Конспект урока родной (русской) литературы для 7 класса "Города земли русской: Сибирский край. А. И. Солженицын. Чтение и анализ произведения «Колокол Углича»"

Города земли русской: Сибирский край. А. И. Солженицын. Чтение и анализ произведения «Колокол Углича».

Тип урока: урок открытия знаний.

Цели урока:

Образовательная: углубить представления учащихся о художественном своеобразии прозы А. И. Солженицына;

научить на основе непосредственных впечатлений от прочтения произведений делать их комплексный анализ, рассматривая проблематику, сюжетно-композиционные особенности, своеобразие художественных образов.

Развивающая: совершенствовать навыки учащихся по анализу художественного произведения, развивая умение выделять главные, существенные моменты в развитии действия, определять их роль для раскрытия темы и идеи произведения, делать самостоятельные выводы.

Воспитательная: работая над анализом произведения, формировать у учащихся собственное отношение к событиям и героям рассказа, тем самым способствовать развитию активной жизненной позиции, умения отстоять собственную точку зрения.

Оборудование: тетрадь, ИКТ, раздаточный материал.

Планируемые результаты

Предметные	Метапредметные	Личностные
Научиться опреде­лять тему и идею произведения, анализировать художественные средства выразительности.	Познавательные: уметь осмысленно чи­тать и объяснять значение прочитанного. Регулятивные: выполнять учебные дей­ствия в речевой и умственной формах, использовать речь для регуляции своих действий, устанавливать причинно-следственные связи. Коммуникативные: строить монологиче­ские высказывания, овладеть умениями диалогической речи.	Формирование мотивации к самосовершенство­ванию

Оборудование: учебник, мультимедийная доска, тетрадь.

Ход урока

1.      Организационный этап.

2.      Актуализация знаний.

Проверка домашнего задания: выразительно читать стихотворение, отвечать на вопросы по композиции, содержанию и художественным особенностям.

3.      Мотивация и целеполагание.

А. И. Солженицын – один из самых популярных и влиятельных писателей нашего времени. Его творчество, жизненный путь, политические взгляды, мировоззрение являлись и являются предметом интереса и изучения не только в России, но и во всем мире. Это писатель, открывший деревенскую литературу для широкого круга читателей, это мастер «лагерной» прозы, это политик, озабоченный обустройством России.

У Солженицына есть маленькие миниатюры, которые писатель назвал «Крохотки». Это даже не короткие рассказы в классическом понимании. Их можно считать моментальными фотографиями в прозе, застывшими на секунду мгновениями. В них автор умудряется втиснуть огромный смысл в несколько предложений через личные переживания и крик души.

4.      Первичное усвоение новых знаний.

Один из таких рассказов – «Крохоток» - «Колокол Углича». В нем автор поднимает проблему утраты связи настоящего и прошлого. Современное поколение не хочет понимать и принимать историю. Сам колокол олицетворяет образ великомученика, не придавшего свою веру. Солженицын описывает колокол как живого человека. Он использует выражение «битый плетьми», «отбывал свой триста летний срок», «помилован к возврату». Для него колокол – это живое существо. Опытный читатель легко поймет, что речь идет о русском народе, о его не легкой судьбе. Можно сравнить колокол с многострадальной Россией.

Судьба колокола и судьба Солженицына сильно похожи между собой. И тот и другой были изгнаны со своей родины и «биты плетьми». Оба были возвращены и «помилованы». Эти аналогии очень прозрачны и понятны. Колокол был лишен одной проушины и «языка», чтобы не звонил. Книги Солженицына не печатались в России и были запрещены.

Единственный удар, сделанный невидимым героем в колокол – тоже символ. Автор дает начало отчету «смуты третьей» показывая свою обеспокоенность нынешним временим. Он сильно переживает за судьбу и будущее современной России. Постоянное противопоставление «смутного времени» и нынешнего символизирует в понимании писателя вечную борьбу народа и существующей власти как несколько веков назад, так и сейчас.

5.      Первичная проверка понимания.

