Реферат "Образ столицы в русской поэзии"

                                    Реферат по литературе:

                    «Образ столицы в русской поэзии»

                                                         Ученицы 11 класса

                                                                      Поповой Екатерины

                                                      Руководитель: Михеева И.Н.

Вступление........................................................................... 1

I. Петербург в творчестве поэтов-эмигрантов.............. 2

1.      Петербург И. Бунина................................................ 2

2.      Петербург И. Северянина........................................ 3

3.     Петербург Г. Иванова............................................... 4

4.    Петербург С. Чёрного..,............................................. 5

5.     Петербург А. Белого............................................... ...7

6.    Петербург В. Набокова.............................................. 8

 II. Петербург в творчестве А.Блока

III. Москва в творчестве русских поэтов......................... 15

1.     Москва А.С.Пушкина................................................ 15

2.   Москва М.Ю.Лермонтова......................................... 16

3.    Москва Осипа Мандельштама................................ 17

4.   Москва М.Цветаевой............................................... 18

5.     Город В.Я.Брюсова.................................................. 19

6.   Древний русский город А.Ахматовой.................. 19

IV.  Город в современной русской поэзии......... ,............ 20

V.       Вывод............................................................................... 22

Список использованной литературы......................... ,... .23

Вступление

Россия для русских поэтов не только место рождения. Она - вечный источник вдохновения. Она - кусочек сердца поэта, навсегда меняющий его взгляд на жизнь. Это- родина, понятие, трудно описуемое и объяснимое, оно у каждого в душе, и у каждого своё. Россия может вызывать чувство нежности или чувство досады, гордости или сожаления, но лишь равнодушие убивает душу поэта...

Москва и Петербург - одни из крупнейших, древнейших русских городов. «Стольный град» издавна был культурным центром России, а затем этот статус заслуженно получил и Петербург. Эти города дали нам многих талантливых писателей, поэтов, художников. А те, в свою очередь, открыли людям тайну своего города.

Цель данной работы - изучить влияние города, специфики его культуры, пейзажей на творчество русских поэтов.

Петербург в творчестве поэтов-эмигрантов

Петербург Бунина

Многие поэты-эмигранты, измученные ностальгическими переживаниями, посвящали свои произведения родине и самому её сердцу - Петербургу. Например, Иван Алексеевич Бунин в стихотворении "На Невском" (1916г.) передаёт ощущение Петербурга как огромного, холодного, равнодушного, живущего своей жизнью города, где проносящиеся кареты, колёса, взрывающие снег на мостовых, зажигающиеся огни в несметных окнах, грубо чернеющие баржи на канале являются живыми участниками событий, истинными жителями этого города. Жизнь Петербурга передается символично, эскизно, мазками. Это движение пролетающих воронов, напряженные, поджатые губы кучера в пронёсшейся карете, скульптуры на Анечковом мосту:

И на мосту, с дыбящего коня

И с бронзового юноши нагого,

 Повисшего у диких конских ног_г

 Дымились клочья праха снегового...

    Ощущение одиночества, отверженности и близости смерти в тот вечер поэт, по его словам, не мог забыть всю жизнь:

Я молод был, безвестен, одинок

В чужом мне мире, сложном и огромном.

Всю жизнь я позабыть не мог

Об этом вечере бездомном.

Петербург Игоря Северянина

     Игорь Северянин и Георгий Иванов по своим идейно-художественным программам заняли некую серединную позицию между акмеизмом и футуризмом. Они назывались эгофутуристами. Их эстетика и поэтика отличались от всех течений, существовавших в это время. Но вскоре оба поэта отошли от эгофутуризма.

     Для Игоря Северянина Петербург - город, "качающийся на топком месте", город, обречённый на разрушение для построения "на его граните" нового красавца-города как символа новой России. Северянин называет Петербург  "склепом для мертвецов", "окровавленным пиратом", "живым мертвецом", возможно, именно потому, что этот город был колыбелью революции. Северянин гневно обвиняет Петроград и предрекает его на гибель:

...Твоя пугающая близость-

Над нами занесённый нож.

 Твои болезни, голод, сырость-

 Вот чем ты власть свою умножь!.

 Ты проклят.

 Над тобой проклятья Ты словно шхуна без руля.

 Раскрой же топкие объятья,

Держащая тебя земля.

   В более позднем стихотворении Северянина "В этот май" (1929г.), описывающем майский день на стрелке Васильевского острова, слышится то же печальное пророчество:

...Была обречённость и гибель

В глазах, островах, в белой жути.

 И в каждой-то каменной глыбе

Был сказ о последней минуте.

"Болотной, чахоточно-белой" кажется ( "в тот май полумёртвый на Стрелке, где мертвыми стали фиалки...")

Интересно, что совсем иначе описывает Северянин Москву:

...В ней и убогое богато,

 Полны значения пустячки:

 Княгиня старая с Арбата

Читает Фета сквозь очки...

   У поэта Москва ассоциируется с уютными церквушками, вечерними прогулками на тройке вдоль Москвы-реки, "кокотками", радушными особняками, где "московским солнышком хозяйка растапливает "невский лёд"... ("Стихи Москве" 1925г.)

