Коллективная проверочная работа по чтению

Коллективная проверочная работа

Организация и проведение коллективной проверочной работы

Всем учащимся класса одновременно раздаются материалы для измерения качества знаний: текст для чтения, лист, где напечатаны задания, и матрица для написания плана.

Учитель дает общую инструкцию, после чего уча­щиеся приступают к чтению текста про себя. Через 10 минут учитель просит остановиться и отметить место окончания чтения. Далее ученики выполняют задания.

Работа считается выполненной, если учащийся прочитал не менее 95 слов в минуту и правильно вы­полнил одно из двух заданий (второе или третье). Вто­рое задание считается выполненным, если ученик до­пускает не более двух ошибок. Третье задание считает­ся выполненным, если ученик затрудняется озаглав­ливать части, но главную мысль выделяет правильно.

Показателями обученности являются техника чте­ния (темп чтения не менее 95—100 слов в минуту) и понимание прочитанного (точность понимания — правильное деление на логически законченные части, глубина понимания содержания текста — отражение в заголовках частей текста основной идеи автора).

К тексту предлагаются следующие задания:

1.      Прочитай текст про себя, подумай, о чем рассказал тебе автор. Как ты относишься к тому, о чем узнал?

2.   Разбей текст на части и отдели одну часть от другой горизонтальной линией на полях справа.

3.   Озаглавь части текста и напиши заголовки на листе, где написано слово план.

Ю.Яковлев

БАГУЛЬНИК

Он вызывающе зевал на уроках: зажмуривал гла­за, отвратительно морщил нос и открывал пасть — другого слова тут не подберёшь! При этом он подвывал, что вообще не лезло ни в какие ворота. Потом энергично тряс головой — разгонял сон — и устав­лялся на доску. А через несколько минут снова зевал.

_ Почему ты зеваешь?! — раздражённо спраши­вала Женечка.

Она была уверена, что он зевает от скуки. Расспра­шивать его было бесполезно: он был молчальником. Зевал же потому, что всегда хотел спать.

Он принёс в класс пучок тонких прутиков и поста­вил их в банку с водой. И все посмеивались над пру­тиками, и кто-то даже попытался подмести ими пол, как веником. Он отнял и снова поставил в воду. Он каждый день менял воду.

И Женечка посмеивалась.

Но однажды веник зацвёл. Прутики покрылись маленькими светло-лиловыми цветами, похожими на фиалки. Из набухших почек-узелков прорезались листья, светло-зелёные, ложечкой. А за окном ещё по­блескивали кристаллики уходящего последнего снега.

Все толпились у окна. Разглядывали. Старались уловить тонкий сладковатый аромат. И шумно ды­шали. И спрашивали, что за растение, почему оно цветёт.

— Багульник! — буркнул он и пошёл прочь.

Люди недоверчиво относятся к молчальникам. Ни­кто не знает, что у них, молчальников, на уме: плохое или хорошее. На всякий случай думают, что плохое. Учителя тоже не любят молчальников, потому что хо­тя они и тихо сидят на уроке, зато у доски каждое слово приходится вытягивать из них клещами.

Когда багульник зацвёл, все забыли, что Коста молчальник. Подумали, что он волшебник. И Женеч­ка стала присматриваться к нему с нескрываемым любопытством.

Женечкой за глаза звали Евгению Ивановну. Ма­ленькая, худая, слегка косящая, волосы — конским хвостиком, воротник — хомутиком, каблуки с под­ковками. На улице её никто не принял бы за учи­тельницу. Вот побежала через дорогу. Застучали под­ковки. Хвостик развевается на ветру. Остановись, лошадка! Не слышит, бежит... И долго ещё не затихает стук подковок...

Женечка обратила внимание, что каждый раз, ко­гда раздавался звонок с последнего урока, Коста вскакивал с места и сломя голову выбегал из класса. С грохотом скатывался с лестницы, хватал пальто и, на ходу попадая в рукава, скрывался за дверью. Куда он мчался?

Его видели на улице с собакой, огненно-рыжей. Очёсы длинной шелковистой шерсти колыхались язы­ками пламени. Но через некоторое время его встреча­ли с другой собакой — под короткой шерстью тигрово­го окраса перекатывались мускулы бойца. А позднее он вёл на поводке чёрную головешку на маленьких кривых ногах. Головешка не вся обуглилась — над глазами и на груди теплились коричневые подпалины.

Чего только не говорили про Косту ребята!

