КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ИНСТИТУТА РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ В ОТНОШЕНИИ ПОЖИЛЫХ

МОСИНА Оксана Анатольевна

концептуальные основы

института российской СОЦИАЛЬНой ПОЛИТИКи В ОТНОШЕНИИ пожилых

Краснодар 2020

Рецензенты: Горохов П.А., доктор философских наук, профессор

                      Смокотин В.М., доктор философских наук, профессор

Мосина О.А.

Концептуальные основы института российской социальной политики

В монографии рассматриваются, теоретико-методологические основания изучения  социальной политики в отношении пожилых как института современного российского общества, система теоретических принципов, механизма и социальных технологий реализации социологической концепции социальной политики в отношении пожилых

Книга предназначена для научных работников,  государственных и муниципальных служащих, студентов вузов и широкого круга читателей.

Содержание

Введение …………………………………………………………………………

Глава I. Институт социальной политики в отношении пожилых: теоретико-методологический контекст анализа ….…….……………...

Глава II. Сравнительно-исторический анализ института социальной политики в отношении пожилых

Глава III. Социально-демографическая группа пожилых как элемент статусно-ролевой системы в структуре института социальной политики в отношении пожилых …….

Глава IV. Система теоретических принципов социологической концепции института российской социальной политики в отношении пожилых

Глава V. Механизм и социальные технологии реализации социологической концепции института российской социальной политики в отношении пожилых

Заключение …………………………………………………………………..

 Тезаурус ……………………………

Литература …………………………………………………………………...

Введение

Стремительный рост числа пожилых людей в структуре общества начался во второй половине ХХ века. Он явился результатом относительного сокращения рождаемости и увеличения в среднем на 20 лет продолжительности жизни людей. Средняя продолжительность жизни достигла 66 лет.

В 1992 году государствами – членами ООН была принята развернутая резо­люция, касающаяся Международного плана действий по проблемам старения и связанных с ним мероприятий. Она утверждала, что «в новом тысячелетии свыше трети населения планеты будут составлять люди в возрасте старше 60 лет» [83].

Актуализация проблем пожилого населения нашла свое отражение в Мадридском международном плане действий по проблемам старения: «…процесс старения населения в ближайшее время охватит все страны, независимо от уровня их развития. Причем, в развивающихся странах этот процесс будет более быстротечным, чем в индустриально развитых обществах».

Происходящий процесс рассматривается исследователями С. П. Капицей, С. П. Курдюмовым, Г. Г. Малинецким как беспрецедентная демографическая революция, воздействие которой на политику, экономику, культуру и различные социальные аспекты является абсолютным и всеобъемлющим [133, 134].

По оценке экспертов ООН, число людей 60 лет и старше достигло в
2012 году почти 810 миллионов человек. В последние пять лет оно увеличилось на 105 миллионов [85].

Кроме того, прогнозируемая доля населения пожилого и старческого возраста от общего количества людей в мире колеблется от 20% до 50%, что составляет порядка одного миллиарда человек. Страны мира, которые уже считаются «старыми», в ближайшие сорок лет «постареют» еще больше. Особенно этот процесс усилится в европейских государствах.

Россия претендует на статус социального государства, что обусловливает наличие четко декларируемой и практически реализуемой социальной политики в отношении всех незащищенных слоев, в том числе и пожилого населения. Отсутствие комплексного и своевременного решения его проблем  тесно связано с общей ситуацией в стране.  Укоренившаяся ориентация  на  систему социальной защиты в виде различного рода льгот, субсидий, доплат и т.п.  формирует пассивную позицию как отдельных пожилых граждан, так  и  общества в целом. При планировании практических мероприятий органы государственного и муниципального управления руководствуются, в основном, официальными статистическими показателями, игнорируя социальные потребности и ресурсные возможности пожилого населения, которые не менее важны для осуществления реформ в сфере социальной политики.

Переосмысление места и роли пожилых людей в общественной системе привело к пониманию необходимости сегментирования социально-демографической группы пожилых.  Для того, чтобы  социальная политика в отношении пожилых стала действенной и результативной, необходима ее оптимизация как института современного общества, обладающего сложной структурой субъектов, объекта, средств реализации, уровней и направлений. Целью этого института является обеспечение устойчивого взаимодействия общества, государства и пожилых людей, направленного на удовлетворение социальных потребностей пожилых,  развитие  человеческого потенциала и его реализацию в процессе социально-экономического развития России.

Без выяснения сущности социальной политики в отношении пожилых как института невозможно эффективно обеспечить конституционные права пожилого человека, его социальную и экономическую стабильность. Конституция РФ гарантирует пожилым государственную поддержку и  условия, обеспечивающие достойную жизнь и свободное развитие (ст.7). В то же время конституционные гарантии позволяют утверждать, что пожилые люди, наравне с остальными гражданами России, являются «носителями суверенитета» и имеют право осуществлять свою власть (ст.3) [146]. Тем не менее, заявленное требование равенства всех граждан в России сегодня не предоставляет возможность полноценного участия пожилых в решении своих проблем.

Необходимость исследования теоретико-методологических основ социальной политики в отношении пожилых как социального института детерминируется тем, что на современном этапе развития социологического знания присутствует  определенная методологическая дезориентация.

Методология  формирования основных положений и мероприятий социальной политики, направленной на решение проблем пожилого населения, сложилась еще в советский период времени. Характерная для того времени установка на управленческое измерение политики, на наш взгляд, вытекает из господствующего в российской науке технократического подхода, направленного на поиск оптимальных механизмов в управлении обществом.

В условиях модернизационных преобразований теория и практика этой политики должны исходить из иных предпосылок и положений, объективно отражающих реальную ситуацию в обществе и способствующих разрешению сложившихся противоречий. Эти противоречия реально обозначились между уровнем социальной активности пожилого населения и его общественной востребованностью; между официальными статистическими данными результативности социальной политики и уровнем качества жизни пожилого населения; между конституционными гарантиями создания условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие, и отсутствием их продуктивной реализации на практике.  В связи с этим, особую актуальность приобретает вопрос, является ли социальная политика в отношении пожилых одной из функциональных сторон современного государства или комплексной и системной характеристикой цивилизованного общества, определенным типом и способом взаимоотношения его субъектов. Ответы на этот вопрос детерминируются новой социальной средой, создающей условия  для функционирования личности, общественных и государственных институтов в качестве самостоятельных субъектов социального воспроизводства.

Глава I.  Институт социальной политики в отношении пожилых: теоретико-методологический контекст анализа

Генезис институционализма позволяет выяснить истоки институциональных идей (Г. Спенсер, М. Вебер, Э. Дюркгейм,  Т. Парсонс, Р. Мертон и др.) и оценить их значимость в изучении проблем возникновения такого феномена, как социальная политика. Отправной точкой диссертационного исследования явилось комплексное понимание социального института, разделяемое зарубежными (Д. Норт, Н. Спенсер, Н. Флигстин П. Штомпка, Я. Щепаньский и др.) и отечественными (Т. И. Заславская, С. Г. Кирдина, Б. В. Ракитский, А. М. Сергиенко, В.А. Ядов и др.)  исследователями.

Зарубежный и отечественный опыт теоретического осмысления социальной политики позволил сформировать два основных подхода к пониманию ее сущности.  

Первый подход (технократический) отождествляет социальную политику и управление и направлен на поиск оптимальных механизмов в управлении обществом. Это связано с тем, что на современном этапе позиция государства в вопросах социальной защиты и социальных гарантий остается ведущей (Д. Бринкерхофф, С. Вайс, Р. Мертон, Т. Парсонс, Д. Твигг, и др.). В  отечественной науке установку на управленческое измерение социальной политики разрабатывают: В.М. Алексеева, Ю.Ю. Антропова, А.К. Белых, Л.Н. Джек, В.А. Костин, Н.Б. Костина, П.Д. Павленок, Н.В. Собчук и др.

Второй подход (институциональный) исходит из расширенной трактовки социальной политики как института современного общества. В рамках данного подхода ведут исследования такие зарубежные ученые, как: Т. Маршалл, П. Таунсенд, Р. Титмусс и др.[1] Этого подхода придерживаются   исследователи: М.М. Акулич, З.Т. Голенкова, Л.В. Константинова, Л.В. Церкасевич, Л.Л. Шпак и др.

Институциональный подход создал условия для переноса акцента с управленческого уровня при изучении социальной политики. Такие ученые, как И.В. Соловей и О.Ф. Шабров, указывают на двойственную природу политики. И.В. Соловей отмечает, что в современном обществе политика утрачивает «связь с действием», что детерминирует «исчерпанность традиционного понимания политики». При этом под традиционным пониманием она подразумевает приверженность отечественной социальной науки к «марксовой политической экономии», которая отождествляет политику с понятиями «производительные силы», «производственные отношения», «борьба классов».

В современных условиях социальная политика становится «самореферентной» реальностью. Самореферентность проявляется как полная автономизация социальной политики.

По мнению О.Ф. Шаброва, основной закон функционирования социального государства, выраженный в равноправном участии в жизни общества всех слоев и групп населения, ликвидирует отношения управления в рамках политического поля, так как уничтожает элемент насилия, подавления воли управляемого большинства управляющим меньшинством.

Согласно его теоретического посыла, можно сделать заключение о том, что взаимодействие общества и государства зависит от тех или иных приоритетов индивидов, включенных в поле социальной политики в определенный момент времени.

Таким образом, исчерпанность  традиционного понимания социальной политики открывает возможность рассматривать ее как социальный институт.

Роль института социальной политики представлена в работах И.Ю. Рассохиной и Л.Л. Шпак. По их мнению, она состоит в том, чтобы амортизировать негативный социальный эффект, возникающий в результате «функционирования сложно дифференцированного общества. Институт социальной политики имеет миссию: «лечение» социально-патологических проявлений в обществе, их предотвращение и профилактику» [265, с. 66].

Институционального принципа исследования социальной политики придерживается также ряд отечественных специалистов: Ю.Ю. Антропова, А.В. Лабыгина, О.С. Сухарев, А.Г. Филиппова, В.И. Фомченкова, Л.В. Церкасевич и др.

Объединяя задачи социального развития российского государства с задачами социальной государственной политики, О.С. Сухарев определяет ее институциональные  рамки  как элемента социальной структуры общества, который находится в прямой взаимосвязи с экономическими институтами [317].  Так, подход к изучению ситуации сиротства в России через институциональное поле социальной политики освещается в работах И.Ю. Рассохиной и Л.Л. Шпак. Они усматривают сущность института социальной политики в защите «экономически и политически «слабых» групп для сохранения баланса системы», а также раскрывают традиционные и новые механизмы, позволяющие институту социальной политики взаимодействовать с другими общественными институтами [265].

Комплексный научный анализ факторов институционализации социальной политики с учётом отечественного и международного опыта в условиях воздействия процессов интеграции и глобализации осуществляет в своих работах Л.В. Церкасевич. Ею разработаны концептуальные основы социальной политики  на наднациональном, национальном, региональном и муниципальном уровнях, выступающие важнейшим фактором «гуманизации общественного развития, который обеспечивает благополучие населения, социальное спокойствие, экономический рост и политическую стабильность» [349, с. 4].

Институционально-правовое измерение социальной политики представлено в работе А.В. Лабыгиной. В ее трактовке социальная политика представляет собой научно обоснованную, последовательную и системную «деятельность органов публичной власти в субъектах Федерации по созданию эффективного механизма правового регулирования социальной защиты населения. Оптимизация политико-правового ресурса в целях обеспечения достойной жизни россиян, реализации прав человека второго поколения - это задача, стоящая не только в общефедеральном, но и в региональном масштабе, являющаяся важнейшим фактором стратегии национальной безопасности в современных геополитических условиях» [166, с. 7.].

Особое значение для нашей работы имеют исследования, посвященные проблемам институционального становления и развития отдельных направлений социальной политики. Так, работа В.А. Смирнова освещает особенности социальной молодёжной политики и ее институционализации в условиях российской провинции. Процесс  институционализации общественной молодёжной политики представлен  как системная активность общественных структур, институтов гражданского общества в отношении молодого поколения [131, с. 5].

В рамках институциональной концепции социальной политики рассматривается семейная политика в работе В.И. Фомченковой. В ее исследовании семейная политика определяется в качестве самостоятельного направления социальной политики, в связи с чем приобретает собственные институциональные признаки (идеологию, структуру управления, механизмы реализации, правовые и научные основы) [338, с. 4].

Проблема институционального развития семейной политики во взаимосвязи с социальными изменениями института семьи, исходя из особенностей современного этапа социополитического, социально-экономического, социокультурного и демографического развития региона, решается в работе Ю.Ю. Антроповой [74, с. 5].

Институт социальной политики защиты детства в пространстве межинституционального взаимодействия представлен в исследованиях А.Г. Филипповой.  Институционализация этой политики, в трактовке А.Г. Филипповой,  означает сосредоточение ресурсов в «системном «ядре» - образовании, здравоохранении, социальной поддержке и правовой защите. Этот процесс развивается вследствие сокращения времени пребывания родителей с детьми, снижения качества детско-родительского общения» [334, с. 5].

Государственная кадровая политика как социальный институт определена в работе Н. И. Пицика. Институт государственной кадровой политики в органах власти и управления имеет сложную структуру субъектов, объектов, средств его реализации, уровней и видов. Этот институт, по мнению исследователя, относится к институтам, удовлетворяющим общественную потребность в организации эффективного государственного управления, в функции которой входит поддержание социальной стабильности. Автор акцентирует внимание на том, что в «понимании социальной природы и содержания государственной кадровой политики как социального института в органах власти и управления важен учет того, что она объективно обусловлена, детерминирована многими экономическими и политическими факторами», объективна по своей природе [247, с. 5-10].

Анализ изученных работ позволяет утверждать, что, выполняя общественно значимые функции, социальная политика развивается в различных направлениях, порождая «дочерние» институты – молодежной социальной политики, социальной политики семьи, социальной политики защиты детства, и т.д. Все перечисленные институты являются устойчивыми образованиями,  в которых меняется только количественный и качественный состав, что говорит об их взаимообусловленной социальной преемственности. Они и образуют матричную структуру социальной политики, обобщая и упорядочивая определенную сферу общественной жизни.

Являясь универсальными  инструментами регулирования общественных отношений, институты социальной политики способствуют оптимальному распределению человеческих ресурсов и удовлетворению ими российского общества в целом.

Полифункциональность института социальной политики обусловливается стремлением общества не допустить разрушения собственной целостности. Задача решается путем активного использования человеческого потенциала, что определило множественность  сфер воздействия социальной политики в современном обществе. Разнообразие сфер обозначило основные траектории ее институционального развития.

Одной из сложнейших проблем современности становится вопрос регулирования общественных отношений с быстро растущей когортой людей пожилого возраста. Значение и роль социальной политики в отношении пожилых как института «обусловлена функциями, которые она выполняет в обществе» [257, с. 32] .  

Изучение процесса возникновения и развития социальной политики в отношении пожилых с позиции социологического знания потребовало категориальной определенности. В первую очередь, это касается методологических обоснований проводимого исследования.

В социальном дискурсе определение социальной политики в отношении пожилых встречается редко. В работах В.В. Крыжановской,  Н.Н. Сачук, Е.И. Стеженской, Н.Е. Усковой [314, 327] она определяется как система мер, направленных на защиту прав и законных интересов пожилого населения.

Е.Ш. Гонтмахер определяет ее как систему мер «по улучшению ситуации в пенсионной сфере, здравоохранении и социальном обслуживании» [72, с. 29].

По мнению И.А. Григорьевой, социальная политика в отношении пожилых не может ограничиваться правовыми регламентами и должна включать меры, способствующие межличностному взаимодействию и адаптации пожилых в обществе [75].

В словаре Б.Г. Тукумцева социальная политика в отношении пожилых определяется как «совокупность правил, принципов и подходов государства и общества, направленных на улучшение условий и повышение качества жизни пожилых людей. Основной задачей государства по отношению к пожилым людям остается их материальная поддержка (пенсия, пособия, льготы и т.д.). Важную роль играет оказание им действенной социально-психологической, педагогической, социально-медицинской, организационной и другой помощи. В целом политика в отношении пожилых направлена на продление активного образа жизни и сохранение здоровья гражданам пожилого возраста» [288].

В  представленных определениях отражена функциональная нагрузка социальной политики в отношении пожилых: защита прав и законных интересов, повышение качества жизни, интеграция и адаптация пожилых людей в обществе, что позволяет сделать вывод о том, что институт социальной политики в отношении пожилых относится к регулятивным институтам. Исследованные функции коррелируют с «важнейшими функциями, которые социальные институты выполняют в обществе. К ним относятся: регулирование деятельности членов общества в рамках социальных отношений, создание возможностей для удовлетворения потребностей членов общества, обеспечение социальной интеграции, устойчивости общественной жизни;  социализация индивидов [67].

Отечественные ученые рассматривают ряд задач, которые должна решить социальная политика в отношении пожилых на современном этапе: оказание социально-психологической, педагогической и социально-медицинской помощи, способствующих адаптации пожилого населения в обществе. Таким образом, проведенные исследования заложили теоретическую базу, способствующую методологической рефлексии социальной политики в отношении пожилых на системном уровне, хотя ее институциональные основы не конкретизируются.

Вопросы методологической валидности существующих подходов к изучению института социальной политики в отношении пожилых потребовали определенной конкретизации и оценивания ведущих факторов, способствующих формированию этого института.

Институционально-синергетический подход видит задачу акторов в создании организованного хаоса, направленного на сохранение существующих правил и достижение неких согласованных целей. Таким образом,  создание нового социального института изучается с точки зрения процесса самоорганизации.

Начало становления этого подхода заложено в конце прошлого века, когда синергетика применялась для описания сложных самоподобных процессов и систем типа рынка.  Они  описаны в категориях детерминированного хаоса С.П. Курдюмова и Г.Г. Малинецкого [144], теории самоорганизации И.Р. Пригожина [285, с. 20], теории синергетики Г. Хакена [346].

На современном этапе в ключе институционально-синергетического подхода ведет научную работу ряд отечественных исследователей: Ю.Г. Голоктионова, Б.Л. Кузнецов, Н.В. Лисичкина и другие [161, 162, 179, 180].

 Рассмотрим возможность применения институционально-синергетического подхода к изучению процесса становления и развития института социальной политики в отношении пожилых. Институционально-синергетический подход рассматривает социальные институты как многоаспектные, многомерные образования, определяющие их внутреннее устройство: от социально-экономических систем до индивидов. В связи с этим институт социальной политики в отношении пожилых, по сути, должен рассматриваться как элемент государственной социальной политики, обеспечивающий ей качественные особенности и устойчивость.

Однако проблема применения институционально-синергетического знания применительно к институту социальной политики в отношении пожилых, на наш взгляд, заключается в том, что в его основе лежит принцип нестабильности, который учитывает такие особенности развития, как стихийность, неопределенность, поливариантность.

Это объясняет трудности в использование синергетических методов при изучении процесса институционализации. В первую очередь, они связаны с наличием большого количества факторов, определяющих динамику этого процесса, а также недостаточной разработанностью методов анализа бифуркационных фаз и эволюционных катастроф.

Сложно применимой является одна из ведущих категорий синергетического знания -  «хаос», поскольку институт государственной социальной политики, от которого и происходит социальная политика в отношении пожилых, уже имеет  определенную организацию, систему планирования и контроль.  В то же время синергетическое познание процесса институционализации ограничено возможностями самоорганизации. Оно игнорирует наличие у самих пожилых людей причины к действию, соответствующей их интересам и способной организовать институт.

 Следовательно, решая задачу возникновения института социальной политики в отношении пожилых в рамках институционально-синергетического подхода, возможно изучить его структуру, возникающую в  неравновесной, трансформационной среде, но невозможно  описать процесс саморазвития этой структуры.

Институционально-аксиологический подход акцентирует внимание на ценностной составляющей институционального обеспечения. Исследованием ценностных ориентаций в развитии социальных институтов впервые начали заниматься У. Томас, Ф. Знанецкий, Дж. Мид и др. Сделанные ими выводы говорят о том, что определяющей силой развития или преобразования общественной системы в целом или отдельных ее компонентов является несовпадение целей и интересов (ценностей) отдельных людей или определенных групп.

Изучая вопросы перехода от личностного уровня восприятия к уровню тотальных институциональных структур, П. Блау [33] подчеркивает, что ценности и нормы служат посредниками в социальной жизни и связывающими звеньями социального взаимодействия. В то же время Г. Лассуэлл [169, с. 17] считает, что индивид постигает ценности посредством социальных институтов.

Работы отечественных специалистов такой исследовательской направленности крайне редки.  В рамках данного подхода известны труды И.А. Гундарова, И.Н. Ткаченко, В.И. Якунина. Рассматривая проблемы образования социальных институтов, они отмечают, что недостатки многих существующих теорий заключаются в принижении роли ценностной составляющей в их организации.

В целом, опираясь на институционально-аксиологический подход, можно утверждать, что становление и развитие института социальной политики в отношении пожилых должно  находиться в зависимости от его ориентированности на реальные ценности социума. Такая расстановка акцентов, на наш взгляд, значительно сужает границы научного исследования, так как не может подвергнуть анализу причины и предпосылки организации этого института. Кроме того, опора на духовно-ценностные позиции властьимущих акторов, присущая этому подходу, отодвигает на второй план  присутствие социально-экономических факторов в процессе становления и развития социального института, что вступает в противоречие с принципами теоретической социологии.

Решить обозначенные теоретические противоречия, на наш взгляд, возможно, применяя институционально-когнитивную методологию.

Отдельные аспекты когнитивных процессов через призму институциональной теории  были разработаны такими исследователями, как П. Бергер и Т. Лукман в рамках структурно-функционального анализа. Предложенный ими подход к изучению социального института отличается не столько теоретико-методологической новизной, сколько новой компиляцией идей: теоретической модели общества, созданной в рамках феноменологического подхода А. Шюца, и структурно-функционального анализа Т. Парсонса. «Теоретическая новизна предлагаемого подхода виделась авторам в том, что они предложили рассматривать проблематику возникновения общества в диалектическом процессе конструирования объективно и субъективно релевантного знания именно в контексте социологии знания. А это, в свою очередь, открывало возможность нового «прочтения» существующих концепций» [29].

Они заявляли, что процесс институционализации является главным в создании социального порядка или общества, создаваемого человеком [29]. Институционализация представляется ими как динамический процесс возникновения, установления и передачи социального порядка, имеющий три этапа: типизацию,  объективацию и легитимацию.

Первым этапом институционализации является типизация. Она сопровождается возникновением первичного социального контроля, обусловленного существованием института. Взаимные типизации (хабитулизация) действий постепенно создаются в ходе общей истории и создают предпосылки для начала институционализации (оформление первых признаков институтов). Это связано с тем, что институты не могут быть созданы моментально, они всегда имеют историю, продуктом которой и являются. Невозможно адекватно понять институт, не понимая исторического процесса, в ходе которого он был создан.

Второй этап институционализации – объективация. Это процесс, при помощи которого экстернализированные продукты человеческой деятельности приобретают объективный характер. На этом этапе социальные институты превращаются в объективную социальную реальность, которая называется «социальным миром».

         Объективация типизации достигается при помощи «седиментации» - разделенному многими людьми знанию типизаций благодаря общедоступной знаковой системе. В памяти людей концентрируется интерсубъективное знание типизаций – седиментация, закрепляющаяся в лингвистической форме. Это значит, что у явления появляется название, при этом используется общедоступная знаковая система или язык. Язык придает статус анонимности такому опыту посредством его отделения от индивидуальных биографий, делая его общедоступным и объективно существующим.

Третий этап институционализации – легитимация. Он заключается в объяснении и оправдании существующего порядка, в ходе которого новый порядок наделяется смыслом. Поддержание социального порядка напрямую зависит от усвоения в ходе социализации смысловых содержаний деятельности. Легитимация – это когнитивные и нормативные интерпретации институционального порядка, заучиваемые в процессе социализации [29].

Впервые на необходимость совмещения механизмов мышления человека с механизмами институционализации и общественных изменений указывает Д. Норт в пределах историко-ориентированного пространства [222, 223].

