Материалы по музыке на тему "Новые краски музыки 20 века"

Артюр Онеггер (Honegger)
(10 III 1892, Гавр - 27 XI 1955, Париж)

Артюр Онеггер — один из крупнейших композиторов XX века. В его музыке нашли отражение трагедии своего времени, все то, с чем пришлось столкнуться миллионам людей планеты. Подобно симфониям Шостаковича, романам Хемингуэя, Маркеса или полотнам Пикассо, музыка Онеггера проникнута тревогой за судьбы человечества, будущее культуры. В его произведениях органически слиты напряженнейшая эмоциональность и трезвая критическая мысль, а трагизм миросозерцания приводит к сгущенному драматизму, острой экспрессии.

Швейцарец по происхождению, Онеггер — выдающийся представитель французского искусства: композитор, дирижер, музыкальный деятель. Он стремился к воплощению общечеловеческих идеалов, утверждению высоких этических ценностей. Онеггер оставил такие замечательные образцы драматического искусства как опера « Антигона», оратории «Крики мира» и «Жанна д'Арк на костре». Его симфонии отличаются богатством жизненных образов, яркими контрастами, высоким этическим пафосом. В трех публицистических книгах Онеггер предстает как одаренный литератор, талантливый критик, оригинальный мыслитель.

Артюр Онеггер родился 10 марта 1892 года в Гавре, в семье швейцарского коммерсанта, переехавшего во Францию из Цюриха. В семье были очень сильны протестантские традиции, отнюдь не типичные для католической Франции, но естественные для сурового швейцарского характера. Их с детства впитал в себя мальчик. Музыкальный дар Онеггера проявился рано. Семья способствовала его выявлению. Мать была неплохой пианисткой-любительницей, особенно увлекавшейся музыкой Бетховена. Отец, обладавший хорошим голосом, больше склонялся к опере. Артюр начал заниматься музыкой самостоятельно. Сначала его любимым занятием было дирижирование: отец сделал набор оркестровых инструментов из картона, и мальчик с увлечением руководил своим оркестром. Особенно нравилась ему скрипка. Едва умея разбирать ноты, он очень любил играть с листа сонаты Бетховена. Вскоре он начал сочинять и собственную музыку — сонаты и трио для двух скрипок и фортепиано, которые исполнял с матерью и другом отца, профессиональным скрипачом.

В Гавре не было оперного театра, и приезд гастролирующей труппы был крупным событием. Оперные спектакли «Фауст» и «Гугеноты» Артюр увидел в 9 лет и сразу загорелся идеей сочинить оперу. Он сам набросал либретто и, не зная басового ключа, всю музыку записывал в скрипичном, сделав примечание — «петь на две октавы ниже». Увидев такое пристрастие сына, отец решил обучать его музыке. В 13 лет Артюр стал заниматься гармонией у церковного органиста и игрой на скрипке у одного из местных музыкантов.

В 1909 году юный Онеггер поступил в консерваторию в Цюрихе, а через два года перевелся в Парижскую консерваторию, в класс скрипки Л. Капе. Вскоре обнаружилось, что его способности скрипача довольно скромны, и основное внимание Онеггер стал уделять занятиям контрапунктом у А. Жедальжа, композицией, оркестровкой и дирижированием у Ш. М. Видора и В. д'Энди.

Занятия прервала Первая мировая война. Как швейцарскому подданному, ему с 1914 по 1916 год пришлось нести службу в пограничных войсках Швейцарии. Лишь по окончании войны его занятия продолжились.

В начале 20-х годов музыкант стал членом так называемой «Шестерки» — группы композиторов, в которую кроме него входили Дариус Мийо, Жорж Орик, Франсис Пуленк, Луи Дюрей и Жермена Тайфер; их вдохновителем был поэт и художник Жан Кокто. Молодые музыканты отказывались «от приятностей дебюссизма, от всяких
иллюзий» и призывали к созданию нового искусства. «Шестеркой» их назвали по аналогии с русской «пятеркой» — Могучей кучкой, хотя это были очень разные творцы, каждый из которых в дальнейшем пошел своим собственным путем. Общей для них была жажда обновления. В своих творческих поисках они ориентировались на Стравинского, широко известного во Франции благодаря «Русским сезонам» — гастролям в Париже знаменитой балетной труппы Дягилева, в репертуар которой, наряду с другими произведениями, входили «Жар-птица», «Петрушка» и «Весна священная». В то же время в Париже с большим успехом выступал Прокофьев, и хотя он был почти ровесником членов «Шестерки», его могучий талант, совершенно сложившийся, также оказал на французских музыкантов сильное воздействие.

