Исследовательская работа "Исчезнувшее село"

Муниципальное казённое общеобразовательное учреждение

Ольховатская средняя общеобразовательная школа

Ольховатского муниципального района

Воронежской области

Проект

«Исчезнувшее село»

«Людские судьбы хуторов

Бурцево и Шмитьково»

Выполнили учащиеся 9 «Б» класса

Педагог – руководитель Авдеева Лидия Вячеславовна

учитель русского языка и

литературы

Содержание:

Введение……………………………………………………………………………..

Глава I. Было и больше не будет ………………………..………………………….

Глава II. Исчезнувшие хутора Бурцево и Шмитьково

Заключение. ………………………………………………………………………...

Приложение. ………………………………………………………………………..

Введение

Незаметно, но безвозвратно идут годы, они уносят сначала силу людей, а затем и их жизнь. Исчезают с лица Земли хутора, деревни, села, города и целые страны.

За последние десятилетия в Ольховатском районе не стало многих сёл, деревень, хуторов, а в некоторых осталось два-три дома. В нашем районе много мест, где вместо бывших деревень – одичавшие сады да бурьян, из которого кое-где проглядывают остатки печей да гнилые, обветшавшие крыши хозяйственных построек. Да, умирают сёла. Сколько же их исчезло за последние годы! О двух таких хуторах мы попытаемся рассказать в своей работе.

Нельзя не вспомнить слова Ф.И.Меженцева: «Моя деревня! Хорошо, когда ты есть. Там дорожки к твоему незабвенному детству, все вокруг до кочки и кустика родное и близкое. И даже когда уже нет деревни, все равно все тебе помнится, все тебе дорого. Там похоронены твои родные и близкие».

Эту работу мы посвящаем хуторам, которых нет на современной карте района, и их бывшим жителям, живым и тем, кого уже нет с нами.

Целью работы является утверждение практической значимости исследовательской деятельности по изучению истории родного края для дальнейшего её использования в учебно-воспитательном процессе.

В работе решались следующие задачи:

1. Проследить динамику изменения численности населённых пунктов нашего района за последние десятилетия; 2.Собрать сведения о хуторах Бурцево и Шмитьково, ранее находившихся на территории нашего района.

3.Рассказать о людях, проживавших на территории этих населённых пунктов.

Объектом исследования являются исчезнувшие хутора района.

Предметом исследования является поиск путей, направленных на расширение и углубление базовых знаний и умений, на развитие способностей познавательного интереса в пределах своего родного края.

Гипотеза исследования – если мы выясним что-то об исчезнувших хуторах, то тем самым мы восстановим ещё одну страницу истории нашего района, сделаем шаг к тому, что будущее поколение будет хранить и помнить прошлое своей малой родины, будет гордиться своим районом, его жителями, и тем, что они здесь родились и живут.

Практическая значимость темы заключается в изучении поставленных задач, вопросов краеведения. Анализ результатов позволили выдвинуть следующие моменты значимости выполненной работы: - приобретение навыков исследовательской работы; - поэтапное формирование в работе навыков, умений; - работа на уроках и внеклассных мероприятиях;

В работе использованы следующие методы:

1. Беседа.

2. Поиск.

3. Изучение статьи в районной газете.

Хронологические рамки исследования: 8.09.2013-12.10.2013 года

Границы исследования: п.г.т Ольховатка, п. Большие Базы, места расположения бывших хуторов, МОУ Ольховатская СОШ, ул. Кибуса, д. 41; ул. Кибуса, д. 53; ул. Инкубаторная, 8; районный краеведческий музей.

Глава I. Было и больше не будет.

Умирают деревни, умирают деревни!
Исчезают навеки, хоть верь, хоть не верь.
Где отыщется слово суровей и гневней,
Чтобы выразить боль этих жутких потерь?!
Валерий Куроленко

В 9 километрах от Ольховатки находится место, где мы любим бывать. Небольшой лесок, высохший пруд, которому было бы, наверное, по словам очевидцев, лет двести, когда-то необыкновенно урожайные яблони с сахарными и кисло - сладкими плодами, превратившиеся, к сожалению, в обыкновенную «дичку». А когда-то здесь кипела жизнь, о которой напоминают те самые яблони, остатки «спризьб» да неухоженные кусты сирени. Бывшие хутора Бурцево и Шмитьково, которые исчезли с карты района 40-49 лет тому назад.  Когда они образовалась и почему такое название дали, долгое время было для нас неизвестно.
Пытаясь добыть какие-либо сведения об истории возникновения хуторов, о жизни людей в далеком прошлом, мы много говорили на эту тему с долгожителями. Но мало что удалось узнать. К сожалению, в памяти людей стёрлись многие сведения. Воспоминания стариков разноречивы.

