МОНОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЛИРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ СТИХОТВОРЕНИЯ А.С.ПУШКИНА X КЛАСС

МОНОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЛИРИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

СТИХОТВОРЕНИЯ А.С.ПУШКИНА

X КЛАСС

Аннотация. В статье рассматриваются некоторые аспекты монографиче- ского изучения стихотворений А.С.Пушкина, созданных в разные периоды его творчества. Объединяющим началом анализа пушкинских произведе- ний является редкое совершенство их композиции.

Ключевые слова: элегия, вольный стих, ритм, рифма, рефрен, компози- ция, деталь, звукопись, монолог, исповедь.

Abstract. The article discusses some aspects of the monographic study of Pushkin’s poetry created in different periods of his life. The main focus of this analysis is a rare perfection of Pushkin’s composition.

Keywords: Elegy, free verse, rhythm, rhyme, refrain, composition, detail, mo- nologue, confession.

Одним из действенных путей изучения лирики в школе является монографический анализ, истолкование отдельных стихотво- рений. В стремлении показать школьникам гармоническое единство формы и содер- жания лирических произведений словесник чаще всего нацелен на литературоведческий анализ. Но поскольку в лирике организую- щим, доминирующим началом является речевая экспрессия, литературоведческий анализ естественно дополняется элемента- ми лингвистического разбора, когда внима- ние учеников сосредоточивается на экс- прессивности речи, на значении отдельных слов, оборотов, роли синтаксических кон- струкций, на фонетико-ритмическом по- строении текста. Одной из составляющих разбора лирических произведений является и ритмический строй стиха, который имеет содержательную окраску и передаёт душев- ное состояние поэта. В методике школьного анализа лирических произведений необхо- димо исходить из неповторимого своеобра- зия каждого отдельного стихотворения, ко- торое во многом определяет формы и приё- мы разбора, продиктованные такими составляющими, как жанр, композиция, дви-

Л.Н.Нецветаев. Илл. к стихотворению А.С.Пушкина «Анчар». 1955

жение поэтической мысли, изобразитель-

ные и выразительные средства, ритмиче- ский строй, особенности синтаксиса, инто- нации. Мелочному и кропотливому анализу лирических произведений, зачастую при- тупляющему интерес учеников к творениям поэта, противостоит избирательность раз- бора, когда словесник останавливает вни- мание учеников на таких компонентах от- дельных стихотворений, которые наиболее ярко передают особенности творческой ма- неры поэта и помогают читателю-школьнику в постижении их художественного совер- шенства и идейного богатства. Такой взгляд на монографическое изучение лирики не исключает широкой вариативности в изуче- нии отдельных стихотворений, когда, на- пример, на первый план выдвигается ком- позиция произведения или когда структу-

рообразующим началом разбора являются

стилистические особенности того или иного поэтического создания.

В статье рассматриваются сложные по содержанию стихотворения А.С.Пушкина, в которых находит отражение мир его душев- ных переживаний, его творческая эволю- ция. Монографический анализ приблизит ученика к постижению духовных исканий поэта, к пониманию художественного со- вершенства его произведений.

Элегия «Погасло дневное свети- ло...» — первое стихотворение, написанное Пушкиным после отъезда из Петербурга на юг. Покинув столицу 6 мая 1820 года, поэт в середине мая прибыл в Екатеринослав (ныне Днепропетровск). Здесь поэту, заболевшему лихорадкой после ранних купаний в Днепре, посчастливилось встретиться с генералом

Раевским, который направлялся со своим

семейством на Кавказские Воды. Младший сын генерала уговорил отца взять с собой Пушкина, которому необходимо было попра- вить здоровье. Новый начальник Пушкина генерал-лейтенант Инзов согласился на вре- менный отъезд поэта. «С детских лет путе- шествия были моею любимою мечтою», — отмечал Пушкин впоследствии. В июне путе- шественники, миновав Таганрог, Ростов и Ставрополь, откуда были видны снежные вершины Кавказа, достигли цели путеше- ствия — Горячих Вод (Пятигорска). В июле Пушкин принимал горячие ванны на Желез- ных Водах и в Кисловодске. В первых числах августа путешественники отправились из Та- мани и достигли Южного берега Крыма. Из Феодосии до Гурзуфа они плыли на военном бриге, отданном в полное распоряжение ге-

23

нерала Раевского. Это морское путешествие надолго запомнилось поэту. «По словам од- ной из спутниц, — свидетельствует биограф поэта П.И.Бартенев, — в ночь перед Юрзу- фом Пушкин расхаживал по палубе в задум- чивости и что-то бормотал про себя» (1, с. 126). Ночью на корабле и была написана эле- гия «Погасло дневное светило…».

В романе «Пушкин в изгнании» писатель Иван Новиков особенности художественной формы стихотворения соединяет с обстоя- тельствами его создания.

«Рядом шли берега, не закрываемые парусами… (Далее курсив наш. — Е.К.) Эта линия берега, и прихотливая, и закономер- ная вместе, и размеренное движение волн, бегущих одна за другой, дополняли друг друга: они были как ритм и мелодия. Корот- кие всплески, как и строчки стихов, сменя- лись широкой и длинной волной — более длинными строчками с таким же широким и полным дыханием, а извечная единая ме- лодия жизни, движения, омывая покоящий- ся береговой арабеск, всегда оставалась и самою собой и прихотливо разнообрази- лась, покорствуя каждый раз заново возни- кавшей форме. Так и мелодика слов, очень душевная, очень народная, русская сво- бодно текла из рождавшихся чувств, но пре- бывал за словами извилистый берег пере- житого. И каждый раз в душе на него набе- гали волна за волной и, омывая изломы воспоминаний, рождали свободный и не- обходимый свой ритм» (2, с. 59).

