А ЗОРИ ЗДЕСЬ ТИХИЕ По мотивам повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие»

А ЗОРИ ЗДЕСЬ ТИХИЕ

По мотивам повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие»

Действующие лица:

1. Старшина Васков:  говорит на «0», всегда строг с подчиненными,  но справедлив, 30 лет отраду, но чувствует себя гораздо старше.
2. Лиза Бричкина – дочь лесника, скромная, говорит на «о». Однажды к ним в дом отец привел гостя. Лизе он очень понравился. Он обещал устроить ее в техникум с общежитием, но началась война. Лиза всегда верила, что завтрашний день наступит и будет лучше, чем сегодня.

3. Рита Осянина – вдова, есть сын, серьезная, надежная, ее муж геройски погиб на второй день войны, а Рита узнала об этом только через месяц.

4. Евгения Комелькова – первая красавица разъезда, выросла в хорошей семье, которую потом расстреляли. Она любила развлекаться, и в один прекрасный день влюбилась в полковника Лужина. Он-то и подобрал ее на фронте. У него была семья, а Женьку за связь с ним отправили на этот разъезд.

5. Софья Гурвич – любит читать стихи, ее родители, скорее всего, погибли в минске. она в это время училась в москве, готовилась к сессии. в отряде она была переводчицей.
6. Галя Четвертак -  не знает своих родителей, ее подкинули в детский дом, но Галя говорила всем, что ее мама — медицинский работник.

7. Полина Егоровна: Хозяйка дома, где квартирует Васьков.

8. Анна Ивановна: Соседка.
9. Сержант  Кирьянова:  Командир подразделения, самая старшая из всех зенитчиц.
10. Массовка:  Зенитчицы, фашисты.

Картина 1.

Пролог

            Занавес закрыт. Перед занавесом по разным углам сцены стол, два стула, топчан, на столе телефон.        

Выходит старшина Васков, поет песню  «Ты же выжил, солдат»

На втором куплете песни на сцену выходят Полина Егоровна и Анна Ивановна, садятся на топчан. Одна шьет, другая вяжет, слушают песню.

По окончании песни Старшина Васьков проходит к столу, звонит по телефону.

Старшина Васков:  Товарищ Третий, Старшина Васков, разрешите обратиться?

Товарищ Третий:  Обращайтесь, Васков.

Старшина Васков:  Товарищ третий, я десять  раз подавал рапорт, чтобы меня отправили на передовую, ну не могу я сидеть на этом проклятом разъезде, когда мои товарищи гибнут на фронте.

ТоварищТретий: Васков! Тебя Родина поставила охранять стратегически важный железнодорожный объект, а ты рапортами штаб завалил.

Старшина Васков:  Товарищ Третий, так ведь от стратегически важного объекта осталось одно название, от деревни  12 дворов, да пакгауз еще в прошлом веке построенный. А как месяц назад водонапорную башню разбомбили, так и поезда здесь останавливаться перестали и фрицы нас стороной облетают.

Товарищ Третий:  Васков, приказы начальства не обсуждаются!

Старшина Васков:  Товарищ Третий, ну тогда хоть солдат мне непьющих пришлите, а то расслабились здесь, пьют да гуляют! А гражданское население их спаивает.

Товарищ Третий:  Так ты наведи  порядок среди гражданского населения!

Старшина Васков:  Из населения то остались одни дети да бабы. Гражданское население мне не подчиняется, Товарищ Третий.

Товарищ Третий:  Ладно,  отправляй своих орлов назад в полк, найдем тебе два взвода непьющих!

Старшина Васков: Слушаюсь, Товарищ третий!

(обращается к залу) И где он мне два взвода непьющих найдет? Я немного отдохну, Полина Егоровна.

Ложится на топчан, засыпает.

Полина Егоровна и Анна Ивановна садятся за стол и тихо поют песню « Ах ты ночка луговая».

Полина Егоровна: Умаялся за день наш Федот Евграфович, все ведь на нем… И крестьянин, и добытчик,  и солдат.

Анна Ивановна: Да,  он у тебя мужик хозяйственный, хозяйственный.

Полина Егоровна: Построже был бы он со своими солдатами, а то ведь и правда курорт у них, а не служба.

Анна Ивановна: Ох, Полина, мужиков-то ведь всех наших война позабирала, вот бабы его солдат и привечают.  Ну да ладно Бог им судья.