·  Выразительное чтение произведения «Колокол Углича»

Кто из нас не наслышан об этом колоколе, в диковинное наказание лишённом и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того – битом плетьми, а ещё и сосланном за две тысячи вёрст, в Тобольск, на колымаге, – и во всю, и во всю эту даль не лошади везли заклятую клажу, но тянули на себе наказанные угличане – сверх тех двухсот, уже казнённых за растерзанье государевых людей (убийц малого царевича), и те – с языками урезанными, дабы не изъясняли по-своему происшедшее в городе.

Возвращаясь Сибирью, пересёкся я в Тобольском кремле с опустелым следом изгнанника – в часовенке-одиночке, где отбывал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. А вот – я и в Угличе, в храме Димитрияна-крови. И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего-то в полчеловеческих роста, укреплен тут в почёте. Бронза его потускла до выстраданной серизны. Било его свисает недвижно. И мне предлагают – ударить.

Я – бью, единожды. И какой же дивный гул возникает в храме, сколь многозначно это слитие глубоких тонов, из старины – к нам, неразумно поспешливым и замутнённым душам. Всего один удар, но длится полминуты, а додлевается минуту полную, лишь медленно-медленно величественно угасая – и до самого умолка не теряя красочного многозвучья. Знали предки тайны металлов.

В первые же миги по известью, что царевич зарезан, пономарь соборной церкви кинулся на колокольню, догадливо заперев за собою дверь, и, сколько в неё ни ломились недруги, бил и бил набат вот в этот самый колокол. Вознёсся вопль и ужас угличского народа – то колокол возвещал общий страх за Русь.

Те раскатные колокольные удары – клич великой Беды – и предвестили Смуту Первую. Досталось и мне, вот, сейчас ударить в страдальный колокол – где-то в длении, в тлении Смуты Третьей. И как избавиться от сравненья: провидческая тревога народная – лишь досадная помеха трону и непробивной боярщине, что четыреста лет назад, что теперь.

·  Определить тему и основную мысль произведения.

·  Назвать лексические средства выразительности.

·  Вспомнить из истории, что такое Смута, какие периоды Смуты можно выделить.

·  Как вы считаете какой период Смуты автор называет Третьим, каковы его предпосылки?

6.      Первичное закрепление. Работа над идейно-художественным содержанием.

Колокольный звон возвестил о страшной беде - начале Смуты. Чем же так страшна Смута? Это время, когда вихрем разрушалось все былое: связи, представления и сложившиеся порядки. Законного государя не было; один за другим являлись самозванцы, которые готовы были духовно поработить Русь. Разбойники производили насилия и грабежи. А как же народ относился к смуте? Все это не могло не сеять ужас в сердца простых людей. Современники говорили о Смуте как о времени «шатости», «нестроения», «смущения умов», которые вызвали кровавые столкновения и конфликты.

Термин «смута» использовался уже в обиходной речи XVII в. Церковная историография XIX – начала XX в. считала Смуту периодом духовного кризиса общества, видя причины в искажении нравственных и моральных ценностей.

Вслушаемся в значение слова «беда».

«БЕДА - несчастный случай, несчастие; происшествие, приключение злыдарное, гибельное, несущее вред, убыток, горе». В церковнославянском словаре слово «беда» определяется как 1) нужда; 2) опасность; 3) наказание, рана; 4) печаль, тяжесть; 5) сражение, война; 6) насилие, неволя.

Третья смута в длении, еще не наступила. Но наши души уже замутненные. И потому есть опасность тления, несущего «порчу, разрушение». «ТЛЕТЬ, тлевать, гнить, разрушаться гниением, перегнивать; слеживаться, задхлеть, преть, сопревать. Готовы ли мы к страданию, как выстрадал страдальный колокол? А «страдальчество – это всегда труд, подвиг, мученичество».

Таким образом, устаревшая, высокая и даже окказиональная лексика придают тексту оттенок торжественности, патетичности. Автор стремится максимально ярко, эмоционально передать смысл происходящего, опираясь на исконное значение корня. Это позволяет увидеть не только конкретное событие, но, прежде всего, высокие духовные категории.

