Сочинение по русскому языку "Медаль за бой, медаль за труд..." ко Дню Победы

   Антонова Христина Поликарповна родилась 25 января 1923 года в с. Кистенли-Ивановка,  в семье крестьянина. Она была старшей дочерью. После нее родились еще 3 дочери (Раиса, Елизавета, Нина) и два сына (Николай и Виталий).

У Христины было трудное детство. Родители с утра до вечера пропадали в поле, в колхозе, и все хозяйство  ложилось на плечи детей.  «Родители вставали чуть свет, чтобы успеть до работы в колхозе  справиться с домашними делами, приготовить еды на целый день, посмотреть скотину, починить сарай или забор. Когда мы немного подросли, часть домашней работы мы взяли на себя.  Но мы не унывали, - вспоминает женщина, - мы были очень дружны, поэтому справлялись с домашней работой быстро, у нас оставалось время и на игры».

     Родители хотели, чтобы мы учились. Из-за проблем с глазами. В школу я пошла только в 10 лет  - в 1933 году. Отдельного здания для школы тогда не было, и мы учились  в частных домах. Тогда классы находились в доме Михайловых.  Я до сих пор помню своего первого учителя – Терентия Ивановича  Добрейкина.  Он был строгим учителем  и требовал,  чтобы каждый ученик готовил домашние задания.  Потом школа неоднократно переходила в другие частные дома -  Матвеева Ивана, Михайловых по ул. Константина Иванова, но и учителя тоже были разные.  Я училась с детьми 1925 года рождения.  В нашем селе была только начальная четырехклассная школа. В четвертом классе я училась два года, так как в 5 класс надо было идти  в Кистенли-Богданово, а папа боялся меня туда отпускать.  Но на  следующий год  я пошла учиться вместе с другими учениками в  Кистенли-Богданово.  Я жила у своих родственников на квартире,  но там мы оставались только во время сильных холодов, буранов или половодья. В остальные же дни мы бегали домой.  В 1941 году, после окончания 7 класса, нас послали в Альшеевский район выкапывать корни бересклета, из которых делали резину.  Когда возвращались домой, в одной из татарских деревень нам сообщили, что началась война.  На улице было много народу, играла гармошка, мужчины танцевали, женщины плакали – провожали на войну первых солдат.  Мы, конечно, все испугались, и оставшийся путь до дома прошли почти бегом.  Дома нас ждала такая же картина – звуки гармошки, песни, слезы…   23 сентября на фронт забрали и нашего отца.  Он стоял возле переулка, а я пела ему и остальным, уходящим на фронт, прощальные солдатские песни.  Я до сих пор  помню, как отец смотрел на нас – с любовью и болью, стараясь улыбаться сквозь слезы. Потом их отвезли на подводе в Приютово. С войны отец так и не вернулся, сложил голову на фронте, защищая нас от фашистов. Пока наши мужчины воевали на фронте, мы воевали в тылу.  Хотя над нами не свистели пули, не рвались гранаты и снаряды. Напряжение было очень велико. Скоро на фронт забрали всех лучших лошадей – приезжали специальные люди для сбора,  почти не осталось мужчин – одного за другим провожали их на фронт.  А жизнь продолжалась.  Уже осенью мы  убирали большую часть урожая вручную – серпом.  А с весны вся тяжесть сельскохозяйственных работ легла на плечи женщин, стариков, детей.  Мы сутками пропадали в поле, даже ночевали во время страды там же, чтобы не терять времени на дорогу. Планы нужно было выполнять. Да и без планов все работали на совесть, так как провожали на фронт  своих родных практически все семьи.   У нас была единая цель – победить врага.  Меня назначили конюхом, где я работала вместе с братишкой  Николаем. Днем мы работали на других работах, а ночью уходили в «ночное» - пасли лошадей.  Еды не было. Иногда мать передавала нам немного хлеб а, кислого молока, мы выкапывали съедобные коренья, ели ягоды, варили похлебку из сныти и борщевика. Пекли хлеб из лебеды – тем и жили. Николай жалел меня и всегда старался выполнить самую тяжелую работу сам.  

Но как бы ни тяжела была работа, но дома - это дома. Вскоре меня и еще 6  девушек отправили на лесозаготовки  в Молтовскую область.  Нас привезли в лес,  познакомили с планом, дали пилы и топоры и мы начали работать.  Продуктов нам привозили мало, норма была большой. Скоро наша одежда и обувь поизносилась, было холодно и  голодно.  Многие не выдерживали и сбегали оттуда. Не выдержав этих трудностей, убежали и мы с подругой Верой.  Еле добрались домой,  почти босиком, в истрепанных платьях. Слава богу, нас не посадили. Но отправили нас  опять же на лесоповал, но уже в своем районе.  Мы валили лес в Вишневке, в Кандракуле . Работали на хуторе Чернова, где жили переселенцы из Кош-Елги. Там мы валили вековые дубы.  Нас было много таких проштрафившихся девушек -  Фатиха,  Карима, Галима из Мусина.  Именно  Галима сообщила нам о Победе. Она бежала и приплясывала, а потом вдруг разрыдалась, упав на землю. Вместе с ней плакали и все мы.  Но домой нас не отпустили, а отправили на заготовку торфа в Биктяш. Мы все равно умудрялись сходить домой за едой, так как обеспечивать себя мы должны были сами.  Ходили ночью, пешком, так как  нас всегда проверяли по списку.  Денег нам тоже не платили. Лишь один раз дали отрез на пиджак и один метр белой ткани. Только ближе к осени нас отправили домой. 