Полина Егоровна: И то правда. Ну, Аннушка, и нам пора спать ложиться, зори то смотри какие нынче тихие стоят, будто и нет войны вовсе.

Полина Егоровна и Анна Ивановна уходят со сцены.

Картина 2

Приезд зенитчиц

Утро. Занавес закрыт. На сцене на топчане спит старшина Васьков. Звук подъезжающей машины. Входит Полина Егоровна.

Полина Егоровна: (растерянно) Федот Евграфович, Федот Евграфович, зенитчики прибыли.

Васков: С командиром?

Полина Егоровна: Да вроде без командира.

Васков: Вот и хорошо. А то не гоже власть делить.

Занавес открывается. На сцене деревенский двор. Стоят бойцы.

Кирьянова: Товарищ  старшина, первое и второе отделения третьего взвода пятой роты Отдельного – зенитно-пулеметного батальона прибыли в ваше расположение для охраны объекта. Докладывает помкомвзвода сержант  Кирьянова

Васков: Так, нашли значит непьющих…

( все смеются)

Васков: Из расположения без моего слова ни ногой!

Бричкина: Даже за ягодами?

Васков: Ягод еще нет!

Четвертак: А щавель можно собирать? Нам без приварка трудно, товарищ старшина, отощаем.

Васков: Не дальше речки! Аккурат в  пойме прорва его. И устав мне не нарушать! Прежде всего в батальоне –  что?

Все (Хором): Дисциплина!

Васков: То- то же мне! Командуйте, Кирьянова!

Кирьянова: Люда, Вера, Катенька – в караул! Катя, ты разводящая!

Васков: Разве это команда? Развод караулов полагается по всей строгости делать, по-уставному. А это насмешка полная!

( все смеются)

Кирьянова: А вы, Федот Евграфыч, не утруждайтесь. Война все спишет! И с живых, и с мертвых…

Васков: Бойцы могут оправиться  и перекурить. Даю 2 минуты!

Осянина: А мы, Федот Евграфыч не курящие!

( все смеются)

Васков: Смирно! Вы, товарищи бойцы находитесь на фронте, значит должны выполнять распоряжения старшего по званию! А то устроили тут цирк, понимаешь! Разойдись на 2 минуты!

Песня «Ровесницы наши»

Васков: Кирьянова, построить бойцов.

Кирьянова: Отделение построиться.

Все строятся.

Васков: У нас бойцы квартировали в избах, ну а вас придется мне расположить в пакгаузе. Сейчас устраиваетесь. Вечером баня.

Все расходятся с веселым смехом и шутками.

Занавес.

Песня «Ах эти тучи в голубом»

Картина 3.

В казарме

Казарма в пакгаузе. Двушки танцуют вальс.

Кирьянова: Эх, жалко мужиков нет.

Камелькова: Ой, девченки,  помню, как однажды я приехала к отцу на учения – он у меня военный. Иду, а навстречу мне полковник. Господи! Высокий, русоволосый, кареглазый!
Я так и замерла. А он мне: «Разрешите познакомиться?». А я ему: «Разрешаю. Женя Камелькова». А он мне: «Не хотите на лошадях покататься?». А я ему: «Отчего же? Можно». А он мне: «А вы всегда такая веселая?». А я: «Всегда!». Так и влюбилась.
Но пришла война, и распорядилась по-своему: родителей, брата, сестру расстреляли немцы, я теперь одна. Одна на всем белом свете. И мне почему-то совсем не весело…

Бричкина: Все свои 19 лет я прожила в ожидании счастья, которое так ко мне и не пришло… Сначала я ждала возвращения в школу, которую бросила из-за болезни матери, потом - свиданий с подружками, потом - редких свободных вечеров на пятачке, возле клуба. Потом ждала, что придет Он, которого я буду любить всю жизнь, потом …
Потом ждать стало нечего: война.

Четвертак:  Мою  фамилию дали мне в детском доме. Всю жизнь я мечтала о сольных партиях, длинных платьях и всеобщем поклонении. А потом я решила влюбиться. Придумала себе жениха, и весь детский дом был вскоре наводнен записками, письмами, слезами, свиданиями. Нет, вы не думайте, я не врала! Я просто мечтала!
Война меня застала на третьем курсе библиотечного техникума. Она разрушила все мои мечты.

