Конституционное право в российском праве: Понятие, назначение и структура.

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Уральский государственный юридический университет»

(ВГБОУ ВО «УРГЮУ»)

Институт заочного и ускоренного обучения

Группа 165

ДОКЛАД

по дисциплине: КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО

на тему: Конституционное право в российском праве: Понятие, назначение и структура.

Выполнил студент:

А. В. Андреев

Проверил доцент:

И. П. Пономарева

Екатеринбург, 2016

Характеристика конституционного права как ведущей отрасли любого национального права общепризнанна.¹ Однако каковы его природа, сфера действия, отличия от иных правовых отраслей, каков набор его внутренних составляющих, — эти и ряд других вопросов, связанных с функционированием конституционно-правовой «материи», остаются открытыми и требуют дополнительных исследовательских усилий. Содержательная неясность задает категориальную невыстроенность представлений о данной правовой отрасли и проявляется даже в разных подходах к ее наименованию: наряду с термином «конституционное право» для обозначения названной отрасли использовался и продолжает использоваться термин «государственное право», а иногда оба они используются в одной связке.²

Предложим свое видение решения вышеобозначенных вопросов, не претендуя на законченность и методологическую бесспорность выводов, рассматривая их как возможный вариант изложения уже накопленного научного потенциала по анализируемой проблематике.

В качестве отправных примем положения о системообразующей роли по отношению к первичным подразделениям национального права (отраслям права) таких факторов, как функциональная специализация отдельных отраслей, предмет и режим правового регулирования, общеотраслевые обобщения (общие нормы и институты).³ Конституционное право функционирует как самостоятельная отрасль права, если его отличают от иных отраслей национального права особые внутриправовые и общесоциальные функции, предопределяющие складывание присущих только ему предмета или режима правового регулирования, а также наличие таких внутренних конструктов-обобщений, которые выделяют и сцепляют между собой нормы конституционного права, делают их связи друг с другом более значимыми, чем связи отдельных конституционно-правовых норм и институтов с нормами и институтами иных отраслей права.

Конституционное право как системное образование имеет два ряда целей: внутренние, или собственные, и внешние, т. е. те, которые данная отрасль реализует в системах высшего по отношению к ней порядка — национальном праве и социуме в целом. Внутренние цели конституционного права направлены на его воспроизводство и саморазвитие. А каковы внешние цели этой отрасли, ее общеправовая и общесоциальная специализация? Думается, что ее важнейшими функциональными ориентирами являются интеграция всех отраслей национального права в единое иерархически организованное целое и перевод национального права из состояния суммативного соединства наличных правовых элементов в качество органической системы. Задачами конституционного права также являются постановка целей для национального права, общеправовое целеполагание, закрепление базовых для всех отраслей права ценностей.

По мере развития национальных правовых систем в них выделяются особые нормативные подсистемы, которые наряду с обычным внешним «выходом» — регулированием фактических общественных отношений — начинают специализироваться на решении общеправовых задач, на обеспечении единого, внутренне согласованного внешнего «выхода» всех отраслей национального права. Именно отсюда берет начало конституционное право в его современном виде, превращаясь по ходу развития в единственную отрасль права, непосредственно соприкасающуюся и взаимодействующую одновременно со всеми иными отраслями права. Конституционное право раскрывает свой интеграционный потенциал и в масштабах всего общества, функционирование которого в качестве целостного организма оно призвано обеспечить на базе принципов, закрепляемых конституционным законодательством.

Становление конституционного права в рамках национального права может быть представлено и как восхождение от конкретного к абстрактному (от менее абстрактного к более абстрактному), как выделение такого уровня обобщения правовой материи, который вбирает в себя регулирующее содержание всех отраслей национального права, упорядочивая его. В этом смысле, с учетом прямого действия конституционного законодательства, конституционное право обретает в обществе роль «всего права», становится формой, вбирающей в себя национальное право, частью, которая в известном смысле претендует на роль целого.

