Старый повар. Константин Паустовский
В один
из зимних вечеров 1786 года на окраине Вены в маленьком
деревянном доме умирал слепой старик — бывший повар графини Тун.
Собственно говоря, это был даже не дом, а ветхая сторожка, стоявшая
в глубине сада. Сад был завален гнилыми ветками, сбитыми ветром. При
каждом шаге ветки хрустели, и тогда начинал тихо ворчать в своей
будке цепной пёс. Он тоже умирал, как и его хозяин, от старости
и уже не мог лаять.
Несколько
лет назад повар ослеп от жара печей. Управляющий графини поселил его
с тех пор в сторожке и выдавал ему время от времени
несколько флоринов.
Вместе
с поваром жила его дочь Мария, девушка лет восемнадцати. Всё убранство
сторожки составляли кровать, хромые скамейки, грубый стол, фаянсовая посуда,
покрытая трещинами, и, наконец, клавесин — единственное богатство Марии.
Клавесин был такой старый, что струны его пели долго и тихо в ответ
на все возникавшие вокруг звуки. Повар, смеясь, называл клавесин «сторожем
своего дома». Никто не мог войти в дом без того, чтобы клавесин
не встретил его дрожащим, старческим гулом.
Когда
Мария умыла умирающего и надела на него холодную чистую рубаху,
старик сказал:
— Я всегда
не любил священников и монахов. Я не могу позвать
исповедника, между тем мне нужно перед смертью очистить свою совесть.
— Что же
делать? — испуганно спросила Мария.
— Выйди
на улицу, — сказал старик, — и попроси первого встречного зайти
в наш дом, чтобы исповедать умирающего. Тебе никто не откажет.
— Наша
улица такая пустынная… — прошептала Мария, накинула платок и вышла.
Она
пробежала через сад, с трудом открыла заржавленную калитку
и остановилась. Улица была пуста. Ветер нёс по ней листья,
а с тёмного неба падали холодные капли дождя.
Мария
долго ждала и прислушивалась. Наконец ей показалось, что вдоль ограды
идёт и напевает человек. Она сделала несколько шагов ему навстречу,
столкнулась с ним и вскрикнула. Человек остановился и спросил:
— Кто
здесь?
Мария
схватила его за руку и дрожащим голосом передала просьбу отца.
— Хорошо,
— сказал человек спокойно. — Хотя я не священник, но это
всё равно. Пойдёмте.
Они
вошли в дом. При свече Мария увидела худого маленького человека.
Он сбросил на скамейку мокрый плащ. Он был одет
с изяществом и простотой — огонь свечи поблёскивал на его
чёрном камзоле, хрустальных пуговицах и кружевном жабо.
Он был
ещё очень молод, этот незнакомец. Совсем по-мальчишески он тряхнул
головой, поправил напудренный парик, быстро придвинул к кровати табурет,
сел и, наклонившись, пристально и весело посмотрел в лицо умирающему.
— Говорите!
— сказал он. — Может быть, властью, данной мне не от бога,
а от искусства, которому я служу, я облегчу ваши последние
минуты и сниму тяжесть с вашей души.
— Я работал
всю жизнь, пока не ослеп, — прошептал старик. — А кто работает,
у того нет времени грешить. Когда заболела чахоткой моя жена — её
звали Мартой — и лекарь прописал ей разные дорогие лекарства
и приказал кормить её сливками и винными ягодами и поить горячим
красным вином, я украл из сервиза графини Тун маленькое золотое
блюдо, разбил его на куски и продал. И мне тяжело теперь вспоминать
об этом и скрывать от дочери: я её научил не трогать
ни пылинки с чужого стола.
— А кто-нибудь
из слуг графини пострадал за это? — спросил незнакомец.
— Клянусь,
сударь, никто, — ответил старик и заплакал. — Если бы
я знал, что золото не поможет моей Марте, разве я мог бы
украсть!
— Как
вас зовут? — спросил незнакомец.
— Иоганн
Мейер, сударь.
— Так
вот, Иоганн Мейер, — сказал незнакомец и положил ладонь
на слепые глаза старика, — вы невинны перед людьми. То, что
вы совершили, не есть грех и не является кражей, а,
наоборот, может быть зачтено вам как подвиг любви.
— Аминь!
— прошептал старик.
— Аминь!
— повторил незнакомец. — А теперь скажите мне вашу последнюю
волю.
