Роман «Фиеста или И всходит солнце» - портрет потерянного поколения

Роман «Фиеста или И всходит солнце» - портрет потерянного поколения

 «Потерянное поколение» представляет из себя молодых людей, ушедших на войну прямо из-за школьной скамьи. В свои юные годы они не видели счастья, вместо прогулок под луной и любви им достались атаки и окопы. Это те люди, которые потеряли веру в хорошее, уверены в том, что все в этой жизни заканчивается смертью. Одновременно с этим их жизнелюбие и молодость защищают ребят, оставляя в них какую-либо частичку романтизма, желание жить.

Многие зарубежные и отечественные ученые сегодня сравнивают начало ХХ столетия с нашем временем, находя в этих двух исторических этапах много схожих моментов. Происходящее в то время лучше всего описано как раз в произведениях художественной литературы, где мы встречаемся с переживаниями и страданиями молодого человека, который остался наедине с собой и с войной, затаившейся навсегда в его сердце.

Анализ творчества Э.М.Хемингуэя в российской и зарубежной критике

Эрнест Миллер Хемингуэй (1899-1961) – американский писатель, является лауреатом Пулитцеровской и Нобелевской премий. Хемингуэй в начале своего творческого пути выработал собственный кодекс мировосприятия и существования в дисгармоничной действительности, он акцентировал стоицизм человека в «жизни на краю».

. Критическое, литературоведческое, читательское восприятие в России творчества писателя всегда было весьма противоречивым. Разница оценок была велика; она колебалась от проблемы социального определения Э. Хемингуэя в критике 30-х гг. до представления его личности в виде культовой и даже китчевой фигуры 60-начала 70-х гг. и почти забвения или пренебрежительно снисходительного отношения в наши дни.

Имя Э.Хемингуэя появилось в советской критике в период 30-х годов, и сразу же появилась проблема его включения в социальную систематизацию американской литературы. Совсем невозможно оказалась его зачисление в «союзники» пролетариата, поэтому в лучшем случае его принимали по разряду «попутчиков», а большая часть критиков считала его «буржуазным писателем».

Несмотря на все это, Э.Хемингуэй привлек большее внимание советской критики. Это происходило по двум причинам: во-первых, активная печать произведений писателя в 40-х гг.; во-вторых, реалистическая манера изложения прозы, что в существенной мере отличало его от других зарубежных писателей. Кроме того, интерес у критиков вызвала его «военная» проза, поскольку они в значительной мере обогатили представление обывателя о художественном отображении первой мировой войны, а также связанной с ней темой «потерянного поколения».

Одна из первых упоминала в своих обзорах имя Хемингуэя А.Елистратова, поскольку без него литературная картина современной Америки казалась неполной. Исследователь описала Хемингуэя, как «несомненно художника большой яркости и силы»[1]. Однако мерить его по обычной мерке социологизированной критики исследователь считала невозможным, так как писатель «стоял в стороне от общественной жизни»[2] и характерные чертами его – это «глубокий пессимизм, отсутствие связи с реальностью»[3].

Совершенно особенное место в исследовании творчества писателя занимают работы И. Кашкина, сразу же выделившиеся на фоне отечественной критики. Их роль примечательно охарактеризовал П.И. Гейбер, изучавший советскую американистику 30-х годов: «Сегодня на фоне неоглядного количества исследований о Хемингуэе статьи И. Кашкина, которые были написаны в 30-е годы, в полной мере сохранили свою значимость. Так происходит потому, что Кашкин был критиком особенного рода. Являясь не только крупнейшим интерпретатором, но и его активным пропагандистом и популяризатором, он представлял собой редкий тип ученого-исследователя и мастера-переводчика Хемингуэя. Работа над словом писателя Кашкину позволяла проникнуть довольно глубоко в стилевую манеру американского автора»[4].

Оппонировал Кашкину критик С. Динамов, отряда советских американистов 30-х годов, поскольку он не обнаруживал в творчестве Э. Хемингуэя четкую социальную линию. Он утверждал, что любовная сюжетная линия в произведениях писателя занимает слишком много места[5].

Особенно среди исследований творчества Хемингуэя 30-х годов необходимо отметить работу Р. Миллер-Будницкой. Она смогла найти новый подход к творчеству писателя, который заключался в анализе творчества Хемингуэя в тесной связке с этапами его жизненного пути. Другие американисты также отмечали сильный элемент автобиографии в произведениях писателя, однако это было только одним из принципов в общей системе критического анализа. Но Р. Миллер-Будницкой удалось проанализировать все творчество писателя под эти углом зрения[6].