Едва ли следует пренебрегать мнением писателя, уподобившим дыхание и всплески волн рождению и ритмике стиха, в котором свободно сочетаются длинные и короткие строчки. В процессе чтения стихотворения учителем школьники не только сосредото- чатся на внутреннем содержании стихотво- рения (изломах воспоминаний), но и обра- тят внимание на его внешнюю «оболочку». В чисто визуальном восприятии графиче- ского облика стихотворения ученики заме- тят сочетание длинных и коротких строк. В стихотворении Пушкина, состоящем из

40 стихов, преобладают строки длинного шестистопного ямба с частыми пиррихия- ми. Всего таких стихов — 24. Свободно че- редуются с ними строки пятистопного ямба (5 стихов) и четырёхстопного ямба (11 сти- хов). Строки пушкинского стихотворения Л.П.Гроссман назвал «вольными стихами, близкими к живой разговорной речи» (3, с. 176). В стихотворении свободно соче- таются разные способы рифмовки: здесь и перекрёстная рифма, и охватная, и смеж- ная, и сплетённая. Рифма в её бесконечных вариациях усиливает музыкальное начало стихотворения, завораживает читателя и слушателя мелодической связью строк и своим благозвучием.

В письме к брату Пушкин сообщает:

«Ночью на корабле написал я элегию, кото- рую тебе присылаю…» (4, с. 18). Поэт сам определил жанр стихотворения. Ученики вспомнят, что элегия — эмоционально на- сыщенное  стихотворение, проникнутое

24 Литература в школе. 2017. № 4.

грустными размышлениями о человеческой участи.

Пушкинская элегия «Погасло дневное светило…» представляет собой лирический монолог-раздумье, привлекающий взвол- нованностью и искренностью выражения чувств поэта. Школьники не пройдут мимо музыкального рефрена стихотворения («Шуми, шуми, послушное ветрило, / Вол- нуйся предо мной, угрюмый океан»), в кото- ром воссоздаётся образ волнующегося моря. Рефрен повторяется в элегии трижды. В начале стихотворения рефрену предше- ствует короткая пейзажная интродукция, живо напоминающая своей тональностью русскую народную песню: «Уж как пал туман на сине море…» Рефрен с присущим ему звукописным началом повторяется в цент- ральной части стихотворения. К нему воз- вращается поэт и в концовке элегии. Реф- рен является композиционным приёмом, который сообщает целостность лирическо- му раздумью поэта.

Построение стихотворения даёт воз- можность сосредоточить внимание учени- ков сначала на той его части, которая рас- положилась между начальным и централь- ным рефреном (всего — 10 стихов), а затем на второй части, которая находится между срединным и завершающим рефреном. Та- кое направление в разборе стихотворения, который осуществится в два шага, позволит школьникам лучше разобраться в сложной палитре чувств, обозначающей резкую грань между юностью и молодостью лири- ческого героя.

Взгляд на «берег отдалённый» рождает

в душе поэта воспоминания. А.Тыркова- Вильямс подчёркивает: «Под новый для него ритм морской волны, плещущей о борт ко- рабля, проносятся воспоминания, с обычной сменой горечи и сладкой грусти» (5, с. 259). Нельзя не отметить, как близки позиции ли- тературоведа и автора романа о поэте Ивана Новикова, которые напрямую связывают рождение ритма стихотворения с ритмом морской стихии. Движению морской волны вторит бурное пробуждение души, которое находит воплощение в быстрой смене со- стояний: «я вижу…», «стремлюся я…», «чув- ствую…», «я вспомнил…». Предельная про- стота выражения, преобладание разговор- ной речи, скупость в использовании изобразительных средств характеризуют на- чальную часть элегии. Метафора «Душа ки- пит и замирает…», которую обычно выде- ляют школьники, стала почти привычной в обыденной речи и свободно вписывается в разговорную стихию стихотворения. Завер- шит краткий обзор первой части коммента- рий к стиху «Мечта знакомая вокруг меня ле- тает…». Воспоминание о прошедшей любви, сопровождаемое  музыкальным  повтором

«И всё, чем я страдал, и всё, что сердцу

мило…», приводит поэта к утверждению, что Муза вновь явилась перед ним…

Если в начальной части стихотворения взор поэта обращён к берегу, то вторая часть начинается обращением к кораблю:

«Лети, корабль, неси меня к пределам дальным / По грозной прихоти обманчивых морей…» Звуковая выразительность обра- щения подчёркнута пронзительным сбли- жением слов, в которых повторяются одни и те же согласные: «пределам дальным»,

«грозной прихоти». Именно эта часть элегии заставляет вспомнить о подзаголовке «Под- ражание Байрону», который по воле поэта сопутствовал публикациям стихотворения в сборниках двадцатых годов. Пушкин имел в виду знаменитую прощальную песнь Чайльд Гарольда, покидающего родину. Но мотив прощания с родиной у Пушкина полу- чает иную окрашенность, нежели у Байрона.

«Байрон описывает безнадёжную опусто- шённость своего сердца и своё страшное одиночество в пустынном мире. Пушкин го- ворит о сердечном возрождении, об «упое- нии» воспоминаниями, о неисцелимости