Петербург г. Иванова

   Примкнув к акмеизму, в последующих своих книгах Георгий Иванов прозрачностью стиха и чёткостью мысли поставил преграду неосимволизму, неофутуризму и прочим "нео", затемняющим сам смысл поэзии, уводящим её на боковые тропы, где забыта евангельская истина, что "слово ~ есть Бог".

   Много и с очень разным настроением писал о Петербурге Георгий Иванов (стихотворения "Петроградские волшебства", "Видения в Летнем саду", "К памятнику). Петроград для него прежде всего воплощение истории могущества Руси, "блеск славы давней и живой". Дома, улицы, площади , колонны - всё пронизано памятью о русских царях, полководцах, зодчих:

Священный сумрак белой ночи! Неумолкающий прибой!

И снова вечность смотрит в очи Гранитным сфинксом над Невой.

 Томящий ветер дышит снова,

 Рождая смутные мечты,

 И вдохновения былого,

 Железный город, полон ты!

   Былое величие и красота Петергофа так близки поэту, что он мечтает "застыть в саду пустынном фонтаном, деревом иль изваянием" (стихотворение "Петергоф").

   В "Стихах о Петрограде" чувствуется, что настоящее города вызывает только боль и раздражение поэта: "Нева плещется гулко", "бледное солнце сияет редко",

Сурово желтеют старинные зданья,

 И кони над площадью смотрят сердито,

 И плещутся волны, слагая преданья

 О славе былого, о том, что забыто.

Петербуржцы кажутся Иванову людьми " расчётливыми, скупыми и грубыми". И даже "воспетый поэтами всадник победный глядит с осужденьем в бездушные лица". В таком настроении поэт и прошлое России ощущает не по обыкновению могущественным и славным, а кровавым, с жестокими неправыми судами, изменами, переворотами. В конце стихотворения прорывается досада и боль поэта:

А люди проходят, а люди не видят,

 О, город гранитный, твоей красоты,

 И плещутся волны в напрасной обиде,

 И бледное солнце глядит с высоты.

Совсем иначе - с удивительной лёгкостью, чувственностью, радостью - описывает Иванов зимний Петербург в стихотворении "Опять на площади дворцовой...". "Блестящая серебром колонна", "покрытая ковром морозного инея мостовая", "беспечный смех", "живые лица", "залитая солнцем Нева" - всё это заставляет радостно трепетать сердце поэта.

Петербург Саши Черного

Саша Чёрный (Александр Михайлович Гликберг), сотрудничавший во многих сатирический журналах, едко высмеивал быт и идеалы русского обывателя, пустую жизнь ренегатствующей интеллигенции, но он всё же редко поднимался до уровня политической сатиры, не посягая на социальные идеалы (сборник "Сатиры" 1910г.)

   Так, в лёгкую сатирическую сказку облекает автор скучную быль петербургских окраин ("Окраина Петербурга" 1910 г.):

Фонари горят как бельма, Липкий смрад навис кругом

 За рубашку ветер - шельма
Лезет острым холодком.

В стихотворении "На петербургской даче" 1909 года Саша Чёрный с великолепным юмором описывает всю бесконечную обыденность и скуку происходящего, принимая и с юмором вышучивая своих друзей и самого себя:

На потолке в сырой тени Уснули мухи. Сатанею..

Какой восторг в такие дни Узнать, что шаху дали в шею!

Дрожу, как мокрая овца.

И нет конца, и нет конца!

В стихотворении "Санкт-Петербург" 1910 года юмор Чёрного сочетается с горькой иронией, скепсисом по отношению к "прекрасному будущему" и попыткой принять "естественного" человека в его усиливающемся одиночестве.

В 1914 году Саша Чёрный уходит добровольцем на фронт и возвращается к творчеству уже в 1922 в Берлине (цикл "Война"). Зарубежное творчество Саши Чёрного пронизано болью и тоской по утраченной родине. Он идеализирует то, что раньше высмеивал: старый петербургский быт, "несуразную огромную страну свою, которая кажется ему недосягаемым миражом". Всё чаще звучат мотивы безысходности, жизненного тупика.

Сходство Петербурга Саши Чёрного и Петербурга Достоевского особенно проявляется в стихотворении поэта "Вид из окна" (1910г.).

...Там где-то небо спит аршином выше, а вниз сползает серый люк двора...

"Чужие тени", "холодные стёкла", "колонны труб и скат слинявшей крыши", "мохнато-пыльные провода" - всё это вызывает у Чёрного такое же подавленное отношение к жизни, как у героев Достоевского.

Захватанные копотью и пылью,

Туманами, парами и дождём,

 Громады стен с утра влекут к бессилью

Твердя глазам: мы ничего не ждём...