Нормы конституционного законодательства выступают вместе с нормами отраслевого законодательства, а при необходимости и вместо них при опосредовании отношений, реально или потенциально входящих в область регулирования последних. Подобный эффект, конечно, достижим при развитости конституционного законодательства, правоприменительной, правореализационной сфер, массового и профессионального правосознания. В то же время материализация внутреннего содержания конституционно-правовых норм посредством расширения отраслевого законодательства, обратного движения от абстрактного к конкретному в области правовой действительности крайне важна, поскольку переводит бытие конституционных норм из области чистого правового духа в сферу юридических технологий, усиливая действенность конституционного регулирования, упрощая для людей обращение к конституционно-правовым средствам отстаивания своих интересов.

Нормы конституционного законодательства способны в области правоприменительной деятельности заменять нормы отраслевого законодательства в случае их отсутствия или неконституционности. Правда, подобная замена не всегда может быть полной и распространяться на все аспекты регулирующего воздействия. Так, конституционные нормы, действующие в сфере юридической ответственности (за исключением конституционной ответственности), не способны выступать в качестве самостоятельного критерия определения правомерности поведения конкретных субъектов и служить нормативной основой применения мер уголовной, административной, гражданской и иной ответственности. Почему? Воспользуемся для ответа на этот вопрос мнением С.С. Алексеева, высказанным им по аналогичной проблеме применительно к общим запретам, тем более, что большинство конституционных запретов носит именно общий характер. С.С. Алексеев считает, что общие запреты не могут быть критерием неправомерности поведения потому, что неправомерность относится к аномальному поведению, требующему взвешенного, точного и детализированного воздействия. Следовательно, в соответствии с принципами законности каждый случай противоправного поведения должен быть связан с нарушением конкретной юридической нормы — запрещающей, обязывающей или управомочивающей (когда субъект выходит за пределы дозволенного).⁴ Это свидетельствует не об уходе конституционного права из сферы отраслевого охранительного регулирования, а лишь об ограничении содержания его регулирующего воздействия на возникающие здесь фактические общественные отношения. За конституционным правом остаются: направление развития соответствующих разделов законодательства, охранительно-правовой политики, выражение их духа и принципиальных устоев, проверка конституционности конкретных охранительных норм и институтов, присутствие в правоприменительной практике в качестве оценочного аргумента ее участников и т. д.

Таким образом, совокупный предмет всех отраслей национального права является предметом и конституционно-правового регулирования, на который конституционное право воздействует с помощью своих специфических средств. Предмет конституционного права и предмет национального права принципиально совпадают. Конституционное право «работает» везде, где «работает» национальное право.

Существующие воззрения на предмет конституционного (государственного) права при всех их различиях сходятся в одном: предмет названной отрасли рассматривается всегда как та или иная часть предмета национального права, а ведущая роль конституционного права в национальном праве не означает поглощения им предметных полей иных отраслей.⁵ Теоретические концепции, основанные на понимании предмета конституционного права в качестве части предмета национального права, к сожалению, были восприняты федеральным законодателем, который в ст. 68 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21 июля 1994 г.⁶ определил, что Конституционный Суд прекращает производство по делу, в частности, тогда, когда установит, что вопрос, разрешаемый законом, иным нормативным актом, договором между органами государственной власти или не вступившим в силу международным договором Российской Федерации, конституционность которых предлагается проверить, не получил разрешения в Конституции РФ или по своему характеру и значению не относится к числу, конституционных.

Конституционный Суд воспользовался данной нормой, например, при рассмотрении дела о проверке конституционности ряда положений Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. «Об основах налоговой системы в Российской Федерации»,⁷ посчитав, что определение проверяемым законом конкретных видов налогов, входящих в перечень налогов субъектов Федерации, не относится к числу конституционных вопросов и поэтому прекратил производство по делу в этой части. А , вот вопрос об открытости (закрытости) самого упомянутого перечня налогов, с точки зрения Суда, является конституционным. От развернутой аргументации подобного деления нормативно регулируемых вопросов на имеющие или не имеющие конституционный характер Конституционный Суд в данном решении «ушел».

