РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ РЕЛИГИИ В РЕЛИГИОЗНОМ ОБРАЗОВАНИИ: ЗАМЕТКИ ИЗ ЮЖНОАФРИКАНСКОЙ ПЕРИФЕРИИ

Репрезентация религии в религиозном образовании: заметки из южноафриканской периферии

Ученые религиозного образования (RE) продвигают неконфессиональный подход к преподаванию религий, который исследует и исследует религиозную историю человечества, уделяя должное внимание ее сложности и множественности. В этой рекламной акции публичному представлению религии и ее влиянию на ВЭ не уделялось должного внимания. Часто гегемонистское представление религии составляет важную часть религии в общественной жизни. Более того, в этой статье утверждается, что это представление является феноменом, присущим светским, секуляризирующим и глубоко религиозным обществам. Это показывает, что западное понимание секуляризации руководствовалось доминирующими видениями и практиками RE, основанными на определенном способе представительства. В качестве иллюстрации того, как образование и представление религии сливаются в RE, В статье анализируется политический документ Южной Африки в области религиозного образования. Хотя политика продвигает ВИ как образовательную практику, она также оставляет место для представления религии. В этой статье содержится призыв к более тщательному изучению различных форм представления религии в других контекстах, особенно теми, кто хочет продвигать неконфессиональный и плюралистический подход к ВЭ.

Ключевые слова: религиозное образование ; светскость ; секуляризм ; религия в общественной жизни ; представление религии

Хотя мы, возможно, не сможем достичь единства в какой-либо другой общественной сфере, класс религиозного образования может быть сам по себе общественным местом, в котором мы можем работать над созданием «нас» без «их» [ 1 ].

1. Введение

Религиозное образование (RE) как образовательная, а не религиозная или конфессиональная практика все чаще принимается в качестве единственной законной и разумной педагогики для плюралистических обществ. С этой точки зрения религию следует изучать во множественном ее проявлении в локальных контекстах и ​​в условиях все более глобализирующегося мира. Это видение продвигается учеными, но также принимается политиками в разных странах (Норвегия, Швеция, Великобритания, Соединенные Штаты Америки, Канада, Австралия и Южная Африка). Считается, что RE, сфокусированный на изучении нескольких религий в одном классе, отвечает потребностям меняющегося общества. Другой аргумент, выдвинутый в поддержку RE, - это феномен секуляризации, охвативший весь земной шар. Хотя более раннее предсказание, что религия в конечном итоге исчезнет, ​​было отвергнуто, секуляризация общественной жизни не уменьшилась во многих частях мира. В частности, в западном мире, где RE продвигается больше, чем где-либо, нельзя отрицать секуляризацию индивидуального сознания и сокращение числа граждан, которые идентифицируют себя как религиозные. RE как неконфессиональное и плюралистическое продвигается по неоспоримым образовательным и социальным причинам.

Это видение RE убедительно, но оно основано на теориях секуляризма и секуляризации, которым бросили вызов глобальные события с последней четверти 20-го века, а также постколониальная критика секуляризма и современного государства. И первоначальная, и пересмотренная теории секуляризации и секулярности основаны на западном политическом и социальном опыте. Совершенно неожиданно они указывают на присутствие и представительство религии в общественной сфере. Религия занимает место как пережиток религиозного прошлого, стойкости веры, видения будущего или современного политического контекста. Эти доминирующие, иногда гегемонистские представления о религии были признаны некоторыми исследователями RE, как будет показано ниже. Однако в центре внимания большинства ученых лежат проблемы, связанные с теологией и конфессионализмом.

В этой статье утверждается, что публичное представление религии является неизбежной чертой политики и учебных программ RE. Он начинается с обзора литературы, который показывает, что проницательные ученые признали публичное представление религии в RE. Затем в статье предлагается анализ того, как развить это признание посредством внимательного изучения теорий секуляризации. В противовес интуиции эти теории указывают на различные представления о религии в общественной сфере. В этом контексте в статье показано представление религии в южноафриканском RE. В нем содержится тщательный анализ политики RE, провозглашенной Министерством образования в 2003 году. Политика является ключевым документом, используемым в стране для руководства программами, учебниками и практикой преподавания религии в школах. Анализ политики показывает, что ее явной целью является продвижение ВЭ в неконфессиональной и плюралистической манере. Политика отражает доминирующую модель ВЭ. Однако более тщательный анализ показывает, что эта политика также оставляет место для представления религии в школах и классах. В статье делается вывод о том, что политика, видение и практика RE должны учитывать публичное представление религии и его влияние на обсуждение и изучение религий плюралистическим и неконфессиональным образом.

