Литературная композиция на экологическую тему "Имеющий душу"

Муниципальное бюджетное  образовательное учреждение 

«Перенская средняя (полная) общеобразовательная школа»

Рославльского района Смоленской области

                                            Выполнила:  Светлана Николаевна Данченко

учитель русского языка и литературы

д.Перенка, 2015 г.

                                   «Имеющий душу»

литературная  композиция на   экологическую тему  по творчеству смоленских    поэтов и писателей

Слайд 2

Оформление зала. Рисунки и творческие работы   учащихся     на тему « Моя родная сторона, Смоленщина моя»,   книжная выставка, фотографии смоленских поэтов и писателей, природоохранные  плакаты .Перед началом внеклассного мероприятия или во время его демонстрируются слайды электронной презентации (презентация прилагается). Сценарий может быть использован в оригинале или выборочно по усмотрению учителя во внеурочной работе и на уроке.

Чтец.

Природа

            Не боится повторений.

В ней все из года в год

            Приходит чередом,

Но сколько    б

            Ни цвели   для нас сирени,

Цветенья      нового

            Мы,   как подарка , ждем.

                                          Н. Рыленков

Ведущий.  На гробнице одного из фараонов было  высечено: «Я никогда не   перегораживал текущей воды.» Многозначный поэтический  афоризм  заключил в себе  квинтэссенцию    того ,   что   мы понимаем под    словом  экологическая культура.

Тема «Природа и человек» стала сквозной  в русской   литературе. Поэты и писатели Смоленщины  глубоко и искренне рассказывают о любви к природе, бережном отношении к ней.

Слайд 3

Ведущий. Поэзия    Николая Рыленкова в лучших своих     образцах       несет   нам аромат луга и поля, звон лесного ручья и шелест придорожного татарника, журавлиный крик осенних перелесков и деловитое бормотанье весенней  реки. Поэзия Н.Рыленкова несет нам образ Родины, она помогает душе очнуться от беспамятства , открывает  слуху голоса живой жизни ,а глазам дали родного  пространства. Стихотворением Н. Рыленкова  мы начали литературную композицию «Имеющий душу».

Чтец.

Ничего мне не нужно лучшего,

Как в полях у истоков дня

Встретить   солнце,  чтоб первый луч его,

Вспыхнув вдруг, коснулся меня.

Снова полон той сладкой жажды я,

Что сулит мне горячий год;

Снова верю: былинка каждая

Здесь любовью    моей живет.

                              Н. Рыленков

Слайд 4

Ведущий. Главные черты лирики Виктора Смирнова- чувство родной земли, сыновняя преданность ей, подлинность переживаний. Пейзаж входит составной частью в раздумья автора о родной Смоленщине.

Чтец.

Речки, тропы. Ракиты и клены.

Запах сена в родимом селе.

И ячмень отбивает поклоны

Лишь его породившей земле.

Сын деревни, я полон стремленья

Быть с природой, к ней сердцем приник.

И поставят меня на колени

Только ягода, только родник!

Чтец.

НА ЛУГУ

                            Дочери Ире

Утонешь в луговом просторе...

О, сколько в мире красоты!

Глаза, увидевшие горе,

Иначе смотрят на цветы.

Трава пахучим зноем дышит.

Стучат кузнечиков часы.

Но уши, пчел жужжанье слыша,

Невольно слышат песнь косы.

Стальное жало свистнет резко —

Так на земле заведено...

Лишь дочки маленькое сердце

С природой бьется заодно.

Звучит ручьистый голосок.

Мелькает платьице из ситца.

Приняв Иринку за цветок,

Пчела на голову садится...

Чтец.

Дай, природа, мне взаймы

Рощ осенних позолоту,

Самый первый снег зимы,

Медленность его полета.

Дай саней морозный бег.

Иней на ветвях у клена.

Дай разлив ревущих рек.

Дай лугов наряд зеленый.

Дай взаймы твою весну

С гулом сева. С тишиною.

Не скупись. Я долг верну,

Став листвой, землей, травою.

Чтец.

Весной весь мир от счастья обнимаю.

Согласен превратиться в ручеек.

На небе облако обожествляю,

А на земле — любой ее росток.

