенно в его творчестве начинает доминировать жанр философской повести. К примеру, «Живи и помни» интерпретируется как философская притча, соответственно дезертирство главного героя, Андрея Гуськова, трактуется в иносказательном ключе – как уклонение индивида от предназначенной ему свыше судьбы. Распутин подчеркивает, что выпавшую на твою долю судьбу необходимо принимать даже и в том случае, когда она беспросветно тяжела, невыносимо трагична и кажется вопиюще несправедливой, незаслуженной – собственный жизненный путь не может быть предметом выбора, ибо он твой, и больше ничей. Известная концепция, согласно которой душа человека является полем борьбы между богом и дьяволом, получает у Распутина следующую трактовку: индивид остается в сфере влияния господа до тех пор, пока следует велениям души и выполняет собственное предназначение, не оглядываясь по сторонам; попытка же улучшить и облегчить свой жизненный путь, подменив его другим, полностью разрушает личность и делает человека добычей нечистой силы. [4, с.16].

Осмысление нравственно-философских вопросов также составляет смысл повести «Прощание с Матерой». В ней речь идет уже не об отдельных людях, а о судьбе целой деревни. В этом произведении Распутин размышляет о проблемах человека и природы, культуры и экологии, смысла человеческой жизни и преемственности поколений.

Своеобразие распутинских повестей проявляется в психологизме, в раскрытии категорий совести, памяти, раскрывающихся через воспоминания героев, диалоги, авторскую речь. Связь человека с родной землёй, неотделимость судьбы человека от судьбы родного дома – одна из сквозных тем творчества Распутина. Писатель размышляет и навлекает мысль на других о пошатнувшихся нравственных опорах, которых, по его мнению, у человека в жизни четыре.  Писатель с горечью и отчаянием призывает к ответственности за то, что происходит вокруг.

Старшее поколение вынуждено было заботиться о себе самостоятельно. В условиях войны у них сформировались устойчивые представления о жизни, о норме, о долге. У их детей нет той четкой картины жизни. Их жизнь была облегчена трудом их родителей. В итоге сформировалось облегченное отношение к жизни, появляется потребительское отношение к благам жизни. Старшее поколение заботилось о лучшем будущем для своих детей, нынешнее же живет как в последний раз, что станет с миром потом, как в этом мире будут жить их дети — это вопросы не для них. Младшее поколение идет сквозь жизнь сломя голову, не считаясь ни с чем ради сиюминутного удовольствия. [5, с.11].

Вошло в традицию вслед за появлением очередного произведения В. Распутина навешивать на автора новый «ярлык», якобы дающий исчерпывающее представление о своеобразии стиля писателя. Так, после выхода в свет повести «Деньги для Марии» о Распутине говорили, как о «бытописателе» и основное направление его таланта видели «в стремлении осмыслить и показать жизнь нашего современника в точном воспроизведении мелочей повседневного быта». Повести «Последний срок» и «Живи и помни» дали основание считать их автора «писателем-психологом», Тот же Ю. Селезнев, называвший ранее В. Распутина «бытописателем», после публикации «Прощания с Матерой» стал утверждать, что автор повести «по природе своего таланта, по его устремленности – писатель философского склада. Стоило же появиться рассказам 1980-1982 годов, как критики «окрестили» Распутина «романтиком» и даже «трагическим романтиком»; но вот опубликована повесть «Пожар», и писателя теперь называют «публицистом» [6, с. 3].

Автор постепенно отходит от публицистичности своих произведений к глубокому исследованию личности человека, его внутреннего мира, то есть к постижению национального самосознания.

В отражении народного видения мира писатель большое значение придаёт языку. В интервью «Литературной газете» писатель подчёркивал: «… Язык – это важнее всего, чтобы и солнышко грело, и травка взошла, и радость явилась. Без языка ничего этого не будет, без него работа превратится в упражнение прихотливого ума. А русский язык такую способен дать красоту, такую божественность мира, что и у самого от счастья высекаются слезы. Сейчас самая большая беда литературы – безъязыкость, худосочность, стертость. Никакими страстями, никакой ловкостью пера язык не заменить, это кровь литературы. И какой бы патриотической или нравственной ни прикидывалась книга, без глубинного русского языка ни тем, ни другим ей не быть. Патриотизм писателя прежде всего во владении родным словом, в способности стать волшебником, когда берешься за работу» [7, с.11].

Глубинный русский язык позволяет Распутину говорить со своим читателем об общечеловеческой морали, о вечных ценностях, нравственности. Герои Распутина обладают философским складом ума, размышляют о месте человека в системе миропорядка, о смысле прихода человека в мир. Язык произведений Распутина уже на начальном этапе творческого пути отличала особая поэтичность.