Главным достижением его институционально-когнитивного подхода является возможность выстроить диалектику статических и динамических свойств социального института. Для этого Д. Норт переводит рассмотрение проблемы в другие координаты. Исследуя институт экономики, он  акцентирует внимание на том, что институты должны одновременно обладать двумя свойствами – «жесткостью и гибкостью».

То есть, в краткосрочном периоде они должны быть стабильными  (жесткими), а в долгосрочном периоде – адаптивными (гибкими). В этой связи особое значение Д. Норт придает когнитивной основе институтов. Исходной позицией является следующее: институты придумываются и внедряются людьми на основе осознания ими тех или иных аспектов своего бытия. Осмысливая динамику институтов, Д. Норт обращается к современной когнитивистике, из которой он выносит следующие положения [21]:

Во-первых, врожденное свойство сознания состоит в генерировании объяснений окружающего мира, даже заведомо неадекватных. Люди в своих поступках опираются на устоявшиеся представления, иначе их активность будет подавлена.

Во-вторых, все созданные людьми ментальные конструкты представляют собой смесь «рациональных» и «нерациональных» представлений, совместно формирующих совершаемый ими выбор.

В-третьих, любая неопределенность снижается путем приращения знаний. Изменение в уровне знаний ведет к появлению новых технологий.

В-четвертых, сознание не воспроизводит реальность, а создает системы классификаций, позволяющих интерпретировать внешнюю среду.

В-пятых, экономическое равновесие зависит от ментальных интерпретаций. Совокупность устоявшихся в обществе объяснений и интерпретаций представляет собой его культуру, которая, накладываясь на процесс общего обучения человека и его опыт решения локальных повседневных проблем, формирует его текущие интерпретации мира. Индивидуумы с разным культурным наследием одно и то же явление интерпретируют различным образом, следствием чего являются разные выборы.

В-шестых, процесс интерпретации окружающего мира представляет собой сложную и неустойчивую смесь когнитивных (контролируемых) и аффективных (автоматических) процессов.

Значимость когнитивной составляющей, заявленная Д. Нортом, подтверждается выводами, сделанными Н. Флигстином. Они утверждают, что фундаментальной и структурообразующей способностью человека является не способность говорения и постижения смысла речи, а способность преобразовывать информацию в целенаправленно созданную вещь и тем самым фиксировать информационный ресурс не только в памяти, но и в вещественной форме [397].

Исследование процесса конструирования нового института в рамках рассматриваемой методологии базируется на убеждении в том, что создание институтов есть результат социального взаимодействия, в результате которого «правила из абстракций превращаются в конституирующие элементы» [397]. Опосредованно институционально-когнитивный подход представлен в работах  зарубежных и отечественных исследователей: Е.Н. Васильева, Н.В. Иванчук, Ван Ден Деле, П. Вайнгарт, С.М. Елисеев и другие [49, 103, 127]. В контексте данного подхода социальные институты рассматриваются как правила и разделяемые акторами смыслы.  «Набор смыслов» воспринимается как «когнитивные рамки» [397], определяющие социальную потребность коллективного актора. То есть, отбрасывая классическое представление о мышлении как о «символической логике» [167, с. 51], новая теория утверждает, что у коллективных акторов когнитивные рамки формируются с учётом «человеческого опыта» [167, с. 50] – культурного и личностного. Отметим, что социальные институты как овеществленные понятия людьми восприниматься не могут, ими могут восприниматься некие организованные формы человеческой деятельности, определяющие набор смыслов каждого человека, формирующийся как ответ на восприятие этой деятельности. Набор  смыслов или когнитивные рамки каждого актора являются ментальными структурами [167, с. 54], которые зависят от социального положения группы, ее потребностей, ведущего вида деятельности и т.д.

На первый взгляд, взаимосвязь между институтом и когнитивными рамками коллективных акторов, участвующих в его строительстве и функционировании, носит искусственный характер. Однако в представленном исследовании мы исходим из того, что институт – есть ответ политико-идеологической надстройки на базисные изменения общественной системы. Этот посыл дает возможность утверждать, что институт  возникает и развивается вследствие трансформации когнитивных рамок ведущих коллективных акторов, обусловленной движением этих групп внутри социально-экономической системы.

Достоинством институционально-когнитивного подхода является то, что, кроме акторов, обладающих властью, он признает наличие множества групп, обладающих специфичными интересами. Властные акторы – это правительства, рассматриваемые как «совокупность организаций, которые образуют поля, формируемые притязаниями на выработку институтов для всех субъектов в пределах данной географической территории» [397]. Поэтому вопрос о том, может ли организованная по тем или иным основаниям группа стать актором, и каковы ее полномочия, решается, в первую очередь, на правительственном уровне. Таким образом, изучение движения группы к позиции актора имеет смысл только в том случае, если существуют реальные условия для создания нового института или трансформации старого.

Нестандартный подход к определению актора, участвующего в институциональном строительстве, определил Н. Флигстин. Он утверждает, что институт возникает в такие моменты, когда группы социальных акторов начинают противостоять друг другу в проблемных ситуациях социального взаимодействия. Эти моменты, по сути, политические. Они связаны с борьбой между группами, обладающими различным объемом власти. Иными словами, подходящие моменты для строительства институтов возникают тогда, когда существующие группы переживают кризис [397].

В соответствии с этим посылом возникают основания для исследования причин, вызвавших кризис, то есть, для исследования историко-временных трансформаций сложившейся системы социального взаимодействия, создавших предпосылки для возникновения нового института.

Институт социальной политики в отношении пожилых по своей сути является социальной конструкцией, осуществляющей взаимодействие общества, государства и пожилого населения. Главенствующую  роль в нем играют власть имущие акторы, транслирующие свою волю посредством этого института.

Следовательно, само возникновение института социальной политики в отношении пожилых обусловлено волей власть имущих акторов, стремящихся осуществлять контроль за жизнедеятельностью и жизнеобеспечением пожилого населения. Ведущая позиция власти обусловливается как экономическими, так и политическими преимуществами ресурсных возможностей по сравнению с остальными группами населения.

В момент возникновения института функции контроля у пожилого населения отсутствуют. Сложившиеся условия вынуждают пожилых подстраивается под сложившуюся ситуацию.

Подчинение пожилого населения властным структурам фиксирует их статусно-ролевое положение в пространстве и времени. Государственная политика в целом направлена на воспроизведение сложившихся взаимодействий и их правил.

Кризис и трансформация института начинается тогда, когда власть имущие акторы становятся неспособными к воспроизведению сложившегося порядка и правил взаимодействия. В первую очередь, это связано с экономическими изменениями общественной системы. Реорганизация социального института приводит к переосмыслению роли действующих акторов и выдвижению на ведущие позиции акторов новых. Таким образом, процесс институционализации определяется тремя этапами: возникновение, стабилизация и трансформация.

Институт социальной политики в отношении пожилых служит удовлетворению не столько личных, сколько общественно значимых групповых интересов, реализация которых невозможна без вмешательства государства. С позиции управленческой вертикали современного российского общества, она структурируется на трех уровнях.

На первом уровне (федеральном) реализуется разработка основных направлений социальной политики в отношении пожилых, составление и внедрение федеральных программ, совершенствование законодательной базы, принятие решений о социальных материальных выплатах (Правительство РФ). На этом уровне основной целью социальной политики в отношении пожилых является поддержание социального равновесия в обществе, достижение социального равенства и благополучия.

Второй уровень реализации социальной политики в отношении пожилых охватывает деятельность субъектов РФ и называется региональным (правительства краев и областей). На этом уровне идет как реализация  федеральных целевых программ, так и осуществление собственных региональных программ, концепций и стратегий развития социальной политики в отношении пожилых, учитывающих специфику того или иного региона. На уровне регионов решаются вопросы финансирования этих программ, в том числе за счет финансового подкрепления федеральных государственных гарантий.

На уровне региона идет непосредственное исполнение разработанных мероприятий в конкретных учреждениях социальной защиты населения. Используя основные законы, подзаконные акты и иные нормативные документы, администрация этих учреждений вырабатывает свои нормативные документы, программы развития и помощи клиентам, обратившимся в учреждение социальной защиты.

Основная деятельность учреждений социальной защиты направлена на реализацию повседневных интересов обратившихся к ним граждан, их постоянный анализ, отслеживание и принятие соответствующих решений.

Третий уровень – муниципальный – обеспечивает, в пределах своей компетенции, проведение единой программы по социальной поддержке граждан, оказании им социальной помощи и поддержки в сфере охраны здоровья.

Базовые положения нормативного и правового регулирования института социальной политики в отношении пожилых заложены в Декларации ООН, определяющей не только приоритеты всеобщего значения, но и основные направления реализации комплекса мероприятий на национальном уровне. Принятый в 2002 году Мадридский международный план действий по проблемам старения формулирует основную цель действий в данной области, и эта цель универсальна для любого общества, для любой страны: гарантировать каждому пожилому человеку безопасную и достойную жизнь  вместе с возможностью продолжать участвовать в жизни общества в качестве полноправного гражданина.

На фоне геополитической интеграции институциализируется взаимодействие общества, государства с людьми пожилого возраста в России. Началом нормативно-правового оформления института российской социальной политики в отношении пожилых можно считать 1995 год, когда был издан закон «О Ветеранах», после которого вышел целый ряд законов, законодательных актов, дополнений к законам как на федеральном, так и на региональных уровнях. Начиная с Федерального Закона «О монетизации льгот» от 2004 года, прошло немало реформ, в том числе финансовых, затрагивающих вопросы улучшения материальной обеспеченности пожилого населения. К 2012 году все эти преобразования, заявленные как среднесрочные, подошли к своему логическому завершению. Как о положительном итоге можно говорить о том, что пенсионное обеспечение растет опережающими темпами по сравнению с инфляцией, нет пенсионеров, живущих за чертой прожиточного минимума, существенно улучшилось материальное положение ветеранов и инвалидов Великой отечественной войны.

На современном этапе развития общественной системы существующее законодательство исполняется в полном объеме и трансформируется согласно  изменениям, происходящим в составе, структуре, качестве жизни и уровне доходов пожилого населения.

Исследование институциональной модификации российской социальной политики в отношении пожилых людей позволит выявить происходящие изменения, способствующие становлению этого института и его структуризации.

Модернизация экономической и политической российской системы середины ХХ века привела к глубокой деформации социальной системы. Поляризация социальных групп и обнищание большей части российского населения позволили власть имущим акторам решать вопросы институционального устройства без учета социальных потребностей основных групп населения.

К концу прошлого века ситуация начинает меняться. Общественное  недовольство выливается в открытые конфликты (вплоть до вооруженных) с властью. Трансформации подвергается возрастная структура населения. Мировое сообщество следит за исполнением демократических принципов, провозглашенных новой российской властью.

Сложившиеся обстоятельства заставляют власть имущих акторов перейти к реформированию социально-экономической системы. В социальной сфере это проявляется в организационном ответе на ряд законодательных инициатив, направленных на решение проблем социально незащищенных слоев населения.

Отдельное внимание власти уделяют людям старших возрастов.  К концу ХХ века они становятся ведущей электоральной силой, способной повлиять на результаты выборов. Таким образом, интерес пожилого населения в социальном благополучии коррелировал с интересом властного актора в сохранении и воспроизведении существующей позиции. Результат выразился, в первую очередь, в долгосрочной программе индексирования пенсионных выплат.

Следовательно, процесс формирования института российской социальной политики в отношении пожилых  шел на фоне имитации демократизации общества посредством закрепления новых правил, созданных властьимущими акторами и оформленных ими законодательно с целью стабилизировать свое положение, прежде всего, в политической сфере. Пожилое население, занимая зависимое положение, фактически от устройства этого  института было отстранено, подверглось стигматизации и вынуждено втянулось в стратегию выживания. Таким образом, современность вызвала к жизни условия, при которых пожилое население стало сопротивляться системному кризису и расширять когнитивные рамки собственных представлений,  не идентифицируя их с представлениями других членов общества. Этот процесс  положил начало переходу пожилых из позиции объектов института социальной политики в отношении пожилых в позицию акторов.

Проведенный анализ позволяет сделать ряд обоснованных выводов. Во-первых, природа института социальной политики в отношении пожилых имеет социально-исторический характер. Во-вторых, бифуркационный момент его возникновения – системный кризис общественной системы, переход к демократическим принципам государственного устройства. В-третьих, его структура и функциональная направленность зависят от когнитивных представлений коллективного актора, отражающих его ментальность. Когнитивные рамки социально-демографической группы пожилых также определяют основные направления институционализации социальной политики в отношении пожилых.

Под институтом социальной политики в отношении пожилых мы будем понимать совокупность нормативно-правовой, организационной и статусно-ролевой систем, координирующих  взаимодействие общества, государства и пожилого населения, и задающих когнитивные рамки социальной политики в отношении пожилых коллективных групп, участвующих в строительстве этого института, направленных на обеспечение каждому пожилому человеку безопасной и достойной жизни вместе с возможностью продолжать участвовать в жизни общества в качестве полноправного гражданина. Целью этого института является обеспечение устойчивого взаимодействия общества, государства и пожилых людей, направленного на удовлетворение социальных потребностей пожилых,  развитие  человеческого потенциала и его реализацию в процессе социально-экономического развития России. Основная функция – регулятивная.

В целом, институционально-когнитивный подход позволяет выявить структуру института социальной политики в отношении пожилых, охарактеризовать объективную ситуацию его возникновения, определить его участников, выяснить их статусные позиции и роли в процессе взаимодействия, а также сравнить когнитивные рамки социальной политики в отношении пожилых  властных акторов и социально-демографической группы пожилых, определяющие потенциал развития изучаемого института. Таким  образом, становится возможным получить общую картину процесса институционализации социальной политики в отношении пожилых.

Глава II. Сравнительно-исторический анализ института социальной политики в отношении пожилых

Институт социальной политики в отношении пожилых является новым социальным феноменом, отвечающим актуальным вызовам современности в мировом масштабе. Для его изучения, на наш взгляд, необходимо определить этапы его развития, так как все социальные явления имеют историческую подоплёку, обусловлены временем и вызваны последовательностью событий.

Институционально-когнитивная теория позволяет исследовать процесс институционализации в динамике. Процесс развития института определяется в порядке его возникновения, стабилизации и трансформации, обусловленных изменением основных стратегий взаимодействия участников процесса. Взаимодействие происходит в контексте, когда власть имущие акторы производят правила, направленные на стабилизацию своего положения и определяют социальные позиции пожилого населения как самостоятельной группы в общественной структуре.

В качестве единицы анализа выступает конкретно-историческая ситуация как единство экономических, политических и социальных факторов конкретного пространства и времени, как звено цепи общественно – исторического процесса, имеющее свой генезис в прошлом и своё разрешение в настоящем и будущем.

Выявляя типологические основания для хронологизации процесса институционализации социальной политики в отношении пожилых, необходимо обратиться к рассмотрению российского государства как части общеевропейского пространства и цивилизации (С. И. Елисеев, В. Н. Красильников, Г. Хофштед и др.) [103, 401]. В связи с этим представляется важным провести сравнительный анализ с европейскими странами.

Геополитическое положение России было и есть специфично. Природная среда, климат, обширные территории задали особую логику ее государственного развития. При этом на протяжении всей истории существования страны нельзя не заметить постоянного влияния Запада на весь ход ее развития. Причем эта зависимость не колониальная и не прямая. На протяжении длительного времени она принимает характер скорее опосредованный и больше всего проявляется в государственной независимости.

Чем большую независимость приобретала Россия, тем больше она была вынуждена считаться с уровнем развития европейских стран. Для того, чтобы не быть завоеванной ближайшими соседями, Россия трансформировалась, учитывая новейшие реформации западных держав. Интеграционные тенденции касаются и института социальной политики в отношении пожилых.

По нашему мнению, оформление первых признаков института социальной политики в отношении пожилых людей приходится на 858 год, когда архиепископом Хинкмаром из Реймса была принята первая социальная программа. Ее ключевой идеей являлся перенос опеки нуждающихся, в том числе престарелых, от общества на церковь. С этого времени в Европе социальная поддержка населения становится отдельным направлением в работе христианской церкви, а монастыри, в свою очередь, приобретают статус социальных центров. Основной упор делается на то, что «благотворением» должны заниматься не миряне, а только лица, наделенные церковным саном.

С приходом христианства в Х веке в России также возникают предпосылки для развития нового социального направления в политике. В России так же, как и в Европе, с принятием христианства заботу об убогих берет на себя церковь.

В российском церковном уставе 996 года закрепляется обязанность духовенства по надзору и попечению за неимущими, причем уже тогда была определена «десятина», взимавшаяся с населения на содержание церквей, из которой осуществлялось призрение. Христианская мораль, требующая призреть хоть одного «единого из малых сих», подвигала к призрению и великих князей, и богатых домовладельцев. Первое богоугодное заведение для нищих и старцев на Руси появилось в Переяславском Троицком монастыре в начале XVI века. Таким образом, было положено начало социальной помощи, оказываемой пожилому населению на добровольных общественных началах.

Период с XVI по XVIII века в Европе отмечен значительными изменениями. В политике это переход от сословно-представительской монархии к абсолютной. В экономике это проявилось в создании и росте мануфактур, становлении общеевропейского рынка, завоевании колоний. Социальная сфера также подверглась изменениям. Важным событием для развития социальной политики в отношении пожилых становится принятие «Устава общественной кружки» (Англия 1523 г.). Он признал право престарелых получать материальную помощь безвозмездно.

Вскоре по всей Европе (Англия – 1601 год, Франция – 1659 год) появляется ряд законов, возлагающих ответственность за неимущих на местные органы власти. Эти законы, в том числе определяли различные категории лиц, нуждающихся в помощи. В зависимости от их принадлежности к той или иной категории определялось отношение к ним и их обеспечение. Старые люди считались неспособными к труду и поэтому должны были обеспечиваться за счет местных бюджетов или «смирительных домов» (Франция).

По подобию Европы начал выстраивать жизнь в России Петр Первый, абсолютизировав свою власть и отказавшись от сословно-представительного органа. В период его правления впервые старость наряду с детством и сиротством становится отдельным объектом попечения государства. «Престарелые» с 1701 года определялись в дома Святейшего патриарха и с 1710 года в Московские богадельни, созданные по подобию богадельни Переяславско-Троицкого монастыря. Тридцать первого января 1712 года выходит Указ, которым велено «по всем губерниям учинить шпиалеты… для зело престарелых» [337]. В 1722 году его императорское величество в присутствии своем в Сенате указал, «чтоб по миру нищими не ходить.., старых отсылать для определения в гошпиталь в Синод…» [337].

В 1731 году, во время царствования императрицы Анны Иоановны, Указом от 20 мая велено отставных солдат, «о которых из Коллегии Экономии доношением показано, определить в богадельни на жалование…, а таких солдат, которые свое пропитание имеют, в богадельни отнюдь не определять. Покамест оныя богадельни построены будут…, отставных от службы солдат… представить на осмотр в Сенат, и из них прямых престарелых, дряхлых… определить в наличные богадельни и давать им кормовых 2 коп. на день…» [80].

Император Петр III Указом от 26 марта 1762 года определил престарелых отсылать в Камер-контору, распределять по богадельням… дабы они праздно шататься по миру, в противность указов, отнюдь ходить не могли…» [355, с. 115-131].

Таким образом, к середине XVIII века в России так же, как и в Европе, сформировалось дифференцированное отношение к тем, кто нуждался в социальной помощи государства. Пожилые люди были признаны нуждающимися в связи с наступившими возрастными ограничениями и социальным неблагополучием.

Эпоха Просвещения произвела переворот в европейском общественном сознании. В этот период стало понятно, что в опеке над убогими, не способными к производительному труду, нет никакой рациональной потребности. Однако именно в XVIII веке получает распространение благотворительность. Наряду с государством заботу об обездоленных берут на себя крупные и средние собственники. Благотворительность осознается как одно из главных условий существования самого общества, доминанта его выживания. Появляются и новые формы вспомоществования. Кроме строительства госпиталей и иных учреждений опеки, государство и благотворители начинают оказывать помощь нуждающимся семьям.

Результатом усилий Екатерины II стало дальнейшее развитие социальной политики в отношении пожилых. В 1775 году выходит законоположение «Устройство общественного призрения в России». В части второй «Заведения для призрения» указывается, что призрение в богадельнях предназначено для не имеющих пропитания убогих, увечных и престарелых обоего пола гражданского ведомства всех состояний. Лица эти призреваются за счет приказов… Из числа лиц, ищущих призрения в богадельнях, принимаются преимущественно те, у которых нет родственников, могущих и обязанных доставить им пропитание [170, с. 46-59].

Однако реформа Екатерины II создала только предпосылку для возникновения общественной благотворительности. Вплоть до второй половины XVIII века известно о существовании всего восьми благотворительных обществ. Настоящее развитие они получают только в начале XIX века вместе с изменением социально-политической обстановки в стране. Однако их число до конца века достигло не более ста.

В этот период создается нормативная база и ряд учреждений, формируя, таким образом, систему социальной помощи пожилому населению.

Промышленная и аграрная революции XVIII–XIX веков в Европе коренным образом изменили ее социальную организацию. На смену монархическому строю приходит строй демократический. Запущенные процессы урбанизации и индивидуализации привели к ухудшению положения большинства населения и появлению слоя полностью нищих, в котором оказывается большинство пожилого населения стран Европы. В то же время европейская церковь утрачивает свои позиции организатора благотворительности, и государство берет функции по решению социальных проблем на себя.

Регулярную помощь тем, кто окончил трудовую деятельность,
в европейских странах начинают оказывать с 80-х годов XIX века. Процесс начался в Германии в 1889 году и продолжался вплоть до 1914 года. В этот период пенсионное обеспечение по старости было законодательно закреплено в Дании, Франции, Италии, Бельгии, Великобритании, Нидерландах и Швеции. Несмотря на ряд недостатков, эти законы создали условия для институционали­зации социальной политики в отношении пожилых.

Благотворительность в виде общественных инициатив появляется в России в начале XIX века. В 1802 году по инициативе Императорского Дома Романовых создается «Человеколюбивое общество», действовавшее в России вплоть до 1917 года. Вслед за ним создается еще ряд подобных обществ по всей империи, самым крупным из которых, после столичного, было «Харьковское общество благотворения».

Особенно активно благотворительные общества начинают развиваться после выхода Манифеста 1905 года, ограничивающего власть монарха
в Российской империи и передающего властные функции Государственной Думе. Свод законов Российской империи 1915 года содержит в себе Устав об общественном призрении, определяющий порядок содержания престарелых
и дряхлых членов сельских общин.

Однако общественное призрение не касалось государственных служащих, которые с 1827 года в случае ухода с работы получали специальное пожизненное содержание. В декабре 1827 года Николай I издал «Устав о пенсиях и единовременных пособиях государственным (военным и гражданским) служащим» и подписал указ Правительствующему Сенату «к приведению его в действие» с 1 января 1828 года.

Государственные служащие в России и раньше получали пенсии
и различного вида пособия в связи с уходом со службы, но до 1827 года единых правил, по которым эти выплаты производились, не существовало. Выплаты целиком и полностью зависели от воли императора.

Этот указ оставил за рамками пенсионного обеспечения большую часть населения огромной страны. Преждевременно вытесненные с рынка рабочей силы пожилые рабочие становились обузой для общества, ориентированного на получение прибыли и слабо заботившегося о конкретном человеке. Фактически они были лишены средств к существованию и нищенствовали.

Толчком к изменению ситуации в российской империи послужило изменение Датского законодательства. В 1891 году там был выпущен закон, фактически предопределивший переход от страхования на случай старости к прямому пенсионному обеспечению без каких-либо предварительных взносов со стороны пенсионера [329].

Согласно этому закону, каждый гражданин, достигший 60-летнего возраста, имел право на получение пожизненной пенсии, выплачивавшейся за счет средств государственного казначейства и доходов местных общин. Впервые в истории возраст был признан законным основанием для гарантированной помощи со стороны государства в виде пенсии.