Петербург Андрея Белого

В поэтической прозе А. Белого (роман "Петербург" 1927г.) город фактически является одним из героев произведения. Он предстаёт перед нами то промозгло-серым с "хвостатой и виснущей копотью под серыми камнями набережных перил", то с залитым ярким лунным светом каналами и куполом Исакия, то с высвеченными багряным вечерним солнцем "аметистово-дымными кружевами" зданий, причудливыми выступами и карнизами, балконами и кариатидами.

В Петербурге А. Белого есть не только дворы-колодцы ("по квадрату на обывателя"), но и дворцы, построенные Растрелли, бережно хранящие историю с Петровских времён; Летний сад, хоть и утративший былую красоту, но любимый и охраняемый; бурная, лижущая гранит, Нева; Мойка, окружённая светлыми домами, украшенными милыми львиными головами и, конечно, Невский проспект. Невский, величие которого превращает отдельного человека "в икринку", уносящий людей в едином мыслительном потоке, в единой бессмысленной фразе. И эта бессмысленная толпа, эта "многоножка" пробегает по Невскому столетиями, разрушая временные пределы. Особенно дорога А. Белому необъятная прямолинейная упорядоченность параллельных Питерских проспектов, пересечённых сетью улиц под прямым углом. "Успокаивала его фигура - квадрат".

"Есть бесконечность бегущих проспектов с бесконечностью бегущих пересекающихся призраков. Весь Петербург - бесконечность проспектов, возведённая а энную степень. За Петербургом - ничего нет". Так для А. Белого Петербург стал символом, раздвигающим границы времени и пространства .

    Символистская позиция А. Белого активная, жизнеутверждающая. Его символизм заставляет хаос отступить перед магией слова, символа, разнообразия ролей и масок, превращающих жизнь в фантасмагорию, которая несет в себе глубинные тайны бытия и истинные ценности.

Петербург В. В. Набокова

    Владимир Владимирович Набоков, писатель-интеллектуал, живя в Америке, не находит там "ничего райского, никакой Аркадии", несмотря на всю её красоту

и даже на возможное сходство с русской природой. Бродя "в светлом лабиринте памяти", он даже в европейских пейзажах видел "густую еловую опушку русского парка". И лишь в слове, в творчестве, "изогнутом как радуга", мечтает поэт вернуться в "полыхающий сумрак России..."

Возвращение, даже бегство в прошлое, постоянно звучит в его поэзии, и "его Россия" чаще всего означает для него Петербург:

В Петровом бледном небе - штиль,

Флотилия туманов вольных,

И на торцах восьмиугольных,

Все та же золотая пыль.

Всю жизнь Набоков вспоминал, думал и писал о Петербурге:

Мне чудится в Рождественское утро

Мой лёгкий, мой воздушный Петербург...

/поэма "Петербург"/

Петербург живет в памяти поэта, и он отображается в его стихах, такой же живой и реальный:

А в городском саду - моём любимом Между Невой и дымчатым собором, Сияющие, лёгкие виденья...

 И еще пример:

Санкт-Петербург - узорный иней, Ех libris беса, может быть, Но дивный... Ты уплыл и ныне Мне не понять и не забыть

Многие поэты-эмигранты где-то в душе понимали, что в прежнюю, дореволюционную Россию им не вернуться уже никогда. Да и ее саму не вернуть. Революция разрушила все, что было дорого. Хочется закончить словами Осипа Мандельштама, который осуществил все-таки своё желание уже в 1930 году, после долгих лет странствий по России:

Я вернулся в мой город, знакомый до слёз, До прожилок, до детских припухлых желёз. Ты вернулся сюда, - так глотай же скорей Рыбий жир ленинградских речных фонарей. Узнавай же скорее декабрьский денёк, Где к зловещему дёгтю подмешан желток,

Петербург, я ещё не хочу умирать...

Петербург в творчестве А. Блока

Действенный Петербург (слова Александра Блока)- одно из самых прекрасных и совершеннейших созданий русского национального гения, Петербург - и как тема, и как образ - оставил глубокий, неизгладимый след в сознании людей разных поколений. Русское искусство (живопись и графика, по преимуществу) запечатлело сложный многоплановый образ великого города в его внешнем выражении, во всем богатстве и во всей красоте его монументальных форм.

Но изобразительное искусство, по самой природе своей, не могло в полной мере воплотить чувство Петербурга как явления культурной истории и темы духовных переживаний. Зеркалом, вобравшим в себе многообразные отражения Петербурга в сознании русского общества, явилась художественная литература.

Множество русских писателей в стихах и в прозе в той или иной мере затронули тему Петербурга. Но, если не вдаваться в частности, нужно назвать четырех великих художников слова, для которых эта тема стала органической, и в творчестве которых нашли наиболее полное и четкое художественное воплощение главные аспекты восприятия Петербурга в разные эпохи его истории. Это Пушкин, Гоголь, Достоевский и Блок.

Блоку в величайшей степени было свойственно внесенное в русскую
литературу, главным образом Достоевским, ощущение Петербурга как                   «

одушевленного существа, жившего своей собственной, единой и неповторимой, жизнью и непостижимым образом воздействующего на бытие и судьбу человека. «Действенный Петербург» — этими словами Блок отчетливо выразил свое обостренное чувство города, в котором природа — убогая, но овеянная сумрачно-тревожным дыханием ненастья, и великолепное искусство, воплощенное в стройных и соразмерных ансамблях, объединились, чтобы создать уникальный, единственный на всем свете ландшафт.