В 1937 г. с исследованием творчества американского писателя было покончено, затем наступил практически двадцатилетний перерыв. Однако  в 60-е годы Хемингуэй стал культовой фигурой, а его слава переросла рамки критического и литературоведческого исследований.

В постперестроечный период отношение к американскому писателю кардинально поменялось; он даже стал неким объектом насмешек и пародий собратьев по перу. Это было вызвано во многом из-за негативного отношения к шестидесятникам, а также к их кумирам и литературным приоритетам. Даже столетний юбилей Хемингуэя прошел на таком фоне практически незамеченным. Еще одна причина спада интереса к писателю связана с довольно прохладным отношением к писателю на его родине. Хемингуэй никогда не был властителем дум американцев, как зачастую представляла его отечественная критика. Главным образом, сегодня читательская популярность писателя остается: Хемингуэй востребован и продолжает вызывать интерес.

Творчество американского писателя является новым шагом вперед в развитии мирового и американского реалистического искусства. Основная тема творчества Хемингуэя на протяжении всей его жизни – трагичность судьбы обыкновенного американца.

Душа его романов – борьба, действие, дерзание. Автор любуется сильными, гордыми, человечными героями, которые умеют сохранять достоинство при самых тяжких обстоятельствах. Но многие его герои обречены на отчаяние, на беспросветное одиночество.

Литературный стиль писателя в прозе ХХ столетия уникален. Его пытались копировать писатели различных стран, однако на своем пути они мало преуспевали. Манера  Хемингуэя является частью его биографии, его личности.

Хемингуэй, работая корреспондентом, много и упорно трудился над манерой изложения, стилем, формой своих произведений. Журналистика ему помогла выработать главный принцип: никогда не писать о том, чего сам не знаешь, Хемингуэй предпочитал описывать обычные физические действия, для чувств оставляя место только в подтексте.

Проза Хемингуэя представляет собой канву внешней человеческой жизни, бытия, которое вмещает величие и ничтожество желаний, чувств и побуждений.

Хемингуэй как можно больше объективизировал повествование, исключал из него элементы дидактики, прямые авторские оценки, где это возможно, заменял диалог монологом. Хемингуэй достиг больших высот в своем мастерстве внутреннего монолога. Компоненты стиля и композиции в его произведениях подчинены интересам развития действия.

Хемингуэй выдвинул «принцип айсберга» (особый творческий прием, когда писатель, работая над текстом романа, сокращает первоначальный вариант в 3-5 раз, считая, что выброшенные куски не пропадают бесследно, а насыщают текст повествования дополнительным скрытым смыслом) сочетается его с так называемым «боковым взглядом», которое заключалось в умении увидеть тысячи мельчайших деталей, будто бы не имеющих прямого отношения к событиям, однако на самом деле играющих огромную роль в тексте, воссоздавая колорит места и времени.

Роман «Фиеста или И всходит солнце» - портрет «потерянного поколения»

Участие в войне определило мировоззрение Хемингуэя: в своих ранних произведениях писатель выступил как представитель «потерянного поколения». Война за чужие интересы отняла у этих людей здоровье, лишила психического равновесия, вместо прежних идеалов дала травмы и ночные кошмары; тревожная, сотрясаемая инфляцией и кризисом жизнь послевоенного Запада укрепляла в душе мучительную опустошенность и болезненную надломленность.

Западные исследователи творчества Э. Хемингуэя в целом едины во мнении, что в репрезентации внутреннего человеческого мира в романе «Фиеста или И восходит солнце» писатель подчеркнуто антиинтеллектуален и антипсихологичен. Он стремится  вынести за скобки все умозрительное, субъективное в сознании персонажа.

Хемингуэй не переводит мир главного героя романа Джейкоба Барнса в систему жестких причинно-следственных связей. Писатель отказывается от принятой в то время модели повествования, в которой описывается биография главного героя, а в конце произведения ставятся точки в истории всех, даже второстепенных, героев.

Роберт Кон  в романе разыгрывает роль романтического героя. Автор вводит его в реальность произведения как человека, который пытается любой ценой утвердить свое «я» во враждебном мире. Здесь важно то, что мир не враждебен Кону, как и любому другому человеку, а безразличен по отношению к нему. Кон неверно трактует внеположную ему реальность, внося в нее смысл (т.е. враждебность), которого в ней нет. В романе Хемингуэя такая попытка навязать миру свое «я» действительности, ориентируясь на ложные ценности, становится объектом авторской иронии.