Несмотря на то, что в России того времени всеобщее пенсионное обеспечение отсутствовало, его развитие шло по пути принятия и изменения отдельных правовых актов, устанавливавших или отменявших пенсионные права отдельных категорий населения страны. Пенсионное обеспечение состояло из системы пенсионных касс, государственных пенсий и системы «общественного призрения».

Ряд отечественных исследователей (Ф. М. Куршаева, И. Ю. Ташбекова и др.) считают, что в дореволюционной России исторически сложились
и получили свое развитие три пенсионные модели: страховая, эмеритальная
и сберегательно-вспомогательная. Существенные различия между ними заключались в порядке обеспечения пенсионных прав [165, с. 37]. Однако наряду с указанными моделями существовали и собственно пенсионные кассы, которые близки были к сберегательно-вспомогательным.

Эмеритальные кассы (от латинского emeritus – заслуженный). Это пенсионные кассы, в уставах которых были определены, размеры причитающихся взносов ее члена, а также точные размеры пенсии и пособия, выплачиваемых участникам в зависимости от выслуги лет.

Эмеритальные кассы могли позволить начисление небольших пенсий, постепенно увеличивая их в зависимости от накопленных средств. Существовали эмеритальные кассы Военно-сухопутного ведомства, морского, горных инженеров, инженеров путей сообщения, Министерства юстиции и др.

Страховые кассы – пенсионные кассы, в уставах которых предусматри­валось, что обязательства перед ее членами возникают только после поступления в нее необходимых средств, требуемых для выполнения всех необходимых обязательств. Страховые кассы представляли собой аккумулирование средств на личных счетах участников. В отличие от эмеритальных касс в пенсионных кассах страхового типа размер пенсии заранее не устанавливался, а обязательства по выплате пенсий и установления размера пенсии возникали только после уплаты определенной суммы.

Совокупность эмеритальных и страховых касс представляла собой сложный тип пенсионной кассы, так как осуществляла выплаты рент своим участникам и их семьям в определенных уставами размерах и сроках.

Сберегательно-вспомогательная касса была проста и не вызывала затруднений в правоприменительной деятельности в виду того, что реализовывался принцип взаимопомощи из средств, находившихся на личных счетах участников. При выходе из данного типа касс участники получали внесенные в них суммы с процентами, при этом взносы работодателей в данную кассу практически не производились [318].

Вопрос пенсионного обеспечения в России в период второй половины ХIХ – начала ХХ веков был под пристальным вниманием Правительства, которое достаточно активно занималось его развитием. В целом пенсионная система России, нуждавшаяся в развитии, стояла на одном уровне с пенсионными системами многих других развитых государств.

Российская социал-демократическая партия большевиков не могла обойти вниманием такой важный участок социальной политики. В 1902 году выходит работа В. И. Ленина, в которой он поясняет, каких улучшений добивается партия для всего народа и рабочих: «…престарелые рабочие должны получать пенсию от государства. Рабочие содержат своим трудом все богатые классы и все государство, а поэтому они не менее имеют право на пенсию, чем чиновники, получающие ее» [173, с. 175].

Вплоть до 1917 года программа социал-демократической партии большевиков, посвященная пенсионному обеспечению рабочих, продолжала совершенствоваться. В итоге она определилась: «Должно существовать государственное страхование рабочих на случай старости» [174, с. 94]. О пенсиях для крестьян речи не шло.

Результатом реализации данной программы стало одно из первых постановлений советской власти, подписанное В. И. Лениным 30 октября 1917 года, о создании на основе Министерства государственного призрения народного комиссариата государственного призрения и его местных отделов. Также было объявлено о том, что «Республиканское Правительство Народных Комиссаров уполномочило тов. А. М. Коллонтай Комиссаром общественного призрения» [221, с. 3-20]. С 13 ноября комиссариат приступил к работе «в интересах многомиллионных трудящихся масс» [221, с. 3-20]. Таким образом, при переходе власти от единоличного монархического управления к партийному институционализация социальной политики в отношении пожилых по-прежнему продолжалась в контексте общеевропейского развития.

В этот период можно констатировать, что Советское государство совершило революционный прорыв в социальной сфере. За короткое время была полностью оформлена система социальной защиты пожилого населения, которая на всем протяжении советского периода станет олицетворять собой социальную политику в отношении пожилых. Те гарантии, которые были разработаны в России в отношении людей пожилого возраста, появляются в Европе только к середине
30-х годов.

Это время мы обозначаем как второй этап институционализации социальной политики в отношении пожилых – установление института.

Считаем важным отметить, что Советская власть объявляет о радикальном изменении системы социального страхования: страхование обеспечивало всю совокупность рисков, в том числе старость.

Декрет «Об образовании Народного совета социального обеспечения и учетно-ссудного комитета социального обеспечения» был принят Совнаркомом 6 марта 1918 года. Этот документ вверял «комиссариату призрения принять в свое ведение учет и урегулирование всех вопросов о пенсиях и пособиях, для чего создать Народный совет социального обеспечения». Параллельно Комиссариату финансов было поручено объединить все пенсионные капиталы, образовав при Национальном банке Учетно-ссудный комитет социального обеспечения. Комиссариатам финансов и труда предписывалось работать в тесном контакте с Комиссариатом призрения.

26 апреля 1918 года был подписан декрет Совета народных комиссаров
«О переименовании Народного комиссариата государственного призрения в Народный комиссариат социального обеспечения». Это объяснялось тем, что существующее название Народного комиссариата государственного призрения не соответствовало социалистическому пониманию задач социального обеспечения и как бы являлось пережитком старого времени, когда социальная помощь носила характер милостыни и благотворительности. Именно эта дата считается датой основания системы социального обеспечения в России.

В 1928 году Постановлением Наркомтруда СССР определяется пенсионный возраст – 60 лет для мужчин и 55 лет для женщин и вводятся пенсии по старости, первоначально распространяющиеся только на работников текстильной промышленности. Условием получения пенсии по старости было наличие 25-летнего трудового стажа. В это же время вводятся персональные пенсии, назначаемые деятелям партии, революции, науки. К 1928 году насчитывалось 7000 таких пенсионеров.

В 1929 году ЦИК и СНК СССР приняли постановление «Об обеспечении в порядке социального страхования по случаю старости», согласно которому пенсионное обеспечение по старости распространялось на работников горной, металлургической, электротехнической промышленности, железнодорожного и водного транспорта. Охват системой социального обеспечения в период с 1929 года по 1936 год вырос с 10,9 до 25,6 миллионов человек.

В советской России всеобщее право на получение пенсионного обеспечения было закреплено в 1935 году в Конституции СССР. Однако, в связи с отсутствием на тот момент Единого пенсионного фонда, выплата социальных пособий по нетрудоспособности и старости для сельскохозяйственных рабочих, колхозников, возлагалась непосредственно на артели, которые должны были создать с этой целью социальный фонд и кассу взаимопомощи. Государственное содержание домов престарелых гарантировало стабильное финансирование, но это финансирование шло по остаточному принципу. Средств для содержания домов престарелых катастрофически не хватало. Часто местные чиновники и руководство учреждений направляли государственные средства на другие, «более важные» нужды или просто присваивали их себе.

«Примерный Устав сельхозартели» 1935 г. (ст. 11) обязывал правление колхоза по решению общего собрания членов артели создавать социальный фонд для оказания помощи. Фонд должен был создаваться из полученного колхозом урожая и продуктов животноводства в размерах не свыше 2% от всей валовой продукции колхоза. Колхоз по возможности выделял в фонд помощи продукцию и денежные средства. По своему усмотрению колхозы также могли устанавливать престарелым колхозникам и инвалидам труда постоянное пенсионное обеспечение путем ежемесячной выдачи им продуктов, денег или начислять трудодни. Размеры и порядок пенсионного обеспечения (пенсионный возраст и необходимый для получения пенсии трудовой стаж) определялись общим собранием членов артели или собранием уполномоченных.

Все вышеперечисленные мероприятия позволили советской России опередить в сфере социальной политики в отношении пожилых страны Запада на 10-15 лет.

Период Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) объединил разные поколения, и, казалось бы, снял необходимость выделения вопроса пожилого населения в самостоятельный. Однако начавшийся в 60-е годы технологический прогресс привел к тому, что молодежь стала покидать родные места (молодежные стройки, освоение целинных земель и т. д.), и проблемы пожилого населения вновь стали нарастать. В первую очередь – это малообеспеченность и одинокое проживание.

Если в конце 30-х годов СССР опережал развитые капиталистические страны в огосударствлении социальных функций для лиц пожилого возраста по объемам социальных гарантий, но при этом уступал в уровне качества жизни, то после 1945 года набор и объем социальных услуг государства в СССР и других странах практически совпали. Все европейские страны и Россия одновременно перешли к активной социальной политике в отношении пожилых.

Мероприятия социальной политики в отношении пожилых обеспечиваются за счет трех источников: государственное социальное обеспечение, осуществля­емое за счет государственных, республиканских и местных бюджетов; государственное социальное страхование, обеспечиваемое за счет страховых взносов предприятий и дотаций государства; социальное обеспечение колхозников, осуществляемое за счет средств колхозов и дотаций государственного бюджета.

 Фактически до конца 60-х годов ХХ века колхозники также получали пенсию, только выдавало ее не государство, а сам колхоз. Кроме пенсий, от колхоза специалисты, инвалиды Великой Отечественной войны могли дополнительно получать и государственную пенсию. Численность таких колхозников была невелика и составляла не более 10% от общей численности престарелых членов сельхозартелей [89].

Закон 1956 года «О государственных пенсиях» отрегулировал получение пособий для рабочих и служащих.

С выходом в 1964 г. «Закона о пенсиях и пособиях членам колхозов» происходит окончательное становление пенсионной системы СССР, и государство полностью берет обязанности по выплатам пенсий на себя. При этом в постановлении Совмина СССР было особо отмечено, что колхозы по своему усмотрению могут сохранить свои пенсионные выплаты – в дополнение к государственной пенсии.

Материальная сторона пенсионного обеспечения колхозников обеспечи­валась следующим образом: статья шестая вышеназванного закона определяла право на пенсию по старости членов колхозов: «мужчинам – по достижении 65 лет и при стаже работы не менее 25 лет, а женщинам – по достижении 60 лет и при стаже работы не менее 20 лет».

Статья восьмая регулировала размер денежного содержания. «Пенсии по старости членам колхозов назначаются в размере 50 процентов с заработка до 50 рублей в месяц и сверх того 25 процентов с остального заработка. Минимальный размер пенсии по старости устанавливается 12 рублей в месяц. Максимальный размер пенсии по старости устанавливается 102 рубля в месяц, то есть на уровне максимального размера пенсии по старости, предусмотренного Законом о государственных пенсиях для рабочих и служащих, постоянно проживающих в сельских местностях и связанных с сельским хозяйством» [227].

При средней продолжительности жизни в СССР в пятидесятые-шестидесятые годы XX века 60-65 лет получалось, что до пенсии еще надо было дожить.

В последующие годы была сделана попытка постепенного выравнивания пенсионного обеспечения колхозников с обеспечением рабочих и служащих, благодаря опережающим темпам роста пенсий колхозников. Ряд правительст­венных постановлений (начиная с 1964 года), предусматривающих материальное поощрение работающих пенсионеров (выплату наряду с заработной платой почти во всех случаях 100% пенсии), обусловил определенный подъем уровня занятости среди пенсионеров по старости (в некоторых республиках более чем до 25%). Кроме того, для пенсионеров в стране был установлен ряд льгот. Так, например, в случае перехода на пенсию за проживающими и работающими не менее 10 лет в сельской местности врачами, провизорами, учителями, воспитателями сохранялось право на пользование бесплатной квартирой с бесплатным отоплением и освещением. Широкое развитие получила государственная помощь в виде бесплатного снабжения нуждающихся протезными изделиями, профессионального обучения, трудоустройства и др. [142].

Таким образом, СССР стал единственной страной в мире, где существовала единая система государственной помощи во всех случаях нуждаемости. В том виде, в котором институт социальной политики в отношении пожилого населения сформировался в середине ХХ века, он просуществовал до распада советского государства. Однако безальтернативность поддержки пожилого населения привела к тому, что статус пожилого человека резко упал. В основу государственной помощи были положены анкетные данные: возраст, величина дохода, рабочий стаж и т. д. Кроме того, советская система предполагала равное распределение. Поэтому те немногие доходы, которые обеспечивало трудоспособное население страны людям преклонного возраста, распределялись понемногу всем.

Перечень оказываемых социально-бытовых услуг был закреплен законода­тельно. Однако проведенные мероприятия не оказали существенного влияния  на социальное и  материальное положение отдельного пожилого человека.

Развитые страны Европы в этот период вступили в новый этап институционализации социальной политики в отношении пожилых. Провозгла­шение и активное становление социального государства привели к постепенной трансформации функциональных основ классического либерального государства. От позиции полного невмешательства государства в сферу регулирования взаимоотношений общества с людьми пожилого возраста, произошел переход к новой позиции – расширения социальных функций государства с целью обеспечения достойных условий жизни пожилым людям.

На протяжении всего ХХ века в развитых странах активно развиваются различные общественные объединения и группы взаимопомощи, формируются фонды, поддерживающие морально и материально пожилых. Формируется система досрочного выхода на пенсию и подготовки молодых специалистов опытными наставниками. Создается система предоставления рабочих мест на постоянной и временной основе для лиц, отработавших необходимый для выхода на пенсию трудовой стаж.

Закрепление положения о необходимости сохранения достойного социального и экономического статуса гражданина страны произошло во второй половине ХХ века, что нашло отражение в международных документах. Так, в Конвенции № 117 Международной организации труда (МОТ) записано: «Всякая политика должна, прежде всего, направляться на достижение благосостояния и развитие населения, а также на поощрение его стремления к социальному прогрессу» [144].

Реформационные процессы, запущенные в России в конце 80-х годов
ХХ столетия, привели пожилое население к грани между бедностью и нищетой. Дестабилизационные процессы поставили пожилое население перед проблемой физического выживания. Руководство российского государства при конструировании новой институциональности вновь обратилось к европейскому опыту. Как социальное государство Российская Федерация устанавливает ряд приоритетов в сфере социальной политики в отношении пожилых: рост качества и уровня жизни пожилого населения, индексация пенсий, разработка и осуществление программ преодоления их социальных проблем.

Этот период можно считать следующим в процессе институционализации социальной политики в отношении пожилых людей. Характерным признаком является социально-демографический коллапс, произошедший с пожилым населением и обусловивший выделение социально-демографической группы пожилых.

По аналогии с Европой, развитие социальной политики в отношении пожилого населения идет по пути консолидации правительственных и неправительственных организаций в сфере культуры и производства, медицинской и социальной реабилитации, индивидуальной инициативы, индивидуальной и коллективной ответственности за пожилое население.

Социально-исторический анализ экономических и политических факторов, детерминирующих процесс формирования института социальной политики в отношении пожилых как в России, так и в Европе, позволил выявить социальные детерминанты этого процесса (таблица 2).

В европейских странах, в отличие от России, переход от одной формы правления к другой осуществлялся последовательно; поэтому и процесс институционализации социальной политики в отношении пожилых был поступательным. В России, в связи с возникшим внутренним конфликтом власти и неопределённостью политического выбора [326], как на заре прошлого века, так и в начале нынешнего, развитие идет рывками, и носит «догоняющий» характер по отношению к Европе:

1.         Социальное призрение пожилых людей христианской церковью, появляется в Европе в IX веке, в России – в Х;

2.                 Формирование нормативно-правовой базы для организации государственной социальной поддержки пожилых людей по возрастному признаку в Европе началось в XVI веке, в России – в XVII веке;

Таблица 2

Периодизация процесса институционализации социальной политики в отношении пожилых в России

Периодизация	Этапы	Экономические детерминанты	Политические детерминанты	Социальные детерминанты
X – первая четверть XVIII века	Возникновение	Натуральное хозяйство	Сословно-представительская монархия	Христианское призрение хотя бы одного «единого из малых сих»
Середина XVIII – вторая половина XIX века		Мануфактурное производство	Абсолютная монархия	Нормативно-правовая база и ряд учреждений, направленных на поддержку и реабилитацию пожилых солдат и государственных служащих
Конец XIX – начало XX века		Технический переворот	Конституционная монархия	Создание благотворительных обществ. Пенсионные кассы для назначения пенсий в связи с достижением 60-летнего возраста для государственных чиновников
Середина XX – вторая половина XX века	Стабилизация	Индустриализация	Однопартийная система правления	Ликвидация благотворительных обществ. Создание правовой основы деятельности в сфере социальной поддержки, пожилого населения страны, устройство системы социальной защиты, включающей пенсионного обеспечения и системы социального обслуживания
Финальные годы XX века – до наших дней	Трансформация	Постиндустриализация	Демократия	Ориентация на поддержание высокого качества жизни и закрепление правовых норм в сфере социальной защиты, социальной поддержки и социального обслуживания пожилого населения

3.         Установление государственных пенсий для чиновников, привлечение частного капитала для решения проблем людей пожилого возраста в Европе определяется XVIII веком, в России – концом XIX века;

4.         Создание систем социальной защиты, социального обслуживания и социального поддержки, обеспеченных законодательно происходит в Европе в начале XIX века, в России – в начале XX века;

5.         Интеграция официально закрепленных показателей качества жизни и правовых норм в сфере социальной защиты, социальной поддержки и социального обеспечения пожилого населения в Европе происходит во второй половине ХХ века, в России – в начале XXI века.

Как выяснилось, на протяжении длительного времени в общеевропейском пространстве, как и в России, осуществлялся процесс институционализации социальной политики в отношении пожилых, однако в России – с опозданием в сто лет.

Институциональные изменения социальной политики в отношении пожилого населения являются результатом определенных экономических и политических трансформаций в российском обществе, обусловливающих социальные детерминанты его развития.

Проведенное исследование показало, что процесс институционализации социальной политики в отношении социально-демографической группы пожилых является частным случаем институционализационных изменений, происходящих на фоне процессов модернизации и глобализации. В своем развитии институт российской социальной политики в отношении пожилых прошел два этапа: возникновение (Х – начало ХХ веков), стабилизацию (середина ХХ – вторая половина ХХ веков), которым сопутствовало оформление системы социальной поддержки и социальной защиты пожилого населения. На современном этапе изучаемый институт переживает трансформационный этап (финальные годы ХХ века – до наших дней), сопровождающийся созданием системы социального обслуживания и, одновременно, инкорпорирование социальной поддержки, социальной защиты и социального обслуживания в его конструкцию.

Вектор институциональной трансформации направлен на общеевропейскую интеграцию. Однако по сравнению с западными странами процесс институционализации в России носит ретардированный характер.

Глава III. Социально-демографическая группа пожилых как элемент статусно-ролевой системы в структуре института социальной политики в отношении пожилых

При построении или определении социального института важно вычленить его основные элементы. Одним из элементов статусно-ролевой структуры института «является состав группы людей, которая упорядочена определенным образом», при этом важно, чтобы эта группа была «упорядочена территориально» [133, с. 91].

Пожилое население традиционно является объектом современной социальной политики. Основной задачей государства по отношению к пожилым людям на протяжении  последних десятилетий является их социальная защита, в первую очередь, с материальной стороны (пенсия, пособия, льготы и т.д.). Важную роль играет оказание им социальной помощи и поддержки. Трансформационные сдвиги, характерные для современной общественной системы, не могли не затронуть социально-демографическую структуру этой категории населения.

Стремительный  рост числа пожилых людей в структуре общества начался во второй половине ХХ века. Он явился результатом относительного сокращения рождаемости и увеличения в среднем на 20 лет продолжительности жизни людей. Средняя продолжительность жизни достигла 66 лет.

В 1992 году государствами – членами ООН была принята развернутая резолюция, касающаяся Международного плана действий по проблемам старения и связанных с ним мероприятий. Она  утверждала, что «в новом тысячелетии свыше трети населения планеты будут составлять люди в возрасте старше 60 лет» [83].

Актуализация проблем пожилого населения нашла свое отражение в Мадридском международном плане действий по проблемам старения:  «…процесс старения населения в ближайшее время охватит все страны, независимо от уровня их развития. Причем, в развивающихся странах этот процесс будет более быстротечным, чем в индустриально развитых обществах».

Происходящий процесс рассматривается исследователями С.П. Капицей, С.П. Курдюмовым, Г.Г. Малинецким как беспрецедентная демографическая революция, воздействие которой на политику, экономику, культуру и различные социальные аспекты является абсолютным и всеобъемлющим [133, 134].

По оценке экспертов ООН, число людей 60 лет и старше достигло в 2012 году почти 810 миллионов человек. В последние пять лет оно увеличилось на 105 миллионов [85].

Кроме того, прогнозируемая доля лиц пожилого и старческого возраста от общего количества людей в мире колеблется от 20% до 50%, что составляет порядка одного миллиарда человек. Страны мира, которые уже считаются «старыми», в ближайшие сорок лет «постареют» еще больше. Особенно этот процесс усилится в европейских государствах.

С начала XXI века в России численность старшей возрастной группы постоянно увеличивается. В то же время возрастная группа населения моложе трудоспособного возраста заметно уменьшается [86].

Анализ демографической ситуации позволяет утверждать, что в ближайшем будущем большинство людей, находящихся в настоящий момент в трудоспособном возрасте, перейдет в старшую возрастную категорию, тем самым еще больше увеличив старшую возрастную группу (рисунок 1).

Рисунок 1. Оценка численности входящих в трудоспособный возраст и выходящих из него в России на период до 2049 года

По данным Федеральной службы государственной статистики, доля лиц старше трудоспособного возраста на протяжении последних десяти лет находится в диапазоне от  22,5 % (2002 год) до 22,6% (2012 год). Более чем в 30-ти субъектах РФ она превышает среднероссийский уровень, достигая 25-27%%. По  приблизительным расчетам, доля населения России в возрасте от 55 до 72 лет в период с 2002 до 2012 года увеличилась на 2% (от 14% в 2002 году, до 16% в 2012 году).

В течение первого десятилетия нового века около 30 миллионов россиян составили контингент старшего поколения. Средний возраст жителей страны составляет 38,7 лет. При этом  необходимо отметить, что в России высокая смертность значительно замедляет процесс старения общества в целом.

Полученные в ходе аналитического исследования данные подтверждают, что тенденция структурных демографических модификаций достаточно устойчива. Следовательно, проблемы пожилого населения будут актуализироваться в поле социальной политики. Однако немаловажным считаем тот факт, что современная социальная политика в отношении пожилых не учитывает показатели изменившейся дифференциации пожилого населения по социально-демографическим характеристикам, обусловливающих сохранность здоровья, трудового потенциала и растущей продолжительности жизни.

Увеличение доли активного пожилого населения требует дополнительного переосмысления таких понятий как «пожилое население», «пожилые» и «пожилой возраст».

Исследования, посвященные пожилым людям, не являются абсолютно новыми. Впервые эти проблемы стали озвучиваться во второй половине ХХ века в рамках таких научных направлений, как геронтология и гериатрия (Т.П. Журавлева, Г.П. Медведева, Е.В. Черносвифтов и др. [354]). В это же время была разработана хронобиология возрастных границ, которую приняли в 1963 году на совместном семинаре советских геронтологов и представителей Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в Киеве. Не акцентируя внимания на гендерной составляющей, были определены границы пожилого возраста от 60 до 74 лет. В 2012 году границы возраста расширились на один год, от 60 до 75 лет.  В соответствии с современной классификацией Европейского регионального бюро ВОЗ, старение (пожилой возраст) длится у мужчин с 61 до 75 лет, у женщин - с 55 до 75 лет. С 76 лет наступает старческий возраст. Период старше 90 лет - долгожительство.[2]

Исследования социологической направленности, посвященные проблемам людей пожилого возраста проводились В.В. Крыжановской, Н.Н. Сачук, Е.И. Стеженской, В.Д. Шапиро и др. Работы этих ученых посвящены решению актуальных вопросов: обесценивания накопленного опыта старшего поколения в результате ускорения темпов научно-технического прогресса, поиску механизмов  оптимального соотнесения потребностей людей пожилого возраста и требований, налагаемых на них окружением, сохранения социального статуса пожилого человека. Однако вышеперечисленные исследователи относят к социальной группе пожилых только лиц пенсионного возраста (женщины от 55 лет и старше, мужчины от 60 лет и старше), частично или полностью утративших социальную эффективность и работоспособность [281, 314, 357, 358].