Для Распутина слово – это выражение национального духа, воплощение жизни, души человеческой. Такие выразительные средства как метафоры, эпитеты, сравнения – не только самоценное достоинство его творчества, они служат как эстетическим, так и этическим целям писателя.

С. Залыгин, предпославший «Повестям» В. Распутина предисловие, назвал определяющим в его глазах признаком таланта В. Распутина как «истинного мастера слова» «законченность его произведений»: тут один мастер сказал о другом мастере чистую правду, отдавая должное не одной природной одарённости, но и работе, но и выношенному чувству художественной меры, только и приводящих к подлинной эстетической завершенности. Эта законченность особенно бросается в глаза при сравнении повестей В. Распутина ну, скажем, с астафьевской «Царь-рыбой», родственной распутинским повестям и социальным материалом, и проблемами появившейся на страницах того же «Нашего современника», впервые познакомившего нас с повестями В. Распутина. Произведение Астафьева также привлекло к себе широкое читательское внимание, также вызвало интерес и споры. Но в книге Астафьева всё вздыблено – и чувства, и мысль, и язык, и самый жанр его прозы, всё предстаёт перед читателем в первозданном хаосе, том самом, который «шевелится», когда они на него еще не наброшены. В этом неприкрытом, непреодолённом, сохранённом, воплощенном смятении своя большая сила. А у Распутина и само изображение «хаоса» приобретает художественную законченность, что в конечном счёте выражает определённость, выношенность, твёрдость писательской позиции, его идеала. Он точно знает, что хорошо, а что плохо. И тут никакого «шевеления» [8, с. 150 – 151].

Для распутинских героев знание воплощалось в чувстве живой постоянной своей ответственности перед ближайшими предками, в памяти о родных могилах, в верности обрядам, освящённым многовековой традицией, и в органической причастности к жизни природы. Герои Распутина, да, надо думать, и сам писатель, восприняли это знание не из книг, хотя в русской литературе о нём немало можно прочесть, а из живого опыта самого крестьянства, вынесшего свою тяжкую долю и хранившего человеческое достоинство в нечеловеческих обстоятельствах силою этого знания. И, пожалуй, никто из современных прозаиков, озабоченных сохранением цельности и единства земного мира, не связывал так прямо возможности сохранения природной гармонии с цельностью и гармоничностью человеческой души, никто не прикасался так непосредственно и глубоко к философской сердцевине этой наисерьезнейшей общечеловеческой проблемы, как это сделал В. Распутин [9, с. 155].

При очевидной ориентации на архетипы христианской культуры, представители «деревенской прозы» нередко вкладывают в них особое содержание. В художественном типе праведника на первый план выходит не столько стремление к святости (хотя сознание этих героев может быть религиозно ориентированным), сколько способность жить «по правде» – в согласии с собой и с миром.

Высокая совестливость отличает и «мудрых старух» В. Распутина – Анну из «Последнего срока», Дарью из «Прощания с Матерой», Агафью из рассказа «Изба». В художественном мире его произведений понимание праведности остается в целом традиционным для «деревенской прозы»; новаторство писателя мы видим в том, что, прибегая к неявной фантастике, В. Распутин первым из «деревенщиков» связывает с фигурой праведника ряд фольклорно-мифологических мотивов.  Как правило, эти мотивы воплощают важные для автора натурфилософские идеи (одухотворенность мира, непрерывность связь между предками и потомками и др.).

В повести «Последний срок» (1970) праведность героини, «старинной старухи» Анны, проявляется прежде всего в ее мудром отношении к смерти. Ее уход сопровождается естественным «изживанием» всех связей с миром и полным приятием происходящего.

«Cветоносным миропониманием» (А. Адамович) наделена и старуха Дарья в «Прощании с Матерой» (1976). Героиня выступает в повести как главная хранительница – острова, деревни, существующего жизненного уклада; ее личностная трагедия связана с невозможностью исполнить свое предназначение до конца. Узнав о предстоящем затоплении земли, героиня принимает вину за происходящее на себя: «А ить с меня спросют [умершие предки]. На тебя, скажут, понадеялись, а ты? Я ж тут была, на мне лежало доглядывать. И что водой зальет, тоже навроде как я виноватая» [Распутин 1978: 229]. Праведничество Дарьи проявляется в ее самоотверженном «служении миру». Важная для В. Распутина идея преемственности и нравственной ответственности воплощается в произведении с помощью целого ряда мифопоэтических мотивов: героиня «обретает прозренческий дар мифологической, вещей старухи – ей дано откровение истины, проникновение в трансцендентные ментальные пласты, вплоть до мистического уровня»

Выступая хранительницей Матеры, Дарья поддерживает связь между разными поколениями людей – как ныне живущих, так и уже умерших. В «мифологическом измерении» текста героиня выступает в качестве посредника между двумя мирами: в трудную минуту она идет за советом на кладбище – в «более богатую деревню…, пристанище старших.

