Внеклассное мероприятие: "Блокадный хлеб."

«Блокадный хлеб»

Мероприятие посвящено 71 годовщине полного снятия блокады Ленинграда.

Проводится в форме устного журнала для 5-11 классов.

Цели:

Ø  формировать у учащихся знания о Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., ее защитниках и подвигах;

Ø  способствовать нравственно-патриотическому воспитанию школьников;

Ø  воспитывать патриотические чувства, историческую память, уважение к старшему поколению.

Оборудование:

Ø  мультимедийное оборудование, экран;

Ø  презентация со звуковым сопровождением.

Ход мероприятия:

(Слайд2) Стоит над Невой город Большой и красивый город-герой, город-солдат, город-труженик. У каждого города есть свое лицо, своя судьба, своя история. Не раз за свою историю город менял имя. Как назывался город на протяжении своего существования? (ответы детей). Верно, Санкт-Петербург, просто Петербург, Петроград, Ленинград и снова Санкт-Петербург. Но сегодня мы будем говорить о Ленинграде. Именно так звучит тема нашего урока "Блокадный Ленинград". История знает немало примеров героической обороны крепостей и городов. Но легенды седой старины и трагические страницы не столь далекого прошлого бледнеют перед той несравненной эпопей человеческого мужества, стойкости и самоотверженного патриотизма, какой была 900 дневная оборона осажденного Ленинграда в годы Великой Отечественной войны.

Российское правительство 27 января объявило Днем воинской славы России.

Как вы думаете почему? Верно, в этот день в 1944 году нашими войсками была одержана большая победа. Фашисты отступили от Ленинграда. Голод, бомбежки, артобстрел - все это для ленинградцев ушло в прошлое, но не кануло в Лету!

Немецко-фашистское командование рассчитывало захватить Ленинград к исходу третьей недели от начала войны. Оно назначило время парада немецких войск на Дворцовой площади, раздало солдатам и офицерам путеводители по Ленинграду и даже отпечатало пригласительные билеты на торжественный банкет в гостинице "Астория". Но триумфального шествия не получилось. Москва и Ленинград обреклись на полное уничтожение - вместе с жителями. С этого и должно начаться то, что Гитлер имел в виду: разгромить русских как народ, то есть истребить, уничтожить.

Перед командующим группой армии "Север" генералом-фельдмаршалом фон Леебом фюрер поставил задачу штурмом завладеть городом, сравнять его с землей и сделать необитаемым. Не удалось! Тогда Гитлер сделал ставку на голод. "Ленинград выжрет самого себя", - цинично пророчествовал он.

(Слайд3)Героическая оборона Ленинграда началась 10 июля 1941 г.

(Слайд 4)Первые фашистские бомбы были сброшены на город 6 сентября, а затем город стал подвергаться систематическим массированным налетам вражеской авиации. Один из самых крупных налетов был 19 сентября 1941 г., в нем участвовало 276 фашистских самолетов, в течение дня Ленинград бомбили шесть раз. За время блокады фашисты сбросили на город более 107 тысяч бомб и 150 тысяч снарядов.

(Слайды 5 и 6)Были разрушены дома. Получили повреждения Русский музей, Эрмитаж, Таврический, Мариинский, Строгановский и другие дворцы, была полностью разрушена Пулковская обсерватория, разбиты и разграблены пригороды Ленинграда: Пушкин, Петергоф, Павловск, Гатчина.

Снаряд упал на берегу Невы,

Швырнув осколки и волну взрывную

В чугунную резьбу, на мостовую.

С подъезда ошарашенные львы по улице метнулись врассыпную.

Куда влетит очередной, крутясь?..

Враги из дальнобойных бьют орудий.

Смятенья в нашем городе не будет:

Шарахаются бронзовые люди,

Живой проходит, не оборотясь.

(Слайд 7) Ленинградцы поднялись на защиту Родины: они вступали в партизанские отряды, сражались на фронте, строили оборонительные рубежи. Днём и ночью воины фронта с помощью населения создавали глубоко эшелонированную, многополосную оборону. Ленинград и его пригороды превратились в мощный укреплённый район. Баррикады пересекали многие улицы. На перекрёстках и площадях грозно высились доты. Противотанковые ежи и надолбы перекрывали все въезды в город.

