Сахалинский государственный университет
Южно-Сахалинский педагогический колледж
Кафедра методики преподавания
Русского языка
Устаревшая лексика по произведениям Д.М. Балашова
Курсовая работа
Ковалёвой Марии Андреевны
Филологического отделения
Курс II, 202 группа
Научный руководитель
Чикова Т.В.
Южно-Сахалинск
2008
Оглавление
Введение …………………………………………………………………….3
– 4
Глава I . Архаизмы в языке и
речи………………………………………...5 - 19
1.1
Изучение
отдельных групп устаревших слов в лингвистической
литературе……………………………………………………………5 - 10
1.2
Устаревшая
лексика и историческая стилизация………………...11 - 16
1.3
Д.Балашов
и современный исторический роман…………………17 - 19
Глава II. Архаическая лексика в исторических
романах Д.Балашова «Отречение» и «Бремя власти»……………………………………………20 - 29
2.1 Историзмы в текстах романов.
Тематические группы……………20 - 22
2.2 Архаизмы. Их типы в романах
Д.Балашова……………………….23 - 24
2.3 Стилистическое использование
архаической лексики в исторических романах «Отречение» и «Бремя власти»…………………………..25
- 29
Заключение…………………………………………………………………30 -
31
Список использованной
литературы…………………………………...32
- 33
Введение
Актуальность
исследования связана с необходимостью изучения темы «Устаревшие слова» и
«Употребление устаревших слов в художественных произведениях» на уроках
русского языка и факультативных занятиях. Для углубленного изучения темы
учащиеся и учитель обращаются к текстам исторических романов, связанных с
определёнными периодами в жизни нашего государства, используя межпредметные
связи с историей.
В исторических романах
писатели традиционно используют архаическую лексику. Для стилизации прошлого
устаревшими словами широко пользовались, например, А.Н. Толстой в романе «Пётр
1», А.С.Пушкин в романе «Арап Петра Великого», А.Чапыгин в романе «Степан
Разин» и другие писатели. Вводя эту лексику, писатели по-разному её используют,
по-разному решают проблему соотношения её с современными словами. Во многом это
зависит от языковой подготовки писателя, глубины его проникновения в
исторический пласт описываемой эпохи.
Белинский писал: «Задача
историка – сказать, что было: задача поэта – показать, как было…»
В начале 70-х годов ХХ века
в отечественной литературе выступил со своими произведениями Дмитрий Михайлович
Балашов, сочетающий в себе художественный талант и глубокие знания филолога,
журналиста, фольклориста и этнографа, что и привлекло меня к творчеству этого
писателя.
Цель работы:
проанализировать устаревшую лексику в произведениях Балашова, определить, в
каких стилистических целях она используется.
Данная цель исследования определила
спектр основных задач проводимого исследования:
- изучить теоретический материал об
устаревшей лексике и её стилистическом использовании;
- исследовать текст и единицы,
вычленяемые для изучения;
- ознакомиться с устаревшей лексикой
как средством художественной выразительности;
- выделить особенности характерные
для устаревшей лексики.
Объектом данного
исследования
является устаревшая лексика, т.е. вышедшие или выходящие из употребления слова,
которые используются в литературе для наиболее точного описания эпохи.
Предметом исследования
являются произведения Дмитрия Михайловича Балашова («Младший сын», «Симеон
Гордый»).
В соответствии с выбранной
темой и поставленными задачами были выбраны следующие методы исследования:
- теоретический (анализ
лингвистических работ по данной теме исследования);
- описательный метод, с его приемами
(классификацией и интерпритацией);
- систематизация и обобщение.
Структура
исследования.
Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной
литературы.
Во введении определена цель работы,
объект и предмет исследования, методы которые были использованы в процессе
работы, актуальность темы, задачи и структура работы.
В первой главе «Архаизмы в языке и речи»
дана история изучения устаревшей лексики современного русского языка и её
стилистического использования в художественной литературе.
Во второй главе «Архаическая лексика в
исторических романах Д.Балашова «Младший сын» и «Симеон Гордый» дано описание
выбранных единиц, исследованы стилистические задачи, которые решал автор, вводя
архаизмы и историзмы в текст повествования.
В заключении сформулированы основные
выводы исследования.
В списке литературы 25 источников.
Глава 1.
Архаическая лексика в языке и речи.
§1.1 Изучение отдельных групп архаизмов в лингвистической
литературе, устаревшая лексика и историческая стилизация.
Лексика языка
почти непрерывно впитывает в себя вновь возникающие слова, вызванные к жизни
изменениями в общественном строе, развитием производства, культуры, науки и
т.д. Но происходит и обратный процесс – процесс исчезновения из её состава
устаревших слов.
Эти процессы появления новых слов и
исчезновения устаревших сопровождаются процессами семантического порядка:
возникновением у слов новой семантики и утратой старой.
Так как
закрепление в языке новых слов и значений и особенно уход из языка устаревшего
– процесс постепенный и длительный, то в словарном составе языка в целом
существуют одновременно два пласта слов:
- активный словарный
запас;
- пассивный словарный
запас.
В пассивный
словарный запас языка в целом входят:
1) слова, которые уходят из языка
(устаревшие слова), и
2)слова, которые окончательно не
вошли ещё в общелитературное употребление или только что в нём появились
(неологизмы).
Наша задача: изучить
устаревшие слова в русском языке вообще, и в творчестве Д.Балашова в частности.
Устаревшие слова, в
совокупности образующие устаревшую лексику русского языка, представляют сложную
и многослойную систему. Причиной этого является их неоднородность и
многообразие с точки зрения:
1. степени их устарелости;
2. причин их архаизации;
3.возможности и
характера их использования.