Формулы «не получил разрешения в конституции», «не относится по характеру и значению к числу конституционных», адресованные затрагиваемым в правовых актах вопросам, ни в анализируемом законе, ни в других нормативных правовых источниках не раскрыты, носят неопределенно-оценочный характер. Они способны породить необоснованный субъективизм со стороны Конституционного Суда, получающего возможность в разных ситуациях вкладывать в вышеприведенные формулы разный смысл.

Дело еще и в том, что своеобразие конституционного права (за исключением его отдельных институтов) заключается не в жестком обособлении от других отраслей на основании своих особых источников, режимов, субъектов, процедур, а в проникновении во все поры национального права, в установлении "общего поля" и режима функционирования всех его отраслей и субъектов. Поэтому любой разрешаемый на нормативно-правовом уровне, да и в сфере правоприменения вопрос может быть соотнесен с конституционной средой, проверен на предмет соответствия ее параметрам, т. е. конституционности. Что касается Конституционного Суда, то в Федеральном конституционном законе, определяющем его статус, думается, и без предписания ст. 68 заложены достаточные гарантии от давления на него неоправданно большой массы запросов, жалоб, ходатайств, касающихся вопросов, которые могут быть разрешены другими судебными органами.

Предмет конституционно-правового регулирования поглощает предмет всех иных отраслей национального права, но к ним не сводим. Он, безусловно, шире. Во-первых, о чем уже было упомянуто, конституционное право ориентировано на регулирование тех отношений, которые требуют правового опосредования, независимо от их упорядочения отраслевым законодательством. Подобный потенциал иных отраслей права, например гражданского, уже. Тот же институт аналогии закона или права в гражданском праве распространяется только на отношения, входящие в предмет гражданско-правового регулирования. В реальности отраслевая «правоматерия» всегда отстает от потребностей динамичной действительности, поэтому на целом ряде направлений правового регулирования в определенных ситуациях национальное право представлено (может быть представлено) только конституционным правом. Именно на указанных направлениях особенно велико значение судебных и иных правоприменительных механизмов, без которых возможности конституционного права по расширению сферы регулирующего воздействия национального права до необходимых пределов не способны по-настоящему реализоваться.

Во-вторых, предметом регулирующего воздействия со стороны конституционного права являются не только фактические социальные отношения, но и отраслевая «правоматерия», моделируемая конституционно-правовыми нормами путем введения общеправовых принципов, общих дозволений, связываний, запретов, закрепления отраслевой правосубъектности, другими способами: предметом права оказывается право. В общем-то, моделирование правовых объектов присуще любому праву, выросшему из «пеленок» казуальности, выработавшему в себе необходимые правовые обобщения, строящемуся на основах систематизации (кодификации, инкорпорации и т. д.).

Однако предметом конституционно-правового регулирования оказывается национальное право в целом. Конституционные нормы порождают общеправовые процессы функциональной специализации и интеграции, задают объективную структуру национального права, дают принципиальные стандарты выявления и снятия межотраслевых и внутриотраслевых противоречий, направляют правотворческую работу управомоченных субъектов, соотносят право с иными институтами общества и государства.

Задействовано ли конституционное право на решении только общеправовых задач, или наряду с этим имеет свой исключительный предмет регулирования, действуя применительно к нему как обычная отрасль права? Ответы на данные вопросы требуют соотнесения конституционного права с публичным, частным и государственным правом, а также детализации представлений о предмете и методе конституционно-правового регулирования.

