"Традиционное и новое в современной удмуртской свадьбе"

Министерство образования и науки Удмуртской Республики

Бюджетное профессиональное образовательное учреждение

Удмуртской Республики

«Кизнерский сельскохозяйственный техникум»

Республиканская научно-практическая конференция обучающихся профессиональных образовательных организаций Удмуртской Республики

«История и современность»

Исследовательский проект по теме:

Тема: «Традиционное и новое в современной удмуртской свадьбе»

                                                    Автор проекта: 

                                                                                            Фефилова Дарья Дмитриевна   

обучающаяся  II  курса БПОУ УР «КСТ»

группы №21, по профессии

«Повар, кондитер»

                                                                           Руководитель проекта:

Зубкова Дарья Николаевна

Место работы: БПОУ УР «КСТ»

Должность: преподаватель истории

п.Кизнер

 2021 год

Содержание

1.Введение……………………………………………………….

2.Теоретическая часть…………………………………………...

2.1.Из истории быта удмуртского народа ………………..

2.2.Свадебная обрядность………………………………………………..

2.3.Удмуртсская свадьба. Свадебные традиция удмуртов…………….

2.4.Сватовство…………   ………………………………………………….

2.5. Приготовления к свадьбе……………………………………………

2.6.Сюан…………………………………………………………………...

2.7.Переезд в дом жениха…………………………………………………

2.8. Ярашон (борысь)………………………………………………………

2.9. Послесвадебные обряды……………………………………………....

2.10.Знание современными удмуртами своей традиционной свадьбы……..

2.11. Изменения в удмуртской свадьбе в советский период……………….

 3.Практическая часть……………………………………………  

        3.1.Сценарий  свадьбы……………………………………………………

Библиографичекий список……………………………………………..

Заключение………………………………………………………

Приложение

Введение

В своем  исследовательском проекте я рассматриваю свадебную обрядность удмуртского народа. Я выбрала эту тему, потому что  в наше время очень актуальным является знание истории культуры не только своего народа, но и других, а особенно тех, с которыми живешь в тесном соприкосновении.

Свадебные обряды удмуртов не нашли серьезного отражения в литературе. В трудах дореволюционных авторов встречаются лишь попутные упоминания, которые не могут дать сколько-нибудь полного представления о традиционных свадебных обрядах дореволюционного периода. В  этнографической литературе советского периода затронутый вопрос освещен недостаточно. За последние годы о свадебной обрядности удмуртов появилось несколько работ. Среди них книги: Кокшайская О.Н. «Все цвета радуги», Христолюбова Л.С. «Семейные обряды удмуртов», Владыкин В.Е. «Этнография удмуртов».  И ряд статей разных авторов. Но никто из перечисленных ученых не исследовал удмуртскую свадьбу в синтезе материальной и духовной культуры. Поэтому эта цель стоит перед нами.

Между тем, изучение свадебной обрядности   удмуртов, как и других народов, имеет важное значение для выяснения причин в семейных и общественных отношениях в связи с изменением социально-экономических условий жизни, для более полного раскрытия истории удмуртов, и их контактов с другими народами.

При всем этом нужно иметь знания истории его традиций и обрядов.

Традиции и обряды, а они есть у каждого народа – неотъемлемая часть его истории, культуры, уклада жизни. Их изучение имеет глубоко познавательное значение, так как они дают сведения о прошлом быте изучаемого народа, ведь знание прошлого помогает понять настоящее. Изучение обрядов имеет и воспитательное значение. Участие в выполнении какого-то обряда объединяло людей в коллектив, определенным образом дисциплинировало их, так как предписывало каждому выполнять свои обязанности. Участие в обряде было, кроме того, одной из форм коллективного общения людей. Поэтому старшие заботились о передаче обрядов молодому поколению. Через обряды им внушали нравственные и эстетические принципы общества. В свадебном ритуале отражается материальная и духовная культура.

О духовной культуре говорит богатство свадебных угощений; различные напитки; яркая, красочная свадебная одежда, вышитая прекрасными узорами; большое количество украшений.

Объектом нашего исследования является свадьба.

В ходе изучения данной темы, мы применяли следующие методы:

● теоретического характера – опрос и построение таблиц по полученным данным, абстрагирование, анализ, сравнение, синтез, обобщение, классификация и систематизация;

● эмпирического характера  - изучение исторической и публицистической  литературы.

В ходе исследования этой темы, мы  поставили перед собой  задачи:

1.        В достаточной степени  исследовать материал по данной теме и как можно полнее раскрыть ее суть.

2.        Обращаться к сведениям информаторов. Выявить уровень знания удмуртами традиционной свадьбы.

Большую помощь нам  в работе оказали  материалы В.Е.Владыкина, Л.С.Христолюбовой, О.Н.Кокшайской. Также много информаторов-удмуртов, проживающие в село Короленко и ряде других  деревень Кизнерского района, а также  данные интернета.

Из истории быта удмуртского народа

Этнография (от гр. ethnos - народ и  grapho - пишу) – историческая наука, изучающая состав, происхождение (этногенез), расселение и культурно-исторические взаимоотношения народов мира, их материальную и духовную культуру, особенности быта. Истоки удмуртской этнографии в зарождении самого народа, когда на исторической арене Урало-Поволжского региона появляется новое действующее лицо «удмурты», «удмуртский этнос».     

К 18 веку удмурты проживали четырьмя локальными группами. Одна из них (арские удмурты) обитала в междуречье Нижней Вятки, Камы и Волги. Другая группа (чумойтлинская культура) расселялась на территории юга современной Удмуртии. Вместе они представляли южных удмуртов. Третья группа занимала среднее течение Вятки с её притоками (кочергинская культура), а на Чепце жили чепецкие удмурты (чепецкая культура). Из этих групп сформировались северные удмурты.      

На территории современной Удмуртии человек появился примерно 10 тысяч лет назад. Тогда климат был холодный и сухой, как в современной тундре. Из растительности преобладали разнообразные травы и мелколесье. Основным занятием населения были собирательство, рыболовство и охота. С помощью каменных и костяных орудий люди охотились на мамонтов и шерстистых носорогов. Жили материнскими родовыми коллективами. Умели строить теплые жилища и шить одежду из шкур животных.      

С  потеплением климата растительный и животный мир стал богаче. В лесах появились лоси, дикие коровы, кабаны, косули и дичь. Люди объединились в племена. Жили поселениями. Ста­ли использовать лук и стрелы. Охота обеспечивала их пищей и одеждой. Шкурки пушных зверей древние удмурты обменивали на товары при торговле с другими племенами. Селились они по берегам полноводных рек с плодородными поймами. 3анимались рыбной ловлей, земледелием и скотоводством. Изготовляли глиняную посуду, медные, бронзовые, а позднее железные орудия и украшения, научились выпекать хлеб.     

С развитием хозяйства накапливаются богатства. Начинаются войны между племенами. Для защиты от врагов население возводило укрепленные городища. На территории Удмуртии и сейчас сохранились названия средневековых городищ: Иднакар, Дондыкар, Поркар.

Нашествие татаро-монголов на Русь в 13 веке изменило жизнь многих народов. Русские в поисках убежища вынуждены были переселиться в менее заселенную лесную зону. Так они впервые появились на землях удмуртов.      

В 15 веке началось объединение русских земель вокруг Москвы в единое государство. Вместе с Вятской землей к Московскому государству присоединили земли северных удмуртов, а позднее - южных.

В 1558 году произошло окончательное присоединение всех удмуртских земель к Русскому государству. С той поры развитие удмуртов шло вместе с русским народом. Московское правительство поощряло переселение русских крестьян на новые земли. По Каме располагались царские земли, густонаселенные русскими: Сарапульская, Каракулинская, 3авьяловская, Воткинская. Они принадлежали царской фамилии. Малонаселенность междуречья Вятки и Камы, обилие дичи и рыбы, другие природные богатства, доброжелательность удмуртов давали простор русским для мирного хозяйственного освоения территории современной Удмуртии.   

Большинство исследователей отмечают, что удмурты были искуснейшими земледельцами, охотниками, пасечниками, кузнецами и хорошо знали природу своего края. За многие годы у них сложился свой календарь земледельческих работ и приемы обработки почвы. Эти знания помогли и русским крестьянам успешно заниматься земледелием в суровом Прикамье. А удмурты в свою очередь переняли у русских усовершенствованные орудия труда, многополье, новые сельскохозяйственные культуры, высокопородный скот.  

В 18 веке на территории Удмуртии, благодаря ее водным и лесным богатствам, удобному положению на Каме близ Урала, были основаны Воткинский и Ижевский железоделательные заводы. Они производили железо, холодное и огнестрельное оружие.     

В  1780 году по указу Екатерины I поселения Глазова и Сарапула стали уездными городами. Территория Удмуртии тогда входила в состав Вятской губернии России.       

Развитие России требовало изучения новых территорий, присоединившихся к России. Русское географическое общество организовало экспедиции по изучению при родных богатств Вятского края, куда входила и Удмуртия. Учитель Григорий Егорович Верещагин, уроженец Глазовского уезда, был первым удмуртским ученым, который описал быт и культуру удмуртов. Его работы удостоены серебряных медалей Русского географического общества. Г. Верещагина называли «удмуртским Ломоносовым».        

После революции 1917 года в 1920 году была создана Вотская автономная область в составе РСФСР. Удмуртия получила государственность.

В 1934 году она преобразована в Удмуртскую Автономную Советскую Социалистическую Республику.    

В 1991 году был провозглашен суверенитет Удмуртии.       

В 2000 году Удмуртия преобразована в президентскую республику. Это событие открывает в истории края новую страницу.

  В прежние времена удмурты выбирали места для жилья около мелких речек и ручьев, текущих в логах и оврагах. Поэтому старые деревни скрыты за округлыми холмами и только с их вершин видны целиком.  Большинство деревень не крупные, в два-три десятка крестьянских дворов или, как теперь называют, усадеб. Каждый двор - это участок земли, занятый постройками одного хозяина. Постройки стоят вплотную одна к другой по краям участка. Сверху они все вместе очень похожи на букву «П», лежащую «ножками» к деревенской улице. В середине двор свободен, а впереди, между боковыми рядами строений огорожен только глухим забором с воротами и калиткой.      

В деревне старую усадьбу легко узнать по особенно потемневшим от времени постройкам, срубленным из круглых бревен от самой земли до конька крыши, и по широким воротам с высокими и очень толстыми столбами под сплошной двухскатной кровлей. На старом дворе непременно есть изба (корка) и сени (корказь), клеть-амбар (кенос), коровник (скал гид), овчарня (ыж гид), свинарник (парсь гид), навес для дров (лапас, липет ул). Кое-где на юге Удмуртии еще можно встретить постройку, где в старину некрещенные удмурты молились своим божествам (куала, куа). Теперь это летняя кухня. В прежние времена удмурты строили дома только из дерева, поэтому не случайно название жилища происходит от слова "кор" - на удмуртском языке так называется бревно.      

У каждой постройки есть свое место на усадьбе. Со стороны улицы один из передних углов двора, справа или слева от ворот, занимает изба. Главная на дворе, она служит крестьянину для разных житейских надобностей. Особенно велико ее значение зимой, когда кругом снег и мороз, а в избе у печи тепло и сухо. В это время в ней готовят пищу, едят, спят, занимаются домашними работами.      

По другую сторону ворот, прямо против избы, стоит клеть-амбар. В ней хранят одежду и такие домашние вещи, которые редко используются или уже совсем вышли из употребления. Поэтому кладовую в переднем углу двора удмурты называют клетью для хранения одежды (дись кенос), или передней клетью (азь кенос). Но старые люди помнят еще одно ее название - ­спальная клеть (колан кенос). Оно напоминает об очень давнем обычае: с приходом теплых весенних дней и до первого снега вся семья ночевала в клети, а не в избе. Лет сто назад, когда удмурты в деревнях жили большими семьями, вместе старики-родители и женатые сыновья со своими детьми - на дворе бывало по несколько клетей, чтобы всем хватило места для ночлега. Одно- или двухэтажные клети - амбары служили и для хранения продуктов (зерна, муки, мяса и т. д.).   

Стена избы, ворота и стена клети-амбара расположены на улице по одной линии. Это парадная сторона, как бы лицо усадьбы, видное всей деревне. Поэтому хозяин старался с улицы украсить свое жилище. Окна избы обрамлял наличниками с разнообразным орнаментом, столбы ворот сплошь покрывал резьбой в виде лунок, крестиков, кругов с расходящимися из центра овальными лепестками или прямыми лучами. На доске, прибитой под крышей ворот, среди узорной резьбы иногда можно найти сообщение о дате их постройки, например, 1886 г. Значит, больше ста лет прошли с того времени, как сделавший свою работу мастер оставил нам эту надпись! С тех пор и столбы ворот, и крыша, может быть, не один раз менялись, но доска с резьбой и годом постройки всегда бережно сохранялась на прежнем месте.      

Высокие ворота почти целиком скрывают от посторонних глаз остальные сооружения усадьбы. Интересно, как же выглядит старинный крестьянский двор внутри? Повернув кованое кольцо, чтобы поднять запор-щеколду, открываем калитку и, перешагнув через ее порог, ступаем на чисто выметенный двор. Сразу трудно разобраться во множестве окружающих построек. Поэтому лучше не торопиться и постепенно осмотреть их одну за другой.         