Отечественные философы М.К. Мамардашвили и М.Н. Эпштейн [190, 372]  также занимались аналитикой пожилого возраста и проблем, с ним связанных. Они предложили весь жизненный цикл человека делить на пять этапов: детство, отрочество, юность, зрелость, старость. При этом пожилой возраст отдельно не выделялся, но подразумевался внутривозрастным делением: возрасты делятся на «подвозрасты», которые, в свою очередь, «делятся на подподвозрасты». Зрелость заканчивается подвозрастом «старости зрелости» (55-60 лет), а старость делится на «детство старости» (60-64 года), «отрочество старости» (65-70 лет), «молодость старости» (71-75 лет), «зрелость старости» (76-80 лет) и «старость старости» (после 80 лет). Такая градация производится в соответствии с «биологическим возрастом и возрастом души» [372]. Можно отметить, что они не дали четкого определения ни пожилому человеку, ни пожилому возрасту, границы которого  остались довольно размытыми.

Исследователи в области психологии пожилого возраста В.Ф. Моргун и Н.Ю. Ткачева, положив в основу социальную ситуацию развития, ведущую деятельность и личностные новообразования, выявляют следующую возрастную градацию пожилых: от 55 до 75 лет [213]. О.В. Краснова отмечает, что обычно пожилыми называют тех, кто достигает пенсионного возраста. Следовательно, в России под это определение подпадают женщины старше 55 лет и мужчины старше 60 лет [151]. В соответствии с международной классификацией ВОЗ пожилые «превратятся» в «старых» в возрасте 75 лет. Один из основателей психологии профессий Э.Ф. Зеер [119, с. 134] связывает переход к пожилому возрасту с прекращением профессионального развития и переживанием определенных этапов геронтологического кризиса, определяя его период от 55 до 70 лет.

В педагогической науке данной проблемой занимались Г.А. Миннигалеева, А.В. Мудрик, Н.С. Пряжников и др. Формулируя определение возраста, Н.С. Пряжников разработал следующую градацию пожилого возраста: примерно с 55 лет до выхода на пенсию (ожидание и подготовка к пенсии) и первые несколько лет на пенсии [261].

Г.А. Миннигалеева, А.В. Мудрик обозначили период пожилого возраста от 50 до 60 лет, далее, по их мнению, наступает период старости - от 60 до 70 лет и, начиная с 70 летнего возраста, – долгожительство [215].

Первые десятилетия нового века возбудили особый исследовательский интерес к проблемам пожилых людей и пожилого возраста. Появляется целый ряд авторов, рассматривающих данную проблему (Н.Г. Большакова, И.А Григорьева, А.В. Дюмин,  Т.И. Сапожникова, Е.В. Шмелева, Е.В. Щанина, Н.П. Щукина [41, 75, 98, 280, 362, 365, 367] и др.).

Анализ современных работ показал, что четкость в определении возрастных границ и дефиниции пожилых людей отсутствует. Так, А.В. Дюмин сводит понятие пожилого человека к «нуждающимся гражданам» и относит к этой возрастной категории лиц от 60 лет и выше [98, с. 40-45]. Фактически он идентифицирует пожилой возраст с возрастом старости [98, с.45]. Аналогичную позицию занимают Н.Г. Большакова и И.А. Григорьева.

И.П. Щукина относит к категории пожилых – людей в возрасте старше 60 лет, очерчивая нижнюю границу переходом от зрелости к старости [367, с. 95-96]. «Пожилой человек» и «пенсионер» в ее исследовании понятия тождественные [367, с. 109]. Кроме того, она рассматривает место «самых старых» среди пожилых людей, что практически смешивает понятия «пожилые», «престарелые», «лица старческого возраста» и «долгожители», ссылаясь на то, что такое отождествление делает большинство исследователей [367, с. 96-112].

В работе Е.В. Шмелевой пожилые рассматриваются в жизненном промежутке «старости», а само понятие старости идентифицируется с понятием «третьего возраста» [362]. Т.И. Сапожникова предлагает определить нижнюю возрастную границу возрастом выхода на пенсию: для женщин – 55 лет, для мужчин – 60 лет. Верхнюю границу возраста считает общей для обоих полов – 75-летний  возраст, согласно классификации ВОЗ [280].

Анализ представленных точек зрения позволил выделить несколько актуальных проблем. Первая – определение границ пожилого возраста.

В научном дискурсе нет однозначного подхода к понятию «возраст». Само по себе понятие возраста имеет чисто биологическую природу, но оно становится социологическим тогда, когда начинает проявляться социологическая значимость этого биологического фактора [192, с. 7-47]. Так как возраст является основанием для принятия или оставления определенных социальных ролей, он, соответственно, предписывает наличие социальных проблем, изменение основных источников доходов, специфику правового и образовательного статуса и пр.

В исследованиях, посвященных изучению проблем лиц пожилого возраста, также отсутствует единство в понимании его как социального феномена. В работах Э.Ф. Зеера, В.Ф. Моргуна, Н.Ю. Ткачевой в основе возрастной периодизации лежит социальная ситуация развития и ведущая деятельность [119, 213]. Р.С. Яцемирская и И.Г. Беленькая  опираются на биолого-временные показатели [382], на восприятие социального времени – Т.П. Ларионова, Е.В. Соколинская, Е.В. Шмелева [362] и т.д. Опираясь на научные труды В.В. Гаврилюк и Н.А. Трикоз, исходим из того, что «возрастной признак фиксирует количественную сторону», а возрастная граница – это «объективная мера, обусловленная естественной дифференциацией людей» [66, с. 97].

Нижняя граница пожилого возраста в большинстве исследований определяется на основании официальных государственных документов: для женщин – 55 лет, для мужчин – 60 лет. Такая градация скорее разобщает социально-демографическую группу, нежели объединяет ее, поскольку отсутствует общее видение пожилых в социальном пространстве. В этом отношении для нашего исследования важно замечание П.А. Сорокина, о том, что принадлежность индивида к определенному возрасту служит одной из существенных координат, определяющих его соотнесение /не соотнесение к определенной группе [299]. Следовательно, применительно к возрастной группе пожилых необходимо установить зависимость между возрастными изменениями индивида и его социальными свойствами, характерными для всей группы.

Взаимозависимость между пожилым возрастом и изменением социального положения и ведущей деятельностью установлена в исследованиях отечественных ученых Э.Ф. Зеера, В.Ф. Моргуна, Н.Ю. Ткачевой и других. Вне зависимости от пола эти изменения начинаются, по их убеждению, с 55 лет. Такая позиция нам видится наиболее обоснованной.

Что касается верхней границы пожилого возраста, отметим, что отечественные специалисты так и не сошлись во мнении, какими годами заканчивается пожилой период и начинается период старости. Этот возраст в работах М. Рубнера, М.Я. Сонина, С.Г. Струмилина, Б.Ц. Урланиса и др. варьируется от 70 до 75 лет[3]; В.Д. Альперовича, Н.Г. Большаковой, Т.И. Сапожниковой, И.П. Щукиной – «от 60 лет и выше».

Рассчитывая верхнюю границу пожилого возраста, В.Д. Альперович ссылается на работы Б.Ц. Урланиса [8, С. 7], исходя из возрастной градации ООН. За нижнюю границу В.Д. Альперович принял 60-ти летний возраст:

 - период дожития в Европе составляет 80 лет и более. Средняя продолжительность жизни - 75 лет, тогда в пожилом возрасте человек проживает 15 лет (от 60 до 74 лет);

 - в 90-е годы ХХ века средняя продолжительность жизни составляла 65 лет. Таким образом, он определяет период пожилого возраста в 9 лет:

80            -  15

65 х 0,75   -  х   = пожилой возраст от 60 до 69 лет.

Поправочный коэффициент рассчитывается из соотношения средней продолжительности жизни в изучаемом регионе и средневидовой продолжительности жизни (75 / 100).

Исходя из средней продолжительности жизни в России с учетом Стратегии развития регионов до 2020, года период пожилого возраста в России (от шкалы ООН) составит 75 лет, что продлевает период пожилого возраста до 12 лет:

     80          -   15

75 х 0,75   -   х    = пожилой возраст от 60 до 72 лет.

Представленные расчеты можно подтвердить данными Международной организации труда, которые определяют экономически активное население в пределах от 10 лет (для России – 15 лет) до 72 лет. Основанием явилось то, что, по ведущим показателям (физиологическим, социальными, психологическим и др.), только население в возрасте до 72-х лет включительно «имеет, желает или потенциально может иметь самостоятельный источник средств существования». Таким образом,  верхняя граница пожилого возраста  определяется периодом экономической активности, то есть 72-мя годами.

  Второй проблемой исследования  является отсутствие в современном научном дискурсе определения социально-демографической группы «пожилые».

Отметим что, говоря о новой демографической группе, нельзя забывать о ее социальном содержании. Само ее возникновение определяется социальными факторами, такими как отсутствие глобальных вооруженных конфликтов, улучшение питания, развитие медицинского обслуживания и т.д.

В связи с этим особую методологическую значимость приобретает стратификационная теория П.А. Сорокина, в которой утверждается, что возраст является одним из определяющих факторов положения индивида в обществе [299]. Концепция стратификации по демографическому принципу, представленная в работах С.П. Капицы, М.Н. Руткевича, Г.Г. Малинецкого, отражает многомерность данного явления и расширяет стратификационную теорию  [134, 276].

Исходя из социально-демографических стратификационных позиций, считаем уместным рассматривать пожилое население, с одной стороны, как большую группу людей, объединенную интегративными (группообразующими) признаками, а с другой – как социальный феномен пожилого возраста. Следовательно, необходимо разведение понятий: «социально-демографическая группа «пожилые» и «пожилой возраст».

Как социально-демографическая группа «пожилые» по своему составу  неоднородна. Внутри нее существуют различия в семейном, материальном, профессиональном положении. Формируясь из различных социальных слоев, она является их продуктом и должна иметь ряд особенностей.

Опираясь на исследования Е.Ф. Молевича, возьмемся утверждать, что изучение социально-демографической группы «пожилые» должно опираться на сложившийся в социологии общеметодологический подход к анализу поколенческих групп. Его суть – «в рассмотрении возрастной социально-демографической группы в единстве ее конкретно-возрастных, хронологических показателей с присущими этой группе в данном обществе социальными ролями» [211, с. 62].

Впервые социологический подход к исследованию отдельной общественной группы стареющего населения был применен Е. Фризом. В своей работе «Геронтогенез человека» М.Д. Александрова отмечает, что датский социолог предпринял попытку выделить признаки, по которым стареющее население можно определить в качественно своеобразную группу: специфические жизненные условия, поведенческие факторы, отношение к среде обитания [6].

Мы также находим справедливым обращение таких ученых, как М.Д. Александрова и Э.Е Чеканова, С.Г. Ян и других к исследованиям середины прошлого века (М. Миттероер, С. Райнхард, К. Тиббиттс), которые в качестве группообразующего признака выделяют социальное  отторжение лиц пожилого возраста. Такой социальный коллапс возникает при резкой смене привычного образа жизни и общения в связи с выходом на пенсию. Происходит процесс своеобразного отстранения пожилого человека от круга семейного общения, переходящий в своей крайней форме в одиночество [6, 352, 376, 406].

В отечественной науке эту проблему продолжают разрабатывать О.Л. Березняк, Е.А. Берецкая, Л.Г. Лидерс,  В.Ф. Соколова, Е.А. Сорокоумова [31, 152, 295, 301] и др. Они связывают уход с работы и/или потерю профессиональных позиций с кризисом пригодности или социальной пригодности для общества. Этот же кризис, считают они, наступает в случае смерти супруга, ближайших родственников и знакомых и в крайней форме переходит в одиночество.

В то же время ряд исследователей утверждает, что наступление пожилого возраста влечет за собой изменение экономической активности населения  (В.Г. Доброхлеб, Т.М. Докучаева, Б. Ливехуд, Р.С. Яцемирская [91, 94, 178, 382]). Так, за последние 30 лет экономическая активность населения 65 лет и старше в целом по миру практически не изменилась, оставаясь на уровне около 20% с 1980 года. При этом следует отметить, что в более развитых регионах экономическая активность населения в возрасте от 65 лет и старше составляла и в 1980, и в 2009 году лишь около 10%,[4] тогда как в менее развитых регионах – около 27%. Среди крупных регионов мира наиболее высоким уровнем экономической активности населения от 65 лет и старше выделяется Африка, наиболее низким – Европа [88].

Россия в целом повторяет общеевропейские тенденции. В унисон с Европой и США в нашей стране пожилое население начинает вовлекаться в новые виды социальной деятельности, также имеющие экономическую составляющую: уход за нуждающимися, воспитание трудных подростков и детей в домах-интернатах и детских домах и т.д. (Е.А. Берецкая, Н.А. Митрофанова, Л.С. Сухова [210, 295]).

Следующим интегративным, группообразующим признаком пожилых является статусно-ролевая позиция в общественной системе, которая характеризуется разрывом семейных связей и традиционных устоев.

На Руси исторически  социальный статус человека пожилого возраста был традиционно высок. Как отмечает Е.И. Холостова, поддержка и уважение со стороны молодых могли рассматриваться как превентивная мера, стремление последних гарантировать себе аналогичное положение в будущем [348].

Старейшины выполняли функцию закрепления и передачи традиций. Причем, одни старейшины олицетворяли собой культ предков, другие – культ богов. Таким образом, возникновение патриархальных отношений в роду привело к сакрализации личности стариков и к закреплению культа старого вождя.

Особенно генерировал этот культ с принятием христианской религии, в которой библейские пророки и апостолы персонифицируют общественную мудрость, а сам бог – отец предстает в образе мудрого старика. Именно поэтому пожилые люди не выпадали из социальной иерархии.

Такая социокультурная традиция способствовала установлению жестких иерархических отношений, при которых признавалась власть старшего поколения. Старший мужчина был главой семейства, он руководил хозяйственной деятельностью семьи, что создавало установку на общее повиновение ему. Старшая женщина следила за нравственностью членов семьи. Она отвечала за христианское воспитание и сохранение обычаев предков. Ее мнение было решающим в моральных вопросах.

Обосновывал необходимость управления пожилыми семейной и государственной жизнью известный литературный памятник XVI века «Домострой». Глава 22 регламентирует поведение детей по отношению к родителям: «…старость их чтите, и немощь их и скорбь всякую…». Если «оскудеют разумом в старости…, не бесчестите их, не укоряйте, и тогда и ваши чада будут почитать вас», «…упокойте старость их и о них позаботьтесь…со страхом и раболепно служите им…» [95, с 97].

Изначально понятие пожилого и старого человека было скорее социальное, чем возрастное. Как утверждает В.В. Колесов, «старый» в истории древнерусского слова означает старший в роде, тот, кто в случае необходимости становится первым [141, с. 29].

Мысли философа и богослова Павла Флоренского перекликаются с традиционными общероссийскими идеями [176]. Почитание предков – это  основа добродетели. Глаза опытного человека всегда обращены в прошлое, назад. Потерять связь с дедами и прадедами – значит потерять опору в своей жизни.

Проблемами лиц пожилого возраста занимался Д.И. Менделеев. В работе «Заветные мысли» говорится о необходимости изучения проблем, связанных с продолжительностью жизни, и рассматривается социальный аспект геронтологии. Так, Менделеев писал, что «с увеличением процента бодрых стариков человечество должно будет улучшиться, потому что такие старики, умудренные опытом жизни, благотворно будут влиять на молодежь, каким бы самомнением она ни заразилась» [210].

Отношение к пожилым людям в России коренным образом изменилось после 30-х годов XX века. Необходимость в сохранении традиций пропала. Разрушилась многовековая хозяйственная система страны и система моральных ценностей. Пожилые люди не вписывались в  новую социально-общественную структуру. Следствием этого стало появление по отношению к ним отрицательного стереотипа. Социальный статус пожилых потерял свою прежнюю значимость и начал резко снижаться. Среди факторов, повлиявших на этот процесс, исследователи называют:

·  разрушение традиционной патриархальной семьи, включавшей в себя несколько поколений;

·  обесценивание практического опыта старшего поколения;

·  отсутствие необходимости в труде пожилого населения [55].

Эти составляющие привели к изолированности и отчужденности людей пожилого возраста от других возрастных общественных групп. Цивилизационные основы традиционных обществ, коренившиеся на стабильности и авторитете предков, ушли в прошлое.

В середине ХХ века статусно-ролевая позиция пожилых вновь трансформируется. Увеличение продолжительности жизни населения и сохранность его здоровья приводят к пониманию необходимости использования потенциала, которым обладают люди старшего возраста. Ученые начинают рассматривать как возможности продолжения трудовой деятельности, так и возможности использования пожилых в общественной жизни.

Внимание исследователей акцентируется на значимости функций старшего поколения и тех социальных ролей, которые они играют в обществе. Возможные сферы применения активности людей пожилого возраста (общественно-политическая, семейно-бытовая, досугово-рекреативная) стимулируют развитие позитивных жизненных стратегий и, как следствие, изменяют их статусные позиции.

Социальная значимость пожилых повышается в семейно-бытовой сфере. Она рассматривается как результат деятельности и проявления социальной активности пожилого населения (Г.М Москалец, Н.В. Панина, З.Г. Ревуцкая, Н.Н. Сачук, Е.И. Стеженская, В.Д. Шапиро [281, 314, 357]). С одной стороны, эта деятельность воспринимается ими как связанная с личными потребностями самого пожилого человека или его близких, а с другой – отвечает целям различных социальных институтов.

В досугово-рекреативной сфере также возможно активное социальное участие изучаемой категории населения. Особое значение такие  исследователи, как  Е.Ю. Балашова, Н.К. Корсакова В.Г. Мордкович, придают возможности самореализации и самосовершенствования в пожилом возрасте [148, 214]. Наиболее привлекательными для пожилых людей, с их точки зрения, являются занятия садовым участком, разведение мелких животных и птиц, реже – посещение культурно-просветительских мероприятий. Пожилые люди охотно читают литературу и посещают лекционные занятия, посвященные сохранению здоровья, развитию навыков диетического питания и гигиены в старшем возрасте. Особое внимание в работах посвящено осуществлению пожилыми людьми любительских и поисковых интересов в таких коллективных формах, как участие в работе различных кружков и секций.

Прямым проявлением социальной значимости советские исследователи считали участие пожилого населения в общественно-политической жизни (В.Д. Альперович, В.Х. Беленький, В.Г. Мордкович, В.Д. Шапиро [9, 214, 357, 358]). Эта деятельность определялась ими как «добровольное, безвозмездное занятие, осуществляемое по поручению государственных и общественных организаций» [357, с. 70]. Предоставляя возможность пожилым людям участвовать в общественно-политической деятельности, общество выполняло долг перед старшим поколением, с одной стороны, а с другой – помогало пожилым поддерживать высокий общественный статус и сохранить чувство социальной полноценности.

В конце ХХ века в нашей стране начались глобальные структурные изменения. Социальная востребованность молодежи резко повысилась. Старшее  поколение, в основном, стало рассматриваться как носитель реакционно-консервативных убеждений и негативного опыта. Статусные позиции пожилого населения снова снизились. Это обусловливалось еще и тем, что материальная обеспеченность пожилых резко уменьшилась. Так называемая  программа либерализации  цен вызвала резкий скачок инфляции. За год потребительские цены в стране  вырастали более чем в 20 раз.  Снизился уровень жизни населения. Так, в 1994 г. он  составлял  50%  от уровня начала 90-х годов. Прекратились выплаты гражданам их денежных сбережений, хранившихся в Сбербанке. Размер пенсии составлял менее 50% от уровня минимальной заработной платы. Резко поднялся уровень смертности, средняя продолжительность жизни российского населения сократилась до 59 лет. Фактически пожилое население было обречено на вымирание. Такое положение сохранялось до начала нового века.

Стабилизация общественных отношений вновь приводит к тому, что социальный статус пожилых россиян начинает повышаться. Длительная физиологическая и интеллектуальная сохранность обусловили необходимость использовать ранее не задействованные общественные ресурсы. Демографические трансформации привели к тому, что изучаемая группа населения становится одной из ведущих в обществе. Ежегодно ее количественное наполнение растет. К середине XXI века она превратится в самую многочисленную по сравнению с остальными социально-демографическую группу. В связи с этим приходит понимание необходимости продолжения трудовой деятельности после наступления пенсионного возраста (Т.И. Сапожникова, Т.В. Смирнова, Е.В. Щанина и др.). Особенно  значимость пожилого населения проявляется при решении политических проблем. В частности, высока степень его влияния на процесс выборов в России (З.К. Алиева, А.Н. Симонов и др.).

Таким образом, сравнительный анализ статусно-ролевых позиций пожилого населения в историческом времени позволил выявить социокультурные и социально-экономические факторы, влияющие на их динамику. На модификацию общественной структуры в различные исторические периоды активно влияли процессы модернизации, изменения социальной структуры и социальных отношений в обществе, трансформация социальных сетей (окружения) и смена мотивации активности: переход от профессиональной к досугово-рекреативной деятельности.

Результаты проведенного исследования позволяют сделать вывод о том, что ведущей социальной ролью пожилого человека в исторической динамике является роль наставника, реализующего утилитарный потенциал, – хранителя традиций, практического опыта, воспитательного потенциала. Степень общественной потребности в реализации этой роли определяет статусно-ролевые позиции социально-демографической группы «пожилые». Так, в доиндустриальный период статус изучаемой группы оставался стабильно высоким. Индустриализация  обесценила ролевую нагрузку пожилого человека, что привело к резкому снижению  группового статуса.

Для современного этапа характерны противоречивые тенденции. С одной стороны, развитие социальной и производственной сфер способствуют увеличению ресурсного потенциала пожилого населения, а с другой – он остается по-прежнему не востребован обществом, что мешает четко определить статусно-ролевые позиции пожилых.  Однако  явно прослеживается взаимосвязь между социальным статусом социально – демографической группы «пожилые» и реализацией ее ресурсного потенциала.

Возрастно-специфические формы приспособления к изменяющимся внешним условиям, на наш взгляд, являются еще одним важным идентификационным признаком изучаемой группы. Впервые на него обратили внимание отечественные геронтологи: И.В. Давыдовский, Н.К. Корсакова, В.В. Фролькис и [80, 148, 341] др. В.В. Фролькис доказал, что у пожилого человека развивается процесс витаукта – механизма саморегуляции, который противостоит разрушительным механизмам и стабилизирует жизнедеятельность. В этом проявляются специфические когнитивные механизмы изучаемой возрастной группы. Развивая эту позицию, Н.К. Корсакова доказала, что механизм компенсации у пожилого населения может обеспечивать полную адаптацию к новым условиям жизни. Внутренняя стратегия, направленная на преодоление характерной для этого возраста дефицитарности, формирует так называемое «совладающее поведение». В изучении пожилых людей в процессе адаптации к происходящим социальным изменениям актуализируется проблема совладающего поведения как особого вида социального поведения человека, обеспечивающего или разрушающего его внутреннюю картину мира и как следствие – здоровье и личностное благополучие. Совладающее поведение «позволяет субъекту справиться со стрессом или трудной жизненной ситуацией с помощью осознанных действий, оно направлено на активное взаимодействие с ситуацией – ее изменением» [294]. В трактовке Р. Лазаруса и С. Фолкмана, совладание с жизненными трудностями связано с постоянным изменением поведенческих и когнитивных усилий человека [294].

Исследование идентификационных групповых признаков дало возможность выделить три основных, взаимодействующих между собой фактора, лежащих в основе этих признаков: биологический, социальный и психологический. А именно:

·                   хронобиологические параметры (возрастные границы);

·                   социальная адаптация (реактивный ответ на условия окружающего мира;

·                   психологическая реакция (когнитивные образования на уровне сознательной обработки информации о себе и окружающем мире).

Таким образом, пожилое население представляет собой особую социально-демографическую группу в единстве общих и особенных признаков. Как целое, социально-демографическая группа пожилых, представляет собой совокупность отдельных людей и групп  разного пола и социального положения.