Соотношение конституционного права с публичным, частным и государственным правом. Наиболее общее деление права на обширные сферы, изначально в нем заложенные, охватывающие все его отрасли, — это «глобальное»⁸ подразделение любой национальной правовой системы на публичное и частное право. Подобное деление имеет давнюю традицию. Так, римский юрист Ульпиан, выделяя право публичное и частное, под публичным правом понимал то право, которое обращено к статусу Римского государства, а под частным — то, которое относится к отдельным лицам, имея в виду выгоду отдельных лиц.⁹ Перенося суть данных представлений на современное право, публичное право можно определить как совокупность отраслей национального права, отражающих, защищающих государственные, общесоциальные интересы, регулирующих политические, властно-силовые отношения в обществе; частное же право — как совокупность юридических отраслей, регулирующих взаимоотношения физических и юридических лиц, не облеченных в рамках этих отношений публично-властными полномочиями, с целью обеспечения собственных интересов данных лиц.

Если в отношениях, регулируемых публичным правом, элемент публичной власти в том или ином виде присутствует непосредственно (они всегда являются именно властеотношениями), то в сфере частного права публичная власть, установив нормативные основы складывающихся здесь отношений, находится за пределами последних, отслеживает их ход со стороны, вмешиваясь только при возникновении недопустимых сбоев, конфликтов. В значительной степени нормативное регулирование в данном случае осуществляется без участия государственных органов и органов местного самоуправления самими участниками названных отношений. Так, например, формируются церковное право, внутриорганизационное право общественных объединений, иные разделы корпоративного права.

Конституционное право лежит в основе отраслей не только публичного, но и частного права, однако все же является частью публичного права и призвано упорядочивать и закреплять властно-силовые проявления в общественной жизни. Даже при регулировании частных, властно не окрашенных отношений отдельных лиц, конституционное право нацелено на защиту общесоциальных интересов. Закрепляемые за гражданами в сфере частной жизни конституционные права и свободы одновременно являются публично-правовыми гарантиями осуществления данных прав и свобод. Следовательно, они всегда обращены и к государству, выступают публичными обязанностями последнего, его нормативно-установочными ориентирами.

Таким образом, предметом конституционного права как права публичного являются властеотношения, что отличает собственный предмет конституционного права от предмета отраслей частного права. Однако каково соотношение конституционного права и иных отраслей публичного права: административного, уголовного, финансового и ряда других, также упорядочивающих властеотношения? Различимы ли их предметные поля? Да, различимы. Предметная специализация конституционного права — упорядочение процесса созидания и функционирования верховной государственной власти, понимаемой как народовластие в формах представительной и непосредственной демократии. Феномен власти присутствует буквально во всех ячейках общества, однако логика социального взаимодействия приводит к складыванию в масштабах всего общества совершенно особого вида власти — власти верховной, призванной обеспечить устойчивое управление делами общества, выразить общие интересы всех социальных субъектов, ввести все виды существующих в обществе властеотношений в правовое русло.

Интересно, хотя и не бесспорно, определение верховной власти, использованное М. Зызыкиным. Под верховной властью он понимал «общественную силу, за которой нация признает право быть высшей, для всех обязательной, объединяющей все групповые и частные интересы. Она является объединительной национальной идеей, воплощающейся в конкретном органе, и призвана регулировать, примирять и согласовывать все частные силы... Юридически она является инстанцией последнего решения, и она не подчинена ничьему суду: такова верховная власть во всех формах правления».¹⁰ Верховная власть выводима из самой себя. Ее отличает осуществление в обществе функции первичного учредительствования, или, как пишет М. Зызыкин, право последнего решения. Вряд ли только можно согласиться с тезисом М. Зызыкина о воплощении верховной власти в конкретном органе. Верховная власть, исходящая от народа, материализуется не в каких-то отдельных государственных учреждениях (хотя бы и высших), а в государстве в целом как способе народной самоорганизации в рамках социума. Государство, следовательно, не сводимо к государственному аппарату и своим политико-территориальным формам; оно вбирает в себя также граждан (подданных) и способы участия последних в государственной жизни.

