МИНИСТЕРСТВО
ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
федеральное
государственное автономное образовательное учреждение
высшего
профессионального образования
«Северный
(Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова»
кафедра русского языка и речевой культуры
(наименование
выпускающей кафедры)
Цуканова
Надежда Станиславовна
(фамилия,
имя отчество студента)
Институт
филологии и межкультурной коммуникации
032700.68
Филология
(код
и наименование направления подготовки/специальности)
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ
ПРОЕКТ
Проблема
разграничения форм передачи информации в современной юрислингвистике
(наименование
проекта)
Руководитель
проекта _______________ _______________ Т.А. Сидорова
Зав. кафедрой _______________ _______________
Л.В. Попова
(подпись) (дата)
(инициалы, фамилия)
Постановление Государственной аттестационной комиссии от
Признать, что студент Н.С. Цуканова
(инициалы,
фамилия)
выполнил и защитил
проект с оценкой
Председатель ГАК Секретарь
ГАК
Архангельск
2015
ОГЛАВЛЕНИЕ
|
|
стр.
|
|
ВВЕДЕНИЕ
|
3
|
|
К
ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЯ
|
3
|
|
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ
ИССЛЕДОВАНИЕ
|
11
|
|
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ
СПИСОК
|
13
|
ВВЕДЕНИЕ
21 век – это время, когда язык
воспринимается не только в общеизвестном значении как средство общения, но и
как оружие индивидуального и массового поражения в словесном противоборстве,
способное «разгромить» репутацию, «уничтожить» честь и достоинство,
«искалечить» человеческую душу. Все чаще мы слышим такие словосочетания как
информационная война и информационная атака, все чаще судьям приходится иметь
дело с преступлениями против души человеческой, а именно с оскорблением,
клеветой, унижением чести (дискредитацией человека в общественном мнении) и
умалением достоинства, с разного рода словесными призывами к противоправным
действиям и т.п. Лингвист-эксперт в данном случае является своеобразным
мостиком между языком и правом, который ведет «от слов к ДЕЛУ», «от
безнаказанности к наказанию». Выражаясь языком современной молодежи,
лингвист-эксперт помогает «ответитьза базар».
К ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ
ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЯ
В рамках современной
антропоцентрической парадигмы, когда в центре внимания является «человек в
языке» и «язык в человеке», взаимоотношениями языка и права занимается наука
юрислингвистика, тесно взаимодействуя с такими лингвистическими науками, как
лингвоконфликтология, социолингвистика, теория речевых актов и др., а также с
нелингвистическими дисциплинами – юриспруденцией, экспертологией, судебной
психологией и др. Термин юрислингвистика, а также формулировка предмета
изучения как особого явления в сфере права были предложены в 1999 году научным
коллективом Лаборатории юрислингвистики и развития речи Алтайского
госуниверситета и региональной ассоциацией лингвистов-экспертов и
преподавателей (АЛЭП «Лексис») под руководством Н.Д. Голева. Информационное
развитие данная дисциплина получила в рамках журнала «Юрислингвистика». На
современном этапе развития проблемами, возникающими на стыке языка и права,
занимаются такие ученые как: Михаил Викторович Горбаневский, Николай Данилович
Голев, Татьяна Владимировна Чернышова, Константин Иванович Бринев, Елена
Игоревна Галяшина, Татьяна Александровна Сидорова и др.
Для
специалиста в области, находящейся на пересечении языка и права, очень важно
уметь определить, в какой форме представлена информация, чтобы в дальнейшем
сделать вывод о том, можно ли привлечь к ответственности лицо/лиц за конкретную
формулировку. Лингвист-эксперт понимает слово «информация» в том смысле, в
каком оно используется в словосочетании «средства массовой информации». Здесь
информация понимается как совокупность языковых высказываний, облеченных в
текстовую форму, о мире, о событиях и положении дел в мире, об отношениях
отправителя информации к этим событиям. За пределами данного значения остаются
высказывания, направленные на изменение положения дел в мире (приказы,
приговоры суда и др.) [Горбаневский 2002: 106]. На данный момент выделяются три
формы передачи информации:
1)
Утверждение о фактах и событиях,
констатация фактов или событий;
2)
Мнение о фактах, событиях и лицах;
3)
Оценка фактов, событий и лиц.