В сознании и творчестве Александра Блока тема и образ Петербурга играли исключительно важную роль. Для Блока Петербург был поистине "действенным" городом, сильно и глубоко действовавшим на его художественное сознание. Блок - это наиболее "петербургский" из всех русских поэтов. Все его творчество проникнуто духом Петербурга, насыщено его атмосферой. Хотя Блок очень редко называет в своих стихах • вещественные детали петербургского пейзажа, весь ландшафт его поэзии неотделим в нашем восприятии и представлении от этого пейзажа - от петербургских туманов, белых ночей, бледной зари, широкого течения Невы и свежего морского ветра. С громадной силой Блок сумел поэтически выразить свое чувство Петербурга.

Это было отмечено давно, когда Блок, в сущности, только начинал свой творческий путь. Литературные критики 90-х годов единодушно аттестовали Блока как "поэта города" , и не просто города, а именно Петербурга, и еще точнее, как "гениального поэта" Невского проспекта.

    Вот, к примеру, что писали о Блоке в 1908 году: "Александр Блок поистине может быть назван поэтом Невского проспекта... Блок - первый поэт этой
бесплодной улицы. В нем - белые ночи Невского проспекта, и эта загадочность его женщин, и смуглость его видений, и прозрачность его обещаний. В России появились теперь поэмы города, но Блок - поэт одной
только этой улицы, самой напевной, самой лирической изо всех мировых улиц. Идя по Невскому,  переживаешь поэмы Блока - эти бескровные, и
обманывающие, и томящие поэмы, которые читаешь, и не можешь остановиться".                                       

   «Невский проспект оставался, как и в гоголевские времена, «всеобщей коммуникацией» Петербурга. Запруженный толпой суетливых или праздношатающихся людей, он весь был в пролетках либо санях, в дребезжащих конках и крикливых вывесках, безобразно заляпавших здания по самые крыши. Почему-то чаще всего попадались вывески дантистов и фотографов — словно петербуржцы только и делали, что вставляли зубы, чтобы потом увековечиться» (Владимир Орлов. «Гамаюн. Жизнь Александра Блока»).

    Пусть в стихах Блока мы сравнительно редко встречаем конкретно вещественные детали петербургского пейзажа, но при всем этом эти стихи (и не только составляющие в собрании лирики Блока раздел "Город") очень локальны. И в "Снежной маске" , и в "Страшном мире" , и в других лирических стихах Блока перед нами возникает цельный и сложный образ не безличного большого города, но именно Петербурга. И о чем бы ни писал Блок: "фешенебельном ресторане" или "о крышах дальних кабаков", о "колодцах дворов" или о "ледяной ряби канала" , о "снежной вьюге" или о "желтой заре" - это всегда петербургские рестораны и кабаки, петербургские дворы и каналы, петербургская вьюга и петербургская заря.

«Игра тени и света, меняющая пейзаж в зависимости от погоды и освещения, широко распахнутые сквозные пространства, мощное течение реки, рассекающей город надвое, венецианская застылость каналов, густая осенняя мгла или прозрачные белые ночи, влажный морской ветер — почти всегда западный, «тот, что узкое горло Фонтанки заливает невской водой», шпили и купола, колонны и арки, увенчанные торжественными квадригами, круто выгнутые мосты, гранитные парапеты — все сливается здесь в единую симфонию воздуха, воды и камня.

Вода и камень, бесспорно, самая приметная черта города, возникшего из «топи блат». Реки, каналы, протоки пересекают все его пространство (ведь их свыше полутораста!), а присутствие моря ощущается в нем всегда. «А в переулках пахнет морем...» Всюду, куда ни пойдешь, — вода, топь, хлябь, лишь огражденные и придавленные камнем и готовые вот-вот вырваться из плена». Так писал об изображении Петербурга Блоком В. Орлов.

    Петербург Блока - это "страшный мир", полный острейших противоречий социального быта; это капиталистический город со своими реально-историческими чертами своего облика. Это город, где "богатый зол и рад" и "унижен бедный" . И вместе с тем это город, полный бунтарской революционной энергии, город людей, "поднимающихся из тьмы погребов" на штурм старого мира. "Городские" стихи зрелого Блока проникнуты тем гуманистическим чувством и тем тревожным ощущением близящихся великих революционных потрясений, которые с такой впечатляющей силой выражены в его творчестве.

   И хотя в городских стихах Блока не так уж много упоминаний об архитектурных и иных вещественных памятниках Петербурга, стихи его изобилуют лирически воспринятыми образами именно петербургского пейзажа, во многих случаях поддающегося точному топографическому определению. Любопытно, что даже в стихах, казалось бы, отвлеченных и мистических, молодого Блока обнаруживаются подчас вполне реальные связи с определенными местами Петербурга.