Ранние сочинения Онеггера — циклы романсов, симфонический Прелюд к драме Метерлинка «Аглавена и Селизетта», струнный квартет, скрипичная соната — в отличие от музыки его друзей носят следы влияния классиков и поздних романтиков. Оннегер не отрицал традиций и проявлял себя музыкантом ищущим, но чуждавшимся крайних взглядов. Его сотоварищи дерзко провозглашали: «Долой Вагнера! Долой Равеля!», он же утверждал, что «восхищается в вагнеровском творчестве глубокой традицией музыкального искусства, созданной Бахом и Бетховеном».

К 1924 году «Шестерка» распалась. Музыканты, проповедующие крайние взгляды, сгруппировались вокруг Сати. Онеггер к концу 20-х годов стал центром другого сообщества, в которое входили композиторы, талантливые исполнители, художники, поэты. В эти годы он — автор драматической оратории «Царь Давид», которая была переработана в оперу-ораторию и получила безусловное признание. «Родился новый великий музыкант», — писали газеты. Онеггер стал признанным мэтром. Многие молодые музыканты обращались к нему за советами, считали его своим учителем.

В 1926 году композитор женился. Его избранницей стала пианистка и композитор Андре Ворабур, давняя участница Концертов новой молодежи, организованных «Шестеркой». Творчество Онеггера в эти годы очень активно и разнообразно по жанрам: библейская драма «Юдифь», лирическая трагедия «Антигона», балеты «Под водой» и «Роза из металла», Первая симфония, оратория «Крики мира». С конца 20-х годов Онеггер все больше посвящает себя концертной, в основном дирижерской, деятельности, сначала во Франции, а затем и за рубежом. Его выступления проходят в Риме, Вене, Лондоне, Кёльне, Чикаго, Бостоне, Брюсселе. В 1928 году он дал три концерта в Ленинграде, вызвавшие живейший интерес.

В 1934 году во Франции возник Народный фронт, объединивший все прогрессивные силы страны. Это было ответом на фашистский путч, организованный в феврале французскими сторонниками Гитлера, пришедшего к власти в Германии. Для поддержки Народного фронта музыканты образовали Народную музыкальную федерацию. Основавшая собственный журнал, федерация пропагандировала идеи народности и демократизма в искусстве, работая над повышением музыкальной культуры народа. Онеггер стал ее активным деятелем. Он сочинял песни для рабочих самодеятельных хоров, вместе с друзьями создавал музыку к массовым празднествам. Так, ему принадлежит марш «Взятие Бастилии» в спектакле «14 июля», состоявшемся в годовщину этого события. Для спектакля «Свобода», поставленного во время Международной выставки 1937 года, композитор пишет прелюдию «На смерть Жореса». Как народную патриотическую фреску воспринимают современники и драматическую ораторию «Жанна д'Арк на костре» (1935). Закончив ее, композитор в сотрудничестве с Ж. Ибером пишет оперу «Орленок». После премьеры в Grand Opera критика отмечала, что подобного успеха театр не видел со времен «Кавалера розы» Р. Штрауса.