Ближе всего к калитке крыльцо избы. Над ним навес-крыша, чтобы не мочил дождь и не засыпал зимой снег. Лестница гостеприимно ведет к двери в сени. Обычно сени - это бревенчатая пристройка к избе, одной с ней ширины, высоты и под общей двухскатной крышей. Но бывает, что стены сеней сделаны из рядов широких и толстых досок, концами зажатых в столбы. Сени ­холодное помещение перед входом в теплую избу, в них есть пол, но нет потолка. Как в прихожей, в сенях снимают и оставляют грязную одежду и обувь - в чистую избу заходят только разувшись.   

Постучавшись и открыв дверь в дом, переступим и мы через высокий порог, не забыв нагнуть голову перед низкой притолокой (верхний брус дверной рамы). Ведь маленькая дверь лучше сохраняет тепло зимой. 3дороваемся с хозяевами, и они приветливо отвечают нам, приглашая в дом. Осматриваемся. В ближайшем от входа углу стоит большая печь. Она занимает почти четвертую часть помещения. Устье печи, то есть отверстие, через которое в печь кладут дрова, обращено к противоположной входу в избу стене. Обойдем печь и посмотрим на нее спереди. Устье выходит на широкий выступ, называемый шесток. На него ставят горячие горшки и чугуны с готовой едой, когда их с помощью ухвата достают из печи. На шестке, сбоку от устья, есть открытый очаг. К.торчащему над шестком штырю подвешен котел. Когда нет нужды топить печь, огонь разводят в очаге, и в висящем над ним котле кипятят воду и варят еду.  

Напротив печи, к стене с окнами пристроены нары. Это возвышение, похожее на большой ящик, неподвижно закрепленный у стены. Вместо крышки на нем сделан разборный настил из досок. Их можно легко поднять и снять по одной, если хозяйке нужно что-нибудь убрать в нары, или достать оттуда.       

Часть избы с печью отделена от остального помещения дома перегородкой из досок. Для прохода в ней оставлен проем. Вдоль стен, таким образом,  отгороженной от печи чистой половины жилища врублены лавки, а в углу между окнами стоит стол. Это самое почетное место в доме, поэтому носит название «красный угол. На столе в большом блюде дымятся только что вынутые из печи пирожки, ватрушки, перепечи с мясом, грибами. Аромат от них наполнил избу. Хозяйка радушно приглашает к столу.   

В избе летом жарко, да и на дворе нас ждет еще много интересного. Поблагодарив хозяйку за угощение, покидаем дом и переходим через двор к клети-амбару.         

На первый взгляд, здесь нет ничего особенного: простой четырехстенный сруб под двухскатной крышей, без окон, с дверью со стороны двора. Но если присмотреться к этой старинной удмуртской постройке, то в ней обнаружится много интересного. Клеть-­амбар как на ножках поднят над землей на четырех столбиках, врытых под углами сруба. Два верхних и два нижних его венца выступают во двор. Перекрытые стесанными бревнами внизу и круглыми наверху, эти выступы служат предмостьем и навесом перед входом. Между передними углами навеса и предмостьем врублены столбы, фигурно подтесанные в середине. Тесовая кровля, один из скатов которой нависает над стеной с входом, крепилась без гвоздей. Чтобы кровельные доски не сползали, их концы вверху на коньке ­стыке плоскостей крыши - прижаты тяжелым бревном, которое называется охлупень, а внизу вставлены в пазы желобов. Желоба висят на курицах ­крючьях, вытесанных из стволов молодых елей с Г-образным отростком у корневища. Курицы врублены в верхние бревна стен и слеги, на которые опираются кровельные доски. На предмостье клети-амбара с земли  ведет лестница в несколько ступеней. Поднимемся по ней и, повернув тяжелый кованый ключ в старинном замке, откроем дверь.  

Когда ярким душным днем переступить порог клети-амбара, невольно оценишь житейскую мудрость предков. За порогом встречает гостей прохладный полумрак, пропитанный ароматом разных лекарственных трав, в пучках, развешанных под потолком. Постепенно глаза привыкают к сумраку и начинают различать обстановку помещения. У дальней стены во всю ее длину сделаны нары. На них, как в старину, так и теперь, спят в теплое время года. Постель устроена под холщовым пологом, спасающим спящих от докучливых насекомых. Подушка кладется на деревянный подголовник-подставку. Сзади подголовник обычно украшен резьбой. Внутри нар раньше хранили предметы женского рукоделия: холст, нитки, ткацкие челноки, а теперь и другие домашние вещи. Под потолком, вдоль стен врублены или подвешены жерди, на которых развешивалась для хранения различная одежда.                

Следующая на нашем пути, рядом с клетью-амбаром, постройка называется летней кухней (куала или куа). Летом еду обычно готовят в ней. Ее сруб поставлен прямо на землю. Он покрыт тесом так, чтобы вверху край одного ската крыши выступал над другим и прикрывал щель между ними. Небольшая скрипучая дверь ведет внутрь, где нет ни пола, ни потолка. Посередине летней кухни на земле сложен из камней открытый очаг. Дым от него выходит в щель между скатами крыши. Эта же щель и открытый дверной проем освещают кухню, когда в очаге нет огня. Параллельно кровельной щели в стены постройки врублены две толстые балки, вдоль которых двигается над очагом жердь с подвешенным к ней котлом для варки пищи. Вдоль длинных стен положены на столбы-пеньки доски для сидения. Над дверью укреплена полка для посуды, а в одном из ближайших к выходу углов стоит обеденный стол. Летом в кухне не только готовили еду, но и обедали, а в избе только по мере необходимости пекли хлеб.  

Простота устройства летней кухни помешала нам сразу заметить на крыше ее единственное украшение. Это причудливого вида доска. Она связывает концы двух жердей, лежащих поперек скатов крыши и прижимающих тес вместо охлупня. Своими начертаниями доска напоминает образ чудесной ночной птицы, которая зацепилась крыльями за крышу, да так и замерла, неожиданно застигнутая дневным светом.   

Оставив летнюю кухню, мы оказываемся вблизи бревенчатой ограды. Она отделяет чистый двор от скотного двора (гид азбар). Но прежде чем войти в ограду, заглянем еще под навесы, которые стоят вдоль боковых сторон двора, между бревенчатыми постройками (лапас). Устроены они просто: на четыре толстых столбах, врытых в землю по углам, опирается односкатная кровля из досок. Задняя и боковые стороны навеса состоят из полубревен, врубленных концами в столбы. Выходящая во двор сторона остается открытой. Под навесами сложены дрова, стоят небольшие срубы для свиней и птицы. Там же может быть и колодец, если далеко ходить за водой к роднику или к ручью. В старые времена под крышей навесов хранился и крупный крестьянский инвентарь - сохи, бороны, телеги, сани.  

Через калитку мы оказываемся на скотном дворе  -  перед  задним рядом построек усадьбы. Их две одинаковых. Каждая - сруб в два этажа, и поэтому называется хлев с навершием (гидйыл). Внизу размещаются коровник, конюшня, овчарня, а наверху общий для обеих построек сеновал. Со двора внутрь ведут два широких проема: для прохода скотины на первом этаже, и для загрузки сена - на втором. Поднимемся по приставной лестнице на просторный сеновал, где под тесовой или соломенной крышей приятно пахнет свежим сеном. В полу есть узкий люк для сбрасывания сена скотине, но попасть с сеновала прямо в хлев невозможно. Надо спуститься на землю, чтобы заглянуть в помещение первого этажа. Там в каждой постройке сделаны ясли-кормушки из  жердей или прутьев. Они наклонно прикреплены к стене. Рядом лежит толстое бревно с выдолбленной серединой ­водопойная колода. Днем скотина пасется на выгоне, и хлева пустуют.      

Обойдя скотный двор, замечаем в углу, между постройками небольшой проход с калиткой. Пройдя в него, мы оказываемся в огороде. Там, среди грядок с овощами и ягодных кустов стоят пчелиные ульи. За картофельными посадками, на самом краю огорода, обнаруживается еще одно строение. Это баня (мунчо). Из деревянной трубы над крышей идет дым. Значит, вечером в бане будут париться с березовым или можжевеловым веником. Но нам не успеть в баню - пора домой. За деревенскими огородами, стогами сена и дальним полем видна дорога в город. Вернувшись на двор, благодарим хозяев за интересное путешествие. На прощание нас поят холодным молоком, угощают свежим медом.

Свадебная обрядность

Интересное явление представляла удмуртская  свадьба, где еще в конце     

19-начале 20 века ярко проявила  взаимосвязь различных видов и жанров

народного искусства. Многие тканые и вышитые изделия входили в

состав приданого невесты. Выставка приданого, которая устраивалась в

доме жениха, должна была свидетельствовать о трудолюбии и мастерстве

невесты. В сложном ритуале свадьбы вышитым и тканым изделиям  была

определена особая роль и место. В первой части свадебного обряда

(«ярашон») на молодую одевали богато орнаментированную узорным

ткачеством по подолу и рукавам белую из тонкого льняного полотна ту

никообразную  рубашку («ныл дэрем»), отличающую большой цветовой

щедростью и великолепием. Поверх этой рубахи надевали не белый, а

красный кафтан старинного покроя, скроенного сзади в талию, с клинь

ями, собранными в фалды, с отложным воротником и откидными длин

ными рукавами. Кафтан шили из красной шерстяной домотканины.

Невеста надевала его по приезде в дом жениха и была в нем на протяже

нии всего свадебного торжества. В нем она в первый раз выгоняла корову.

У южных удмуртов в доме жениха впервые на голову невест (выль кен

изьыян) существовал  и у северных удмуртов. Надевание шапки на невес

ту служил символом перехода девушки в род мужа. Он являлся традиции

онным и совершался по приезду невесты в дом жениха. «Айшон» (шапка)

сверху покрывали большим расшитым шелковым платком («сюлык»),

своеобразный по технике использования, с различными рода нашивками –

парчовыми полосками, лентами, бисером, раковинами каури, монетами.

 Сюлыки поражают силой цвета, сложной ритмической структурой. В

них как полно и мощно проявился декоративный дар народа. Техникой

вышивания должны были владеть все женщины.

Удмуртская свадьба

Свадебные традиции удмуртов

Удмуртская свадьба, которой, как правило, предшествовал сложный ритуал сватовства, во время которого как родители невесты, так и сама невеста могли выразить свое согласие или несогласие, состояла из двух частей, разделенных большими интервалами.                

Если невесту увозили в дом мужа сразу после сговора – до свадебного пира, то в доме жениха происходил пир (ярашон), после чего невеста возвращалась домой и готовила приданое. После этого назначался сюан (пир в доме невесты). Если же невеста после сговора оставалась в доме родителей, тогда сначала происходил сюан, а потом ярашон. В этом случае в назначенный день свадебный поезд отправлялся в дом невесты. Жених оставался дома, за невестой ехали отец и старший брат жениха. Вначале свадебный поезд заезжал к свахе (дэмчи) и только после этого шли в дом к невесте, где их встречали лепешками. Поезжанам представляли распорядителя сюана, которому в дальнейшем все подчинялись.                

После застолья начиналось пение свадебных песен, и некоторое время продолжалось непрерывно. Участники поезда жениха должны были продемонстрировать знание обрядовых мелодий. Затем поезжан угощали в доме распорядителя сюана и во всех домах родственников невесты – участников свадьбы.

Далее следовал ритуал прощания невесты с родным домом. Выносили приданое, складывали в повозку. Невеста должна была ехать в повозке свахи. Жених должен откупить приданое у родственников невесты, чтобы они открыли ворота.             

В доме жениха, встречавшие родственники обводили невесту вокруг лошади по солнцу три раза, во дворе освящали кашу. Мать жениха под руку вводила молодую в дом, сажала на подушку в женской половине дома. Родственники подносили ей хлеб с маслом, расплетали косу, заплетали две и укладывали вокруг головы. Мать жениха одевала ей головное полотенце замужней женщины, что ознаменовало окончание девичества.         

Утром следующего дня ближайшие родственник были представлены невесте, состоялась оценка приданого. Угощать присутствующих должна была невеста, которая демонстрировала свои хозяйственные способности. 

Далее вместе с молодыми родственниками новобрачная шла к роднику или реке. Бросала серебряную монетку, откупаясь перед хозяином воды. Воду, принесенную молодой родственницей принимала свекровь и снова усаживала молодую на подушку.                  

Через несколько дней, прибывал свадебный поезд родственников невесты. Пир происходил поочередно во всех домах родственников жениха. Согласно правилам ритуала родственники невесты вели себя шумно и вызывающе. Били посуду, топали ногами, могли разобрать печь в бане, заложить дымоход. Тем самым проверялась расторопность новобрачного.

Сложный ритуал свадьбы не всегда воспроизводился полностью, допускались и сокращенные варианты, поскольку свадьба с соблюдением всех обрядов требовала больших расходов.               