2. Религиозное образование и представление религии

Ученые и исследовательские проекты в различных частях земного шара продвигают ВИ как неконфессиональное исследование религий, их истории, их современных ролей и значений [ 1 , 2 , 3 ]. Многие ученые осознали сложность неконфессионального и объективного представления религий в классе. Некоторые указали на трудность сохранения нейтральной позиции по отношению к религиям [ 4 ], в то время как другие указали на секуляристское оформление религий в классе [ 5 , 6 ]. Также было отмечено влияние публичных дебатов на религиозное образование [ 7 , 8]. Я хотел бы показать, что эти исследования указывают на политику представительства, которая в значительной степени является частью RE.

Со второй половины 20 века ученые зафиксировали появление RE в разных частях земного шара. В рамках данной статьи невозможно документировать это появление повсюду, но можно привести несколько ярких примеров. В некоторых европейских странах, особенно в Швеции, Норвегии, Дании и Великобритании, неконфессиональный и многоконфессиональный подход к ВЭ постепенно формировался с 1950-х годов. Этот предмет обсуждался как часть более широкого общественного процесса демократизации, а также растущей плюрализации общества и учебных классов с 1970-х годов. В Соединенных Штатах решение суда 1963 года открыло путь неконфессиональному преподаванию религии в школах и университетах [ 9]. Южная Африка ввела новую политику RE в 2003 году, которая заменила конфессиональные библейские исследования апартеида, в то время как Замбия, очевидно, ввела такую ​​политику намного раньше, в 1977 году [ 10 ]. Некоторые исследования указали на безотлагательность внедрения RE с акцентом на более чем одну религию после событий «11 сентября» [ 11 , 12 , 13 , 14 ]. Некоторые другие страны, такие как Нигерия и Кения, например, решили решить проблему религиозного разнообразия в классе, введя отдельные программы для христиан и мусульман [ 15 ]. Однако эти устройства не считаются собственно моделями RE.

Важная книга Дайан Мур (2007) о вовлечении в религиозную неграмотность в Соединенных Штатах представляет собой оправдание и модель многоконфессиональной RE [ 9 ]. Она указывает на контекстуальные условия в Соединенных Штатах, которые сделали изучение различных религий необходимым и необходимым. По словам Мура, ни одно хорошее образование не может позволить себе игнорировать роль религии в обществе и истории, а также разнообразие религий в глобализирующемся мире. RE должно быть частью демократического образования, которое направлено на продвижение вовлеченных граждан и моральных агентов. Как и большинство других героев, Мур также ценит роль критического мышления в изучении религий. Религиозное образование сосредоточено не только на сборе информации, но и на критическом исследовании, сравнении и оценке [ 9]. Книга Мура избегает любого богословского оправдания и апологетики в учебной программе RE.

Достижение цели RE по определению Мура было нелегким делом. Проследив некоторые избранные научные исследования, направленные на решение этой проблемы в ряде стран, я покажу заметную роль, которую играет публичное представление религии в политике и учебных классах. Я начинаю с Йенсена (2009), который критически следил за процессом внедрения RE в Дании. Дженсен считает, что многие ценные возможности были упущены. Размышляя о постановлении правительства штата 2005 года, направленном на продвижение RE, Дженсен с тревогой отмечает, что некоторые общественные проблемы и проблемы должны были быть включены в предлагаемую программу [ 16]. Эти общественные проблемы и проблемы включали акцент на христианстве и учении ислама. Они указали, соответственно, на историю Дании и особые проблемы ислама после 11 сентября, а также на рост миграции мусульман в Европу. RE, по словам Дженсена, должен был избежать этих «проблем» и сохранить свою приверженность эмансипации и свой вклад в «культуру с (заглавной) буквой C». RE следует рассматривать как часть Bildung , в основе которой лежат «знания и компетенции, необходимые для развития просвещенного общества и мира, а также для развития автономного и знающего (' mündig ') человека и гражданина. Освобождающее знание, если хотите »[ 16]. Преподавание религии было частью приверженности человека свободе религии, не больше и не меньше [ 16 ]. Показательно, что Дженсен обеспокоен общественными интересами, которые были включены в предложенную программу ВИЭ. Это указывает на присутствие (представление) религии в общественной сфере, которая, будучи введена в класс, помешала бы более широким целям предмета в школах. Любое нейтральное «представление» христианства и ислама в данном случае, по сравнению, скажем, с индуизмом, должно учитывать это общественное давление и дебаты. По словам Дженсена, такие проблемы и опасения исказят класс, посвященный объективному изучению религий.