В своей работе мы напишем, какой запомнились старожилам эти деревни, кто жил в них,  чем они занимались, а также о знакомых и незнакомых мне людях.

Перед описанием хуторов и их жителей необходимо отметить, что жители местности, в которой были расположены хутора Бурцево и Шмитьково, имеют свой оригинальный говор (диалект). Раньше бытовала привычка давать прозвища (клички). Женщин, иногда, называли по именам мужей, детей – по именам отцов или матерей. Клички могли даваться и за особые черты характера или другие отличия. Правда, надо отметить, что последние поколения уже перешли к более культурному общению между собой, а указанные языковые особенности были присущи старшим поколениям, оставившим эти выражения в названиях усадеб, родов и отдельных мест в районе.

Глава II. Исчезнувшие хутора Бурцево и Шмитьково.

Хутор Бурцево, по словам старожилов, возник в начале двадцатого века. Назван он так по фамилии жителя Марченковки Бурца, зажиточного человека, нанимавшего работников, которые поселялись в хуторе, обрабатывали его землю, ухаживали за скотом и пасекой. Леса вокруг деревни были богаты  не только ягодами, но и мелкой дичью. Посевных площадей было немного, но земли были плодородные и засевались зерновыми и зерно - бобовыми культурами.
Потомки Бурца живут в Ольховатке и на Больших Базах. Внучка Вера Ивановна долгое время проработала в колхозе Кирова, а внук Илья Иванович на сахарном заводе. Оба ныне покойные. Мы знакомы с правнуками. Это Нина Ильинична Пылова и её дети Вадим и Юля со своими семьями.

Воспоминания старожилов начинаются с 30-ых годов. Самое большее количество дворов было 18 – 20 домов (со слов жителей), которые были расположены в два ряда,  в начале 40-х годов ХХ столетия было 6 домов, а к началу 60-х годов осталось уже всего 2 дома. Работали в основном в колхозе «Новый хлебороб».

Ну а теперь напишем  о жителях деревни. Правда, у одних не знаем фамилий, у других имен, у третьих отчеств. Напишем так, как называли тогда  40-50 лет тому назад. Спросить не у кого, потому что кто бы мог сказать, их уже нет в живых.

Бурцево. Вот кто там жил: Чапские (Чапки), Денисенковы (Грушковы - это прозвище по бабе Груше), Подуновы ( прозвище Мурдеды), Федька Кошман, по прозвищу Бычок, Гордиенковы (прозвище Гордии), дед Тимофей ( фамилию очевидцы не помнят) да Танчуки, баба Васька с дедом Давидом.

Об истории семьи Чапских нам рассказала Анна Егоровна Федотова (по матери Чапская).

Чапские жили в первом доме: дед Федор Иванович, его жена Неонилла Алексеевна, которая умерла очень рано, и дети: Павел, самый старший, Иван, Варвара, Настя, Груша, Клавдия, Пётр и самая младшая Мария. Так как мама умерла рано, то маленькой Марусе приходилось с 6 лет хозяйничать у плиты – тогда дети взрослели очень рано. Она становилась на стульчик, чтобы хоть как-то дотянуться до печки. Чапские жили довольно зажиточно по деревенским меркам. Дед Фёдор был калека, передвигался с палками, но считался на хуторе великим тружеником: имел пасеку, большой огород, подсобное хозяйство, построил на своём участке добротный дом. Дед был необыкновенный умелец, «дереворез» и бондарь, он всё на свете вырезал из липы и груши. Вся домашняя утварь в семье и у некоторых соседей была сделана его руками. Когда Федор Иванович качал мёд, а делал он это со сноровкой и удовольствием, то сбегались все хуторские ребятишки. Хлеба не было, поэтому варили постную кашу и ели её с мёдом – для хуторских ребятишек это было необыкновенным лакомством и радостью.