Среди них выделяется в
первую очередь группа слов, которые являются в настоящее время совершенно
неизвестными рядовым носителям современного русского литературного языка и
поэтому непонятными без соответствующих справок. Это лексические единицы,
которые выше были названы устаревшими:
а) слова, совершенно исчезнувшие из
языка, не встречающиеся в настоящее время в нём даже в составе производных слов
(локы – лужа, котора – ссора, просинец – февраль, рака–
могила, гробница и т.д.);
б) слова, не употребляющиеся в языке
как отдельные слова, но встречающиеся в качестве корневых частей производных
слов: вервь – верёвка, руг – ругать, говядо – скот
(говядина) и т.п.;
в) слова, исчезнувшие из языка как
отдельные значимые единицы, но употребляющиеся ещё в составе фразеологических
оборотов: сокол – старое стенобитное орудие (гол как сокол), зга
– дорога (ни зги не видно), кол – небольшой участок земли (ни кола, ни
двора) и др.
Все эти слова совершенно
выпали из лексики языка и в настоящее время прочно забыты. Все они никакого
отношения к лексической системе современного русского литературного языка не
имеют и не входят даже в его пассивный словарный запас. Все они, наконец,
являются фактами предшествующих, в общем, отдалённых эпох развития русского
языка.
Возникает вопрос,
есть ли смысл рассматривать такого рода факты при анализе лексики современного
русского литературного языка, в которой они реально не существуют. Оказывается,
есть. И это объясняется тем, что эти слова изредка всё же в нужных случаях
употребляются и сейчас, естественно, в виде особых словесных инкрустаций.
Сторонних окружающим их словам, и обычно с необходимыми разъяснениями. В
отдельных речевых произведениях, таким образом, можно встретить такие факты и
сейчас, и именно это не позволяет исключать их из рассмотрения при анализе
современной лексики, несмотря на то, что к последней они не имеют никакого
отношения.
Рассмотрение
устаревших слов в связи с причинами, в силу которых они превратились в
устаревшие, заставляет выделить среди них две основные, резко противоположные
категории слов: 1) историзмы и 2) архаизмы.
С развитием общества меняется
его экономика, изменяется культура, быт, иным становится военное дело, в
результате революционных сдвигов и перемен возникают новые
общественно-политические отношения. Слова, называющие предметы ушедшего быта,
старой культуры, вещи и явления, связанные с экономикой прошлого, старыми
общественно-политическими отношениями, становятся историзмами. Примеры
историзмов разных тематических групп – историзмы военные: кольчуга, забрало,
редут и т.д.; историзмы бытовые и хозяйственные: армяк, камзол, севалка
и др. Многие историзмы называют ушедшие из жизни явления общественно-политического
порядка: закуп, смерд, крепостной, помещик, князь, земство, отруба, урядник,
подьячий и т.п.
Некоторые историзмы
«возрождаются», так как снова становятся активными, действующими явления, называемые
этими словами. В настоящее время, в результате реформ последних лет, в активное
употребление вошли давно забытые нами слова губернатор, гувернантка.
Историзмы употребляются в тех
текстах, в которых речь идёт о предметах и явлениях прошлого. Если в учебнике
истории или в художественном произведении говорится о Киевской Руси, в тексте,
естественно, уместны такие слова, как князь, смерд, гривна, колчан, кольчуга
и т.п. В произведениях, рассказывающих о гражданской войне 1918-1920 годов,
находим слова продотряд, буденовец, махновец и др. Например мы приведём
несколько отрывков из произведений, отражающих лексику разных эпох.
А. Н. Толстой
«Петр I»:
«Покуда ключница рассказывала,
комнатный холоп, который с появлением в доме мажордома стал
называться теперь камердинер, снял с Гаврилы пыльный кафтан, камзол,
распутал галстук и, кряхтя, начал стаскивать ботфорты».
М. Шолохов
«Поднятая целина»:
«Нагульнов, освещая положение,
заговорил о гремяченском тоз»; «Этому способствовала полученная накануне
из райполеводсоюза бумажка».
Если историзмы –
наименования устаревших вещей, явлений (поэтому они не имеют синонимов), то
архаизмы – это устаревшие названия современных вещей и явлений.
По определению Н.Т.Бухаревой, архаизмы – это слова и
выражения, вытесняемые из употребления более современными языковыми единицами.
В словарном составе современного русского литературного языка рядом с ними
обязательно должны существовать и существуют синонимы, являющиеся словами активного
употребления (ср.: ловита – охота, вояж – путешествие, кои
– которые и т. п.).
К архаизмам относятся такие,
например, слова в повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка»: «вожатый
(=проводник) мой мигнул значительно…» (глава 2); «Они выстроены были во фрунт»(=строй)
(глава 3).
Если причины ухода слов из
активного употребления в состав историзмов всегда совершенно ясны и не требуют
никаких особых разъяснений, то установление причин превращения слов из факта
активного словарного запаса в архаизмы, причин вытеснения, замены одного слова
другим является, как правило, делом весьма сложным. Требуются специальные
лингвистические разыскания для того, чтобы ответить на вопрос, почему слова перст,
сей, чело, доселе, буде были вытеснены из активного употребления словами палец,
этот, лоб, до сих пор, если и превратились, таким образом, в архаизмы. В современной
лексикологии принято выделять следующие группы архаизмов: 1) собственно
лексические; 2) семантические; 3)фонетические; 4) акцентные; 5)
морфологические.
Собственно- лексические
архаизмы – это слова, которые устарели целиком, как целостный звуковой
комплекс: личба «счет», отроковица «девочка-подросток», инфлуэнца
«грипп» и т.д.