Рассмотрим маркеры, которые
разграничивают формы передачи информации:
Утверждение о фактах и событиях
представляет собой повествовательное предложение в изъявительном наклонении
(восклицательное или невосклицательное), характеризуется отсутствием вводных
конструкций и наречий. Например: мы ездили отдыхать, идет снег. В утверждении о
фактах могут присутствовать конструкции и слова, подчеркивающие достоверность
сообщаемого. Например: я знаю, точно, без сомнений, фактически, доподлинно,
известно и др. Наконец, утверждения о фактах можно проверить на истинность или
ложность.
Мнение о фактах, событиях и лицах
маркируются в тексте при помощи таких слов и конструкций, как: с моей точки
зрения, я считаю, я полагаю, которые предполагают явное указание на носителя
мнения (если указание на носителя отсутствует, то мы имеем дело с формой
утверждения). Мнение может формироваться на основе фактов или же быть
предвзятым, не основанным на фактах. Человек может формировать свое мнение сознательно,
рационально оценивая факты, или бессознательно, не отдавая отчета в том, почему
он так считает. Мнение содержит информацию, но не о самой действительности
(фактах), а о том, какой образ действительности есть у говорящего. Мнение, в
отличие от утверждения, не может быть проверено на истинность или ложность, но
может подтверждаться/ не подтверждаться фактами и событиями объективной
действительности.
Существует разновидность мнения,
называемая предположением. Автор текста хочет подчеркнуть предварительный
характер высказываемых доводов или собственную неуверенность в их
достоверности. Предположение содержит специальные маркеры – слова, выражающие
неуверенность, сомнение, вероятность происхождения того или иного события, одну
из ряда возможных версий: может быть, вероятно, по-видимому, как
представляется, думается и др.
Оценка фактов, событий и лиц
выявляется при наличии слов и конструкций, в значении которых можно выделить
элементы «хороший»/ «плохой» или их конкретные разновидности «добрый»/ «злой»,
«красивый»/ «страшный» и др.Положительная оценка (элемент «хороший» и его
конкретные разновидности) говорит о позитивной информации. Негативная оценка
(элемент «плохой» и его конкретные разновидности) свидетельствует о наличии
негативной информации.
С первого взгляда все просто и
понятно, однако, существуют спорные моменты, требующие дополнительных пояснений
и научных изысканий:
1)
К.И. Бринев в статье «Лингвистическая
экспертиза: типы экспертных задач и методические презумпции» говорит о том, что
в лингвистической экспертологии на данный момент не определено содержание
оппозиции утверждение о фактах / оценочное суждение, мнение. Рабочим основанием противопоставления
является возможность / невозможность проверки высказывания на предмет его
соответствия действительности, а также субъективность / объективность
передаваемой информации, другими словами, отношение информации к картине мира
говорящего (его идеям, представлениям, убеждениям) или к самому миру [Бринев
2008]. Сам автор статьи такое противопоставление считает неэффективным,
поскольку считает, что определение потенциальной проверяемости высказывания не
входит в компетенцию лингвиста-эксперта, а также полагает, что наличие у
высказывания значения «истина» не означает наличие эффективного способа
верификации этого высказывания, т.е. то, что высказывание нельзя проверить на
истинность не может являться критерием для его признания оценочным суждением
(мнением). Также автор статьи ставит вопрос о том, что истинными/ложными, и
вероятно, что и проверяемыми могут быть высказывания традиционно
квалифицируемые как мнения. Например: высказывание «Я считаю, что идет дождь»
можно проверить на предмет соответствия действительности, и можно считать
ложным при условии, если неверно, что говорящий считает. При условии ложности
высказывания «идет дождь» говорящий ошибается, при условии истинности –
говорящий прав. Таким образом, считает автор, возможная проверяемость и
способность иметь истинное значение не может являться критерием для отнесения
высказывания к классу утверждений о фактах (событиях). К.И. Бринев предлагает
относить к категории «сведение» или «утверждение о факте» дескрипривные
высказывания, описывающие реальную действительность, а к категории «мнение»
собственно оценочные высказывания и высказывания-выводы (оценка определенной
эмпирической информации-эмпирически обосновано, что истинно высказывание Х).
2)
А.А. Карагодин в статье «Утверждение о
факте в прагматическом аспекте» рассматривает оппозицию «утверждение о факте» с
одной стороны и «вопросительные высказывания», оценку, мнение с другой стороны.