Являясь частью стратификационной системы, социально-демографическая группа «пожилые» является носителем социокультурного опыта страны и, одновременно,  представляет собой устойчивую возрастную группу людей, осуществляющих как межличностное, так и межгрупповое взаимодействие. Она  имеет специфические признаки, по которым ее можно выделить в самостоятельную общественную группу экономически активного населения от 55 до 72 лет, объединенную единым статусно-ролевым положением в обществе и когнитивными представлениями, обусловливающими совладающее поведение.

В то же время, являясь элементом статусно–ролевой структуры института социальной политики в отношении пожилых, эта группа выстраивает систему социальных связей, обеспеченных нормативно-правовым полем современного российского общества, работающим на удовлетворение их специфических потребностей и реализуемым на практике.

Глава IV. Система теоретических принципов социологической концепции института российской социальной политики в отношении пожилых

Теоретическое  исследование институциональной и когнитивной  составляющих концептуализации института российской социальной политики в отношении пожилых дало основание для подтверждения выдвинутой в начале  исследования гипотезы.

Социологическая концепция института российской социальной политики в отношении пожилых базируется на представлении института социальной политики в отношении пожилых как элемента матричной структуры института российской социальной политики, в котором имеется специфичный количественный и качественный составы, что говорит о его взаимообусловленной социальной преемственности. Институт  социальной политики в отношении пожилых обобщает и упорядочивает определенную сферу общественной жизни.

Целью этого института является обеспечение устойчивого взаимодействия общества, государства и пожилых людей, направленного на удовлетворение социальных потребностей пожилых,  развитие  человеческого потенциала и его реализацию в процессе социально-экономического развития России.

Разработанная концепция опирается на ряд основополагающих принципов, позволяющих выявить содержание и структуру исследуемого института, раскрыть его потенциал и выявить механизмы ее реализации, направленные на удовлетворение социальных потребностей и ресурсных возможностей пожилого населения:

1.                 Институту социальной политики в отношении пожилых принадлежит ведущая роль в процессе упорядочивания взаимодействия общества, государства  и пожилого населения на основе взаимной ответственности властной вертикали органов государственного и муниципального управления.

2.                 В системе социально-структурных отношений современного общества возрастная когорта пожилого населения сегментируется, таким образом, определяя новые рамки института социальной политики в отношении пожилых. Современность вызвала к жизни условия, при которых, с одной стороны, пожилое население подверглось стигматизации и вынуждено втянулось в стратегию выживания, а с другой, – являясь носителем социокультурного опыта страны и одновременно  представляя собой устойчивую возрастную группу людей, осуществляющих как межличностное, так и межгрупповое взаимодействие, – стало ему сопротивляться и расширять когнитивные рамки собственных представлений,  не идентифицируя их с представлениями других членов общества. Этот процесс  положил начало переходу пожилых из позиции объектов института социальной политики в отношении пожилых людей в позицию акторов.

3.                 Разработанные   основные элементы социологической концепции института социальной политики в отношении пожилых дают ориентиры для теоретико-экспериментального. Концепция представляет собой теоретическую конструкцию, отражающую сущностные свойства  института российской социальной политики в отношении социально-демографической группы пожилых через категорию институционализации социальной политики в отношении пожилых. Выбранная категория фиксирует особую реальность, создаваемую взаимодействием общества, государства и пожилыми. Анализ такого взаимодействия позволяет выявить: а) историко-генетическую определенность институционального развития социальной политики в отношении пожилых; б) конституирующие элементы института социальной политики в отношении пожилых, в) прогнозный сценарий институционального развития.

4.                 Институт  социальной политики в отношении пожилых полифункционален, относится к социальной сфере общества и является составной частью социальной политики государства. Его динамика в социально-временном пространстве обусловлена экономическими, политическими и социальными детерминантами. В своем развитии этот институт прошел два этапа: возникновение и стабилизацию. На современном этапе он находится в состоянии трансформации, что обусловлено как изменением горизонта общественного развития, так и состоянием коллапса пожилого населения России как объекта социальной политики.

5.                 Благодаря закреплению основной цели развития социальной сферы в области решения проблем людей пожилого возраста в международном и национальных законодательных базах, была обеспечена интеграция императивов (социальной солидарности, поддержания достойного уровня жизни и социальной справедливости) и механизмов социальной защиты, социальной поддержки и социального обслуживания развития института социальной политики в отношении пожилых. Это  обеспечивает управляемость процесса его формирования и способствует переходу российской социально-демографической группы пожилых от позиции объекта социальной политики в ее субъект.

6.                 На современном этапе процесс институционализации социальной политики в отношении пожилых людей является управляемым. Регулированию подвержена сфера взаимной ответственности органов власти различных уровней и общественных организаций и объединений.

7.                 Пожилое население способно существенно влиять на институциональное развитие социальной политики, так как является не только потребителем существующего качества жизни, но и транслятором его субъективных характеристик (уровня благосостояния, трудовой жизни и социального самочувствия), а также созидателем прообразов будущего качества, посредством когнитивного оценивания собственных возможностей.

8.                 Современный период развития института социальной политики в отношении пожилых можно считать основополагающим, поскольку он решает наиболее актуальные проблемы: установление его структурно-функциональной организации и определение направлений дальнейшего развития. Современное состояние института социальной политики в отношении пожилых не обеспечивает реализацию поставленной перед ним цели. В то же время эмпирический материал, его соотнесение с исследованиями ряда отечественных специалистов показал взаимную обусловленность процесса институционального развития социальной политики в отношении пожилых и удовлетворения социальных потребностей и ресурсных возможностей пожилого населения.

9.                 Конститутивными основаниями института социальной политики в отношении людей пожилого возраста являются:

Структурные:

·                   статусно-ролевая структура, определяющая государство как субъект, а пожилое население как объект воздействия;

·                   нормативно-правовая структура, регулирующая сферы социального обслуживания, социальной защиты и социальной поддержки пожилого населения;

·                   трехуровневая организационная структура: федеральные, региональные и муниципальные органы власти, регулирующие деятельность института.
Функциональные:

·                   регулирования взаимодействия общества, государства и пожилого населения в сфере защиты их прав и законных интересов;

·                   создание возможностей для удовлетворения потребностей пожилого населения и повышения качества их жизни;

·                   обеспечение социальной интеграции и  социализация.

Историко-генетические, раскрывающие причинно-следственные связи, закономерности, объективные и субъективные факторы:

·                   экономическая, политическая и социальная детерминанты институционального развития социальной политики в отношении людей пожилого возраста;

·                   основные этапы и хронология процесса институционального строительства социальной политики в отношении людей пожилого возраста;

·                   современные тенденции и императивы институционализации социальной политики в отношении людей пожилого возраста;

·                   качество  жизни пожилого населения, представляющее совокупность условий его жизнедеятельности как субъективный фактор институционального развития социальной политики в отношении людей пожилого возраста.

Прогностические:

·                   стратегические приоритеты развития института социальной политики в отношении пожилых людей – ориентация на общемировые тенденции развития института социальной политики в отношении пожилых;

·                   структурно-функциональные стратегические резервы института социальной политики в отношении пожилых людей.

Механизмы реализации социологической концепции института социальной политики в отношении пожилых определяются имманентной структурой института, обусловливающей его общественную ценность. В условиях развития российского государства по пути демократии и социальной ориентации функционирование института социальной политики в отношении пожилых должно быть направлено, в первую очередь, на координацию взаимодействия общества, государства и людей пожилого возраста посредством социальных практик.

Сохраняя социальный вектор в выборе приоритетных направлений институционального развития социальной политики в отношении пожилого населения, важно ориентироваться на организационную структуру этого института, олицетворяющую собой трехуровневую управленческую вертикаль.

В этой связи, поуровневое реформирование социальной политики в отношении пожилых даст возможность раскрыть стратегические резервы института социальной политики в отношении социально-демографической группы пожилых и придаст процессу системность. Стратегические резервы развития института социальной политики в отношении пожилых заложены в его структурно-функциональной организации:

1.                 Изменение нормативно-правовой структуры должно произойти посредством создания единого правового пакета по вопросам социального обслуживания, социальной защиты и социальной поддержки пожилого населения как на уровне федеральном, так и на уровне субъектов РФ, что обеспечит достойную защиту прав и законных интересов пожилых граждан.

2.                 Изменение организационной структуры должны произойти в части перераспределения взаимной ответственности. Анализ опыта зарубежных стран наглядно показал, что более высокий уровень развития изучаемого института по сравнению с российским обеспечивается программно-целевым закреплением стоящих перед ним задач удовлетворения потребности пожилого населения в повышении качества жизни. Их практическая реализация осуществляется под контролем специально выделенных государственных органов или   общественных объединений, которые отслеживают происходящие изменения и отвечают за конечный результат. Фактически комплекс практических мероприятий разрабатывается с учетом государственных и общественных потребностей, а также с  учетом ресурсных возможностей людей пожилого возраста посредством формальных и неформальных практик.

3.                 Изменение статусно-ролевой структуры от субъект-объектной к субъект-субъектной должно опираться на признание права за социально-демографической группой пожилых  равного участия в процессе взаимодействия с государством и обществом как актора. При этом необходимо учесть, что в трансформирующемся обществе роль государства как ключевого актора сохраняется и, скорее, будет возрастать, особенно в части материальных гарантий. В современной России на практике только у государства имеется необходимый институциональный ресурс.

Переход процесса институционализации социальной политики в отношении пожилых к заключительному стабилизационному этапу невозможен без нормативно-организационного оформления и разработки таких технологий, которые могут стать регулярными и долговременными.

Глава V. Механизм и социальные технологии реализации социологической концепции института российской социальной политики в отношении пожилых

Несмотря на то, что при смене парадигм социальной политики в отношении пожилых происходит смена позиции государства как субъекта социальной политики от монополиста к социальному партнеру, оно по-прежнему остается ее определяющим субъектом.

 Императивы и механизмы развития института социальной политики в отношении пожилых являются единым, как для стран Европы, США, так и для России.

Однако дальнейшее развитие данного института может быть затруднено в силу того, что пожилые люди в Россини не консолидированы в единую группу и их социальная и трудовая активность не находят реализации. При  разработке практических мероприятий не учитываются социальные потребности и ресурсные возможности пожилых. Отсутствует специальный орган, ответственный за исполнение программных мероприятий в рамках социальной политики в отношении пожилых.

Цель создания такого механизма состоит в достижении нового качества изучаемого института и его стабилизации. Специфика механизма реализации концепции определяется имманентной структурой института социальной политики в отношении пожилых, обусловливающей его общественную ценность.

В связи с этим считаем необходимым создание  Временной комиссии при Совете Федерации Федерального Собрания РФ по вопросам развития социальной политики в отношении пожилого населения.

 Согласно Постановлению Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 30 января 2002 г. № 33–СФ «О Регламенте Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации» (с изменениями и дополнениями),  Совет Федерации может создавать временные комиссии из числа членов палаты.  Временная комиссия создается Советом Федерации на определенный срок для решения конкретной задачи. Создание временной комиссии согласовывается с комитетом Совета Федерации. Решение Совета Федерации о создании временной комиссии оформляется постановлением Совета Федерации. В постановлении Совета Федерации указывается конкретная задача, для решения которой создана временная комиссия Совета Федерации, ее полномочия, срок деятельности и состав.

Временная комиссия Совета Федерации – это площадка, на которой представители региональных органов власти и органов местного самоуправления обсуждают с федеральными ведомствами актуальные вопросы взаимодействия с пожилым населением, исполнение нормативных актов и получают гарантированную и адекватную обратную связь. То есть, временная комиссия координирует деятельность трех уровней власти (рисунок1).

В состав временной комиссии Совета Федерации могут входить Председатель Совета Федерации, первый заместитель Председателя Совета Федерации, заместители Председателя Совета Федерации.[5] Работа осуществляется в тесном взаимодействии с комитетами Совета Федерации и Государственной Думы, со структурными подразделениями Аппарата Совета Федерации, с профильными федеральными органами исполнительной власти.

Цель работы Комиссии – развитие отдельного направления социальной политики, решающего проблемы людей пожилого возраста.

Работа комиссии позволит включить механизмы способствующие институциональному развитию социальной политики в отношении пожилых, в рамках которых возможно осуществить социальные технологии, направленные на улучшение социальных и экономических условий жизни людей пожилого возраста.

В рамках механизма социальной защиты необходимо осуществить систематизацию нормативных правовых актов для выявления разночтений в существующих понятиях «граждане пожилого возраста», «инвалиды», «старшее поколение».  Возможна   разработка новых или внесение необходимых изменений и дополнений в существующие законы для создания единого правового пакета по вопросам социального обслуживания, социальной работы, социальной поддержки как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Российской Федерации. Кроме того, на законодательном уровне необходимо отрегулировать взаимодействие органов государственной власти с общественными организациями пожилых людей, таких, как областные общественные организации ветеранов войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов;  региональные отделения Союза пенсионеров России «Достоинство»; общества «Дети – фронту» и «Труженики тыла и ветераны труда» и пр.

 

Рис.1. Механизм реализации социологической концепции института российской социальной политики в отношении пожилых

Таким образом, будет активизирована нормотворческая деятельность на уровне субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления, куда должен быть перенесен центр формирования новой правовой базы.  На  всех уровнях государственного управления необходимо наладить систему мониторинга качества жизни пожилого населения и определения его потребностей. 

Механизм социальной поддержки является наиболее емким, поэтому основные предложения сделаны в его поле. По итогам проведенного исследования выяснилось, что в современных условиях пожилым необходимо дополнительно к государственной пенсии ежемесячно иметь денежную надбавку порядка десяти тысяч рублей.

Введение нового пенсионного законодательства не может единовременно и в короткий срок решить накопившиеся за многие годы проблемы. В связи с этим возникает насущная необходимость в привлечении к финансированию будущей пенсии самих получателей. Этому может способствовать разработка Федеральной целевой программы (ФЦП) субсидирования банковских вкладов средствами Министерства социального развития и здравоохранения с целью дополнительного пенсионного обеспечения.

Целью разработки такой программы является создание на базе банковской системы организационно-финансового инструмента, обеспечивающего:

1.                 Повышение уровня жизни и социальной защищенности пожилых и обеспечение достойной пенсии работникам организаций и предприятий (в том числе малообеспеченным работникам бюджетной сферы).

2.                 Аккумуляция в банках будущих пенсионных средств и формирование с их помощью долгосрочного инвестиционного ресурса, а на его основе создание системы долгосрочного инвестирования социально-экономических программ регионов.

Реализация целей ФЦП направлена на решение следующего комплекса задач:

1.                 Формирование законодательной базы, защищающей пенсионные вклады.

2.                 Вовлечение  в систему накоплений будущих пенсионных средств работников предприятий и организаций всех форм собственности, в том числе работников бюджетной сферы.

3.                 Обеспечение населения регионов дополнительными  пенсиями.

4.                 Инвестирование средств пенсионных вкладов в социально-экономические проекты регионов.

При разработке программы основными расчетными критериями являлись (таблица 23): среднемесячная заработная плата по Приволжскому Федеральному округу (1) и установленный прожиточный минимум (2-5). Исходя из суммы прожиточного минимума, определяется сумма для обеспечения повседневных потребностей в месяц, увеличивая прожиточный минимум в два раза (6). Вычитая эту сумму из среднемесячной заработной платы, получаем возможный остаток средств, который может пойти на пенсионные накопления (7). Таким образом, рассчитываем максимально возможную сумму ежегодных накоплений (8) и, учитывая количество лет накопления (9) и запланированный нами банковский процент (15), получаем сумму, которую возможно накопить для дополнительных пенсионных выплат после выхода на пенсию.[6]

Банковский процент берем идеально высокий – 25% (15). Исходя из того, что при опросе респонденты показали, что сумма, устраивающая их как доплата к существующей пенсии, равна примерно десяти тысячам в месяц, – на ежегодную выплату из накопленного фонда отводим сто двадцать три тысячи сто восемьдесят шесть рублей (12).

Таблица 1

Финансово-временной расчет накопления пенсионных средств

№	Основные расчетные критерии	Рублей
1.	Среднемесячная заработная плата	18 990,0
2.	Прожиточный минимум в т.ч.	5 132,0
3.	для трудоспособного населения	5 451,0
4.	для пенсионеров	4 168,0
5.	для детей	5 047,0
6.	Принимаем сумму для обеспечения повседневных потребностей в месяц (два прожиточных минимума)	10 264,0
7.	Остаток средств для накоплений (разница между среднемесячной заработной платой и суммой для обеспечения повседневных потребностей в месяц)	8 726,0
8.	Сумма средств в год без % банка накопленных как остаток средств	104 712,0
9.	Количество лет накопления до достижения пенсионного возраста (возможно менять – 5, 6, 7, 8, 9, 10...)	5
10.	Сумма средств за количество лет без учета % банка	523 560,0
11.	Сумма средств за количество лет с учетом % банка	524 868,9
12.	При достижении пенсионного возраста ежегодно получаем дополнительно к государственной пенсии	123 168,0
13.	Остаток средств для последующих накоплений	401 700,9
14.	Сумма накоплений на последующие годы с учетом % банка	502 126,1
15.	Необходимый % банка (возможны вариации), чтобы возобновить первоначальную сумму средств в пределах 500 тыс.руб.	25%
	* детальный расчет будет учитывать:
	1) ежемесячное начисление процентов банка на остаток средств, но это только может рассчитать Банк
	2) ежегодное повышение среднемесячной заработной платы (хотя бы на процент инфляции)

Остаток средств для последующих накоплений (13) оставляем на депозите под ежегодные проценты (14).

Исходя из того, что ежегодная выплата должна составлять сто двадцать три тысячи сто шестьдесят восемь рублей, мы рассчитали ежегодный остаток средств для последующих пенсионных накоплений, а также сумму накоплений в последующие годы с учетом процентных ставок банка (таблица 24).

Таблица 2

Суммы выплат по периоду

Пенсионный период	Ежегодные выплаты	Остаток средств для последующих накоплений	Сумма накоплений на последующие годы с учетом % банка
Первый год	123 168,0	401 700,9	502 126,1
торой год	123 168,0	378 958,1	473697,66
Третий год	123 168,0	350 529,7	438162,07
Четвертый год	123 168,0	314 994,1	393742,59
Пятый год	123 168,0	270 574,6	338 218,2
Шестой год	123 168,0	215 050,2	268 812,8
Седьмой год	123 168,0	145 644,8	182055,99
Восьмой год	123 168,0	58 888,0	73609,99
Девятый год		-49 558,0

Отметим еще одну проблему, требующую разрешения при разработке этой программы. Действующее налоговое законодательство не предусматривает специальных налогов на банки и рассматривает их в плане налогообложения как рядовые предприятия, учитывая некоторые особенности. Основную часть налоговых выплат в банках составляет налог на прибыль. Суммы, на которые прибыль банков может увеличиваться либо уменьшаться, четко оговорены.

По нашему мнению, необходимо откорректировать ставку налога на прибыль в сторону уменьшения в том случае, если она получена от инвестирования пенсионных накоплений граждан.

Сделанные предложения помогут стабилизировать социальную ситуацию в стране до тех пор, пока основные направления пенсионной реформы не будут до конца отработаны и запущены.

Наряду с желанием иметь дополнительный источник доходов с це­лью либо удержать благосостояние семьи на привычном уровне, либо даже его повысить, пожилые люди осознают значимость продолжения трудовой деятельности для поддержания социального статуса, сохранения коммуникативных связей, налаживания новых знакомств, более полной реализации своих способностей.

Поддержка конкурентоспособности пожилых людей возможна как путем развития нетрадиционных форм занятости, так и повышением качества образования и профобучения в соответствии с концепцией обучения на про­тяжении всей жизни.

Однако существует ряд причин, затрудняющих реализацию трудового потенциала пожилых в полном объеме. Одной из ведущих причин, мешающих трудоустройству лиц пожилого возраста, является латентная возрастная дискриминация, хотя признанное ООН понятие «трудоспособный возраст» определяет возрастные границы от 14 до 72 лет.

В связи с вышесказанным особое внимание мы уделили технологиям трудовой занятости. Ситуация с трудоустройством пожилых усугубляется  отсутствием Целевых государственных программ и, как следствие, региональных – по трудоустройству пожилых.

Разработку региональных программ считаем наиболее перспективной, так как каждый регион имеет свою специфику рынка труда и имеет возможность мобильно реагировать на любые его изменения. Так, например, в Оренбургской области на сезонные ремонтные работы предприятия набирают до 20% людей пенсионного возраста и до 45% людей в возрасте от 52 до 54 лет. Других претендентов на работу нет.

В ближайшее время можно начинать работу по трудоустройству граждан пожилого возраста через органы социальной защиты населения (Центры) и разработать основы проекта занятости пожилых. С одной стороны, программа должна обеспечить правовую защиту при трудоустройстве – это задача органов социальной защиты. С другой – обеспечить основные направления работы с работодателями – это задача Центра занятости населения.[7]

Таким образом, режим работы пожилых людей практически не отличается от обычного трудового распорядка других сотрудников, следовательно, не может нанести вред работодателю.

Имеется возможность использовать такие формы занятости, как аутсорсинг и аутстафинг. Несмотря на то, что они имеют ряд недостатков, пожилому работнику они могут дать очевидные преимущества. Это объясняется тем, что лица пожилого возраста не всегда заинтересованы в полной занятости на каком-то конкретном предприятии в течение рабочего дня или недели. Предпочтительным может оказаться именно вариант разовых работ, работ консультационного характера, оплачиваемых по факту выполнения. В этом случае пожилые работники сами смогут определять, какими видами деятельности они хотели бы заниматься, в каком объеме и за какую оплату. Применение данных форм занятости в отношении лиц пожилого возраста открывает широкие возможности использования их трудового потенциала.[8]

Для осуществления проекта трудовой занятости пожилых предлагаем воспользоваться европейским опытом квотирования определенного процента рабочих мест для пожилых людей на предприятиях городов, областей и краев.

Основной задачей механизма социализации пожилого населения является развития общественных ресурсов с помощью новых технологий в промышленности, информатике, образовании.

Проблемы, связанные с социализацией пожилого населения, в целом складываются на основании сложения индивидуальных жизненных дилемм, что делает очевидной необходимость активизации тех направлений социальной политики в отношении пожилых, которые будут в наибольшей степени способствовать процессам их индивидуального развития. Увеличение в последнее пятилетие средней продолжительности жизни в нашей стране на 2-2,5 года и перспективы роста этого показателя до 8-12 лет, заложенные Стратегиями развития России и отдельных российских регионов на период до 2030 года, делают возможным раздвинуть возрастные рамки населения, привлеченного к решению своих насущных проблем.

Результаты авторского исследования показывают, что досуговая деятельность для пожилого населения в современных условиях не может оставаться ведущей. Она уступает первенство деятельности общественно полезной, однако  продолжает занимать значительное место в жизни пожилого человека.

Среди практических предложений, направленных на реализацию досуговой деятельности пожилого человека, следует остановиться на Интернет-практиках. Пожилой человек сможет сделать внутри виртуального пространства то, на что он не решался многие годы, – прыгнуть с парашюта, поохотиться на тигров и т.д. Может найти друзей или товарищей по переписке, познакомиться с интересными людьми. Интернет-двойник позволяет экспериментировать в виртуальном пространстве над собственной личностью и проигрывать ситуации, которые могут смоделировать поведение, уместное в реальной жизни.

В Интернете возможно реализовать себя как литератора, не боясь осуждения и критики. В качестве примера можно привести игровые дневники (http://www.hopesland.narod.ru – поселок, живущий по правилам второй редакции AD&D; http://www.gates.narod.ru – Город в Междумирье, играют по свой собственной системе; http://www.gameguild.narod.ru – Гильдия Мастеров и др.).

Заполнение такого дневника дает возможность представить себя окружающим. Человек выбирает для себя персонаж и от его имени начинает описывать вымышленные события.

С одной стороны, такой дневник можно сравнить с прочтением книги, когда по ходу повествования приходится переживать чувства и состояния персонажа. Однако читатель, в отличие от участника игры, не может влиять на ход событий. В Интернете ход событий во многом будет зависеть от того, как выстроит их участник.