Сватовство

Вопрос о женитьбе сына, так же как и замужестве дочери, решался старшими членами семьи. Когда сыну исполнялось 16-17 лет, родители начинали присматривать в округе  невесту. Брачный возраст для юношей колебался от 16 до 24 лет, хотя чаще женили в 18-20 лет. Невесты еще в начале века довольно часто были старше женихов на 3-5 лет, так как родители не спешили выдавать дочерей замуж, чтобы они дольше трудились в своем хозяйстве, тогда как парней стремились женить раньше, чтобы привести в дом работницу.

Невесту чаще искали в другой деревне, руководствуясь правилом: «Чынзы медаз сураськы!», то есть,  чтобы дым из печных труб жениха и невесты не смешивался. В  этом выражен принцип родовой экзогамии, так как по соседству селились родственники, с которыми запрещалось вступать в брачные отношения.

В выборе невесты активно помогали родственники. Человека, по чьей рекомендации начинали сватовство, называли дэмчи, дэмлась, жуткась, нырогозы, то есть рекомендующий, настраивающий. Дэмчи, как правило, женщина. Присмотрев девушку, наводил справки: о ее родителях, их характере, репутации, материальном состоянии, а так же  о родне. В невесте их интересовало, прежде всего, здоровье, трудолюбие, сноровка, отношение к хозяйству. Если характеристика девушка и ее родителей удовлетворяли родственников жениха, отправлялись сватать.

Сватать (юаны, кураны) обычно ездил отец с кем-либо из родственников и дэмчи. Если не было отца, ездила мать. Отец и мать вместе не ездили. Когда ехали сватать, из дома выходили по одной половице, в дом невесты входили тоже по одной половице – символическое выражение стремление к единству действий: чтобы действовали согласовано,  как один. Так же по одной половице должны были входить в дом сюанчи. Разговор в доме невесты начинала сваха – дэмчи, как правило, в иносказательной форме, чаще всего заводили разговор о покупке телки, в Игринском, Дебесском, Шарканском районах – о покупке пшенице.

Сватать приходилось ездить несколько раз, так как родители невесты, если даже, и намерены были выдать дочь, давали согласие не сразу.

По обычаю считалось обязательным получить согласие девушки на брак. Но часто оно было формальным, так как к ней обращались обычно в последнюю очередь, когда вопрос  родителями был уже решен, и редкая девушка осмеливалась ослушаться воли родителей. В Шарканско-Дебесской стороне родители невесты свое согласие выражали тем, что стелил на стол белую скатерть (дочь сдергивала ее со стола, если была против брака).

Следующее важное событие – сговор (ныл тупан), на который приглашались наиболее близкие родственники, по два-три человека с той и с другой стороны. На сговор ездил и жених – эмеспи луон.

Когда приходил к окончательному согласию, мать невесты клала на стол каравай хлеба и масла. Отец жениха  втыкал в масло несколько серебряных монет, и девушка считалась просватанной. Втыкание в масло монет в Малопургинском, Алнашском, Можгинском, а также в Увинском районе называют лугезян, в других районах особого термина не выявлено.  Нас говоре обсуждался вопрос о выкупе за невесту  (йырдон). Подробно  обсуждали здесь и состав приданого (пирдан). Сумма выкупа была меньше суммы приданого.

На сговоре  решался также вопрос о порядке проведения свадебных пиров, их последовательности,  сроках и количестве поезжан стой и с другой стороны. Последнее определялось экономическим состоянием родителей молодых. Как правило, по обоюдному согласию стороны, число участников было примерно одинаковым. В северных и ряде центральных районов – Дебесском, Шарканском, Игринском, Увинском, Вавожском, Як.-Бодьинском – после  сговора родители ездили в дом жениха, чтобы своими глазами увидеть, куда они выдают дочь. Это называлось инты учкон, то есть смотрины места.

По-моему мнению, в те далекие времена одно из действий было неверным: сватать девушку без ее согласия. Как говорится, браки происходят на небесах, поэтому если суждено девушке (юноше) быть с другим человеком, то родители ничего не смогут изменить, рано или поздно семья, которую создали родители распадется, в большинстве случаев,  а если в данной семье  уже появились дети, то при разводе страдать будут и дети, и один из родителей.

Приготовление к  свадьбе

Родители (чаще отцы) жениха и невесты, каждый со своей стороны обходили своих родственников, приглашая принять участие в свадьбе. Быть  посланным на свадьбу считалось большой честью. Это было выражением уважения, признанием достоинств личности. Молодежь с нетерпением ждала, когда их первый раз пошлют на свадьбу. Глава семьи использовал этот момент в воспитательных целях: он мог лишить провинившегося в чем-либо возможности поехать на свадьбу.

Если предложение ехать на свадьбу принималось, то вопрос об угощении ими поезжан с противоположной стороны решался автоматически: все семьи, представители которых ехали на свадьбу в дом невесты, то есть на сюан, обязаны были угостить поезжан от невесты, и наоборот. Среди  поезжан на ярашон преобладали мужчины, на сюане мужчин и женщин было примерно поровну.

  Прядок свадебных пиров зависел от того, увозилась ли невеста в дом будущего мужа до свадьбы или же сразу со свадебным пиром (сюан). В первом случае последовательных  основных моментов ритуала следующая:

1.                     Увоз невесты в дом жениха. За невестой приезжали три- пять человек: родители жениха с кем-либо из родственников. Если за невестой выезжали  вечером, то к утру возвращались домой. Здесь утром собиралась женихова родня,   и устраивался  обряд купания  невесты -  кен пылатон и испытание ее хозяйственных качеств. В Алнашском районе до купания невесты она прощалась с девичеством. Ее сажали на подушку, давали хлеб с маслом, ленту из косы  бросали на пол.  После этого на невесту надевали женский убор и вели за водой.

2.                     В назначенный день приезжал свадебный поезд от невесты в дом жениха и устраивался свадебный пир – ярашон.

3.                      За три дня до сюана невеста возвращалась домой. В прежние времена она возвращалась на несколько месяцев – обычай берен пукон. В это время она готовилась к свадьбе.

4.                     Через некоторое время в доме родителей невесты, куда отправлялся поезд от жениха, проходил сюан, который завершался окончательным увозом невесты к мужу.

Выполнение свадьбы в названный последовательности известно нам преимущественно из литературных источников.

В том случае, когда не веста до свадьбы оставалась в родительском доме, свадебный пир начинался в доме невесты, то есть  с сюана. За несколько дней до сюана отец жениха обходил своих родственников, приглашая их на свадьбу. Нередко приглашение осуществлялось в иносказательной форме: например, он говорил, что надо готовить красивые дуги, так как предстоит ехать за красным товаром.

Я считаю, что во все времена приготовление к свадьбе было важным событием как в семье жениха, так и в семье невесты, так как обычно все семьи складываются навечно и хотят, чтобы свадьба была незабываемой и неповторимой, чтобы можно было вспомнить и рассказывать с гордостью об этом своим детям и конечно же желать им самого хорошего. Но в отличие от прошлых лет, приглашение идет в самой простой форме  –  в виде пригласительного билета.

Сюан

В назначенный день все приглашенные собирались в доме жениха. Провожать поезжан приходил члены их семей, не  едущие на свадьбу. Старики, благословляя их в путь, наставляли, как себя вести, желали им счастливого пути.

Отец жениха назначал наиболее уважаемого им мужчину с его женой старшими поезжанами. Для предохранения от «порчи», которую будто могли на них наслать, все поезжане при выходе  из дома прикасались к печке и дверному косяку, кроме  того, каждый в карман клал дольку чеснока или маленькую  луковицу в качестве оберега – с подобными действиями,  диктуемыми  суеверными представлениями их носителей,  мы еще раз столкнемся в ходе изложения.

В доме невесты все готово к встрече свадебного поезда: над окнами, на зеркале, настенных крючках развешаны декоративные полотенца, постель прикрыта праздничным домотканым ковром. Заранее накрыты столы, главным образом холодной закуской и различными печеными изделиями, обязательным из которых был рыбный пирог. В одном конце стола, где должен сидеть хозяин, ставили миску с топленым маслом, с положенными на него кусочками коровьего масла и целый каравай с ломтиками на нем. Непременным украшением стола был целый гусь, поставленный не для еды, а как показатель благополучия. Поэтому его даже не варили, а лишь обваривали кипятком.

В Вавожском, Увинском,  Селтинском, Сюмсинском районах стол до приезда  поезжан  не накрывали или  же на него  ставили хлеб, соль, сырой картофель и калину. Поезжан сажали за стол, подавали кумышку – обычай учорос сектан, затем  подавали  чай и только потом накрывали полный стол.

Родственники невесты из других деревень, приглашенные для участия в свадьбе, приезжали до прибытия свадебного поезда жениха. Они здесь участвовали не в качестве поезжан, а в роли угощающих.

Услышав звон подъезжающего поезда, отец невесты  с кем-либо из родственниц выходил встречать. В северных и некоторых центральных районах ворота без выкупа не открывали. На крыльце их встречали (в Завьяловском и южных районах) с маслом, в Шарканском, Дебесском и северных районах – желтыми яичными лепешками (чуж табань) или хворостом (войын позьтэм). Каждый из поезжан должен был отведать кусочек масла или лепешки, иначе не пропускали в дом. Войдя в дом, в Шарканско-Дебесской стороне с песней проходили три круга, потом здоровались и говорили о цели приезда. В других районах заходили без песен и до обряда «сюан гур шедьтон» не пели.

С прибытием поезжан родители невесты посылали двух-трех человек из молодежи пригласить членов  боляка (круг родственников). С приходом всех приглашенных поезжанам представляли их торо – главного  распорядителя свадьбы и запевалу – и приглашали за стол. Торо сажали в красном углу на подушку.

После угощения поезжан обращались к торо с просьбой, чтобы он  «научил их петь». Торо становился в круг и запевал несвадебную песню. Поезжане просили другую, так как эта не годится. Торо запевал свадебную, но не сюан гур, а борысь гур, и только в третий раз запевал сюан гур. Все сразу подхватывали  его и уже с песней выражали свою благодарность торо за то, что он дал им красивую мелодию.

Далее поезжане песней выражают желание взглянуть на невесту.

В  ряде районов центральной зоны (Дебесском, Шарканском, Игринском, Як.-Бодьинском, Селтинском, Вавожском) сначала выводили подставную невесту, которая предлагала поезжанам угощение. Однако ее не принимали,  требуя свою, высватанную. И только тогда выходила настоящая невеста. Угостив всех поезжан, снова удалялась и почти до самого отъезда в свадебном пире не принимала никакого участия, а проводила время со своими подругами где-нибудь на игрище. Жених приезжал на свадьбу лишь на второй день утром, однако и он не отличался активностью.

Между тем сюан шел полным ходом. Пробыв в доме невесты весь вечер, поезжане опять же песней высказывали желание увидеть, как живут родственники невесты, посмотреть их дома.

Тогда торо вел их сначала к себе, затем поочередно к другим, приглашенным на свадьбу. Пир продолжался всю ночь часов до пяти утра, после чего поезжане, отвезя торо домой и,  уложив его спать, сами возвращались в дом невесты и тоже ложились отдыхать.

Часов в семь утра снова начинали  собираться родственники, поднимали поезжан, несколько человек из них отправлялись за торо. К нему в дом заходил с песней. Выводили его под руку и везли на санках в дом невесты.

На завтрак, как и  в наши дни, обычно пекли лепешки-табани. Пока их готовили, родственники невесты, приехавшие из другой деревни, накрывали стол и угощали поезжан от своего имени, прося их мысленно перенестись в ту деревню, откуда они, угощающие, приехали. Информаторы рассказывают, что еще в конце XIX века вест свадебный поезд ездил к наиболее близким  родственникам невесты и жениха, живущим в других деревнях. В таком случае каждая часть свадьбы длилась 4-5 дней. К завтраку приезжал жених с другом и до отъезда гулял вместе со всеми, но свадебных песен не пел. После завтрака торо  вел поезжан к тем, к кому еще не ходили. Порядок гуляния в каждом доме был одинаков: с песней заходил в дом и, стоя посреди избы, пели. За стол садились поочередно группами, одна часть продолжала петь.

Приданое выносили молодые поезжане, причем жениху приходилось за все платить символический (несколько монет) выкуп стоявшим в дверях парням-односельчанам невесты.  После небольшой потасовки из дома выносили сундук, перину, подушки и всю верхнюю одежду, сложенную в запасную наволочку для перины.  Когда, казалось, все готово к отъезду, обнаруживалось, что пропала невеста. Жених с друзьями отправлялся на ее поиски. В дом, где пряталась невеста, их пускали не сразу, дверь открывали только, получив с жениха требуемый выкуп.

Когда невесту приводили домой, ее вели на благословление к родителям. Встав перед ними на колени, невеста, плакала. После родительского благословения ее выводили из дому, и обходил с нею двор, все надворные постройки, с которыми невеста, прощалась, затем усаживали в сани.

В Алнашском районе после выхода из дома сюанчи совершался обряд черек сектан, состоявший в прощальном угощении невестой своих родителей и всех присутствующих родственников. Каждый из них в свою очередь отдаривал ее деньгами. Женихова родня при этом не присутствовала. После этого ее выводили прощаться с двором.

