Н. С. Лесков. Идеал Женщины

Н. С. Лесков

Идеал женщины

Что общего между божественным Данте с его европейской славой и Лесковым, писателем России. Лесков еще не дошел до Европы, но имеет право быть. Все творчество Лескова – это и русская «Божественная комедия», в которой запечатлены и Россия, и православное священство, и широкая панорама жизни. Сопоставление этих двух художников может быть продолжено: судьба Данте, не понятого современниками, и судьба Лескова, доныне не оцененного на родине. Итальянский энциклопедизм Данте, и народные истоки у Лескова. Утверждение Данте «единства рода человеческого» и то же самое у Лескова. Образ Беатриче у Данте – и образы женщин Лескова. Сходство есть. Что роднит этих писателей к избранному предмету? Изображение женщины у них проникнуто духовностью. У Данте – Беатриче, а у Лескова – Наталья Николаевна Туберозова («Соборяне»), Марфа Плодомасова («Старые годы в селе Плодомасове»), княгиня Варвара Протозанова («Захудалый род») и некоторые другие. Идеал женщины создается через ее восприятие, через ее идеализацию теми, кто способен чувствовать вечную красоту, красоту духовности. Лескова обычно представляют художником-быто писателем. Женская красота у Лескова – источник вдохновения, высокого наслаждения, гармония и ее начало, смирение голой земной страсти, несказанная радость, чудо. Открытие того неведомого мира, самое прикосновение к которому знаменует утверждение человеческого в человеке. Так Флягин повествует о встрече с красавицей-цыганкой: «А я ей даже отвечать не могу: такое она сразу со мной сделала! … Вот она, - думаю, - где настоящая красота, что природы совершенство называется» («Очарованный странник»). Это земная, зримая красота и земное ее ощущение. Флягин Иван Северьянович приемлет и земную, плотскую жизнь, будучи и на родине, и в татарской неволе. Но Грушу он станет называть своей сестрой: его чувство слишком велико, чтобы низводить его к земному обладанию. Оно сопоставимо лишь с наслаждением созерцания божественного совершенства, той спасительной красоты, которая являет особую, высшую духовную ценность. Ибо как духовная ценность любовь героя въяве осуществилась. И ее высочайшая истина, ее свет может лишь затмиться тенью земною, плотской страсти. «Природы совершенство» обращает внутренний взор к духовному. Эта мысль – едва ли не основополагающая для Лескова: он верит в преображающую силу добра и красоты, как верил Данте в божественное предназначение Беатриче. Зримый идеал женщины у Лескова – это внешность, отражающая национальный тип характера. Лесков не раз обращал внимание на то, что простая русская женщина не скажет о милом ее сердцу: я его люблю, но скажет: я его жалею. Здесь разгадка одной из сторон национального характера: в основе любви русской женщины, воплощающей национальный характер, лежит сочувствие, соболезнование, сожаление, а не страсть-болезнь. Это видно в рассказе «Запечатленный ангел». Вот «писаная красавица» Настасья Петровна  («Овцебык») – «высокая, белая, немного полная, но стройная, румянец во всю щеку и большие ласковые голубые глаза». Настя («Житие одной бабы») – от природы «добрая и кроткая», всю жизнь, сохраняющая в душе мечту о гармонии душевного сопереживания и с такою живою непосредственностью выражающая его в своих песнях, которым вторил на заре туманной юности любимый ею Степан и Женни Гловацкая («Неоткуда»). Облик Александры Ивановны Синтяниной: «Физическая жизнь ее в полном расцвете. Довольно заметная полнота стана генеральши нимало не портит ее высокой и стройной фигуры, напротив, эта полнота идет ей. … Походка ее плавна, все движения спокойны, тверды и решительны» («На ножах»). Весь облик героини, жизнь которой есть незаметная другим и незамеченная ею жертва, исполнен гармонии и добра, носящего отблеск божественной благости и силы долга, придающего этому добру неотъемлемое качество своеобразного волеизъявления. Все герои разные, но имеют общее в своей красоте: внешние черты внутренней силы духовной убежденности, которая проступает через симпатичные и мягкие черты их облика, и эта сила, озаряющая внешнею земною красотой их лица, - сила добра. Их обаяние, которое светится во внешности замечательных женщин Лескова: в них земное, плотское пронизано духовным и немыслимо без него. В их духовном облике гармонически уживаются здраво мысленный, добрый практицизм и живая  способность к непрактическому, незаинтересованному самоценному стремлению к добру и красоте. Естественность и легкость, с какою эти героини без насилия над собой осуществляют это стремление, и придает красоту возвышенности и возвышенную красоту всему их облику. Идеальные женщины Лескова, каждая из которых по-своему воплощала освещенную в истории образом Беатриче высокую духовность человеческих чувств, знаменует известный этап художественного осмысления любви человеческой, любви истинной. Их любовь так сильна, что она выше страдания – она всегда по сути своей очищение от несовершенства и потому, в конечном счете – совершенная любовь. Творчество Лескова открывает новую художественную страницу в летописи женских характеров и истинно возвышенного, единственно человеческого чувства, которому имя любовь.