Весной 1940 года фашисты оккупировали большую часть Франции. На фронте и в концлагерях погибли многие музыканты, друзья Онеггера. Он же в начале войны эвакуировался на юго-запад страны, оставшийся формально свободным, но зимой вернулся в Париж. Вскоре ему, все еще швейцарскому подданному, удалось выехать в Лозанну. Там он создает радиоспектакли, призванные поддержать дух сражающейся Франции: оперу-ораторию «Кристофор Колумб», радиоспектакль «Биения мира». В 1941 году пишет Вторую симфонию с «Победной песнью» в финале. Исполнить ее в оккупированном Париже было невозможно, но о ней знали (премьера состоялась сразу после Освобождения, 22 ноября 1944 года). А в 1941 году прозвучала оратория Онеггера «Пляска мертвых», воспринятая публикой как вызов оккупантам. «Огромная толпа энтузиастов стремилась в зал старой консерватории. На какой-то момент жизнь снова приобретала значение, которое она чуть было не утратила», — вспоминал очевидец. Несмотря на жесткую цензуру, музыкальный Париж сумел отметить пятидесятилетие композитора: в 1942 году состоялась «неделя Онеггера», во время которой была исполнена «Антигона», получившая новое, патриотическое звучание в условиях оккупации.

В 1944 году музыкальные деятели возвращаются в освобожденный Париж. Онеггер расширяет свою публицистическую деятельность. Выходят его статьи и книги, посвященные роли композитора в обществе. «Я — старый пессимист, — пишет он в обращении к молодежи. — Я думаю, что всей нашей культуре — всем искусствам и прежде всего музыке — суждено вскоре исчезнуть». Он видит агрессивное наступление масс-медиа, видит безразличие правящих кругов к вопросам искусства. В послевоенные годы Онеггер достиг вершин признания. В 1948 году Цюрихский университет присвоил ему степень доктора honoris causa с мотивировкой: «Смелому пионеру и великому композитору во всех областях музыкального творчества». Онеггер становится президентом «Интернациональной федерации и ассоциации авторов театральной музыки», основателем и президентом Музыкального совета при ЮНЕСКО. Весной 1952 года во многих европейских городах проходят фестивали, посвященные его шестидесятилетию. Тогда же Французская академия избирает композитора своим почетным членом. На заседаниях Академии ему предоставляется кресло «для выдающихся иностранцев» (не забудем: Онеггер гражданин Швейцарии, а не Франции!), которое некогда занимал Гайдн.

Самая яркая черта облика Онеггера — его трудолюбие. Он сам называет себя «честным работником», «неутомимым тружеником». Во время, свободное от гастролей, он надолго уединяется в рабочем кабинете, где никто не смеет его тревожить. Телефон выключен, на дверях квартиры — надписи на нескольких языках: «Здесь работают. Просьба не беспокоить». В кабинет ему приносят еду, и он перекусывает, не отрываясь от письменного стола или рояля. Лишь закончив положенный на день урок, он присоединяется к жене и дочери. Вечера посвящаются концертам или театру. В самом конце дня, перед сном, он пересматривает то, что было написано. В самодисциплине, в этом строгом распорядке, которому все подчинено — семейные традиции, впитанные с детства. Идеалом для него служит Стравинский, которого Онеггер считает «спасительным примером, которому мы все должны подражать». «Стравинский непрестанно борется за уточнение музыкальных идей, за их осуществление, в котором он требует совершенства... Иными словами, «Гений есть терпеливый и длительный труд». И гений Стравинского есть нескончаемый труд», — пишет Онеггер в статье «Стравинский — музыкант-профессионал».

Онеггер продолжает вести большую концертную деятельность. Появляются и новые сочинения: трагическая Третья симфония, получившая подзаголовок Литургическая, Пятая симфония, отражающие мрачные настроения композитора, а наряду с ними светлая Четвертая симфония, Камерный концерт, «Архаическая сюита», Рождественская кантата на литургические и народные тексты.

Скончался Онеггер 27 ноября 1955 года в Париже.