 (Слайд 8)  Уже в первые месяцы войны началась эвакуация из Ленинграда населения, промышленного оборудования, культурных ценностей из музеев и различных учреждений.

(Слайд 9) 20 августа немцы заняли г. Чудово, перерезав железную дорогу Ленинград — Москва. Над городом нависла непосредственная опасность. Немецко-фашистским войскам не удалось с ходу ворваться в Ленинград, но фронт вплотную подошел к городу. 30 августа немецко-фашистские войска, совершив прорыв на станции Мга, перерезали последнюю железнодорожную ветку, соединявшую Ленинград со страной. С 4 сентября начались систематические артобстрелы города 8 сентября был захвачен Шлиссельбург, и сухопутное сообщение Ленинграда с Большой землей прекратилось. Началась 900-дневная блокада

Запасы продовольствия для войск и населения были крайне ограниченны, на 12 сентября 1941 года они составляли: хлеб, крупа и мясо на 30–35 суток, жиров на 45 суток, сахара и кондитерских изделий на 60 суток. Каменного угля при строжайшей экономии могло хватить лишь до ноября, жидкого топлива до конца сентября.

(Слайд 10) В конце ноября ударили морозы. Ртуть в термометре приближалась к отметке 40 градусов. Замёрзли водопроводные и канализационные трубы, жители остались без воды. Вскоре подошло к концу топливо. Перестали работать электростанции, в домах погас свет, внутренние стены квартир покрылись изморозью. В большинстве домов в результате артобстрелов и бомбежек были выбиты стекла, окна приходилось забивать фанерой, даже днем в комнатах было темно. Ленинградцы начали устанавливать в комнатах, выводя трубы в окна, железные печки времянки. В них сжигали столы, стулья, платяные и книжные шкафы, диваны, паркетные плитки пола, а затем и книги. Но, подобного топлива хватило ненадолго. Целые семьи гибли от холода и голода.

К декабрю 1941г город оказался в ледяном плену. Улицы и площади занесло снегом, закрывшим первые этажи домов. Остановившиеся на улицах трамваи и троллейбусы были похожи на огромные сугробы. Безжизненно повисли белые нити оборванных проводов.

(Слайд 11) Вышел из строя водопровод, и за водой жители Ленинграда ходили к Неве, Фонтанке, к другим речкам и каналам.

…О, мы познали в декабре —

не зря «священным даром» назван

обычный хлеб, и тяжкий грех –

хотя бы крошку бросить наземь:

таким людским страданьем он,

такой большой любовью братской

для нас отныне освящен,

наш хлеб насущный, ленинградский…

(Слайд 13) В Ленинграде начался голод. С 13 ноября 1941г норма выдачи хлеба   населению опять была снижена. Теперь рабочие и инженерно-технические работники получали по 300г хлеба, а все остальные - по 150г. Через неделю, когда прекратилась навигация по Ладожскому озеру, и в Ленинград почти совсем перестали поступать продукты, и этот скудный паёк пришлось урезать. Крупу выдавали по 300 г, масла - 100 г в месяц. Потом пришло время, когда уже не выдавали ничего, кроме хлеба.

(Слайд 14) Население стало получать самую низкую норму за всё время блокады - 250г на рабочую карточку и 125г - на все остальные. Хлеб был сырой и состоял на две трети из примесей, его готовили из древесной целлюлозы и пшеничной пыли с мельницы. Он смешивался с горьким хлопковым маслом. Люди пекли печенье из столярного клея и сдирали со стен обои, чтобы съесть клейстер.

Чтобы заполнить пустые желудки, заглушить ни с чем несравнимые страдания от голода, жители прибегали к различным способам изыскания пищи: ловили грачей, яростно охотились за уцелевшей кошкой или собакой, из домашних аптечек выбирали всё, что можно применить в пищу: касторку, вазелин, глицерин; из столярного клея варили суп, студень.. В большинстве домов в результате артобстрелов и бомбежек были выбиты стекла, окна приходилось забивать фанерой, даже днем в комнатах было темно.

