Урок литературы. Юные поэты.

Сборник стихотворений

Автор: Камардин Иван,

обучающийся 10 класса

МБОУ Одинцовская гимназия №4,

 финалист очного тура Регионального

 писательского конкурса (МГОУ, 28.11.2022)

Учитель Майорова С.С.

                             ***

В лесу дремучем, под небом алым

Стояли двое среди курганов.

Шуршала на ветру трава,

А я всё слушал их слова.

В мундир зелёный с лентою белой

И в кивер чёрный одет был первый.

"Я лёг зимою в тот смертный сон,

Свой штык сжимая, - сказал мне он. -

Я пал здесь безвестной смертью

Перед французов ордой бесчестной.

Но защищать я был уготован

Москвы форпост - сельцо Одинцово».

Второй сказал мне: "Я пал как герой,

с фашистами вступив в неравный бой.

Не дал им  подступить к Москве,

Остался  вечно лежать в земле.

Страна чтоб наша не покорилась,

И Русь святая вновь возродилась.

И защищать я был уготован

Москвы заслон — моё Одинцово».

Два князя

Два князя, два брата, сбирались на бой.

И старшему младший признался:

"Слаба моя рать, чтоб с татарами драться,

И сам воевода я очень плохой.

Не буду обузой. Чем биться с тобой,

Я б лучше остался.

Ведь дому сожжённому быть моему,

И княжеству быть разорённым,

Коль будет моя рать совсем истреблённой,

Когда отомстить нам татары придут.

Ты вновь устоишь, — так сказал он ему, —

Мне ж быть умерщвлённым."

"О, нет, Никодим. — так ему отвечал

Василий, его братец старший. —

Не так уж ты слаб, и степняк не так страшен,

По силам я б службу тебе подобрал:

Ведь, как бы татарин нас не угнетал,

Победе быть нашей.

****

В том месте, где биться решил я с Ордой,

В лесу, за широкой рекою,

Засадный полк ставь, и когда будет мною

Победа одержана, ты примешь бой.

А там — славный пир! Едем все на двор мой,

Отметим с тобою!

Но коль моё войско к победе близко,

А гибнуть оно начинает,

Под натиском строй наш безудержно тает,

Коль нагло татарин к реке нас сгоняет,

Не стой же. Увидишь, что брат погибает,

Мчись в битву ложбиною или леском."

На том порешили. И дня через три

Вся рать их в поход выступает.

Но вот уже сумерки. Брат младший ставит

Свой лагерь в лесу. Вот, в шатре он сидит.

Уж звёзды зажглись, уж свеча не горит —

Он спать не желает.

****

Вдруг слышит: вблизи зазвучал тяжкий шаг.

И внутрь вошёл алачюги*

Татарский посол, а за ним его слуги,

Под корзенем* алым — степной сагайдак*,

Над латами тюркскими — русский армяк.

-Ну, здравствуйте, други!

-Салям. Мы ваш замысел знаем давно —

Повсюду есть наш соглядатай.

У нас для похода готов меч булатный

Орудья и конница. И всё равно… 

-Пошёл, пёс, отсюда! Уж всё решено,

Мы выстоим с братом!

-Постой, не губи! — тюрок запричитал. —

Сулю я большую удачу.

Хотел бы ты княжество сделать богаче,

Сильней и крупней? Много бы завоевал,

Со всей земли здешней ты б дань собирал...

Что ж, делай иначе!...

****

Но ежели хочешь, тебе подсобим,

Джучи лишь служи верой-правдой.

Но всё ж не вступай с нами в бой ты неравный.

И завтра, чем в битву за братом идти,

Побудь в стороне и в лесу посиди.

Ну разве не славно?"

Князь думал недолго, и вдруг молвил он:

-Согласен я с вашим решеньем.

Что было моим самым главным стремленьем,

Ты знал. И чтоб замысел был воплощён

Пойду я на все, что прикажет нойон*,

С любым порученьем.

Уж утро зажглось над холмом и рекой.

Василий стоит лицом к броду.

Глядит в даль лесную он, златобородый.

Откуда татарских коней скачет рой.

И с рёвом рогов воины ринулись в бой,

Сквозь бурую воду.

****

В засаде сидит Никодим на холме

И видит, как бьётся Василий:

Стоит по колено уже в речном иле,

Его добивают татары в реке,

И хоть меч сжимает покуда в руке,

Теряет он силы:

Отрублены молодца обе ноги,

Мечом перерублены рёбра.

И он, утопая в воде реки тёмной,

Взывает, копьём прямо в сердце пронзённый,

"О, брат Никодим, выходи, помоги!"

Но уж не дрожит Никодима рука,

Спокойно с холма он взирает,

Как в мутной реке его брат погибает,

Внушая себе: "Жертва невелика,

Коль княжеству блага и мира века

Правитель желает."

****  ****  ****

Прошёл год с той битвы, и уж Никодим

Все земли покойного брата

С согласия хана Орды получил

И в новых пирует палатах.

Но вкусен ли из закромов его мёд?

А дичь, что он им запивает?...

Его изнутри что-то тяжко терзает,

Насытиться жизнью никак не даёт...

И вот на охоту, — тоска пусть уйдёт, —

Он раз выезжает.

Он скачет по лесу, по дикой тропе,

Казалось, заблудится скоро.

И вот, в самой чаще зелёного бора,

Тропа, ускользнув где-то там, вдалеке,

Его незаметно выводит к реке...

Знакомый пригорок...

****

Уж нет там рубацких изрезанных тел,

Их кровью залитых шеломов...

Над чёрной водою закат догорел,

Пора бы уж ехать до дома.

Но нет. Никодим вдруг слезает с коня.