Семантический архаизм
– это устаревшее значение слова. Например, слово позор, которое мы
сейчас употребляем в смысле «бесчестье», в старину означало «зрелище» (а позорить
значило «выставлять на всеобщее обозрение»). Вот несколько примеров:
Слух обо мне
пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня
всяк сущий в ней язык.
А.С.
Пушкин
В последний раз
Гудал садится
На белогривого
коня,
И поезд тронулся…
М.Ю. Лермонтов
Выделенные
слова в приведённых примерах употребляются и сейчас, но в других значениях.
Так, слово сущий выступает в приведённом контексте в значении
«существующий», слово язык – в значении «народ», слово поезд – в
значении «кавалькада».
Устаревать в
словах может звуковая оболочка, т.е. современное звучание слова может отличаться
от устаревшего одним или более звуками. Такие слова принято называть фонетическими
архаизмами. Например: «История государства Российского, сочинённая Н.М.
Карамзиным, в осьми томах, продаётся в Захарьевской улице» (Н.
Эйдельман. Последний летописец). В современном языке форме осьми соответствует
восьми. Огнь вместо современного огонь, врата вместо ворота, пиит
вместо поэт – это также фонетические архаизмы. Некоторые слова в
прошлом имели ударение, отличное от того, какое у этих слов в современном русском
языке, например: символ, музыка, призрак. Ср. в стихах М.Ю. Лермонтова:
Её насмешливый призрак
И днём и ночью
дух тревожит.
Такие архаизмы
называются акцентными.
Ещё одна
разновидность архаизмов – морфологические. Они архаичны по своей морфемной
структуре, например: свирепство – вместо современного свирепость,
нервический - вместо нервный, рухнуться – вместо рухнуть.
Вытесняемые
из употребления слова не исчезают бесследно: они сохраняются в литературе
прошлого, они необходимы в исторических романах и очерках – для воссоздания
быта и языкового колорита эпохи.
§1.2 Устаревшая лексика и историческая стилизация.
В языкознании и
литературоведении архаизмом принято называть слово, вышедшее из общего употребления,
переставшее служить обычным названием вещи, явления, понятия, но встречающееся
в современных текстах и в языке художников слова, чьё творчество оказывает
эстетическое влияние на современных русских людей. Речь идёт преимущественно о
словах типа очи, вежды, ланиты, перси, персты, сей, оный, хладный и т.
п., т. е. о словах, широко представленных в русской поэзии XVIII – XIX веков, но употребляющихся и современными авторами (с определёнными
стилистическими целями).
При анализе языка литературных
произведений прошлого следует учитывать двоякий характер историзмов и
архаизмов. С одной стороны, исследуя язык писателя прошлого, мы встречаемся с
сознательным использованием такого рода фактов в определённых стилистических
целях. В таких случаях (к ним относится и употребление устаревших слов
современными писателями) соответствующие слова – факты устаревшей лексики как
для нас, так и для авторов XVIII – XIX вв. и их читателей –
современников.
С другой стороны, в
произведениях прошлого (и художественных, и деловых, и научных и т. д.) мы
встречаемся, даже если они написаны сравнительно недавно, с такими историзмами
и архаизмами, которые таковыми являются лишь для нас, но которые во время
написания анализируемого произведения такими не были.
Следовательно, есть архаизмы
и историзмы стилистического употребления и есть архаизмы и историзмы времени
(они встречаются – иногда рядом с устаревшими словами стилистического
употребления – только в произведениях, написанных в прошлом).
Об этих двух типах
устаревших слов в пределах одного и того же литературно – художественного
контекста дают представленные отрывки из произведения Пушкина «Борис Годунов» :
- Приезжайте,
Ты, Трубецкой,
и ты, Басманов: помочь
Нужна моим
усердным воеводам.
Бунтовщиком
Чернигов осаждён.
Спасайте град
и граждан.
(Царская дума; царь.)
Так точно дьяк,
в приказах поседелый,
Спокойно зрит
на правых и виновных,
Добру и злу внимая
равнодушно,
Не ведая ни
жалости, ни гнева.
(Келья в Чудовом монастыре; Григорий.)
В приведённых отрывках мы
наблюдаем среди устаревших слов и историзмы – воевода, дьяк, приказ (в
значении «учреждение») и архаизмы – помочь (помощь), град, граждане
(жители города), зреть (смотреть), внимать (слышать), ведать
(знать). Употреблены они Пушкиным в трагедии на историческую тему.
Однако было бы неправильным
считать, что все эти слова использованы поэтом в качестве художественно –
изобразительного средства, с определённой стилистической установкой. Среди
выделенных устаревших слов имеются и такие, которые для Пушкина такими ещё не
были, которые перешли в пассивный запас русской лексики и приобрели в связи с
этим определённую экспрессивно – стилистическую окраску позднее. Для Пушкина
это были обычные слова его активного лексического запаса, повседневного
употребления.
Архаизмы могут употребляться
только с определённой стилистической целью; вне этой художественно –
выразительной и изобразительной установки их использование не может быть
оправдано и является ошибкой с точки зрения современного употребления.
Историзмы же, употребляясь иногда с теми же целями, что и архаизмы, возможны и
вне определённых стилистических условий, так как они, как единственное
выражение исчезнувших понятий, явлений, предметов и т.д., могут применяться с
целью обозначения этих понятий, явлений, предметов и т.п. Такое использование
историзмов мы находим, например, в исторических работах, в описаниях прошлого,
в воспоминаниях и т.д.
Архаизмы используются в
художественной литературе в основном с тремя различными стилистическими целями.
