Нам, новому поколению, нужно как можно подробнее узнать, ощутить, что было до нас. Надо знать, чем все оплачено, надо знать не только о тех, кто воевал, но и о тех, кто сумел выстоять, о не имевших оружия, но смогших лишь стойкостью своей что-то сказать м

                                                         Белоусова   Алевтина  Николаевна   

      Воспоминания Алевтины Николаевны: «Я родилась 28 сентября 1938 года в поселке Замокта Хоринского района.  Это был  прииск по золотодобыче. Родители работали в шахте, добывали золото. Трое детей в семье: старший брат, я, сестра. Остальные дети умирали в детском возрасте.  Когда началась  война,  мы жили в селе Маловское. Отец работал в столярке, был на «броне». Когда фашисты подходили к Москве, в 1941 году, отца   забрали на фронт.  Там он и погиб. Ушел на фронт и старший брат. К сожалению,  тоже не вернулся. Семья  переехала в поселок Багдарин. Мама продолжала работать в шахте. Жили тяжело, ночами стояли в очереди за хлебом, чтобы купить 250 грамм хлеба. Днём  мама отводила нас в очаг. Там собирались дети, родители которых работали. В 1946 году мне исполнилось 8 лет, и я  поступила   в первый  класс. Когда уроков не было, заготавливали дрова, собирали шишки для сдачи в лесничество. В каникулы мы не отдыхали, помогали маме зарабатывать деньги, потому что пенсия была маленькой. Питались тем, что готовили сами. Собирали лук полевой, варили из луковиц саранок кашу. Сладости видели только тогда, когда мама получала пенсию за отца. Игрушек не было. Из материи шили куклы, одежду. Это было для нас большой радостью. Играли в мячик, сделанный из шерсти животных, в скакалку, классики.    Помню, какая радость была, когда закончилась война. Все плакали, обнимались друг с другом.

    Да,  о  детских военных годах остались самые тяжелые воспоминания…»

                                                             Бутина Александра Федоровна

    Александра Федоровна рассказывает: «Родилась я 20 мая 1934 года в Северо-Байкальском районе,   в поселке Типуки. Родители работали в колхозе. Мама – пекарь, пекла хлеб на все население поселка. Отец – рыбак. Колхоз был сельскохозяйственный, рыболовецкий. Нас, детей, было шестеро: три брата, три сестры. В январе 1941 года умерла мама, а через семь месяцев, в августе 1941 года, умер отец. Не стало родителей.

   В поселке была начальная школа. Два старших брата и сестра после окончания начальной школы начали работать в колхозе. Сестра, ещё совсем молодая, работала кассиром в колхозе, а братья – рыбаками. Учиться дальше им не пришлось. Я, младшие брат и сестра учились в школе. Закончив начальную школу, мы продолжили учёбу в Нижнеангарске. Жили в детском доме. Я после окончания 8 классов поехала учиться в Улан-Удэ, в педучилище. Младший брат закончил Усть-Илимское летное училище, а сестра стала врачом-стоматологом.     Помню, что о начале войны объявили по радио. Все население собралось на площади, у клуба. Мужчины успокаивали, говорили, что через неделю вернутся домой. Но никто из ушедших на фронт в 1941 году  не вернулся. Каждый день приходили похоронки.

  В годы войны дети  работали вместе со взрослыми на полях, на рыбалке. Денег в колхозе не было, за проработанный день ставили трудодень, а в конце года рассчитывались картошкой или овощами. Конечно, выжили за счет природы. Деревня стояла на берегу озера, а в нем водились сорога, окунь, налим, щука. Ловили удочками, ставили сети. Также заготавливали омуль, орехи, ягоды и грибы на зиму. Спасла людей тайга.

  Праздники отмечали. Собирались и старые, и малые, выходили к клубу. У некоторых были балалайки, гитары. Веселиться умели. В праздники ходили из дома в дом, пока не пройдем всю деревню. В военные годы была хорошо поставлена художественная самодеятельность. Школьники разыгрывали сценки, физкультурные номера. Все любили петь, поэтому песен много знали. Все ждали конца войны. Мы, ученики, собирали, кто что мог. Шили рукавицы для солдат. Дети есть дети, успевали, конечно, и играть. Вечерами после работы выходили и взрослые, и дети играть в лапту. Дети играли в салки, с мячом, были и скакалки. Игр знали много, но игрушек не было. Помню, куклы шили сами из тряпок.