Как утверждает А.А. Карагодин, на соответствие действительности проверяются
только утверждения о факте, а вопросительные высказывания и высказывания,
содержащие оценку или мнение говорящего, не проверяются [Карагодин 2010].
Соответственно, опять же мы возвращаемся к вопросу о важности разграничения
форм подачи информации.
3)
В работах Г.С. Иваненко понятие формы
выражения информации как бы игнорируется: вычленяется фактитивная информация,
например, в вопросительных по форме высказываниях (в вопросе «Что Х делал у
убитого в ночь трагедии?» содержит скрытое утверждение «Х был у убитого в ночь
трагедии») или в побудительных предложениях («Постесняйтесь хотя бы на
саморекламу тратить отобранные у детей деньги») [Иваненко 2012]. В
вышеприведенных примерах содержатся скрытые утверждения, передающие имплицитную
информацию, соответственно возникает вопрос: может ли порочить такая
информация? В свете законодательной дифференциации информации на два типа
утверждение о факте и мнение, подход данного автора определяет первым шагом в
решении методической проблемы дифференциации сведений на две обозначенные
категории признание содержательной, информационной и логической природы такой
дифференциации. Вторым шагом является соотнесение информационной сущности с
лингвистическими категориями, поиск средств реализации и критериев квалификации
обеих противопоставленных групп. Форма – это улика, по которой устанавливается
содержательная сущность произошедшего. Игнорировать форму невозможно, поскольку
в таком случае выводы будут бездоказательными. Также автор приходит к
умозаключению о том, что анализировать признаки «утверждения о факте»:
отсутствие показателей мнения или предположения, коннотативных компонентов,
необразность высказывания нужно не в аспекте факта наличия/ отсутствия, а в
аспекте ареала распространения. К примеру, наличие фразеологизма как средства
создания образности не мешает ему выражать фактуальную информацию: Никитин уже
давно запустил руку в карман госбюджета. Запустил руку в карман госбюджета =
взял деньги из госбюджета.
4)
В диссертации Н.В. Обелюнас сказано о том,
что при выделении утверждения о факте в отдельную категорию «фактически
экспертами используется один признак – грамматическая форма повествовательного
предложения» [Обелюнас 2012: 14].
5)
В памятке для лингвистов-экспертов
содержится следующая позиция: вопросительные предложения, за исключением
вопросительно-отрицательных предложений (Разве я не дал вам денег? – скрытое
утверждение: я дал вам деньги) и риторических вопросов (Сколько еще мы будем
терпеть эту несправедливость? – скрытое утверждение: мы терпим
несправедливость, причем долго), не могут выражать суждение [Памятка …: 24].
6)
В вопросительном и побудительном
предложениях есть конституирующий (собственно вопросительный и побудительный) и
неконституирующий (невопросительный и непобудительный) коммуникативные
компоненты [Ковтунова 1976]. Приведем пример: «Так, в вопросеГде Вадик
познакомился с Марусей? вопросительное слово где – собственно
вопросительный компонент, Вадик познакомился с Марусей – несобственновопросительный
компонент» [Янко 2004: 118]. В побудительном предложении: «Хватит слушаться
человека, дважды отбывшего срок наказания в местах не столь отдаленных», есть
имплицитная информация, легко выводимая при некоторых трансформациях: человек
дважды отбыл срок наказания в местах не столь отдаленных, т.е. в тюрьме.
7) Проблема
разграничения фактуальной информации и слухов.
Слухи определяются в специальной
литературе как «непроверяемая информация, порождаемая с различными целями для
потребления общественным сознанием» [Алешина 2007: 179-180], призванная нести
дискомфортную информацию. Слух не поддается проверке; любые опровержения
способствуют жизненности слуха и его верификации в глазах общественности. Таким
образом, слухи порождаются с различными целями для потребления общественным
сознанием, в частности, для формирования определенного общественного мнения.
Е.Н.
Егорова останавливается и на любопытном журналистском приёме, когда автор
статьи, стремясь оградить себя от обвинений в клевете, ссылается на некие
неназванные источники: «говорят», «ходят слухи», «некоторые соседи утверждают,
что ….» и др. Диссертант справедливо замечает, что такие утверждения
равносильны распространению слухов средствами СМИ [Егорова 2010: 73]. С другой
стороны, если действительно слухи ходят, и журналист сообщает факт их хождения,
то в чем его обвинять?