7.      Информация о домашнем задании, инструктаж по его выполнению.

1)      Выразительно читать «Колокол Углича».

2)      Выучить наизусть одно из стихотворений: Ивана Саввича Никитина «Поле» ИЛИ Инны Анатольевны Гофф «Русское поле».

8.      Рефлексия (подведение итогов занятия).

Историческая миниатюра «Колокол Углича» наполнена глубоким духовно-нравственным смыслом. Образ страдального колокола, для русского православного человека всегда представлявшийся живым и одухотворенным, имеет в тексте символическое содержание. За «раскатные» удары колокол Углича подобно человеку понес наказание. Били его, ссылали, потому что испугались его набатного звона, но помиловали и возвратили. Страдание же навсегда отпечаталось на его «лице». Колокол олицетворяет и выстраданную душу всего русского народа, которого тоже «лишали языка», «били плетьми», «ссылали». И все же он выстоял. Мощный колокольный звон, действуя на наше внутреннее чувство, пробуждает наши души от усыпления духовного. По верному утверждению одного из критиков, «в эстетике А. И Солженицына соединяется несоединимое: с одной стороны, строгий документализм, принципиальный отказ от любого вымысла, который трактуется как ненужное излишество, способное исказить истинную картину событий, с другой стороны, глубинная онтологическая символика, которую видит писатель в документально подтвержденных фактах».

Говоря о «Крохотках» и их роли, писатель признавался, что только спустя тридцать лет, вновь оказавшись на родине, он смог написать их. Очевидно, что этот жанр коротких миниатюр для автора является очень личным и очень сокровенным, раз на чужбине он не смог сделать этого.

В «Крохотках» Солженицына видны все глобальные проблемы его творчества. Он пишет коротко, емко, но при этом очень глубоко, опираясь на свой не простой жизненный опыт. Боль за судьбу родины постоянно перекликается с большой любовью к ней.

Инна Анатольевна Гофф

Русское поле Поле, русское поле… Светит луна или падает снег, — Счастьем и болью вместе с тобою.

Нет, не забыть тебя сердцем вовек. Русское поле, русское поле… Сколько дорог прошагать мне пришлось! Ты моя юность, ты моя воля —

То, что сбылось, то, что в жизни сбылось.

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря. Ты со мной, мое поле, Студит ветер висок.

Здесь Отчизна моя, и скажу, не тая: — Здравствуй, русское поле, Я твой тонкий колосок.

Поле, русское поле…

Пусть я давно человек городской — Запах полыни, вешние ливни Вдруг обожгут меня прежней тоской.

Русское поле, русское поле…

Я, как и ты, ожиданьем живу — Верю молчанью, как обещанью,

Пасмурным днем вижу я синеву.

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря. Ты со мной, мое поле, Студит ветер висок.

Здесь Отчизна моя, и скажу, не тая: — Здравствуй, русское поле, Я твой тонкий колосок.

Иван Саввич Никитин

Поле

Раскинулось поле волнистою тканью

И с небом слилось тёмно-синею гранью,

И в небе прозрачном щитом золотым

Блестящее солнце сияет над ним;

Как по морю, ветер по нивам гуляет

И белым туманом холмы одевает,

О чём-то украдкой с травой говорит И смело во ржи золотистой шумит.

Один я… И сердцу и думам свобода…

Здесь мать моя, друг и наставник – природа.

И кажется жизнь мне светлей впереди,

Когда к своей мощной, широкой груди Она, как младенца, меня допускает

И часть своей силы мне в душу вливает.

Инна Анатольевна Гофф

Русское поле

Поле, русское поле…
Светит луна или падает снег, —
Счастьем и болью вместе с тобою.
Нет, не забыть тебя сердцем вовек.
Русское поле, русское поле…
Сколько дорог прошагать мне пришлось!
Ты моя юность, ты моя воля —
То, что сбылось, то, что в жизни сбылось.

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.
Ты со мной, мое поле,
Студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя, и скажу, не тая:
— Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок.