Грачей обожествляю, ольхи, гнезда,

Туманы, что низинами плывут.

Обожествляю каждой ночью звезды

За то, что в кронах птицами поют.

Обожествляю речку, утро, лодку,

Твой взгляд, его святую синеву.

Обожествляю смех твой и походку.

А меж людьми — безбожником слыву.

Чтец.

Льнет мое сердце к природе,

С нею правдив я и чист.

Радуясь полной свободе,

В воздухе плавает лист.

Робкому зайцу на листьях

Сладко дремать у куста...

Как оглушительный выстрел

Ранит меня красота 

Не потому ли, что к осени

Клонится лето мое?

Ночью беззвучными осами

Звезды влетают в жилье.

В яркую зелень одетой

Вижу тебя я во сне...

И через долгое лето

Тянутся руки к весне.

Ведущий. У В. Смирнова в сборнике стихотворений «Прялка матери» есть удивительное стихотворение .    

Чтец.

Пусть он меняет русла рек,

Пусть он предскажет нрав погоды,

Но как ничтожен человек,

Когда кричит: «Я — царь природы!»

Ведь он — не вечен. Вечна — синь.

Да светит солнце, не старея...

Не «царь» сказал бы он, а «сын».

Вот это было бы вернее.

И смотришь, был бы он целей,

Глаза лучистее сияли...

Пора бы знать уж, что царей,

В конце концов, всегда свергали.

Ведущий. Стихотворение звучит тревожно: так ли все просто в отношениях между человеком и природой?!

Слайд 5

Ведущий. Евгений Максимов – автор книг «Когда шумит рожь», «Хлеб», «Бабье лето», «Тихие проселки», «Зори на Гжати».   Очерки этих книг объединены темой охраны природы и умножения природных богатств родной автору  Смоленщины.

В сборнике «Зори на Гжати» есть очерк «Там, где начинается Днепр». Предлагаем вашему вниманию отрывок из очерка.

Чтец.

Идем кондовым лесом, плотным, сухопарым, без суков до гудящих вершин.

— Помните, в сказках цветы цветут зимой и птицы детенышей выводят,— спрашивает Тихон Ильич и движе­нием руки приказывает следовать за ним. Подходим к пушистой елочке. Тихон приподнял густую ветвь и как-то грустновато спросил: — Ну как делишки, братец? А? Трудненько детишков растить, когда вьюга поет?

И мы увидели в гнезде желто-зеленую птицу, которая не улетала. Жалобно пискнув, она слегка клюнула твер­дую руку егеря. Нам так хотелось посмотреть на эту птицу, но старик быстро опустил ветвь и, подталкивая нас, проворчал:

— Пошли! Пошли...— Уже за ельником пояснил: — Это клест-еловник. Он даже в крещенские морозы птен­цов выводит. А к этому я давно хожу, вишь, привык... Скоро детки будут. Конопли надо ему принести.

Идем дальше. Вдруг посреди просеки встал лесовик в мохнатой шапке, с длинной бородой, посохом в отки­нутой руке, другая вытянута в приветствии: добро по­жаловать, дорогие гости!

Мы останавливаемся удивленные, ища помощи у еге­ря, а он довольно улыбается в струящуюся бороду, хит­ро щурит вылинявшие глаза.

Подходим ближе к лесовику и убеждаемся, что это большой пень: шапка на нем — сугроб, борода — ото­дравшаяся и размочалившаяся кора, руки — сучья, по­сох—сушина орешина, случайно привалившаяся к су­ку. Но стоило нам отойти на пять шагов назад, как пень снова превращался в лесовика, лицо его оживало, и ру­ка звала дальше, в тайгу...

На крохотной полянке Тихон Ильич нагнулся, осто­рожно разгреб рыхлый сугроб, и мы увидели цветы.

Пять белоснежных лепестков на коротком изумруд­ном. стебле. Лепестки были, как фарфоровые, и тонюсень­ко звенели. То была обыкновенная пастушья сумка. Егерь осторожно засыпал цветы снегом и сказал:

— Грейся, милая! Дыши... скоро теплые дни нагря­нут.