   Так, например, в стихотворении 1901 года "Пять изгибов сокровенных..." , как выясняется это из дневника Блока, таинственные "изгибы" означают не что иное, как те улицы, по которым проходила Л. Д. Менделеева (невеста Блока) , направляясь ежедневно на Высшие женские курсы, а сам Блок "следил за нею, не замеченный ею" . Улицы эти - Седьмая, Восьмая, Девятая и Десятая, а также Васильевский остров и Средний проспект, и в этой связи понятными становятся строки: "Пяти изгибов вдохновенных, Семь и десять по краям, Восемь, девять, средний храм,.."

    Пейзаж лирической драмы "Незнакомка" (1906), по словам биографа Блока, был "навеян метаньями по глухим углам петербургской стороны" . Пивная, изображенная в "Первом издании" пьесы, помещалась на углу Гесперовского * проспекта и Большой Зеленой улицы. "Вся обстановка, начиная с кораблей на обоях и кончая действующими лицами, взята с натуры: "вылитый" Гауптман и Верлэн, господин, перебирающий раков, девушка в платочке, продавец редкостей - все это лица, виденные поэтом во времена его посещений кабачка с кораблями".

Пейзаж "Второго видения" драмы "Незнакомка" тоже мог быть приурочен к определенному месту Петербурга. "Конец улицы на краю города. Последние дома обрывались внезапно, открывая широкую перспективу: темный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с мигающими огнями. За мостом тянется бесконечная, прямая, как стрела, аллея, обрамленная цепочками фонарей и белыми от инея деревьями" . Петербуржец узнает в этом описании мост и аллею, ведущие на Крестовский остров со стороны Большой Зеленой улицы" .

     Даже такое, казалось бы совершенно постороннее петербургской тематике стихотворение, как "Шаги командора" , в котором по-новому истолкован старый сюжет о Дон Жуане, по свидетельству самого Блока, было связано с какими-то сложными ассоциациями с впечатлениями от петербургского пейзажа.

      В мистических стихах молодого Блока тема и образ Петербурга еще не присутствует. В них встречаются лишь случайные, разрозненные и импрессионистические беглые детали петербургского пейзажа, вкрапленные в ткань лирических сюжетов: шум и огни города, "вечерние тени" на "синих снегах", туманы, равнины и болота, "сумрак дня" , "тусклых улиц очерк сонный", ледоход по реке, "хмурое небо" , "уличный треск" и "фонарей убегающих ряд" , стена, сливающаяся с темнотой, колокольный звон и церковные купола, мерцание газового цвета, "слепые темные ворота"  и "темные храмы" . Детали эти еще не содержат цельного образа города, - даже в тех случаях, когда уточнены типографически:

Ночь темная одела острова.

Взошла луна.

 Весна вернулась, Печаль светла.

 Душа моя жива.

 И вечная холодная Нева

 У ног сурово колыхнулась.

      Острова и Нева здесь только названы: целостного же образа Петербурга пока еще нет. Детали петербургского пейзажа, встречающиеся в юношеских стихах Блока, не имели самостоятельного значения, но играли роль чисто орнаментальную - в рамках основной темы духовных переживаний поэта.

     «В стихах Блока такое представление о городе на Неве нашло, пожалуй, наиболее точное и лапидарное выражение: «глубина, гранитом темным сжатая». Из этого двуединства воды и камня рождалась петербургская тема, усвоенная русской литературой: мятежная стихия, угрожающая геометрически расчисленному миру деспотизма, «роковой воли», нормы и ранжира», - писал Орлов. При всем том в юношеских стихах Блока уже ощущается то лирическое чувство Петербурга, которое с такой силой выражено в его более поздних произведениях. Примером можно считать стихотворение "Помнишь ли город тревожный..." , где находим столь типичный для всего ландшафта петербургской лирики и при всей импрессионистической беглости столь эмоционально выразительный образ, как "синяя города мгла" .

      В своих городских стихах начала 20-ого века Блок еще очень далек от реалистического изображения действительности. Город предстает в них, по большой части, в фантастических и "эсхатологических" (часто заимствованных из Апокалипсиса) образах, как некая фантасмагория, призрачное и обманчивое видение. Этот город "странных и ужасных" явлений, населенный "черными человечками" , "пьяными красными карликами" , "невидимками" . Даже строгие пластические образы петербургского пейзажа, вроде знаменитых конных групп Клодта на Аничковом мосту ("Статуя" ) , истолкованы в том же плане "странного и ужасного" .

       Изживая свое соловьевство, Блок открыл для себя новую "прекрасную, богатую и утонченную" тему, которую определил как "мистицизм в повседневности" . Эта тема по преимуществу и разрабатывалась им в 1904-1907 годах, и особенно широко - в стихах о городе. В предисловии ко второму сборнику своей лирики ("Нечаянная радость" ) Блок писал, что его душу тревожит город: "Там, в магическом вихре и свете, страшные и прекрасные видения жизни" . Блок теперь уже всецело обращается к изображению действительности, но по-прежнему видит ее в "магическом свете" , все еще наделяет ее чертами фантастики и таинственности. В методах разработки темы "мистицизма в повседневности" он оказывается особенно близок к Достоевскому. В это время он читает пару его романов.