— У него ирландский сеттер, — утверждали од­ни. — Он охотится на уток.

— Ерунда! У него самый настоящий боксёр. С та­ким ходят на диких быков. Мёртвая хватка! — гово­рили другие.

Третьи смеялись:

—  Не может отличить таксы от боксёра! Были ещё такие, которые спорили со всеми:

—  Он держит трёх собак!

На самом деле у него не было ни одной собаки.

А сеттер? А боксёр? А такса?

Ирландский сеттер горел костром. Боксёр, как пе­ред боем, играл мышцами. Такса чернела обгоревшей головешкой.

Что это были за собаки и какое отношение они имели к Косте, не знали даже его родители. В доме собак не было и не предвиделось. Когда родители воз­вращались с работы, они заставали сына за столом: он поскрипывал перышком или бормотал под нос глаголы. Так он сидел запоздно. При чём здесь сетте­ры, боксёры, таксы?

Коста же появлялся дома за пятнадцать минут до прихода родителей и едва успевал отчистить штаны от собачьей шерсти.

   Впрочем, кроме трёх собак, была ещё и четвёртая. Огромная, головастая, из тех, что спасают людей, за­стигнутых в горах снежными лавинами. Из-под длинной свалявшейся шерсти проступали худые, острые лопатки, большие впалые глаза смотрели пе­чально, тяжёлые львиные лапы — ударом такой ла­пы можно сбить любую собаку — ступали медленно, устало.

С этой собакой Косту никто не видел.

Звонок с последнего урока — сигнальная ракета. Она звала Косту в его загадочную жизнь, о которой никто не имел представления. И как зорко ни следи­ла за ним Женечка, стоило ей на мгновение отвести глаза, как Коста исчезал, выскальзывал из рук, уле­тучивался.

Однажды Женечка не выдержала и бросилась вдо­гонку. Она вылетела из класса, застучала подковка­ми по лестничным ступеням и увидела его в тот мо­мент, когда он несся к выходу. Она выскользнула в дверь и устремилась за ним на улицу. Прячась за спины прохожих, она бежала, стараясь не стучать подковками, а конский хвост развевался на ветру.

Она превратилась в следопыта.

Коста добежал до своего дома — он жил в зелёном облупившемся доме, — исчез в подъезде и минут че­рез пять появился снова. За это время он успел бро­сить портфель, не раздеваясь проглотить холодный обед, набить карманы хлебом и остатками обеда.

Женечка поджидала его за выступом зелёного до­ма. Он пронёсся мимо неё. Она поспешила за ним. И прохожим не приходило в голову, что бегущая, слег­ка косящая девушка не Женечка, а Евгения Иванов­на.

Коста нырнул в кривой переулок и скрылся в па­радном. Он позвонил в дверь. И сразу послышалось какое-то странное подвывание и царапанье сильной когтистой лапы. Потом завывание перешло в нетер­пеливый лай, а царапанье — в барабанную дробь.

— Тише, Артюша, подожди! — крикнул Коста.

Дверь отворилась, и огненно-рыжий пёс бросился на Косту, положил передние лапы на плечи мальчику и стал лизать длинным розовым языком нос, глаза, подбородок.

— Артюша, перестань!

Куда там! На лестнице послышался лай и грохот,! и оба — мальчик и собака — с неимоверной скоростью устремились вниз. Они чуть не сбили с ног Женечку, которая едва успела прижаться к перилам. Ни тот, ни другой не обратили на неё внимания. Артюша! кружился по двору. Припадал на передние лапы, а задние подбрасывал, как козлёнок, словно хотел! сбить пламя. При этом лаял, подскакивал и всё норовил лизнуть Косту в щёку или в нос. Так они бегали, догоняя друг друга. А потом нехотя шли домой.

Их встречал худой человек с костылём. Собака тёрлась о его единственную ногу. Длинные мягкие уши сеттера напоминали уши зимней шапки, только не было завязочек.

— Вот, погуляли. До завтра, — сказал Коста.

— Спасибо. До завтра.

Артюша скрылся, и на лестнице стало темнее, словно погасили костёр.

Теперь пришлось бежать три квартала. До двух­этажного дома с балконом, который находился в глу­бине двора. На балконе стоял пёс боксёр. Скуластый, с коротким, обрубленным хвостом. Он стоял на зад­них лапах, а передние положил на перила.

Боксёр не сводил глаз с ворот. И когда появился Коста, глаза собаки загорелись тёмной радостью.