Поле, русское поле…
Пусть я давно человек городской —
Запах полыни, вешние ливни
Вдруг обожгут меня прежней тоской.
Русское поле, русское поле…
Я, как и ты, ожиданьем живу —
Верю молчанью, как обещанью,
Пасмурным днем вижу я синеву.

Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.
Ты со мной, мое поле,
Студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя, и скажу, не тая:
— Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок.

Иван Саввич Никитин

Поле

Раскинулось поле волнистою тканью
И с небом слилось тёмно-синею гранью,
И в небе прозрачном щитом золотым
Блестящее солнце сияет над ним;
Как по морю, ветер по нивам гуляет
И белым туманом холмы одевает,
О чём-то украдкой с травой говорит
И смело во ржи золотистой шумит.
Один я… И сердцу и думам свобода…
Здесь мать моя, друг и наставник – природа.
И кажется жизнь мне светлей впереди,
Когда к своей мощной, широкой груди
Она, как младенца, меня допускает
И часть своей силы мне в душу вливает.

Солженицын Александр Исаевич

Колокол Углича

Кто из нас не наслышан об этом колоколе, в диковинное наказание лишённом и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того – битом плетьми, а ещё и сосланном за две тысячи вёрст, в Тобольск, на колымаге, – и во всю, и во всю эту даль не лошади везли заклятую клажу, но тянули на себе наказанные угличане – сверх тех двухсот, уже казнённых за растерзанье государевых людей (убийц малого царевича), и те – с языками урезанными, дабы не изъясняли по-своему происшедшее в городе.

Возвращаясь Сибирью, пересёкся я в Тобольском кремле с опустелым следом изгнанника – в часовенке-одиночке, где отбывал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. А вот – я и в Угличе, в храме Димитрияна-крови. И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего-то в полчеловеческих роста, укреплен тут в почёте. Бронза его потускла до выстраданной серизны. Било его свисает недвижно. И мне предлагают – ударить.

Я – бью, единожды. И какой же дивный гул возникает в храме, сколь многозначно это слитие глубоких тонов, из старины – к нам, неразумно поспешливым и замутнённым душам. Всего один удар, но длится полминуты, а додлевается минуту полную, лишь медленномедленно величественно угасая – и до самого умолка не теряя красочного многозвучья. Знали предки тайны металлов.

В первые же миги по известью, что царевич зарезан, пономарь соборной церкви кинулся на колокольню, догадливо заперев за собою дверь, и, сколько в неё ни ломились недруги, бил и бил набат вот в этот самый колокол. Вознёсся вопль и ужас угличского народа – то колокол возвещал общий страх за Русь.

Те раскатные колокольные удары – клич великой Беды – и предвестили Смуту Первую. Досталось и мне, вот, сейчас ударить в страдальный колокол – где-то в длении, в тлении Смуты Третьей. И как избавиться от сравненья: провидческая тревога народная – лишь досадная помеха трону и непробивной боярщине, что четыреста лет назад, что теперь.

Солженицын Александр Исаевич

Колокол Углича

Кто из нас не наслышан об этом колоколе, в диковинное наказание лишённом и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того – битом плетьми, а ещё и сосланном за две тысячи вёрст, в Тобольск, на колымаге, – и во всю, и во всю эту даль не лошади везли заклятую клажу, но тянули на себе наказанные угличане – сверх тех двухсот, уже казнённых за растерзанье государевых людей (убийц малого царевича), и те – с языками урезанными, дабы не изъясняли по-своему происшедшее в городе.

Возвращаясь Сибирью, пересёкся я в Тобольском кремле с опустелым следом изгнанника – в часовенке-одиночке, где отбывал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. А вот – я и в Угличе, в храме Димитрияна-крови. И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего-то в полчеловеческих роста, укреплен тут в почёте. Бронза его потускла до выстраданной серизны. Било его свисает недвижно. И мне предлагают – ударить.

Я – бью, единожды. И какой же дивный гул возникает в храме, сколь многозначно это слитие глубоких тонов, из старины – к нам, неразумно поспешливым и замутнённым душам. Всего один удар, но длится полминуты, а додлевается минуту полную, лишь медленно-медленно величественно угасая – и до самого умолка не теряя красочного многозвучья. Знали предки тайны металлов.