Провожая гостей, северные удмурты всем поезжанам дарили   подарки: полотенца, платки, небольшие отрезы ткани.

Односельчане невесты не сразу выпускали свадьбу со двора, только получив выкуп, они открывали ворота, и свадебный поезд уезжал домой.

Настоящий свадебный обряд существенно отличается от  прошлых лет. В настоящий момент нет тех ритуалов, которые были в XIX веке, исчерпали себя и «вымерли» в настоящий момент или были европеизированы. Сейчас, например, нет сюанчи, родители жениха приходят к родителям невесты, знакомятся, договориваются о проведении свадьбы молодых и о финансовых расходах, в зависимости от доходов той или иной семьи.

Переезд в дом жениха

В доме жениха поезд  встречали родители и родственники, не ездившие на сюан. Две женщины вели укрытую шалью невесту в дом, при этом в некоторых районах  во дворе кто-либо стрелял из ружья в воздух, «чтобы «нечистая сила» не вошла в избу». Согласно суеверным  представлениям, жених и невеста якобы подвергались постоянной опасности, которую и старались устранить. Невесту вели на женскую половину и сажали на подушку или на предназначенный для нее подарок в виде платка,  рубахи и пр.

Бросали перину  невесты на пол  и все валялись на ней, проверяя, мягка ли она. Затем, взяв миску с кашей, невесту с женихом вели в кенос и, накормив их, с шутками укладывали спать, причем, иногда вместо невесты  укладывали сначала другую девушку и, только после бурного протеста жениха укладывали настоящую невесту. Старшие следили, чтобы при обряде укладывания молодых на первую брачную ночь (ныл колтон) не присутствовал недоброжелательный человек,  напротив, выбирали удачливого, доброжелательного. Уложив молодых, сюанчи расходились  по домам, где каждый отчитывался перед  старшими за поездку и благодарили их за то, что  хорошо съездили, не  уронили  честь старших. Дебют в свадьбе, отмечали  особо: за первой участие в свадьбе, за поддержание доброй родительской репутации, а также умение  отчитаться за поездку отец дарил сыну серебряную или даже  золотую монету. На другой день выполнялся обряд  купании  невесты  и испытания  ее хозяйственных  способностей.

С утра в доме  жениха  натянутую в избе веревку  или шест развешивали напоказ приданое  невесты: самотканые  ковры, полотенца с узорными концами, ее наряды. В ряде районов устраивали валес учкон – заправляли постель, и на нее клали подарки. В доме собиралось много желающих посмотреть  приданое  молодой, по которому судили не только о ее  материальном состоянии, но и  способностям к рукоделию. Собравшиеся  открыто интересовались  количеством рубаз-дэремов из фабричных тканей и самотканых, узнавали, много ли платков, полотенец, ковров и одеял, сколько вещей  из верхней одежды, судили о качестве их изготовления.

Желанным для молодых девушек моментом в этот день был кен кышет люкылон, то есть раздавание платков новобрачной девушкам – родственницам молодого. Платки раздавала ее сестра или жена старшего брата. Девушки, получившие платки, могли их  некоторое время носить (надевали 3-4 раза), а потом возвращали  хозяйке с каким-либо гостинцем.

Жена бадзым ваися с кем-либо  из близких родственниц жениха наряжали молодую в женское платье – это называли вылькен изьыян., то есть надевание на молодую шапки. Этот обряд когда-то был связан с тем, что при этом на молодую впервые надевали женские головные уборы айшон  с накидкой сюлык и чалму. И хотя в начале XX века айшона уже не носили, а на молодую надевали  только чалму и платок, название обряда сохранилось. Чалма у удмуртов – символ женщины.

Затем новобрачную вели к реке за водой. Старшая из женщин, руководившая шествием к реке, кропила водой голову и носки молодой,  и все присутствующие брызгались водой, пытаясь больше всех искупать молодого. С реки невестка несла воду, стараясь не расплескать ее. После этой церемонии молодая подметала пол, а шутники специально кидали сор на выметенное место и смеялись над нею. Проверяли также ее умение прясть. В завершение обряда купания и испытания молодой она угощала всех присутствующих, а они в ответ отдаривали ее деньгами. В северных, а также в Игринском и Шарканском районах устраивали еще жоккышет учкон – смотрины скатерти: на стол стелили молодушкину скатерть,  а присутствующие на нее клали деньги или подарки.

Каждую часть свадебного пира приурочивали к праздникам. Если, например, сюан прошел в рождество, то вторая часть назначалась на масляной неделе.

В настоящий момент головные уборы девушек  и замужних женщине используются. В наше время все это уже не выполняется, так как это считалось языческими ритуалами. Я считаю, что каждый обряд символизировал то или иное действие, либо предвестие какая будет семья – хорошая или противоположная, либо проверяли какая невеста будет в семье – чистоплотная или неряха, либо жениха – трудолюбивый или лентяй.

Ярашон (борысь)

В назначенный день в дом жениха приезжал свадебный поезд со стороны невесты на ярашон (борысь, келись). Ход свадебного пира ярашон немногим отличался от сюана. Он начинался в доме жениха, где торо «учил» поезжан петь. После угощения он вел их сначала к себе, затем поочередно ко всем остальным родственникам – участникам свадьбы. В каждом доме им предлагалось угощение, причем поезжане, всегда требовали пурысьтам бекче (буквально: заплесневелый), то есть бочонок. Вместе с хозяином лезли в подполье и выносили приготовленный для этого бочонок кумышки или кадку меда.

Слова свадебной песни ярашон во многом  совпадали с теми, которое  пелись  на сюане, но здесь присутствовали и песни, исполнявшиеся только на ярашоне. Поезжане вели себя несколько свободнее, чем сюанчи, можно сказать, вызывающе: били посуду, вовремя пения все враз очень сильно топали ногами,  как бы угрожая проломить пол.

Утром во время печения табаней выходили в амбар, проверить, чем богат жених. Приносили в избу зерно, горох. Все это насыпали в тесто; притаскивали в дом  чурбан, пилили и кололи в избе дрова, говоря, что печь плохо топится, и табани не пекутся; разбирали в бане каменку, а камни, если жених прозевает, клали в печную трубу, тем самым закрывая дымоход. Однако этим проделки поезжан не кончались. С крыши в трубу запускали петуха или курицу и смотрели, куда полетит: если в печь, якобы к добру, если в избу, для семейной жизни молодых это считалось недоброй приметой. В рассматриваемый период, данный обрядовый  элемент носил скорее развлекательный характер, однако относится он, видимо, к числу очень древних: суеверные представители о курице-вещунье и пророчице были широко распространены в прошлом у многих народов Европы, начиная с древнего Рима.

К числу не менее древних относится, по-видимому, также обряд, состоявший в том, что поезжане заводили в дом лошадь, украшали гриву лоскутками и грозились зарезать ее. Этот обряд выполнялся на ярашоне.  Вероятно, он связан с древним культом коня, известным у  финно-угорских народов. Его же реликтом, очевидном, является и обряд йыр-пыд позьтон, выполнявшийся на второй или третий день ярашона: группа поезжан выходила в куалу (родовое святилище и летняя кухня), разводила очаг, варила голову и ноги лошади. К началу XX века эти обряды стали уже развлекательными, и их смысла объяснить информаторы  не могли.

Для заключительного дня ярашона  было характерно ряжение – портмаськон, распространенное у многих народов. Наряжались, в основном, женщины кто во что горазд, некоторые изображали  мужчин.  В Ярском и Глазовском районах ряженых называли вожо баба, что, по-видимому, говорит о древности  обряда, так как  представления о вожо  относятся к дохристианским верованиям удмуртов. Ряженые, гуляя на свадьбе, забавляли присутствующих своими действиями – представлениями.

Когда поезжане гуляли из дома в дом, молодые ходили вместе с ними, но петь свадебные песни им не полагалось. Перед отъездом домой поезжане прощались с невестой, жалели ее за то, что она остается в чужом доме. Непременно доводили ее до слез, так как считалось, что, чем больше у нее будет слез на свадьбе, тем  меньше якобы их будет в последующей жизни.

В доме невесты их встречали ее родители. Поезжане, также как и сюанчи, отчитывались перед ними о своей поездке. На этом свадебный пир завершался, но весь ритуал  свадьбы не считался еще  законченным.

Так же как в прошлые века сохранился такой обряд как печение табаней, несение воды молодой на коромысле. Я считаю это хорошим предзнаменованием если девушка прошла испытания – испекла табани, что означает девушка готова к семейной жизни, несение воды – по-моему мнению, означает, что девушка пройдет все испытания, которые даст бог в семейной жизни. 

Послесвадебные обряды

Родители невесты и жениха на свадьбе не присутствовали. Через неделю после ярашона родители новобрачной, пригласив двух-трех родственников, ехали к дочери посмотреть на ее житье в новом месте – обычай адскон (свидание); отдельные информаторы называют его сюлык  кыскон (снятие сюлыка), однако он не соответствует тому содержанию, которое вкладывалось в данное понятие  раньше. Дело в том, что  обряд сюлык кыскон был связан с ношением айшона, который вместе с сюлыком надевался на невесту в день привоза ее в дом мужа. Через несколько дней после свадьбы большой нарядный с длинной бахромой сюлык с нее снимался, и заменяли более скромной. При этом обряде ее родные не присутствовали, он выполнялся родственниками жениха. С прекращением бытования айшона перестал соблюдаться и обряд сюлык кыскон, но смутное воспоминание о нем осталось и ошибочно перенеслось на адскон.

В Завьяловском районе первый визит родители новобрачной к дочери носил название бер сюан, то есть поздняя свадьба. На  бер сюан они отправлялись примерно через неделю после ярашона, пригласив с собой около 10 родственников пожилого возраста, не ездивших на свадьбу. Родители жениха делали ответный визит. На берс сюане гости пели соответствующие свадебные песни. 

Навестить своих  родителей в первый раз молодая должна была обязательно с мужем и свекровью, после чего ей позволялось навещать их свободно. В южных  и северных районах  через некоторое  время после свадьбы она ехала  домой с мужем за прялкой – кубо понна. В Завьяловском районе молодая  не ездила  за прялкой, напротив, ей привозили прялку в дом мужа.

В Дебесском, Шарканском, Игринском, Селтинском, Ярском районах, кроме того, был распространен обычай мажес нуон – привоз граблей: перед началом сенокоса мать молодой привозила ей косу и грабли. По деревне гуляли с граблями, к которым, как и к прялке, привязывали чук – полотенца, ленты, платки, лоскутки.

После свадебных торжеств родственники молодого по очереди  приглашали новобрачных в гости   (обычай – кен отчан). Так невестка постепенно знакомилась с родней мужа.

В последний раз в качестве молодушки  в центр  внимания окружающих она попадала летом, в первый день сенокоса, когда  устраивался обряд  сялтым – снятие с молодой шортдэрема и купания ее в реке. Без этого обряда  она не могла снять шортдэрема, как бы ни было жарко.

Осенью ее родители приглашали новобрачных за обещанной в приданое   скотиной. За приданым ездили сами молодые, родители мужа и 3-4 родственника. После увоза всего приданого весь цикл обряда, связанных со свадьбой, считалось завершенным.

В заключение  описания удмуртской свадьбы конца XIX – нач. XX вв. заметим, что обряда церковного венчания удмурты не придавали особого значения,  поэтому он мог совершаться до свадьбы, а чаще  после свадьбы. Иные вообще не венчались. Северные удмурты, вступившие в контакт с русскими раньше других, венчались сравнительно чаще, но и здесь обряд венчания не вошел в ритуал их свадьбы.

Здесь описана свадьба по сватовству. Удмуртам известны и браки умыканием, на что указывали многие исследователи; о похищении невест говорили многие информаторы. Рассказывают о различный случаях умыкания: при обоюдном согласии юноши и девушки без согласия ее родителей, а иногда и без согласия родителей жениха. Нередко  к умыканию прибегали при обоюдном согласии сторон, чтобы избежать лишних расходов на свадьбу и сократить ее сроки.

Таким предстает традиционный свадебный ритуал по наиболее полным рассказам информаторов. Сопоставляя вышеприведенное описание с описаниями дореволюционных авторов, можно заметить, во-первых, некоторое сокращение ритуала за счет выпадения из него отдельных элементов (например, увоза невесты в дом жениха до свадьбы, а, следовательно, обряда берен пуксен – возвращения невесты домой), во-вторых, вызванное последним  обстоятельством изменение в последовательности сюана и ярашона. Нельзя также не отметить, что в приведенном описании есть такие элементы обрядов, которых нет в сочинениях дореволюционных исследователей, что можно объяснить, вероятнее всего, ограниченным количеством опрошенных ими людей и кратковременностью их наблюдений.

В современной свадьбе и родители жениха, и родители невесты присутствуют на свадьбе молодых. Я считаю, что родители невесты  не присутствовали на снятии сюлыка, так как родители жениха приняли  ее в свой дом, и,  она уже считалась их дочерью.  Обряду венчания удмурты не обращали особого внимания, так как  не все еще были христианами, так же были и язычники. Сейчас свадьба длится примерно 2-3 дня, а раньше, в связи с тем, что было много обрядов, и одним из них являлся обряд передачи скотины молодым, а это происходило осенью, в связи с этим, свадьбы раньше шли месяцами.