На опушке видим недавно срубленную ель. Старик хватает шапку, бьет ею о колено, и мы впервые слышим ругательство. Успокоившись, егерь склоняется и считает круги на срезе:

— Какую красавицу сгубили! Сто семьдесят годков красовалась... ищо крепостное время помнила... Ну ни­чего... от меня не уйдешь! Найду!

Чтец.

Владимир Дмитриевич Крупин попросил старика рас­сказать о своей жизни в лесах.

— Откуда идет наш лесной род—кто знает. Можа, когда ищо варяжские струги в верховьях Днепра появи­лись, ить рядом истоки Синички, а по ней до Западной Двины легко пробраться. Жили мои предки — как и я — подолгу: видно, лесной смоляной воздух помогал. Прадед мой тож российский лес стерег и сажал. Правда, с вяземскими рекрутами он весной 1774 года к Пугачеву бегал, за волю сражался... Потом дед и отец — тоже всю жизнь в лесу. Ну и я... лесником работал, егерьствовал. Вот и все о себе! Я лучше про родной русский лес поговорю с вами.

Что такое лес? Для иного лес — древесина, грибы, ягоды, пушнина, дичь всякая, травы лекарственные... А ить лес ищо и друг человека, его, можно сказать, санитар. Ужо известно, что дерева выделяют такие ве­щества, которые убивают наших врагов: микробов и воз­будителей болезни. Кислород для дыхания человеческо­го тоже лес дарит. А лесная водица! Эта водица прохо­дит сквозь лесную подстилку, а потому чиста и аромат­на. Под защитой леса и хлебушко богатый растет...

Вот что такое лес! «Лес—друг человеку!»—часто говорим мы. А человек — лесу? Все лето в выходные дни в наши места катят машины горожан. А что потом! По­ломанные, порубленные сосенки и елочки, ожоги от кост­рищ, банки, битые бутылки и, страшнее всего, пожары. Посмотрите на колодец, откуда Днепр начинается... Ведь раньше береза над ним склонялась! Так сруби­ли и ее...

Я слушал жалобу старого егеря и думал...

А вокруг заповедного озера на много верст простира­ется моховое болото с таким обилием целебной ягоды, что можно б построить фабрику. Это журавлина! В каж­дой деревеньке этого края в любое время года вас на­поят настоем журавлины от простуды, в жару подадут прохладный и освежающий морс, поставят для аппети­та на стол миску с журавлиной, угостят вареньем из этой ягоды.

— Все это надо беречь...— вздыхает Тихон Ильич,— ведь растут дети, внуки наши. И скажите-ка там, в Москве, мол, старик лесник так говорит, что не всегда о лесе умно думаем. Вон какая мощная лесозаготовитель­ная техника поступает, а лесовосстановительной... тю-тю. С одним плугом за валочной машиной не угонишься! По­садка лесов — ох как! — отстает в нашем крае от рубки. Да и про истоки Днепра Славутича пора вспомнить...

Слайд 6

Ведущий. В 1988 году в издательстве «Московский рабочий» вышла  удивительная книга «Сторона Приднепровская». Рассказ Андрея Максименкова  «Хозяин леса»  не оставит  равнодушным  читателя. 

Чтец. (Инсценирование эпизода)

Для всех было неожиданностью, когда Виктор Азаровский, окончив шумячскую среднюю школу, заявил, что хочет работать в лесу.

— Из него вышел бы превосходный педагог! — со­жалела учительница литературы Нина Ивановна Лазаренкова.—Литературу-то как знает и любит! Лучше всех в классе разбирался. И сердце у него доброе. Та­ким, как он, и учить детей!

Отец Виктора, Владимир Трофимович, по специаль­ности строитель, тоже не одобрил решение сына.

— Не пойму я тебя. Чудной ты какой-то... Молодежь к машинам рвется, в гущу жизни, а тебя—в лес, к ти­шине потянуло, как старика...

И тут Виктор не удержался:

— Что вы все, как сговорились, трубите одно и то же: «Машины, машины!» Упрекаете, что ухожу от борь­бы за будущее. А где она острее: там, где машины, или где разводят леса? Это еще надо посмотреть!

Глаза Виктора заблестели, на щеках проступили яркие пятна, и он принялся горячо и убежденно выкла­дывать все, о чем очень много думал.

— Знаете ли вы, что мы уже дорого расплачиваем­ся за многие современные удобства?