Однако не все государственные институты непосредственно связаны с воплощением верховной власти народа. На решение названной задачи нацелены: а) институты государственного территориального (национально-территориального) устройства и гражданства (подданства), задающие политико-юридические очертания людского состава первичного субъекта власти — народа; б) компетенция государства и его территориальных частей (субъектов Федерации, административно-территориальных единиц), формализующая суверенные права народа и переводящая их в плоскость государственной деятельности; в) способы непосредственного государственного волеизъявления граждан (выборы, референдумы); г) государственные органы, получающие власть в рамках конституционного процесса непосредственно от народа, а не от иных государственных органов: законодательные (представительные) учреждения, высшее должностное лицо государства, правительство, судебные органы и прокуратура, уполномоченный по правам человека, а также их компетенция и деятельность. Именно перечисленные институты, каждый сообразно своей специфике, обеспечивают осуществление верховной власти, ее необходимое и достаточное бытие. Остальные государственные институты формируются в условиях функционирования верховной власти, образуются первичными государственными учреждениями и служат переменными средствами их активности. Таковы неполитические формы исполнительно-распорядительной деятельности, характеризовавшиеся в дореволюционном государствоведении как подчиненное управление, или управительная власть, в отличие от власти верховной.¹¹

Подчиненное управление не относится к собственному предмету конституционного права, и функционально-содержательные границы между ним и верховным управлением определяют предметную границу между конституционным правом и другими отраслями публичного права. Если, скажем, принятие закона о государственном бюджете входит в сферу верховного управления, то исполнение бюджета относится к области подчиненного управления. Определение границы между верховным и подчиненным управлением требует, кроме прочего, тщательного анализа действующего конституционного законодательства. Думается, что само по себе закрепление в конституции конкретного государственного института еще не является достаточным основанием для полного отнесения его к сфере верховного управления; важен также его конституционный статус в целом, то положение, в которое ставит его конституция по отношению к иным государственным институтам.

С учетом сказанного отнесение к сфере верховного управления, например, Правительства Российской Федерации должно ограничиваться рядом позиций: а) обязательное функционирование Правительства как государственного учреждения, независимо от чьего-либо усмотрения; б) назначение Председателя Правительства с согласия Государственной Думы; в) политические формы ответственности Правительства; г) право Правительства на уход в отставку; д) конституционно установленные формы участия Правительства в законотворческом процессе.

Правовое упорядочение верховного государственного властвования и управления традиционно характеризовалось как государственно-правовое и служило для выделения в качестве самостоятельной отрасли государственного права, что вполне логично. Нет смысла и сегодня отказываться от выделения государственного права, однако не в роли отдельной отрасли права, а в качестве комплексной составной части конституционного права. Такое поглощение объективно предопределено, как минимум, двумя обстоятельствами. Во-первых, становление конституционного законодательства привело к изменению «телесной» оболочки верховной власти. Власть народа получила выражение не просто в государственной воле, а в конституции, вставшей над иными государственными институтами, сковавшей государственную волю юридическими императивами должного. Во-вторых, конституционно-правовое регулирование в силу своей универсальности расширило рамки регламентации верховной власти за счет упорядочения отношений в сфере вхождения разных социальных сил в ее поле деятельности. Рассмотрим второй тезис подробнее.

Сфера осуществления верховной власти с неизбежностью дополняется сферой борьбы за обладание ею (ее отдельными возможностями). Тот социальный субъект, который «эффективно» представлен в первичных государственных институтах, способен лучше проводить в жизнь собственные интересы и активно предлагать обществу свое видение общесоциальных интересов. Поэтому целый ряд социальных субъектов явно или скрыто ведут борьбу за контроль над парламентом, правительством, другими государственными учреждениями.

Борьба за верховную власть идет по нескольким направлениям. Во-первых, это — деятельность по овладению рычагами государственной власти: получение депутатских мандатов, проведение своего кандидата на должность президента и т. д. Во-вторых, это — оказание внешнего давления на государственные учреждения. Названное направление особенно важно для сил, не имеющих нужного им представительства в структурах власти. В-третьих, это — оказание давления на политических конкурентов. В-четвертых, это — воздействие на сознание масс, предполагающее широкое использование средств массовой информации.