 (Слайд 15) В ноябре ленинградцы начали умирать от голода, цинги и дистрофии. Крайняя степень истощения и голодная смерть стали в Ленинграде обычным явлением: умирали по дороге на работу, дома, у станка, целыми семьями. Первыми умирали пожилые люди, мужчины уходили раньше женщин, потом подростки. Всего за время блокады в городе умерло свыше 641 тысячи жителей, а десятки тысяч истощенных ленинградцев умерли во время эвакуации.

(Слайд 16)  Страшный был итог блокады. За 900 дней погибло 800 тысяч человек. Всему миру известен дневник одиннадцатилетней ленинградской школьницы Тани Савичевой, в котором она делала краткие записи о том, как у нее на глазах умирали ближайшие родственники. Сама Таня была эвакуирована из Ленинграда, но вылечить ее не удалось, она умерла от дистрофии 1 июня 1944 года в Горьковской области. В 1972 г. в поселке Шатки на ее могиле был открыт памятник. Дневник Тани Савичевой стал обвинительным документом в 1945 году на Нюрнбергском процессе, а сегодня находится в музее Пискаревского кладбища.

(Слайд 17) Смерть могла наступить в любой момент, в любом месте, люди падали на улице. Часто те, кто пытался отвезти на кладбище своих умерших близких, умирали по дороге туда.

Скрипят, скрипят по Невскому полозья.                  

На детских санках, узеньких, смешных,

в кастрюльках воду голубую возят,

дрова и скарб, умерших и больных…

…А девушка с лицом заиндевелым,

упрямо стиснув почерневший рот,

завернутое в одеяло тело

на Охтинское кладбище везет.

Везет, качаясь, — к вечеру добраться б…

Глаза бесстрастно смотрят в темноту.

Скинь шапку, гражданин!

Провозят ленинградца,

погибшего на боевом посту.

Скрипят полозья в городе, скрипят…

Как многих нам уже недосчитаться!

Но мы не плачем: правду говорят,

что слезы вымерзли у ленинградцев… (О. Берггольц)

(Слайд 18) В осажденном городе не было ни растерянности, ни паники, на которую надеялся Гитлер. Организованно и даже буднично люди тушили пожары и разбирали завалы обрушившихся зданий, спасая пострадавших, отражали налеты бомбардировщиков и стояли у станков, хоронили умерших, сберегали памятники культуры и оберегали город ото льда и снега. В суровых условиях блокады и голода, бомбардировок и обстрелов рабочие Ленинграда не переставали выпускать продукцию обороны. "Все для фронта, все для победы!" - это был девиз рабочих Ленинграда. Но в городе с каждым днем все больше ощущалась нужда в рабочих руках, ведь многие кадровые рабочие ушли на фронт. И молодежь бросила клич: "Заменим у станков отцов и старших братьев!" на заводы и фабрики пришли мальчики и девочки. Многие из них становились на подставки, чтобы достать рычаги своих станков. За доблестный труд многие ленинградские мальчишки и девчонки были награждены орденами и медалями.

(Слайд 19) Город умирал, но ленинградцы не принимали этого, они боролись и работали. У них было мало еды, света, тепла, но их жизнь продолжалась. Город жил и боролся. Заводы продолжали выпускать военную продукцию. Голодные, измученные люди, повинуясь велению сердца и долгу, находили в себе силы работать у станков.  В городе выходили газеты, издавались книги, по радио звучали музыка и поэзия, выступали писатели, ученые и деятели культуры.

(Слайд 20) 17 сентября 1941 года по Ленинградскому радио выступил Д.Д. Шостакович: «Я говорю с вами из Ленинграда, в то время как у самых ворот его идут жестокие бои с врагом… Два часа назад я закончил две первые части музыкального произведения…» Это была знаменитая Седьмая симфония.