«глубоких ран любви», свидетельствующих не об омертвелости души, а о её повышен- ной способности к новым переживаниям» (3, с. 176). За центральным рефреном сле- дует период, развёрнутое предложение с цепью однотипных придаточных. Этот пе- риод обнимает 11 стихов. Призывное обра- щение к кораблю с упоминанием «пределов дальных» сменяется антитетическим сою- зом «но», обозначающим новый поворот в движении поэтической мысли, связанный с воспоминанием о родине и минувшем. Му- зыкальность и ритмичность периода под- чёркнута повторением синтаксических кон- струкций с союзным словом «где». Этот пе- риод включает в себя целый ряд коротких, трёхударных стихов, которые, сочетаясь с длинными стихами, вносят новые оттенки в ритмику и речевые интонации. Созвучие стихов обогащает и рифма. Одиннадцать стихов периода начинает пятистишие со сплетёнными рифмами по схеме аbabb, за которыми следует двустишие со смежной рифмой аа и катрен с охватной рифмой abba. Какие же переживания одолевают поэта, вспомнившего пережитое на роди- не? Обращаясь к словесной ткани фраг- мента, ученики отметят, что воспоминание о прошедшем не лишено горьких сожале- ний. Они обратятся к эпитетам («к берегам печальным», «потерянная младость», «серд- це хладное»), метафорам («рано в бурях от- цвела / Моя потерянная младость»), олице- творениям («изменила радость»). Обраще- ние к средствам художественной выразительности дополнят наблюдения учеников над синтаксическим построением и ритмической организацией фрагмента, начинающего вторую часть элегии.

К этому фрагменту примыкает новый период, в котором тоже повторяются одно- типные синтаксические конструкции. Пе- риод включает в себя 9 стихов и одно полу- стишие. Начинается он, как и предыдущий, пятистишием со сплетёнными рифмами по схеме ababa, вслед за которым расположи- лись два двустишия со смежными рифма- ми — аа и bb. В этом фрагменте стихотво- рения, исполненном глубокой искренности

и силы переживания, нельзя не увидеть про- должения традиций лицейской элегической поэзии. Лирический герой как «искатель но- вых впечатлений», устремлённый к «преде- лам дальным», осознаёт тяжесть изгнания. Мучительные раздумья о собственной судь- бе, глубоко искренние волнения сердца на- ходят выражение в обращениях к родине и друзьям («Я вас бежал, отечески края; / Я вас бежал, питомцы наслаждений, / Минут- ной радости минутные друзья…») и в лири- ческом обращении к «наперсницам пороч- ных заблуждений» («И вы забыты мной, из- менницы младые, / Подруги тайные моей весны златыя, / И вы забыты мной…»). Уче- ники без труда поймут, что синтаксические повторы не только усиливают содержатель- ную значимость утверждений поэта, но и подчёркивают композиционную цельность этого фрагмента художественного текста.

В размышлениях поэта об «отеческих краях», о друзьях и «подругах тайных», о драматизме личной судьбы («…жертвовал собой, / Покоем, славою, свободой и ду- шой…»), сопровождаемых утверждениями

«Я вас бежал…», «И вы забыты мной…», зву- чат мотивы разочарованности и переоценки собственного жизненного опыта. Но жива ли память сердца, память о пережитом? Бездна чувств и мыслей, выраженных в сти- хотворении, находит ёмкое воплощение в концовке стихотворения: «Но прежних серд- ца ран, / Глубоких ран любви, ничто не из- лечило…», в которой повторяются близкие по значению метафоры. Финальная часть элегии, сочетающаяся с заключительным рефреном, позволяет говорить о пушкин- ском создании как целостном, замкнутом в себе художественном мире.

Элегия «Погасло дневное светило…» — романтическое произведение. В ней нашло проникновенное лирическое самовыраже- ние чувств поэта. В элегии отразились дей- ствительные моменты внутренней биогра- фии поэта, беспокойные попытки переоцен- ки собственного жизненного опыта, разочарованность в минувшем и смутное стремление к лучшему. Романтичен не толь- ко характер лирического героя, но и природа, окружающая поэта. Море и «берег отдалён- ный», «земли полуденной волшебные края» рождают надежды на обновление. Стихо- творение пронизано музыкальностью, ис- кренностью и задушевностью лирического признания.

В монографии «Поэзия Пушкина. Твор-

ческая эволюция» С.А.Фомичёв отметил, что в творчестве поэта, которое по своему главенствующему пафосу «светло и опти- мистично», «особенно заметны мотивы от- чаяния» (6, с. 16). Хронологически они, в частности, приходятся и на 1823-й — начало 1824 года, когда были написаны стихотво- рения «Демон», «Свободы сеятель пустын- ный», «Кто, волны, вас остановил», «Телега жизни». В начале ХХ века эту же мысль вы- сказал литературный критик Ю.Айхенвальд, отметивший у поэта «мгновенные вспышки укоризны и горечи» (7, с. 63).

Духовный кризис поэта нашёл отраже- ние в стихотворении «Свободы сеятель пу- стынный…», которое явилось откликом на поражение революционных движений в Ис- пании, Греции, Неаполе, Германии, не под- держанных народом. Они пробудили в поэте радостные надежды, которые сменились горьким разочарованием в возможности распространения идеалов свободы и пони- манием того, что «толпа совсем не гонится за свободой» (5, с. 363).

В письме к А.И.Тургеневу от 1 декабря

1823 года Пушкин характеризует стихотво- рение «Свободы сеятель пустынный…» как «подражание басне умеренного демо- крата Иисуса Христа». Эпиграфом стихо- творения являются слова из Евангелия от Матфея: «Изыде сеятель сеяти семена своя». Эти слова передают начало рассказа Иисуса, который, как подчёркивается в Евангелии, поучал людей притчами. Прит- чи — это «наставления, заимствованные из подобий окружающей природы или приме- ров, взятых из обыкновенной жизни чело- веческой, которые нередко Господь Иисус Христос предлагал Своим ученикам и наро- ду в поучение и назидание» (8, с. 87).