Чертами блаженного – но уже с менее ощутимым мифопоэтическим подтекстом – наделен и герой «переломной» повести В. Распутна «Пожар» (1985) дядя Миша Хампо. Как отмечает В.А. Колобаева, «образ Хампо, немого и убогого, неподкупного и безгрешного, всю жизнь добровольно несшего свою «охранную службу», …вызывает ассоциации с юродивым, который по древней народной традиции всегда был окружен ореолом святости и неприкосновенности.

К образу праведницы писатель вновь обращается в позднем рассказе «Изба» (1999). Его героиня, одинокая старуха Агафья, в связи с затоплением родной деревни вынуждена перевозить в соседний поселок свой дом, заново ставить и обживать его. Духовный подвиг крестьянки заключается в неустанном «делании», созидании, подвижничестве. По мнению И.В. Андреевой, в повествовании о трудах и днях простой деревенской женщины автор «подходит близко к житию Сергия Радонежского».

При увеличении количества христианских мотивов образная система «Избы» содержит также множество народно-мифологических элементов, традиционных для мифопоэтики В. Распутина. Сфера чудесного в рассказе расширяется, благодаря привлечению двух фольклорных сюжетов: о мифологическом персонаже (домовом или кикиморе), который «выживает» людей из дома, и о покойном хозяине, продолжающем ухаживать за своим жилищем [10, с.].

Валентин Распутин указывает современному обществу и человеку на их нравственное падение, на ту черствость, бессердечие и эгоизм, которые завладели их жизнями и душами. На мой взгляд, новаторство, внесённое В. Распутиным в поэзию тех лет, проблемы, затронутые писателем много лет назад, и сейчас, являются актуальными. Нравственный упадок, о котором с болью писал автор замечательных повестей, присутствует и в нашем окружающем мире.  Современный человек растерял многие духовные и нравственные богатства, накопленные предыдущими поколениями. Думаю, и сейчас, не хватает таких людей, какими были главные герои повестей В. Распутина. Это были безграмотные крестьяне, не читавшие книг и не видевшие далёких стран, люди, всю жизнь прожившие в одной избе, но при этом опытные, думающие о смысле жизни. Произведения В. Распутина должны стать для всех поучительным примером.

В. Распутин внёс большой вклад в развитие деревенской прозы, поднимал в своих произведениях проблему экологии, сохранения традиций, заботы о доме на Земле.

Литература:

1.     Калиуш Е. С. Анализ проблематики и выявление основных особенностей публицистических статей В.Г. Распутина рубежа ХХ-ХХI вв.: дипл.работа:– Иркутск, 2010. – 60 с.

2.     Власов С. В. Публицистический дискурс в прозе В.Г. Распутина 2000-х годов: автореф. дис…. на соиск. уч. степ. канд.фил. наук: 10.01.01. – М., 2014.  – 15 с.

3.     Мартазанов А.М.  Идеология и художественный мир «деревенской прозы» (В. Распутин, В. Белов, В. Астафьев, Б. Можаев):  автореф. дисс.на соиск. уч. степ. докт. фил.наук: 10.01.01. – Санкт-Петербург, 2007. – 276 с.

4.     Мартазанов А.М.  Идеология и художественный мир «деревенской прозы» (В. Распутин, В. Белов, В. Астафьев, Б. Можаев):  автореф. дисс.на соиск. уч. степ. докт. фил.наук: 10.01.01. – Санкт-Петербург, 2007. – 276 с.

5.     Лагунова О.К., Юдинцева Е. Л. Онтологические повести В.Г. Распутина 1970-х гг.: феномен молчания в аспекте оппозиции «свой-чужой» // Вестник Тюменского государственного университета. Филология. – 2012. – №1. – С.11.

6.     Урманов, Александр Васильевич. Поэтика прозы Валентина Распутина: (Психол. анализ. Традиции и новаторство): дис. ... канд. филол. наук : 10.01.02. – Москва, 1986. – 217 с.

7.     Валентин Распутин: «Самая большая беда литературы – безъязыкость» // Литературная газета. – 2002. – №14. – С.11.

8.     Ершов Л. Ф., Муромский В. П. Русская советская литературная критика (1965- 1983): Хрестоматия – М.: Просвещение, 1984. – 367 с.  

9.     Ершов Л. Ф., Муромский В. П. Русская советская литературная критика (1965- 1983): Хрестоматия – М.: Просвещение, 1984. – 367 с.  

10. Образ праведника в «деревенской прозе» В. Распутина (к вопросу о художественном воплощении народной религиозности) // Вестник Пермского университета. Серия «Русская и зарубежная филология». – 2009. – № 1. – С. 83–86.