Знание современными удмуртами своей традиционной свадьбы

Отметим, что далеко не многие опрошенные (лишь три человека из ста в сельской местности и один из ста в городе) могут в наши дни подробно рассказать о традиционной удмуртской свадьбе (Таблица 1).

Степень знания свадьбы	В селе		В городе
	1968г.	1979г.	1968г.	1979г.	2010г.
Не знают	20,5	27,4	41,1	47,4	62,1
Слабо знают	32,7	41,1	29,7	38,7	33,5
Имеют ясное представление	36,6	28,3	23,2	13,1	4,2
Очень хорошо знают	10,0	3,2	5,9	0,9	0,2

Данная таблица показывает существенные различия в степени знания свадьбы у сельских и городских удмуртов, а также заметное уменьшение знатоков свадьбы с  1968г.

Представления о своей традиционной свадьбе у современных удмуртов заметно различаются: они рассказывают о ней очень кратко, называя лишь основные моменты ритуала.  Сравнивая цифровые данные, попробуем все же выяснить, кто именно, какие группы населения хорошо знают традиционную удмуртскую свадьбу и кто относится к тем, чьи знания оценены как слабые. В результате анализа выявятся те факторы, которые оказывают решающее влияние на сохранение (или, напротив, утрату) традиционных свадебных обрядов.

Вполне понятно, что более подробно о свадебных  обрядах рассказывают пожилые люди. Молодежь 16-19 лет их почти не знает (лишь четыре из ста имеют о них ясное представление); в каждой последней группе  их все больше и больше: в группе 55-59 лет – 47,4%, в группе лиц 70 лет и старше более половины сообщают подробные сведения.

За прошедший между двумя исследованиями период увеличился разрыв в знаниях мужчин и женщин: если 10 лет назад среди сельских женщин, знающих свадьбу, было больше на 8%, то теперь разница достигла 13,7%. Есть показатели и по другим социально-демографическим группам. Так, если 10 лет назад традиционную свадьбу лучше всех знали неквалифицированные работники физического труда, а затем сельская интеллигенция, то теперь эти группы поменялись местами: среди сельской интеллигенции лиц, хорошо знающих традиционную свадьбу и имеющих о ней ясное преставление, 42,8%, среди неквалифицированных работников физического труда – 36,4%. Меньше всего знатоков народной свадьбы, как и в 1968году, среди механизаторов.

Распределения по социально-профессиональным группам* тесно связаны с образовательным уровнем. Это видно и из того, что почти половина лиц с высшим образованием (46%) имеет о традиционной удмуртской свадьбе ясное представление.

Все остальные группы, различающиеся по уровню образования, свадьбу знают хуже. Напомним, что десятилетие назад наилучшую осведомленность в этом вопросе показывали малограмотные люди, наименьшая осведомленность была свойственна,  как и теперь, лицам, имеющим общее среднее образование. По-видимому, здесь, таким образом, проявляется известная  тенденция перемещения этничности из области реального бытования в сферу сознания: малограмотные люди знали обряды из реального быта, откуда эти обряды, сейчас интенсивно уходят, что ведет к их  постепенному стиранию из памяти народа. Кроме того, многие из тех пожилых людей, которые в 1968 году показали хорошее знание свадьбы, за это время ушли из жизни. Однако факт исчезновения этих обрядов из быта поднимает к ним исторический интерес со стороны образованных людей.

Имеются заметные различия в знаниях о народной свадьбе у северных, центральных и южных удмуртов. Информаторов, хорошо знающих свадьбу, больше всего в центральной зоне (46%), меньше – в южной (27,7%) и менее всех  в северной (22,4). Однако знание свадьбы в разных районах внутри каждой из зон  тоже неодинаково, и колебания в цифровых показателях весьма ощутимы, о чем наглядно свидетельствуют данные рисунка. ( Рис.1). Сокращение количества знатоков свадьбы за прошедшие с 1968 года время шло неравномерно: в северной зоне их стало меньше на 16%, в южной – на 18%, а в Завьяловском районе центральной зоны – на 24%, видимо, что здесь стало ощущаться влияние индустриального Ижевска. Однако и при повторном исследовании Завьяловского район оставался в группе районов, где больше знатоков традиционной удмуртской свадьбы.

Определенные воздействие на знание обрядов оказывают миграционные влияния. Большую осведомленность в свадебной обрядности обнаружили те, кто живет в данном населенном пункте 10-14 и более лет. Возможно, что определенную роль тут сыграла склонность к сравнениям: мигрант связывал обряды своей деревни, откуда он прибыл, и той, где он  поселился, и таким образом он лучше узнал это явление быта.

Однако населенные пункты различаются по административным  функциями составу населения: есть однонациональные русские или удмуртские деревни и национально-смешанные. Если это центр сельсовета или   центральная усадьба  колхоза или совхоза, население чаще  разнонациональное. Набольшей пестротой национального  состава населения в сельской местности отличаются райцентры.  Людей, сравнительно неплохо знающих свадебные обряды, в райцентрах больше, чем в однонациональных удмуртских деревнях (32,2% против 27,7%).

Большая разница в передаче национальных традиций исследователями придается семье. Все семьи в нашем исследовании разделены на семь категорий:

1)одиночка;

2)брачная пара;

3)брачная пара с детьми;

4)мать (отец) с детьми;

5)брачная пара с детьми и с одним из родителей;

6)семья с двумя брачными парами;

7)прочие сложные семьи.

В последнюю группу вошли все те, кого нельзя отнести к первым шести. Установлено, что  людей, знающих о свадьбе, больше среди одиночек, а также тех, чьи семьи состоят из брачной пары с детьми и с одним из родителей; меньше всего знатоков свадьбы среди представителей семей, состоящих из брачной пары с детьми, и матерей, живущих со своими детьми, не состоящими в браке. В первом случае это одинокие женщины  преклонного возраста, кому свойственно хорошее знание свадьбы; информаторы из второго типа семей – это частично также лица преклонного возраста, живущие с семейными или  бессемейным детьми или члены брачной пары, при которых живет кто-нибудь из родителей, благодаря  которым  они сами усваивают  свадебные обряды.

Знание свадьбы связано, по-видимому, в целом с национальными установками индивидами. Скажем, среди лиц, имеющих представление о внутриэтнических подразделениях удмуртов на Ватка, Калмезов, бесермян, а также воршудно-родовые группы, склонных к предпочтительному отношению внутринациональным бракам, признающих родным   удмуртский язык, как правило, больше знающих о традиционной свадьбе.

Таким образом, знание свадебных обрядов зависит, прежде всего, от возраста информаторов, их образовательного уровня и родного языка, от проживания в городе или селе. При прочих равных условиях информированность сельских жителей различается в зависимости от их проживанию в северной, центральной или южной Удмуртии.

Изменения в удмуртской свадьбе в советский  период.

Установив состояние знания свадебных обрядов удмуртским населением республики, рассмотрим далее вопрос об их реальном бытовании. Не предпринимая (во избежание повторения) подробного описания современной свадьбы, ограничимся лишь указанием тех ее элементов, которые претерпевают  определенные  изменения.

Начнем со сватовства. Как обряд, сватовство в настоящее время постепенно исчезает: в городе оно уже не имеет места, в деревне еще соблюдается, как говорят удмурты ньомыз понна, или нергеез понна, то есть по традиции, ради соблюдения обычая. Однако сватовство теперь слилось с обрядом с обрядом тупан – сговор.

До Великой Октябрьской социалистической революции в условиях существования патриархальной большой семьи, объединенной общностью экономических и правовых интересов, вступление в брак одного из ее членов было прежде всего актом принятие в род нового члена (в семье жениха) или переходом его  в чужой род ( в семье невесты), в силу чего брак каждого члена семьи должен был удовлетворять прежде всего хозяйственные интересы всей семьи. Поэтому при выборе невесты или жениха родители и родственники не всегда считались с чувствами и склонностями тех, кому предстояло вступить в брак. И нередко, как указывалось выше, женили молодых людей, незнакомых друг с другом. Сватовство и сговор являлись в тех условиях выражением и утверждением экономической  сделки между двумя родственными коллективами.

В наше время брак заключается по взаимному согласию молодых людей, и  поэтому и сватовство и сговор в том серьезном значении, которое им  придавалось, становиться не нужными. Юноша, получив согласие невесты, стать его женой, сообщает об этом родителям, которые отправляются в дом невесты, чтобы познакомиться с будущей родней, сообщить им решение молодых и договориться о проведении свадьбы.

Брак регистрируется в сельском Совете (в загсе) в день свадьбы. Свадебный пир начинается, как правило, в доме невесты, то есть с сюана и проходит с пением свадебных песен, гулянием в домах родни невесты. Почти  в каждом районе имеются свои свадебные мелодии, которые ни в какой другой праздник не поются. Сюан гур (гур – мелодия, мотив) строго отличается от борысь гур (ярашон гур). Изучение свадебной обрядовой поэзии удмуртов представляет самостоятельный интерес. Здесь мы отметим лишь, что она могла бы быть дополнительным источником при изучении историко-экономических и бытовых явлений прошлого удмуртского народа. В последнее  время знание свадебной поэзии заметно ослабла, нередко традиционная свадебная песня заменяется необрядовыми песнями и частушками.

Отличающей современный сюан чертой является то, что «сюанчи» ведут себя так же, как полагается вести себя поезжанам от невесты в доме жениха: утро во время печения табани они спускают в трубу петуха или курицу, закрывают дымоход, на испеченные табани кладут сырое тесто и подают на стол, говорят при этом, что здесь не умеют печь табани и так далее. Такое поведение было совершенно не свойственно для сюанчи еще в начале XX века.

Сюан продолжается около суток, после чего поезжане с невестой отправляются домой,  увозя и ее приданое, состав которого тоже изменился: оно состоит из современных  промышленных изделий.

Кое-где  еще развешивают приданое на показ, застилают невестину кровать – обряд валес учкон, смотрины постели. На окна вешают занавески невесты. Обряды испытания новобрачной (кен пылотон – купание молодой) в настоящее время совершенно утратили серьезный характер и превратились в забаву молодежи – друзей жениха. Отказались и от обряда кен кышет           люкылон, то есть раздавания платков молодой.

В наше время удмуртский костюм девушки мало отличается от нарядов замужней женщины, поэтому обряд переодевания новобрачной в женский костюм из ритуала выпал.

Невеста в первый день свадьбы одета в белое платье и фату, на второй день в южных и в некоторых центральных районах надевают удмуртское, другим местах нарядное платье  городского покроя.

Характеристика современной свадьбы была бы не совсем полной без описания одежды поезжан. Здесь бросаются в глаза прежде всего отсутствие всяких элементов национального наряда в мужском костюме – это обычный современный костюм городского покроя и, напротив, выделяющийся на этом фоне национальный женский наряд с типичным удмуртскими украшениями. Даже молодые девушки, которые в будни носят платья  городского покроя, для удмуртской свадьбы шьют национальную одежду.

Свадьбы еще в 60-е годы старались приурочивать к праздникам, теперь их не ждут, а назначают на любую субботу, причем в один выходной день проходит сюан, а в другой – борысь (ярашон, келись). Нередко сюан и борысь, вместе взятые, совершаются в три дня: в пятницу вечером свадьба начинается, в воскресенье завершается.

Обряд купания молодой совершается уже после отъезда поезжан от невесты домой, то есть он проводится в присутствии и при участии только родственников жениха.

На современную свадьбу нередко ездят  и родители молодых, в таких случаях бер сюан уже не проводится.

В северных районах, как рассказывают, жениха и невесту сажают за свадебный стол, произносят тосты и кричат «горько». Свадебные пиры у северных удмуртов организуются, как и у русских, лишь в домах жениха и невесты, а к их родным не ходят, поэтому вся свадьба проходит в два дня: в первый день сюанчи гуляют  у невесты, на другой – в доме жениха.

Говоря о свадьбе северных удмуртов, следует добавить, что она отличается от свадебной обрядности центральных и южных удмуртов наличием в ее структуре заметного числа элементов русской свадьбы, принимаемой современными удмуртами за свои национальные. Среди заимствований есть калькированные названия сходных обрядовых элементов: например, элементов сватовства пичи вина и бадзым вина, называемые русскими на территории Удмуртии малое и большое вино. Сундук невесте удмуртов обычно покупали ее родители. Однако в некоторых деревнях было принято, как у русских, чтобы отец жениха на сговор привозил для невесты сундук, в котором обязательно должно быть несколько вещей (варежки, шторы, покрывало и т.п.), предназначенных для невесты.

В ряде деревень практиковалось ритуальное мытье невесты в бане накануне свадьбы или устраивалась баня в доме жениха для молодых. У русского населения  Удмуртии широко распространен обряд, называемый «дымной  баней» - молодых во время свадьбы в доме жениха запирали в дымную баню, а они должны были откупиться. У удмуртов дымная баня зафиксирована в Увинском и Игринском районах. Заимствованы некоторые атрибуты  обрядов, например, в некоторых удмуртских деревнях  на севере  республики на плечи  невесте накидывались покрывало, называемое ширимка, по которому  ее узнавали на свадьбу. Известно, что одно из значений слова ширинка в русском языке, согласно В.Далю, - фата, свадебное покрывало невесты. В северноудмуртской свадьбе есть даже заимствованный  свадебный персонаж, которого не было и нет у удмуртов других мест – это ведун возьмась. В литературных источникам  нам нигде не приходилось встречать его. По всей вероятности, и в этой новой для удмуртской свадьбы «штатной единицы» воплотилась знахарская «от порчи». (Дружка – одна из центральных фигур русской свадьбы).