В первые же миги по известью, что царевич зарезан, пономарь соборной церкви кинулся на колокольню, догадливо заперев за собою дверь, и, сколько в неё ни ломились недруги, бил и бил набат вот в этот самый колокол. Вознёсся вопль и ужас угличского народа – то колокол возвещал общий страх за Русь.

Те раскатные колокольные удары – клич великой Беды – и предвестили Смуту Первую. Досталось и мне, вот, сейчас ударить в страдальный колокол – где-то в длении, в тлении Смуты Третьей. И как избавиться от сравненья: провидческая тревога народная – лишь досадная помеха трону и непробивной боярщине, что четыреста лет назад, что теперь.

Солженицын Александр Исаевич

Колокол Углича

Кто из нас не наслышан об этом колоколе, в диковинное наказание лишённом и языка и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве; мало того – битом плетьми, а ещё и сосланном за две тысячи вёрст, в Тобольск, на колымаге, – и во всю, и во всю эту даль не лошади везли заклятую клажу, но тянули на себе наказанные угличане – сверх тех двухсот, уже казнённых за растерзанье государевых людей (убийц малого царевича), и те – с языками урезанными, дабы не изъясняли по-своему происшедшее в городе.

Возвращаясь Сибирью, пересёкся я в Тобольском кремле с опустелым следом изгнанника – в часовенке-одиночке, где отбывал он свой тристалетний срок, пока не был помилован к возврату. А вот – я и в Угличе, в храме Димитрияна-крови. И колокол, хоть и двадцатипудовый, а всего-то в полчеловеческих роста, укреплен тут в почёте. Бронза его потускла до выстраданной серизны. Било его свисает недвижно. И мне предлагают – ударить.

Я – бью, единожды. И какой же дивный гул возникает в храме, сколь многозначно это слитие глубоких тонов, из старины – к нам, неразумно поспешливым и замутнённым душам. Всего один удар, но длится полминуты, а додлевается минуту полную, лишь медленно-медленно величественно угасая – и до самого умолка не теряя красочного многозвучья. Знали предки тайны металлов.

В первые же миги по известью, что царевич зарезан, пономарь соборной церкви кинулся на колокольню, догадливо заперев за собою дверь, и, сколько в неё ни ломились недруги, бил и бил набат вот в этот самый колокол. Вознёсся вопль и ужас угличского народа – то колокол возвещал общий страх за Русь.

Те раскатные колокольные удары – клич великой Беды – и предвестили Смуту Первую. Досталось и мне, вот, сейчас ударить в страдальный колокол – где-то в длении, в тлении Смуты Третьей. И как избавиться от сравненья: провидческая тревога народная – лишь досадная помеха трону и непробивной боярщине, что четыреста лет назад, что теперь.

Краткое описание документа:

А. И. Солженицын – один из самых популярных и влиятельных писателей нашего времени. Его творчество, жизненный путь, политические взгляды, мировоззрение являлись и являются предметом интереса и изучения не только в России, но и во всем мире. Это писатель, открывший деревенскую литературу для широкого круга читателей, это мастер «лагерной» прозы, это политик, озабоченный обустройством России. У Солженицына есть маленькие миниатюры, которые писатель назвал «Крохотки». Это даже не короткие рассказы в классическом понимании. Их можно считать моментальными фотографиями в прозе, застывшими на секунду мгновениями. В них автор умудряется втиснуть огромный смысл в несколько предложений через личные переживания и крик души. Один из таких рассказов – «Крохоток» - «Колокол Углича». В нем автор поднимает проблему утраты связи настоящего и прошлого. Современное поколение не хочет понимать и принимать историю. Сам колокол олицетворяет образ великомученика, не придавшего свою веру. Солженицын описывает колокол как живого человека. Он использует выражение «битый плетьми», «отбывал свой триста летний срок», «помилован к возврату». Для него колокол – это живое существо. Опытный читатель легко поймет, что речь идет о русском народе, о его не легкой судьбе. Можно сравнить колокол с многострадальной Россией.