Кроме того, восприятие себя внутри виртуального игрового пространства имеет существенное отличие от идентификации себя с литературным персонажем. Наличие неограниченного времени и пространства приставляет большие возможности для творчества и самореализации. Интернет предоставляет уникальную возможность оказаться в параллельном мире, живущем по особым законам, проявить себя в необычных сферах деятельности, трансформировать свою идентичность. Возможно экспериментирование со многими жизненными ролями, тем более, что, в отличие от реальной жизни, которая проживается раз и навсегда, в Интернете возможно отменить сложившиеся обстоятельства, вернуться в исходное состояние, прожить виртуальную жизнь заново или в иной ипостаси. Таким образом, может происходить моделирование различной идентичности и формирование обновленной самоидентичности.

Конечно, у пожилого человека так же, как и у любого другого, существует риск потери ориентации между on-line образами off-line реальностью, возможности восприятия киберпространства как истиной реальности. Поэтому лучше, чтобы выбор игрового поля проходил под контролем специалистов. Особенно важно не входить в мир виртуальной агрессии и использовать такое Интернет-пространство, в котором запрещено насилие, но разрешены экстремальные поступки.

Такие перемещения в виртуальном пространстве могут способствовать закреплению чувства защищенности и неограниченной свободы одновременно. Интернет-игра даст возможность пожилому человеку смоделировать возможные варианты ролей и ситуаций, вплоть до возможных путей дальнейшего построения жизненных планов и поведения.

Так, например, выбор блогов. Как отмечают ряд исследователей (Т. Сафонова, П. Протасов, М. Соколов), в них «много правдивых и реальных событий, а фантазия и воображение занимают более скромное место, несмотря на благоприятные для них условия анонимности и отсутствия ограничений. Благодаря своей открытости блоги проходят своеобразные тесты на правдивость: во-первых, прямая ложь в дневнике, открытом для всех, очень скоро может стать раскрытой; во-вторых, большинство дневников содержат ссылки на дневники людей, с которыми они лично знакомы, и вообще содержат подробности, которые помогают узнать истинные сведения об их владельцах. Уход блоггеров от реальности в вымышленные личности происходит редко, так как неправда в блогосфере быстро обнаруживается. Кроме того, многие популярные «виртуалы» в «ЖЖ» являлись либо развлекательно-литературными проектами, либо пародиями (например, «ЖЖ» Петросяна). Большинство «ЖЖ» знаменитостей не скрывают своих имен…» [63, C. 139]. Следовательно, в случае участия пожилого человека блогосфере, опасность оторваться от реальности сводится к минимуму.

Учитывая, что ведущей деятельностью пожилых становится общественно полезная, отправной точкой для ее реализации должен стать жизненный опыт и большое количество свободного времени у тех, кто перешагнул возрастной рубеж 55-летнего возраста. Особый акцент мы делаем на волонтерской работе, которая, с одной стороны, позволит сократить расходы на реализацию социальных программ, а с другой – будет способствовать процессу межпоколенного взаимодействия.

Применительно к нашей стране считаем возможным наладить эту работу через Центры социального обслуживания населения или региональные представительства (если таковые имеются). На их базе возможно создание общественных объединений, которые будут руководить добровольцами и налаживать систему обратной связи между волонтерами и потребителями их услуг.

В целом, пожилые люди, имея соответствующее образование и опыт работы, пройдя специальную систему подготовки, могут начинать работать с детьми, имеющими задержку умственного развития. Такие волонтеры необходимы как детским домам (или домам-интернатам), так и обычным семьям.

Особенно актуальна на современном этапе работа волонтеров внутри семьи. Родители, как правило, в нашей стране не имеют возможности полноценно заниматься детьми, так как заняты на производстве или в бизнесе. Бабушки и дедушки тоже в большинстве своем не имеют достаточно свободного времени. В такой ситуации грамотный волонтер станет решением многих проблем.

Кроме того, волонтеры способны наладить взаимодействие с детьми из неблагополучных семей. Они быстрее, чем социальные работники, у которых слишком большая нагрузка и небольшая заработная плата, смогут выяснить условия проживания детей, нуждающихся в уходе или особом внимании, и определить перспективы неблагополучной семьи, возможности ее реальной реабилитации.

Конечно, волонтерская деятельность должна затронуть и детские дома и интернаты. На сегодняшний день в этих учреждениях работают добровольцы, но это в основном студенты-педагоги. В силу своей молодости, профессиональных и жизненных планов они не в состоянии наладить регулярную работу с конкретными детьми. Если так можно сказать, студенческая «текучка» не дает возможности последовательной работы с конкретно взятым ребенком. Такую проблему способны решить волонтеры пожилого возраста.

Одновременно пожилые добровольцы способны помогать и самим студентам в той области знания, в которой они являются специалистами. Консультации по практическим вопросам можно наладить не только для тех, кто обучается профессии, но и для молодых специалистов.[9]

Для пожилых в целом характерна забота об окружающих и стремление к взаимопомощи. В связи с этим возможно использовать волонтеров как воспитателей или нянь для группы детей или одного ребенка, а также компаньонами для одинокого или больного человека, в уходе за больными пожилыми и старыми людьми, которые живут в своем доме или квартире, но нуждаются в постоянной опеке.

В настоящее время уже имеются стихийно сформировавшиеся группы взаимопомощи, которые уместно было бы превратить в клубы и дать им рекламу. В рамках клубных мероприятий взаимопомощи проходит обучение различным видам искусства, празднование знаменательных дат и событий, передача бытовых навыков, психотерапевтические тренинги и т.д. Участие в таких делах могут принимать как пожилые люди, так и представители любой возрастной группы, что является солидаризирующим компонентом в межпоколенных отношениях.

Деятельность подобных клубов не только объединит усилия, но и будет способствовать реализации собственных сил пожилых, их знаний и навыков, поможет поставить под контроль собственную жизнь, построить перспективы личностного развития. Конструирование и реализация социально значимых ролей будет способствовать активному включению в деятельность социума людей пожилого возраста.

Главное, что пожилой человек сможет сам выбирать формы и способы самореализации в зависимости от состояния здоровья, личных интересов и пристрастий, наличия ресурсов развития.

Развитие механизма социального обслуживания должно обозначить качественно новый уровень технологизации института социальной политики в отношении пожилых. В этом направлении авторские предложения касаются организации Центра социального обслуживания пожилого населения. Такие Центры могут быть созданы на уровне региона. Для реализации требований самих пожилых людей (и членов их семей) к условиям проживания и сокращения бюджетных расходов на их содержание предлагаем создание специализированного Центра для пожилых людей, который будет включать в себя целый комплекс услуг.

Выявленный механизм и разработанные технологии реализации концепции института социальной политики в отношении пожилых должны способствовать структуризации института социальной политики в отношении пожилых, систематизировать процесс его институционализации в условиях современного российского общества, а также способствовать его стабилизации.

Авторские предложения способствуют совершенствованию института социальной политики в отношении пожилых, обеспечивают его поступательное развитие с учетом приоритетов государства и социально-демографической группы. В целом, они должны способствовать переходу института из стадии трансформации к  стадии стабилизации, обеспечивающей трансляцию социального и практического опыта старшего поколения всему обществу, что усилит процессы консолидации, и социальной ориентированности государства. Их отличительной чертой является то, что они ограничены хронометрическим  горизонтом в переделах десяти – двенадцати лет.

Заключение

Модернизационные процессы начала XXI века привели к возникновению ряда кризисных явлений, которые стимулировали изменения в регулировании социальных процессов со стороны государства. Особое значение для России имел переход от патерналистских принципов функционирования к социально ориентированным. Происходящие преобразования института социальной политики в отношении пожилых связаны с реализацией приоритетных направлений государственного устройства, а также с изменением вектора направленности государственной социальной политики в целом.

Формирование института социальной политики в отношении пожилых следует рассматривать как ответ на современные общественные вызовы, обусловленные переходом на новую стадию социально-демографического развития.  Причинами институциональных изменений социальной политики в отношении пожилых людей стало резкое изменение возрастного состава населения России, увеличение  социальной и экономической значимости людей пожилого возраста, продиктованное сокращением демографических и экономических ресурсов общества и потребность в изменении их качества жизни. 

Процесс институционализации российской социальной политики  в отношении пожилых является нелинейным и многоаспектным. Его определяют особенности социального транзита, который характерен для российской социальной политики в целом. Активно развивающиеся трансформационные и глобализационные процессы интегрируют в Россию опыт институционального развития социальной политики в отношении пожилых развитых экономических государств.

Формирование института социальной политики  в отношении пожилых определяется общественной потребностью в упорядочивании системы взаимодействия между обществом, государством и пожилым населением. Этот посыл позволяет рассматривать изучаемый институт как нормативно-правовую, организационную и статусно-ролевую систему, координирующую  взаимодействие общества, государства и пожилого населения и задающую когнитивные рамки социальной политики в отношении пожилых коллективных групп, участвующих в строительстве этого института. Его  направлена на обеспечение каждому пожилому человеку безопасной и достойной жизни вместе с возможностью продолжать участвовать в жизни общества в качестве полноправного гражданина.

Процесс институционализации социальной политики в отношении пожилых представлен этапами возникновения, стабилизации и трансформации. Современное развитие института социальной политики в отношении пожилых происходит на фоне трансформации всей российской институциональной системы. Его возникновение и дальнейшее преобразование детерминировано рядом социальных и демографических причин.

Трансформационные изменения социально-демографической структуры российского общества актуализируют определение особого места социально-демографической группы пожилых в структуре института социальной политики в отношении пожилых.  Современные реалии показывают, что эту группу больше невозможно определять в традиционном смысле как носителей опыта прошлого. Пожилых людей необходимо рассматривать как неотъемлемую часть общественной системы, обладающую специфическими признаками и особой функцией – передачу опыта и традиций.

Социально-демографическая группа пожилых выстраивает систему социальных связей, обеспеченных нормативно-правовым полем современного российского общества, работающих на удовлетворение их специфических потребностей и реализуемых на практике.

В целом, концептуализация института социальной политики в отношении пожилых дает возможность исследовать тот срез социальных процессов, который способствует стабилизации и упорядочиванию взаимоотношений общества, государства и пожилых. Рассмотрение социальной политики в отношении пожилых как института современного российского общества способствует дальнейшему развитию института социальной политики в отношении пожилых.

Разработанная автором социологическая концепция института российской социальной политики в отношении пожилых опирается на ряд основополагающих теоретических принципов, позволяющих выявить конститутивные основания института социальной политики в отношении пожилых: структурные, функциональные, историко-генетические и прогностические.

Механизм реализации разработанной концепции способствует  достижению нового качества изучаемого института и его стабилизации. В качестве такого механизма предлагается временная комиссия при Совете Федерации Федерального Собрания РФ по вопросам развития социальной политики в отношении пожилых.

Деятельность  временной комиссии строится на основе авторских рекомендаций, направленных на усовершенствование нормативно-правовой структуры института социальной политики в отношении пожилых, модернизации статусно-ролевой структуры, совершенствование регулятивной функции.

В целом результаты   исследования позволяют сделать вывод о том, что социологическая концептуализация института социальной политики в отношении пожилых дает возможность исследовать тот срез социальных процессов, который способствует стабилизации и упорядочиванию взаимоотношений общества, государства и пожилы. Создание целостной концепции института социальной политики в отношении пожилых в единстве теоретических принципов, механизмов и социальных технологий ее реализации способствует дальнейшему развитию института социальной политики в отношении пожилых.

 Тезаурус

Тезаурусный  подход позволил систематизировать совокупность теоретических  данных и  представить их в виде  ключевых, значимых понятий,  соотнесенных между собой. Они  представляют теоретическую конструкцию, отражающую сущностные свойства института социальной политики в отношении социально-демографической группы пожилых через категорию институционализации. Данная категория фиксирует особую реальность, создаваемую взаимодействием общества, государства и людьми пожилого возраста.

Институционализация социальной политики в отношении пожилых. Институционализация представляет собой процесс конструирования нового института социальной политики в отношении пожилых, в ходе которого результаты социального взаимодействия государства, общества и пожилых упорядочиваются и превращаются из абстракций в конституирующие элементы. Процесс институционализации определяется тремя этапами: возникновение, стабилизация и трансформация.

Институт социальной политики в отношении пожилых. Институт социальной политики  в отношении пожилых рассматривается как нормативно-правовая, организационная и статусно-ролевая система, координирующая  общества, государства и пожилых и задающая когнитивные рамки социальной политики в отношении пожилых коллективных групп, участвующих в строительстве этого института, направленная на обеспечение каждому пожилому человеку безопасной и достойной жизни вместе с возможностью продолжать участвовать в жизни общества в качестве полноправного гражданина.

Когнитивные рамки. Когнитивные рамки – это разделяемые коллективными группами, участвующими в строительстве института социальной политики в отношении пожилых, смыслы, сформированные как ответ на восприятие взаимодействия общества, государства и пожилого населения в рамках социальной политики, направленной на решение проблем пожилых.

Социально-демографическая группа «пожилые». «Пожилые»  – это особая социально-демографическая группа в единстве общих и особенных признаков. Как целое, социально-демографическая группа пожилых, представляет собой совокупность отдельных людей и групп  разного пола и социального положения.

Как часть населения, она имеет особые позиции в структуре общества и характеризуется специфическими возрастными ограничениями, особенностями статусных и ролевых позиций, в совокупности определяющих стиль жизни и мышления.

Этапы развития. Для исследования институционализации российской социальной политики в отношении социально-демографической группы пожилых как социального процесса, существенными оказываются модусы времени: прошлое – настоящее – будущее. В таком ключе исследование дает возможность определить хронологию и этапы этого процесса. Проблема вычленения отдельных периодов или этапов развития отдельных общественных явлений впервые освещается в работе П. Гольбаха [71]. Общественное развитие он поставил в зависимость от развития человека, а человек, в свою очередь, развивается в соответствии с развитием природы.

Изучение  оснований для определения периодов общественного развития было продолжено в трудах Ф. Вольтера, Ж. Ж. Руссо и др. Любое движение равно, как и развитие, они объясняют наличием внутренней энергии, которая существует в любом предмете или событии. Уровень развития общества Ф. Вольтер определяет по степени развития просвещения [63]. Причинное обозначение периодов развития общественной системы впервые появляется у  Ж.Ж. Руссо: естественный (догосударственный) период и период государственности. В основе этой периодизации лежит общественное неравенство [275]. На то, что в основе общественного развития лежит ряд закономерностей, обращает внимание Ш. Монтескье. Он называет их «законами истории».  Формы правления, как и законы, устанавливаемые в различных государствах,  он ставил в прямую зависимость от географической среды, а периоды развития – в зависимость от  комплекса социальных факторов: производства, собственности, принципов правления, обычаев и религии [212].

Очевидно, что именно идеи просветителей легли в основу понятия «периода», в отношении процессов общественного развития, созданного Ф. Энгельсом. Его периодизация состоит из двух компонентов, в основе обособления которых лежат потребности материального производства [369].   

В противовес материалистическим воззрениям Ф. Энгельса идеалисты считали, что в каждом периоде общественного развития значение имеет конструктивная работа мышления, создающая специфические формы духовной деятельности. В частности, Г. Гегель заметил, что изменения в социальном и научном пространстве происходят в результате приобретения новых знаний [335]. 

Позицию Г. Гегеля уместно использовать для определения периодизации развития научного знания, а при выявлении отдельных этапов развития социальных процессов может возникнуть ряд проблем, связанных с высокой степенью зависимости такой градации от когнитивных представлений исследователя.

Традиционно для отечественной науки опираеться на позицию классика диалектико-материалистической концепции К. Маркса и на отечественных исследователей его теории В.Л. Иноземцева, Я.А. Певзнера, Б.Ф. Поршнева [130, 194, 249, 254], которые утверждают, что в основе концепции К. Маркса лежит понятие «общественная формация» «gesellshaftsformation». Ее  развитие зависит от изменений в хозяйственно-экономической сфере общества, которая является отправной для трансформации как для политического, так и для социального устройств.

Типологическая основа периодизации базируется на связи внутренних и внешних факторов институционализации социальной политики в отношении пожилых и отражает конкретные проявления этого процесса.

  Выбор единиц исследования институционализации социальной политики в отношении пожилых составляет достаточно сложную самостоятельную проблему. Для их определения необходимо обосновать вертикальные уровни, позволяющие структурировать систему единиц исследования.

Так как развитие института социальной политики в отношении пожилого населения, как и большинства других социальных институтов, совершается непрерывно, то разделение его на этапы можно назвать условным.

Детерминанты. Детерминанты определяют имманентную логику процесса в пространственно-временном измерении. Определение изменения общественного устройства под влиянием ведущей социальной детерминанты впервые обозначено  О. Контом: « … идеи управляют и переворачивают мир, … весь социальный механизм действительно основывается на убеждениях» [145]. В противоположность ему К. Маркс исходил из материалистических воззрений и считал, что при изучении общественного развития необходимо исходить не из идей, а из реальных жизненных условий, под которыми он понимает производственные отношения. Таким образом, было заявлено, что экономические детерминанты выступают в роли фундамента общественной жизни, политические выступают в роли надстройки, в совокупности изменяя формы общественного сознания [194]. Реального опровержения эти детерминанты общественного развития до настоящего времени не получили. Так,  Н.И. Карев заявлял: «Не будучи сторонником экономического материализма, я, однако, взглянул на него как на одну из исторических теорий, которая, вернее, элементы которой должны вместе с разными другими идти в общий социологический синтез» [303].

Механизмы.  Впервые изучением механизмов, влияющих на процесс институционализации, занялся К. Поланьи, в рамках исследования процессов рыночной экономики [59]. Активные исследования в этом направлении продолжили М. Блауг, Д. Норт, К. Эрроу и др.[34, 222]

Ряд отечественных специалистов также внесли свой вклад в развитие этой теории. В работах Л.И. Абалкина внутри институционального механизма выявлена особая «подсистема» организационно-экономических отношений, в которую автор предложил включить организационный опыт, психологический климат, нормы, правила, привычки и традиции [1].

Структурную связь между экономическим институтом и механизмом хозяйствования устанавливает Ю.М. Осипов. Важность рассмотрения механизмов развития при изучении организационной системы отмечает В.А. Шевченко. Он называет механизм структурным блоком, основанном на взаимодействии субъектов и введенным с целью «обеспечения взаимосвязи» [197].

Подробно изучены механизмы институционализации в работах Л.В. Логиновой. Она утверждает, что «…России необходим свой собственный инновационный прорыв…», который требует нового осмысления механизмов институционализации, способных привести отечественные институты на новый уровень [182].

Совокупность принципов, транслируемых институтом обществу, задает когнитивную систему смыслов, обусловливающих взаимодействие коллективных групп внутри самого института по запланированной траектории. Эта система и есть механизмы, стимулирующие развитие института.

Императив. Это  требование, приказ, закон. Одним из первых это понятие вводит И. Кант. В его понимании императив означает общезначимое предписание в противоположность личному принципу (максиме); правило, выражающее долженствование (объективное принуждение поступать так, а не иначе).

В политике императив обычно трактуется, как неукоснительное правило взаимоотношений между индивидами, социальными группами и государствами.

Качество жизни. Обращение к понятию «качество жизни» объясняется тем, что оно служит интегральной характеристикой общественной жизни и отражает реальное положение каждой социально-демографической группы в общественной системе.

Широкое применение  этого понятия, вероятно, связано с признанием социологической концепции «человеческих отношений» Э. Мэйо. Такое внимание  зарубежных и отечественных исследователей к этому концепту  связано с тем, что он отражает уровень развития страны в экономическом и социальном смысле. Современная трактовка «качества жизни» может выступать как социальная категория, раскрывающая критерии жизнедеятельности и условия жизнеобеспечения, как системная целостность со сложной структурой взаимосвязей. Качество жизни отражает предоставляемую развитым индустриальным обществом возможность потребления благ и услуг.

Качество жизни исследуется как с субъективной, так и с объективной стороны. Дуальность его определения отражает институционально-когнитивную исследовательскую позицию и выражается во взаимосвязи объективного и субъективного показателей процесса институционализации социальной политики в отношении социально-демографической группы пожилых. Объективный показатель отражает официально закрепленную систему критериев, характеризующих качество жизни, и  измеряется набором показателей и социальных индикаторов, которые рассчитываются по статистическим данным (Л.А. Беляева, В.Н. Бобков, Л.А. Кривоносова, Р.М. Нугаев, В.И. Янковская) [28, 38, 154, 224, 380].

Верификационной  характеристикой объективного показателя является показатель субъективный, определяющий совокупность когнитивных критериев, оценок и характеристик качества жизни, что и устанавливает степень удовлетворенности отдельно взятого человека  (З.Т. Голенкова, С.Б. Дагбаева, О.В. Лясковская) [70, 79, 187].

Для определения сущности и специфики «качества жизни» как фактора институционализации социальной политики в отношении пожилых необходимо исследовать его взаимосвязь с теми категориями, которые конкретизируют это понятие и могут быть измерены. Категоризация «качества жизни» позволяет выстроить систему коллективных оценок с целью определения ресурсного потенциала социально-демографической группы пожилых.

Публичный дискурс. Природа дискурса в современной науке изучена недостаточно. Само слово «дискурс» произошло от  латинского «discursus» — рассуждение, довод. Оно считается одним из сложных и трудно поддающихся определению понятий современной лингвистики, семиотики и философии. Понятие дискурса  получило широкое распространение в англо- и особенно франкоязычных культурах. Значение слова — речь, выступление, рассуждение. В русском языке, как и во многих европейских, этому слову нет эквивалента. Оно переводится как дискурс, дискурсия, речь, слово, текст, рассуждение. Предметом теоретического изучения дискурс стал относительно недавно.

Такие ученые, как Н.Д. Арутюнова, М.А. Журинская, В.Д. Плахов, Дж.  Ритцер [17, 251, 269] и другие занялись его исследованием во второй половине ХХ века. Объединяющей идеей научных позиций вышеназванных исследователей в этом вопросе можно обозначить то, что объяснение дискурса идет не только как «высказывания», но и как квинтэссенции языка и мысли, когнитивного и прагматического актов человеческой деятельности. Благодаря этой феноменологии дискурс становится предметом таких наук как лингвистика, социология, культурология, психология и т.д.

В  отличие от речи дискурс предполагает систему, он обладает свойством целостности, имеет внутреннюю организацию, форму, к нему применимы понятия вида, жанра и стиля. Свойство системности сближает дискурс с языком. Язык является универсальной абстрактной микросистемой, тогда как дискурс — конкретной мини-системой. Дискурс – это речь, наделенная социокультурным измерением, или язык, преобразованный говорящим субъектом и включенный в конкретный социокультурный контекст. Таким образом, изучение текстов, посвященных определенной социологической проблеме, и есть раскрытие социологического дискурса. Обращая социологический метод на себя самое, социология раскрывает строение собственного продукта.

Учитывая  понятие  дискурса как феномена, имеющего социальную природу, В.Д. Плахов выделяет его специфические особенности:

·        во-первых, дискурс – социокультурное образование;

·        во-вторых, дискурс – нормативен и, как следствие надиндивидуален, резистентен;

·        в-третьих, дискурс комплексное образование, которому свойственны характеристики социокультурного феномена, общенаучные характеристики и специфические («суверенные») социологические характеристики [251, с. 60].

В действительности «публичные дискурсы воспроизводят, главным образом, некогда заданные образцы и алгоритмы обсуждаемой проблематики, но очень скупо включают в себя новейшую проблематику» [251, с. 16]. Публичный дискурс транслирует основные смыслы, поддерживая устоявшиеся подходы к решению внутриэкономических и социокультурных проблем в обществе. Публичный дискурс, понимаемый как письменный или устный текст, погруженный в ситуацию общения, допускает множество измерений.