По подсчетам ученых за последние сто лет в топках печей уничтожено двести сорок миллиардов тонн кис­лорода. Вы слышите, двести сорок миллиардов тонн! Взамен выброшено в атмосферу триста шестьдесят мил­лиардов тонн углекислого газа. Воздух загрязняется ежечасно, ежеминутно, ежесекундно! Кислорода стано­вится все меньше. А кто его восстанавливает? Деревья! Значит, нужно, чтобы было больше лесов! Надо разво­дить их! Беречь!

Все это Виктор выпалил почти единым духом, слов­но торопился, чтобы его выслушали до конца. После короткой передышки он заговорил уже спокойнее.

— А наша речка? Совсем ведь обмелела, рыба пе­рестала водиться. Почему? Опять же потому, что леса по берегам повырубили, даже кустарник выкорчевали. Поймы канавами изрыли... Теперь и на ту мелочь, что еще осталась кое-где, сколько рыбаков развелось! Что ни двор, то рыболов. А в ином—два, три. И каждый норовит придумать что-нибудь похитрей, чтоб наловить побольше! То же самое и с дичью. Чуть парень под­рос—уже охотник. И с большим аппетитом! Но нельзя же вот так бесконечно! Надо подумать, что будет после нас. Да не все хотят об этом думать!..

А кто может успешнее беречь природу, восстанавли­вать леса, бороться с браконьерами? Мы! Молодые!

Чтец

В детстве Витя подолгу жил в маленькой лесной де­ревушке Тростянке на берегу небольшой родниковой речушки у дедушки Трофима Васильевича Азаровского, работавшего лесником. Именно в те годы и почувство­вал он влечение к природе, перешедшее потом в креп­кую любовь. Особенно нравилась ему пора, когда уже спадала вешняя вода и устанавливалась теплая пого­да. В это время на речных заводях становилось шумно от перелетных птиц. Под их радостные призывные кри­ки Витя ложился спать и вставал по утрам. Жизнь на   воде и в лесу почти не затихала даже ночью. Птичий крик мальчик слышал и во сне. И тогда грезились ему далекие неведомые страны с теплыми морями, в кото­рых вода круглый год, как парное молоко, с необыкно­венно высокими, до самых облаков, деревьями по бере­гам. Так говорили взрослые о краях, куда улетали зи­мовать птицы.

Особенно запомнилась Вите одна весна. Выдалась она затяжной и холодной. И вдруг погода резко пере­менилась: подул густой южный ветер, и все начало на глазах оживать.

Проснулся Витя среди ночи от странного шума. Сбросив одеяло, он подошел к окну. Светила луна. Прозрачный лесной воздух струился, переливался зеле­новатым светом, а над поляной висел легкий, едва ви­димый туман. На речном плесе весело и тревожно кри­чали журавли. Они с радостным волнением, словно празднуя прилет на родную землю, били по воде крыль­ями и гонялись друг за другом. Мальчик долго не мог оторвать лица от стекла, завороженный увиденным. А когда вернулся в постель, уже не мог уснуть и еще долго-долго лежал на спине, прислушиваясь к доносив­шимся с улицы торжествующим звукам природы. И са­мому стало так весело и беспокойно, что захотелось вскочить с кровати и бежать к речке, к этим ликующим птицам, принесшим наконец настоящую весну.

Утром Витя встал и бросился к окну посмотреть на плес. Но журавлей уже не было. У мальчика появилось такое ощущение, что все виденное ночью было сном. Однако возбужденный радостный крик прилетевших на родину птиц остался в памяти на всю жизнь, навсегда слившись в его воображении с приходом теплых дней.

Непонятный восторг вызывала в сердце мальчишки и первая майская гроза. Раскаты грома в глубине леса отдавались урчащим эхом, и от этого было радостно и немного жутковато. Приятную дрожь во всем теле рож­дало равномерное шуршание теплого частого дождя. Так и хотелось попрыгать, покувыркаться на сочной молодой травке, подставить обнаженную голову под мягкие струи.

Обычно дождь лил недолго. И когда из-за уходящих туч выглядывало солнце и от мокрого луга клубами поднимался легкий розоватый пар, поляна перед де­душкиной избой густо покрывалась молодыми побегами

желто-зеленого хвоща, или, как их называют в просто­речье, толкачиками. Сладковатые, приятные на вкус, они были для Вити лакомством.