Если утверждение о факте содержит негативную информацию о лице и
оказывается истинным, то такая информация признается позорящей, если данные не
подтверждаются, то такая информация называется порочащей, и появляется
основание для привлечения распространителя порочащей информации к
ответственности. Слух же, как уже было сказано выше, это непроверяемая
информация, однако, и утверждение о факте и тот компонент, который следует
после фразы «по слухам», является повествовательным предложением в
изъявительном наклонении – тот самый критерий, который позволяет признать форму
передачи информации как утверждение о факте и, в соответствии с Постановлением
от 22.04.2005 считать информацию порочащей в связи с формой ее передачи
[Постановление …2005].
Что касается нашей точки зрения по вопросу о разграничении форм
передачи информации, по вопросу о форме и содержании понятий «утверждение о
факте», «оценка» и «мнение», то хотелось бы отметить следующее:
- все
вышеуказанные подходы к изучению данной проблемы обоснованы, поэтому могут быть
приняты во внимание при производстве лингвистической экспертизы;
- порочащими
признаются сведения, не соответствующие действительности, если они переданы в
форме утверждения о факте: повествовательное (восклицательное или
невосклицательное) предложение в изъявительном наклонении. При этом принимается
во внимание имплицитная выводимая информация в вопросительных и побудительных
предложениях (пункт 3, 6 выше), а также образные конструкции, легко
трансформируемые в нейтральные с сохранением смысла, в составе
повествовательного предложения (пункт 3 выше). Вопросительно-отрицательные
предложения и риторические вопросы также могут выражать суждение, т.е.
утверждение о факте. Конструкции типа: «Говорят, что это вы убили Иванова», по
смыслу являются слухом, однако, содержат утверждение о факте и могут быть
расценены как распространение слухов (порочащая информация, не получившая
подтверждения);
-
оскорбительной является оценка личности, выраженная в грубой форме,
направленная на конкретное лицо, с целью унизить человека. Оскорбительным может
быть и мнение, выраженное в неприличной форме, при этом (в отличие от порочащих
сведений) не имеет значения, соответствует ли действительности данная
негативная оценка личности или нет.
Формы передачи информации тесно связаны с коммуникативными
стратегиями дискредитации, дискриминации и диффамации, когда речь идет об
унижении чести, умалении достоинства и защите деловой репутации. Вкратце
раскроем суть каждой из них на материале словаря юрислингвистических терминов,
опубликованном на сайте ассоциации лингвистов-экспертов юга России [СЮЛТ].
Итак, стратегия дискредитации предполагает распространение заведомо ложных, неточных
или искаженных сведений в печатном или иным способом размноженном тексте либо в
средствах массовой информации, чтобы нанести вред деловой репутации человека и
задеть чувства самого адресата. Данная речевая стратегия чаще всего
используется в политическом дискурсе и предполагает исключительно негативные
речевые действия, такие как:издевка, оскорбление, насмешка, обвинение.
Стратегия дискриминации подразумевает умаление (фактически или юридически) прав
какой-либо группы граждан по мотивам их национальности, расы, пола,
вероисповедания и т. п. Дискриминация означает любое различие, исключение или
предпочтение, которое отрицает или умаляет равное осуществление прав. И,
наконец, стратегия диффамации – умышленное распространение заведомо ложных,
порочащих сведений в печати, преступный момент заключается в самом оглашении
негативной информации, независимо от ее достоверности.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ
ИССЛЕДОВАНИЕ
Мы провели небольшое исследование с целью выяснить: информация,
переданная в какой форме, является наиболее обидной/оскорбляющей. Для этого
одна и та же информация была представлена в разных формах. Участникам опроса,
молодым людям и девушкам в возрасте 20-30 лет (20 человек), было предложено
расположить выбранные варианты, начиная от самого обидного/оскорбительного и
заканчивая наименее обидным/оскорбительным:
А) Вы украли
мой кошелек (утверждение о факте);
Б) Разве вы
не украли мой кошелек? (вопросительно-отрицательное предложение, содержащее
утверждение о факте);
В) Да
помолчите Вы, человек, укравший мой кошелек! (побудительное предложение,
содержащее утверждение о факте);
Г) Сколько мы
еще будем вас слушать, человека, укравшего мой кошелек? (риторический вопрос,
содержащий утверждение о факте);
Д) Вы – вор
(оценка с использованием инвективной лексики);
Е) Я считаю,
что это вы украли мой кошелек (мнение);
Ж) Говорят,
это вы украли мой кошелек (слух, содержащий утверждение о факте);
З) Вероятно,
это вы украли мой кошелек (предположение, разновидность мнения).