1.Они могут быть использованы
писателем для создания колорита эпохи, при описании «давно минувших дней,
преданий старины глубокой», для воссоздания реальной исторической обстановки и
речи героев. Такое употребление архаизмов и историзмов мы наблюдаем в
исторических романах, повестях, рассказах и т.д. Например, в приводимом ниже
отрывке
из романа Чапыгина «Разин Степан»
архаизмы выступают в качестве одного из компонентов языкового материала,
воссоздающего характерные черты речи персонажа:
«Прознал я вот что: по извету
татя Фомки, пойманы воры за Никитскими вороты на пустом немецком
дворе, с теми ворами стрельцы двое беглые. И сказывали те стрельцы,
что вор Стенька Разя тую жонку ириньицу из земли взял …»
2.Архаизмы могут быть использованы
писателем для создания торжественного стиля, взволнованно – патетической речи.
К концу XIX – началу XX века количество архаизмов в русских
стихах, например, резко падает. Впрочем, в стихах символистов устаревших слов
ещё довольно много.
Вот примеры,
взятые из стихотворений и поэм Александра Блока: «Но песня песней всё пребудет»,
«И нечаянно радость придёт, и пребудет она совершенной», «Есть
немота: то гул набата заставил заградить уста», «Тёмный морок
цыганских песен», «Взойду по ней, по семицветной, по незапятнанной стезе:,
«И, онемев от удивленья, ты узришь новые миры», «И кровь бросается в ланиты»,
«доколе матери тужить?», «Развёрнутое ветром знамя, обетованная
земля». У Маяковского, боровшегося со старой поэтической лексикой, торжественных
архаизмов очень мало:
Единственный человечий
Средь воя,
Средь визга,
Голос
Подъемлю днесь.
У поэтов современных высокие
архаизмы встречаются нечасто. Чаще других слов такого типа употребляется слово очи.
Сравнительная частота употребления, может быть, даже выводит очи из
разряда архаической лексики и сближает с обычными высокими (не устаревшими)
словами:
Берегите
Лицо человеческое!
Храните
Очи добрые
и горделивые рты.
Е. Винокуров
Тут солнцу в
людские Очи
Не каждый день
случается глядеть.
С. Евсеева
Другие архаизмы высокого
стиля в поэзии наших дней – довольно редкое явление. Примеры отыскиваются с
трудом, они немногочисленны:
Ты молчишь, любовь моя и
вера:
Думаешь, я так – из
озорства?
Нет, и днесь решают у
барьера
Вечный спор любви и
воровства!
Н.Панченко
Нам часто тяжело. Но
солнечно и страстно
Прозрачное чело горит
лампообразно.
А.Вознесенский
Редки высокие архаизмы в
прозе: «Над всем этим простёрлось вечное небо, то, что сияло холодным светом в очи
князю Болконскому на поле Аустерлица» (В. Огнев).
3.Устаревшие слова часто
используются как одно из средств сатиры и юмора, для насмешки,
для осуждения. Любопытное явление: архаизмы могут быть средством создания
высокого торжественного стиля, и в то же время с помощью устаревших слов можно
высмеивать, обличать. В сущности, использование архаизмов для осуждения, для
насмешки есть один из видов иронии. Иронию (языковую) обычно определяют как
«стилистический приём, состоящий в употреблении слова или выражения в
противоположном их значении с целью насмешки».
Мастером употребления
архаизмов в таких целях был Салтыков-Щедрин. Именно такое их использование
(наряду с целями воссоздания летописного слога) мы наблюдаем, например, в
«Истории одного города» (см. «Обращение к читателю»):
«Не только страна, но и град всякий,
и даже всякая малая весь, - и та своих доблестью сияющих и от начальства
поставленных Ахиллов имеет, и не иметь не может. Взгляни на первую лужу – и в
ней найдёшь гада, которой иройством своим всех прочих гадов
превосходит и затемняет. Взгляни на древо – и там усмотришь некоторый
сук больший и против других крепчайший, а следственно и доблестнейший. Взгляни,
наконец, на собственную свою персону – и там прежде всего встретишь главу,
а потом уже не оставишь без приметы и брюхо, и прочие части. Что же по твоему
доблестнее: глава ли твоя, хотя и лёгкою начинкою начинённая, но и за
всем тем горе устремляющаяся, или стремящееся долу брюхо…».
Начиная с Салтыкова-Щедрина,
архаизмы как средство сатиры, осуждения, стилистической иронии широко
используются в русской литературе. «Обыватель любопытен, всё узнать бы о пиите!»
(Маяковский).
В этих же целях архаизмы используются
сейчас и в баснях, эпиграммах, пародиях и тому подобных произведениях
сатирического или юмористического характера.
Архаическая лексика, как и
новая, диалектная, специальная, жаргонная лексики, несомненно, обогащает
литературный язык, придаёт колорит как историческим, так и не историческим
отечественным произведениям. Поэтому употребление устаревших слов в литературе
– явление нередкое. Знание архаических слов и фразеологизмов повышает культуру
речи, позволяет писателям использовать этот лексический материал с различными
стилистическими целями, даёт учёным перспективные возможности в
лексико-исторических исследованиях.
В этом отношении ярким
примером может служить творчество Дмитрия Михайловича Балашова.
§1.3 Д. Балашов и современный
исторический роман.
Изображение
людей и событий минувших времён, захватывая чувства читателя, воспитывая его
волю, воздействуя на его разум, формирует его отношение к историческому
прошлому. «Подлинную историю человека пишет не историк, а художник:,1
- сказал однажды А.М.Горький.
Дмитрий Балашов однажды
написал: «Паши, сей и мели зерно, это святая работа, и в ней одной уже –
оправдание жизни твоей. А ежели ты возможешь иное, делай тоже, но не гордись,
не возвышай себя над пахарем. Засевай ниву душ человеческих, созидай и твори и
знай, что ты – мелешь зерно. Соразмеряй труд рук своих с усилием разума, и если
слишком лёгок твой труд, усилься и делай больше, ибо несть веры тому, кто
лукавит в работе своей». В этих словах ключ к постижению смысла жизни и
творчества Д.Балашова.