Почему же поэт предпочёл в качестве эпиграфа к стихотворению строку из еван- гельской притчи? Какова связь этой строки с общим содержанием стихотворения? От- веты на эти вопросы ведут школьников к осознанию переносного, иносказательного значения словосочетания «свободы сея- тель…», которое осознаётся ими как мета- фора. Но метафорическое начало, содер- жащееся в начальных словах стихотворе- ния, обогащается глубоким замыслом, который объединяет разные планы пушкин- ского шедевра. Метафора «свободы сея- тель» приобретает у Пушкина широкое сим- волическое значение. Поэт осознаёт себя сеятелем свободы, исполненным намере- ния «рукою чистой и безвинной» бросать её

«живительные семена» в «порабощённые

бразды». (Вспоминается образ из раннего стихотворения «Деревня»: «Здесь рабство тощее влачится по браздам…») Внимание учеников сосредоточится на деталях худо- жественного текста, которые подчёркивают символический характер стихотворения: это и «благие мысли» сеятеля о свободе, и его горькое утверждение, обращённое к

«мирным народам»: «Вас не разбудит чести клич», это, наконец, и трагедийное вопро- шение, в котором «мирные народы» сопо- ставляются со стадами: «К чему стадам дары свободы?»

Старшеклассники не пройдут мимо оче- видной двухчастности стихотворения.

Первая строфа, состоящая из 7 стихов, отделена пробелом от второй строфы, включающей в себя 6 стихов. Стихотворе- ние открывается высокопоэтической кар- тиной, рисующей образ сеятеля, который

«вышел рано, до звезды». Первая строка запоминается своей подчёркнутой звуко- писностью («Свободы сеятель пустынный»), которая вторит звукообразу эпиграфа

(«Изыде сеятель сеяти семена своя»). Сти- хи первой строфы пронизаны действенным началом («вышел», «бросал», «потерял»), в них открыто выражены благородные наме- рения сеятеля.

Каким же настроением пронизана вто- рая строфа, представляющая собой обра- щение лирического героя к «мирным наро- дам»? Призывая народы «пастись», поэт осознанно вкладывает в обращение к ним гневный, горький сарказм. Примечательно, что подобным обращением завершается более ранний черновой набросок стихо- творения «Бывало, в сладком ослеп- ленье...», в котором поэт обращается к

«боязливой… толпе»:

Вы правы, мудрые народы,

К чему свободы вольный клич! Стадам не нужен дар свободы, Их должно резать или стричь, Наследство их из рода в роды Ярмо с гремушками да бич.

Бесспорно, что заключительные стихи этих двух стихотворений близки по смыс- лу, они свидетельствуют о том, сколь остро переживалась Пушкиным пассивность на- рода. Внимание учеников сосредоточится на синтаксической структуре сопоставляе- мых фрагментов. Во второй строфе «Сея- теля» не два предложения, как в черновом наброске, а пять; при устном воспроизве- дении текста потребуется интонационное выделение каждого из предложений и со- блюдение соответствующих пауз. Пове- ствовательный строй эмоционально насы- щенной второй строфы «Сеятеля» соеди- няется и с невольным восклицанием, и с риторическим вопросом трагического фи- лософического звучания. Обратят внима- ние ученики и на небольшие лексические отличия фрагментов. В тексте «Сеятеля» оценочный эпитет «мудрые» заменён эпи- тетом «мирные», потому что он противо- речил бы незавидной доле народа, нари- сованной в заключительной части стихо- творения. Сопоставляя сочетания чернового наброска и «Сеятеля» — «воль- ный клич» и «чести клич», ученики отметят, что сочетание «чести клич» выигрывает в звукописной выразительности и благодаря звукообразу приобретает целостный ха- рактер. Лексика второй строфы контраст- на: высокая лексика — «дары свободы»,

«чести клич» — в ней противостоит про- сторечной: «стада», «ярмо с гремушками»,

«резать», «стричь»… Надежда и вера в сво- боду сменяются в стихотворении скепти- цизмом, на первый план выходит горькое осознание иллюзорности и преждевре- менности революционных упований. Сти- хотворение, которое можно охарактери- зовать как гневную инвективу, пронизано трагической иронией. Поэт страстно от- вергает мир несвободы, мир низменных чувств и рабской покорности.

Характер чтения «Сеятеля» будет опре- деляться не только знаками тире и много-

25

точием в первой строфе, требующими дли- тельной паузы, но и гибким сочетанием восклицательных, вопросительных и пове- ствовательных предложений во второй строфе. Перечитывая стихотворение, уче- ники обратят внимание и на то, что интона- ционная мелодия стихотворения опреде- ляется чередованием мужских и женских рифм. Звуковой рисунок первой строфы определяется сочетанием перекрёстной рифмы и смежной рифмы в пятом и шестом стихе (ababccb), а во второй строфе строго выдержана перекрестная рифма (ababab). По определению Ю.Б.Борева, рифма —

«звуковой повтор в конце строки, художе- ственная аудиосемантическая память о предшествующем фрагменте текста» (9, с. 371). Учащиеся познакомятся с этим определением рифмы, осознанное пони- мание которого поможет им в заучивании стихотворных текстов наизусть.

После перечитывания стихотворения школьники сопоставят точки зрения на сти- хотворение философов и литературоведов. Русский философ Георгий Федотов в статье

«Певец империи и свободы» так пояснял на- мерения и чувства автора стихотворения:

«Жестокие слова, срывающиеся из-под пера… не проклятие свободе, а проклятие рабам, не умеющим за неё бороться. <…> Не отрекаясь от идеала свободы, он уже по- ражён горечью её неосуществимости» (10, с. 370). Привлекает внимание оценка стихо- творения  литературоведом Е.А.Майминым:

«Быть может, никогда доселе поэтический голос Пушкина не звучал так гневно и так пе- чально. Было бы, однако, неверно видеть в мыслях Пушкина и в его словах сколько-ни- будь категорические выводы. В финале сти- хотворения не авторские решения, а мучи- тельные вопросы. Стихотворение Пушкина о сеятеле — это не сатира, а высокая драма» (11, с. 74). Литературовед, философ и писа- тель Генрих Волков характеризует строки

«Сеятеля» как «самые мрачные, надрывные, почти кощунственные в своём отчаянии…» (12, с. 162).