В своем обширном творчестве по RE в Соединенном Королевстве Роберт Джексон более критически осознавал присутствие религиозных традиций в общественных местах и ​​в учебных классах. Однако он подходил к RE не с точки зрения нейтральной и светской дисциплины религиоведения, как Дженсен, а с точки зрения культурных исследований и истории религиозного образования в Соединенном Королевстве. Что касается первого, Джексон предложил, чтобы в учебных программах RE учитывались религии как динамичные традиции. Последние постоянно меняются в процессе контактов и обмена, и их не следует преподавать как холистические традиции с четкими и определенными границами [ 17].]. Во-вторых, он указал на историю RE в Соединенном Королевстве в течение 20-го века и показал, как оно внимательно следит за историей христианства в стране. Его религиозные рамки изменились с благочестия на интеллектуальную традицию, на внутреннее чувство, а затем на его сущность [ 18 ]. В 21-м веке глобального обмена и мультикультурализма Джексон предлагает, чтобы RE следовало концепции интерпретации, в которой учащиеся могли бы исследовать и находить ценности и идентичность для себя [ 13 ]. Размышления и предложения Джексона указывают на публичное присутствие (или заметное отсутствие) религии и ее положение в новом мультикультурном контексте Соединенного Королевства. Его работа показывает неизбежное представление религии в обществе, а также в учебных программах RE.

Работая о Норвегии и Швеции соответственно, Скей и Берглунд указали на публичное представление лютеранства, которое пронизывает учебные программы RE в этих странах. Скей указывает на широкие дискуссии о религиях, которые характерны для публичной сферы, и на их неизбежное влияние в школах. Он указывает на дебаты между секуляристами, христианскими религиозными консерваторами и общинами религиозных меньшинств, каждая из которых отстаивает свой подход к RE в норвежском классе под названием KRL ( Kristendomskunnska med Religions-og livssynsoirentering, Христианство, религия, жизненные позиции). Более того, лютеранская церковь играет роль наблюдателя в обществе и образовании. В отличие от Дженсена, Скей не видит проблемы в том, чтобы позволить классу RE способствовать этим и другим обсуждениям. Он предпочитает типично норвежский «корпоративистский» подход к RE [ 7 , 19 ]. В своем исследовании учебной программы RE 2009/2010 для шведских школ Берглунд показывает, что христианство также заслуживает особого внимания. Она говорит, что RE в Швеции пропитан лютеранством [ 20 ]. На другом континенте и в другой стране эти скандинавские примеры повторяются в исследовании ван Аррагона в Онтарио (Канада). В представленном там новом светском подходе к RE ван Аррагон обнаруживает гегемонистскую роль государства и христианства [ 4]. Эти тематические исследования являются одними из многих, которые можно процитировать, демонстрируя, что публичное представление религии не может быть отфильтровано из RE, даже в тех, кто привержен секулярности и секуляризации.

Есть еще одна работа по RE, которую можно охарактеризовать как постлиберальную или постсекулярную по ориентации. Эти работы представляют собой исследования, в которых критически рассматривается неконфессиональный подход, отстаиваемый более ранними учеными [ 21]. Здесь публичное присутствие религии рассматривается как желательная или неизбежная черта классной комнаты. Достаточно одного примера, чтобы показать это новое направление. После тщательного обзора моделей, отстаиваемых различными учеными в Англии, Филип Барнс использует постмодернистский лингвистический аргумент, чтобы подчеркнуть глубокие различия между религиями и внутри них. Он близок к тому, чтобы отвергнуть идею о том, что понятие и термин «религия» подходят для обозначения (представления) различных проявлений традиций. «Религии» настолько разнообразны, что термин «религия» может быть неприменим без двусмысленности к африканским религиям, буддизму, христианству, индуизму, иудаизму и исламу. В этих традициях слишком много различий, чтобы их можно было описать одним термином. Барнс считает, что либеральный подход к возобновляемой энергии преуменьшил эти различия.22 ]. Барнс не хочет возвращаться к старомодному конфессиональному подходу, но утверждает, что некоторые фундаментальные вопросы об истине и морали должны быть повторно включены в учебную программу [ 22 ]. В то время как постмодернистский аргумент Барнса расстраивает преобладающую модель RE, его предложение повторно вводит публичные религиозные дебаты в классную комнату. Его предложение кажется рецептом для того, чтобы снова поставить доминирующую религию, в данном случае христианство, в центр класса. История христианства в Соединенном Королевстве неизбежно повлияет на то, как изучаются другие религии, как показали Скей, Берглунд и ван Аррагон в своих соответствующих исследованиях.

Эти исследования показывают, что присутствие или представление религии в общественной сфере нельзя полностью исключить из класса RE. Независимо от того, имеете ли вы дело с критической и секуляристской перспективой или с новой постсекулярной перспективой, невозможно избежать репрезентации религии. Эти исследования прямо и косвенно показали, что публичное присутствие религии проникает в политику, педагогику и учебные классы. Чтобы развить эту особенность RE, я обращаюсь к теориям секуляризации, которые неожиданно указывают на некоторые расходящиеся формы публичного представления религии.