После первой грозы травы на лугах за сутки выма­хивают на целую ладонь, а листья на березах становят­ся величиной с копейку. Недаром ходит в народе шутка об этом времени: забудь вечером оглоблю на лугу, ут­ром не найдешь ее - врастет в траву.

В эти дни дед часто брал Витю с собой на обход. И чего только, бывало, не наглядится мальчик за день. То с замиранием сердца застынет у еще не прикрытого зеленью гнезда, опасаясь напугать притаившуюся в нем птичку. То увидит играющих на солнышке лисят. Хочет­ся подойти к ним поближе и боязно спугнуть. В другом месте наткнется невзначай на отставшего от матери зазевавшегося лосенка. Увидит и поспешно отскочит назад: как-никак зверь!

— Гляди не забижай зверюшек. Ты мал, да пожа­ловаться могешь, ежели что, они же твари бессловес­ные, а потому еще беспомощнее. Обидчиков же у них полон лес. Столько посгинет, покудова повырастают, что и половины народившихся не останется,— поучал Тро­фим Васильевич внука.

Иногда они находили кости растерзанного зайца или остатки задранной хищником птицы. Витя тайком даже плакал, жалея «сгубленные души», как говорил дедуш­ка. Собирал останки и закапывал в землю—хоронил.

Тогда и появилось у мальчишки первое желание стать похожим на деда... Окончательно же помог решить его судьбу дядя Иван Трофимович Азаровский, долгое время служивший лесничим.

— Иди к нам,— позвал он Виктора, когда тому при­шло время задуматься о выборе профессии.— Давно примечаю, лежит у тебя душа к нашему занятию. Прав­да, работник леса—профессия не очень популярная у молодежи, но, должен я тебе сказать, очень важная и нужная!

Чтец. (Инсценирование эпизода)

— Лес—он ведь, как говорят в народе, сквозь годы человеку нужен. Весной веселит, летом холодит, осенью питает, зимой согревает,— с нарочитой беспечностью, за которой все-таки отчетливо проглядывала гордость, ска­зал Виктор.— А какой же лес без нас, лесоводов?

— Это уж так,—согласился Владимир.—А не скуч­новато?

— Еще что выдумаешь? Для меня побывать в ле­су—все равно что интересную книгу прочитать. Чем дальше читаешь, тем труднее оторваться.

В разговоре друзья не заметили, как гостей пригла­сили в зал. Они тоже прошли в дверь, которую уже готовился закрыть дежурный, и сели позади на свобод­ные места.

Расселись у стола члены президиума. И завуч Лев Борисович Итунен предоставил слово Светлане Стецкой. Все ожидающе притихли...

Потом на трибуну один за другим стали подниматься другие выступающие. Каждый на свой лад рассказывал о работе, об учебе, о будущей профессии... И хотя не все говорили интересно и увлекательно, им подолгу и очень шумно аплодировали. Итунен, сидевший в прези­диуме с краю, то и дело вскакивал и в знак благодарно­сти торопливо и горячо пожимал им руки.

— Сейчас я попрошу слово,— шепнул Антипов на ухо Виктору.

— Много сегодня было рассказано здесь интересно­го,— начал Владимир.— Говорили о студенческой жизни, о захватывающих перспективах, которые ждут каждого после окончания учебного заведения. Конечно, стать врачом или инженером—заманчиво и похвально. Но вот сидит среди пас человек скромной профессии. Мало, до обидного мало говорят и пишут о таких людях. А дела­ет он очень нужное всем дело—разводит и охраняет леса. И делает это с горячей душой и большой любовью. Кое-кому может показаться: подумаешь, невидаль—ох­ранять леса! А в самом деле это не так просто, товари­щи! В дождь и в снег он в пути... Ходить и ездить при­ходится не по асфальтовым магистралям, а по без­дорожью. На этой работе, как, пожалуй, ни на какой другой, нетерпимо равнодушие и черствость... Дерево, зверь, птица сами за себя ничего не скажут: хорошо ли им, плохо, здоровы ли, больны. Все нужно скорее уга­дать, почувствовать, чем разглядеть. А для этого надо иметь очень доброе сердце.