Дмитрий Балашов родился в
1927 году в Ленинграде. Подростком пережил страшную зиму блокады 1941 – 1942
гг. В 1944 г. поступает на театроведческое отделение Театрального института. В
1957 году становится аспирантом одного из ведущих научных центров
литературоведения – Института русской литературы АН СССР. Затем с блеском
защищает кандидатскую диссертацию на тему: «Древние русские народные баллады».
Современному читателю
Д.Балашов известен своими романами из серии «Государи Московские». Сюжеты книг
( «Младший сын» (1977 г.), «Великий стол» (1980 г.), «Бремя власти» (1983 г.),
«Семеон Гордый» (1984 г.), «Ветер времени» (1988 г.). Обзор творчества Д.
Балашова позволяет выявить определённую эволюцию его повествовательного
почерка. Произведения новгородского цикла выдержаны в традиционном стиле, без
каких – либо заметных модификаций структуры повествования. В них преобладает
изображение. Интерес к новому стилевому принципу возник у художника в связи с обращением
к теме возвышения Московского княжества. В «Младшем сыне» - начальном романе
цикла «Государи Московские» - уже имеются фрагменты, в которых собственно
художественное изображение прерывается авторскими декларациями. В повествовании
о русском средневековье появляется голос учёного – мыслителя в виде
комментариев и историко-философских сентенций. По – настоящему широко и
органично голос историка включается в объективированный контекст «Великого
стола», а затем и следующих романов – «Бремя власти», «Семеон Гордый», «Ветер
времени» и «Отречение». Внимательное их прочтение позволяет обнаружить
авторские вкрапления по всему тексту произведений. Они разнообразны по объёму,
полифункциональны по сущности.
Поисковый стиль
вызван проблемными ситуациями, когда в силу невозможности однозначного
объяснения некоторых звеньев исторического сюжета писатель выносит на суд
читателя свои сомнения и предположения. Уважением к читателю, чувством меры в
использовании творческой фантазии и неприятием авантюрных элементов фабулы
продиктован такой фрагмент в «Бремени власти»: «Я не знаю доподлинно, что
происходило в тверском княжеском дому в 1338 году, и не могу и не хочу
изобретать романтического сюжета, ночных сцен, подкупленных слуг, тайных
похищений и прочего».
В изложении событий, даже
мелких, Д.Балашов старался держаться со всей документальной строгостью,
памятуя, что читатель наших дней прежде всего хочет знать, как это было в
действительности, т.е. требует от исторического романа абсолютной фактологических
достоверности. Писатель проникновенно выявляет противоречия эпохи, сложную сеть
исторических зависимостей, где добро и зло далеко не всегда совпадает с
направлением прогресса и силами противодействия. При этом выдвигаются
значительные нравственно – философские проблемы. Д.Балашов показал очень
высокий уровень в осмыслении истории, в поисках философии надежды. Будучи
крупным фольклористом, знатоком разнообразных повествовательных структур
(скажем жанра «плачей», молений, мира легенд, сказаний, народной фантастики), он
воссоздал путь истории собирания Руси, междоусобные войны в ритмах народной
устной речи, умело используя лексику древнерусского языка «учительной прозы».
Под пером Д.Балашова эпоха
заговорила, чему немало способствовало использование писателем архаической
лексики. На примере романов «Младший сын» и «Симеон Гордый» постараемся
рассмотреть, как и с какой целью автор обращается к употреблению здесь
архаической лексики.
Глава 2. Архаическая лексика
в исторических романах Д. Балашова «Младший сын» и «Симеон Гордый».
§
2.1 Историзмы
в текстах романов. Тематические группы.
Анализируя текст
романов Д.Балашова, мы произвели сплошную выборку архаической лексики из
текстов романов «Младший сын» и «Симеон Гордый». В выборке – около 250 единиц
исследования. Историзмы встречаются реже, 110 единиц исследования, например:
1. «Федя быстро намотал онучи,
надел лапти». («Младший сын», Автор, стр.56);
2. «Серого гридня Симеон
увидел еще раз…» («Симеон Гордый», Автор, стр.25);
3. «Без отца, одни, они нынче
делали загату вокруг дома и заплетали ее соломой, на зиму, для тепла.»
(«Младший сын», Автор, стр.53);
4. «… толпы черных людей,
вооруженных дрекольем, а то и боевым оружием…» («Симеон Гордый», Автор,
стр.47);
5. «Прочих полоненных Андреевых бояр
пока посадили в железа.» («Младший сын», Автор, стр.361).
Среди них нами
выявлены историзмы следующих тематических групп, например, название сословий и
должностей:
1. «Тем паче что Андрей поручил
ему должность тысяцкого». («Младший сын», Автор, стр.80);
2. «Ратным приходится
древками копий грубо расчищать дорогу княжому поезду». («Симеон Гордый», Автор,
стр.1);
3. «…, Тинибек выслал вперед
дозоры и слухачей …» («Симеон Гордый», Автор, стр.41);
4. «А бояре нижегородские
вольные слуги князя своего …» («Симеон Гордый», Симеон, стр.49);
5. «… пришлось выслушать отчеты посельских
об урожае и ключников – по хозяйству княжеского двора…» («Симеон
Гордый», Автор, стр.59).
Название одежды и
головных уборов:
1. «На хороводы девки одевали очелья...»
(«Младший сын», Автор, стр.49);
2. «… впившись ему в толстый
рукав грубого суконного вотола». («Симеон Гордый», Автор, стр.2);
3. «Феодора в венчальном уборе,
в белой шелковой фате, в саяне из серебряной парчи… была чудно хороша».