   Как мы узнали о победе? В Типуки из Нижнеангарска был отправлен «гонец» на коне, с красным флагом. Все люди вышли на улицу, радовались, целовались и плакали. Мне хорошо помнится, как женщины (мужчин не было) шли на работу и с работы (в летний период) с тяпками, лопатами, граблями, громко пели.  А  мы, дети, взявшись за руки,  шли за ними и так же громко пели».

                                                                Василенко Зинаида Александровна

      Родилась Зинаида Александровна 10 июня 1932 года в с. Степной Дворец Кабанского района. Родители – учителя: мама – учитель начальных классов, а папа – директор. В семье было трое детей: она старшая и два младших брата.

   Когда началась война, Зинаида Александровна закончила второй класс. Было очень страшно. Мужчин забирали на фронт, ушёл и отец. Мама стала директором школы, ни о каких отпусках и каникулах не могло быть и речи: все помогали колхозу и фронту как могли и чем могли. Ярким воспоминанием того времени стало то, как они, дети, бежали за повозками, на которых увозили на войну, и кричали: «Возвращайтесь обратно!» Был страшный голод, но дети работали наравне со взрослыми: заготавливали веточный корм для того, чтобы кормить колхозных овец. Питались в основном картошкой, о сладостях пришлось забыть.  Конечно, они оставались детьми: после уроков бегали, играли, но всегда помнили, что нужно помогать дома. Игрушек не было, собирали стёклышки от битой посуды, ими играли.   Много забот легло  на их детские  плечи, хотя занятия в школе проходили как обычно.

    Навсегда запомнилась бабушка, у которой было 5 сыновей, ушедших на фронт. Вернулись к ней только двое, а трое погибли. Каждый раз, получив похоронку, она целый день сидела молча, в слезах, как будто в беспамятстве, а потом отходила и шла работать.

    Помнится и день Победы 1945 года. Зинаида Александровна тогда училась в 6 классе. Был солнечный день. Дети пришли на уроки, а звонка всё нет и нет. И вдруг крики: «Победа!». Все радостно обнимались, обнимали их, детей, уроков не было. Потом  провели митинг и разошлись по домам. На всю деревню в этот день звучала музыка, люди плакали теперь уже от счастья и от боли за погибших. Отец вернулся с фронта только в октябре. А вот награды его не сохранились: мама болела, и её обокрали, забрав и медали.

         Васильева  Валентина Дмитриевна

     Родилась 7 марта 1931 года на станции Узловая Саратовской области, г. Ртищево. Валентина Дмитриевна вспоминает: «Отец был шофёром, мама работала  уборщицей на почте. В семье было пять человек: ещё две старшие сестры. Помню первый день войны: пришла газета с передовицей о начале войны, люди собирались по домам, читали и обсуждали  её. Никогда не забуду, как пришла первая похоронка и никто из почтальонов не решался нести её. Соседи стали особенно близкими и дружными в эти дни, ведь жили близко к фронту, мимо шли поезда с бойцами и орудиями. Видели мы в вагонах и девушек, совсем молоденьких, в военной одежде. В каждом доме были постояльцы, от двух до пяти человек.

    В школе в основном изучали военное дело, борьбу, разборку и сборку автоматов, военные песни. Дисциплина была очень строгая! Игрушек у нас не было, в основном занимались домашней работой. Не было и сладостей, давали 400 граммов сахара детям,  мама выдавала нам его по ложечке. Мы часто строем ходили по посёлку и пели «Священную войну». В ночное время самолёты нас бомбили, и мальчишки сразу поднимались на крыши, где были ящики с песком и вода.  Они  ловили бомбы-зажигалки и тушили, чтобы немцы не видели, где бомбить. Около каждого дома рыли траншеи буквой Г.  Во время войны я закончила школу и педагогическое училище.

   Самые яркие воспоминания того времени: похоронка соседям, которая переживалась как собственная, их горькие слёзы; люди, худые, как скелеты; раненый отец…Его ранили в плечо зимой,  и он отморозил руку. Пришлось ампутировать пальцы, дали группу инвалидности. Это было в начале войны, поэтому никаких наград у него не было».