Действенное участие на всех выделенных направлениях невозможно без обладания важными финансово-экономическими рычагами. Совокупная деятельность множества социальных субъектов на всех указанных направлениях интегрируется верховной государственной властью и процессом формирования «древа» целей общества, она становится основой для выделения политической системы (политической организации) общества. Рамками не государства, а политической системы, включающей государство в качестве своего ядра, очерчивается, следовательно, действительное поле формирования и функционирования верховной государственной власти.¹² Из этого следует, во-первых, что институционализация политической системы — задача именно конституционно-правового регулирования; во-вторых, что государственное право, не выходящее за пределы регулирования государственных институтов и не упорядочивающее статус негосударственных субъектов политической системы, оказывается частью конституционного права.

Конечно, отдельные стороны деятельности субъектов политической системы, как и учреждений верховной государственной власти, регулируются нормами административного, финансового, гражданского и иного законодательства, ведь их активность сочетает в себе решение множества разнообразных вопросов. Однако принципиальный статус субъектов политической системы, а именно: их организационно-правовые формы; права и обязанности в сфере общественно-политической жизни; способы образования, преобразования, упразднения относятся к предмету конституционного права. В рамках собственного предмета конституционное право не только прибегает к общерегулятивным средствам, но и использует практически весь арсенал приемов и способов детализированного правового регулирования, не передоверяя решение этой задачи другим отраслям права. Здесь и конкретизация по субъектам, объектам, содержанию запретов, связываний, дозволений, и оснащение материальных норм оживляющими их процессуальными нормами, и установление мер самостоятельной конституционной ответственности, и введение юридически значимых сроков, документальных форм, и тому подобные меры. Поэтому, кстати, резко расширяется набор источников конституционного права, который не ограничивается только актами конституционного законодательства.

Итак, конституционное право представляет собой системное взаимодействие конституционных и обычных норм, закрепляющих основные устои общества, государства, национального права, детально регулирующих властеотношения, связанные с созиданием и функционированием верховной государственной власти в рамках политической системы общества.

Структура конституционного права как отрасли права. Внутри конституционного права с учетом функционально-предметной специализации обособляется прежде всего его общая часть — совокупность конституционных принципов, распространяющих свое действие на все составные части данной отрасли. К ним относятся положения глав 1,2,9 Конституции РФ, закрепляющие основы конституционного строя, правового статуса индивидов, их объединений, народов Российской Федерации, государственных учреждений, устанавливающие исходные начала отношений этих субъектов между собой, определяющие назначение конституционного законодательства, его иерархию и т. д. Таким образом, общеконституционные принципы, интегрируя общество, государство, национальное право, объединяют в единое целое и само конституционное право.

Наряду с Общей частью в конституционном праве обособляется и Особенная часть, распадающаяся на две группы норм. Одна из них — государственное право в его единстве с муниципальным правом; вторая — гражданско-публичное право. Разделение этих нормативных совокупностей обусловлено, на наш взгляд, объективно возникающим относительным размежеванием государственных форм отправления верховной власти и форм негосударственного гражданского бытия индивидов, общественных объединений, социальных общностей, тех форм, что, по своей сути, являются, конечно, публичными, а не частными. Ко второй группе форм относятся, например, способы включения негосударственных субъектов в деятельность политической системы. Поскольку государство и политическая система взаимопроникают друг в друга, то взаимопроникают друг в друга и государственно-правовые и гражданско-публичные институты, например, в сфере избирательного процесса. Общими для государственного и гражданско-публичного права являются институт гражданства, право социальных общностей, хотя структурно они в большей степени тяготеют к гражданско-публичному праву.