Старший сын Павел Фёдорович ещё до Великой Отечественной войны смог выучиться на юриста, потом воевал. Был ранен – подумали, что погиб, так как не подавал признаков жизни. Его бросили в яму с убитыми, Павел пролежал так несколько дней; когда могилу стали закидывать землёй, то зашевелился и застонал. Всё тело было облеплено и изъедено вшами, которые мгновенно лезли с мёртвых тел на живое. Врачи думали, что Павел не выживет. Долго пролежал в госпитале и кое-как выкарабкался: очень хотелось жить. После войны Павел Фёдорович работал до самой пенсии судьёй в городе Воронеже. Первая жена рано умерла, и дочка Маша воспитывалась у Чапских на хуторе. Сын Павла Фёдоровича от второго брака Вадим умер в 20 лет от тяжёлой болезни, что очень подкосило Павла.

Варвара Фёдоровна, старшая дочь, вышла замуж в крепкую зажиточную семью Кошман из хутора Шмитьково. Молодые хотели отделиться и начали строиться в Бурцево. Во время заготовки леса телега перевернулись, бревном придавило ногу Варе, и она осталась хромой. Детей завести так и не успели: началась война, Фёдора в первые же дни призвали на фронт, где он и погиб. Варвара так больше и не вышла замуж. Чтобы хоть как-то забыться, она переехала в Ольховатку, жила на квартире с племянницей Валей. Затем вернулась в Бурцево, купила у жены брата Ивана совсем маленькую землянку, где и жила, сторожуя на пасеке. Вскоре (в 1961 г.) Варвару Фёдоровну забрала в Ольховатку племянница Нюра нянчить маленькую дочку Лиду. Там Варвара и умерла в 1967 году.

Иван Фёдорович, второй сын Чапских, во время войны попадает в немецкий плен. После освобождения по суровым законам сталинизма был осуждён и направлен на строительство железной дороги на Север. Было невыносимо тяжело. Особенно мучил голод – люди погибали не столько от непосильной работы, а в основном от этого страшного голода и цинги. Ивану с трудом, но удалось выжить. Родные собирали «гуртом» и как-то умудрялись передавать ему посылки с продуктами, хотя сами часто недоедали. Особенно ценился на севере и помогал от цинги чеснок. Строили дорогу до самой Воркуты, там Иван и остался жить. После амнистии работал, получил квартиру, перевёз их хутора семью: жену Евдокию и детей Нину, Николая, Нюру и Симу. Когда Иван Фёдорович ушёл на пенсию, то переехал на Кубань, купил там небольшой домик и прожил там до самой смерти.

Агриппина Фёдоровна (Груша), вторая дочь Чапских, вышла замуж за богатого по деревенским меркам парня со звучной украинской фамилией Пивень. Семья Пивень, большая, дружная, работящая, проживала на хуторе Шмитьково. В 30-е годы семья была раскулачена и отправлена, как враги народа, на Соловки, куда было сослано много народа. Муж Груши по этой причине попадает во время войны в штрафбат и, как и большинство «штрафников», погибает уже в одном из первых боёв. Агриппина Фёдоровна с детьми Вячеславом и Инной решает во что бы то ни стало бежать из Соловков. Наконец удалось. Добирались, как могли: пешком, на попутках, на пароходе, который потерпел в пути крушение. Груша с детьми спаслась: помогли чуткие корабельные матросы. Она попадает на Кубань, работает в колхозе, занимавшемся сбором винограда. Там Агриппина Фёдоровна и похоронена.

О судьбе Клавдии Фёдоровны Чапской расскажем дальше.