Арнольд Франц Вальтер ШЁНБЕРГ (Arnold Franz Walter Schoenberg, изначально Schönberg; 13.09.1874 — 13.07.1951) — австрийский и американский композитор, педагог, музыковед, дирижёр. Крупнейший представитель музыкального экспрессионизма, основоположник новой венской школы, автор таких техник, как додекафония (12-тоновая) и серийная техника.
Арнольд был в основном музыкантом-самоучкой, бравшим только уроки контрапункта у своего шурина Александра фон Цемлинского (в 1901 году Шёнберг женился на сестре Цемлинского Матильде). Двадцатилетним молодым человеком, Шёнберг зарабатывал на жизнь оркестровкой оперетт, параллельно трудясь над своими сочинениями в традициях немецкой музыки конца XIX века, наиболее известным из которых оказался струнный секстет «Просветлённая ночь», ор. 4 (1899).
Те же традиции он развивал в поэме «Пеллеас и Мелизанда» (1902—1903), кантате «Песни Гурре» (1900—1911), «Первом струнном квартете» (1905). Имя Шёнберга начинает завоёвывать известность. Его признают такие видные музыканты как Густав Малер и Рихард Штраус. С 1904 он начинает частное преподавание гармонии, контрапункта и композиции. Следующим важным этапом в музыке Шёнберга стала его «Первая камерная симфония» (1906).
Летом 1910 Шёнберг пишет свой первый важный теоретический труд «Учение о гармонии» («Harmonielehre»). Затем создаёт вокально-инструментальный цикл «Лунный Пьеро» («Pierrot Lunaire»), op. 21 (1912) на стихи Альбера Жиро, используя изобретённый им метод Sprechgesang — вокальная речитация, нечто среднее между чтением и пением. В 1910-х годах его музыка была популярна в Берлине в среде экспрессионистов, её исполняли на собраниях литературного «Нового клуба».
В начале 20-х годов он изобретает новый «метод композиции с 12 соотнесёнными между собой тонами», широко известный как «додекафония», впервые пробуя его в своей «Серенаде» ор. 24 (1920—1923). Этот метод оказался самым влиятельным для европейской и американской классической музыки XX века.
До 1925 Шёнберг жил в основном в Вене. В 1925 он стал профессором композиции в Берлине в Прусской академии искусств.
В 1933 (приход к власти нацистов) Шёнберг эмигрировал в США, где преподавал сначала в Консерватории Малкина в Бостоне, с 1935 — в университете Южной Калифорнии, с 1936 — в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

Джон Мильтон Кейдж (1912 – 1992) – американский композитор, пианист, философ, музыковед.

Джон Кейдж – сын изобретателя. Обучался игре на фортепиано. В двенадцать лет, когда он уже вел программу на радиостанции, порой иллюстрировал свой рассказ игрой на этом инструменте.

В двадцать лет он встретил Арнольда Шёнберга, автора додекафонной системы. Кейдж смог убедить Шенберга давать ему бесплатные уроки композиции. Мировоззренческие расхождения обнаружились довольно скоро. Великий структуралист Шёнберг понимал это и, оценивая индивидуальность Кейджа, называл его «гениальным изобретателем». Эту оценку Кейдж часто с удовлетворением вспоминал.

В эти годы начались и собственные эксперименты Джона Кейджа. Он увлекается учением дзен-буддизма, согласно которому природа не имеет внутренней структуры, или иерархии явлений. Данное учение утверждает, что случай не менее значим, нежели обусловенные явления. В результате Кейдж пришел к музыке, которая включала в себя самые неожиданные элементы и называлась алеаторика (в переводе – случайность). Показательно, к примеру, название одного из его сочинений – «Музыка на воде» для одного или более игроков в карты, фортепиано, радио, свистков, емкости для воды и колоды карт.

Впрочем, в целом, Кейдж был, конечно же, шире какого-либо одного музыкального направления.

Ниже приведенные примеры показывают диапазон исканий Джона Кейджа. В 1937 году в Сиэтле, где Кейдж работал концертмейстером в танцевальном классе Школы искусств, он познакомился с хореографом Мерсом Каннингемом. В течение последующих пятидесяти лет Кейдж и Каннингем шли рука об руку и в жизни, и в искусстве. Впоследствии их союз получил своеобразный титул «самого красивого гомосексуального союза в мире». Тогда же Кейдж и Каннингем сочиняли и исполняли ни на что не похожие музыкально-танцевальные композиции. Музыка и танец в них разворачивались независимо друг от друга, имея свою собственную сюжетную линию и форму. Исполнители были вольны импровизировать. При этом порой в ткань музыки и танца могла неожиданно впелетаться неподготовленная декламация. По сути, эти спектакли стали прародителями такого жанра, как хэппенинг.