— Я хочу,
чтобы кто-нибудь позаботился о Марии.
— Я сделаю
это. А еще чего вы хотите?
Тогда
умирающий неожиданно улыбнулся и громко сказал:
— Я хотел бы
ещё раз увидеть Марту такой, какой я встретил её в молодости. Увидеть
солнце и этот старый сад, когда он зацветет весной. Но это
невозможно, сударь. Не сердитесь на меня за глупые слова. Болезнь,
должно быть, совсем сбила меня с толку.
— Хорошо,
— сказал незнакомец и встал. — Хорошо, — повторил он, подошёл
к клавесину и сел перед ним на табурет. — Хорошо! — громко
сказал он в третий раз, и внезапно быстрый звон рассыпался по сторожке,
как будто на пол бросили сотни хрустальных шариков.
— Слушайте,-
сказал незнакомец. — Слушайте и смотрите.
Он заиграл.
Мария вспоминала потом лицо незнакомца, когда первый клавиш прозвучал под его
рукой. Необыкновенная бледность покрыла его лоб, а в потемневших
глазах качался язычок свечи.
Клавесин
пел полным голосом впервые
за многие годы. Он наполнял своими звуками не только сторожку,
но и весь сад. Старый пёс вылез из будки, сидел, склонив голову
набок, и, насторожившись, тихонько помахивал хвостом. Начал идти мокрый снег,
но пёс только потряхивал ушами.
— Я вижу,
сударь! — сказал старик и приподнялся на кровати.
— Я вижу день, когда я встретился с Мартой и она
от смущения разбила кувшин с молоком. Это было зимой, в горах.
Небо стояло прозрачное, как синее стекло, и Марта смеялась.
Смеялась, — повторил он, прислушиваясь к журчанию струн.
Незнакомец
играл, глядя в чёрное окно.
— А теперь, —
спросил он, — вы видите что-нибудь?
Старик
молчал, прислушиваясь.
— Неужели
вы не видите, — быстро сказал незнакомец, не переставая
играть, — что ночь из чёрной сделалась синей, а потом голубой,
и тёплый свет уже падает откуда-то сверху, и на старых ветках
ваших деревьев распускаются белые цветы. По-моему, это цветы яблони, хотя
отсюда, из комнаты, они похожи на большие тюльпаны. Вы видите:
первый луч упал на каменную ограду, нагрел её, и от неё
поднимается пар. Это, должно быть, высыхает мох, наполненный растаявшим снегом.
А небо делается всё выше, всё синее, всё великолепнее, и стаи птиц
уже летят на север над нашей старой Веной.
— Я вижу
всё это! — крикнул старик.
Тихо
проскрипела педаль, и клавесин запел торжественно, как будто пел
не он, а сотни ликующих голосов.
— Нет,
сударь, — сказала Мария незнакомцу, — эти цветы совсем не похожи
на тюльпаны. Это яблони распустились за одну только ночь.
— Да, —
ответил незнакомец, — это яблони, но у них очень крупные
лепестки.
— Открой
окно, Мария, — попросил старик.
Мария
открыла окно. Холодный воздух ворвался в комнату. Незнакомец играл очень
тихо и медленно.
Старик
упал на подушки, жадно дышал и шарил по одеялу руками. Мария
бросилась к нему. Незнакомец перестал играть. Он сидел
у клавесина не двигаясь, как будто заколдованный собственной музыкой.
Мария
вскрикнула. Незнакомец встал и подошёл к кровати. Старик сказал, задыхаясь:
— Я видел
всё так ясно, как много лет назад. Но я не хотел бы умереть
и не узнать… имя. Имя!
— Меня
зовут Вольфганг Амадей Моцарт, — ответил незнакомец.
Мария
отступила от кровати и низко, почти касаясь коленом пола, склонилась
перед великим музыкантом.
Когда
она выпрямилась, старик был уже мёртв. Заря разгоралась за окнами,
и в её свете стоял сад, засыпанный цветами мокрого снега.
(с)
2015. Рассказ "Старый повар" К. Г. Паустовского, ученик 7
класса Рыжков Павел и ученица 6 класса Федотова Людмила
https://voyampolka.wordpress.com/2015/02/25/mozart/
http://wp.me/s4mzrF-mozart (Короткая ссылка: Репетиция)
https://voyampolka.wordpress.com/2015/02/25/mozart-2/
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.