Смурной, он на реку взирает.

И битву, и брата он тут вспоминает.

И, слёз не сдержав, во всю грудь восклицает:

"Василий, прости… о, прости же меня!"

Дул ветер холодный над мутной рекой,

Камыш и осоку качая…

Но князю никто вовсе не отвечает.

Стоит он, чело закрывая рукой.

И, будто во сне, над водою рябой

Он вдруг замечает:

****

Встают над рекою полки мертвецов,

Их рыбой изъедены лица,

Чернеют их кости гнилые, и зло

Взирают пустые глазницы.

А перед всей ратью встаёт на коне

Мертвец в речном иле и пене —

Василий, в лице неживой страшной тени,

Из глаз — свет сребряный, при бледной луне,

А ростом он был, пусть разрублен в спине,

В четыре сажени.

И вот Никодим уж бледнеет лицом,

Трясутся поджатые губы.

Ряды стальных шлемов, как дьявола зубы,

Вокруг князя сжались уж плотным кольцом.

Но, прыгнув в седло, от живых мертвецов

Князь мчится оттуда.

****

"Постой, Никодим! Я прощаю тебя. -

Рёв хриплый звучит за спиною. -

По что же ты скажешь себя лишь губя?

Идём же со мною!

О братец, постой! Твой конь валится с ног.

Расплаты своей ты не бойся.

Устал от мытарств и устал от тревог,

Теперь упокойся!..."

И хлещут лицо ветви чёрных дерев,

Темно, как при лунном затменьи.

А загнанный конь тщетно ищет спасенья,

Но падает князь, с его бока слетев,

В топь, чуя пред смертью лишь ужас и гнев,

Навстречу забвенью.

__________________________________

1. Алачюга — шатёр.

2. Корзень — мантия князей и знати Киевской Руси.

3. Сагайдак — то же, что и саадак.

4. Нойон — светский правитель Монголии

Древний храм

Где солнце осеннее гладит

Резные рельефы берёз,

Там храм мой, как будто бы за день,

Октябрьским утром возрос.

На пряслах резьба неизвестных

Умелых лесных мастеров,

И виден Давид-псалмопевец

В коре трехсотлетних дубов.

Цвет купола сплавом играет,

Крокоита с медной рудой.

Широк он,  от края до края

Раскинулся над головой.

Картины мозаик румяных

Из листьев бессчётных тонов,

Янтарных, шафрановых, алых,

Что прячет апсиды покров.

А в звоннице многоголосой

Рассвет славят колокола,

Там иволга в сосенке рослой

Недавно гнездовье свила.

В том звоне блаженство свободы,

Что утром вдыхает роса.

Ей точно соборные своды,

Сияют родные леса.

                                                Сыновья Рагнара

Рагнар, великий датский вождь, что в Англию ходил,
Попал под стрел английских дождь, в ловушку угодил.

Там окружили его рать, в Нортумбрии лесах.

Тогда у многих головы не стало на плечах…

  Ну а Рагнара приказал король Элла второй

  В нору со змеями спустить, что вырыл за горой.

  Свалился замертво Рагнар, укушенный змеёй,

  Но англичанам перед тем ответил с хрипотцой:

  «Эх, коль узнал б подсвинок мой, что в аглицком плену

  Пришёл его отцу конец, седому кабану!»

Забыл о тех словах король, но года через два

По волнам, серым, как свинец, пришла напасть туда,

И чайки криком донесли расплывчатую весть,
Что под хоругвью с вороном идёт сыновья месть.

   Дрожи суставом каждым ты, Элла второй, злодей —

   По душу двинулись твою все тридцать пять ладей:

Узоры на носу одной сплетаются, как дёрн,

Её ведёт, смотря вперёд, Железнобокий Бьёрн;

Работают среди гребцов и Хальфдан, и Хвитсерк;

Корабль Сигурда-змеи размеров всех в шок вверг.

Кричит Бескостный Ивар им сквозь шелест парусов,
Что достигает жуткий флот английских берегов.

   На берег вышли сыновья, к Нортумбрии стенам,

   Напиться кровью их пора секирам и мечам.

   За ними, разгрызая щит, на берег вышла рать.

   Уж бастионы англичан она готова брать.

А за решётками окна король Элла второй
Стал бледен вдруг, будто скала, взял со стены рог свой,
Трубя в него, покинул зал из серых, мрачных плит —

Свои войска он собирал, весь золотом расшит.

И вскоре битва началась, а громкий лязг мечей

Долину оглашал тогда, как дикий рык зверей.

    И воины падали тогда, и щедро лилась кровь,

    А смелых северян орда зверела вновь и вновь.

    Вот такова была сильна сыновья злая месть,

    Ведь гибло англичан тогда… хронисту и не счесть.

Элла второй же на холме за битвой наблюдал,

И вдруг, аки трусливый пёс, назад он побежал.

Спешил за ним Сигурд-змея, с ним Хальфдан и Хвитсерк,
Бьёрн, Убба, Ивар — все сыны. На их глазах он мерк.

Победой битву завершив, в зал конунги вошли,

И на стене, среди других, там гобелен нашли.

   На нём увидели они, как погибал отец,

   И Элла был изображён, красавец и храбрец.

Разгорячились, словно сталь в кузнечном горне злом,

Сыны с того, что кто-то смел глумиться над отцом.

В агонии, пустой мольбе, король, как зверь, орал,
Когда секиры острый зуб хребет ему ломал.

   Ну а потом исчезли вновь все тридцать пять ладей,

   И вроде не было уже злых северных людей.

   Но с той поры англиец знал: нет крепче ничего

   Сыновьей мести за отца иль деда своего.

 2019-2022 гг  г