В 1938 году Кейдж изобрел так называемое подготовленное фортепиано. Подготовленное или препарированное фортепьяно (от английского prepared piano) это фортепьяно, между струнами которого помещены гайки, ластики, монетки и другие мелкие предметы, что приводит к изменению тембровых, звуковысотных и динамических характеристик инструмента. По звучанию такое фортепьяно напоминает ансамбль ударных инструментов.

В начале пятидесятых годов прозвучали две наиболее радикальные композиции Кейджа. Первая из них – «Воображаемый ландшафт №4» – композиция для 12 радиоприемников. Исполняется пьеса оркестром, состоящим из 24-х исполнителей, которые играют на 12 радиоприемниках. Управляет этим оркестром дирижер. На каждый приемник приходится по два музыканта. Один из них занимается переключением радиостанций, другой – регулирует громкость и тембр. При сочинении этого произведения Кейдж пользовался «Книгой перемен», которая помогала композитору выстраивать диаграммы, относящиеся к звуку, ритму, темпу. При исполнении данной пьесы никто, включая дирижера, не сможет предсказать, что именно услышат слушатели и сами музыканты в момент исполнения.

В 1952 году было впервые исполнено знаменитое «4'33''» для фортепиано. Суть его в следующем. На сцену выходит пианист. Объявляется произведение. Исполнитель садится, достает хронометр и на четырех минуты и тридцать три секунды в зале устанавливается тишина. Она прерывается покашливаниями, шелестом, дыханием и некоторой энергетической напряженностью.

Большинство искусствоведов считает, что Джон Кейдж своей пьесой создает пространство, которое непроизвольно начинает производить некие звуки, начинает звучать. И это пространство заставляет в себя вслушиваться.

Возможна и иная точка зрения. Быть может Кейдж стремился осуществить попытку достижения эффекта «пифагоровой Тишины». Великий философ был единственным из пифагорейцев, кто благодаря внутренней Тишине слышал Музыку сфер (Музыку космоса). Для достижения этого состояния Кейдж предлагает форму коллективного концертного медитирования. Т.е. медитирования в условиях особых, возвышенных, где изначально предполагается нечто катартическое. Ну а если на сцене еще и мощная в энергетическом плане фактура исполнителя, мощный медиум, то эффект от погружения в Тишину может быть весьма и весьма неординарным.

Возможна, наконец, и еще одна версия трактовки пьесы. Это призыв исполнителя каждому «слушателю» целеноправленно войти в свою индивидуальную тишину, что в сумме даст некую общую объективную на данный момент Тишину.

В настоящее время при исполнении пьесы зрители знают, что их ожидает, и, по меньшей мере, ситуация тишины достигается. Остальное – как приложится. Однако чаще всего в зале все же возникает некая цирковая экзотическая атмосфера. Ну а первые исполнения пьесы встречались публикой, мягко говоря, неоднозначно. Без возмущения, выкриков и свиста не обходилось.

«Я думаю, когда идеям не свойствен радикализм, они несимпатичны, ибо не меняют тебя…. Музыка транспонирует человека к тому моменту, когда он начинает слышать себя» – эти слова принадлежат самому Кейджу.

Кейдж оставил несколько литературных трудов, среди которых «Молчание», «Понедельник год спустя», «Пустые слова», «Тема и вариации», «X». Эти сочинения далеко выходят за пределы музыкальной проблематики и охватывают весь спектр идей, касающихся «бесцельной игры» художника и единства жизни, природы и искусства. Джон Кейдж повлиял на несколько поколений композиторов и привнес элементы своей философии в живопись, танец, поэзию. Любой звук, согласно его философии, есть музыка. Музыкой также является и Тишина.

Кейдж умер в Нью-Йорке 12 августа 1992.

За год до смерти в одном из интервью Джон Кейдж повторил фразу из автобиографии: «Я сочиняю только ту музыку, которую сам никогда не слышал».