Буклет о книге Василя Быкова "Дожить до рассвета"

Василь Быков «Дожить до рассвета»	Василь Быков продолжает в изображении войны те традиции нашей литературы, что идут ещё от «Севастопольских рассказов» Льва Толстого, главным героем которых автор провозгласил правду. Бесстрашие реализма роднит творчество Быкова с лучшими произведениями о Великой Отечественной войне – от «Василия Тёркина» и «Дома у дороги» Александра Твардовского до «прозы лейтенантов», как метко окрестила критика книги непосредственных участников войны Григория Бакланова, Юрия Бондарева, Константина Воробьёва и других, появившихся в 50-60-х годах.	В быковской повести все препятствия и незадачи, возникающие перед лейтенантом, отнюдь не играют роль «фона» для красивого подвига. Они составляют суть, будничную «плоть» войны, в которой приходится действовать и которую необходимо преодолеть человеку. Они подобны тому нескончаемому снегу, сквозь который ползком продирается уже одинокий, смертельно раненный герой повести Ивановский к дороге, чтобы дать там свой последний бой.
В изнурительном поединке с противостоящими герою донельзя неблагоприятными обстоятельствами он (и тут слово «герой» - совсем не просто литературный термин, синоним слову «персонаж») не сдаётся до конца. А ведь дело происходит в горчайшие месяцы сорок первого года.То, что под гранату Ивановского попался только жалкий обозник, - досадная случайность, которыми полна всякая война, одна из её дьявольских «гримас», насмешек над человеческими трудами и жертвами.	«…для литературы о войне одинаково важны как удачи, так и поражения, большие и малые. К тому же, что такое победа, а что такое поражение с точки зрения нравственной и философской, которые больше всего интересуют искусство? Ивановский, разумеется, был побеждён и погиб на своём маленьком поле боя, но если он из тех людей, о которых сказано, что их можно убить, но нельзя победить, то его поражение явственно превращается в иное, противоположное качество», - писал сам Василь Быков.	Слабый хлопок гранаты на пустынной зимней дороге не потряс мир, как огненный факел Николая Гастелло, врезавшегося со своим самолётом в гущу фашистских танков, или самоотверженный бросок Александра Матросова на амбразуру вражеского дота. И всё-таки «неслышный», «несостоявшийся» подвиг Ивановского по самой своей сути родственен этим поступкам.