Процесс проникновения элементов русской свадебной обрядности в удмуртскую, начавшись в прошлом, продолжается и в наше время. От давности  их проникновения зависит степень их территориального распространения и более  органичного их включения в ритуал. Можно отметить более ранние заимствования элементов обрядов (ритуальное мытье невесты в бане, разувание молодого мужа перед первой брачной ночью), которые в наши дни так же, как и в русской свадьбе, уже не соблюдаются. Наиболее поздними заимствованиями, по времени относящимися к советскому периоду, можно считать купание женихом места за столом, частую смену невестой нарядов во время свадебного пира – эти элементы не получили широкого распространения   даже в пределах северной зоны.

В послеоктябрьский период под воздействием советской  действительности  произошли  внутренние изменения в структуре удмуртской обрядности. Некоторые заимствования последнего времени как бы  подчеркивают   и дополняют происшедшие внутриэтнические изменения. Жених и невеста, не принимавшие участия в традиционной удмуртской свадьбе, в современном ритуале заняли подобающее им центральное  место за столом. В связи с этим по примеру  русских и удмурты на севере  республики стали выполнять  обряд откупания женихом места рядом с невестой. Можно предположить, что подобные заимствования по своему содержанию вполне могут выйти за пределы северной зоны и распространиться по всей республике. Так этнокультурные контакты северных удмуртов с русскими, начавшиеся в XII – XIII веках, отразились и в их семейно-обрядовой жизни.

Таким образом, перемены, происходящие в свадебном  ритуале, идут, как можно заметить, по линии сокращения, совершающегося за счет исчезновения отживших обрядов. Однако даже в том случае, когда во время свадьбы соблюдаются многие из традиционных обрядов, манера их выполнения все же другая, она утратила свою серьезность, приобретая развлекательно-игровой характер. Это свидетельство изменившегося отношения народа к традиционным обрядам.

В городе день свадьбы, как правило, приурочивают ко дню регистрации брака. В этот день женихова родня  приходит в дом невесты, на другой день свадьба продолжается в доме жениха, куда приходят родственники невесты. Бывает и так, что в день регистрации брака проводится молодежный вечер с участием друзей жениха и невесты, а потом – в  деревне, если жених и невеста уроженцы одной или соседних деревень. Устраивается удмуртская свадьба. Одним словом, если горожане и устраивают свадьбу по удмуртскому ритуалу, то проводят ее не в городе, а  в деревне. Таковы изменения в традиционном свадебном ритуале удмуртов.

Теперь обратимся к количественным характеристикам. Распределения ответов на вопрос «Какая у вас была свадьба?» даны в таблице.

Город		Варианты ответов	Село
Реальные свадьбы	Желаемые свадьбы		Реальные свадьбы	Желаемые свадьбы
54,0 12,6 29,3 3,4 0,3 0,4	17,8 43,8 29,0 7,9 1,1 0,4	Без обрядов Современный гражданский ритуал (торжественное бракосочетание, комсомольская свадьба) Современный гражданский ритуал с элементами традиционной свадьбы Развернутый традиционный безрелигиозный обряд Развернутая традиционная свадьба с религиозным оформлением брака Религиозный обряд	47,8 3,0 31,7 13,9 2,9 0,7	6,7 33,2 41,0 14,5 4,1 0,5

Тип свадьбы	20- 24	25-29	30-34	35-39	40-44	45-49	50-54	55-59	70 и старше
Современный гражданский ритуал с элементами традиционной свадьбы Традиционная безрелигиозная свадьба	83,0  _	64,4 1,7	63,7 6,1	50,0 10,0	40,7 11,6	27,3 18,6	15,9 12,6	12,5 13,4	3,1 38,3

Самым распространенным  типом свадьбы в наши дни является современный  гражданский ритуал с элементами традиционной свадьбы. Более 80% вступающих в брак в наши  дни проходят торжественную регистрацию, после чего организуется свадебный пир с большим или меньшим соблюдением  традиционной обрядности. Число тех, у кого была  традиционная свадьба, по сравнению с 1968 годом стало заметно меньше. Постепенно включение  в реальный быт  современной гражданской обрядности и вытеснение традиционной можно проследить  в ответах лиц различных возрастов на вопрос: «Какая у вас была свадьба?»

  Количество традиционных свадеб в возрастных группах от 40 лет и старше увеличится, если к ним прибавить тех, у кого  была традиционная свадьба с венчанием, однако тенденции достаточно четко видны и без них: количество обвенчавшихся  в группе 40-44-летних составляет 1,6%, в каждой  последующей группе постепенно возрастает и среди 70-летних доходит до 14,8%.

Анализ бытования свадьбы в связи с образованием опрошенных показывает тенденцию возрастания количества торжественных бракосочетаний с повышением образовательного уровня и соответственного убывания традиционных свадеб. (См. таблицу далее).

Какая была свадьба	Образованием
	Начальное	5-9 кл.	10-11 кл.	Среднее специальное	н/высшее, высшее
Современный гражданский ритуал Современный гражданский ритуал с элементами традиционной свадьбы Традиционная удмуртская свадьба	_ 18,4 19,5	3,3 34,9 11,6	9,2 52,7 5,3	5,7 53,6 5,7	11,4 38,4 4,6

Доли, недостающие  до 100%, относятся к другим типам свадеб, не включенным в данную таблицу.

Немаловажную роль при проведении свадьбы играет социальная среда, из которой происходит информатор, его социально-профессиональная принадлежность, как к началу трудовой деятельности, так и в момент опроса.

Взаимосвязь бытования типов свадебной обрядности с социально-профессиональной принадлежностью  информаторов выражается в большем количестве традиционных свадеб и в меньшем – современной гражданской обрядности у неквалифицированных работников физического  труда и ,наоборот, в большем, чем во всех других социально-профессиональных группах, признании современной гражданской сельской интеллигенции. Вместе с тем во всех социально-профессиоанльных группах самым распространенным  типом свадьбы  является современный гражданский обряд  с  элементами традиционной свадьбы. Следует оговориться, что в количественном выражении наличие элементов традиционной свадьбы у разных  социально-профессиональных групп не измерялось, но различия тут, безусловно, есть: в группах работников физического труда (за исключением механизаторов) соблюдается большее число традиционных обрядов, чем у интеллигенции.

На устройство свадьбы с соблюдением или без соблюдения традиционных обрядов влияют религиозные взгляды информаторов и членов их семей: среди сельских удмуртов, признавших себя  религиозными, чаще справлялись традиционные свадьбы (20,1%), чем среди тех, кто называл себя неверующими (9,6%); традиционные обряды больше соблюдаются  в религиозных семьях (20,8%), чем в нерелигиозных (8,5%).

На соблюдение свадебных народных обрядов влияет повседневное этническое окружение: традиционные свадьбы чаще бывают у тех, кто живет в удмуртской среде – в населенном пункте с преобладанием удмуртов и трудится в коллективе, где больше удмуртов.

Воздействием среди, видимо, можно объяснить и то, что, чем младше возраст вступающих в брак,  тем больше соблюдалась традиционная обрядность, в этих случаях существенную роль, очевидно, играть родительский авторитет. С повышением брачного возраста число традиционных свадеб сокращается: молодые люд, имеющие к тому времени специальность, работу и сформировавшиеся взгляды на жизнь, при выборе типа свадеб решающее слово могут сохранить за собой.

В бытовании наблюдаются некоторые зональные различия. Так, при анализе статистических данных выясняется, что на севере более высок процент (37,2%) свадеб типа «современный гражданский обряд с элементами традиционной свадьбы»; на  юге таких – 35,3%, в  центральной зоне – 26,2%. В центральных районах было больше свадеб типа «развернутый традиционный безрелигиозный обряд», а  также сравнительно высок процент бракосочетаний совсем без обрядов. Таким образом говорить о выделении центральной зоны по соблюдению традиционной обрядности, как это было в 1968 году, нет оснований.

В статистических данных о влиянии на бытование традиционной обрядности типа семей, бесспорно, обнаруживается действие  фактора возраста: из всех типов семей традиционных свадеб больше всего было у информаторов-одиночек. Анализ их по возрасту показал, что это в большинстве пожилые  вдовы, чьи свадьбы прошли давно, когда  они справлялись еще по-старому.

Все приведенные данные говорят о значительной разнице между уровнем знания свадебных обрядов и степенью их бытования: людей, знающих традиционную свадьбу, гораздо больше тех, чьи свадьбы прошли по указанному ритуалу. В связи со сказанным становится желательным выяснить, насколько зафиксированный уровень бытования традиционной свадьбы выражает установки обследуемых по данному поводу.

Об отношении удмуртского населения к традиционной 

и современной свадьбе

Положительное или отрицательное отношение к традиционным свадебным обрядам в какой-то степени проявляется как в знании, так и соблюдении этих обрядов. Однако для того, чтобы судить о приверженности людей к известному явлению или, напротив, ее отсутствии, сведений о знании ими этого явления, пусть даже соблюдения его, недостаточно. Мотивы соблюдения бывают различные, не  всегда совпадающие с личными одного человека.

Как бы не хотел отпраздновать свою свадьбу молодой человек, он должен учесть желание невесты, прийти с нею к определенному решению; оба они не могут игнорировать желания своих родителей. А в дореволюционном прошлом, как известно, вопрос полностью решался родителями. Последнее,  в свою очередь, готовясь к свадьбе, учитывали материальные возможности не только своей семьи, но и тех родственников, которые должны участвовать в свадьбе. Короче говоря, личная приверженность того или иного человека к национальным  традиционным обрядам не всегда может совпадать с условиями, необходимыми для их соблюдения, и наоборот. Именно поэтому, кроме вопроса о том, какая была свадьба, в «Вопросник», по которому проводилось исследование, был включен еще вопрос в условной форме. Перейдем к анализу ответов на этот вопрос.

Для сравнения также распределения ответов на предыдущий вопрос, то есть, «какая была свадьба?». В селе, как видно из таблицы, по числу традиционных свадеб, желаемые свадьбы почти полностью совпадают с прошедшими, реальными, тогда как по современному гражданскому ритуалу разница весьма существенна.

Сопоставительная  характеристика реального и проективного выбора свадьбы

Город		Варианты ответов	Село
Реальные свадьбы	Желаемые свадьбы		Реальные свадьбы	Желаемые свадьбы
54,0 12,6 29,3 3,4 0,3 0,4	17,8 43,8 29,0 7,9 1,1 0,4	Без обрядов Современный гражданский ритуал (торжественное бракосочетание, комсомольская свадьба) Современный гражданский ритуал с элементами  традиционной свадьбы Развернутый традиционный  безрелигиозный обряд Развернутая традиционная свадьба с религиозным оформлением брака Религиозный обряд	47,8 3,0 31,7 13,9 2,9 0,7	6,7 33,2 41,0 14,5 4,1 0,5

Люди придают им большое значение  и хотели бы вступление в брак отметить по-новому, с соблюдением современной гражданской обрядности. Психологически, следовательно, люди настроены на торжественное бракосочетание, другое дело, что в жизни по разным причинам не всегда так получается, о чем говорит большая доля реальных  безобрядовых браков.  Среди удмуртов-горожан желающих сыграть свадьбу по традиционному  национальному ритуалу гораздо больше, чем мы предполагали. Однако у некоторых эти желания остались неосуществленными.

Сравнение ответов мужчин и женщин показывает относительно большую настроенность сельских женщин на традиционную свадьбу ( 17,6% против 10,2 среди мужчин), а мужчин – на современную гражданскую обрядность (38,1% против 29,6% женщин). Число  безобрядовых браков у тех и других почти одинаково (6,8% - 6,6%).

Гораздо чаще высказываются в пользу удмуртской свадьбы люди старших возрастов. Однако  сравнение ответов на вопросы «какая была свадьба?» и «какую  хотел бы….?», обнаруживает любопытную картину.   У людей моложе 60 лет предпочтение удмуртской свадьбы в условной ситуации выше по сравнению с тем, столько таких свадеб было в действительности, при этом у 18 – 34-летних разница, всего лишь на 3-4%,  в группе  лиц 35 – 49 лет количество реальных и желаемых традиционных свадеб почти совпадает, у лиц 51 – 64 лет разница  увеличивается до 15%, зато у лиц 70 лет и старше в действительности было больше свадеб по традиционному ритуалу, чем они хотели бы теперь. Объяснить данное обстоятельство можно, лишь исходя из среднего брачного возраста и социально-культурного климата тех лет, когда эти люди вступили в брак.