3. Теоретический взгляд на представление религии в общественной жизни.

Теории секуляризации предлагают некоторое понимание того, как думать о политике и проблематике репрезентации религии. Различные и тонкие точки зрения Чарльза Тейлора, Юргена Хабермаса, Хосе Казановы и Талала Асада полезны для размышлений о репрезентации религий в современных обществах. Я начну с Чарльза Тейлора, чье определение секулярности в западных обществах совпадает с представлением религии в доминирующих моделях RE. Затем я продолжу еще несколько критических размышлений о секуляризации и о том, как религию можно рассматривать как необходимую или неизбежную часть современного государства и общественной сферы. Это открывает путь к размышлениям о репрезентации религии в RE.

Тейлор выделяет три особенности современной светскости, которые подчеркивают ее уникальность в политической и интеллектуальной истории Запада. Первый относится к удалению или уменьшению религиозного влияния и власти из политической сферы, второй - к опустошению церквей, а третий - к изменению индивидуального сознания [ 23 ]. Это третья черта, которая делает светскость определяющей чертой западной истории и обществ. Таким образом, быть секулярным - это осознание того, что вера в высшее существо или сверхъестественный план существования - это «вариант»: «(мы) можем видеть себя занимающими одну точку зрения из ряда возможных, с которой мы должны по-разному сосуществовать »[ 23 ]. Следуя Иммануилу Канту, он называет это бегством от наивности [23 ]. Тейлор называет это «условием» светскости, которое пронизывает публичную сферу. Варианты выбора жизненного мира всегда близки к тому, чтобы быть в этом мире. Даже если светскость может быть «спорным вариантом в христианском (или« постхристианском ») обществе, (это не было) (или еще не было) в мусульманском» [ 23 ]. Это сомнение в отношении мусульманского мира вскоре теряется в прозе Тейлора, но есть намек на то, что мусульманские (и другие незападные) общества находятся на другой стадии секуляризации. Однако Тейлор также считает, что публичное присутствие религии в некоторых странах Запада слабо просвечивает: «… страны Западной Европы в основном стали светскими - даже те, которые сохраняют рудиментарные публичные ссылки на Бога в публичном пространстве» [ 23]. Из диссертации Тейлора можно сделать два впечатления. Главный из них заключается в том, что в светскую эпоху религии представляют собой варианты, которые нужно выбирать. Второе впечатление заключается в том, что в некоторых обществах религии можно рассматривать как пережитки прошлого.

Юрген Хабермас также сосредотачивается на западном опыте секуляризации, но в своей более ранней работе помещает «рудиментарные публичные ссылки» в исторический контекст. В книге, впервые опубликованной в 1962 году, Хабермас писал о «репрезентативной публичности церкви» ( repräsentativen Öffentlichkeit) в средневековой Европе, которую он сравнил и уподобил «представительной публичности» феодала в его имении или поместье. Оба занимали место силы, представляя авторитет и ценности, которые были осязаемыми и абсолютными. Не было места для споров и раздумий ни в отношении помещичьей знати, ни в отношении церкви. Подобно дворянству, «представительная публичность» церкви требовала признания. Согласно Хабермасу, репрезентативная публичность церкви не была устранена, когда рациональная публичная сфера Европы раннего Нового времени заменила репрезентативную публичность феодала: «в церковных ритуалах, литургии, мессе и шествиях публичность, которая характеризовала репрезентацию, сохранилась и в наше время. ”[ 24]. Таким образом, согласно Хабермасу, религия была в лучшем случае пережитком прошлого. Согласно господствовавшему в 1960-х годах тезису о секуляризации, ее собирались уничтожить. С тех пор Хабермас изменил свою позицию, но его тезис о «выживании» сохраняется в более поздней книге Тейлора.

В своей книге « Публичные религии в современном мире» Казанова попытался уточнить тезис о секуляризации идеями о том, как эти «рудименты» и «пережитки» могут играть значительную роль [ 24 ]. Казанова предложил модель, отводящую религии особую роль в общественной сфере (но не в политической). Также используя в основном материал из истории Запада, он утверждает, что религия утратила «роль системной нормативной интеграции» [ 25]. Казанова уделяет особое внимание философской критике религии, религиозным войнам и развитию внутреннего мира, продвигаемому протестантским христианством. Все это разрушило или значительно ослабило интегрирующую роль религии в социальной и политической сферах. Возрождением религии в общественной сфере он показывает на примере католицизма, что религии могут принять эти условия светскости и играть важную роль в общественной сфере. Религия, например, может и должна выступать голосом совести в отношении превышения государственной власти: «религия может противостоять всем постгуманистическим и постисторическим тезисам» [ 25 ]. Казанова уверен, что эту роль могут сыграть религии в других местах, с особой надеждой, что это произойдет в рамках ислама [26 ]. Его модель религиозного участия в общественной сфере разделяется в недавних работах Хабермаса [ 27 , 28 ].