Гурвич: А я - бывшая студентка второго курса Минского университета. Вместо танцев я бегала в «читалку» и в театр. Как память о довоенной жизни у меня осталась только эта тоненькая книжечка со стихами Блока. Ее подарил мне очкастый сосед по лекциям, с которым я провела единственный вечер в парке имени Горького.
А потом я надела форму и сапоги на два размера больше.

Осянина:  Из всех довоенных событий самое дорогое для меня - школьный вечер, вечер встречи с пограничниками. Именно в этот день я познакомилась со своим будущим мужем - застенчивым лейтенантом Осяниным. Мы вместе танцевали вальс, и он пошел провожать меня домой …
А потом были письма. По субботам - его короткие, а по воскресеньям- мои длинные.
Мы поженились. И тогда я не знала, что 22-го – война, а 23-го я стану вдовой.

Кирьянова: Да, никого война не пощадила.  Женя, спой нам что нибудь.

Камелькова поет романс «Как я тебя ждала»

Кирьянова обращаясь к Осяниной: А куда это ты каждую ночь бегаешь?

Осянина: Да сынок у меня в городе с мамой, вот я его и навещаю.

Кирьянова: Сегодня опять пойдешь?

Осянина: Да.

Кирьянова: Успеешь до утра то вернуться.

Осянина: Боюсь уже не успею.

Кирьянова: Все,  девченки, отбой. Завтра в 6 утра подъем. Все спать.

Все укладываются спать. Гурвич берет вещмешок и убегает.

Занавес.

Картина 4.

Тревога

Занаевс закрыт. Васьков спит на топчане

Осянина. Товарищ комендант!.. Товарищ старшина!..

Хлопал сонными глазами:

Васков. Что?

Осянина.  Немцы в лесу!

Васков. Так... Откуда известно?

Осянина.  Сама видела. Двое. С автоматами, в маскировочных накидках, с какими – то большими баулами...

Васков. Команду — в ружье: боевая тревога!

Старшина натянул сапоги, накинул гимнастерку, второпях, как при пожаре.

Картина 5.

Подготовка к походу

Занавес открывается. На сцене вновь деревенский двор.

Васков.  Ну,  стройте людей.

Осянина.   Построены, товарищ старшина.

Васков. Строй, нечего сказать. У одной волосы, как грива, до пояса, У другой какие-то бумажки в голове. Вояки! Чеши с такими в лес, лови немцев с автоматами.  Вольно!

Осянина.  Женя, Галя, Лиза...

Васков. Погодите, Осянина! Немцев идем ловить — не рыбу. Так чтоб хоть стрелять умели, что ли...

Осянина.  Умеют.

Васков. Да, вот еще. Может, немецкий кто знает?

Гурвич.   Я знаю.

Васков. Что — я? Что такое я? Докладывать надо по уставу!

Гурвич.  Боец Гурвич.

Васков. Как по-ихнему — руки вверх?

Гурвич. Хенде хох.

Васков. Точно. Ну, давай, Гурвич...

Выстроились эти пятеро. Серьезные, как дети, но испуга вроде пока нет.

Васков. Идем надвое суток, так надо считать. Взять сухой паек, патронов... по пять обойм. Подзаправиться... Ну, поесть, значит, плотно. Обуться по-человечески, в порядок себя привести, подготовиться. Р-разойдись!..

Картина 6.

Сборы

Васков. Противника не бойтесь. Он по нашим тылам идет, — значит, сам боится. Но близко не подпускайте, потому, как противник все же мужик здоровый и вооружен специально для ближнего боя. Если уж случится, что рядом он окажется, тогда затаитесь лучше. Только не бегите, упаси бог: в бегущего из автомата попасть — одно удовольствие. Ходите только по двое. В пути не отставать и не разговаривать. В случае обнаружения противника или чего непонятного... Кто по-звериному или там по-птичьему кричать может?

Захихикали

Васков. Я серьезно спрашиваю! В лесу сигналы голосом не подашь: у немца тоже уши есть.

Гурвич.  Я умею.По ослиному: и-а, и-а!

Васков. Ослы здесь не водятся. Ладно, давайте крякать учиться. Как утки.

Показал, а они засмеялись. Васков не понял, но и сам улыбки не сдержал.

Бричкина.  Так селезень утицу подзывает.

Васков. Молодец Бричкина. Ну ка попробуйте.