                                                                    Каплина  Нина Васильевна

      22 июня 1941 года для основной части людей начиналось как обычный день.  Никто не знал,  что в скором времени уже не будет  мирного  счастья, а у детей украдут детство. Дети страдали  во время  войны не меньше, чем взрослые.    Великая Отечественная война навсегда изменила их жизнь. «Изменила она и мою жизнь», - медленно начинает говорить Нина Васильевна о себе, родившейся в то время, когда война только началась… 

   «Родилась я в 1941 году в августе. 22 февраля 1942 года моего отца забрали на фронт, и мы с мамой остались жить одни в селе Брянск. А в селе Исток жил мамин брат. Он ей сказал: «Марфа, ты приезжай жить к нам, вместе будем войну переживать».  И мы с мамой уехали жить в Исток. Меня туда привезли, когда мне исполнилось всего 8 месяцев. В конце войны мне было 5 лет, у меня осталось в  памяти такое: почему- то печка русская, и вот я помню, кажется, что эта печка топилась каждый день, и в этой печке  пекли картошку. Помнится, что мы  ели что-то  не очень вкусное. Мне запомнилась из моего военного детства лампа, которую  зажигали, и её огонь медленно и тускло мерцал. Больше ничего не помню. У нас была большая семья, но тесноты явной не чувствовали, все вместе переживали это страшное время. Мама и сестра Дуся работали на рыбозаводе, Дусе было 13 лет. Конечно, трудно жилось. В то время дети работали с самого раннего детства. Было ли оно вообще тогда? Уже будучи взрослой, я ездила в Москву со своей подругой, в Германию, в Ленинград, бывала в местах, связанных с Великой Отечественной войной. Память стирает многое, но эта память о страшном, бедном, тяжелом  живет. Помнится не в деталях, а в состоянии… состоянии вечного беспокойства, переживания».

                                                              Михайлина Галина Григорьевна

       Про военные и послевоенные годы Галина Григорьевна вспоминает: «Родилась я в ноябре 1941 года в городе  Чита…  Мне было 6-7 лет, когда пришли с войны мои дяди, их было трое.  Одного убили в первый же день войны в возрасте 17 лет, когда его только призвали в Москве на службу. Другие двое были офицерами.  Им  посчастливилось вернуться с войны.  Помню, когда они вернулись,  мы с родными решили пойти купаться на речку. На  телах дядей  было много синих пятен (синяков от пуль), ссадин, царапин.  Маленьким ребятишкам это казалось очень смешным, и они смеялись, но мне в память надолго врезались эти тела… Один  дядя был в плену.  Их,  всех пленных,  поместили в сарай или в здание, больше похожее на дом, и подожгли… Но ему удалось выжить. Он очнулся и увидел, что лежит под столом.   Везде стоял густой дым. Он отыскал своего командира и помог ему выбраться наружу из горящего дома… А еще интересно то, как может необычайно повернуться судьба. Дядя Петя со своими солдатами освобождал Берлин.  Им пришлось  освобождать советских девушек, среди которых была та девушка, на которой он потом женился.  Я  восхищаюсь  патриотизмом наших воинов,  их желанием победить быстрее врага, хотя они понимали, что рисковали своей жизнью во имя Победы».

                                                                Оглы Любовь Ибрагимовна

     Родилась 10 сентября 1935 года на станции Горхон  Заиграевского района. Семья состояла из четырех человек.  Мать,  Лина Никифоровна,   была домохозяйкой, а отец, Оглы Ибрагим Холимович, во время войны работал машинистом на паровозе, водил составы с оружием, с солдатами. У Любови Ибрагимовны было два брата Анатолий и Владимир и  сестра  Вера.

    Любовь Ибрагимовна вспоминает: «… Тяжесть войны ощущали все. У кого-то были родные на войне: дяди, братья, отцы. Чувствовался недостаток в еде, но сильного голода не испытывали, так как держали корову. Правда, хлеба выдавали по норме. Я как неработающая получала 150 граммов, это так мало было. Очень редко  получали сахар, больше никаких сладостей не было. Помню, что в  7 лет я очень хотела пойти в школу. Сестра поддержала. Сшили мне сумку из ткани, и я пошла. Но ничего не получилось.  В школу принимали с 8 лет.  У нас не было ни тетрадей, ни учебников, только учителям выдавали учебники, да и то в одном экземпляре. Мы писали на страницах художественных книг  между строк, где было свободное место. Чернила  готовили  из чаги, гриб такой.  Парили его.  Куклы шили из ткани, всё-таки нам хотелось  играть. А вот в послевоенные годы  игры были  в основном военные. Делились на «врагов»  и «своих», хотя никому не хотелось быть «врагом». Праздновали Новый год. Собирались семьей возле настоящей елочки. Помню. что мама готовилась заранее, запасала крупу. У меня долго хранились елочные игрушки военного и послевоенного времени.  Начало войны не помню, а вот   День победы  остался в памяти. Я видела, как по-разному ведут себя  люди.   Одни  горько плакали, а другие  радовались. Спустя  некоторое время  вернулся  мой дядя, отец матери. С ним приехал его друг, татарин по национальности, который  был очень  болен  после  ранения.  Мама отпаивала его  коровьи парным молоком. Мы все очень его жалели. Дядя много рассказывал о жестоких боях за Берлин, а мы гордились нашим родным воином-освободителем.   Конечно, всем в войну  было очень тяжело, она ощущалась во всем…»