Интересна и одновременно печальна судьба самой младшей из Чапских Марии Фёдоровны, Маруси. В 18 лет она познакомилась с высоким статным моряком Серафимом, полюбила и родила от него девочку Валечку. Серафим души не чаял в Марусе, звал с собою во Владивосток, но она не могла бросить больного отца. Серафим украдкой забрал Валю с собой на Север. Мария долго плакала. Валя училась во Владивостоке до 6 класса. Но так как отец часто уходил в плаванье, за девочкой следить было некому. Мачеха (Серафим уже женился) оказалась очень жестокой, властной женщиной, и Серафим привёз Валю на родину. Девочка закончила школу в Ольховатке: жила на квартире у учительницы Марии Леонтьевны Чаленко. После окончания школы Серафим забрал Валю к себе. Она выучилась, приехала к маме, и в 1952 году её забрал в Воркуту родной дядя Ваня. Валя устроилась на работу, вышла замуж за Анатолия Воронова, родила двух дочек Галю и Иру. Валентина Серафимовна прожила в Воркуте, проработав в Печёршахтстрое до пенсии. Она почётный гражданин города. На родину она приезжала почти каждый год к матери и деду.

В то время дед Фёдор уже не мог ходить, 10 лет пролежал в постели: ноги совсем отказали (когда дед умер, то они были настолько согнуты в коленях, что пришлось сделать очень высокий гроб), но продолжал работать руками. Ему в саду даже сделали маленький домик, похожий на гардероб, где он мог лежать, полусидеть и работать. В домике были даже своеобразные открывавшиеся дверцы - полочки, нижняя для сидячей работы, через верхнюю он мог смотреть на мир и даже подсказывать дочке Марусе по уходу за пасекой. После расставания с Серафимом Мария 5 лет была одна, но в 1936 году вышла замуж за односельчанина Егора Антоновича Подунова. Появились дети: Аня(1937), Виктор(1939). Началась война, и Егор ушёл на фронт, в 1943 году попал, как и Иван Чапский в плен. Когда пленных перегоняли, то колонна шла через наш район и остановилась в хуторе, и он смог увидеть свою семью. В 1943 году родилась ещё одна дочка, Люба. Егор Антонович после войны попадает на принудительное поселение в Узбекистан (до 1949 года). Когда вернулся, Маруся своим женским чутьём поняла, что у него есть другая. Вскоре Егор привёз на хутор и свою новую семью: жену Анну и дочь Свету. Анна была намного моложе Маруси, которая очень плакала и даже не хотела жить. Но жить было нужно, и нужно было поднимать детей. Мария Фёдоровна работала в колхозе «Новый хлебороб» пасечником, варила колхозникам обеды. После переезда в Ольховатку (1957) в колхозе имени Кирова.

Анна Егоровна, средняя дочь Марии Фёдоровны, вспоминает свою жизнь, начиная с пятилетнего возраста, когда на хутор пришли немцы (1942 год) и она вместе с мамой и маленьким братом Витей пряталась в подвале. Было очень темно и страшно, Витя всё время плакал, и мама прижимала детей к себе и, как могла, успокаивала. Немцы, к счастью, пробыли на хуторе недолго, около суток. Наши войска отступали, а враги всё продвигались вперёд. От старших Аня слышала, что в бою под хутором погиб 21 солдат: 12 немцев и 9 наших воинов. Немцы своих погибших забрали с собой, а судьбой русских воинов, к сожалению, стали интересоваться лишь в последние годы. Могилы погибших теперь найти трудно: за много лет они сравнялись с землёй.

В школу Аня Подунова пошла из-за войны в 9 лет. Три класса закончила на Кургане (это три километра от хутора). Но там была только начальная школа, поэтому дальнейшее обучение пришлось продолжать на Яшном и на Костово. А это уже больше шести километров. Добиралась чаще всего пешком. Особенно страшно было зимой: темно, холодно. Вставали ещё затемно, чтобы успеть на занятия. Жили очень бедно: из обуви были одни резиновые сапоги, из одежды – захудалое пальтишко да штопаный– перештопанный платок. Кто побогаче даже иногда едко посмеивались над Аниной бедностью. Было больно и стыдно. Но как ни старалась Мария Фёдоровна, «взять было нечего да и неоткуда»: работали за трудодни, да и купить одежду было негде, бывший муж совсем не помогал, в новой семье у него было уже трое детей. Бывало, принесёт мама после уборки сахара в наволочке и говорит: «Ешьте, дети, пока не наедитесь». Сахара много не съешь, и поэтому чувствовалась какая-то сытость. Потом из этого сахара варили чуть-чуть варенья и ели его по праздникам. Аня не доучилась даже до конца 6 класса. Приезжали учителя, уговаривали, говорили, что девочка способная, «мозговитая». Всё равно пришлось идти работать. Сначала трудилась на кагатах, затем на полях, после в уборку завтоком, учётчиком на ферме. А вскоре, как хорошего работника, приняли в контору начислять зарплату.