Антипов сделал паузу, как бы давая возможность каждому вдуматься в смысл сказанного им, потом кинул беглый взгляд на Виктора, низко опустившего в смуще­нии голову, и заговорил еще более взволнованно:

— Задумывался ли кто из вас над тем, почему мы с каждым годом испытываем все острей и ощутимей потребность в общении с природой? Почему тысячи и тысячи людей из больших и малых городов в выходные дни убегают от благ, которые дала им современная цивилизация, в леса и к воде? Увидеть? Познать? Может быть! Но еще больше, чтобы хоть недолго пережить ту простую, доступную каждому радость, что переживали, наверное, еще наши далекие предки,— близость к при­роде... У одних выливается это в пристрастии к собира­нию грибов и ягод, у других—к рыбалке, у третьих—к охоте. А в сущности, исток увлечения у всех один и тот же—устав от стремительной жизни, душа требует ти­шины и уединения. В бегстве своем на природу инстинк­тивно ищем недолгого отдыха от напряженных дел... Так как же мы должны быть благодарны тем людям, ко­торые охраняют и приумножают богатства природы!

Слайд 7

Ведущий. Алексей Мишин родом из Рославльского уезда. Книга поэта «Пора свиданий» - откровения  о красоте природы и бережном отношении к ней, о судьбе деревни, о людях труда.

Чтец.

Тихие луга

Да перелески,

Через речки гулкие мосты,

Никакой особой, деревенской,

Вроде и не видно красоты.

Вдаль бежит

Расхлябанный проселок,

Грустновато, что ни говори.

Только у макушек

Старых елок

Светит факел стынущей зари.

Только здесь,

Под гулким серым небом,

Лето проступает синевой,

И бог весть откуда

Тянет хлебом,

Корочкой поджаристой, ржаной.

На рябинах

Реденькие крали.

Кое-где глядит на свет жнивье.

Любят эти всхолмленные дали

Пуганые птицы и зверье.

Любят в лютый холод

По оврагам

Снегири зарю на грудках греть…

Никакому ушлому варягу

Красоты твоей не разглядеть.

Чтец.

Крикну громко я в лесу:

«Дай свою мне, лес, красу,

И спокойствие,

И стать,

Чтоб до небушка достать».

Лес не скрытная особа,

Лес приветствует добро, —

И на плечи мне в чащобах

Сыплет щедро серебро.

Между двух сосновых полос

Я иду ору, нахал,

Коль не лес бы,

      Свой-то голос,

Может, век не услыхал?!

Чтец.

Умирает в полях тишина,

Усыхают ключи луговые,

Перепелка все реже слышна

За деревней

В часы зоревые.

Окуней и плотичек мне жаль,

Потемнели

И явор и тина,

Где по водам

Торопится вдаль

Фиолетовый след керосина.

Там все реже мальчишеский смех.

И делюсь я

Нахлынувшей вестью, —

Может быть, я последний из тех,

Кто слыхал перепелкину песню.

Чтец.

А всего от речки

И осталось, —

Берега

Да темный омуток.

Ты куда, вода,

Куда умчалась?

Увядает лилии цветок.

Онемели пойменные дали,

Не слыхать

У речки детворы.

Отшумели воды, отгуляли,

Поредели на холме дворы.

И сосед мой давний,

Дядя Петя,

Говорит,

И оттого больней,

Что не может петь

Светло о лете

Без воды живой и соловей.

Слайд 8

Ведущий. Стихотворения  рославльской поэтессы  Татьяны Баклановой  для многих из нас – открытие. О чем пишет поэтесса? О самом родном, что радует ее и оберегает  от духовного  обнищания: любви,  природе, светоносных порывах.

Чтец.

Куст ракиты, как путник усталый,

У дороги проезжей присел.

Девы-зори с улыбкою алой  

Здесь не раз мыли кудри в росе.

Здесь не раз перелетная птица

Находила и корм свой, и дом.

Человеку случалось укрыться

От ненастья под этим кустом.

Только вижу я — пылью дорожной,

Гарью фыркнул огромный «КамАЗ».

Очень долго зеленой ладошкой.

Куст не мог протереть своих глаз.

