«И музыка со мной покой делила…»

«И музыка со мной покой делила…»

МУЗЫКА И АННА АХМАТОВА.

Перед нами прекрасный портрет Анны Ахматовой кисти художника, её современника Натана Исаевича Альтмана.1904 год. Начало 21 века. Это время поэтического дебюта Ахматовой. Горделивая осанка. Открытые плечи. Небрежно накинутая шаль. Тонкие кисти рук. Черное платье. Мечтательный взгляд. Всё это подчеркивает лирическую натуру Ахматовой.

Слуховой мир Ахматовой одинаково восприимчив к глубокой старине и к современности, простираясь от Вивальди и Баха до Стравинского и Шостаковича. Воспользовавшись выражением Герцена, можно сказать, что она обладала редкой способностью «жить во все стороны».

Была близка Ахматовой музыка Шостаковича, вместе с ней выдержавшего тяготы беспощадного времени. У них совпадение не только в судьбах, но и в творчестве. В 1942 году она пишет свою Ленинградскую симфонию в восьми строчках:

А вы, мои друзья последнего призыва!

Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.

А крикнуть на весь мир все ваши имена!

Да что там имена!

Ведь все равно – вы с нами!

Все на колени, все!

Багряный хлынул свет!

И ленинградцы вновь идут сквозь дым рядами –

Живые с мертвыми: для славы мертвых нет.

Шостакович не нашел бы лучшего программного эпиграфа к своей первой военной симфонии. Ахматова вспомнила о ней в одном из вариантов «Поэмы без героя» : А за мною, тайной сверкая

И назвавши себя – «Седьмая»,

На неслыханный мчалась пир,

Притворившись нотной тетрадкой,

Знаменитая Ленинградка

Возвращалась в родной эфир.

Она любила разного Шостаковича – и бурные катаклизмы его симфоний, и моцартовскую беззаботность иных его страниц. «Можно ли сделать такое со словом, что он делает с звуком?». Она сама ответила на этот вопрос, незадолго до того посвятив композитору знаменитое теперь стихотворение под названием «Музыка»:

В ней что-то чудотворное горит,

И на глазах её края гранятся.

Она одна со мною говорит,

Когда другие подойти боятся.

Когда последний друг отвел глаза,

Она была со мной в моей могиле

И пела словно первая гроза

Иль будто все цветы заговорили.

(Слушание фрагментов симфонии №7 Д.Шостаковича).

На протяжении десятилетий Ахматова соприкасалась с миром хореографии. Вспоминают даже, что в пору молодостиона собиралась стать балериной, точнее испытать свои силы в пластическом танце. В 1914 году Ахматова посвящает стихи русской балерине Тамаре Платоновне Карсавиной:

Как песню, слагаешь ты легкий танец –

О славе он нам сказал, -

На бледных щеках розовеет румянец,

Темней и темней глаза.

И с каждой минутой все больше пленных,

Забывших своё бытие,

И клонится снова в звуках блаженных

Гибкое тело твоё.

Это попытка зафиксировать словом и ритмом сам характер танцевального движения, даже внешние черты балерины.

«Поэма без героя» ( 1945 – 1965 ) – стала для Ахматовой объектом пластического переосмысления. В ней воссоздается эпоха «серебряного века». В маскарадной сцене поэмы калейдоскоп знаменитых героев – «заставивший звучать по-своему весь 20 век великий Стравинский», ещё раз сказочная Тамара Карсавина; « там же иногда пролетает не то царскосельский лебедь, не то Анна Павлова»… Все это интонации из поэмы.

В балет поэму уводила « скрытая в ней музыка».Многозначная музыкальность ахматовской поэмы обратила на себя внимание уже первых читателей. «Поэма совести», «танец», «поэма канунов», «почему произошла революция», «историческая картина» 8 так они выразили свое восприятие. По свидетельству Ахматовой, почти все подчеркнули – «музыка».

«Вообще поэма симфонична,- писал К.Чуковский, - и каждая из трех ее частей имеет свой музыкальный рисунок, свой ритм в пределах единого метра и ,казалось бы, одинакового строения строф. Здесь творческая находка Ахматовой: нельзя и представить себе эту поэму в каком-нибудь другом музыкальном звучании».