Крякали с удовольствием.

Васков. Идем на Вопь-озеро. Глядите сюда.

Столпились у карты

Васков. Значит так, товарищи бойцы, идет немец по нашим лесам, как зверь прячется, а значит серьезное задание у него. Идет он, надо понимать, к Кировской железной дороге, чтоб диверсии на ней устраивать, поездам на Мурманск дорогу отрезать, а дальше к Беломорканалу.  Ежели немцы к железке идут, им озера не миновать. А пути короткого они не знают: значит, мы раньше их там будем. До места нам верст двадцать — к обеду придем. И подготовиться успеем. Все понятно, товарищи бойцы?

Все. Понятно...

Васков. Тогда в путь.

Звучит песня «Щербатый месяц»

Картина 7.

Привал

Васков.  Ну что, товарищи бойцы, умаялись

Бричкина.  Умаялись...

Васков.  По трясине ходить это вам не по парку гулять. Вон одна и сапог в трясине утопила.

Ну, отдыхайте покуда. Дальше легче будет: до сухой березы добредем — и шабаш.

Осянина. Нам бы помыться.

Васков.  На той стороне протока чистая, песчаный берег. Хоть купайтесь. Ну, а сушиться, конечно, на ходу придется.

Четвертак.  А мне как же без сапога?

Васков. А тебе чуню сообразим. Только уж за болотом, не здесь. Потерпишь?

Четвертак.   Потерплю.

Гурвич. И вечный бой, покой нам только снится…

Васков.  Товарищи бойцы, я решил встретить врага и предложить ему сдаться. В случае сопротивления одного убить, а второго все ж таки взять живым.

Комелькова.  Все ясненько.

Васков. А ясненько, на позициях лежать как мыши. Первым я с ним говорить буду.

Гурвич. По-немецки.

Васков. По-русски, а вы переведете, коли не поймут. Ежели вы и в бою так высовываться будете, то санбата поблизости нет и мамань тоже. Все. И не спать,  вести наблюдение.

Разошлись по позициям. Васков залег и сразу задремал.

Песня «А зори здесь тихие»

Картина  8.

На позициях

Васков.  Немцы?..

Осянина.    Где?

Васков. Фу, леший... Показалось.

Осянина. Подремлите, Федот Евграфыч.

Васков. Ну, что ты Осянина, это я так, сморило меня. Будет мне вечный сон, ежели фрицев проворонили. Пойду- ка я посмотрю ,как там девченки на позициях.

Пошел проводить осмотр боевых позиций.

Васков. Сразу видно, бывалый ты человек Лизавета. Хорошо устроилась. Ничего не заметила?

Бричкина. Тихо пока.

Васков. Ты все примечай. Хорошо-то как!

Бричкина. Будто и войны нет.

Васков. (Поет) Лизи, Лиза, Лизавета, что ж не шлешь ты мне привета?

Бричкина.  А у нас поют…

Васков. После споем с тобой, Лизавета. Вот выполним боевой приказ и споем.

Ушел.

Гурвич читала за своим камнем книжку. Бубнила нараспев, точно молитву, и Федот Евграфыч послушал, прежде чем подойти

Гурвич. Рожденные в годы глухие

Пути не помнят своего.

Мы — дети страшных лет России —

Забыть не в силах ничего.

Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы

Кровавый отсвет в лицах есть...

Васков. Кому читаешь-то? Кому, спрашиваю, читаешь?

Гурвич. Никому. Себе.

Васков.  А чего же в голос?

Гурвич.  Так ведь стихи.

Васков. А-а... (полистал ). Глаза портишь.

Гурвич. Светло, товарищ старшина.

Васков. А в голос, все-таки не читай. Ввечеру воздух сырой тут, плотный, а зори здесь тихие, и потому слышно аж за пять верст. И поглядывай. Поглядывай, боец Гурвич.

Васков.  Ты чего скукожилась, боец Четвертак?

Четвертак.  Холодно...

Протянул руку ко лбу…

Васков. Жар у тебя, товарищ боец. Чуешь?

Федот Евграфыч вытащил, фляжку. Плеснул в кружку.

Четвертак.  А что это?

Васков.  Микстура.  

Четвертак.  Ой, что вы, что вы...

Васков.   Приказываю принять!

Четвертак.   Нет, что вы...

Васков.   Пей, без разговору!..