Младший брат Витя в это время учился в Ольховатском СПТУ и жил у родственников. Мария Фёдоровна старалась каждую неделю собрать для него сметану, испечь хлеб, забить птицу, но мальчику почти ничего не перепадало. Мама сказала: «Давайте, дети, переезжать в Ольховатку». Хотели разобрать и перевезти добротный дом, построенный ещё дедом Фёдором, но председатель уговорил оставить дом колхозу, пообещав помочь с жильём. Но обещание осталось обещанием – строились заново сами. Сами делали шлакоблок, сами месили глину – так за год и построились на улице Суворова. Сначала построили сарай для скота, маленькую кухоньку, затем и небольшой домик. Поселились, даже когда не было ещё дверей. Мария Фёдоровна всё занавесила, искупались, забрались на лежанку и были необыкновенно счастливы, что все вместе.

Анна Егоровна после переезда работала в колхозе «Новый хлебороб», затем, после разделения хозяйств, в колхозе имени Кирова дояркой, птичницей. Переселенцам другой работы не предлагали. Одно время поработала около месяца на сахзаводе вместе с двумя подругами, но председатель имел какие – то полномочия сокращать – все трое вернулись в колхоз. Работала хорошо: за высокие надои была неоднократно награждена и даже приглашена в Воронеж. В это время Аня была уже замужем, имела дочку Лиду (Л. В. Авдеева работает у нас в школе учителем). Когда стал функционировать спецхоз имени Ленина, Анна Егоровна стала трудиться там (с 1972 года). Работала «на вертушке» (бетономешалка), заправщиком, затем, до самой пенсии, кладовщиком. Сейчас Анна Егоровна на заслуженном отдыхе. У неё есть две внучки Надя и Таня и правнук Егорка.

Виктор Егорович, сын Марии Чапской и Егора Подунова после окончания СПТУ работал трактористом в колхозе имени Кирова, нёс службу в рядах Советской армии в Венгрии, затем трудился на ольховатском сахарном заводе, откуда и вышел на пенсию. Мария Фёдоровна доживала свой век в его семье и умерла в 1980 году. Что печально, хоронили её в день рождения сына. Виктора Егоровича сейчас нет в живых (умер в 2010 году). Его род продолжают сын Владимир и внук Саша.

О семье Подуновых (Мурдедовых) нам рассказали Анна Семёновна Нижегородова и Раиса Ивановна Сумера (обе в девичестве Подуновы). Они слышали от родителей, что их прадед был казак, по фамилии или прозвищу Мурдедов. Отсюда Подуновых и называли на хуторе Мурдедами. В Бурцево Подуновы переехали из хутора Шмитьково и поселились в доме раскулаченного Минина (Мынина).

Подуновы: Антон, его жена Анастасия и дети: Илья, Иван, Маня, Ольга, Егор, Семён – жили во втором доме.

Кстати, часто женились на своих, хуторских: Илья на Полине Денисенко (Грушковой), Егор, говорилось выше, - на Марии Чапской, Иван - на её сестре Клавдии. Так и переплелись в Бурцево три рода: Подуновых, Чапских и Денисенко. Семен Подунов привёз жену Варвару из соседней деревни. У Подуновых был большой по тем временам дом, и Семён даже обучал деревенских баб грамоте. О школах тогда и речи не было.

Самый старший – Илья Антонович (умер в 1990 году) - первый выехал после войны с хутора (1947 г.). У них с Полиной было пятеро детей: Анатолий, Римма, Евгений и близнецы Люба и Валя, родившиеся уже в Ольховатке. Сейчас в живых осталась одна Валентина. Её внучка Сычёва Лена учится в нашей школе.