Против Тейлора, Хабермаса и Казановы Талал Асад (2003) предлагает критическую постколониальную точку зрения на секуляризм, которая показывает, что религия и религия играют большую роль в формировании современного светского государства [ 29]. В его анализе религия не была ни рудиментом, ни полезным участником постсекулярной общественной сферы. Религия всегда была причастна к формированию светского. Это была необходимая часть светской культуры, бинарная противоположность, без которой ее нельзя было ни определить, ни представить. Во-вторых, обращая антропологический взгляд на светское государство на Западе, Асад утверждал, что светское не является нейтральным пространством, в котором основываются и реализуются проекты. Он включал в себя набор культурных практик и представлений, подкрепленных властью, для реализации проектов национального строительства, ведения оккупационных войн и приручения населения. В этих проектах светское население наполнено таким же духом и магией, как и любая религиозная или культурная традиция. Вдохновленный Асадом, религиоведы Дресслер (исламоведение) и Мандаир (сикхистика) демонстрируют этот тезис в ряде стран. Эссе в их отредактированном сборнике указывают на «создание религии», которое современные государства и элиты используют для создания национального, светского государства [30 ].

Эти разные взгляды на секуляризацию указывают на продолжающееся присутствие религии в общественной сфере. Это присутствие или выживание религии уникальным образом оформлено тезисами. Тейлор и ранние Хабермас частично разделяют видение уменьшения общественного присутствия религии, в то время как Казанова хочет привести религию к конструктивной роли в общественной сфере. Тейлор предлагает секулярность как индивидуальное сознание, стоящее перед рынком религий. Современные модели RE отражают эти тезисы, как видно из следующего описания в Encyclopedia of Religion :

Представляется вероятным, что в течение первой четверти двадцать первого века практика религиозного образования в государственных школах в различных западных плюралистических либерально-демократических обществах будет постепенно сближаться. Однако это может привести к тому, что люди все больше будут строить свою собственную религиозную веру, выбирая отрывки из множества различных религий - феномен, уже наблюдаемый среди некоторых студентов, знакомых с подходом мировых религий к религиозному образованию [ 31 ].

Это описание RE соответствует модели, продвигаемой Робертом Джексоном, и широко применяется в европейских программах исследований и педагогики RE [ 17 , 32 ]. Эти модели могут легко приспособиться к модели Казановы, в которой религии могут вносить положительный вклад в общественную сферу. Таким образом, мы можем заключить, что RE предполагают определенное представление религии в общественной сфере. Рассматривая религии как рудиментарные остатки или варианты выбора, они не отражают постколониальный критический тезис Асада о глубоких корнях религии и религии в светском. Однако они явно не предполагают, что публичное представление религии исчезло.

Хотя религии могут быть вариантами, которые нужно выбрать, они также могут быть уже вовлечены в формирование светского. Хотя они могут рассматриваться как просто рудиментарные, они могут повторно воспламеняться во время кризисов. Они могут не играть роли в социальной интеграции, но они могут оживать в публичных дебатах, в которых светский разум не дает ответов. В любом из этих случаев нельзя игнорировать религию в общественной жизни. В любом случае следует ожидать его публичного представления в тонких и явных формах в классах и в политике RE. Теперь я хочу обратиться к подробному исследованию RE в Южной Африке, чтобы показать, как изучение религии неконфессиональным и плюралистическим образом стоит бок о бок с конкретным представлением.

4. Представление религии в политике Южной Африки.

Южная Африка после апартеида славится своей прогрессивной конституцией, которая поощряет права человека во всех их аспектах. Свобода религиозных убеждений и ассоциаций играет важную роль, а религия процветает в политической и общественной сферах. В недавней книге изучающая религию южноафриканская религия Энни Литт Дхаммамега показала тесную связь между организованными религиозными группами и разработкой конституции 1996 года. Эти отношения, часто определяемые как модель сотрудничества, которую нужно отличать от теократических или сепаратистских моделей, развивались в период, предшествовавший появлению первого демократического правительства в 1994 году [ 33 ]. Дхаммегха считает, что «политический секуляризм» определяет политику и практику государства в отношении культур и религиозных традиций [ 34]. Ее анализ следует за Асадом, показывая, как религии и культуры тщательно загоняются в новую нацию. Однако это не единственная форма религиозного присутствия или представительства в стране. Места отправления культа, как местных, так и глобальных, превратили Южную Африку в рынок религий. Религия играет важную роль в государственных и независимых радио- и телестанциях. Кроме того, религия также присутствует в выступлениях и публичных выступлениях государства. Президенты и различные правительственные чиновники регулярно ссылаются на религию в государственных выступлениях [ 35 , 36 , 37 ]. Я бы предположил, что политический секуляризм соседствует с быстрым увеличением религиозных представлений в Южной Африке.