(Слайд22) В сентябре 1941г начала действовать знаменитая Дорога жизни - водная трасса летом и ледовая зимой, обеспечивавшая связь Ленинграда со страной по Ладожскому озеру. Эта коммуникация приобрела стратегическое значение, она помогла отстоять советским людям колыбель Великого Октября.

(Слайд 23)  По ней направлялись в город из глубины страны пополнение в войска, боеприпасы, топливо. Отсюда они переправлялись на баржах и небольших судах на западный берег, а затем их доставляли в Ленинград по железной дороге. Пропускная способность этого пути была невелика.

(Слайд 24) Сильные осенние штормы и непрерывные бомбардировки врага значительно замедляли темп перевозок.Суда, доставившие на западный берег грузы, выходили в обратный рейс с эвакуируемыми из города детьми, женщинами, стариками, тяжелоранеными воинами, вывозили заводское оборудование, рабочих специалистов и их семьи, ценные произведения культуры и искусства. 20 ноября 1941 г. по Ладоге пошёл санный обоз. Подводы двигались вереницей, с большими интервалами. Так в осаждённый город были доставлены первые 63т муки. 22 ноября шестьдесят автомашин вышли в свой первый ледовый рейс. На следующий день колонна обратным рейсом доставила на западный берег 33 т продовольствия. Уже в конце ноября 1941г по Ладоге началась эвакуация жителей в глубь страны. Но массовый характер эвакуация приняла лишь в январе 1942г, когда окреп лёд.

(Слайд 25) 27 января 1944 г. в результате Ленинградско-Новгородской операции блокада была снята, и торжественный салют возвестил миру, что Ленинград полностью освобожден.

(Слайд 26) Так пусть же мир сегодня слышит

салюта русского раскат.

Да, это мстит, ликует, дышит

победоносный Ленинград!

(Слайд 27) Памяти жертв блокады и погибших участников обороны Ленинграда посвящены мемориальные ансамбли Пискаревского и Серафимовского кладбищ, открыт памятник ленинградской армии Народного ополчения, на площади Победы — памятник героическим защитникам города, а вокруг Ленинграда по бывшему блокадному кольцу создан «Зеленый пояс Славы».

(Слайд 28) В 2004 г. — к 60-летию снятия блокады — все бывшие блокадники были награждены памятными медалями (9, 10).

Отрывки из дневников ленинградцев-блокадников.Сентябрь 1941 г., Юра Рябинкин: «Занятия в школе не состоялись. Неизвестно, когда будут. Продукты продают только по карточкам. Даже спички и соль... Настанет голод... Завтра мне должно было бы быть 16 лет. Мне - 16 лет! Мама дала мне 5 рублей. Решил себя порадовать и купил шахматный учебник... Немцы танками прут, а нас учат бороться не танками, а связками гранат.» Октябрь 1941 г.: «От голода так и скребет в животе... А ведь я сегодня все-таки пообедал... Сказывается отсутствие хлеба... Жить по такой норме я согласился бы на время, но чтобы не уменьшали норм, а ведь это обязательно будет... Зачитался романом Дюма «Графиня Монсоро» - увлекательная вещь. Мама две бутылки пива выменяла на 400 г хлеба... На фронтах положение дрянь». «Ноябрь. Теперь я мало забочусь о себе. Сплю одетым, слегка прополаскиваю разок утром лицо, рук мылом не мою, не переодеваюсь. В квартире у нас холодно, темно... Я здесь живу в голоде, холоде, среди блох... Сегодня вечером после тревоги сходил в магазин. В рукопашной схватке, в огромной тесноте, такой, что кричали, стонали, рыдали взрослые люди, удалось ценой невероятных усилий пробиться без очереди и получить 190г сливочного масла и 500г колбасы из каноны с соей... Хлеба дают теперь на человека 125 г. в день. Как бы я поел сейчас хлеба, хлеба. Мама говорила, что голод, который мы переживаем, хуже того, что был в 1918 г.».

Декабрь, Лидия Охапкина: «Один раз на рынке-толкучке удалось с рук купить столярного клея. Из него тогда варили студень. Вот я тоже варила, и мы его ели... Другой раз мне удалось купить кожу свиную. Она была повкусней, но ее надо было варить долго, чтобы она размякла».