Семён Антонович погиб в 1943 году на войне. У него остались три дочери Анна, Тамара и Ирина. Они проживают в Ольховатке. Семья выехала из хутора одной из последних, в 1962 году. У Анны Семёновны детей нет. Дочь Людмила от первого брака, внуки и правнуки Ирины Семёновны живут в Воронеже, а сын от второго брака Игорь - на Больших Базах. Дети Тамары Семёновны Анатолий и Зоя – ольховатцы, внучка Тамара учится в нашей школе.

Об Иване Антоновиче ( умер в 1997 году) прежде всего необходимо сказать как о храбром и мужественном человеке. Он прошёл всю войну, дослужился до капитана, был награждён орденами и медалями. Переехал в Ольховатку в 1952 году. Трагична судьба его жены Клавдии Фёдоровны. Её ранила в живот вилами жестокая односельчанка, и Клавдия больше не поднялась, оставив двух дочерей. Старшая, Раиса Ивановна, работала учителем математики и завучем в Базовской средней школе. Сейчас она на заслуженном отдыхе. Младшая, Елена Ивановна, по профессии агроном. Она также на пенсии. У Ивана Антоновича есть внуки и правнуки.

О Егоре Антоновиче я уже рассказывала. Он с семьёй переехал в Ольховатку в 1955 году

Мария Антоновна ( умерла в 1995 году) последняя уехала из Бурцево вместе с матерью (1962 год). В юности Марии сделали неудачно операцию на коленке, и она так и осталась хроменькой на всю жизнь.

Хочу отметить, что старшие Подуновы – долгожители. Баба Настя, например, прожила 106 лет, её сын Егор – 96 (умер в 2010 году).

Третий дом был Денисенко (Грушковых) – это была самая многодетная семья на хуторе. У бабы Груши было 18 детей. Особенно трудно пришлось семье в голодном тридцать третьем году. Ели катран, бабник, свирипу (это местные названия трав), даже мололи жёлуди. Каждый день кто-то из детей в семье умирал - в живых осталось только семеро: Евлантий(Явлан), Анна(Ганна), Клавдия, Иван, Татьяна, Надежда. Потомок Денисенко, Владимир Иванович, работает учителем в Базовской средней школе.

Мы встретились с Верой Дормидонтовной ( в девичестве Королевской). Вот что рассказала она мне о себе и своей семье.

Королевские ( Дармыдоновы), переехали в Бурцево из хутора Шмитьково и поселились в доме раскулаченного Миколки (фамилию очевидцы не помнят). Это был первый дом от леса.

А теперь расскажем о некоторых из Королевских. Королевские: отец Дормидон, мать Агафья Арионовна и дети: Володя (1914), Григорий (1918), Вера (1923), Катерина (1925), Василий (1921), Мария (1930). Когда переехали, сразу же начали происходить в доме несчастья. Умерли один за другим в семье 5 человек, бабушка Анна, дед Василий и трое детей. Стали подозревать неладное, за печкой нашли куски кожи лягушек, змей, мышей, клочки какой – то шерсти. Позвали деда Тимофея, который считался местным знахарем. Он собрал всё это в узел и сжёг. Вера Дарминдонтовна вспоминает, что в печке нашли после что-то наподобие маленьких гробиков. Дед сжёг и это. Несчастья прекратились, но жить в таком доме было и страшно, и жутко. Даже задумывались: может, это месть раскулаченного Миколки?

Владимир Дормидонтович, старший сын, воевал ещё в Финскую и погиб в самом начале Великой Отечественной войны.

Вера Дормидонтовна Полтавцева (Королевская) – самая пожилая из ныне живущих хуторских долгожителей. Ей в 1933 году было 10 лет. Семья большая: девять детей, она четвертый ребенок. Родители работали в колхозе. От голода уже умер ещё один ее брат, Вася. Вера пошла работать помощницей старшего повара на Красном Кургане, где тогда был колхоз. Рабочие колхоза жили в бараках, где по обе стороны два ряда железных коек и, конечно же, никаких стенок-перегородок. Поварихам надо было вставать рано утром, чтобы успеть приготовить завтрак. Затем они готовили обед и ужин. Вечером молодые работницы, придя о поля, мылись тут же возле барака, стирали и бежали к гармонисту песни петь, отводить душу. А Вера тем временем садилась чистить картошку на утро… Ох, сколько же картошки пришлось ей начис­тить за день, если кормила три бригады, в каждой по 70, я то и больше человек! Жили Королевские уже в Марченковке.