В этом контексте правительство Южной Африки инициировало обширный процесс обсуждения того, как религия будет преподаваться в школах. Некоторые религиозные представители выступали за политику, разрешающую конфессиональное образование в школах, но это было отвергнуто академиками и некоторыми другими религиозными группами [ 38 ]. В конце концов, нормы прав человека были приняты при формулировании политики, и в 2003 году была опубликована Национальная политика в области религии и образования [ 39]. Политика, состоящая из 28 страниц и 71 параграфа, использовалась для создания новых учебных планов по преподаванию религии в школах и использовалась сторонниками и противниками RE в качестве предмета обсуждения. Я хочу предложить подробный анализ этой политики и показать, что она делает упор на RE с образовательными целями, но также предусматривает соблюдение религиозных обрядов в школах. Он поддерживает прекрасный баланс между изучением религии как образовательной практики и представлением религии как публичного и религиозного представления. Этот тщательный анализ будет включать обзор того, как его принимают в стране ученые и религиозные комментаторы.

Политика начинается с обязательства развивать сотрудничество между государством и религиями (параграф 3). Он отвергает теократические и секуляристские модели для Южной Африки и вместо этого «сочетает конституционное разделение и взаимное признание» (параграф 4). Ни одна религия не является привилегированной, но между государством и религиями осуществляется «творческое взаимодействие» в духе свободы, непринуждения и недискриминации (параграф 3).

В политике проводится различие между RE и религиозным обучением. Первый принадлежит школе, а второй более правильно расположен в религиозных общинах и домах (пункт 8). RE преследует явно образовательные цели (пункт 17). Он признает религию как важное человеческое предприятие, что отражено в истории религий и их современных ролях (параграф 23). RE выявляет общую гуманность, разделяемую всеми религиями (параграф 26). Его не беспокоит истина какой-либо одной религии (параграф 28), и, что более решительно, «политика не является проектом социальной или религиозной инженерии, направленным на установление единообразия религиозных верований и практик» (параграф 68). В соответствии с образовательными целями, по этому предмету будут подготовлены профессиональные учителя (параграфы 35,41).

Политика проецирует позитивное отношение к религии. Ожидается, что религии будут повышать ценность социальной и индивидуальной жизни учащихся (параграф 18). Ожидается, что южноафриканские религии будут способствовать нравственному возрождению страны (параграф 31). Политика также предусматривает, что возобновляемые источники энергии составляют важную часть индивидуального развития. RE должен позволять ученикам приобщаться к разнообразным религиозным традициям таким образом, чтобы побуждать их расти в своих внутренних духовных и нравственных измерениях. Он должен подтверждать их собственную идентичность, в то же время приводя их к осознанному пониманию религиозной идентичности других (параграфы 19,40).

Хотя политика подчеркивает ценности свободы и недискриминации, она избегает любых упоминаний о негативном влиянии религии на социальную или индивидуальную жизнь.

Можно сделать вывод, что эта политика направлена ​​на содействие общему изучению религий в классе на благо общественной жизни. RE в политике соответствует продвигаемой в других странах, упомянутых в этой статье. Однако при более внимательном чтении выясняется, что образование и размышления - не единственные его заботы. Политика также предусматривает представление религий в школах двумя способами. На общенациональном уровне RE формулирует видение религиозного разнообразия внутри и для нации. Кроме того, политика предусматривает представление религиозных традиций.

Разнообразие - это фундаментальное видение RE (параграфы 10,14,30,44,69). Это слово упоминается 41 раз и относится к разнообразию, которое отмечается в южноафриканской стране, в классе и школе. Религиозное разнообразие - это национальное достояние (пункт 10). Южноафриканцы, принадлежащие к разным религиозным убеждениям, составляют гражданское общество (пункт 14). Политика не отражает реальных или потенциальных конфликтов между религиозными группами. Он перекликается с известным образом Южной Африки 1990-х годов как радужной нации, впервые предложенным архиепископом Туту в 1991 году [ 40 ]. Это изображение также встречается в национальном гербе, введенном в 2000 году: «разные люди объединяются» ( ! Ke e: ǀxarra ǁkeна койсанском языке народа хам). Для нации празднование религиозного разнообразия в политике способствует формированию представления о том, какими религиями являются и какими могут быть.