Кон погрузился в суету, подчинил свою жизнь ничтожным целям, которые имеют преходящий смысл. Парадоксальность этой ситуации состоит в том, что Кон, пытаясь утвердить личную индивидуальность, утрачивает ее тем самым, попав во власть стереотипов, т.е. ложных ценностей. Так он становится конформистом. Кон пытается уйти от ответственности непосредственного и адекватного восприятия реальности в действительность условных схем. Псевдоромантическая модель поведения и отношения к миру проявляются у Кона во всем – и в отношении к происходящему, и даже в любви. Так, попытка героя свести свой внешний и внутренний мир в единую систему оказывается бессильной. Результатом становится полное замкнутость героя в сфере стереотипов, уничтожающих индивидуальность.

В романе образ Кона связан не только с отрицанием романтизма, но еще и с представлением о фиктивности психологизма и психологического героя. В отличие от других писателей, Хемингуэй не играет с принятыми конвенциями психологической прозы а, только на них указав, отказывается от них. Не случайно повествователь в начале романа знакомит нас с Робертом Коном.  Читатель ожидает, что именно он станет главным героем. Однако это ожидание оказывается обманутым, а Кон с его проблемами отодвигается на второй план. Таким образом, Хемингуэй отвергает знакомый читателю стереотип художественной стратегии, привычную логику.

Главная цель Хемингуэя заключается в депсихологизировании человека. Движение эмоций и напряженная мыслительная работа, которые ограничены пределами внутреннего мира героя, в «Фиесте» сменяются его открытостью и подчеркнутой ориентированностью на явления окружающего мира. Человеку интеллекта, который создает умозрительные логические схемы, писатель противопоставляет «человека действия» или «человека зрения»[7]. Действительность в романе, даже пусть и пропущенная через призму восприятия Джейкоба Барнса, перед читателем предстает в большей иерее увиденной, нежели осмысленной.

Хемингуэй пытается развести познание и зрение, представив последнее как близкое к истинному и непосредственное восприятие, а первое – как попытку набросить на действительность сетку стереотипных представлений. Джейкоб Барнс, герой и повествователь романа именно «видит» явления, т. е. воспринимает их адекватно. Барнс, в отличие от Кона, вовлечен в мир. Он видит себя одновременно субъектом и равноправным объектом среди прочих предметов и объектов видимого мира.

В отличие от романтичного Кона, Барнс не ищет глубинного смысла явлений окружающей действительности, он не пытается их свести в единую систему следствий и причин. Адекватность героя сопряжена с его внутренней ответственностью и этической невозможностью подчиниться стереотипам и умозрительным ценностям, т. е. со свободой[8].

Джейк Барнс, журналист, инвалид войны, наделен многими особенностями характера и ощущения мира самого автора. В романе мудрость природы противопоставлена людской жизни. Писатель не раз подчеркивает целесообразность природы на фоне человеческой суеты. Но в романе надежда, что лучшие, самые мужественные, честные, живущие по совести, выстоят и победят. Таков американский журналист Джейк Барнс,  влюбленный в Брет Эшли. Их любовь обречена, однако Барнс не сдается, хотя для трагедии у него больше оснований, чем у кого-либо из героев книги, которые заливают алкоголем свою душевную надломленность.

Герои романа предстают перед нами как бы вырванными из своих биографий. Мы практически ничего не знаем об их прошлом и об их будущем. Исключение составляет лишь Роберт Кон, выписанный как раз как псевдопсихологический герой. Персонажи исключены из логических связей, которые выстраивает обыденное, житейское сознание. Хемингуэй отказывается навязать своему роману стереотипную завершенность: многие однажды появившиеся действующие лица на его страницы больше не возвращаются, а связанные с ними событийные линии безжалостно обрываются.

Сам же сюжетный план «Фиесты» выглядит в глазах читателя как цепочка сцен-картинок из жизни главного героя Джейкоба Барнса, которые  воедино не сопряжены, словно вырваны наугад, фрагментарно. При этом чисто формальной оказывается и последовательность: одно событие, одна сцена – это причина и следствие другой.