(«Младший сын», Автор, стр.85).
Название строений:
1. «И двенадцатого уже были в
Ростове, в хоромах мужевых». («Младший сын», Автор, стр.20);
2. «Федя бродил по улице или,
замерзнув, забирался в клеть…» («Младший сын», Автор, стр.59);
3. «Данилка, вымытый и
выруганный матерью, тем часом сидел в светелке…» («Младший сын», Автор,
стр.70).
Таким образом,
историзмы, выбранные нами, представлены следующими тематическими группами: название
сословий и должностей (тысяцкий, ратный, князь, бояре, ключники и др.);
название одежды и головных уборов (очелья, вотол, саян, онучи и др.);
название строений (хоромы мужевы, клеть, светелка и др.).
§
2.2 Архаизмы.
Их типы в романах Д. Балашова.
В количественном отношении
историзмы уступают архаизмам. Архаизмы составляют большинство устаревших слов в
романах. В выборке представлены все виды архаизмов, перечисленные в первой
главе:
- собственно-лексические,
- семантические,
- фонетические,
- акцентные,
- морфологические.
Морфологические архаизмы
представлены в большинстве, затем, по убывающей – собственно-лексические,
фонетические, семантические и, наконец акцентные. Между романами соотношение
всех видов архаизмов примерно одинаковое.
Собственно – лексические
архаизмы:
1. «Ну и зорят ихнюю
волость кажен год». («Младший сын», Боярин, стр.74);
2. «Тороват, богат
Господин Великий Новгород…» («Симеон Гордый», Автор, стр.7);
3. «Всю челядь в доме
угощали два дня…» («Младший сын», Автор, стр.31).
Семантические архаизмы:
1. «На ночь митрополит давно уже
не вкушал, - и помолясь, он приказал разоблачить себя.» («Младший сын»,
Автор, стр.130);
2. «Ну как хан Джанибек, и
верно, не утвердит его на тверском столе». («Симеон Гордый», Автор,
стр.19);
3. «Он и в Литве и в Орде бывал,
людей повидал, толмачит по-всякому». («Младший сын», Олфер, стр.88).
Фонетические архаизмы:
1. «Токмо хуже б не
стало…» («Симеон Гордый», Автор, стр.3);
2. «Допрежь тута одне вы
да медведи и жили». («Младший сын», Тимофей, стр.34);
3. «Симеон еще не встречал, не зрел
тверского княжича…» («Симеон Гордый», Автор, стр.7).
Морфологические архаизмы:
1. «Много будешь знать, остареешь
скоро»! («Младший сын», Дмитрий, стр.72);
2. «Его же глас и чистота
язычная всех превзыде». («Симеон Гордый», Летописец, стр.1);
3. «Не знай, нонче баранов
резать али додержать до Покрова»? («Младший сын», Мать, стр.100).
Акцентные
архаизмы:
1. «Младенец был веской».
(«Младший сын», Автор, стр.79);
2. «Царю небесный, утешителю душе
истины». («Симеон Гордый», Сергий, стр.2);
3. «Он еще сам не ведал,
как ему поступить…» («Симеон Гордый», Автор, стр.19).
Таким образом, в
романах представлены все типы архаизмов: собственно-лексические (зорят,
тороват, челядь и т.д.); семантические (разоблачить, на тверском столе,
толмачит); фонетические (токмо, допрежь тута одне, не зрел и т.д.); морфологические
(остареешь, превзыде, нонче); акцентные (веской, душе, ведал).
§2.3Стилистическое
использование устаревшей лексики в исторических романах «Младший сын» и «Симеон
Гордый».
Архаизация, как уже
говорилось выше, может использоваться писателями только с определенными стилистическими
целями. Дмитрий Балашов обращается к устаревшей лексике для передачи более
точной исторической обстановки XIV века.
Россия жила меж двух огней: с запада – могущественная в те времена Литва, с
востока – Золотая Орда не спускали глаз с Российских просторов:
« - Кто, кроме нас, русичей,
поддерживает ныне ордынский престол?
- Суздаль, Тверь, Москва и Рязань…
- начал перечислять Константин.
- Да, да! – пламенно перебил
Дионисий. – Ежели не Ольгерд, не Литва, пожравшая уже, почитай, три четверти великой
киевской державы! Он один не медлит!» («Отречение»).
Мамай требовал непосильные дани
со страдающей от мора Руси:
« - На Русь надвигается черная смерть
– сурово, выпрямляясь в кресле, говорит Алексий. – СМЕРДЫ погибнут, кто будет
давать серебро? Русь не может платить прежнюю ДАНЬ! Хан Мурад обещает сбавить
нам ВЫХОД!
- Мамай…хан…Тоже сбавит… Может
сбавить ДАНЬ! – поправляется посол. (Ничего подобного Мамай ему не говорил,
отправляя к Алексию.) («Отречение»).
Но враги угрожали не только извне.
Междоусобицы в течение многих столетий разоряли Русь, не давая ей по-настоящему
сопротивляться Орде и Литве:
« - Город мой! – упрямо твердил
Борис, РАТНЫЕ которого так и стояли НАИГОТОВЕ, с копьями наперевес, меж тем как
растерянные суздальцы – кто соступил на берег, кто ждал, чем окончит КНЯЖАЯ
ПРЯ. К бою с братией дружиною они явно готовы не были.» («Отречение»).