Четвертак.  Ну, что вы, в самом деле! У меня мама — медицинский работник...

Васков.  Нету мамы. Война есть, немцы есть, я есть, старшина Васков. А мамы нету. Мамы у тех будут, кто войну переживет. Ясно говорю?

Звучит песня «Любовь неразделенная моя»

Васков.   Может, зря сидим?

Осянина. Может, и зря.

Васков.   Однако не думаю. Если ты фрицев тех с пеньками не спутала, конечно.

Осянина. Тише! Слышишь?

Васков.    Птицы кричат... Сороки!.. Сороки-белобоки шебаршат, Рита.

Осянина. Значит, идет кто-то, беспокоит их. Не иначе — гости.

Васков. Осянина, подымай бойцов. Мигом! Но скрытно, чтоб ни-ни!

Картина 9.

Проводы Лизаветы

Подтянулись бойцы. Молча разошлись по местам, залегли.

Васков. Ну, идите же, идите, идите...

Гурвич. Три... пять... восемь... десять... Двенадцать... четырнадцать... пятнадцать, шестнадцать... Шестнадцать, товарищ старшина...

Васков.  Вижу. Это же даже лучше, что шестнадцать их. Поняла? Бричкина, дорогу назад хорошо помнишь?

Бричкина. Ага, товарищ старшина (рванула)

Васков.  Погоди, Лизавета, не гоношись. Главное дело — болото, поняла? Бродок узкий, влево-вправо — трясина. Ориентир — береза. От березы прямо на две сосны, что на острове.

Бричкина.  Ага. (рванула)

Васков. Погоди. Доложишь Кирьяновой обстановку. Мы тут фрицев покружим маленько, но долго не продержимся, сама понимаешь.

Бричкина. Значит, мне сейчас идти?

Васков. Дуй, Лизавета батьковна.

Васков. Плохо, девчата, дело. Стало быть, шестнадцать их. Шестнадцать автоматов — это сила. В лоб такую не остановишь. И не остановить тоже нельзя, а будут они здесь часа через три.  На помощь можно к ночи рассчитывать, не раньше. А до ночи, ежели в бой ввяжемся, нам не продержаться. Ни на какой позиции не продержаться, потому как у них шестнадцать автоматов.

Гурвич.  Продержимся, ежели, конечно, Бричкина вовремя прибежит.

Осянина. Прибежит. Она быстрая.

Занавес закрывается

Картина 10.

Смерть в болоте

Бричкина поет песню « Без вести пропавшие» перед занавесом

Бричкина бежала, что было мочи. А в болоте всей тяжестью наваливалась на шест, пытаясь  не упасть в холодную жидкую грязь. И вдруг…

Бричкина.  Помогите!.. На помощь!.. Помогите!..

Тонет в болоте.

Картина 11.

Ожидание

Занавес открывается

Старшина биноклем обшаривал кустарник

Васков. Чуешь? Подвела немца культура: кофею захотел.

Осянина.   Почему так думаете?

Васков. Дымком тянет, значит, завтракать уселись. Только все ли шестнадцать?..

Подсчитать их придется, Маргарита, не отбился ли кто. Слушай, вот что. Ежели стрельба поднимется — уходи немедля, в ту же секунду уходи. Забирай девчат, и топайте прямиком на восток, аж до канала. Там насчет немца доложишь, хотя, мыслю я, знать они об этом уже будут, потому, как Лизавета Бричкина вот-вот должна до разъезда добежать. Все поняла?

Осянина.   Нет, А вы?

Васков. Ты это, Осянина, брось. Мы тут не по грибы-ягоды ходим. Уж ежели обнаружат меня, стало быть, живым не выпустят, в том не сомневайся. И потому сразу же уходи. Ясен приказ?

Васков. Что отвечать должна, Осянина?

Раздался крик Гурвич

Осянина. Ясен…

Васков. Вроде Гурвич крикнула?..

Осянина.   Нет, Показалось.

Васков.  Комелькова, за мной. Остальным здесь ждать.

Картина 12.

Смерть Гурвич

Васков.  Вот ты, почему крикнула. Ты потому крикнуть успела, что удар у него на мужика был поставлен. Не дошел он до сердца с первого раза: грудь помешала... Погубил я тебя.

Песня «Падают листья»    (поёт Гурвич в белом)

Васков. Держи, Четвертак.