Чтец.

Лежу в траве.

Смешная стрекоза,

Как самолетик, крыльями блеснула,

И с интересом робко заглянула

В мои открытые навстречу ей глаза.

Мне хорошо.

И хочется молчать,

Чтоб не нарушить это ощущенье.

И хочется за все просить прощенье,

Легко, без злобы недруга встречать.

Слайд 9

Ведущий. Произведения  смоленских поэтов  и писателей учат нас  любить Родину, родной народ,  его песни и сказания, к природе относиться бережно,  уметь видеть в ней красоту.  В стихотворениях  Раисы Ипатовой  из сборника «Однажды» речь идет о жизни души, гармонии человека и природы, поисках смысла бытия, месте человека на земле.

Чтец.

Однажды

Все   часы мира

Останавливаются,

И    человек

Живет      по стуку

Собственного  сердца.

Чтец.

Я была в гостях у леса.

Он с трудом меня узнал,

Но дождливую завесу

Вмиг ветвями разогнал.

Укорял: «Совсем забыла.

Не приходишь. Так нельзя.

Дело — делом, милый — милым,

А друзья — всегда друзья».

Я потерянно молчала:

Здесь пронесся ветер злой.

Я повсюду замечала

Слезы, ставшие смолой.

Не открылось их значенье —

Ветки низко наклоня,

Лес на ласковых качелях

Вдруг подбросил вверх меня.

Грусти словно не бывало.

Стало солнечно в груди.

«Не стесняйся, — хохотал он, —

В гости чаще приходи!»

Чтец.

Вдруг в городе мне станет тесно.

Я по тропинкам запылю

И разговорам бессловесным

Нисколько лес не удивлю.

И ничего я в нем не трону,

А лишь , на радость иль беду,

Разноголосый птичий гомон

На свой язык переведу.

Слайд 10

Ведущий.  Искренне и проникновенно  звучат слова Нины Семеновой в повести «Имеющий душу» (из сборника повестей и рассказов «Радуга в пасмурный день»)  о земной философии жизни, горячей любви и преданности к родной земле.

Чтец.

Утро стояло тихое-тихое, без ветрянки, и ветки берез висели в небе, как нарисованные, не шелохнувшись. И вдруг одна из них вздрогнула, потому что из жесткой коричне­вой, как майский жук, почки выскочил ма­ленький курчавый язычок: «Пуф!»

Береза стреляла в небо только что родив­шимися серенькими сережками.

«Вот это здорово: березки и стреляют!»

«Ничего мы не стреляем...—Андрею по­чудилось, что он уловил в себе голос березо­вых почек.— Стреляют, когда хотят убить. Мы же, наоборот, рождаемся, чтоб жить. Хва­тит нам спать долгую-долгую зиму. С весной мы пробуждаемся для жизни. Жить — это так хорошо. Пить нежный весенний воздух, ку­паться в теплых лучах весеннего солнца. И не знать никаких забот. Одна-единственная у нас забота — расти, тянуться изо всех сил к небу. Из тьмы на свет: пуф-пуф!»

Как зачарованный, глядел Андрей на бе­резку, слушал веселую березовую стрельбу. Он забыл и про школу, и про свои мокрые ботинки, и про контрольную по математике, забыл обо всем на свете. Да и как тут не за­быть, если на его глазах рождалось великое чудо. Несколько одиночных выстрелов, а по­том все чаще и чаще — настоящая пальба. Прошло лишь две-три минуты этой пальбы, и березка вся закудрявилась сережками. Со­седняя же была еще сплошь покрыта кожа­ными жуками-почками. Отчего это? Андрей  удивился, но тотчас же и догадался. Просто та березка была в тени, а на эту, под которой он стоял, падало вовсю солнце. Вот береза и обрадовалась ему и давай палить в небо, са­лютовать солнцу. Неправда, что стреляют, когда хотят убить. Можно просто стрелять — от радости: «Глядите: мы есть! Мы – живые! И это счастье!»

Чтец. (Инсценирование  эпизода)

Андрею некогда было задерживаться, но он все-таки подошел.

— Ты давно здесь живешь? — спросил дядька.

— Всю жизнь.

— А молодняк этот когда посадили? — II дядька обвел рукой молодые березки, будто хотел собрать их в кулак и вырвать.