Фото Осипа Мандельштама с Анной Ахматовой

Мендельштам говорил Ахматовой: «У меня от ваших стихов иногда впечатление полёта». Наверное, он как раз имел в виду вот этот ток музыкальной энергии», приобретший небывалую силу в строках «Поэмы без героя». Ахматова ощутила полифонический склад своей поэтической речи в 1 части поэмы и недаром, уже в «Решке», вложила в уста гипотетического редактора такие слова:

Мой редактор был недоволен,

Клялся мне, что занят и болен,

Засекретил свой телефон

И ворчал: «Там три темы сразу!

Дочитав последнюю фразу,

Не поймешь, кто в кого влюблен…».

Полифонической разноголосице «Петербургской повести» ( 1 часть) резко противостоит гомофонный эпилог « продиктованный неотвратимым бегом времени. В этом глубокий и печальный смысл:

Только как же могло случиться,

Что одна я из них жива?

Во вступительной заметке говорится, что поэма посвящена памяти ее первых слушателей – друзей и сограждан, погибших в Ленинграде во время осады. « Их голоса,- пишет Ахматова, - я слышу и вспоминаю их, когда читаю поэму вслух, и этот тайный хор стал для меня навсегда оправданием этой вещи».

И как отклик, в обращении к героине, звучат слова автора, готового платить по всем счетам настоящего 20 века:

Ты сбежала сюда с портрета,

И пустая рама до света

На стене тебя будет ждать.

Так плясать тебе - без партнера!

Я же роль рокового хора

На себя согласна принять.

Текст «Поэмы без героя» ориентирован на особого читателя, погруженного в атмосферу культуры начала 20 века. Ахматова воссоздает дух эпохи, ее обстановку с помощью музыкальных атрибутов.

Вспомнила Ахматова о балете Стравинского:

До смешного близка развязка:

Из-за ширм Петрушкина маска,

Вкруг костров кучерская пляска,

Над дворцом черно-желтый стяг.

(Слушание фрагмента из балета «Петрушка» Стравинского)

«Поэма без героя» - это гимн русскому искусству, его легендарным героям. Верная своим балетным привязанностям, Ахматова вспоминает Анну Павлову. Старый город Питер под тучей вороньих крыл, гривы, сбруи, мучные обозы…

Но летит, улыбаясь мнимо,

Над Маринскою сценой prima,

Ты – наш лебедь непостижимый,-

И острит опоздавший сноб.

Ахматова рассказывала, что впервые она услышала Шаляпина лишь в 1922 году. Шёл «Борис Годунов» - прощальный спектакль певца в бывшем Мариинском театре. Однако и этот гениальный артист был олицетворением блестящего взлёта русского искусства десятых годов:

Звук оркестра, как с того света,

(Тень чего-то мелькнула где-то),

Не предчувствием ли рассвета

По рядам пробежал озноб?

И опять тот голос знакомый,

Будто эхо горного грома –

Но последнее ль торжество!

От сердца наполняет дрожью

И несется по бездорожью

Над страной, вскормившей его.

( Видео - Балет с участием Анны Павловой)

Ещё в 1923 году Б.Эйхенбаум прозорливо заметил: «Обрастание лирической эмоции сюжетом – отличительная черта поэзии Ахматовой»

Действующие лица появляются ещё до начала основного текста, во втором посвящении:

Ты ли, Путаница – Психея,

Черно-белым веером вея,

Наклоняешься надо мной,

Хочешь мне сказать по секрету,

Что уже миновала Лету

И иною дышишь весной.

Так Ахматова обращается к умершей в 1945 году Ольге Афанасьевне Глебовой-Судейкиной, драматической актрисе, балерине, певице, комбинируя две её роли в популярных в ту пору пьесах Ю.Беляева «Путаница, или 1840 год» и «Псиша»

Ещё один образ, созданный Судейкиной в последнем балете И.Саца «Пляс козлоногих», также приходит в поэму.