Символику стихотворения позволит рас- крыть привлечение одной из картин гол- ландского художника Винсента Ван Гога, не- однократно обращавшегося к символиче- ской теме сеятеля. Известно несколько вариантов картины. Самая ранняя, ещё сдер- жанная по красочной гамме, была создана в 1881 году. На переднем плане полотна запе- чатлена фигура энергично шагающего сея- теля, разбрасывающего семена. Наиболее известна яркая, блистательная по колориту картина 1888 года, на которой сеятель изоб- ражён на фоне солнечного заката («Я вышел рано, до звезды»). Для Ван Гога сеятель не только символ бесконечности жизни. Сам художник, ссылаясь на евангельскую притчу, утверждал, что проповедовать — это «сеять Слово». Стихотворение Пушкина и полотно художника, созданное несколько десятиле- тий спустя, объединяет символическая тема сеятеля, рождённая евангельской притчей, хотя и в трактовке темы, её символического

26 Литература в школе. 2017. № 4.

смысла, мотивы у поэта и художника пол- ностью не совпадают (у поэта сеятель яв- ляется проповедником свободы, а живопис- цем сеятель воспринимается как символ на- дежды и возрождения).

«Элегия» («Безумных лет угасшее ве- селье…») была написана в пору Болдинской осени 1830 года. «Пронзительные стихи» трогательной, классической элегии ёмко пе- редавали мироощущение поэта той поры, когда его одолевали безотрадные мысли о прожитой жизни и напряжённые предчув- ствия будущего. В письме П.А.Плетнёву из Болдина на следующий день после создания

«Элегии» Пушкин отмечал: «Теперь мрачные мысли мои порассеялись; приехал я в де- ревню и отдыхаю» (4, с. 240). В календаре болдинской работы рукою поэта отмечены даты создания большинства произведений и количество строк каждой пьесы. Среди написанного указана и «Элегия» (8 сентября; 14 строк), которая раскрывает «целую фи- лософию жизни» (10, с. 470).

«Элегия» Пушкина («Безумных лет угас- шее веселье...») — это монолог поэта, раз- мышление. Начальные слова стихотворения

«Мне тяжело…» обращены к самому себе, но их смысл расширяется последующим обращением к друзьям, современникам и потомкам, («о други») и тем самым при- обретают значение исповеди, в которой поэтом даётся оценка своей жизни.

В обращении Пушкина к собственной душевной жизни (и к духовному опыту чи- тателя!) велика роль движения времени, которое помогает показать сложность пе- реживаний мыслящей личности. В началь- ных стихах элегии сначала открывается кар- тина прошлого («печаль минувших дней»), вслед за которой поэт переходит к изобра- жению переживаний, связанных с настоя- щим («мой путь уныл»), и обращается к бу- дущему («грядущего волнуемое море»). Внутреннюю динамику стихотворения уси- ливает его вторая часть, состоящая из од- ного сложного предложения. Эта часть эле- гии поражает слитностью, интонационной цельностью, внутренним единством пере- живаний поэта. Здесь уже нет обращения к прошедшему, которому уступают место картины настоящего и будущего. Мысли поэта о настоящем и будущем в обеих ча- стях стихотворения даны в гармоническом единстве и развитии. Ученики сопоставят образ первой части элегии, рисующей на- стоящее («мой путь уныл»), с образом вто- рой части, в которой подчёркнуто духовное созревание героя («я жить хочу, чтоб мыс- лить и страдать»). Внутренне согласуются в обеих частях и представления поэта о бу- дущем: предвосхищение будущего в пер- вой части, выраженное словами «сулит мне труд и горе», несколько видоизменяется в девятом и десятом стихах — «мне будут на- слажденья / Меж горестей, забот и тревол- ненья…». Мысль о будущих «наслажденьях» и «треволнениях» находит своё поэтическое воплощение в пронзительных стихах, за- вершающих «Элегию»:

Порой опять гармонией упьюсь, Над вымыслом слезами обольюсь,

И может быть — на мой закат печальный Блеснёт любовь улыбкою прощальной.

Элегия как лирический жанр, насыщен- ный размышлениями о человеческой жизни, может содержать и отдельные суждения, связанные с ситуацией биографической. В элегии «Безумных лет угасшее веселье…» поэт оглядывается на свою прошлую жизнь и одновременно размышляет о том, что ждёт его впереди. Главный смысл стихо- творения, его эмоциональная выразитель- ность и весомость каждого слова нацелены на осознание судьбы поэта с глубоким и сложным внутренним миром. Реальная био- графическая канва подспудно присутствует в элегии. Болдинские письма Пушкина мож- но рассматривать в качестве некоего ре- ального комментария к элегии. В письме к П.А.Плетнёву, который руководил издания- ми сочинений поэта, Пушкин отмечает:

«...пиши дома сколько вздумается, никто не

помешает. Уж я тебе изготовлю всячины, и прозы и стихов» (4, с. 240). Школьники без труда соотнесут эти строки с вдохновенны- ми стихами элегии («Порой опять гармони- ей упьюсь, / Над вымыслом слезами обо- льюсь…») и придут к заключению, что в сти- хотворении отразились вдохновенные творческие устремления Пушкина. В тот же день, 9 сентября, поэт обращается к буду- щей жене, Н.Н.Гончаровой: «…верьте, что я счастлив, только будучи с вами вместе» (4, с. 644). Очевидна связь этого уверения по- эта с лирическим признанием, завершаю- щим стихотворение. Оценивая стихотворе- ние и особенности мироощущения Пушкина в годы его творческой зрелости, литерату- ровед   Г.М.Фридлендер подчёркивает:

«...открытыми и ясными глазами он смотрит вперёд, охватывая одним взором весь свой жизненный путь — прошедшее, настоящее и будущее — и трезво принимая их такими, какими их видит, с их радостями и страда- ниями» (13, с. 34).