                                                              Панкрушева Александра Ивановна

    Родилась  Александра Ивановна 2 августа 1931 года в Мордовии, в селе Кушки Темниковского района.   Когда началась война, Александре Ивановне было 9 лет. Отец, Иван Григорьевич, был председателем сельского совета. Его  забрали на военную переподготовку за 3 месяца до войны в Ленинград, и он так и не вернулся. Пропал без вести. До сих пор не   известна его судьба.   В семье остались мама, Елена Петровна, и сестры Мария, Татьяна.  

    Александра Ивановна рассказывала,  что их село не бомбили, но немецкие самолёты всегда летали над ними. Одна из причин, почему это село не пытались захватить, состоит в том, что никакой промышленности в их местности не было. Но не всё было так спокойно. Может,  село и не было столь важным для врага, но всё же шпионы «гуляли» по селу. В селе были расположены советские военные части, которые отвечали за связь. Поэтому милиционер ходил в школе по классам и   убедительно просил ребят сразу же сообщать ему  о том, если они увидят кого-то незнакомого, чужого им человека. Один раз  действительно  поймали шпиона   благодаря внимательности детей.

    Детских садов тогда не было, поэтому дети  были  вместе со взрослыми в поле и помогали в домашних делах.  Школьники оказывали посильную помощь колхозу: собирали овощи, фрукты, ягоды. Постарше работали на поле, создавались звенья, каждому отводился свой участок. Александра Ивановна помнит, что  у старшей сестры был участок,  и на нее с матерью тоже  выделяли. Помнит, как возили на быках снопы на ток. Одна ведет быков, а другая следит за снопами. А он, как нарочно, разваливаются. И как только сил хватало их удержать! Помогали молотить зерно на току.

   Голодали не все.  Благодаря трудолюбию мамы, семья имела свое хозяйство: корову, овец, свинью.  Был огород, небольшой сад. Но большую часть продуктов сдавали государству, себе оставалось мало.  Помнит, как собирали колоски на поле, картошку.

   В школе утром  обязательно была зарядка. Писали  сажей на газетах, книгах. Потом появились грифельные тетради, на которых писали мелом. Играли  в лапту, классики, чижики, потому что оставались детьми, хоть и рано повзрослевшими.

                                                                         Сарина Александра Пантелеймоновна

   

       Родилась в 1933 году в селе Укырчелон Джидинского района. 

 Как вспоминает сама Александра Пантелеймоновна: « Во время  войны мне было 6 лет, а в 6 лет,  что я могла помнить?  Я даже в садик не ходила.   В 1945 году мне исполнилось 10 лет. В войну мы не учились, школы были закрыты, потому что жизнь была бедной, очень бедной. Всё для войны, всё для Победы!  Работали люди много,  зарплата была низкая, но люди работали, старались. У нас 125 граммов хлеба было положено по норме  на иждивенцев в день. Давали  ещё немного крупы. Мы голодали, пищи хватало разве что на два жевка и всё.     Моя сестра была 1928 года рождения,  старше меня на 7 лет, и вот она в 13 лет пошла уже работать на завод. У нас был на севере рыбный завод, там  выпускали консервы, но (сейчас, подобным им, уже в магазинах нет) это все готовилось для фронта. Тяжело было, конечно.