       В стихах Блока о городе, написанных в 1904-1907 годах, возникает уже цельный и локальный образ Петербурга. Это - "гениальный город, полный дрожи" , полный противоречий "страшный" и "магический мир" , где "ресторан открыт, как храм, а храм открыт, как ресторан" , За его серой, прозаической внешностью сквозит иной, романтический облик "непостижимого города" . В нем творится мистерия, и новая героиня блоковской поэзии - Снежная Дева -"ночная дочь иных времен" и иных, далеких стран, принимает этот прекрасный и "чарый" город, как свое царство:

И город мой железно-серый

Где ветер, дождь, и зыбь, и мгла,

С какой-то непонятной верой

Она, как существо, приняла.

        Здесь - вершина принятия Петербурга Блоком. В дальнейшем этот образ "непостижимого города" всегда сохранял свою могущественную власть над сознанием поэта. Тема Петербурга, как ставилась и решалась она Блоком в стихах 1904-1907 годов, не исчерпывается изображением "странных и прекрасных видений жизни" . Уже есть и другая сторона, имевшая для Блока не менее важное значение и сыгравшая более значительную роль в процессе его идейно-творческого развития, - сторона социальная.

         В стихах о городе ее тема звучит с особенным напряжением. Мощным потоком входят в эти стихи сцены горя и обездоленности простого человека-труженика, обреченного в жертву капиталистической эксплуатации. Городские стихи Блока рисуют яркую картину социального неравенства, разделительные контрасты человеческого существования в большом городе;

В кабаках, в переулках, в извивах, В электрическом сне наяву

Я искал бесконечно красивых

И бессмертно влюбленных в молву.

     В стихах Блока проходит целая галерея образов людей, униженных и оскорбленных в этом сверкающем и сытом мире: мать-самоубийца, бросившая своих детей ("Из газет)", бродяга "в измятом картузе над взором оловянным" , гуляющие женщины, девушки, наклонившие лица над скудной работой, "старуха нищая клюкою" , бродячий шарманщик...

      В "мещанском" цикле 1906 года ("Холодный день" , "В октябре" , "Окна во двор" , "Хожу, брожу понурой..." , "На чердаке" ) городская повседневность предстает уже без каких-либо осложняющих социальную тему иллюзорных представлений, но во всей реалистической конкретности:

Открыл окно. Какая хмурая Столица в октябре! Забитая лошадь бурая Гуляет на дворе...

       В городских стихах Блока запечатлен также и другой облик Петербурга - облик рабочего Питера. Поэт разглядел в городской повседневности не только "магические" видения в "электрическом сне наяву" , но и "самые реальные" томления "рабьих трудов" , увидел, "как тяжело лежит работа на каждой согнутой спине" , и нашел достойные и сильные слова о несчастных людях, "убитых своим трудом":... я запомнил эти лица/ И тишину пустых орбит/ И обреченных вереница/ Передо мной везде стоит.»

Петербург для Блока был неиссякаемым источником новых образов, тем, пейзажей. Посвятив родному городу очень большую часть своего творчества, Блок показал тем самым, что Петербург занимал одно из первых мест в его жизни. Однажды, гуляя с В. Рождественским между старых лип у Инженерного замка, Блок сказал: "Люблю я это место. Вот, дичает город, скоро совсем зарастет травой, и от этого будет еще прекраснее... За этими руинами всегда новая жизнь. Старое должно зарасти травой. И будет на этом месте новый город. Как хотелось бы мне его увидеть!" Но не смог увидеть его Блок.

             Москва в произведениях русских поэтов

        О Москве писали наши классики. "Москва... как много в этом слове для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось, "-восторженно писал о Москве Пушкин. Именно в Москве он создал ряд своих произведений : "Стансы", "Кавказ" и многие другие. Москва, ее быт, различные моменты ее истории отразились во многих произведениях Пушкина.

Края Москвы, края родные,

 Где на зоре цветущих лет

 Часы беспечности я тратил золотые

 Не зная горести и бед.

 Где ты, краса Москвы стоглавой,
 Родимой прелесть стороны? Где прежде взору град являлся величавый,

Развалины теперь одни....

 Все пламень истребил.

("Воспоминания в Царском Селе")

      Наиболее широко облик современной поэту Москвы воспроизведен в 7 главе "Евгения Онегина": здесь есть и картины московских улиц:

... Вот уж по Тверской

 Возок несется чрез ухабы. Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады,монастыри,

 Бухарцы, сани, огороды,

 Купцы, лачужки, мужики, Бульвары, башни, казаки, Аптеки, магазины моды, Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах…

 Ироничные зарисовки московского "света", и исполненные лиризма строки: «Как часто в горестной разлуке, В моей блуждающей судьбе, Москва, я думал о тебе! Москва... как много в этом звуке Для сердца русского слилось! Как много в нем отозвалось!»