Фаина Прусова: «По совету одной старушки сварила обои. Но стало так противно - тут же выбросила, только воду испортила. Сварила и ремень (дворник посоветовал) - тоже мутная , грязная вода. Вылила. . . И вот здесь мы дали все друг другу слово - не психовать, не есть всякую дрянь, и будь что будет. . . Дома я соблюдаю чистоту. Думаю, что это нас поддержало. Подаю всегда на тарелочке. . . Воды не было - ходила на Неву с бидончиками. . . Да, люди едят кошек, собак. . . А я радуюсь, что дети мои не теряют человеческого образа».

Декабрь 1941 г., Юра Рябинкин: «Каждый прожитый мною день приближает меня к самоубийству. . . выхода нет. Тупик. . . Голод. Страшный голод. . . Какой страшный голод! Но я хочу жить! Я потерял свою честность. . . я постиг свой удел. . . Сегодня, возвращаясь из булочной, я взял довесок хлеба от мамы и Иры граммов в 25 и укромно съел. . . Я скатился в пропасть, названную полнейшим отсутствием совести, бесчестием и позором... Я недостойный сын своей матери». «3 января 1942 г.: ... Я хочу так страстно жить, веровать, чувствовать. Но смерть, смерть прямо в глаза. . . Я весь обовшивел. . . Что мне делать, о Господи? Я ведь умру, умру, а так хочется жить, уехать, жить. . . Нет никакой надежды».

Ученик.

Все это называется - блокада.
И детский плач в разломанном гнезде...
Детей не надо в городе, не надо,
Ведь родина согреет их везде.
Детей не надо в городе военном,
Боец не должен сберегать паек,
Нести домой. Не смеет неизменно
Его преследовать ребячий голосок.
И в свисте пуль, и в завыванье бомбы
Нельзя нам слышать детских ножек бег.
Бомбоубежищ катакомбы
Не детям бы запоминать навек.
Они вернутся в дом. Их страх не нужен.
Мы защитим, мы сбережем их дом.
Мать будет матерью. И муж вернется мужем.
И дети будут здесь. Но не сейчас. Потом.

28 декабря 1941 года. Одиннадцатилетняя ленинградская девочка Таня Савичева сделала в этот день первую запись в своем дневнике: “Женя умерла 28 декабря в 12.00 час. утра 1941 г. Несколько нарушая хронологию, приведем остальные записи этого потрясающего дневника, состоящего всего лишь из нескольких строк: “Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г. Лека умер 17 марта в 5 час. утра 1942. Дядя Вася умер 13 апр. 2 ч. ночь 1942. Дядя Леша 10 мая в 4 ч. дня 1942. Мама 13 мая в 7.30 утра 1942. Савичевы умерли. Умерли все".
Дневник Тани Савичевой фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против фашистских преступников.

Ученик.

На берегу Невы,
В музейном зданье,
Хранится очень скромный дневничок
Его писала
Савичева Таня.
Он каждого пришедшего влечет.
Пред ним стоят сельчане, горожане,
От старца -
До наивного мальца.
И письменная сущность содержанья
Ошеломляет
Души и сердца.
Это - всем живущим в назиданье,
Чтобы каждый в суть явлений вник, -
Время
Возвышает
Образ Тани
И ее доподлинный дневник.
Над любыми в мире дневниками
Он восходит, как звезда, с руки.
И гласят о жизненном накале
Сорок две святых его строки.
В каждом слове - емкость телеграммы,
Глубь подтекста,
Ключ к людской судьбе,
Свет души, простой и многогранной,
И почти молчанье о себе...
Это смертный приговор убийцам
В тишине Нюрнбергского суда.
Это - боль, которая клубится.
Это - сердце, что летит сюда...
Время удлиняет расстоянья
Между всеми нами  и тобой.
Встань пред миром,
Савичева Таня,
Со своей
Немыслимой судьбой!
Пусть из поколенья в поколенье
Эстафетно
Шествует она,
Пусть живет, не ведая старенья,
И гласит
Про наши времена!