Дома я сразу же пошла работать на ферму. Но осенью мне пришла повестка в суд. И нас вместе с Агеевой Агреппиной отправили на строительство города Октябрьский. Нас заставляли работать ночью, грузить тяжелые трубы.  Сил уже не было. И мы с девочками из Кош-Елги снова ушли домой. Шли пешком, по пути выпрашивая у добрых людей еду. Домой вернуться побоялись. Дошли до Спартака и нанялись там пасти скот. Потом пошли а в Мало-Менеуз. Там жили наши родственники. Они зарезали телку и я впервые за много лет поела мясной бульон.  Мне казалось. Что я никогда не ела вкуснее еды.  И только к Новому году я вернулась домой.

Весной 1947 года меня назначили кладовщиком, где проработала год.   В один из дней  мы протравливали семена, когда пришел дядя Ксенофонт, заставил закрыть склад и сказал «Иди со мной». Я перепугалась, что меня снова куда-нибудь отправят.  Шла за ним и тайком вытирала слезы.  Но когда пришли домой, оказалось, что это ко мне прислали сватов.  Как я разозлилась! И отказалось, тем более Николай был младше меня. Но он прислал сватов еще раз. И тогда я согласилась -  разве у нас был выбор – почти все парни моего возраста сложили голову на фронтах Великой Отечественной.  Так 22 апреля 1947 года я вышла замуж.

 Когда мы переступили порог, Николай спрашивает у матери – «А теперь ее куда?».  Ему ведь тогда было только 18 лет. Жили они бедно, мать была больна, хозяйство вести ей было трудно, вот и решили его женить. 

А в 1950 году  Николая призвали в армию. Я была на последних днях беременности. Готовила стол для проводов, когда почувствовала схватки.  По соседству жила баба-повитуха, она помогла мне родить моего первенца. Я родила вечером, а утром проводила мужа в армию. Но крмить ребенка мне было трудно – начался мастит, подскочила температура и меня отправили в больницу. Где я пролежала месяц – с 22 апреля по 23 мая. Все это время за ребенком присматривали моя мать и свекровь, растили  сына на коровьем молоке.  В больнице питание было скудное, никто из моих навещать меня не мог – не на чем было ездить, но при оказии передавали иногда  хлеб.  Только в конце мая мой сын приучился к груди. Но сидеть дома с ребенком не было возможности – намы ходили на прополку полей, на сенокос. Когда мы работали в ближних полях, я оставляла ребенка дома и прибегала покормить. А когда были на дальних полях – сыночек опять пил только коровье молоко. Как мне его было жалко, душа разрывалась!  Когда наступила пора уборки урожая,  мне пришлось брать сына с собой на поле, так свекровь заболела, а матери самой надо была идти в поле.  Там мой сыночек получил солнечный  ожог.    После этого ребенок заболел. Поднялась высокая температура, мы не смогли его сбить. Да и лекарств тогда не было.  Проболев неделю мой мальчик умер. Ему было только 9 месяцев.  22 октября моего мальчика не стало. Я долгое время даже домой не хотела заходить. Работала до упаду, чтобы не думать об этом. Но разве такое забудешь? Даже сегодня мне тяжело вспоминать об этом, а тогда…

Через 2 года и 4 месяца на побывку домой приехал муж.  Побыл в отпуске 10 дней.  После этого у меня родилась дочь Валентина. (1953). Через год с лишним Николай снова побывал дома в отпуске, а через 6 месяцев вернулся окончательно. Всего он служил 4 года.  В это время у нас квартировала семья нефтяников, у которых был сын Вова. Тогда вокруг деревни стояли буровые вышки – и за селом, и на речке – искали нефть.

В 1956 году у нас родился сын Анатолий. Муж был очень рад сыну,  так как хотел наследника. Ни одного дня я не просидела дома – работала в колхозе, а позднее и в совхозе. Вела хозяйство, растила детей.   Муж был мастером на все руки, работал кузнецом, помогал строить дома односельчанам., делал мебель – столы, стулья, шкафы. Вот этажерка наша – его руками сделанная. Столы и табуретки тоже сделаны его руками. Мы никогда не ленились, поэтому жили справно. Завистников было много, мутили семью, как могли.    В 1972 году Николая не стало. И стех пор я живу одна. Вырастила детей, поставила их на ноги.  Они часто приезжают ко мне, помогают во всем. Частые гости у меня и внуки, и правнуки.

На свое здоровье я не жалуюсь – пока все по дому делаю сама, у меня есть огород, где выращиваю овощи для себя и для детей, куры есть.  Живу потихоньку, дети опять же не бросают меня. Иногда думаю, что если бы отец не умер так рано, моя жизнь могла сложиться  по другому. Я мечтала учиться дальше,  получить высшее образование. Но сложилось так, как сложилось. Мне грех жаловаться на судьбу. Жила с  достоинством, имя родителей и мужа не позорила, от работы не бежала, с людьми не враждовала.  23 года работала за трудодни, да и потом нам платили небольшие деньги. Пенсия небольшая, но мне хватает. По сравнению с прошлым. Мы сейчас живем в раю. Дома тепло, светло, сухо. И газ дома, и вода.    Так что жить нам сейчас и жить. А трудности – на то они и трудности, чтобы их преодолевать.