Четвертак. Нет, нет, нет!

Васков. Приказываю, держи. О живых думать нужно! Без истерик тут! Обувайся. И без переживаний давай: немцы ждать не будут. Значит так, всё лишнее здесь оставим, а оружие взять с собой. Пошли.

        Осторожно  шли, без шума, да опять, видно, к себе больше прислушивались, потому что чудом на немцев не нарвались.

Картина 13.

Отмщение

Васков.  Отдышись. Близко. Тут они. Двое их. Пригнись. Рядом пройдут. Вон за той скалой будь. Как они с этой сосной поравняются, шуми чем-нибудь, не раньше, не позже… Стрелять нельзя, остальные сбегутся. Давай.

Побежала за бугор. Поравнявшись с немцами, бросила камень. Завязалась у Евграфыча драка с немцами. Одного сразу Васков уложил, а второго Комелькова  прикладом по голове прикончила.

Васков. Молодец, Комелькова... Благодарность тебе... объявляю... Ну вот, Женя. На двоих, значит, меньше их стало...

Женька вдруг бросила винтовку и, согнувшись, пошла за кусты, шатаясь, как пьяная. Упала в кустах и рыдала…

Васков. Наших сама найдешь или проводить?  К Соне идите…

Картина 14.

Бой

 Васков. Рассыпайтесь!

Сколько тот бой продолжался, никто не помнил…

Галя Четвертак настолько испугалась, что и выстрелить-то ни разу не смогла.

Осянина. Задело вас?

Васков. Нет, камушками посекло. Спасибо тебе младший сержант, за секундочку, что мне дала. Чудом спаслись, как в сказке.

Комелькова.  Я везучая.

Картина 15.

Поиски

Васков.   В поиск со мной идет боец Четвертак. Здесь — Осянина старшая. Задача: следом двигаться на большой дистанции. Ежели выстрелы услышите — затаиться приказываю. Затаиться и ждать, покуда мы не подойдем. Ну, а коли не подойдем — отходите. Скрытно отходите, через наши прежние позиции на запад. До первых людей; там доложите.

Четвертак, вещмешок и шинельку здесь оставишь. За мной идти след в след и глядеть, что делаю. И, что б ни случилось, молчать. Молчать и про слезы забыть.

Шли пригнувшись и выставив автоматы.

Васков.   Тебе сколько лет-то?

Четвертак.  По правде? 17.

Васков.   Наврала что ли в военкомате?

Четвертак.  Наврала, что родителей немцы убили. Но ведь были же у меня родители.

Васков. Фамилию в детдоме дали.

Четвертак.  Ага, завхоз придумал.

Васков. А что, хорошая фамилия. Мал золотник да дорог. Двоих мы там прищучили, Галя! Двоих — стало быть, двенадцать осталось. А это нам не страшно, товарищ боец. Это нам, считай, пустяки!.. В куст! И замри!..

По тропинке настороженно шли немцы

Картина 16.

Смерть бойца Четвертак

С шумом раздались кусты, и из них выпрыгнула вдруг Галя. Выгнувшись, заломив руки за голову, метнулась через поляну наперерез диверсантам, уже ничего не видя и не соображая.

Четвертак. Ма - ма - -а-а-а-а-а-а-

Коротко ударил автомат

Картина 17.

Встреча

Васков понял, что остался один. Идти не было сил, и он привстал на колени, чтоб напиться из лужи

Комелькова. Федот Евграфыч... Федот Евграфыч!.. Товарищ старшина!..

Кинулся к ним, обнялись. Повисли на нем обе сразу, целуют — грязного, потного, небритого

Васков.   Ну что вы, девчата, что вы!..

Васков.    Эх, девчонки вы мои, девчоночки! Съели-то хоть кусочек, спали-то хоть вполглазика?

Комелькова.  Не хотелось, товарищ старшина...

Васков.   Да какой я вам теперь старшина, сестренки? Я теперь вроде как брат. Вот так Федотом и зовите. Или Федей, как маманя звала...

Осянина.  А Галка?..

Васков.   Погибли наши товарищи, погибли смертью храбрых. Четвертак — в перестрелке, а Лиза Бричкина в болоте утопла. Выходит, что с Соней вместе троих мы уже потеряли. Это так. Но ведь зато сутки здесь, в межозерье, противника кружим. Сутки!.. И теперь наш черед сутки выигрывать. А помощи нам не будет, и немцы идут сюда. Там и бой пора будет принимать. Последний, по всей видимости...