Результаты опроса занесены в таблицу.
Таблица 1.
Результаты опроса
|
А)
|
Б)
|
В)
|
Г)
|
Д)
|
Е)
|
Ж)
|
З)
|
|
17%
|
9%
|
17%
|
15%
|
21%
|
13%
|
5%
|
3%
|
Как видно из таблицы, самая обидная/оскорбительная форма передачи
информации – оценка с использованием инвективной лексики. Далее следуют
утверждение о факте и побудительное предложение, содержащее утверждение о
факте. Затем следует риторический вопрос, содержащий утверждение о факте, а
после него – мнение. Самыми необидными/неоскорбительными формами передачи
информации были признаны вопросительно-отрицательное предложение, содержащее
утверждение о факте, слух, содержащий утверждение о факте и предположение.
Результаты данного исследования могут быть использованы
лингвистами экспертами в качестве теоретической и практической базы при
написании лингвистических экспертиз. Результаты экспериментальной части могут
быть использованы журналистами при написании статей, специалистами по связям с
общественностью при планировании выступлений и всем тем, кто не хочет
оскорбить/обидеть собеседника неосторожной фразой или хочет хотя бы «смягчить
удар».
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ
СПИСОК
1.
Алешина, И.Н.
Терминологические основы Public Relations [Текст] / Ирина Николаевна Алешина. – учебное
пособие. – Тверь: Твер. гос. ун-т, 2007. – 234 с.
2.
Бринев, К.И.
Лингвистическая экспертиза: типы экспертных задач и методические презумпции
[Электронный ресурс] / К.И. Бринев. – Режим доступа: http://siberia-expert.com/publ/3-1-0-23. –
02.04.08.
3.
Горбаневский, М.В. Цена слова [Текст] / Михаил Викторович
Горбаневский. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Галерия, 2002. – 424 с.
4.
Егорова, Е.Н. Проблема юридизации языковых средств в
современной лингвистике (на примере исследования концепта «словесное оскорбление»):
дис. … на соиск. уч. степ.к.ф.н. : 10.02.01 – Русский язык / Е.Н. Егорова ;
Изд-во ООО «КИРА». – Архангельск, 2010 – 231с.
5.
Иваненко, Г.С. Утверждение о факте: форма и содержание
[Электронный ресурс] / Г.С. Иваненко. – Режим доступа: http://siberia-expert.com/publ/konferencii/konferencija_2012/utverzhdenie_o_fakte_forma_i_soderzhanie_g_s_ivanenko/10-1-0-275. –
03.11.12.
6. Карагодин, А.А. Утверждение о факте в прагматическом аспекте
/Первая Интернет-конференция по юридической лингвистике "Право как
дискурс, текст и слово" [Электронный ресурс] / А.А. Карагодин. – Режим
доступа: http://konference.siberia-expert.com/index/karagodin_a_a_utverzhdenie_o_fakte_kak_rechevoj_akt_1/0-35, 2010.
7. Ковтунова, И.И. Современный русский язык. Порядок слов и
актуальное членение предложения [Текст] Ирина Ильинична Ковтунова. – М.:
Просвещение, 1976. – 240 с.
8. Обелюнас Н.В. Конфликт интерпретаций текстов в аспекте
оппозиции событийной и оценочной информации (на материале текстов российских
СМИ): автореф. дисс. … канд. филол. наук. / Н.В. Обелюнас. – Кемерово, 2012.
– 24 с.
9. Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической
экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов,
адвокатов и юрисконсультов [Текст] / Под ред. проф. М.В.Горбаневского. – М.:
Медея, 2004. – 104 с.
10. Постановление от 24 февраля 2005 г. №3 О судебной практике по
делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и
юридических лиц [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_52017/
11. Янко, Т.Е. Русская интонация в задачах и примерах / Т.Е. Янко //
Русский язык в научном освещении. – 2004. - №2 (8). – С. 118.
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.