Андрей усмехнулся.

— Никто его не сажал — сам вырос.

— Как это? — Дядька шевельнул усами, словно хотел почесать ими нос.

— Очень просто. Разве вы не видите: это родители, а это их дети.

— Вон оно что...—И дядька снова при­нялся ковырять ножом ствол старой березы. Андрей поглядел ему под руку и увидел, что из-под ножа у дядьки вырисовывается надпись: «Катя + Вася = любовь». Он и рань­ше видел надпись, но прочесть не мог, потому что она заросла, а теперь дядька расчистил ее и надпись «Катя + Вася ==любовь» засверка­ла на белой коре, как рана.

«Зачем он меня режет, зачем? Ведь боль­но. Нож такой острый, а кожа у меня такая тонкая. Если б у меня был голос, я бы закри­чала и стала бы звать на помощь. Я и кричу,

только люди  не слышат моего крика. Им не дано почувствовать боль деревьев, которые они губят. А если б почувствовали...» Андрей, насупясь, поглядел на дядьку.

— Усы отрастил, а березку режет

Чтец.

— Ну-ка догони! — крикнул ему Андрей и припустился по зеленой траве. Ване что? Он тотчас же догнал Андрея и побежал ря­дом, кося на него черным в белых ресницах глазом, будто подзадоривая: «А ну быстрей, -а ну быстрей!»

Андрей не мог быстрей, и тогда жеребе­нок тряхнул своей черной гривой, дескать, цепляйся, беру тебя на буксир. Андрей уце­пился, и они понеслись по полю в шесть ног, не замечая ни рытвин, ни колдобин. Правда, нельзя сказать, что они неслись, обгоняя ве­тер. Ветер, наоборот, дул им навстречу, ме­шал бегу, но Андрей все равно был счастлив. Знобкий, горячий восторг залил ему душу. Ему казалось, что он не бежит рядом с же­ребенком, а скачет па копе, и конь этот — белый-белый, с черной гривой и черным хво­стом — Ваня. Так они скакали и скакали — маленькими живыми капельками на огром­ной зеленой ладони земли,— мальчик Андрей и жеребенок Ваня...

Ведущий. Как прекрасны слова  «Так они скакали и скакали – маленькими живыми капельками  на огромной зеленой ладони земли, - мальчик Андрей и жеребенок Ваня!..»

Чтец.

Не раздавите божию коровку,

Когда она в оранжевой красе

Ползет, являя скромную сноровку,

По узкому и бойкому шоссе.

Пускай она едва приметный житель,

Но мир осиротеет без нее.

Да подними ты на дыбы, водитель,

Железное животное свое!

Куда ты мчишься без следа, без толку?

Поверь: тебе в пути не повезет.

Не раздавите божию коровку.

Остановитесь! Пусть она ползет...

Чтец.

Не сознаем порою мы,

Что фантастически богаты,

Поскольку взяты не взаймы

Восходы эти и закаты.

Поскольку нам принадлежит

Все без утайки и обмана-

Будь это василек во ржи

Иль безграничность океана.

Ведущий.  Поэты и писатели помогают нам лучше увидеть и почувствовать красоту природы,  они заставляют нас  зорче всматриваться в окружающий мир, видеть неповторимость его красок, передают свое отношение к природе, учат нас  любить, беречь и защищать ее.

Слайд 11

Литература

1.      Сторона Приднепровская. – Смоленск: «Московский рабочий»,  Смоленское

Отделение, 1988.

2.  Виктор Смирнов. Прялка матери. Москва. «Советский писатель», 1980.

3.  Ипатова Р.А. Однажды: стихи. – М.: «Современник», 1982.

4.  Семенова Н.А. Радуга в пасмурный день: повести и рассказы. – М.: «Московский   рабочий», 1980.

5.  Бакланова Т.Н. Первоцвет. – Смоленск, «Смядынь», 1992.

6.  Мишин А.В. Пора свиданий: стихотворения и поэма. – М., «Молодая гвардия», 1980.

7.  Евгений Максимов. Зори на Гжати. – М., «Советская Россия», 1979.

8.  Рыленков Н.И. Стихотворения. – М.: «Советская Россия», 1988.