Потенциал. Потенциал – это совокупность всех имеющихся возможностей, средств в какой-либо области, сфере. В рамках диссертационного исследования потенциал рассматривается как нераскрытый источник дальнейшего развития института социальной политики в отношении пожилых, который, в свою очередь, является характеристикой социального поля (социальной политики в отношении пожилых), в котором находится данный социальный институт. Показателями потенциала развития изучаемого института являются: уровень удовлетворенности/неудовлетворенности социальных потребностей социально-демографической группы пожилых, степень реализованности/нереализованности ресурсных возможностей социально-демографической группы пожилых, легитимность/нелигитимность (как согласие народа с властью) социальной политики в отношении пожилых.

Принцип. С  точки зрения теоретической философии, принцип – это известная совокупность фактов.  Система принципов, на которых базируется концепция, – это система взаимосвязанных между собой теоретических постулатов. В совокупности система теоретических принципов социологической концепции института социальной политики в отношении пожилых должна отвечать следующим требованиям:

·       определять цели, стоящие перед изучаемым  институтом, адекватно соответствующие современному этапу развития общественной системы;

·       интегрировать социальные запросы социально-демографической группы пожилых в социум;

·       управлять процессом институционализации посредством распределения ответственности между органами государственного и муниципального управления, общественными организациями и объединениями и социально-демографической группой пожилых;

·       поддерживать социальную и трудовую значимость людей пожилого возраста.

Технологии. Важнейшим инструментом механизма является технология как средство перевода когнитивных представлений в сферу практического применения, направленных на определенный социальный результат.

Впервые определение технологиям дают инженерные науки, которые понимают под ними совокупность способов и приемов получения, обработки или переработки сырья, материалов, изделий и т.д. Для социологического знания оказалось существенным то, что, по сути, технология алгоритмизирует деятельность и поэтому используется многократно для решения сходных задач. По аналогии, социальные технологии представляют собой способ организации и упорядочивания деятельности, направленный на определенные преобразования социального объекта или процесса.

 В социологическом дискурсе существует достаточное количество определений этому понятию. Н. Стефанов определяет ее как «деятельность, в результате которой достигается поставленная цель и измеряется объект деятельности». В.Г. Афанасьев характеризует технологии как «средство перевода абстрактного языка науки…   ...на конкретный язык достижения поставленной цели». А.К. Зайцев утверждает, что технологии есть «совокупность знаний о способах и средствах организации социальных процессов, сами эти действия, позволяющие достичь поставленной цели». Обзор имеющихся точек зрения позволяет определить социальную технологию как непосредственное действие, путь достижения поставленной цели в рамках механизма институционализации социальной политики в отношении пожилых.

Литература

1.        Абалкин Л.И. Избранные труды. В 4 т. Т. I. Политическая экономия / Л.И. Абалкин. – М.: ОАО «НПО “Экономика”», 2000. – 794 с.

2.        Айвазян С.А. Интегральные индикаторы качества жизни населения: их построение и использование в социально-экономическом управлении и межрегиональных сопоставлениях / С.А. Айвазян. – М.: ЦЭМИ РАН, 2000.

3.        Акулич М.М. Социальное согласие – свойство общества / М.М. Акулич // СОЦИС. – 2002. – № 1. – С. 7-17.

4.        Албегова И.Ф. Институционализация социальной работы в современной России: теория и практика: автореферат на соиск. уч. ст. докт. соц. наук: 22.00.04 / Ирина Федоровна Албегова; Ярославль, 2005. – 52 л.

5.        Александров Ю.И. Типы ментальности и институциональные матрицы: мультидисциплинарный подход / Ю.И. Александров, С.Г. Кирдина // СОЦИС. – 2012. – № 8. – С. 3-13.

6.        Александрова М.Д. Геронтогенез человека (Проблемы социальной и психологической геронтологии) [Электронный ресурс] // Электронная библиотека. – URL: http//www. bookz.ru (дата обращения 23.04.2011).

7.        Алексеев А.Н. Контент-анализ, его задачи, объекты, средства / социология культуры. – М. 1974.  – Вып. 1. С. 131-162.

8.        Альперович В. Д. Старость: социально-философский анализ / В. Д. Альперович. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. – 104 с.

9.        Альперович В.Д. Проблемы старости: социальный и личностный аспекты:    дис. ... док. филос. наук: 09.00.11 / Валерий Дмитриевич Альперович; Рост. ф-ал Рос. Там. акад. – Ростов-на-Дону, 1998. – 62 л.

10.    Ананьев Б.Г. Некоторые аспекты психологии взрослых / Б.Г. Ананьев. – М.: Знание, 1972. – 32 с.

11.    Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания / Б.Г. Ананьев. – М.: Просвещение, 1991. – 156 с.

12.    Анцыферова Л.И. Психология старости: особенности развития личности в поздней взрослости / Л.И. Анцыферова // Психологический журнал. – М., 2001. – №3. – С. 3-15.

13.    Аристотель Никомахова этика [Электронный ресурс] // Куб – электронная бибилиотека. – URL: http://www.koob.ru (дата обращения 02.12.2009).

14.    Арон Р. Этапы развития социологической мысли / Р. Арон. – М.: Прогресс, 1993. – 608 с.

15.    Аршинов В.И. Синергетика как феномен постнеклассической науки [Электронный ресурс] // Библиотека учебной и научной литературы. – URL: http://www.spkurdyumov.narod.ru (дата обращения 14.11.2010).

16.    Афанасьева А.Н. Исторический процесс и смена поколений / А.Н. Афанасьева // Преемственность поколений как социологическая проблема. – М., 1973. – С. 20-24.

17.    Арутюнова Н. Д., Журинская М.А. Теория метафоры. Метафора и дискурс / Н. Д. Арутюнова, М.А. Журинская. – М.: Прогресс, 1990. – С. 5-32.

18.    Ачкасов В.А. Россия как разрушающееся традиционное общество / В.А. Ачкасов. – М.: ПОЛИС, 2001. – № 3. – С. 98-107.

19.    Ашин Г.В., Кравченко С.А., Лозаннский Э.Д. Социологии политики / Г.В. Ашин, С.А. Кравченко, Э.Д. Лозаннский // Сравнительный анализ российских и американских политических реалий. – М.: Экзамен, 2001. – 608с.

20.    Бабосов Е.М. Прикладная социология: Учебное пособие для студентов вузов / Е.М. Бабосов. – 2-е изд. – Минск: ТетраСистемс, 2001. – 496 с.

21.    Балацкий Е.В.  Дуглас Норт: когнитивно-институциональный теоретический синтез [Электронный ресурс] // Федеральное Интернет издание «Капитал страны». – URL: http://kapital-rus.ru]. (дата обращения 22.02.2014).

22.    Баранова И., Здравомыслова О., Кигай Н., Киселева К. URL: Научная электронная библиотека «Гражданское общество в России». http://www.civisbook.ru (дата обращения 26.02.2013).

23.    Барбакова К.Г., Васильева Е.Н. Управленцы в сфере культуры: проблемы подготовки и профессиональной деятельности / К.Г. Барбакова, Е.Н. Васильева // СОЦИС. – 2007. – № 4. – С. 44-48.

24.    Бакштановский В.И. Прикладная этика: лаборатория ноу-хау. Том 2. Кодексы, которые нас выбирают: этическое проектирование как ноу-хау инновационной парадигмы прикладной этики / В.И. Бакштановский. – Тюмень: ТюмГНГУ, 2010. – 263 с.

25.    Батыгин Г.С. Лекции по методологии социологических исследований / Г.С. Батыгин. М.: Аспект-Пресс. – 1995. – 286 с.

26.    Баркер Р. Словарь социальной работы: пер. с англ. / Р. Баркер. – М.: Ин-т соц. работы, 1994. – 134 с.   

27.    Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С. Г. Бочаров; Текст подгот. Г. С. Бернштейн и Л. В. Дерюгина; Примеч. С. С. Аверинцева и С. Г. Бочарова. –  М.: Искусство, 1979. –  С. 245-307.

28.    Беляева Л.А. Уровень и качество жизни: проблемы измерения и интерпретации / Л.А. Беляева // СОЦИС. – 2009. – №1. – С. 33-42.

29.    Бергер П. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. – пер. с англ. – М.: Медиум, 1995. – 323 с.

30.     Бердинских В.А. Россия и русские [Электронный ресурс] // Прозу.ру – национальный сервер современной прозы. – URL: http://www.proza.ru (дата обращения 10.09.2009).

31.    Березняк О. Л. Адаптационные ресурсы пожилого населения современного российского общества: региональный аспект: Дисс. ... кандидата социологических наук.  – Саратов, 2010. – 160 с.

32.    Бернштейн Н.А. Физиология движений и активности / Н.А. Бернштейн. – М., 1990.

33.    Блау П. Исследование формальных организаций / П. Блау  // Американская социология: перспективы, проблемы, методы TIF. М.: Прогресс, 1972. –  С. 34-54.

34.    Блауг М., К. Дж. Эрроу  // 100 великих экономистов после Кейнса (Great Economists since Keynes: An introduction to the lives & works of one handred great economists of the past). – СПб.: Экономикус, 2009. – 384 с.

35.    Блумер Г. Коллективное поведение / Г. Блумер // Американская социологическая мысль. – М.: МГУ, 1994. – С. 168-214.

36.    Блюмкин В.А. О моральных стимулах человеческой деятельности / В.А. Блюмкин // Ученые записки Ивановского государственного педагогического института. – Иваново, 1969. – Т 54. – С. 245-251.

37.    Бляхер Л.Е. Властные игры в кризисном социуме: Преобразование российской институциональной структуры / Л.Е. Бляхер // ПОЛИС. – 2003. – №3. – С. 69-70.

38.    Бобков В.Н. Теоретические и методологические вопросы определения качества и уровня жизни населения и их оценивание в Дальневосточном федеральном округе России /В.Н. Бобков // Уровень жизни населения регионов России. – 2 13. – №1. – С.4-10.

39.    Бойков В.Э. Бумеранг социального самочувствия / В.Э. Бойков // СОЦИС. - 1998. – №1. – С. 87-90.

40.    Боколь Г. История цивилизации в Англии / Г. Боколь. – СПб., 1986. – Т.1. - Ч.1. – 30 c.

41.    Большакова Н.Г. Региональная система социального обслуживания пожилых людей: социологический аспект: автореферат на соиск. уч. ст. канд. соц. наук: 22.00.04 / Наталья Георгиевна Большакова; Пенза, 2005. – 28 л.

42.    Большой толковый словарь в 2-х томах. Т.1. М.: ВЕЧЕ-АСТ. 2001. –544с.

43.    Бочаров В.В. Антропология возраста: Учебное пособие / В.В. Бочаров. – СПб.: Изд-во С-Петербургского университета, 2001. – 192 с.

44.    Булгаков С.Н. Философия хозяйства. [Электронный ресурс] // Магистр. – URL: http://www.magister.msk.ru (дата обращения 22.02.2014).

45.    Бурджалов Ф.Э., Гришин И.В., Сванидзе З.Я., Соболева И.Б. Типы социальной политики: концепции, практика / Ф.Э. Бурджалов, И.В. Гришин, З.Я. Сванидзе, И.Б. Соболева // Общество и экономика. – 1997. – № 5. – С. 13-27.

46.    Бурдьё П. Социология политики /  общ. ред. и предисл. Н. А. Шматко. – пер. с фр. – М.: Socio-Logos, 1993. – 336 с.

47.    Бэкон Ф. Великое восстановление наук. Новый Органон / Ф. Бэкон  // Философия // [Электронный ресурс] – URL: http:// lib.ru (дата обращения 10.03.2012).

48.     Вайнберг С. Мечты об окончательной теории: Физика в поисках самых фундаментальных законов природы. / С. Вайнберг [пер. с англ.]. – М.: Едиториал УРСС, 2004. – 256 с.

49.    Ван Ден Деле, Вайнгарт П. Сопротивление и восприимчивость науки к внешнему руководству: возникновение новых дисциплин под влиянием научной политики  / Ван Ден Деле, П. Вайнгарт // Курьер. Ежемесячный электронный журнал // [Электронный ресурс] – URL:http://www.courier-edu.ru) (дата обращения 13.02.2014).

50.    Васильев В.П. Качество и уровень жизни населения Российской Федерации / В.П. Васильев. – М.: ЭКОС, 2007. – 117 с.

51.    Васильева Е.Н. Основные тенденции современного состояния сферы культуры: (регион. аспект) / Е.Н. Васильева // Вестник Тюменского государственного университета, 2006. – № 1. – С. 85-92.

52.     Васильева Е.Н., Мосина О.А. Пожилые в социально-демографической структуре российского общества / О.А. Мосина, Е.Н. Васильева //  Материалы III тюменского социологического форума 3-4 октября 2013. – Тюмень: Тюменская областная Дума, ФГБОУ ВПО «ТюмГУ», 2013. – С. 436-441.

53.    Васильева А.Л. Качество жизни / А.Л. Васильева // Летопись мира. URL: http://www.russika.ru (дата обращения 02.12.2012).

54.    Введение в институциональный анализ. Учебное пособие по курсам «Общая экономическая теория» и «Институциональная экономика» / Под ред. В. Л. Тамбовцева. М.: Экономический факультет МГУ: ТЕИС, 1996. – 171 с.

55.    Вдовина М.В. Межпоколенные конфликты в современной российской семье / М.В. Вдовина // СОЦИС. № 1. С. 102-104

56.    Венгеров А.Б. Синергетика и политика / [Электронный ресурс] // Сайт С.Р. Курдюмова «Синергетика». – URL: http://www.spkurdyumov.narod.ru (дата обращения 23.02.2013).

57.    Вебер М. Основные социологические понятия / М. Вебер // Вебер М. Избр. произв.: пер. с нем. / сост., ред. и послесловие Ю.Н. Давыдов; предисловие П.П. Гайденко. – М.: Прогесс, 1990. – С. 602-643.

58.    Веблен Т. Теория праздного класса. Экономическое изучение институтов / Т. Веблен. – М.: Прогресс, 1984. – 260 с.

59.    Великая трансформация Карла Поланьи: прошлое, настоящее, будущее / под общ. ред. Р.М. Нуреева. –М.: ГУ-ВШЭ, 2006. – 321 с.

60.    Вишневский А.Г., Андриянова Н.А., Васин С.А., Зайончковская Ж.А., Захаров С.В., Иванова Е.И., Прохоров Б.Б., Школьников В.М. Демографический путь России в контексте европейского опыта. Дивергентные и конвергентные тенденции в 20 веке / А.Г. Вишневский, Н.А. Андриянова,  С.А. Васин,  Ж.А. Зайончковская,  С.В. Захаров, Е.И. Иванова, Б.Б. Прохоров, В.М.   Школьников  // отчет о НИР  № 96-06-80163 (Российский фонд фундаментальных исследований). – корс (дата обращения 02.12.2012).

61.    Вишневский Ю.Р., Вишневский С.Ю. Гражданское общество в России – диалектика становление (размышления о книге: модель И.М., Модель Б.С. Власть и гражданское общество в России: от социального взаимодействия к социальному партнерству / Ю.Р. Вишневский, Вишневский С.Ю. // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. – Екатеринбург, 1999. № 1. С. 275-277.

62.    Волков Ю.Е. Социальная политика. Социальное государство: Краткий словарь-справочник / Ю.Е. Волков. – М.: АТиСО, 2002. –  207 с.

63.    Вольтер Ф. Опыт о нравах и духе народов / Ф. Вольтер //– URL: Философия.  http://www.lib.ru (дата обращения 21.03.2014)

64.    Востряков Л.Е. Субъектно-деятельностный подход к изучению государственной культурной политики: субъекты и акторы / Л.Е. Востряков // Superinf.ru – URL: http://www.russika.ru (дата обращения 02.12.2013).

65.        Выготский Л.С. Проблемы возраста: Собрание сочинений в 6 томах / Под ред. А.М. Матюшкина // Проблемы развития психики. – М.: Педагогика, 1983. – Т. 2-3. – 368 с.

66.    Гаврилюк В.В., Трикоз, Н.А. Динамика ценностных ориентаций в период социальной трансформации / В.В. Гаврилюк, Н.А. Трикоз // СОЦИС. – 2002. – № 1. – С. 96-105.

67.    Гавра Д.П. Социальные институты / Д.П. Гавра // On-line библиотека – URL:http://www.xserver.ru (дата обращения 02.08.2014).

68.    Гидденс Э.Г. Элементы теории структурации / Э.Г. Гидденс. // Современная социальная теория: Бурдьё, Гидденс, Хабермас. – Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 1995. – 120 с.

69.    Голенкова З.Т., Акулич М.М., Саралиева З.Х. Методологические основы исследования социальной политики государства [Электронный ресурс] // Официальный сайт ТюмГУ. – URL:  http://utmn.ru

70.    Голенкова З.Т. Социальная дифференциация и социальное неравенство населения / З.Т. Голенкова // Вестник Тюменского государственного университета. – 2011. – № 8. – С. 162-168.

71.    Гольбах П. Система природы, или О законах мира физического и мира духовного [Электронный ресурс] // Книжный архив – URL: http//www.ModernLib.ru›books (дата обращения 22.01.2012).

72.    Гонтмахер Е.Ш. Проблема старения населения в России / Е.Ш. Гонтмахер // Мировая экономика и международные отношения. – 2012. – №1. – С. 22-29.

73.    Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ) / М.К. Горшков. – М.: РОССПЭН, 2000. – 242 с.

74.    Государственная региональная семейная политика в современной России: на примере Свердловской области: дис. ... док. соц. наук: 22.00.04 / Антропова Юлия Юрьевна; Рос. гос. социал. ун-т. – Москва, 2010. – 353 л.

75.    Григорьева И. Социальное обслуживание пожилых и развитие сообществ: применим ли западный опыт в России? [Электронный ресурс] // Отечественные записки. №3(24). 2005. – URL: http//www.strana-oz.ru (дата обращения 21.01.2012).

76.    Григорьева И.А. Социальная политика и социальное реформирование в России в 90-х годах / И.А. Григорьева. – Спб., 1998. – 34 с.

77.    Гундаров И.А. «Духовное неблагополучие и демографическая катастрофа» / И.А. Гундаров // Общественные науки и современность. – 2001. – № 5. С. 58−65.

78.    Гусарова М.Е. Социально-правовая поддержка военных в XVII-XVIII вв. [Электронный ресурс] // Социальная работа и сестринское дело в системе здравоохранения и социальной защиты населения: проблемы профессиональной деятельности и перспективы подготовки кадров. – URL: http//www. do.teleclinica.ru (12.03.2013).

79.    Дагбаева С.Д. Качество жизни населения в трансформационном обществе: социологическая технология анализа и управления: дис. …док. соц. наук: 22.00.04 / Сэмбрика Доржо-Нимаевна Дагбаева; Вост.-Сиб. гос. ун-т технологий и упр. – Улан-Удэ, 2011. – 425 л.

80.    Давыдовский И.В. Некоторые экологические и социологические аспекты в геронтологии // Давыдовский И.В. Геронтология. – М., 1966. С. 84-90.

81.    Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка / Владимир Даль; [изд. книгопродавца-типографа М.О. Вольфа]. – 2-е изд., испр. – СПб.: Гостиный двор. - М.: Кузнецкий мост, 1882. – Т. 3. – 555 с.

82.    Дашкевич В.В. Особенности социальной политики Германии на современном этапе [Электронный ресурс] // Вестник Пермского университета. Выпуск 3(9). 2010. – URL: http//www.jurvestnik.psu.ru (дата обращения 21.01.2012).

83.        Декларация по проблемам старения. Принята резолюцией 47/5 Генеральной Ассамблеи от 16 октября 1992 года [Электронный ресурс] // Документы – Организация объединенных наций. – URL: http://www.un.org/ru/documents (дата обращения 10.10.2011).

84.    Демидов А.И. Правоведение: от методологического анархизма к методологическому плюрализму / А.И. Демидов // Государство и право на рубеже веков (материалы Всероссийской конференции). Проблемы теории и истории. – М.: Изд-во ИГиП РАН, 2001. – С. 125-130.

85.    Демография [Электронный ресурс]. – URL: http://www.demographia.ru (дата обращения 16.11.2009).

86.    Демоскоп [Электронный ресурс]. – URL: http://www.demoscope.ru (дата обращения 16.09.2009).

87.    Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и научном языке. /В.З. Демьянков // Вопросы филологии. – 2001. – № 1. С. 35-47.

88.    Джек Л.Н. Модернизация рынка труда Тюменской области: этапы и характер преобразования [Электронный ресурс] / Л. Н. Джек // Научно-аналитический журнал. – URL: http://www.rudocs.exdat.com (дата обращения 20.10.2012).

89.    Димони Т.М. Социальное обеспечение колхозников Европейского Севера России во второй половине ХХ века [Электронный ресурс] // Вологодская  областная универсальная научная библиотека. – URL: http://www.booksite.ru (дата обращения 10.10.2011).

90.    Дикон Б.  Глобальная социальная политика Международные организации и будущее социального благосостояния / Боб Дикон, Мишель Хале, Пол Стаббс; пер с англ.  А Олейник - М.: Основы, 1999 - 347 с.

91.    Доброхлеб В.Г. Ресурсный потенциал пожилого населения России / В.Г. Доброхлеб // СОЦИС. – 2008. – N 8. – С. 55-61.

92.            Доклад ООН «Развитие в условиях старения населения мира». 2007 [Электронный ресурс] // Документы – Организация объединенных наций. – URL: http://www.un.org/ru/documents (дата обращения 25.02.2012).

93.        Докторов Б. Б. А. Грушин. Четыре десятилетия изучения российского общественного мнения [Электронный ресурс] // Персональный сайт. – URL:  http://bd.fom.ru (дата обращения 21.07.2014).

94.    Докучаева Т.Н. Место и роль пенсионеров в социальной структуре общества. Дисс. канд. филос. наук. – М., 1983. // Научная библиотека диссертаций и авторефератов. – URL: http://www.dissercat.com (дата обращения 20.11.2012).

95.    Домострой. – СПб.: Наука, 1994. – 133 с.

96.    Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. Проблемы семисоциопсихологии [Электронный ресурс] – URL: Электронная библиотека http://www.twirpx.com (дата обращения 13.02.2014).

97.    Дридзе Т.М. Станет ли социология «наукой наук об обществе» // СОЦИС. –2001. – № 3. – С. 19-20.

98.    Дюмин А.В. Социальная поддержка пожилых людей в современном российском регионе: на примере Алтайского края: дис. ...канд. соц. наук: 22.00.04 / Андрей Витальевич Дюмин; Алт. гос. ун-т. – Б., 2004. – 130 л.

99.    Дюркгейм Э. Социология: ее предмет, метод, предназначение: Сборник / Эмиль Дюркгейм. – М.: Канон, 1995. – 349 с.

100.       Дуран Т.В. Типы и виды образовательной политики в свете проектной теории / Т.В. Дуран // Вопросы управления. – 2013. - № 24. С. 92-95.

101.       Дуран Т.В., Костин В.А. Институты власти и управления. – Екатеринбург: УРАГС, 2009. – 204 с.

102.       Евстигнеева Л.П., Евстигнеев Р.Н. Экономика как синергетическая система. Изд.2. /Л.П. Евстигнеева, Р.Н. Евстигнеев // М., 2012. – 272 с.

103.       Елисеев С.М. Проблемы эффективности федеральных выборов в России: когнитивно-неоинституциональные аспекты [Электронный ресурс] // «Индем» – фонд политических исследований. – URL: http://indem.ru (дата обращения 23.02.2013).

104.       Ельчанинов М.С. Российская трансформация с точки зрения социальной синергетики / М.С. Ельчанинов // СОЦИС. – 2003. – № 8. – С. 21-30.

105.       Елютина М.Э., Смолькин А.А. Проблемы перехода к пенсионному статусу в современной России / М.Э. Елютина, А.А. Смолькин // Россия: тенденции и перспективы развития: Ежегодник. - Вып. 3. - Ч. 1. / Отв. ред. Ю.С. Пивоваров. - М.: ИНИОН РАН, 2008. - С. 473-476.

106.       Жуков В.И. Потенциал евразийского союза: политико-социологическая компартивистика / В.И. Жуков // СОЦИС. – 2012. – № 7. – С. 17-23.

107.       Журавлев А.Л. Психологические особенности коллективного субъекта [Электронный ресурс]. – URL: http://rubinstein-society.ru (дата обращения 23.02.2013).