Эту постановку Б.Романова Ахматова могла видеть и в Литейном театре, и, несколько позднее, в 1913 году, в «Бродячей собаке» ( так называл А.Н.Толстой кабаре на Михайловской площади).

И опять из Фонтанного Грота,

Где любовная стонет дремота,

Через призрачные ворота

И мохнатый и рыжий кто – то

Козлоногую приволок.

Наконец, Ахматова называет свою героиню Коломбиной. Это не только соответствует маскарадному параду «Петербургской повести». Здесь снова точная примета десятых годов. Вслед за блоковским «Балаганчиком» Коломбины, Пьеро и Арлекины кочевали из одной пьесы в другую.

Эта склонность заслонить живое лицо маской – не знамение ли времени?

Ты в Россию пришла ниоткуда,

О моё белокурое чудо,

Коломбина десятых годов!

Почему же Ахматова избрала Судейкину в героини «Поэмы без героя»?

Один из ответов следует тут же:

Что глядишь ты так смутно и зорко:

Петербургская кукла, актерка,

Ты – один из моих двойников.

К прочим титулам надо и этот

Приписать. О, подруга поэтов,

Я наследница славы твоей,

Здесь под музыку дивного мэтра,

Ленинградского дикого ветра,

И в тени заповедного кедра

Вижу танец придворных костей.

( Видео- И.Стравинский «Петрушка»)

Сандро Боттичелли – Весна

ок1482. 203x314

Один из моих двойников…Значит, петербургская балерина, вся в цветах, как «Весна» Боттичелли, - ещё один лирический автопортрет , запечатленный в стихах зеркальным письмом? Лишь до некоторой степени. В середине 60-х годов К.Чуковский свидетельствовал:

«У Боттичелли девушка, символизирующая на его картине Весну, щедро сыплет на землю цветами. Мне всегда казалось, что Ольга Судейкина и своей победительной, манящей улыбкой, и всеми ритмами своих легких движений похожа на эту Весну.

У неё был непогрешимый эстетический вкус. Помню те великолепные куклы, которые она , никогда не учась мастерству, так талантливо лепила из глины и шила из цветных лоскутков. Её комната действительно была убрана, как беседка. В поэме Анна Ахматова называет её «подругой поэтов». <…>

Нарядная, обаятельно женственная, всегда окруженная роем поклонников, она была живым воплощением своей отчаянной и пряной эпохи…»

Такая точка зрения Чуковского была подтверждена автором. Запись Ахматовой была опубликована позднее: «Героиня поэмы(Коломбина) вовсе не портрет О.А.Судейкиной. Это скорее портрет эпохи – это десятые годы, петербургские и артистические…».

Да, истинный герой поэмы –Время. Его бег изменчив, но единство самобытного нравственного отношения автора цементирует в нераздельное целое все три части поэмы: предреволюционную «Петербургскую повесть», «Решку», носящую в варианте музыкальный подзаголовок – Intermezzo, и «Эпилог», который может завершаться и строками о знаменитой Ленинградке – Седьмой симфонии.

(Слушание фрагментов симфонии №7 Д.Шостаковича).

Так, выполняя завет Блока и создавая портрет эпохи, Ахматова вслушивалась в музыку времени – прошлого, настоящего и будущего.

И уже, заглушая друг друга,

Два оркестра из тайного круга

Звуки шлют в лебединую сень…

Музыка – это один из основных стихотворных импульсов. Такое пристрастие у Анны Ахматовой и у её предшественника Блока, и у современника – Пастернака. Музыка воспринимается и преломляется Ахматовой по законам прекрасной ясности. Проще говоря, музыка в её стихах это музыка как таковая, её реальное звучание, окружающее лирическую героиню. Склонный к эффектным параллелям, В.Шкловский сравнивал Ахматову с мастером лимузинов. Вот её строчки 1913 года:

Звенела музыка в саду

Таким невыразимым горем

Свежо и остро пахли морем

На блюде устрицы во льду.

Звуки и запахи соседствуют в реальных обстоятельствах.

Для Аннны Ахматовой музыка – это повод, таинственный намек, ведущий к стихам.