Близостью к мотивам «Элегии» привле- кает внимание незавершённый отрывок, да- тированный 1830—1836 годами:

О нет, мне жизнь не надоела, Я жить люблю, я жить хочу, Душа не вовсе охладела, Утратя молодость свою.

Ещё хранятся наслажденья Для любопытства моего,

Для милых снов воображенья, Для чувств       всего.

Старшеклассники сопоставят «Элегию» с незаконченным отрывком, в котором утверждается уже знакомая им формула «Я жить хочу…» и рядом с ней возникает мысль, несмотря на «утраченную» молодость, о ти- хих «наслаждениях» жизнью, которые поэт связывает с духовными радостями жизни.

«Гармонии» и «вымыслу» в стихотворении

«Безумных лет угасшее веселье…» вторят в

отрывке «милые сны воображенья». «Эле- гия» Пушкина увидела свет лишь спустя че- тыре года после её написания. Поэт дважды включал её в 1832 году в список произведе- ний, предназначенных для публикации, обо- значая стихотворение словами «Я жить хочу…». Несомненно, что эти слова, являю- щиеся ключевыми для «Элегии», наиболее полно вбирают в себя особенности миро- ощущения поэта и выражают главную мысль стихотворения.

В последние годы жизни Пушкина в его

творчестве отчётливо звучит тема утвер- ждения высокого человеческого достоин- ства, независимости, самостояния, чести, нравственной чистоты, тема предназначе- ния поэта, взыскательного служения ис- кусству.

В стихотворении «Отцы пустынники и жёны непорочны…», написанном 22 июня 1836 года, Пушкин обратился к молитве св. Ефрема Сирина, одного из самых почитае- мых святых православной церкви. Эта мо- литва широко используется в богослужении и читается священником в среду Страстной недели Великого поста. Стихотворение Пушкина включает в себя 16 стихов. Содер- жание молитвы переложено поэтом в 7 по- следних стихах стихотворения, а первые девять стихов являются вступлением, свое- образным зачином к молитве. Стихи зачина, первой части стихотворения требуют ком- ментария на уроке.

Кого называет поэт «отцами пустынни- ками»? «Был человек, посланный от Бога; имя ему было Иоанн. И пришёл он, чтобы говорить о Свете и чтобы все поверили в него…» В этих словах Евангелия предстаёт один из величайших христианских святых — Иоанн Предтеча, который родился на шесть месяцев раньше Христа. Смысл его жизни заключался в проповеди. И многие люди стали приходить к нему в пустыню и просили помочь им исправиться. И тогда Иоанн стал крестить людей, очищая их от всего злого. Поэтому Иоанна стали называть Крестите- лем (14, с. 36—37).

Любимым учеником Христа был один из

евангелистов — Иоанн, который объяснял Божественное учение, поэтому Иоанна и стали называть Богословом. Римский им- ператор, боровшийся с христианами, со- слал Иоанна на пустынный греческий остров Патмос, где его ученик Прохор со слов апо- стола записал евангельскую книгу проро- честв, которая получила название Апока- липсиса (Откровения). Она укрепляла веру людей в то, что зло будет наказано, а добро восторжествует (14, с. 78—79).

Потребует пояснений словесника и образ

самого «сирского пророка», преподобного Ефрема, молитва которого перелагается в стихотворении. «Ефрем Сирин, сын земле- дельца… будучи в юношестве безрассудным и раздражительным, но попав случайно в тюрьму по обвинению в краже овец, здесь прозрел, удостоился слышать глас Божий и смирился» (15, с. 875). Рукопись белового автографа  стихотворения  «Отцы пустынники

и жёны непорочны…» сопровождает рисунок молящегося старца в тесной тюремной келье, окно которой закрыто кованой решёт- кой. Этот пушкинский рисунок позволяет сблизить слово «падший» в стихотворном тексте с изображением узника.

Образ «жён непорочных» связан в бого- служебных текстах прежде всего с образом Богоматери, пренепорочной, преблагосло- венной Девой Марией, которая всегда вы- зывала любовь, трепет и почтение людей православных. Иконы Богоматери почита- лись на Руси как иконы чудотворные.

В продолжение комментария к вступи- тельной части стихотворения учитель обра- тится ко второму — четвёртому стихам. В них поэт говорит о предназначении «Боже- ственных молитв», которые позволяют сердцу «возлетать во области заочны», то есть в мир горний, небесный, находящийся в вышине. Но молитвы не только возносят человека в мир горний, но и способны укреплять сердце среди земных искушений,

«средь дольних бурь и битв». Повторяю- щийся союз «чтоб» позволяет поэту объ- единить в богослужении миры горний и дольний.

Среди множества «Божественных мо- литв» поэт выделяет молитву, которая чита- ется «Во дни печальные Великого поста». Великий пост начинается с Прощёного вос- кресенья, длится шесть недель до Вербного воскресенья и завершается Страстной седь- мой неделей накануне Пасхи. Молитва Ефрема Сирина используется в великопост- ном служении последний раз в среду Страстной недели. Именно эти дни поэт на- зывает «печальными». В ночь после среды, в четверг, Иуда Искариот поцелуем указал стражникам на Христа. Согласно Евангелию, Христос принял крестную смерть в пятницу. Смерть его сопровождалась знамениями: затмением солнца и землетрясением.

Заслуживает внимания признание по-

эта, что великопостную молитву как глубокое выражение духовности человека он вспо- минает не однажды: «Всех чаще мне она приходит на уста». Поэт хорошо знал и лю- бил эту молитву за проникновенную просьбу к Господу помочь преодолеть грех уныния, любоначалия и празднословия, но укрепить- ся духом целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви. Он вспоминает эту мо- литву ещё в письме к Дельвигу от 23 марта 1821 года в связи с поездкой в Париж «брата своего по музе и судьбам» Кюхельбекера. По Пушкину, ежедневное чтение этой мо- литвы в течение поста ведёт человека к внутреннему преображению, ибо молитва

«и падшего крепит неведомою силой».