Два блока норм, составляющих особенную часть конституционного права, неравновесны ни по объему, ни по внутренней упорядоченности и организованности, ни по их социальной действенности. По-прежнему в нашем обществе гипертрофировано государственное начало и недостаточно развиты «начатки» гражданской жизни, что определяет отставание гражданско-публичного права от права государственного. Даже на формально-структурном уровне государственное право представлено целым рядом мощных подотраслей, тогда как гражданско-публичное право в основном содержит слабо систематизированные, разрозненные институты. Следовательно, одна из глобальных задач конституционно-правового развития заключается в изменении баланса этих составляющих конституционного права, в подтягивании гражданско-публичного права до уровня государственного права.

Государственное право включает в себя: парламентское право;¹³ право верховного управления (президентское право, дополненное конституционно-правовым институтом правительства) — одну из наиболее быстро и динамично развивающихся подотраслей государственного права, к сожалению, в основном за счет правотворчества Президента Российской Федерации, а не парламентского законодательства; избирательное право и право референдумов; конституционно-судебное право, определяющее статус и деятельность Конституционного Суда Российской Федерации, конституционных (уставных) судов субъектов Федерации, иных действующих в стране судебных органов и само в незначительной пока степени порождаемое ими; прокурорско-надзорное право, закрепляющее статус органов прокуратуры и регламентирующее сферу прокурорского надзора; комплексный институт государственно-территориального устройства, объединяющий следующие пединституты: федеративно-территориального устройства государства; административно-территориального устройства субъектов Федерации; ведомственно-территориального деления, режима государственной границы Российской Федерации и внутригосударственных границ.

Гражданско-публичное право включает в себя: институты гражданства, статуса иностранных граждан и лиц без гражданства, традиционные для конституционного (государственного) права; право общественных объединений и политических партий, конфессионально-публичное право, находящиеся на стадии перерастания из комплексных правовых институтов в подотрасли и тесно соприкасающиеся с внутриорганизационным правом общественных объединений и церковным правом соответственно; право средств массовой информации, дополняемое корпоративным правом последних и являющееся, пожалуй, единственной реальной подотраслью, сложившейся в гражданско-публичном праве; право социальных общностей (народов, этносов, меньшинств), строящееся на детализации права народов на самоопределение и права меньшинств на пользование своей культурой; ряд иных институтов.

В основе структуры гражданско-публичного права находятся, таким образом, основные права и свободы индивидов, их объединений и отдельные институты гражданского общества. На современном этапе развития гражданско-публичного права его главным структурообразующим фактором выступают вторые. Видимо, после того, как сложится развитая сеть правовых институтов гражданского общества, последние станут материалом для более фундаментальной систематизации гражданско-публичного права на базе основных прав и свобод индивидов.

* Доктор юридических наук, профессор Уральской государственной юридической академии.

¹ См., напр.: Богданова H.A. К новой концепции преподавания конституционного права // Государство и право. 1994. № 7. С. 11; Козлова Е.И., Кутафин O.E. Конституционное право России. М., 1995. С. 8; Конституционное право Российской Федерации. Екатеринбург, 1995. С. 14.

²См., напр.: Государственное право Российской Федерации. М., 1996; Мишин A.A. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. М., 1996; СтрекозовВ.Г., КазанчевЮ.Д. Государственное (конституционное) право Российской Федерации. М., 1997.

³ Алексеев С. С. 1) Структура советского права. М., 1975.С.52—54, 161—184 и др.;2) Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М., 1989. С. 190—193.

⁴ Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском праве. М., 1989. С. 90, 91.

⁵ О разных точках зрения на предмет конституционного (государственного) права см., напр.: Лепешкин А.И. Курс советского государственного права. Т. 1. М., 1961. С. 32—34; КотокВ.Ф. О предмете и источниках конституционного права социалистических стран // Конституционное право социалистических стран. М., 1963. С. 9; Фарбер И.Е., Ржевский В.А. Вопросы теории советского конституционного права. Саратов, 1967. С. 16—23; Конституционное право Российской Федерации. Екатеринбург, 1995. С. 14—19.

⁶ Конституционный закон РФ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Российская газета. 1994. 23 июля.