 Только  в 1947 году я пошла в школу. Ну, после войны постепенно началось все восстанавливаться, налаживаться.   Нам в школе давали на большой перемене по кусочку хлеба,  мы стояли за ним в очереди. Этот маленький кусочек хлеба посыпался сахаром. На большой  перемене мы сжуем его быстренько и садимся учить. Что преподаватели скажут, то мы и читали. Я 7 классов закончила.   В наше время это считалось средним образованием, мы могли куда-то после этого поступить.   Я пошла сразу работать, хотя мне еще 17 лет не было. Пришла к  начальнику почты  и говорю: «Дайте мне работу». Моя мама болела, папа один работал и получал очень мало, так как после травмы был инвалидом. У нас  раз в неделю  самолёт почтовый летал. Я думала, что почту буду разносить и этим хоть немного помогу родителям. Часто оставалась работать вечерами.  Я помню свою первую зарплату, получила 450 рублей.   Принесла их домой, тогда это были очень большие деньги.  Хорошо помню, что папа мне купил сразу ткань (белая ткань с голубыми цветами) и  мама сшила платье мне. В пятом классе с папой на заготовку леса даже ездила, папа деревья подпиливал, а я ему помогала, варила, убирала на лесоповале».

                                 Семенова Тамара Степановна

  Родилась 7 августа 1941 года  в г. Закаменск  Республики Бурятия.

Тамара Степановна вспоминает: «Мои родители родом из г. Куйбышева Пензенской области. Мама, Федосья Ивановна Белоногова, работала в центральной больнице санитаркой, а в 1940 году семью эвакуировали сначала  в  г. Улан-Удэ, а  потом  в г. Закаменск. В семье было семь детей. В июле 1941 года отца забрали в армию, а через месяц, в августе,  появилась я. В 1942 году пришла похоронка на отца. Война унесла с собой много жизней, не пощадила она  и моих двух  братьев и сестру, которые умерли от воспаления легких.     Говорят, беда не приходит одна. Мама  повредила себе  глаз, когда колола дрова, и жить стало еще тяжелее. Чтобы хоть как-то нас прокормить,  моей старшей сестре Тоне пришлось с 10 лет работать на обогатительной фабрике г. Закаменск.  Когда мы  с сестрой Аней подросли, то   стали сами себе  добывать на пропитание: с весны до поздней осени собирали полевой лук, ягоды, грибы, кедровый орех. В школу я пошла в 1947 году».

                                                                Солдатенко Валентина Дмитриевна

     Валентина Дмитриевна вспоминает: «Родилась я 30 сентября 1937 года в  г. Минеральные Воды Ставропольского края.  Семья наша проживала в двухкомнатной квартире по улице Интернациональная (сейчас этой улицы в городе нет). Отец, Дмитрий Никифорович, 1899 года рождения, где работал до войны,  не помню. Мама, Ксения Сергеевна, 1900 года рождения, работала продавцом в хозяйственном магазине. Детей было пятеро. Братья Иван, Владимир, Сергей и сестра Лариса. Я была четвертым ребёнком. С нами жила бабушка Христина Павловна.

     Как началась война, почти ничего не помню. Единственное, что запомнила –   страшные гудки по радио. Меня и младшего братика брали на руки и несли из  квартиры в подвал. Потом мы научились называть это место «бомбоубежище». Отец ушел на фронт, за ним старший брат Иван, потом и Владимир. Семья  наша никуда не  уезжала до конца войны. Город был захвачен фашистами, но постоянно немцев в городе не было: они то уходили из города, то вновь возвращались. В городе работало подполье. В 1943 году я встретилась со своим отцом, потому что его часть находилась рядом с нашим городом. Когда немцы начали отступать, в 1943 году,  город сильно бомбили, и во время одной из бомбежек погибла сестра Лариса. К этому времени она закончила 10 классов, прошла курсы медсестер и работала в госпитале. Во время боевого налета бомба попала в здание госпиталя, погибли сестра и несколько бойцов (это я знаю со слов родственников). Сестра была похоронена по просьбе местного подполья в одном гробу с капитаном, которого звали «Алеша».  Тела погибших были разорваны на части. Сестру опознали по часикам, которые ей подарил отец, и по обуви. От капитана осталась шинель и отдельные части тела. После всех несчастий и похорон, которые свалились на нас, мама слегла и долгое время не поднималась с постели. Только в 1945 году, после возвращения с фронта брата Ивана, она начала ходить. Жили на пенсию, которой не хватало, мама постоянно стирала людям бельё, чтобы прокормить нас с братом. Радости не было. Мне не приходилось играть, бегать. Игрушек  было мало, да и не до игр было. Сколько могла в свои годы, столько и помогала маме. Питались кукурузной кашей, часто не было хлеба. Об окончании войны узнали по радио. Возвращение родственников домой с Победой встречали всем населением.