Комментирование зачина стихотворе- ния целесообразно завершить сопоставле- нием текста молитвы Ефрема Сирина со второй частью пушкинского шедевра. Раз- даточный материал, содержащий текст «Бо- жественной молитвы», станет эффективным подспорьем для такого  сопоставления:

«Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празд-

нословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

И в церковной молитве, и в пушкинском переложении ученики найдут призывание («Господи и Владыко живота моего» — «Вла- дыко дней моих!») и прошение, в котором сначала называются слабости и пороки че- ловека, а потом те качества, которые просит молящийся у Бога.

Ученики последовательно выпишут из церковной молитвы и из стихотворного текста сначала те качества, которые отвер- гаются молящимися, а потом те, которые православный человек просит у Бога:

не даждь ми     не дай душе моей

дух праздности               дух праздности

уныния унылой

любоначалия  любоначалия

празднословия               празднословия

даруй ми, рабу               даруй ми зрети

Твоему мои прегрешения,

дух целомудрия            да брат мой от

смиренномудрия          меня не примет

терпения           осужденья

любве  в сердце живи

даруй ми зрети               дух смирения

мои прегрешения         терпения

не осуждати брата        любви

моего   целомудрия

Сопоставление великопостной молитвы со второй частью стихотворения «Отцы пу- стынники и жёны непорочны…» убедит школьников в том, что А.С.Пушкин стре- мился к её полному переложению в стихе, стараясь соблюсти церковные формы как в молитве покаяния, так и в мотиве прошения («не даждь ми» — «не дай душе моей»; «да- руй ми…»; «даруй ми зрети» — «даруй мне зреть»). Поэт, следуя за молитвой, сначала называет те человеческие слабости и поро- ки, которые отвергаются в ней («дух празд- ности унылой, любоначалия, праздносло- вия», осуждения), а затем в свободном по- рядке располагает те добродетельные начала, которые укрепляют душу человека. Кроме прямой характеристики молитвы, со- держащейся в первой половине стихотво- рения, Пушкин допускает невольное допол- нение к её тексту в стихе «Любоначалия, змеи сокрытой сей», где даёт оценку одного из качеств человека, которое всегда вызы- вало резкое неприятие поэта. Выражая смысл церковной молитвы, поэт в прямой цитате из неё повторяет слово «дух», кото- рое передаёт внутреннее состояние и со- знание человека. Подчёркивая силу влияния молитвы, поэт заключает стихотворение словами прошения: «И дух смирения, тер- пения, любви / И целомудрия мне в сердце оживи». Слово «сердце» вводится им в сти- хотворное изложение молитвы для того,

27

чтобы сильнее подчеркнуть мотив внутрен- него преображения личности. Воздействие молитвы на душевный строй, на «укрепле- ние» сердца человека является одним из лейтмотивов стихотворения.

В «дивном православном каноне» (В.В.Розанов) «Отцы пустынники и жёны не- порочны…» звучит тема высокого челове- ческого достоинства, предназначения че- ловека, формулируются и нравственные ос- новы внутреннего преображения человека, которые позволяют ему жить в мире с собой и другими людьми. Сосредоточившись на общих обязанностях каждого человека, поэт и для себя просит Божьей помощи в осво- бождении от праздности, от отравляющего душу уныния, любоначалия, от праздносло- вия и осуждения, эта помощь нужна и чтобы

«зреть мои… прегрешенья».

В 1830-е годы Пушкин зачастую обра- щается к жанру краткого изложения чужого произведения как в прозе («Записки брига- дира Моро де Бразе», «Джон Теннер»,

«Песнь о полку Игореве»), так и в стихах («Песни  западных  славян», «Родрик»,

«Странник», «Когда владыка ассирий- ский...», «Подражание итальянскому» и др). К этому ряду произведений относится и стихотворение «Отцы пустынники и жёны непорочны…» как поэтическое переложение церковной молитвы. Стилистика заглавия стихотворения «Из Пиндемонти» содер- жит, казалось бы, определённую установку на восприятие произведения и предопре- деляет первый шаг читателя в его интер- претации как соприкосновения художе- ственных исканий Пушкина с миром иного художника. Но обращение к беловому авто- графу стихотворения, в котором его перво- начальное заглавие «Из Alfred Musset» ру- кою Пушкина меняется на другое заглавие

«Из Пиндемонти», говорит о том, что для поэта сам источник, будь это произведение французского художника слова Альфреда де Мюссе или итальянского поэта Пинде- монте, не имел решающего значения. По- этому стихотворение «Из Пиндемонти» ха- рактеризуется пушкинистами как художе- ственная мистификация, вызванная цензурными соображениями.

В стихотворении акцентировано слово

«права». Учащиеся найдут стихи, включаю- щие слово «права», которое можно назвать ключевым для всего стихотворения:

«Не дорого ценю я громкие права…» (1-я строка);

«Иные, лучшие мне дороги права…» ( 10-я строка);

«— Вот счастье! вот права…» (21-я стро-

ка).

Расположение и перекличка в художе- ственном тексте 1, 10 и 21-го стихов дают основание для композиционного анализа произведения: центральная строка делит стихотворение на две части, почти равно- ценные по количеству строк, но контрастные по своему содержанию.

Лейтмотивом первой части являются

«громкие права», которые волнуют обще-

28 Литература в школе. 2017. № 4.