 (Сергей Смирнов. Из поэмы “Дневник и сердце”)

По безлюдным проспектам оглушительно звонко
Громыхала на дьявольской смеси трехтонка.
Леденистый брезент прикрывал ее кузов –
Драгоценные тонны замечательных грузов.
Молчаливый водитель, примерзший к баранке,
Вез на фронт концентраты, хлеба вез он буханки,
Вез он сало и масло, вез консервы и водку,
И махорку он вез, проклиная погодку.
Рядом с ним лейтенант прятал нос в рукавицу.
Был он худ. Был похож на голодную птицу.
И казалось ему, что водителя нету,
Что забрел грузовик на другую планету.
Вдруг навстречу лучам – синим, трепетным фарам –
Дом из мрака шагнул, покорежен пожаром.
А сквозь эти лучи снег летел, как сквозь сито,
Снег летел, как мука – плавно, медленно, сыто…
- Стоп! – сказал лейтенант. – Погодите водитель.
Я, - сказал лейтенант, - здешний все-таки житель. –
И шофер осадил перед домом машину,
И пронзительный ветер ворвался в кабину.
И взбежал лейтенант по знакомым ступеням.
И вошел. И сынишка прижался к коленям.
Воробьиные ребрышки… Бледные губки…
Старичок семилетний в потрепанной шубке…
- Как живешь, мальчуган? Отвечай без обмана!.. –
И достал лейтенант свой паек из кармана.
Хлеба черствый кусок дал он сыну: - Пожуй-ка, -
И шагнул он туда, где дымила “буржуйка”.
Там – поверх одеяла распухшие руки,
Там жену он увидел после долгой разлуки.
Там, боясь разрыдаться, взял за бедные плечи
И в глаза заглянул, что мерцали, как свечи.
Но не знал лейтенант семилетнего сына.
Был мальчишка в отца – настоящий мужчина!
И, когда замигал догоревший огарок,
Маме в руку вложил он отцовский подарок.
А когда лейтенант вновь садился в трехтонку:
- Приезжай! – закричал ему мальчик вдогонку.
И опять сквозь лучи снег летел, как сквозь сито,
Он летел, как мука – плавно, медленно, сыто…
Грузовик отмахал уже многие версты.
Освещали ракеты неба черного купол.
Тот же самый кусок – ненадкушенный, черствый –
Лейтенант в том же самом кармане нащупал.
Потому что жена не могла быть иною
И кусок этот снова ему положила.
Потому что была настоящей женою.
Потому что ждала. Потому что любила.
Грузовик по местам проносился горбатым,
И внимал лейтенант орудийным раскатам,
И ворчал, что глаза снегом застит слепящим,
Потому что солдатом он был настоящим. (Владимир Лифшиц.“Баллада о черством куске”)

Врагу не удалось задушить ленинградцев в тисках голодной блокады. Ленинград оставался неприступной крепостью, где каждый житель был бойцом, а фронт и тыл слились воедино.

Битва за Ленинград закончилась. В течение 900 дней ленинградцы и советские воины при поддержке и помощи всей страны в боях и упорном труде отстаивали город. Ни голод и холод, ни авиационные бомбардировки и артиллерийские обстрелы не сломили славных защитников города. Родина высоко оценила заслуги города-героя. 26 января 1945 года он был награжден орденом Ленина. Более 930 тыс. человек удостоились медали “За оборону Ленинграда”.

Мне кажется:
Когда гремит салют,
Погибшие блокадники встают.
Они к Неве
По улицам идут,
Как все живые,
Только не поют.
Не потому,
Что с нами не хотят,
А потому, что мертвые
Молчат.
Мы их не слышим,
Мы не видим их,
Но мертвые всегда
Среди живых.
Идут и смотрят,
Будто ждут ответ:
Ты этой жизни
Стоишь или нет?

Прошу всех встать и почтить помять погибших во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. (Минута молчания).