    В школу я пошла уже после войны. Но в школу нельзя было зайти: немцы превратили её в конюшню. В августе, перед началом занятий, всем миром чистили, мыли здание. Парты были окрашены в черный цвет, за одной партой сидело по три   человека, потому что их не хватало на всех учеников. Не было и учебников, а если  удавалось их приобрести, то требовалось много денег, поэтому покупали один учебник на 2-3 ученика.  

   Отец и брат Владимир погибли на фронте. Отец похоронен в братской могиле в Крыму. Все тяжелые годы войны и после войны сохранились в моей памяти. Детская память вечна!»

                                                                    Суворова Анна Прокопьевна  

       Я родилась и выросла в деревне Остыровка Горьковского района Омской области. Деревня у нас была большая и красивая: с одной стороны – берёзовая роща и с другой тоже. Одну рощу полностью выпилили в войну, так как дров не было, а надо было топить печи.

   Училась я в семилетней школе, она одна была на совхоз и на колхоз. В школу   пошла на восьмом году, так как до этого целый год у меня болели ноги, не знаю, что это было, но сильно болели. Училась я хорошо, во всём легко разбиралась. Учебников не было, был один учебник на класс. Мы оставались после уроков: один ученик читал, остальные слушали, запоминали, все вместе разбирались в прочитанном. Особенно это касалось устных предметов: ботаники, литературы.  Писать тоже было нечем и не на чем. Писали свекольным соком: натирали свёклу, отжимали, макали перьями и писали на полях газет и книг.  ( У нас жили эвакуированные, семья молодая, у них была такая хорошая библиотека! Мы вечерами забирались на печь и листали, читали, учили наизусть стихи. Я хорошо помню книги Лермонтова, Толстого…) А сок постепенно превращался в желе, надо было свежий отжимать. Те, кто жили поближе к школе, бежали домой, если была у них свёкла. Потом родители стали нам разводить сажу. Но ею тоже писать было неудобно, она мазалась, растекалась по листам.

   Обучали нас и военному делу. Уроки военной подготовки вёл бывший фронтовик, потерявший руку на фронте. Приходил в военной форме, много нам рассказывал, говорил о том, что мы должны ценить мир, что нам повезло, что мы не слышим взрывов, не бежим в убежища, не видим смерть близких наяву. Дисциплина у него была на уроках военная! Очень его уважали! Но учиться все старались.

   Мы видели, как было трудно родителям, мы их не видели совсем, они рано уходили на работу и поздно возвращались. Классы были хорошие, ребята были одеты бедно, еды тоже не было почти, мы были все бледные и прозрачные. Все вещи отдавали для фронта: постельное бельё, полотенца, бельё мужское. Мы вязали варежки и носки и отправляли на фронт, ходили по деревням, просили, у кого что есть, и тоже сдавали на фронт.

 Закончила я 7 классов уже после войны и чтобы учиться дальше, надо было ходить в район за 5 километров. Так я целый год ходила с ребятами, училась, нас человек 20 было. Правда, не всегда получалось учиться, так как обуть было нечего, один шёл, а другой сидел дома – обувь часто была одна на всех. И после войны жили очень бедно. Еды не хватало. В колхозе работали за трудодни: трудодень – 100 граммов зерна на семью, это ведь очень мало. Нас в семье было четверо детей: три брата и я. А ещё мы воспитывали сироту, у родственников осталось трое детей, так их всех забрали в семьи. Не принято было отдавать государству, если родня есть.

   В деревне все были очень дружными, особенно мы, дети. Война войной, а мы ведь всё равно играли и в прятки, и в вышибалу, и в лапту, и в 12 палочек… Ну, и дрались, конечно, тоже бывало! Игрушек почти не было, сами делали. Кто шить умел, сошьёт куклу, а мы нарисуем ей глаза, нос, губы и играем. Довоенные игрушки куда-то потерялись, то ли их кто забрал, то ли как, не знаю даже. Так же дружно все вместе мы ходили  в лес. Зимой голодно, а с весны у нас начиналось пиршество! Крапива, лебеда, щавель, камыши… У камышей выдёргивали корни, с них капал сок, который казался нам сладким и вкусным. Ягоды собирали, наедались до тошноты, как будто впрок. Сушили её на зиму, чтобы чай заваривать или распаривать да кушать. Картошки когда хватало, а когда и нет. У нас ещё воинские части стояли, они тоже впроголодь жили. Мы им помогали, если было чем: картошку даже самую мелкую варили, угощали их, они так благодарили!

  Очень хорошо помню День Победы! В совхозной конторе на столбе была прикреплена тарелка чёрная – радио. И вот кричат: «Победа!» Все побежали туда! Кричат, плачут в голос! У многих ведь погибли мужья, отцы, сыновья, братья… Но такая радость была! Общая, как и горе!