Другой тип репрезентации очевиден в месте, которое уделяется религиозным обрядам в школах. В то время как политика настаивает на том, чтобы религиозное обучение в идеале проводилось дома, религиозные обряды не исключаются из школьных помещений. Последние могут использоваться для религиозного обучения во внеурочное время, «при условии, что возможности [предоставляются] на справедливой основе для всех религиозных организаций, представленных в школе» (параграфы 55,57). Согласно правилам, учащимся должно быть предоставлено свободное время для посещения религиозных обрядов в праздничные дни или в особое время недели (пункт 56). Школы могут разрешать религиозным группам соблюдать некоторые обычаи (параграф 58), и это может включать молитвы на школьных собраниях. Во всех подобных случаях не должно быть принуждения или несправедливой дискриминации. В пункте 62, политика предлагает «ротацию возможностей для совершения религиозных обрядов пропорционально представлению различных религий в школе». Таким образом, религиозным обрядам отводится видное место в школе, наряду с прославлением религиозного разнообразия в стране.

Политика устанавливает баланс между изучением и представлением религий в школах. RE предназначен для ознакомления учащихся с разнообразием религий, составляющих нацию. Ожидается, что посредством образования учащиеся будут изучать религии во всем мире и в стране. В то же время политика оставляет место для представительства религии. Это, во-первых, выражается в привилегии национального образа разнообразия, который обозначает класс, школу и нацию. Политика также подтверждает и продвигает религиозные обряды и практики на территории школы во время и вне школьных часов. Он создает видение мультикультурного исполнения религий со свободой и соблюдением религиозных обрядов. Он недооценивает противоречие между его образовательным и репрезентативным видениями. Используя значения собственного капитала,

Исследования политики выявили напряжение и противоречие между изучением и представлением религий. Специалист по сравнительному религиоведению Дэвид Чидестер был председателем министерского комитета по ВЭ и ведущим автором политики 2003 года. Он поддерживал разработку нового подхода к возобновляемой энергии с начала 1990-х годов. Он работал с исследователями и учителями, чтобы предоставить инновационные материалы для преподавания этого предмета. Однако Чидестер сомневался в положительном восприятии этой политики в школах. В 2002 году, размышляя о процессе, он выразил серьезную озабоченность по поводу того, как может быть воспринята новая политика. С одной стороны, он прокомментировал решение тогдашнего министра образования провинции Западный Кейп о запрете преподавания религии в школах: «Хотя он думал, что отвечает законным религиозным интересам,38 ]. С другой стороны, комментируя небольшое количество времени, отведенное этому предмету в учебной программе, Чидестер сказал, что «в стране, которая очень серьезно относится к религии, с сильными узами религиозной солидарности, но также с потенциалом религиозных недоразумений, разделений и конфликта, относительно небольшое место, отведенное под религию в школах, может быть правильным »[ 38]. Чидестер, кажется, говорит, что образовательные цели политики будут поставлены под сомнение сильными религиозными убеждениями в стране и в школах. Он выразил некоторую озабоченность по поводу того, как представление религий будет препятствовать достижению образовательных целей политики. Это напоминает нам о «светскости» Тейлора, которая не отражается в религиозном сознании того, как южноафриканцы относятся к религиям. Южноафриканцы «очень серьезно» относятся к религии, а не к выбору, который нужно делать.

Корнелия Ру, возглавляющая группу преподавателей в исследовательских проектах, больше надеялась на перспективы этой политики. Внимательное изучение ее работы показывает, что она сосредоточена на представлении религии через отдельных учеников. Она видит потенциал для учителей и учеников найти друг друга в разнообразии классной комнаты. Она утверждает, что RE не должно вести к религиозному развитию; он должен побуждать учащихся «(е) угорь… оставаться в безопасности со своей религией, одновременно получая знания о других религиях, чтобы развить уважение к разнообразию в их школьной среде» [ 41]. Класс RE способствует раскрытию себя и других через религиозную традицию себя и других. Ру, кажется, воспринял политическое представление религиозного разнообразия через личные встречи. Образовательная часть политики отходит на второй план в этой формулировке.

Недавние исследования политики и ее воздействия в школах показывают, что христианство сохраняет гегемонистское присутствие в школах. Некоторые школы действительно вносят коррективы в соблюдение религиозных обрядов меньшинств с целью представительства этих религиозных групп, ранее маргинализированных или непредставленных [ 42 ]. Однако после обнародования этой политики учащиеся религиозных меньшинств продолжают сталкиваться с большими препятствиями в представлении своих религий в школе [ 43 ]. Некоторые разногласия были переданы в судебную систему, что привело к следующему комментарию ученого-религиоведа Рикко Сеттлера: «На учащегося возлагается бремя обращения в суд в случае явной дискриминации или ограничения своих прав». [ 43]. В исследовании Нто-Нто директоров христианских школ делается вывод о том, что они не знают, что делать с требованиями таких учеников [ 44 ]. Я рассматриваю эти дебаты и конфликты как свидетельство того, что представительство религий меньшинств неоднократно контролировалось или сокращалось в школах [ 45 ]. Представление христианства не было заменено представлением религиозного разнообразия.