У более молодых людей, вступивших в брак недавно (от нескольких месяцев до 5 лет назад), свадьбы прошли, по-видимому, в большинстве случаев так, как они хотели. Наибольшая разница в показателях действительных и желаемых свадеб у людей 55 – 59 лет, вступивших в брак, по всей вероятности, в годы  Отечественной войны и  первые послевоенные годы. Понятно, что в этот период  было  трудно справить традиционные свадьбы. Вступившие в брак тогда отмечалось очень скромно, с небольшим угощением в домах невесты и жениха с участием нескольких родственников, с той и другой стороны. Приглашение в таком случае назывались поезжанами не поезжанами, а гостями (куно).

После войны с завершением восстановительного периода наблюдалось  некоторое оживление традиционной обрядности, однако процесс ее сокращения все же продолжается,  хотя в 50 – 60-е годы  он несколько замедлился. Активизация в этот период по внедрению современной гражданской обрядности привела к дальнейшему сокращению традиционной обрядности, заменяемой новым гражданским ритуалом.

У людей, вступивших в брак в 20-е годы, традиционных свадеб справлено меньше, чем у тех, кто вступил в брак до революции и в  30-е годы. Революционный энтузиазм первых лет Советской власти, когда рушились устои прошлого и ко всему старому подходили остро критически, отдавая предпочтение новому, нашел, как видно, свое отражение и в данной области. Кроме того, сказалась, вероятно, и  хозяйственная разруха тех лет: не было средств для проведения свадьбы.

Свадьбы по новому ритуалу  игрались у лиц от 18 до 35 лет. В условной ситуации за современный гражданский ритуал высказались лица всех возрастов: от 52% в группе опрошенных 18 – 19-летних до 13% в группе 70-летних.

По материалам исследования можно сказать, что на выбор типа свадьбы решительно влияет социально-профессиональная принадлежность информаторов, в чем можно убедиться по таблице.

Тип свадьбы	Социально-профессиональные группы
	интеллигенция	Служащие со средним образованием	Прочие служащие	Работники по механизмам и аппаратам	Прочие квалифицированные работники	неквалифицированные работники
современный гражданский  ритуал реальный желаемый Традиционная свадьба Реальная Желаемая	9,2 38,3 6,6 9,9	6,7 32,5 5,0 8,7	2,3 20,0 11,4 22,2	4,3 40,9 11,8 9,6	3,4 33,3 15,3 17,3	0,9 28,4 16,6 17,4

Достаточно беглого взгляда на таблицу, чтобы увидеть резкую разницу в количестве уже прошедших и желаемых свадеб по современному гражданскому ритуалу во всех социально-профессиональных группах, что говорит о его популярности и актуальности. По типу же  традиционной свадьбы  разница в показателях реальных и желаемых свадеб в разных социально-профессиональных группах неодинакова. У неквалифицированных  и квалифицированных работников физического труда они совпадают, что свидетельствует о соответствующем отражении  установок по этому вопросу в реальном быту. У работников на механизмах  психологические установки на традиционную свадьбу продолжают снижаться: число высказываний за нее в условной ситуации меньше, чем реально их сыграно. Небольшая разница наблюдается в показателях интеллигенции: при этом ориентация на традиционную обрядность выше всех у прочих служащих. Однако у них ниже ориентация на современный гражданский ритуал. В городе показатели  по реальной и желаемой свадьбе у неквалифицированных работников совпадают, а у всех остальных, в  особенности у служащих со средним образованием и интеллигенции, частота высказываний за традиционную свадьбу в проективной  ситуации намного выше реально проведенных удмуртских свадеб, что свидетельствует об их приверженности к национальным обрядам больше на словах, чем в реальном быте.

Тип семьи, членом которой является обследуемый, в городских условиях слабо влияет на условное  предпочтение того или иного вида свадьбы: колебания в показателях по группам семей различных категорий не превышают 6%. В селе эти колебания ощутимы, причем наименьшие показатели свойственны представителям семей, состоявших из брачной пары с детьми:  за удмуртскую свадьбу высказались 34,5% лиц этой категории, тогда как в группе одиночек за удмуртскую свадьбу высказались 53,7%. Высокие показатели последних объясняются тем, что среди них преобладают люди старших  возрастов и, как правило, женщины (в большинстве случаев это вдовы, потерявшие мужей в минувшей войне).

Одобрительное отношение к традиционной свадьбе снижается с повышением образовательного уровня опрошенных до 10 -11 классов: на нее ориентировано 6,6% сельских удмуртов, имеющих общее среднее образование, и 25,8% с образованием менее 3 классов. У лиц с начальным и неполным  средним образованием степень бытования соответствует их отношению к изучаемым  обрядам. У городских удмуртов предпочтение традиционной свадьбе на словах выше, чем реальном быту. И лишь у малограмотных оно наиболее близко к реальному.

Традиционные обряды больше соблюдаются  с преобладающим удмуртским населением. Сравнение реальных и условных свадеб по типам населенных пунктов показывает, что в таких деревнях эти показатели совпадают. В населенных пунктах  с национально-смешанным  населением высказываний за удмуртскую свадьбу в условной  ситуации больше, чем в удмуртских. Постоянное общение с людьми других национальностей, что вызывает некоторый интерес к своей национальной культуре, ведет все же к отказу от соблюдения национальной обрядности в реальном поведении, хотя на словах (следовательно, это есть и в сознании) и говорят о желательности их соблюдения в действительности. Таким образом, выяснилось, что предпочтение тому или иному типу свадьбы в условной ситуации зависит от меньшего  количества факторов, чем проведение свадьбы.

Отвечая на условный вопрос, человек  выражает преимущественно свое личное отношение, а повседневная жизнь, как видно, изменяет проекты решений,  основанные лишь на личном отношении к событию.

Подведем краткие выводы. Традиционный удмуртский свадебный ритуал в текущем веке претерпел весьма ощутимые изменения, проявляющиеся как в содержательном составе обрядов, так и в их количественном выражении. Помимо сокращения всего ритуала, происходящего за счет отмирания отдельных отживших обрядов или некоторых их элементов, изменилось и отношение к выполнению бытующих ныне обрядов: манера их выполнения, утратившая свой  серьезный, иной раз и религиозно-магический смысл, приобрела игровой, шутливый характер.

Изменения свадебной обрядности  продолжаются и в наши дни. Как и в предыдущие периоды, они касаются и содержательной стороны ритуала и его количественных  выражений. В связи с разработкой и повсеместным внедрением в быт социалистической обрядности в удмуртский свадебный ритуал вошли элементы советской социалистической обрядности (свадебный костюм жениха и невесты, торжественная регистрация и др.). В результате свадебный ритуал наших дней включает в себя традиционные удмуртские  обряды, русские заимствовали и общесоветские советы.

Количественные характеристики выражаются в  заметном снижении за прошедшее между двумя исследованиями десятилетие  уровня знания населением традиционной обрядности. Удмуртские свадебные обряды бывают главным образом в селе, а в городе  свадебные застолья, отличающиеся от любого праздничного вечера лишь большим числом гостей да возгласами «горько».

Ярким показателем приверженности обследуемых к национальным свадебным обрядам служит их поведение в условной ситуации. По этому признаку, как и по знанию и бытованию, показатели сельских жителей выше, чем у горожан.

Выделяется группа  факторов (возраст, образование, родной язык, социально-профессиональная принадлежность в городе и в селе), которая  и на знание удмуртским населением своей традиционной свадьбы, и на отношение к ней, и на ее реальное бытование.

Усиление миграции  населения  приводит к тому, что в брак вступают  уроженцы разных административных районов, из далеких друг от друга деревень, свадебно-обрядовые элементы которых имели локальные особенности. Участие в одном ритуале носителей локальных различий, расширяя их  осведомленность о наличии тех или иных вариантов, способствует заимствованиям каких-то элементов и, наконец, унификации ритуала в рамках этноса. Прежде всего, и особенно наглядно это проявляется в городах, население которых растет из года в год. Унификация свадебных обрядов способствует еще и то, что по сравнению с прошлым в свадьбе большую роль играют трудовые коллективы, а они, особенно в городах, как правило, многонациональны. Идет активный процесс  формирования унифицированной городской свадьбы, этническая специфика которой убывает.

Если традиционную удмуртскую свадьбу можно было сравнить с оперным спектаклем в несколько актов и картин с соответствующей декорацией и  реквизитом, с некоторым минимумом (в среднем 23 – 25, но не менее 13 - 15) действующих лиц, не считая зрителей, то  современная свадьба такого сравнения не выдерживает. Жизнь изменила не только декорации и реквизит, сократила и количество картин. Изменился количественный и  качественный состав действующих лиц. Возросшее благосостояние народа позволяет пригласить побольше гостей, и теперь это  не только родственники, но и члены трудовых коллективов. Участников свадьбы стало, таким образом, больше, но без  определенных ролей. Ослабление регламентации в исполнении ролей ослабило былое взаимодействие  между участниками свадьбы – не стало единого ансамбля действующих лиц. Утратилась театральная зрелищность свадьбы, что, впрочем, характерно не только для удмуртской свадьбы. Потребность в театральном зрелищах  современные удмурты удовлетворяют  в профессиональном театре, которого у них не было раньше. Более того, теперь удмуртскую традиционную свадьбу не играют на сцене, и не только на профессиональной, но и в самодеятельности. Этот факт свидетельствуют не только о зрелищности традиционной свадьбы, но о психологической потребности людей испытать те эстетические чувства, которые она возбуждала.

Самый распространенный тип бытующей сегодня свадьбы состоит их сочетания торжественной регистрации брака и свадебного пира с элементами традиционного ритуала (пение свадебных песен, хождение по воду  и купание молодых, печение лепешек, подметание пола, ряжение и другие развлекательно-игровые моменты).

Сегодняшний ритуал торжественной регистрации новобрачных включает  в себя: официальную регистрацию (запись  в книге) брака; надевание новобрачными обручальных колец; поздравление их исполнителями обряда, родителями, родственниками и друзьями; фотографирование; катание на украшенных машинах с остановкой для возложения цветов у Вечного огня, у памятника В.И.Ленину, воинам, павшим в Великой Отечественной войне или другим памятным местам в населенном пункте. Эти  общесоветские элементы ритуала имеют важное значение в воспитании гражданских качеств:  чувства патриотизма и интернационализма, ответственности перед старшими. И сила их воспитательного воздействия  тем больше, чем сердечнее, эмоциональнее  и искреннее они выполняются.

Практическая часть

Сценарий свадьбы

Свидетель.

Добрый вечер, гости званые, гости желанные!

Милости просим за свадебный стол

На хлеб-соль добрую,

На слово красное, приветное,

На застолье веселое, звонкое!

Свидетельница.

Нынче радость в этом доме

Для родных, друзей, знакомых.

Нынче праздник здесь большой,

"Потому что двое счастливых,

Двое влюбленных и красивых

Стали мужем и женой.

Свидетель.

А сейчас предлагаю открыть вина заморские и налить их в бокалы русские. (Пауза.)

Свидетель.

Прошу всех встать, поднять бокалы,

Поздравить стоя молодых,

Чтоб возвестить начало свадьбы,

Начало новой жизни!

(Подождать, пока все встанут.)

Свидетельница.

Пусть этот день,

Как светлый праздник,

Вольется радостью в ваш дом, -

И вашу жизнь навек украсят

Надежда, счастье и любовь.

Свидетель.

И пусть любовь

Весенней зорькой

Не гаснет долгие года,

Пусть лишь на свадьбе будет "горько",

А в вашей жизни - никогда.

Предлагаю поднять бокалы и выпить за наших дорогих... (имена) Горько!

Свидетельница.

Давно кругом идет молва,

Что есть чудесная страна.

Хоть обойди весь белый свет,

А лучше (название города, села) нет.

В том городе (селе) девица есть,

Нельзя, друзья, и глаз отвесть.

Для счастья рождена она,

(имя) наречена.

Свидетель.

Да не за синими морями,

Не в тридесятом божьем царстве,

А здесь, в российском государстве,

Живет парнишка с головой,

Он славный, добрый, удалой.

Он в (название города, села) всех красивей

И носит имя - ...

Свидетельница.

Но, как и водится у всех,

Увидел как- то деву-диво,

Стрела любви его пронзила.

И дева-дива ко всему

Вдруг полюбилася ему.

Свидетель.

Деву быстро покорил

И душой своей пленил.

И в итоге во Дворец

В осенний день ввел под венец.

Там их быстро окрутили,

Союз брачный освятили,

Большого счастья пожелали,

Золотом окольцевали.

Свидетельница.

По традиции старинной,

Нужен молодым наказ,

Пусть не кажется вам длинным

Этот свадебный указ.

Свидетель.

Чтоб в согласии вы жили

И друг другом дорожили,

Ты, жених, жену люби,

На других ты не гляди,

Потому что - скажем смело -

Это уж плохое дело.

Чтоб жену свою беречь,

Должен ты позднее лечь,

Должен ты пораньше встать,

Должен в комнате убрать,

Должен в магазин сходить,

Всю посуду перемыть,

Иногда обед сготовить

И жене не прекословить.

Все уладишь это ты -

И тогда жену буди.

Сам же быстро собирайся,

На работу отправляйся.

Свидетельница.

Поздравляем новобрачных

И совет даем жене:

Чтобы муж твой не был хилым,

Ты его корми вдвойне.