— Атилла! — крикнул Коста, вбегая во двор.
Боксёр тихо взвизгнул. От счастья.

Коста подбежал к сараю, взял лестницу и потащил её к балкону. Лестница была тяжёлой. Мальчику стоило больших трудов поднять её, и Женечка еле сдержалась, чтобы не кинуться ему на помощь. Ко­гда Коста наконец приставил лестницу к перилам балкона, боксёр спустился по ней на землю. Он стал тереться о штаны мальчика. При этом он поджимал лапу. У него болела лапа.

Коста достал припасы, завёрнутые в газету. Бок­сёр был голоден. Он ел жадно, но при этом посматри­вал на Косту, и в его глазах накопилось столько невысказанных чувств, что казалось, он сейчас заговорит.

Когда собачий обед закончился, Коста похлопал пса по спине, прицепил к ошейнику поводок, и они отправились на прогулку. Отвисшие углы большого черногубого рта собаки вздрагивали от пружинистых шагов. Иногда боксёр поджимал больную лапу.

Женечка слышала, дворничиха им вслед сказала:

_ Выставили собаку на балкон и уехали. А она хоть помирай! Люди ведь!..

Когда Коста уходил, боксёр провожал его глазами, полными преданности. Его морда была в тёмных морщинах, лоб пересекала глубокая складка. Он молча шевелил обрубком хвоста.

Женечке вдруг захотелось остаться с этой соба­кой. Но Коста спешил дальше.

В соседнем доме на первом этаже болел парниш­ка — был прикован к постели. Это у него была так­са — чёрная головешка на четырёх ножках. Женечка стояла под окнами и слышала разговор Косты и боль­ного мальчика.

— Она тебя ждёт, — говорил больной.

— Ты болей, не волнуйся, — слышался голос Косты.

— Я болею... не волнуюсь, — отвечал больной. — Может быть, я отдам тебе велосипед, если не смогу кататься.

— Мне не надо велосипеда.

— Мать хочет продать Лаптя. Ей утром некогда с ним гулять.

— Приду утром, — после некоторого раздумья от­вечал Коста. — Только очень рано, до школы.

— Тебе не попадёт дома?

— Ничего... тяну... на тройки... Только спать хо­чется, поздно уроки делаю.

— Если я выкарабкаюсь, мы вместе погуляем.

— Выкарабкивайся.

— Ты куришь? — спрашивал больной.

— Некурящий, — отвечал Коста.

— И я некурящий.

— Ну, мы пошли... Ты болей... не волнуйся. По­шли, Лапоть!

Таксу звали Лаптем. Коста вышел, держа собаку под мышкой. И вскоре они уже шагали по тротуару. Рядом с сапогами, ботинками, туфлями на кривых ножках семенил чёрный Лапоть.

Женечка шла за таксой. Ей хотелось заговорить с Костой. Но она молча шла по следам своего ученика, который отвратительно зевал на уроках и слыл мол­чальником. Теперь он менялся в её глазах, как веточ­ка багульника.

Но вот Лапоть отгулял и вернулся домой. <...>

На другой день в конце последнего урока Коста ус­нул. Он зевал, зевал, но потом уронил голову на со­гнутый локоть и уснул. Сперва никто не замечал, что он спит. Потом кто-то захихикал.

И Женечка увидела, что он спит.

—  Тихо, — сказала она. — Совсем тихо.

—  Вы знаете, почему он уснул? — шёпотом произ­несла Евгения Ивановна. — Я вам расскажу... Он гу­ляет с чужими собаками. Кормит их. Собаки всегда ждут. Даже погибших... Им надо помогать...

Зазвенел звонок с последнего урока. Он звенел гром­ко и протяжно. Но Коста не слышал звонка. Он спал.

Евгения Ивановна — Женечка — склонилась над спящим мальчиком, положила руку ему на плечо и легонько потрясла. Он вздрогнул и открыл глаза.

— Звонок с последнего урока, — сказала Женеч­ка, — тебе пора.

Коста вскочил. Схватил портфель. И в следующее мгновение скрылся за дверью.

Краткое описание документа:

Всем учащимся класса одновременно раздаются материалы для измерения качества знаний: текст для чтения, лист, где напечатаны задания, и матрица для написания плана.

Учитель дает общую инструкцию, после чего уча­щиеся приступают к чтению текста про себя. Через 10 минут учитель просит остановиться и отметить место окончания чтения. Далее ученики выполняют задания.