В других комментариях к политике некоторые христиане последовательно отвергают образовательные цели политики, а также ее видение нового представления религии. Несмотря на большое место, которое уделяется религиозным обрядам в политике, Местри говорит, что она «расплывчата и [не дает] конкретного направления… где и когда религиозные обряды будут вписываться в школьную программу (выделено мной)» [ 46 ]. Профессор права Серфортейн говорит, что своей политикой правительство стремится «навязать набор многоконфессиональных убеждений отдельным учащимся» [ 46 ]. Она опасается, что «Южная Африка превратится в светское государство, не основанное ни на какой религии, соответствующее тусклому единообразию» [ 47]. Абдул и др. Предпочитают религиозное обучение в школах, которое не игнорирует идею Святого, за которым затем следует диалог [ 48 ]. Эти комментаторы отвергают или игнорируют RE как исследование и обсуждение религиозной истории человечества во множестве. Они требуют постоянного представления христианства в школах. Чидестер находит некоторое утешение в том, что их требования выражены языком Конституции [ 49 ]. Я рассматриваю их скорее как требование сохранить представительство христианства в школах и обществах прошлого.

Политика Южной Африки в области религии и образования в 2003 году показательно выявляет противоречие между образованием и представительством. Хотя эта политика явно направлена ​​на преподавание религии во всем ее разнообразии неконфессиональным образом, она также оставляет место для представления религии в классе и школе. С точки зрения анализа, проведенного в этой статье, кажется, что эти ответы сосредоточены на представлении религий. Чидестер опасается, что сильные религиозные убеждения подорвут образовательный проект. Исходя из одного христианского происхождения, Ру поддерживает возможность саморепрезентации для всех религий. Однако есть много других христиан, которые опасаются, что представительство христианства будет подорвано такой политикой.

5. Выводы

В этом эссе я утверждал, что публичному представлению религии в классе RE не было уделено должного внимания. RE следует рассматривать не только как переход от конфессионализма к неконфессионализму в изучаемых религиях; он также должен признать особую представленность религий в общественной сфере, которая находит свое отражение в классной комнате. Это представление очевидно в тезисах секуляризации, как старых, так и пересмотренных. Хабермас и, в меньшей степени, Тейлор, рассматривают публичное представление религий как пережитки или пережитки традиционной эпохи. Тейлор представляет религии как множество возможных вариантов в западной общественной жизни. Казанова предлагает пересмотренный тезис о секуляризации, согласно которому религия может играть большую роль в общественной сфере. Преобладающие модели RE, похоже, соответствуют этим теориям секуляризации. Тем не мение, Работа Асада указала на более глубокий сговор между светским и религиозным в истории Запада и других стран. «Создание религии» играет большую роль в формировании секулярного, чем предполагалось в тезисах, которые стремятся представить секулярное как отход от религиозного. В любом случае тезисы секуляризации демонстрируют различные формы публичного представления религии в западных и незападных обществах, и именно эти представления нельзя игнорировать в классе RE.

В кратком обзоре недавней литературы по RE это эссе показало, как ощущается репрезентация религии. От светского эмансипаторского проекта RE, отстаиваемого Дженсеном, до пересмотренной постсекулярной модели Барнса, вряд ли можно избежать публичного представительства религии. Никакая модель RE, посвященная изучению религий в их сложности и множественности, не может избежать этой особенности. Эта статья проиллюстрировала эту путаницу в контексте Южной Африки. Политика пост-апартеида в отношении RE показала попытку поддержать образовательную цель изучения религий при одновременном продвижении репрезентации религий. Политика продвигала модель RE, которая соответствовала глобальным моделям, одновременно преследуя отличительное представление религии. Ответы в школах и среди ученых показывают, что в данной области преобладает репрезентация религии.

В заключение, RE нельзя полностью исключить из общественной жизни. Это не место, где «мы» и «они» стираются, как утверждает Чидестер в первом эпиграфе. Подобно религии в общественной жизни, RE - это борьба между обсуждением и представлением религий. Обсуждение сосредоточено на беспристрастном изучении религий, в то время как репрезентация входит в школу через практики государств и религий (Асад), через пережитки прошлого (Тейлор, Хабермас), через обновленные общественные интересы (Казанова), через выбор, которым нужно быть. совершается среди многих (Тейлор) или через религиозные обряды (политика Южной Африки). ОР, стремящийся преобразовать религиозное образование из конфессиональной модели в неконфессиональную, не может избежать репрезентации религии.