Аналогичный принцип прослеживается и в построении фраз. Каждая из них от соседних изолирована, будто с очередным предложением повествование начинается заново. Каждый раз в роман вводится новый образ либо описывается новое действие героя. Даже на этом уровне Хемингуэй избегает каузальности, бытовой логики, которая стремится внести должный «порядок» в действительность произведения. В его романе мир не объясняется, не описывается, а только воссоздается.

Необходимо отметить, что все-таки Хемингуэй пытается сохранить человеческое «я»: субъективное в романе берет свое, когда вера в жизнь, в присутствие в мире абсолютных ценностей, ненадолго возвращается к герою.

Таким образом, принадлежа «потерянному поколению», Хемингуэй  спорит как с синонимом обреченности с самим понятием «потерянное поколение». Его герои  мужественно противостоят судьбе, стоически преодолевая отчуждение. Таков стержень моральных поисков писателя – знаменитый хемингуеевский кодекс или канон стоического противостояния трагизму бытия.

Таким образом, в произведении Э. Хемингуэя «Фиеста. И восходит солнце» определился портрет «потерянного поколения». Роман вызывает общее ощущение тоски и утраты, принесшее героями произведения с собой с Первой Мировой войны.  

В этом романе столько боли и отчаяния, что его можно определить как скорбный плач по убитым на войне, даже, несмотря на то, что герои и спасались от пуль. Роман Хемингуэя – некий реквием по целому поколению, которое не состоялось из-за войны, где рассыпались, точно бутафорские замки, ценности и идеалы, которым учили представителей потерянного поколения с детских лет. Война буквально вывернула наизнанку фальшивые моральные ценности, ввергнув слишком рано состарившихся юношей в бездну одиночества и безверия.

Герои «Фиесты» надеяться только на себя, на свою волю. Им совершенно недоступно единение с государством, народом, классом, и даже природой. «Потерянное поколение» противопоставило обманувшему их миру ярость, горькую иронию, всеохватную и бескомпромиссную критику устоев фальшивой действительности, что и определило место этого романа в реализме.

Список использованной литературы

1.                 Гейбер П.И. Американская литература 20-х и 30-х годов XX века и некоторые аспекты ее критического осмысления в журнале «Интернациональная литература». (Из истории советской американистики) // Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика. – 1977. – №5.

2.                 Динамов С. Лицо капиталистического рабства в иностранной художественной литературе. – 1931.

3.                 Елистратова А. Новые явления в литературе Америки // Книга и пролетарская революция. – 1933. – №11.

4.                 Ковалев Ю.В. Горбачев. Хемингуэй. Битники. (О «новом мышлении» в политике и литературе). СПб., –1999.

5.                 Миллер-Будницкая Р. Эрнест Хемингуэй // Интернациональная литература.-1937.-№6.-С.209-219.

6.                 Несмелова О.О. Эволюция «русского» восприятия творчества Э.Хемингуэя / О.О.Несмелова // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы: Международная научная конференция, посвященная 200-летию Казанского университета (Казань, 4-6 октября 2004 г.): Труды и материалы: / Под общ. ред. К.Р.Галиуллина. – Казань: Изд-во Казань. ун-та, 2004.

7.                 Писатели США о литературе М.: «Прогресс» 1982 г. Хемингуэй Э.  Речь на 2-ом Конгрессе американских писателей «Писатель и война».

8.                 Фокин C.Л. Философ-вне-себя. Жорж Батай. – СПб., 2002.

9.                 Хемингуэй Э. Собрание сочинений М.: «Литература», СПб.: «Кристалл», 2001.

10.            Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. М. – СПб., 1997.

---

[1] Елистратова А. Новые явления в литературе Америки // Книга и пролетарская революция.-1933.-№ 11. -С. 11.

[2] См. там же.

[3] Там же.

[4] Гейбер П.И. Американская литература 20-х и 30-х годов XX века и некоторые аспекты ее критического осмысления в журнале "Интернациональная литература". (Из истории советской американистики) // Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика.-1977.-№5.- С.89.

[5] Динамов С. Лицо капиталистического рабства в иностранной художественной литературе. – 1931. - С.65.

[6] Миллер-Будницкая Р. Эрнест Хемингуэй // Интернациональная литература.-1937.-№6.-С.209-219.

[7] Фокин C. Л. Философ-вне-себя. Жорж Батай. - СПб., 2002, с. 82–83.

[8] Ковалев Ю. В. Горбачев. Хемингуэй. Битники / О «новом мышлении» в политике и литературе. - СПб., 1999, с. 9.