      Московские впечатления другого гения российской поэзии- Лермонтова отразились в очерке "Панорама Москвы":"...Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке... нет! у нее есть своя душа, своя жизнь*" Тема Москвы развивается Лермонтовым в романе "Княгиня Литовская" и ряде юношеских стихотворений. Поэтические картины Москвы времен Ивана Грозного воспроизведены в поэме "Песня... про купца Калашникова". Тема Москвы раскрывается в стихотворении Лермонтова "Бородино". В поэме "Сашка" поэт писал:

Москва, Москва!., люблю тебя как сын,

 Как русский, - сильно, пламенно и нежно!

    Поэты последующих поколений вновь и вновь возвращались в своих произведениях к нашей столице. Романтичный Александр Блок так рисует свои впечатления в стихотворении "Утро в Москве":

Упоительно встать в ранний час,

 Легкий свет на песке увидать. Упоительно вспомнить тебя,

 Что со мною ты, прелесть моя.

Я люблю тебя, панна моя, Беззаботная юность моя

 И прозрачная нежность Кремля

 В это утро - как прелесть твоя.

      Осип Мандельштам противопоставил зыбкой и туманной образности общего потока современной ему русской поэзии реалистическую конкретность, точность и изобразительную осязаемость стиха. И даже в тяжелейшие для себя и страны годы он писал о Москве замечательные строки. Поэт ощущает наступление нового дня, неразрывно связанного со столицей: "Москва - опять Москва. Я говорю ей: "Здравствуй! Не обессудь... " Москва становится для поэта средоточием и символом новизны времен, источником новой музыки. Мандельштам пишет стихи о Москве в совершенно счастливой и радостной тональности:

Река Москва в четырехтрубном дыме

И перед нами весь раскрытый город: Купальщики-заводы и сады Замоскворецкие.

Не так ли

 Откинув палисандровую крышку

Огромного концертного рояля,

 Мы проникаем в звучное нутро?"

 Мандельштам тонко ощущает природу Москвы: Полночь в Москве./ Роскошно буддийское лето./ С дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных./ В черной оспе блаженствуют кольца бульваров.../ Нет на Москву и ночью угомону,

Когда покой бежит из-под копыт.

         * *

9

Уж я люблю московские законы, Уж не скучаю по воде Арзни.

В Москве черемухи да телефоны,

 И казнями там имениты дни,

      Марина Цветаева-поэт сложный и противоречивый. При всей сложности своего письма и мышления она ощущала необыкновенную нежность к России и Москве:

Облака - вокруг, Купола - вокруг. Надо всей Москвой Сколько хватит рук! /Возношу тебя, бремя лучшее,

Деревцо мое Невесомое!

       * * *

У меня в Москве - купола горят,/ У меня в Москве - колокола звонят,/ И гробницы, в ряд, у меня стоят,/ В них царицы спят и цари./ И не знаешь ты, что зарей в Кремле Легче дышится - чем на всей земле! /И не знаешь ты, что зарей в Кремле/ Я молюсь тебе - до зари.

    Москва всегда служила и будет служит неиссякаемым источником вдохновения для многих поколений российских писателей и поэтов. Величие Москвы как символа России с ее сложной и романтической историей, нежное очарование древнего города всегда будет достойной темой лучших произведений поэзии и прозы.

Валерий Яковлевич Брюсов

    В «Третьей страже» В.Брюсов продолжает развивать урбанистическую тему, основы которой были заложены в ранних сборниках. Он любуется городом, прямо говорит:

Я люблю большие дома

И узкие улицы города, -

но это не заглушает для него режущих диссонансов, не закрывает давящей, античеловечной сути жизненных отношений, жизненного неустройства. Доминирующее ощущение - одиночество, мертвенность обстановки. Город подчиняет себе человека, подавляет его, делает беззащитным и слабым. В брюсовских стихах варьируются строки: "В ущелье безжизненных зданий" , "Среди неподвижных зданий" . Мертвыми он называет дома, мертвенно-бесстрастными - улицы. Его начинает преследовать видение мертвого города, конца света, не то чтобы бренности, а обреченности жизни. Современный мир представляется незавершенным зданием, где по шатким строительным лесам двигаются растерянные, не ведающие смысла этого блуждания люди.

Древний русский город А.Ахматовой

     Смешно называть "врагом народа" , "пошлой мещанкой" человека, создавшего "Реквием" - страшную правду о России- и написавшего стихотворение, в котором выражена вся красота старинных городов Святой Руси. В 12-ти строчках А. Ахматова смогла описать всю ту благостную, умиротворяющую атмосферу древних русских городов:

Там белые церкви и звонкий, светящийся лед,/ Над городом древних алмазные русские ночи /И серп поднебесный желтее, чем липовый мед-/Там вьюги сухие взлетают с заречных полей,/ И люди, как ангелы, Большому празднику рады, Прибрали светлицу, зажгли у киота лампады,/ И книга благая лежит на дубовом столе...

     Все стихотворение наполнено рождественским звоном колоколов. Все оно пахнет медом и печеным хлебом, напоминает древний православный русский город.