ственное мнение, но в оценке поэта они приобретают сугубо будничный, рядовой характер и попадают в разряд тех преград, которые ограничивают волю человека. Пе- речисляемые поэтом «права» соединяются в одном ряду союзами «или», «ли», «и»,

«иль», «ль». В открытом признании лириче- ского героя преобладает цепь отрицаний, касающихся унизительных налогов, цензу- ры, печати, зависимости личности от обще- ства. Позиция поэта открыто проявляется в словах «Не дорого ценю…», «Я не ропщу о том…», «И мало горя мне…». Возможно, в каких-то частностях позиция поэта в более раннем творчестве была бы иной («Разговор книгопродавца с поэтом»). Но поэт в одном из последних произведений глубоко искре- нен. «Громкие права», то есть права, даро- ванные властями, получают подчёркнуто прозаическую оценку в стихе «Всё это, ви- дите ль, слова, слова, слова»*. В беловом автографе стихотворения эта строка со- провождается ссылкой «*Hamlet». Возмож- но, эта ссылка указывала на медлительность Гамлета как рефлектирующего героя, на его погружённость в самого себя и свои мысли.

Во второй части стихотворения в об- разной форме утверждается духовная не- зависимость личности и неограниченная свобода творчества как высочайшее на- слаждение. Но энергия отрицания сохра- няется и в этой части стихотворения:

Иная, лучшая потребна мне свобода: Зависеть от царя, зависеть от народа — Не всё ли нам равно? Бог с ними.

Никому

Отчёта не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи…

Здесь находят продолжение мысли, вы- раженные в стихах, посвящённых теме по- эта: поэт не должен отступать от своих принципов, даже если его творчество вы- зывает недовольство власть имущих и не- понимание народа (поэт не должен искать успеха у толпы). Но Пушкин не отрицал при- знания народа как высшей оценки достиг- нутого им.

Какие же права, которые являются си- нонимами истинной свободы, дороги и цен- ны для поэта? Идеалы художника, его пред- ставление о «счастье» и личном достоин- стве находят в стихотворении ясное и конкретное выражение. Незыблемым пра- вом художника является возможность сво- бодного вольного странствования, возмож- ность наслаждаться по своей воле «Боже- ственными» творениями природы и вдохновенными созданиями высокого ис- кусства («Вот счастье! вот права…»). В сло- вах «себе лишь самому / Служить и угож- дать...» исследователи порой видят инди- видуалистическое начало. Но, с другой стороны, в этих словах правомерно видят и

«непреложный эстетический принцип Пуш- кина, единственно свободный для него путь

к полноте и совершенству его художествен- ных созданий» (16, с. 30).

Стихотворения «Отцы пустынники и жёны непорочны…» и «Из Пиндемонти» были написаны Пушкиным на даче на Ка- менном острове в июне — июле 1836 года. Эти стихотворения явились частью послед- него лирического цикла Пушкина, получив- шего название «каменноостровского цик- ла». На автографах ряда стихотворений ру- кою Пушкина были сделаны цифровые пометы: «II. Отцы пустынники и жёны непо- рочны. III. (Подражание итальянскому).

IV.          Мирская власть. VI. (Из Пиндемонти)». Стихотворения под номерами I и V до нас не дошли. Первые три стихотворения объеди- нены религиозно-философской тематикой, в которую не вписывается стихотворение

«Из Пиндемонти». Какие же раздумья Пуш- кина должны были объединить этот неза- вершённый цикл? Предположений много. Вот одно из них: в известных четырёх сти- хотворениях поэт Пушкин вполне завершил сюжет «крестного пути» поэта, который на- перекор «жесткому веку» «смертью смерть попрал» (6, с. 280).

ПРИМЕЧАНИЯ

1.            БАРТЕНЕВ П.И. О Пушкине. — М.: Книжный Клуб Книговек, 2015.

2.            НОВИКОВ Иван. Пушкин в изгнании. — М.: Советский писатель, 1949.

3.            ГРОССМАН Л.П. Пушкин. — М.: Астрель, 2012.

4.            ПУШКИН А.С. Полн. собр. соч.:

В 10 т. — Л.: Наука, 1979. — Т. 10. Письма.

5.            ТЫРКОВА-ВИЛЬЯМС А.В. Жизнь Пушкина: В 2 т.М.: Мол. гвардия, 1998. — Т. 1. 1799—1824.

6.            ФОМИЧЁВ С.А. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. — Л.: Наука, 1986.

7.            АЙХЕНВАЛЬД Ю. Силуэты русских пи- сателей: В 2 т. / Предисл. В.Крейда. —

М.: ТЕРРА — Книжный клуб; Республика, 1998. — Т. 1.

8.            Библейская энциклопедия: В 2 кн. —

М.: Типография А.И.Снегирёвой. Остожен- ка, 1891. — Книга 2.

9.            БОРЕВ Ю.Б. Эстетика. Теория литерату- ры: Энциклопедический словарь терми- нов. — М.: ООО «Издательство Астрель»:

«Издательство АСТ», 2003.

10.          Пушкин в русской философской крити- ке. Конец XIX — первая половина ХХ в. — М.: Книга, 1990.

11.          МАЙМИН Е.А. Пушкин. Жизнь и твор- чество. — М.: Наука, 1981.

12.          ВОЛКОВ Г.Н. Мир Пушкина: личность, мировоззрение, окружение. — М.: Мол. гвардия, 1989.

13.          ФРИДЛЕНДЕР Г.М. Литература в дви- жении времени. Историко-литературные и теоретические очерки. — М.: Современник, 1983.

14.          АРИСТОВА В.В. Икона. История ис- кусства для детей. — М.: Росмэн, 2001.

15.          Полный православный энциклопедиче- ский словарь. — Спб., 1912. — Т. 1.

16.          А.С.Пушкин об искусстве / Сост., пре- дисл. и коммент. А.А.Вишневского. —

М.: Искусство, 1999.