В 1940-ом году родители Веры Агафья Арионова и Дормидонт Васильевич Королевские переехали из Марченковки в Ольховатку. Вслед за ними подалась и Вера Дормидонтовна, несмотря на предложенную ей должность старшего повара, Ну, казалось бы, отогреется под материнским крылом девчон­ка, напоется вечерами под гармонь, однако буквально че­рез несколько месяцев после переезда началась война. Уже через несколько дней после объяв­ления о начале войны жителей села послали рыть окопы.

Вот как рассказывает об этом в своей статье Т. А. Андриенко, внештатный корреспондент газеты «Ольховатский вестник» (газета от 18 декабря 2001 года):

«Солнце нещадно припекало. Пот градом катился и зас­тилал глаза. Вера на минуту перестала копать, выпрями­лась, огляделась, Молодые девчонки, ее подруги, монотон­но бросали землю из окопов, вкапывали столбы и натягива­ли колючую проволоку.

Вере хотелось есть, и руки предательски дрожали от на­пряжения. «Когда же нас отпустят домой: грязь бы обмыть, да сухарей взять, - подумала она. - Хоть бы немного отдох­нуть... Я больше не могу! ...» Однако девушка снова взя­лась за лопату: не время было отдыхать.

Летом Вера вместе с остальными женщинами работала на окопах, зимой - в колхозе, весной 1942 года опять окопы. В июне этого же года фашисты начали наступление на Во­ронежском направлении. Тут и должны был пригодиться вы­страданные ольховатцами противотанко­вые рвы. Однако немцы пошли на Ровеньки и Острогожск...

Грохот не прекращался, и девчонки, стоя в еще не вы­рытом окопе, схватившись за единственное, что у них было - лопаты, не знали, как поступить. Тут еще и немецкие стер­вятники показались на небе, быстро приближаясь, угрожа­ли смертельным дождем.

- Девоньки, наших нету - бежим, пока не убили!

Они бросились бежать, перескочили на пшеничное поле и пытались скрыться от фашистского самолета, который уже кружил над головами. Упали в пшеницу. Когда полоснула пер­вая очередь, Вера почувствовала, как что-то жигануло по спине.

- Девчата! - закричала она.

- Мы здесь, Вера, - ответили сбоку.

Она переползла к подругам. Оказалось, что пуля, разор­вав платье, лишь поцарапала спину. Значит, приняла пер­вое крещение огнем удачно. Повезло. Кое-как добрались они до Масловки, где их укрыла в по­гребе какая-то женщина. Наутро первый раз в жизни увиде­ли фашистов, убедились в их жестокости, когда те вели ко­лонну пленных советских солдат. Несмотря на опухшие от заноз ноги, девушки на следующий день добрались домой, где уже хозяйничали немцы. »

Вера Дорминдонтовна рассказала, что её семью захватчики выгнали жить в сарай, продукты забирали, но самих не трогали. Вера в числе остальных жителей работала на обмолоте зерна. Зима, открытое поле, девушки и женщины, вынужденные работать на врагов.

Во время освобождения Ольховатки через посёлок проходила какая-то часть, которой нужна была повариха. Так и оказалась 20-летняя Вера Королевская в пекле войны.

После войны работала Вера Дорминдонтовна кочегаром на сахзаводе. Работать было тяжело. Недоставало угля: не успевали его подвозить, и женщины отправлялись на погрузку топлива.

На заводе познакомилась со своим будущим мужем Павлом Сергеевичем Полтавцевым. Он устроился плотником, вернувшись после 9 лет службы. На войне Павел был ранен в голову 1942, но уже в 1943 году прыгал с парашютом в тыл врага.

Вера Дорминдонтовна и Павел Сергеевич поженились в 1949 году. Вскоре родилась дочь Люба, но прожила девочка всего год: умерла от неизвестной тогда болезни. В июне 1950 года родился сын Володя. «Годы пролетели быстро. Вроде бы и не жила, а сколько всего натерпелась,- говорит Вера Дорминдонтовна, - вот уже 90 лет скоро, а умирать не хочется». Вера Дорминдонтовна совсем недавно похоронила мужа, живёт она в семье внука Володи.