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 марта 1997 года по делу о проверке конституционности положений абзаца второго пункта 2 статьи 18 и статьи 20 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 года «Об основах налоговой системы в Российской Федерации» // Российская газета. 1997. 1 апр.

⁸ Алексеев С.С. Теория права. М., 1995. С. 195. ⁹ Новицкий КБ. Римское право. М., 1994. С. 7.

¹⁰ Зызыкин М. Царская власть и закон о престолонаследии в России. София, 1924. С. 5.

¹¹ Богданова H.A. К новой концепции преподавания конституционного права. С. 12; ТихомировЛ.А. Монархическая государственность. СПб., 1992. С. 49—55.

¹² Политическую систему как механизм народовластия характеризует, например, И.М. Степанов (Степанов ИМ. Конституция и политика. М., 1984. С. 146).

¹³ К выводу об обладании парламентским правом статуса подотрасли конституционного права приходит И.M Степанов (Степанов ИМ.Российское парламентское право: Сущностные и регулятивно-целевые ориентиры формирования //Государство и право. 1994. №12. С.3-11).

Список используемой литературы:

Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. — М., I998. (По указанию преподавателя).

Государственное право Российской Федерации: Учебник для высших учебных заведений / Е. И. Козова, О. Е. Кутафин, Н. А. Михалева, Ю. И. Скуратов. — М., 1996.

Козова Е. И. Конституционное право России. — 2-е изд. — М., 1998.

Воеводин Л. Д. Юридический статус личности в России. — М., 1997.

Витрук Н. В. Конституционное правосудие. — М., 1997.

Горобец В. Ф. Парламент Российской Федерации. — М., 1998.

Жуйков В. И. Права человека и власть закона. — М., 1996.

Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации: Учебник для вузов / Под ред. А. В. Иванченко. — М., 1999.

Исполнительная власть: сравнительно-правовое исследование: Сборник статей. — М., 1995.

Исполнительная власть в Российской Федерации. — М., 1996.

Исполнительная власть в Российской Федерации. Проблемы развития / Отв. ред. И. Л. Бачило. — М., 1998.

Ковачев Л. А. Принцип разделения властей в конституциях государств Европы.. — М., 1993.

Комарова В.В. Формы непосредственной демократии в России. — М., 1998.

Конституция. Закон. Подзаконный акт. — М., 1994.

Конституционный строй России // Вопросы парламентского права. — М., 1995.

Лучин B. О. «Указное право» в России. — М., 1996.

Лучин В. О. Конституционные нормы и правоотношения. — М., 1997.

Маковский А. Л. Правовое положение иностранных граждан в России. — М., 1996.

Лысенко В.Н. Развитие федеративных отношении в современной России. — М., 1995.

Нерсесянц B. C. История идей правовой государственности. — М., 1993.

Маликов М. К. Гражданство Российской Федерации и ее субъектов // Государство и право. — 1997. — № 8. — С. 21.

Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. — М., 1996.

Окуньков Л. А. Президент Российской Федерации. — М., 1996.

Правовой статус Президента Российской Федерации: Учебное пособие / Под ред. проф. Ю. А. Дмитриева. — М., 1997.

Президент. — Правительство. — Исполнительная власть: российская модель. — М.: Изд. ТАСИС, 1997.

Проблемы суверенитета в Российской Федерации. — М., 1994.

Поленина С. В. Законотворчество в Российское Федерации. — М., 1998.

Разделение властей и парламентаризм: Сб. статей. — М., 1992.

Румянцев О. Г. Основы конституционного строя России: понятие, содержание, вопросы становления. — М., 1994.

Соколов А. П. Правовое государство. Идеи, теория, практика. — Курск, 1994.

Чиркин В. Е. Основы конституционного строя. — М., 1996.

Хабриева Т. А. Правовая охрана конституции. — Казань, 1995.

Эбзеев Б. C. Конституция. Правовое государство. Конституционный Суд: Учебное пособие. — М., 1996.