Ну, а если станет толще

И штаны будут малы,

Заставляй его почаще

Мыть посуду и полы.

Свидетель.

И еще хотелось бы дать нашему дорогому жениху несколько практических советов.

Свидетельница.

Во время медового месяца не теряй время зря. Не читай жене стихи, лучше прочти ей книгу "О вкусной и здоровой пище".

Свидетель.

Успевай сегодня высказаться, скоро ты будешь только слушать и исполнять.

Свидетельница.

Начинай уже теперь подумывать о покупке машины: носить жену на руках, как ты обещал, очень утомительно.

Свидетель.

Не забывай имени свидетельницы: в случае чего она будет тебя подкармливать.

Свидетельница.

Если на "золотой" свадьбе ты ухитришься сидеть так же праздно сложа руки, считай, что ты самый счастливый муж.

Свидетель.

Нашей милой невесте в будущей совместной жизни мы хотели бы посоветовать руководствоваться следующими правилами.

Свидетельница.

Муж не должен знать общей стоимости вещей - это предохранит его нервную систему от потрясений. Люби и береги здоровье мужа.

Свидетель.

Важное и почетное право зарабатывать деньга предоставь мужу, а трудную и нелегкую задачу тратить их возьми на себя. Надо же хоть в чем-то уступать мужу.

Свидетельница. Соблюдай правила дорожного движения: переходи улицу там, где хочет муж, но веди его туда, куда хочешь ты.

Свидетель.

Помни, что, уступая в малости, имеешь возможность выиграть в большом.

Свидетельница.

С первого дня реши вопрос "Кто в доме хозяин?", но пусть всегда последнее слово остается за хозяйкой.

Свидетель.

Помни: никогда не спорь с мужем, а начинай сразу плакать.

Свидетельница.

Запиши на пленку все его обещания до свадьбы: когда мужу взгрустнется - это рассмешит его до слез.

Свидетель.

Не забывай имени свидетеля, он может помочь тебе по хозяйству, когда муж задерживается на работе.

Свидетельница.

Если муж задерживается на работе, умная жена меняет профессию мужа.

Свидетель.

А теперь, уважаемые гости, наполним бокалы и выпьем за благополучие и счастье только что созданной молодой семьи. Горько!

Свидетельница.

Дорогие гости! Минуточку внимания! Наше свадебное заседание продолжает сказка.

Свидетель.

Жили-были (имя жениха) и (имя невесты.) не зная друг друга. Думаете, им сладко было? Горько!

Свидетельница.

Жили они на разных улицах. Думаете, им сладко было? Горько!

Свидетель.

Вот сейчас они расписались, и все у них хорошо! А дети пойдут... Думаете, им сладко будет? Горько!

Свидетельница.

Хорошо, если учиться хорошо будут, а если плохо? Думаете, им сладко придется? Горько!

Свидетель.

Сегодня для новобрачных самый прекрасный и самый значительный день - день присвоения новых и дорогих титулов: супруг и супруга. Они соединили свои жизни, и потому это день великой радости. И идти по дороге жизни вдвоем, рука об руку с любимым человеком, - это большая удача. Пусть эта удача будет всегда с вами, и вы найдете счастье в ваших детях и внуках. За вас, за ваше процветание! Горько!

Свидетель.

Счастья вам, друзья молодожены,

Радости и самых светлых дней.

Вы теперь семья, и по закону

Оба вы принадлежите ей!

Свидетельница.

Будут у вас радости и беды,

Все придется в жизни испытать...

Но держите курс лишь на победу!

"Горько!" вам,

Но горести - не знать.

Горько!

Свидетель.

Давайте поднимем бокалы за успешную передачу невесты жениху и жениха невесте.

Свидетельница.

А сейчас первый танец молодых!

(Сначала танцуют одни молодые (вальс), затем - свидетели ("цыганочку"), после чего к ним присоединяются остальные.)

Свидетель.

Минуточку внимания! Прошу наполнить бокалы! Мы продолжаем наше свадебное заседание!

Свидетельница.

Дорогие родители, мамы и папы молодых! Сегодня ваши дети вступают в новую жизнь, и мы надеемся, что они сумеют построить дружную и крепкую семью. Они станут хорошими супругами, и этот праздник - ваш праздник! За любовь родительскую, за ласку материнскую, за заботу отцовскую!

Свидетель. Слово для поздравления имеют родители жениха!

(Встают и произносят тост родители жениха.)

Свидетельница.

Слово для поздравления имеют родители невесты!

( Тост произносят родители 'невесты.)

Свидетельница.

А теперь начинаем главное представление - подарков свадебных вручение. По русскому обычаю, нужно одарить молодых. Но перед этим послушайте инструкцию, что можно дарить.

Свидетель.

Можно покрывало, чтоб от бед укрывало.

Свидетельница.

Можно полено из печи, чтоб сердца были горячи.

Свидетель.

Но главное: что принесли - отдавать, в карманах не оставлять.

Свидетельница.

Подарки ваши не кладите вместе!

Свидетель.

Цветы вы можете отдать невесте!

Свидетельница.

Вручить конверты жениху! А все иное: чудо-сундуку!

(Свидетели обходят гостей с подносом и бутылкой.)

Свидетельница.

Дорогие гости, наполните свои бокалы.

(Пауза.)

А этот тост мы посвящаем вам, гости:

Большое спасибо всем вам,

Пусть ваша жизнь будет так же

Полна радостью, как этот бокал.

Так выпьем же его до дна...

Свидетель.

Стихи хорошо, а музыка - лучше.

Не надо ли сплясать нам и спеть?

Себя показать и других посмотреть?

(Звучит музыка. Гостям предлагается потанцевать и сыграть в различные игры.)

Заключение

В предисловии я  повествую о том, как произошли удмурты, о их первых местах поселения, пище, занятиях, о том, как они развивались и становились более цивилизованнее.

Затем повествование идет об одежде до того как начинались свадебные пиры и после того, как она становилась женой. Вкратце рассказывается о том, в какой последовательности обряды следовали один за другим, а затем каждый обряд описывается более подробно. Также в моем исследовательском проекте  идет сравнение южных и северных удмуртов, в их традициях и обрядах.

В результате изучения данной темы, я многое узнала о свадебной обрядности удмуртов. По-моему мнению, каждый человек, живущий по соседству с другим народом, должен знать не только свои традиции и обычаи, но так же традиции и обряды того народа, с которым живет.

В исследовании данной темы, все намеченные  цели и задачи, по- моему мнению были успешно выполнены. Например, вывела в таблице уровень зна-ния удмуртами элементов традиционной удмуртской свадьбы; исследовала  какую свадьбу предпочитали и  какая была.  Проследила  такую закономерность, как семейные и общественные  взаимоотношения тесно  между собой в свадебном обряде.

 Но на сегодняшний день свадебный обряд изменился очень сильно.

В моем исследовательском проекте идет повествование о том, какая группа имеет более точные представления о традиционной свадьбе в советский период и на настоящий момент.

Кроме всего выше сказанного, в моем  исследовательском проекте   присутствует разработанный сценарий современной свадьбы.

Таким образом, я могу сделать  вывод, что современная удмуртская свадьба существенно отличается от традиционной свадьбы, что современная свадьба более европеизирована и лишь только в глубинках и в отдельных районах Удмуртии соблюдаются  традиционные свадьбы, но они также не в полной мере традиционны.

Библиографический список

1. Верещагин, Г. Е. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 1. Вотяки Сосновского края / Г. Е. Верещагин. – Ижевск: УИИЯЛ  Уро РАН, 1995. – 260 с.: фото. – (Памятники культуры).

2. Верещагин, Г. Е. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 2 Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии / Г. Е. Верещагин. – Ижевск: УИИЯЛ  Уро РАН, 1996. – 204 с. – (Памятники культуры).

3. Владыкин, В. Е. Этнография удмуртов : учеб. пособие по краеведению / В. Е. Владыкин, Л. С. Христолюбова. – 2-е изд., перераб. и доп. – Ижевск : Удмуртия, 1997. – 248 с.: ил.  

4. Волкова, Л. А. О наших предках – хлеборобах. Рассказы о жизни удмуртских крестьян прошлого столетия: кн. для чтения по краеведению. 5-7 кл. / Л. А. Волкова. – Ижевск: Удмуртия, 1996. – 112 с.: ил.     

5. Климов, К. Удмуртское народное искусство / К. Климов. – Ижевск: Удмуртия, 1988. – 200 с.      

6. Куликов, К. И. Возрождённая древность. Народное декоративно-прикладное искусство Удмуртии: альбом / К. И. Куликов. – Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2005. – 196 с.      

7. Отчий край. Книга для чтения по удмуртскому краеведению : учеб. пособие для 10 – 11 кл. / сост. Д. И. Черешня. – Ижевск: Удмуртия, 1993. – 232 с.    8. Пименов, В. В. Удмурты. Этносоциологические очерки / В. В. Пименов, Л. С. Христолюбова. – Ижевск: Удмуртия, 1976. – 80 с.    

9.Иванова, М. Г. Бытовые изделия из кости городища Иднакар (IX – XIV вв.). / М. Г. Иванова // Народное искусство и художественные промыслы Удмуртии: сб. ст. – Ижевск, 1980. – С. 52-67.      

10. Никитина, Г. А. Хозяйство и занятия / Г. А. Никитина // Удмурты: ист.-этногр. очерки / УИИЯЛ УрО РАН; научный ред. В. В. Пименов. – Ижевск, 1993. – С. 67-104.   

11. Поселения и жилища // М. Г. Иванова Истоки удмуртского народа : учеб. пособие. – Ижевск: Удмуртия, 1994. – С. 84-92.        

12. Археология и этнография Удмуртии. Вопросы археологии и этнографии Удмуртии: сб. ст. Вып. 1. – Ижевск: Удмурт. науч.– исслед. ин-т истории, экономики, лит. и яз. при Совете Министров удмурт. АССР, 1975. – 176 с.   

. Верещагин, Г. Е. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 1. Вотяки Сосновского края / Г. Е. Верещагин – Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1995. – 260 с.: фото. – (Памятники культуры).

13. Верещагин, Г. Е. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 2. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии / Г. Е. Верещагин. – Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1996. – 204 с. – (Памятники культуры).

14. Владыкин, В. Е. Этнография удмуртов: учеб. пособие по краеведению / В. Е. Владыкин, Л. С. Христолюбова – 2-е изд., перераб. и доп. – Ижевск: Удмуртия, 1997. – 248 с.: ил.  

15. Волкова, Л. А. О наших предках – хлеборобах. Рассказы о жизни удмуртских крестьян прошлого столетия: кн. для чтения по краеведению. 5-7 кл. / Л. А. Волкова. – Ижевск: Удмуртия, 1996. – 112 с. : ил.    

16. Губогло, М. Н. Феномен Удмуртии: парадоксы этнополитической трансформации на исходе XX века / М. Н. Губогло, С. К. Смирнова – М.: Российская акад. наук, 2001. – 491 с.       

17. Иванова, М. Г. Истоки удмуртского народа : учеб. пособие / М. Г. Иванова. – Ижевск: Удмуртия, 1994. – 192 с.: ил.     

18. История Удмуртии: конец XV – начало XX века / под ред. К. И. Куликова. – Ижевск : УИИЯЛ УрО РАН, 2004. – 552 с.: ил.

19. Отчий край. Книга для чтения по удмуртскому краеведению : учеб. пособие для 10 – 11 кл. / сост. Д. И. Черешня. – Ижевск: Удмуртия, 1993. – 232 с.   

20. Пименов, В. В. Удмурты. Этносоциологические очерки / В. В. Пименов, Л. С. Христолюбова. – Ижевск: Удмуртия, 1976. – 80 с.    

21. Удмурты: ист.-этногр. очерки / УИИЯЛ УрО РАН ; научный ред. В. В. Пименов. – Ижевск: Удмурт. ин-т истории, языка и лит. УрО РАН, 1993. – 392 с.  

22. Хозяйство и материальная культура удмуртов в 19-20 веках: сб. ст. / сост. и отв. ред. Г. А. Никитина. – Ижевск: Удмурт. ин-т истории, языка и лит. УрО РАН СССР, 1991. – 184 с. : ил., фото.       

23. Атаманов, М. Г. Субэтнические объединения удмуртов / М. Г. Атаманов, В. Е. Владыкин // Удмурты: ист.-этногр. очерки / УИИЯЛ УрО РАН; научный ред. В. В. Пименов. – Ижевск, 1993. – С. 28-35.      

24. Владыкин, В. Е. Удмурты в составе Русского государства / В. Е. Владыкин // Удмурты: ист.-этногр. очерки / УИИЯЛ УрО РАН; научный ред. В. В. Пименов. – Ижевск, 1993. – С. 35-41.      

25. Иванова, М. Г. Истоки удмуртского этногенеза / М. Г. Иванова // Удмурты: ист.-этногр. очерки / УИИЯЛ УрО РАН; научный ред. В. В. Пименов. – Ижевск, 1993. – С. 20-28.    

26. Кузяхметов, Г. Закамские удмурты: ист., современное этническое положение, назревшие нац. проблемы удмуртов в Башкирии / Г. Кузяхметов // Вордскем кыл. – 2001. – № 3. – С. 53-60.