В торжественном прологе,
которым начинается роман «Отречение», Балашов использует архаическую лексику
для усиления ораторской напряженности и гражданского пафоса:
« - Быть может, тому, да, тому,
конечно, этому в первый черед учит история! Славе родимой земли. А ЕЖЕЛИ
бесславию? А ЕЖЕЛИ пораженья и беды? А то и спросим: продолжает ли помнить
народ, уходящий в ничто, о веках величия своего? Люди еще живут, еще ведется
МОЛВЬ о том, прежнем, великом языке, но уже и обеденном, и искаженном, а памяти
уже нет, уже лишь смутные преданья проглянут в редких байках стариков…»
И в дальнейшем, во всех
своих лирических отступлениях Д. Балашов употребляет устаревшие слова, не желая
отрываться от основной канвы романа:
«Люди, однако ( и к счастью!), не
ВЕДАЮТ своего будущего. Предсказать грядущее невозможно по одной простой
причине: ИБО еще не совершены поступки, которые его определят… Иное, не
СОДЕЯННОЕ – не СОСТОИТ. … Незримая граница отделяет ДИТЯТЮ от ОТРОКА, ОТРОКА от
ВЬЮНОШИ и ВЬЮНОШУ от МУЖА. …ИБО никогда не было так в героические времена,
чтобы жена кормила неумеху мужа.»
Быт, уклад крестьянской
жизни представляется нам так ярко и живо опять же благодаря архаическим словам:
«Микха, вишь, занесла! – развернула,
красуясь, кусок бухарской ЗЕНДЯНИ. Дети, уже обсевшие стол, только и ждали
родителя. Задвигались, зашумели, потянувшись к ложкам. – Тебе поклоны шлет! –
примолвила с гордостью ЖОНКА, свертывая ЗЕНДЯНЬ. И тут же, отложив подарок на
полицу, потянула ухватом горшок из печи. » ; «Бабы в пестротканых сарафанах, в
полотняных рубахах, изузоренных вышивкою, у иной и праздничные ЛАПТИ в два
цвета плетены, в узорных головках с алым, серебряным или золотым верхом – ЕЖЕЛИ
цветной ПЛАТ спущен на плеча или брошен от жары на межу, - гребут сено…
- Горю, горю, пень! – слышится там и
тут.
- Чего горишь?
- Девки хочу!
- Какой?
- Молодой!
- А любишь?
- Люблю!
- ВЫСТУПКИ купишь?
- Куплю! » («Отречение») .
Знакомя нас с персонажами,
Д.Балашов описывает одежду, в которую они одеты:
«Князь в алом ОПАШНЕ грозил плетью,
грозно поводил очами.» ; («Отречение») ; «Гридя Крень вышел из избы, хмельной и
веселый, в расстегнутом курчавом ЗИПУНЕ и стал, утвердился на ногах.»
(«Отречение») ; «Во главе стола – великая княгиня Настасья. Она в домашней,
скупо шитой жемчугом головке, в атласном голубом САЯНЕ со звончатыми
серебряными пуговицами от груди и до подола. Сверх пышносборчатой, тонкого
белого полотна рубахи, отороченной по нарукавьям серебряным кружевом, парчовый,
густо увитый серебряными цветами КОРОТЕЛЬ.» («Отречение»). ; « Еще ничего не
знал, не ведал Родион, в накинутом на плечи летнем ПОСКОННОМ ЗИПУНЕ стоючи
посреди двора…» («Бремя власти»).
Колоритно выписанные свадебные
обряды пестрят устаревшими словами:
«…уже три хора ПЕСЕЛЬНИЦ, ревниво
гадающих, кто из них лучше, собрались в коломенских хоромах и вполголоса
пробовали свое мастерство, уже пекли, варили и стряпали, а Дмитрий все еще не
ВЕДАЛ облика невесты своей…Слышится рык свадебного ТЫСЯЦКОГО, великого БОЯРИНА
Василия Окатьича…В ГОРНИЦЕ жарко от множества гостей, от целых пучков восковых
изукрашенных свеч в ШАНДАЛАХ.» («Отречение»).
В романах «Отречение» и
«Бремя власти» архаическая лексика наполняет историческим колоритом любые
события: дипломатические переговоры, военные действия, эпизоды из мирной жизни:
«…ему даже не сразу могли повестить,
куда двинулись владычные КМЕТИ… В Ростове заполошно названивали колокола, с
ЗАБОРОЛ стреляли, но не густо и как-то без толку…Отзвуком скорой московской
победы явилась новая тверская ЗАМЯТНЯ. Василий Кашинский вновь пошел было РАТЬЮ
на племянников, подступив на СЕЙ раз к Микулину, ВОТЧИНЕ младшего СЫНОВЦА
своего, Михаила Александровича.» («Отречение»).; «Древние киевские серебряные
КОЛТЫ сменяли на корову, материну ГОЛОВКУ на упряжь и СНЕДНЫЙ припас. Береженым
серебром да ПОМОЧЬЮ своих КМЕТЕЙ ставили новую клеть, подымали тыны и хлева…
Посудачив, убрали серьги назад, в изрядно опустевшую СКРЫНЮ.» («Бремя власти»).
Речевой колорит эпохи
Д.Балашов передает как через авторскую речь, так и речь персонажей, прибегая к
архаической лексике: « - Простишь ли ты меня, Сергие? – ВОПРОСИЛ Алексий. – Ты
взял крест из РАМЕНА своя, - возразил Сергий, стараясь оттенком голоса смягчить
суровость слов, - и должен нести его до конца! – Помолчал, прибавил негромко: -
На ХУДОЕ меня не зови. ТОКМО на доброе! – И еще помолчал и РЁК твердо: -
Смирять братьев НАДОБНО! Это мой долг, как и твой.» («Отречение»).
Перед нами речь Сергия Радонежского,
сыгравшего огромную роль в духовной и политической жизни России середины XIV века.