Песня «А закаты алые, алые»

Картина 18.

Смерть девчат

 «Скрежет автоматов, разрывы гранат»

Васков. Пригнись.

И снова автоматы, и разрывы гранат…

Комелькова. Скорее!.. Рита!..

Осянина лежала в луже крови

Васков.Чем?

Осянина.  Граната...

Васков. Тряпок! Белье давай!

Женька трясущимися руками уже рвала свой мешок, уже совала что-то легкое, скользкое...

Васков. Да не шелк! Льняное давай!..

Комелькова. Нету...

Васков. А, леший! (потянулся к мешку)  Затянул, как на грех...

Осянина.   Немцы... Где немцы?

Женька секунду смотрела на неё  в упор, а потом, схватив автомат, кинулась к берегу..

Старшина разорвал рубаху и стал бинтовать.

Васков.  Ничего, Рита, ничего... Он поверху прошел: кишки целые. Заживет...

«Скрежет автоматов, разрывы грана»

Осянина.  Иди... туда иди...   Женька там…

Васков спрятал ее под еловым ветками,  и ушел.

Комелькова  пела «Катюшу»

Комелькова.   Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой…Ну, идите сюда, идите… Выходила на берег Катюша … Эй, вы … уносила песню за собой… за Риту (кидает гранату), выходила на берег Катюша… за Галку(кидает гранату),  уносила песню за собой … за Софью(кидает гранату),  за Лизу...

 «Скрежет автоматов, разрывы гранат»

Вскоре вернулся Васков. Разбросал ветки, молча сел рядом, обхватив раненую руку, покачиваясь…

Осянина.   Женя погибла?

Он кивнул.

Осянина.  Женя сразу... умерла?

Васков. Сразу. Не победили они нас, понимаешь? Я еще живой, меня еще повалить надо!..

Он замолчал, стиснув зубы, закачался, баюкая руку.

Осянина.  Болит?

Васков. Здесь у меня болит. Здесь свербит, Рита. Так свербит!.. Положил ведь я вас, всех пятерых положил, а за что? За десяток фрицев?

Осянина.   Ну, зачем так... Все же понятно, война...

Васков. Пока война, понятно. А потом, когда мир будет? Будет понятно, почему вам умирать приходилось? Почему я фрицев этих дальше не пустил, почему такое решение принял? Что ответить, когда спросят: что ж это вы, мужики, мам наших от пуль защитить не могли! Что ж это вы со смертью их оженили, а сами целенькие?

Осянина.  Не надо. Родина ведь не с каналов начинается. Совсем не оттуда. А мы ее защищали.

Васков. Да… Ты полежи покуда, я вокруг погляжу. А то наткнутся — и концы нам.

Он достал наган, зачем-то старательно обтер его рукавом.

Васков. Возьми. Два патрона, правда, осталось, но все-таки спокойнее с ним.

Осянина.   Погоди! Помнишь, на немцев я у разъезда наткнулась? Я тогда к маме в город бегала. Сыночек у меня там, три годика. Аликом зовут — Альбертом. Мама больна очень, долго не проживет, а отец мой без вести пропал.

Васков. Не тревожься, Рита, понял я все.

Осянина.   Спасибо тебе.

Васков. Я сейчас разведку проведу и вернусь.  К ночи до свих доберемся.

Осянина.  Иди. Завали меня ветками. И обязательно дойди.

Васков. Вместе дойдем (пошел )

Занавес закрывается

 «Выстрел»

Васьков: Эх Рита, Рита, зачем так - то? Зачем?...

Васьков поет песню «Ах, если бы земля умела говорить»

Картина 19.

Возмездие

Занавес открывается. На сцене лесная поляна, сидят четыре фашиста, звучит немецкая речь, один тихо играет на губной гармони. На сцену врывается Васьков, в руках граната и автомат.

Васьков:    Хенде хох! Лягай! Лягай! … Что взяли? Взяли, да…  Пять девчат, пять девочек было всего, всего пятеро! А не прошли вы! Не прошли никуда,, и сдохните здесь, все сдохните! Лично каждого убью! Лично каждого! А там пусть судят меня, пусть судят!

Немая сцена. Занавес закрывается.

Картина 20 Журавли

Исполняется песня «Журавли»