Образ города в современной поэзии

     Образ города в современной поэзии очень своеобразен и импульсивен  . Мне кажется, что по стилю и настроению он ближе всего стоит к символизму:

Поэты пасмурного города, -многоэтажный дом сердец./ Как мы величественны коротко, как близок общий наш конец.

Г.Горбовский

    Образ города (чаще всего это Ленинград) часто фигурировал в поэзии Горбовского:

    Музейный город Ленинград, движенья нет - сплошной парад! Здесь обыватели толкутся, как бы верша исход судеб.
 Здесь пищи разные жуются, как будто мысли, а не хлеб....
...А я молюсь впервые Богу за то, что он меня понес из рая гнусного - в дорогу, и, да святится паровоз!

В этих строках чувства  протеста, недовольства окружающим миром переносятся и на   окружающий город, как если не на причину, то на обитель грехов. Горбовский являлся противником режима ,а Ленинград невольно является одним из символов его.

     Совсем иначе звучат стихи молодого современного поэта Олег Эфа . Город ( в данном случае Москва) становится декорациями, неким музыкальным фоном описываемых эмоций.         И мегаполис, несмотря на свою громоздкость, смотрится в данном стихотворении очень гармонично:

В этом шуме, В этом гаме Городских дорог,

 По тропе асфальта-

Твой порог. Где судьба ступает.

По бетонной полосе,

 Где кирпичными рядами

Вырастают по весне:

 Замки, терема, чертоги

 Вьются к небесам...

    Однако в другом его стихотворении («Город») та же Москва вызывает совсем другие чувства. В нем уже она является «главным героем». И используемые автором эпитеты четко передают тяжелое, тревожное, нервное настроение автора.

И опять пищит

Под давлением ног,

Жестких протекторов,

И опять кричит

От жгучего света

Прожекторов,

рекламных щитов.

И опять отражают    

Витрины движенье,

И опять громада готовит

к сражению

Утреннюю массу людей.

Каково же истинное лицо русского мегаполиса?... На самом деле он многогранен, многолик...

Вывод

      В наше время урбанизация - стремительный и неотвратимый процесс. А может ли человек жить в гармонии с такой окружающей средой? Поэты в различные времена воспринимали столицу, будь то Москва или Санкт-Петербург, по- разному. Иногда восхищались её величественной красотой, а когда и ужасались уродству неестественности.   Конечно, мировоззрение поэта во многом зависит от его душевного состояния в данный момент.

В погоне за прогрессом человек установил себе невероятный темп жизни. Стремясь к комфорту, заключил себя в каменную клетку. Человек - существо общественное, но в толпе стираются его человеческие черты, именно в толпе он почему-то особенно одинок.

Возможно, люди с веками научились жить в неком симбиозе с «каменными джунглями», но тяга к прекрасному, натуральному, естественному всегда останется в душе человека.

Использованная литература:

1.   Блок А. А/ Стихотворения: В 3 кн./ Под общ. ред. Ю. К. Герасимова. СПб., 1994.
Кн. 1-3.

2.  Блок А. А. Записные книжки. 1901 — 1920/ Под общ. ред. В. Н. Орлова, А. А.
Суркова, К. И. Чуковского. М., 1965.

4.  3. А. А.  Блок "Город мой". — Ленинград, 1957.

5.   А. Блок "Искусство и революция"

6.  В. Н. "Орлов Гамаюн: Жизнь Александра Блока". Л., 1980.

7.   В.Набоков "Другие берега" ,1954

8.  Т. Л Новикова. "Изобразительное искусство в раннем творчестве А. Блока". М.,
1993.

9.  В. М.Жирмунский "Теория литературы. Поэтика. Стилистика". Л., 1977. (См.:
«Преодолевшие символизм»; «О поэзии классической и романтической»; «Поэтика
Александра Блока»; «Драма Александра Блока «Роза и Крест», «Литературные
источники»;- «Анна Ахматова и Александр Блок».)

10.  А. П.Авраменко "А. Блок и русские поэты XIX века". М., 1990.

11.   И. Б. Роднянская "Трагическая Муза Блока"// Роднянская И. Б. "Художник в
поисках истины". М., 1989. С. 280—310.

12.  Б. М .Эйхенбаум."Судьба Блока"// Эйхенбаум Б. М. "О литературе. Работы разных
лет". М., 1987. С. 353-365.

13 Мандельштам О. Э." Барсучья нора "(А. Блок: 7 августа 1921 г. — 7 августа 1922 г.)// Мандельштам О. Э. Собр. соч.: В 4 т. М., 1991. Т. 2. С. 271—274.

14. Гумилев Н. С. "Письма о русской поэзии"// Гумилев Н. С. Соч.: В 3 т. М., 1991. Т.

3. С. 91- 93, 109-111.

15.  Белый А, "Начало века"/ Подг. текста, комм. А. В. Лаврова. М., 1990. _#

16.  Белый Андрей. "Настоящее и будущее русской литературы"// Белый Андрей.
"Критика. Эстетика. Теория символизма". М., 1994. Т. 1. С. 277—301.