Нельзя не сказать и о знатной труженице-свекловичнице Екатерине Дорминдонтовне Голубничей, сестре Веры Дорминдонтовны. Она была награждена орденом Ленина. Ей тоже пришлось несладко в этой жизни.

О бабе Ваське Танчук ( выехали с хутора в 1958 году) удалось только узнать, что у неё где-то в Белгородской области проживают два сына. О деде Тимофее, к сожалению, никто ничего не смог рассказать, только то, что выехал он с хутора в начале 50-х годов.

Хутор Шмитьково, как и Бурцево, образовался, по словам старожилов, примерно двести лет назад. Назван так по фамилии первого жителя.

Я узнала, что там проживали следующие семьи (говорю, как их назвали мне старожилы): Беспальковы, Королевские, Кошманы, дед Якуша, Пивни, Гордиенковы, Подуновы (Мурдеды),Фоменко (Гузывы) и Савченковы.

Подуновы, Королевские, Гордиенко, переехали, как я уже говорила, в кулацкие дома на хуторе Бурцево. Пивни были раскулачены и отправлены на Соловки. Фёдор Кошман (Бычок) отделился от родителей и поселился тоже в хуторе Бурцево. Фоменко переехали в Ольховатку (1949). Их сын Николай женился на дочери Ивана Подунова Елене. Хутор исчез с карты района в конце 40-х начале 50-х годов…

Заключение

Русь, как общеизвестно, началась с деревни. И если исчезнет сельская самобытность, то не станет и России. Правильно сказал поэт:

Мать России целой – деревушка,

Может быть, вот этот уголок

Село по-прежнему находится в бедственном положении. Молодежь не может себе найти работу и уезжает искать работу в город. В Советском Союзе было освоено 40 миллионов гектар целинных и залежных земель. За годы либеральных реформ с карты России исчезли 15 тысяч сел и деревень. Сельское население уменьшилось на 3,3 млн. человек.

Поражает тот факт, что опустели деревни не в результате войны или какой-то эпидемии, а по вине родного государства.

Исчезновение села – проблема не только нашего района или Воронежской области - это проблема всего нашего государства. За хорошей жизнью и удобствами молодежь уезжает в города. Остаются на «насиженных» местах люди, которым уже под 50 и больше. В деревнях процветает безработица. Там, где еще лет десять назад было село сегодня не остается ничего, кроме опустевших садов да кладбищ. Не все знают историю своей малой родины, историю близ лежащих сёл. Хотелось бы, чтобы сёла не забывались, даже если они исчезли несколько десятилетий назад. Еще несколько лет тому назад в нашей районной газете было много публикаций по истории сёл, сейчас, к сожалению, писать о них стало некому. Описывать историю сёл – интересное и полезное занятие, ведь в прошлом заложены корни нашей нравственности, духовного богатства. Возвращение к духовному прошлому – это признак душевного возрождения. В результате проведенной нами работы назрела необходимость обратиться к такой серьезной теме, как проблема сохранения и развития села. Маленьким селам трудно выжить в наше время. Данная работа имеет большое социологическое значение для нашей местности. Из нее можно больше узнать об истории нашего края, она учит ценить и беречь то, что создано поколениями предков. Учит быть достойными преемниками на своей земле. Сегодня появилась надежда. Национальный проект «Развитие агропромышленного комплекса» обозначил вектор государственной политики – возрождение села. И возможно, российская деревня увидит свет в конце тоннеля. По крайней мере, мы на это надеемся

Работа над проектом «Исчезнувшее село» позволила нам написать об этих хуторах, а так бы, наверно, никак не собрались. Конечно, это не все, это небольшие обрывки из жизни дорогой нам страны. Да, исчезают на Руси наши деревни, уезжают люди.

Не ревет по утрам скотина
Только слышно протяжный вой.
По углам и в печи паутина
От безделья устал домовой.

Позакрыты ставнями окна,
Заколочены двери крестом.
Завалился плетень у колодца,
Не курлычет журавль с шестом.

Поросла ковылём тропинка
На погост, где родные лежат.
Вымирает России глубинка
Я не знаю, кто виноват…

Валерий Куроленко

А что дальше?