                                                                       Сутурина Полина Дмитриевна

         

    Полина Дмитриевна рассказывает: «Родилась я 15 сентября 1939 года в  селе Хоринск Хоринского района. Мама, Батурина Евдокия Васильевна, работала бухгалтером. Папа, Батурин Дмитрий Дмитриевич, тоже был  бухгалтером. Детей семеро: до войны было четверо,  и трое родились после войны. Правда, брат Вася умер в младенчестве. В 1942 году папа был призван в армию, но его вернули из города Улан-Удэ по состоянию здоровья. Всю войну отец работал в райвоенкомате.

   Военные годы не помню. Послевоенные - да: было голодно. Папа охотился, рыбачил. Был огород, держали корову, это нас и спасало.  А вот сладостей не было. В первый раз компот попробовала в 8 лет, в пионерском лагере. Помню, что в доме было радио – черная тарелка на стене. Слушали сводки о ходе войны. Взрослые чувствовали, что скоро победа. 9 мая слышала объявление по радио о победе. Папа сказал: «Конец войне!». На улицах села люди плакали, обнимались, смеялись – был праздник!!! Позже стали возвращаться сельчане с войны.

   Мама, бабушка (папина мама) шили нам куклы, тряпичные мячи. Еще мячики катали из овечьей шерсти. С соседскими девчонками играли в «дом». Очень много было подвижных игр: «выжигало», лапта, «12 палочек», догонялки, прятки».

                                                           Суханова Эльвира Вячеславовна

     Родилась в 1940 году на станции Мысовая. Отец, Журавлев Вячеслав Александрович, родившийся в 1912 году, во время Великой Отечественной войны был командиром миномётного взвода. Погиб в 1942 году в бою под городом Серафимович. Мать,  Александра Викентьевна, работала на железной дороге.

Эльвира Вячеславовна вспоминает: «…В 8 лет я пошла в школу, преподавателей тогда не  хватало. Иностранных языков, таких как английский и немецкий, тоже не было. В 8-9 классах мы часто выезжали в село Закалтус, помогали колхозу, собирали картошку, колосья. После 10 класса я со своей подругой поехала в Иркутск работать на радиозавод. Там мы отработали год. Потом нам предложили ехать в Новосибирск от завода, но мы отказались и уехали в Улан-Удэ, чтобы  поступить в Педагогический институт…»

                                                                 Черкасова Надежда Хасановна

    Надежда Хасановна вспоминает: «Я родилась  9 июня 1936 года  в селе Нюки Кабанского района. За год до этого родители вынуждены были переехать из Татарии в Бурятию.  Тридцать пятый год в Поволжье и Татарии был засушливым и неурожайным, поэтому  мои родители  вынуждены  были  поехать в поисках лучшей доли. Ехали не навсегда, думали вернуться  через пару лет.  Остановились в селе Нюки. Всё здесь понравилось: и речка, и просторы. Не последнюю роль сыграло и доброе отношение  местных  жителей. Но вскоре семья переехала в село Поворот на железной дороге, на 357-ой километр. Родители устроились работать на железную дорогу. Папа путевым обходчиком, а  мама путевым рабочим. Работа у нее была  очень тяжелая, нужно было кувалдой забивать  костыли. К моменту моего рождения в семье было трое детей: две дочери и сын. Я была  четвертым ребенком, а в 1939 году родился брат, который в 1942 году умер, заболев  воспалением  легких.  Родители очень  скучали по своей родине, так как там осталось все, с собой взяли  только то, что  можно было унести. Но пока обживались на новом месте, грянула война,  и жизнь  стала совсем другой.

    Я помню, как папа хотел пойти на фронт, но ему сказали: «Твой фронт – работа, железная дорога, это очень важный объект». Так как мы жили на железнодорожной будке, помню, как мы провожали  составы с солдатами, которые шли на запад. Родители постоянно были на работе, а мы  целыми днями были дома одни. Моя сестра, 1932 года рождения, была старшей, и соседи   приводили  к нам  своих детей. А старший брат и сестра учились  в школе в г. Бабушкин.