Речь простого народа лишена
высокой лексики и торжественной напряженности: « - Птаху Стрижа знал? – не
оборачиваясь, негромко ВОПРОСИЛ отец. – Ево комлем так вот и убило! – он
помолчал, с хрустом уминая снег. – Через ТРОИ ДЁН НИКАК ТОКМО и ОБРЕЛИ в лес.
Дак соболь у ево в те поры все щеки объел… - Еще помолчав, прибавил: - Никогда
не стой едак – то ПРЯМЬ колоды! » («Отречение») ; « - КОГО ты ревешь – то ?! Да
батя мой по посольскому делу ВСЮЮ жисть! ПОТО и в чести был у КНЯЗЕЙ великих! А
я все на дворе да на дворе, с конями да в СТОРОЖЕ. Скоро и голову сединой
обнесет! Так, што ль, из навоза не вылезти?!» («Бремя власти»); « - Скажи, как
СТВОРИЛОСЬ – ТО? ПОЧТО и выбрали тебя? А каково ТАМО, в Киеви? ЖОНКИ красивые
БАЮТ! ХУЧЬ гостиница – то не забудь, привези!» («Бремя власти»).
Таким образом, обладая
стилистической окраской широкого диапазона, устаревшая лексика позволяет
воссоздать речевой колорит исторической эпохи, придать романам торжественное
патетическое звучание.
Заключение
Дмитрий
Михайлович Балашов, сочетающий в себе глубокие знания журналиста, фольклориста,
филолога и этнографа, талантливо и правдиво рассказал нам о русском
средневековье в своих романах из цикла «Государи Московские».
Правдивому
и колоритному изображению древней Руси не мало способствовало употребление
автором устаревшей лексики, анализ которой лёг в основу нашей курсовой работы.
Нами
была произведена и классифицирована точная выборка архаической лексики из
романов «Бремя власти» и «Отречение». Выявлены основные типы архаизмов, которые
представлены в романах 4-мя видами:
- собственно-лексические
(ВЕЖДЫ, ВЫЯ, ДЛАНЬ и др.);
-
лексико-семантические (МАГАЗИНЫ, ЯРЛЫК, ГЛАГОЛЫ и др.);
-
лексико-фонетические (ПРИТЧИНА, ГРАД, ВЛЕКЛИСЬ и др.);
-
лексико-словообразовательные (ПУСТОШИТЬ, УМУЧЕННО и др.).
Словообразовательные
архаизмы представлены в большинстве, затем, по убывающей –
собственно-лексические, лексико-фонетические и, наконец, лексико-семантические.
Нами
также выделены историзмы, которые представлены в романах тремя тематическими
группами:
- историзмы военные
(УШКУЙНИК, РАТНИК, КОЛЬЧУГА и др.);
- историзмы
бытовые и хозяйственные (ОПАШНЯ, ФЕРЯЗЬ, ГРИВНА и др.);
- историзмы,
характеризующие общественно-политические явления того времени (БОЯРИН, ВОЛОСТЬ,
ПОДАТЬ и др.).
Определены,
также, стилистические функции устаревших слов. Архаическая лексика, обладая
стилистической окраской широкого диапазона позволила воссоздать в романах
речевой колорит исторической эпохи, придала произведениям торжественное,
патетическое звучание.
Список литературы
Словари
1. Евгеньева А.П. Словарь
русского языка – в 4 томах. М.,1981 г.
2. Ожегов С.И. Словарь русского
языка. «Русский язык»,1978 г.
3. Срезневский И.И. Словарь
древнерусского языка. – в 3 т., М.,1989 г.
4. Фасмер М. Этимологический словарь
русского языка. М.,1980 г.
1.
Балашов
Д. Собрание сочинений в 6 томах. М., «Художественная литература»,1993 г.
2.
Балашов
Д.М. Труд. – 1995. – 20 янв. Историю обмануть невозможно.
3.
Болдырев
Ю. Дух эпохи. Лит.Россия, 1981, 26 марта.С.18
4.
Бондаренко
В. Полет стрелы времени. «Звезда»,1983 г., №8.С.186 – 193.
5.
Введенская
Л.А. Русское слово. М. 1991 г.
6.
Введенская
Л.А. Лексика и фразеология русского языка. М., 1979 г.
7.
Гумилев
Л.Н. Бремя таланта. М., «Художественная литература», 1991 г.
8.
Дундайте
А.И. Древнерусские суффиксы. «Русская речь», М.,1975 г.,№4
9.
Жанузаков
М.Н. Голос историка в повествовательной структуре романов Балашова. «Вестник
МГУ», 1988 г., №6
10. Калинин А.В. Лексика русского
языка. М., 1978 г.
11. Котенко С. Свой удел.
«Аврора», 1977, №9.С.67 – 70.
12. Мокиенко В.Н. Славянская
фразеология. М., 1980 г.
13. Оботуров В. Память неизбывна.
«Лит. Россия». – 1987. – 13 нояб. (№46) С.11
14. Петров С.Н. Русский советский
исторический роман. «Современник», М., 1980 г.
15. Рогощенков И. Шло дело к Полю
Куликову. «Север», 1987 г. №10
16. Розенталь Д.Э. Путешествие в
страну слов. М., 1995 г.
17. Салтыков-Щедрин М.Е.
Сочинения. Т.2; 1952 г.
18. Фомина М.И. Современный
русский язык. Лексикология. «Высшая школа», М., 1978 г.
19. Шанский Н.М. Лексикология
русского языка. «Просвещение», М., 1972 г.
20. Шмелев Д.Н. Современный
русский язык. Лексика. М., «Просвещение», 1977 г.
21. Шуртаков С. Воссоздание
истории. «Москва», 1980,№3,С. 203 – 206.
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.