Вспоминает блокадница  Валентина Базанова
Господи, господи! Еще немно­го — и я сойду с ума от дикой, безысходной тоски. 16 декабря умерла Лена. И вот теперь она лежит в соседней комнате, страшная, не­узнаваемая. Она умерла тихо, не приходя в сознание, от истощения. Сегодня я в школу не пошла. В два часа есть хотелось до рези в животе. В квартире холодно и неуютно, за стеной покойник. А просвет так далеко.

 С ужасом думаю о субботе, о похоронах Лены.

Утром, как обычно, съела три четверти всей порции хлеба, и с мамой отпра­вилась в школу. Было очень холодно. Целый урок мы говорили с ребятами о еде и тому подоб­ных вещах. После истории нам дали суп — одну воду, да и ту холодную. Директор Вишневский постоянно нам твердил, что суп дают для того, чтобы мы могли учиться, приходить в школу надо, чтобы учиться, а не только ради супа. Но запомнился больше всего суп. Поев, мы вер­нулись в класс. Школа не отапливается с марта, а на улице 27 градусов мороза.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Вспоминает житель блокадного Ленинграда Николай Суворов
Февраль 1942 года

По пути домой, каждый раз натыкаюсь на покойников. Одни завернуты в простыни и одеяла, другие лежат, как умерли. Жители соседних домов знают, что мы (санитарная команда) отвозим тела на кладбище, и подкладывают покойников нам.

В феврале больше всего заняты именно этой тягостной работой - на кладбищах. Быть может, только здесь каждый из нас осознал, прочувствовал меру и масштаб трагедии, разыгравшейся по вине фашистов. Трупы везут каждый день. Я как-то попробовал посчитать, быстро дошел до шестисот, сбился и бросил... Везут в одиночку, на саночках... Одна картина горестнее другой.

Вот мать, еле передвигаясь, подтащила саночки, а на них тело мальчика лет шести-семи. Женщина плачет, а слез нет. Просит:

- Положите его получше, моего милого...

Я осторожно беру тело ребенка, опускаю в могилу. Она долго стоит у края, убитая горем, полуживая. Потом, согнувшись под тяжестью несчастья, медленно уходит. Я не мог сказать ей каких-нибудь слов утешения. Нет утешения людям в таком горе. Велико всенародное горе, рожденное войной.

 

 

Отрывки из дневника блокадницы Лидии Агафоновой
Хлеб.

Люди привыкли считать, что хлеб – это просто хлеб и сытость от 125 граммов всегда одинакова. Это неверно. Хлеб можно есть по-разному, и каждый должен найти для себя самый «сытный» способ. Можно есть, кусая от куска, можно отламывать хлеб по крошке. Некоторые его режут – кто на тоненькие прозрачные ломтики, кто на толстые квадратики. Все соглашаются с тем. Что самое сытное – корка.

Малодушные съедают хлеб, не успев выйти из булочной; другие – их меньшинство – делят паек на три части: на утро, к «обеду» и на ночь. Это героизм: знать, что можешь съесть свой собственный кусочек хлеба сию минуту, и воздержаться.

Хуже всего приходилось детям. Когда умирают взрослые - это тяжело, но понятно. А смерть детей сознание принимать отказывается.

Вот маленькая записная книжка, которую вела двенадцатилетняя ленинградская девочка Таня Савичева. В книжке девять страниц, на шести из них - даты. Шесть страниц - шесть смертей.

"28 декабря 1941 года Женя умерла...

Бабушка умерла 25 января 1942-го.

17 марта - Лека умер.

Дядя Вася умер 13 апреля.

10 мая - дядя Лёша, мама - 15 мая.

Савичевы умерли. Умерли все.

Осталась одна Таня.

Таню обнаружили служащие специальных санитарных команд, обходившие ленинградские дома. Когда ее нашли, она была без сознания от голода. Вместе со 140 другими ленинградскими детьми в августе 1942 года девочку эвакуировали в село Красный Бор Горьковской области. Врачи два года боролись за ее жизнь. Но болезнь уже была неизлечимой.   Она и умерла 1 июля 1944 года.