       К семи годам я научилась читать и писать, но в тот год в школу не  брали семилетних,  поэтому  я пошла в первый  класс в  8 лет. Помню  свою первую учительницу Чешеву  Марию Ивановну. Училась я очень хорошо. Учебников у нас  не было, тетради делали из  газет, а  чернила  из сажи.  Хорошо помню, как  однажды на уроке неудачно положила промокашку, и все написанное  стало сплошным  пятном, так как писали разведенной сажей. Учительница меня сильно  отругала. В  четвертом классе нас, детей железнодорожников, попросили перейти учиться в школу на  станции  Боярск, где  4 класс был не доукомплектован.  И нам приходилось голодным 3 километра ходить пешком по железнодорожным путям на всегда холодном байкальском ветру. Есть было нечего и носить тоже. В летнее время помогали  рыбакам перебирать невод. Рыбаки хорошо к нам относились. Мы приходили как на работу.  После того  как закинут невод, мы уходили домой. А когда  через  4 часа приходили, рыбаки нас садили за стол и кормили ухой. Уха была очень  вкусная. Вдвоем с сестрой  мы  пасли коров, когда подходила наша очередь.  Жили очень трудно, голодно было. В те годы картошка – главный продукт, но и ее вдоволь не ели. Она рождалась мелкой,  да и мало ее было, а семья  большая. А все потому, что  семян  для посадки не хватало, и поэтому вырезали глазки и на подоконниках проращивали ростки. Всю траву, которую можно было есть, мы  ели. Варили крапиву,  полевой лук, луковицы саранок. Нас спасала рыба, она была всегда, но зато не было соли. Хорошо и то, что у нас была корова, поэтому молоко, сметана  были всегда. Сладостей не было. Компот впервые я попробовала в интернате, когда приехала в Бабушкин сдавать  экзамен за 4 класс, а какао – когда  училась в институте.  Игрушек никаких не помню, только  помню, что мячики мы катали из шерсти коров и потом играли в лапту. Однажды взрослые сделали  большие качели, на них качались мы, дети, и также взрослые. Было какое-то  единение  взрослых и детей.  Зимой катались на самодельных санках и лыжах.   

      Хорошо помню 9 мая 1945 года. Был солнечный день. Собрались все: дети, взрослые.  Мы возвращались из школы.  Помню разные лица:  радостные, горестные. Кто плачет, кто смеется. А потом  пошли эшелоны  с военными, уже с запада на восток. Мы, дети,  встречали и провожали их, махали руками.  Однажды нам с подружкой бросили  из вагона что-то. Я нашла первая. Это была солонка с надписью «РККА», и она долго была  у нас в доме».

                                                       Шадрина Галина Георгиевна

    Родилась в августе 1941 года в деревне Тынгырик Джидинского района.

     Отец, Сухарев Георгий Архипович,  был призван на службу  в 1940 году в  г. Улан-Удэ, где в то время располагалась школа по подготовке младшего командного состава. В конце 1941 года он подал рапорт и ушел на фронт. Домой не вернулся, погиб.  В 2008 году Галина Георгиевна разыскала могилу своего отца.

           Мама, Евдокия Фёдоровна, работала дояркой.  Было очень трудно жить в деревне до 1946 года, и поэтому  младшая сестра мамы позвала  их жить в г. Кяхта. А там новая семья. Послевоенные годы были тяжелые, страшный голод, но спасал паёк отчима и домашний скот. В 1947 году Галина Георгиевна пошла в первый  класс, организованный на основе пионерского отряда. Школа была создана на базе педучилища. Когда Галина Георгиевна закончила  пять классов, семья переехала в Читинскую область, на станцию Харанор. Там  располагался  гарнизон,  где служил  отчим Галины Георгиевны. Началась массовая демобилизация,  пришлось снова вернуться в Кяхту. И снова голод, выдался неурожайный год. Галине Георгиевне с братом  Владимиром  порою приходилось стоять всю ночь в очереди, чтобы получить 6 кг муки.

Послесловие

    Страшные военные годы уходят в века, в историю, в безвестность. Как ни печально, но надо признать тот факт, что новое, подрастающее поколение не знает фактически ничего о прошедшей войне.

   В этом   сборнике  истории тех, у кого не было Детства. У них вместо него была Война.  Но ни одно из воспоминаний не оставит равнодушным, потому что за каждым – личная трагедия, история спасения на фоне страшного военного времени.     

   Здесь представлена только малая часть судеб наших земляков, в которых  отразилась судьба страны.  Им, очевидцам,   есть что передать нынешним и будущим поколениям.  Просто нужно, чтобы  их выслушали…

  Савельева Т.А.

Председатель Совета ветеранов

МО ГП «Селенгинское»