108.       Замараева З.П. Институционализация социальной защиты населения в условиях современной России: автореферат на соиск. уч. ст. док. соц. наук: 22.00.04 / Зинаида Петровна Замараева; Рос. гос. соц. ун-т. – М., 2007. – 46 л.

109.       Занятость и рынок труда в переходной экономике: теория и практика / Белокрылова О. С., Заиченко А. А. Ростов-на-Дону, 1998. URL: Электив. http://www.elective.ru (дата обращения 12.12.2012).

110.       Заславская Т.И. Современное российское общество. Социальный механизм трансформации / Т.И. Заславская. – М.: ДЕЛО, 2004. – 399 с.

111.       Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества: деятельностно-структурная концепция / Т.И. Заславская. – М.: ДЕЛО, 2003. – 568 с.

112.       Заславская Т.И. О субъектно-деятельностном аспекте трансформационного процесса / Т.И. Заславская. URL: Jourclub http://www.jourclub.ru (дата обращения 12.12.2012).

113.       Захаров Н.Л. Специфика социальной системы России / Н.Л. Захаров. – Ижевск, Изд-во УдГУ, 2000. – 219с.

114.       Зборовский Г.Е., Костина Н.Б. Социология управления / Г.Е. Зборовский, Н.Б. Костина. – Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного университета, 2003. – 230 c.

115.       Здравомыслов А.Г. Потребности. Интересы. Ценности / А.Г. Здравомыслов. – М.: Политиздат, 1986. – 223 с.

116.       Здравомыслов А.Г. Социология конфликта / А.Г. Здравомыслов. – М.: Аспект-Пресс, 1999. – 317 с.

117.       Здравомыслова, О., Качалова Ю., Севортьян А., Шурыгина И. Старшее поколение в современной России. Статистика, исследования, общественные организации / О. Здравомыслова, Ю. Качалова, А. Севортьян, И. Шурыгина. – М.: АСИ, 1999. – 80 с.

118.       Здравоохранение в России. Статистический сборник. – М.: Росстат, 2005.

119.       Зеер Э.Ф. Психология профессий / Э.Ф. Зеер. – Екатеринбург: УГППУ, 1997. – 244 с.

120.       Зиммель Г. Философия культуры: избранное в 2-х томах / Г. Зиммель, сост. С. Левит, Л.В. Скворцов, отв. ред. Л.Т. Мильская. – М.: Юристъ, 1996. – Т. 1. – 671 с.

121.       Знанецкий Ф. Исходные данные социологии // Библиотека учебной и научной литературы. – URL: http://www.sbiblio.com (дата обращения 20.11.2012).

122.       Зомбарт В. Избранные работы [Электронный ресурс] // Электронная книга. – URL: http://www.turbodom.ru (дата обращения 24.08.2012).

123.       Зотов Н.Д. Личность как субъект нравственной активности: природа и становление: филос.-эстет. исследования / Н.Д. Зотов. – Томск: ТомГУ, 1984. – 247 с.

124.       Зубаревич Н.В. Социальное развитие регионов России: проблемы и пути их решения Серия: Основные проблемы социального развития России [Электронный ресурс] // Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ. – 2007. – № 21 (338). – URL: Бюджетная система РФ. http://www.budgetrf.ru (дата обращения 21.02.2013).

125.       Иванов В.Н. Девиантное поведение: причины и масштабы / В.Н. Иванов // Социально-политический журнал. – 1995. – № 2. – С. 47-57.

126.       Иванов О.И. Введение в социологию социальных проблем: Учебно-методическое пособие. СПб.: Социологическое общество им. М.М.Ковалевского. – 2003. – 80 с.

127.        Иванчук Н.В. Демократизирующееся общество: объединительные парадигмы как фактор повышения эффективности управления / Н.В. Иванчук // Научный вестник УрАГС. – 2012. - №1(18). – С. 31-34.

128.       Ильин И.А. Путь к очевидности [Электронный ресурс] // – URL: http://www.magister.msk.ru (дата обращения 14.12.2013).

129.       Ильин М.В.  Российский выбор: сделан, отсрочен отменен / М.В. Ильин // ПОЛИС. – 2003. – № 2. – C. 157-163.

130.       Иноземцев В.Л. Марксова периодизация истории [Электронный ресурс] // – URL:BOOK http://www.politoloqi.vuzlib.org (дата обращения 14.12.2013).

131.       Институционализация региональной молодежной политики в условиях трансформации российского общества:  автореферат на соиск. уч. ст. док. соц. наук: 22.00.04 / Владимир Алексеевич Смирнов; С-Пб. гос. ун-т. – Санкт-Петербург,  2011. – 51 л.

132.       История социологии в Западной Европе и США / под. ред.  Г.В. Осипов. – М.: Норма, 2001. – 576 с.

133.       Капица С.П. Парадоксы роста. Законы развития человечества / С.П. Капица – М.: Альпина нон-фикшн, – 2010.  – 194 с.

134.       Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего / С.П. Капица, С.П. Курдюмов, Г.Г. Малинецкий. – М.: Наука, 1997. – 290 с.

135.       Карсаевская Т. В., Шаталов А. Т. Философские аспекты геронтологии / Т.В. Карсаевская, А.Т. Шаталов. – М.: Наука, 1978. – 215 с.

136.       Кильдюшов О. Спасение вместо капитала. Протестантская этика и православная мораль. URL: Политический журнал. - 2007. – № 27 (170)/17.  http://www.politjournal.ru (дата обращения 23.02.2013).

137.       Кирдина С.Г. Три исходных постулата теории институциональных матриц [Электронный ресурс] // Персональный сайт. – URL: http://www.kirdina.ru (дата обращения 20.12.2013).

138.       Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России [Электронный ресурс] // Персональный сайт. – URL: http://www.kirdina.ru (дата обращения 20.12.2013).

139.       Когнитивная теория мотивации политического действия [Электронный ресурс]   // Политический менеджмент. – URL: http://www.menedgment.ru (дата обращения 20.12.2013).

140.       Козер Л.А. Завершение конфликта / Л.А. Козер. – М.: Дикрет-Медиа, 2007. – 23 с.

141.       Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси / В.В. Колесов. – Л.: Ленинградский университет, 1986. – 89 с.

142.       Константинова Л.В. Формирование социальной политики как социетальной системы рассматривается в работе Дисс. д-ра социолог. наук. – Саратов, 2005 // Научная библиотека диссертаций и авторефератов. – URL: http://www.dissercat.com (дата обращения 20.11.2012).

143.   Кон И. Социологическая психология / И. Кон. – М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 1999. – 560 с.

144.       Конвенция МОТ № 117. Об основных целях и нормах социальной политики [Электронный ресурс] // Справочная правовая система Гарант. – URL: http://www.garant.ru (дата обращения 12.03.2011).

145.       Конт О. Курс позитивной философии. Антология мировой философии / О. Конт. – М., 1971. – Т.3. [Электронный ресурс] // – URL: sociologia http://www.sociology.mephi.ru (дата обращения 20.11.2012).

146.       Конституция Российской Федерации: офиц. текст. – М.: Маркетинг, 2001. – 39 с.

147.       Континуум фреймов: социологическая теория Ирвинга Гофмана Анализ фреймов/ахаров [Электронный ресурс] // Эссэ об организации повседневного опыта. – URL: http://www.doc gendocs.ru (дата обращения 20.11.2012).

148.       Корсакова Н.К., Балашова Е.Ю. Опосредование как компонент саморегуляции психической деятельности в позднем возрасте / Н.К. Корсакова, Е.Ю. Белашова // Вестн. Моск. ун-та. Сер.14. Психология. 1995. – C. 30-38.

149.       Костин В.А., Костина Н.Б. Социальные измерения в концепциях исторического процесса / В.А. Костин, Н.Б. Костина // СОЦИС. – 2000 – № 1. – С. 6-15.

150.       Кравченко С.А., Мнацаканян М.О., Покровский Н.Е. Социология: Парадигмы и темы: Учебник для высших учебных заведений / Московский Государственный институт международных отношений МИД РФ (МГИМО – Университет). – М.: Изд-во «Анкил», 1997. – 275 с.

151.       Краснова О.В. Исследование структуры социальной поддержки пожилых людей / О.В. Краснова // Психология зрелости и старения. - 1998. – № 2. – С. 28-51.

152.       Краснова О.В., Лидерс А.Г. Социальная психология старения / О.В. Краснова, А.Г. Лидерс. – М.: Академия, 2002. – 287с.

153.       Крупец Я.Н. Социальное самочувствие как интегральный показатель адаптированности / Я.Н. Крупец // СОЦИС. – 2003 – № 4. – С. 143-145.

154.       Кривоносова Л.А. Качество жизни населения региона: оценка состояния и пути оптимизации средствами управления: дис. …док. соц. наук: 22.00.08 / Людмила Александровна Кривоносова;  РАГС. – М., 2006. – 422 л.

155.       Коуз Р. Фирма, рынок, закон. / Р. Коуз // М.: Дело, 1993. – 192 с.

156.       Кубедду Р. Политическая философия австрийской школы: К. Менгер, Л. Мизес, Ф. Хайек (The Philosophy of Austrian School). – М.: Изд-во: Социум, ИРИСЭН, Мысль, 2008. – 406 с.

157.       Кувшинова О.А. Люди и время: конфликт поколений в зеркале социального согласия / О.А. Кувшинова. – Тюмень: Печатник, 2009. – 188 с.

158.       Кувшинова О.А. Проблема старения в современном российском обществе: социально-демографический аспект / О.А. Кувшинова // Вестник Поволжской Академии государственной службы. – Саратов, 2010. – № 1 (22).  – С. 139-144.

159.       Кувшинова, О.А. Социологический анализ проблем материальной обеспеченности лиц пожилого возраста / О.А. Кувшинова // Общественные науки. Всероссийский научный журнал. – М.: МИИ Наука, 2011. – № 6. – С. 324-328.

160.       Кувшинова О.А., Васильева Е.Н. Когнитивно-институциональный подход к исследованию социального института / О.А. Кувшинова, Е.Н. Васильева //  Фундаментальные исследования. – Москва, 2013. № 10 (часть 5). – С. 1145-1148.

161.       Кузнецов Б.Л. Институицонально-синергетический подход к исследованию развития социально-экономических систем [Электронный ресурс] // Сайт С.Р. Курдюмова «Синергетика». – URL: http://www.spkurdyumov.narod.ru (дата обращения 23.02.2013).

162.       Кузнецов Б.Л. К новой институционально-синергетической парадигме развития [Электронный ресурс] // Сайт С.Р. Курдюмова «Синергетика». – URL: http://www.spkurdyumov.narod.ru (дата обращения 23.02.2013).

163.       Куликов В.В. Социальная политика как приоритет и приоритеты // Экономический журнал. – 2005. – № 1. – С. 4-5.

164.       Кун Т. Структура научных революций / Т. Кун; пер. с анг. И.З. Налетова; общ. ред.  и послесл. С.Р. Микулинского и Л.А. Марковой. – Благовещенск: БГК, 1998. – 300 с.

165.       Куршаева Ф. М. Российская система пенсионного обеспечения: стратегические проблемы и перспективы развития: дис. ...док. экон. наук: 08.00.10 / Фатимат Мухтаровна Куршаева; Кабардино – Балкар. гос. ун-т. им. Х.М. Бербекова, 2006. – 306 л.

166.       Лабыгина А.В. Институционализация социальной правовой политики в российских регионах: дис. ... канд. юр. наук: 23.00.02 / Анна Васильевна Лабыгина;  – Таганрогсий инст. упр-я и экономики, 2007. – 148 л.

167.       Лакофф Дж. Когда когнитивная наука приходит в политику: Ответ на рецензию Стивена Пинкера. [Электронный ресурс] – URL: Агрегатор научных новостей. http://www.ruthenia.ru (дата обращения 19.05.2014)

168.       Ламбаева И.А. Социальная работа за рубежом: Учебное пособие / И.А. Ламбаева. – Улан-Уде: Изд-во ВСГТУ, 2000. – 110 с.

169.       Лассуэлл Г. Язык власти [Электронный ресурс] // Лаборатория гуманитарных технологий URL: Центр гуманитарных технологий http:// http://www.gtmarket.ru (дата обращения 23.07.2014).

170.       Лебединская Т. А. Деятельность богаделен в Вологде в XIX – начале XX вв. (Благотворительность купеческая) / Т.А. Лебединская // Историческое краеведение и архивы. – Вологда, 2007. – В. 13. – С. 46-60.

171.       Левада Ю.А. От мнений к пониманию. Социологические очерки 1993-2000 годов / Ю.А. Левада // М.: Московская школа политических исследований, 2000. – 576 с.

172.       Левыкин И.Т. Проблема нового концептуального подхода к изучению образа жизни / И.Т. Левыкин // Актуальные проблемы нового подхода к изучению социалистического образа жизни. – М., 1988. – В. 1. – С. 54-61.

173.       Ленин В.И. Полное собрание сочинений / В.И. Ленин. – М.: Изд-во Политической литературы, 1971. – Т.2. – 677 с.

174.       Ленин В.И. Полное собрание сочинений / В.И. Ленин. – М.: Изд-во Политической литературы, 1972. – Т. 7. – 622 с.

175.       Ленин В.И. Полное собрание сочинений / В.И. Ленин. – М.: Изд-во Политической литературы, 1977. – Т. 32. – 605 с.

176.       Лесгафт П.Ф. Семейное воспитание ребенка и его значение / П.Ф. Лесгафт. – М.: Педагогика, 1991. – 176 с.

177.       Ливехуд Б. Кризисы жизни – шансы жизни / Б. Ливехуд. – Калуга: Духовное познание, 1994. – 224 с.

178.       Ливехуд Б. Популярная энциклопедия пожилого возраста / Б. Ливехуд. – Самара. 1996. – 565 с.

179.       Лисичкина Н.В., Голоктионова Ю.Г. Институционально-синергетический подход к моделированию и оценке инновационно-инвеститционной деятельности / Н.В. Лисичкина Ю.Г. Голоктионова // Фундаментальные исследования. – 2014. – № 6 (часть 5). – С. 987-991.

180.       Лисичкина Н.В. Синергетико-институциональный подход к оценке инвестиционной деятельности предприятия: дис. ...канд. эконом. наук: 08.00.05 / Лисичкина Наталия Владимировна. – Моск. энергет. ин-т. – Орёл, 2009. – 215 л.

181.       Лисовский В. Т. «Отцы» и «дети»: за диалог в отношениях (размышление социолога о преемственности поколений). / В.Т. Лисовский // Социологические исследования. — 2002. — № 7. [Электронный ресурс] // ИС РАН. – URL: http://www.isras.ru (дата обращения 12.07.2014).

182.       Логинова Л.В. Механизм институционализации интересов [Электронный ресурс] // – URL: Социология http://www.socionauki.ru (дата обращения 12.07.2014).

183.       Лотман Ю.М. Семиосфера. Люди и знаки. [Электронный ресурс] – URL: Электронная библиотека http://www.twirpx.com (дата обращения 13.02.2014).

184.       Лукашонок И.В. Институционализация новых социальных отношений в современной России: дис. ...док. соц. наук: 22.00.04 / Лукашонок И. В.; Рост. гос. ун-т. – Ростов-на-Дону, 2005. – 305 л.

185.       Лунина Е.Б. Особенности совладающего поведения у лиц в позднем возрасте: автореферат на соиск. уч. ст. канд. психолог. наук: 19.00.13 / Елена Борисовна Лунина; Южный Федеральный ун-т. – Ростов-на-Дону, 2009. – 22 с.

186.       Люблинский В.В. Социальная политика в условиях глобализации: опыт развитых стран / В.В. Люблинский // ПОЛИС. – 2008. – № 6. – С. 130-146.

187.       Лясковская О.В. Совершенствование мониторинга социального самочувствия в системе управления качеством жизни населения: региональный аспект / О.В. Лясковская. – Орел: Изд-во ОРАГС, 2009. – 147 с.

188.       Макайвер Р. Реальность социальной революции / Р. Макайвер // Американская социологическая мысль. – М.: МГУ, 1994. – С. 89-111.

189.       Максимов С. Нечистая неведомая крестная сила / С. Максимов. – СПб., 1983. – С. 307-309.

190.       Мамардашвили М.К. Возможный человек. URL: Официальный проект Городского отдела образования. http://www.web-school2007.narod.ru (дата обращения 12.10.2011).

191.       Мамардашвили М.К. Философия и личность. Выступление на Методологическом семинаре сектора философских проблем психологии Института психологии РАН 3 марта 1977 года / М.К. Мамардашвили // Человек. – М., 1994. – № 5. – С. 5-19.

192.       Мангейм К. Проблема поколений / К. Мангейм // Новое литературное обозрение. – 1998. – № 2. – С. 7-47.

193.       Мангейм Дж., Рич Р. Политология. Методы исследования: Пер. с англ. / Предисл. А.К. Соколова. – М.: Издательство «Весь Мир», 1997. – 544 с.

194.       Маркс К. К критике политической экономии – URL: Эсперанто.  http://www.esperanto.mv.ru (дата обращения  13.03.2011).

195.       Маршак А.Л. Общая социология / А.Л. Маршак. – М.: Изд-во Феникс, 2004. – 384 с.

196.       Маслоу А.Г. Мотивация и личность / А.Г. Маслоу. – Питер: Мастера психологии, 2008. – 352 с.

197.       Масалов А.Г. Организационно-политический механизм институционализации казачества: структура и функции [Электронный ресурс] //  – URL: SuperInf http://www.superinf.ru (дата обращения 10.10.2013).

198.       Мировая динамика: Пер. с англ. / Дж. Форестер. – СПб.: Terra Fantastical,  2003. – 379 с.

199.       Медушевская О.М. Когнитивно-информационная теория в социологии истории и антропологии [Электронный ресурс] // Источниковедение.Ру. – http://www.ecsocman.hse.ru (дата обращения 20.11.2012).

200.       Международный год пожилых людей [Электронный ресурс] // Документы – Организация объединенных наций. – URL:  http://www.un.org (дата обращения 01.10.2011).

201.       Менделеев Д.И. Познание России. Заветные мысли / Д.И. Менделеев. – М.: ЭКСМО, 2008. – 685 с.

202.       Методология и методика эмпирического социологического исследования // Основные приемы социологического исследования. – URL: http://www.ido.rudn.ru (дата обращения 21.02.2010).

203.       Методика оценки качества жизни. – М.: ВНИИТЭ,  2000. – С. 5-12.

204.       Мид Дж. Г. Избранное: Сб. переводов / РАН. ИНИОН. Центр социал. научн.-информ. исследований. Отд. социологии и социал. психологии; Сост. и переводчик В. Г. Николаев. Отв. ред. Д. В. Ефременко. – М., 2009. – 290 с.

205.       Мид М. Культура и мир детства: Избранные произведения / М. Мид. – М., 1988.  – 429 с.

206.       Мизес Л. Фон. Человеческая деятельность / Людвиг фон Мизес. – Челябинск: Социум, 2005. – 870 с.

207.       Мирская Е.З. Р.К. Мертон и этос классической науки / Е.З. Мирская // Философия науки. Этос науки на рубеже веков. – М.: ИФ РАН, 2005. – В. 11. – С. 11-27.

208.       Мистерии Осириса: Древо жизни [Электронный ресурс] // Erlib.com – онлайн библиотека. – URL: http//www.erlib.com (дата обращения 30.08.2009).

209.       Митин А.Н. Культура управления / А.Н. Митин. – Екатеринбург: Изд-во УрАГС, 2000. – 526 с.

210.       Митрофанова Н.А., Сухова Л.С. Основы медико-социальной реабилитации / Н.А. Митрофанова, Л.С. Сухова // М., 2001. – 56 с.

211.       Молевич Е.Ф. К анализу сущности и формы социальной старости / Е.Ф. Молевич // СОЦИС. – 2001. – №4. – С. 61-64.

212.       Монтескье Ш. О духе законов [Электронный ресурс] // Французская литература – URL: http//www.briefly.ru/monteske (дата обращения 14.11.2013)

213.       Моргун В.Ф., Ткачева Н.Ю. Проблемы периодизации развития личности в психологи / В.Ф. Моргун, Н.Ю. Ткачева. – М.: МГУ, 1981. – 84 с.

214.       Мордкович В.Г. Развитие общественно-политической активности трудящихся / В.Г. Мордкович // Духовное развитие личности. – Свердловск, 1967. – 168 с.

215.       Мудрик А.В. Социальная педагогика / А.В. Мудрик. – М.: Академия, 2007. – 223 с.

216.       Насибуллин Р.Р. Молодежь в социальном пространстве крупного города: дис. канд. соц. наук: 22.00.04 / Рустем Равильевич Насибуллин; Уфим. гос. авиацион. техн.  ун-т. – Уфа. 2007. – 130 л.

217.       Неклесса А.И. Трансмутация истории /А.И. Неклесса // Вопросы философии – 2001. – № 3. – С. 57-71.

218.       Немцов А.В., Терехин А.Т. Размеры и диагностический состав алкогольной смертности в России. /А.В. Немцов, А.Т.  Терехин. // Наркология. – 2007. – № 12.  – С. 24.

219.       Неретина С.С., Огурцов А.П. Концепты политического сознания / С.С. Неретина, А.П. Огурцов // Общие проблемы политической концептологии. – 2009. – №4. – С. 17-78.

220.       Нечаев В.Д. Когнитивные революции и  институциональные изменения / В.Д. Нечаев // ПОЛИС. – 2002. – №5. – С. 6-20.

221.       Новые документы В.И. Ленина: Постановления СНК, записки, удостоверения (Октябрь 1917 – январь 1918 г.) // Исторический архив. – 1957. – № 5. – С. 3-20.

222.       Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Пер. с англ. А.Н. Нестеренко; предисл. и науч. ред. Б.З. Мильнера. – М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. – 151 с.

223.       Норт Д. Институты и экономический рост: Историческое введение / Д. Норт // THESIS. 1993. Т. 1. Вып. 2. – С. 69-91.

224.       Нугаев М.А., Нугаев Р.М. Социально-экологические факторы в структуре качества жизни / М.А. Нугаев, Р.М. Нугаев // [Электронный ресурс] // Scilance – электронная библиотека – URL: http://scilance.com (дата обращения 31.08.2013).

225.       Нуреев Р.М. Теория общественного выбора / Р.М. Нуреев. – М.: ГУ ВШЭ, 2005. – 531 с.

226.       О мерах по улучшению социального обеспечения пенсионеров в Российской Федерации: Доклад Президиума Государственного совета Федерации от 27 января 2004 г. № 34 [Электронный ресурс] // Справочная правовая система Гарант. – URL: http://www.garant.ru (дата обращения 10.03.2012).

227.       О пенсиях и пособиях членам колхозов: Закон СССР от 15 июля 1964 г. [Электронный ресурс]. URL: Redrat.ru. http://wiki.redrat.ru (дата обращения 02.12.2011).

228.       О продлении срока реализации федеральной целевой программы «Старшее поколение»: Постановление Правительства Российской Федерации от 22 сентября 1999 г. №1065 [Электронный ресурс] // Справочная правовая система Гарант. – URL: http://www.garant.ru (дата обращения 10.03.2012).

229.       О продлении действия федеральной целевой программы «Старшее поколение»: Постановление Правительства Российской Федерации от 21 сентября 2000 г. № 706 [Электронный ресурс] // Справочная правовая система Гарант. – URL: http://www.garant.ru (дата обращения 10.03.2012).

230.       О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов: Федеральный закон от 2 августа 1995 г. № 122-ФЗ [Электронный ресурс] // Справочная правовая система Гарант. – URL: http://www.garant.ru (дата обращения 10.03.2012).

231.       О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов (с изменениями и дополнениями): Федеральный закон от 2 августа 1995 г. № 122-ФЗ [Электронный ресурс] // Справочная правовая система Гарант. – URL: http://www.garant.ru

232.       О трудовых пенсиях в Российской Федерации: Закон Российской Федерации от 17 декабря 2001 г. № 173-ФЗ [Электронный ресурс] // Справочная правовая система Гарант. – URL: http://www.garant.ru (дата обращения 10.03.2012).

233.       О Федеральной целевой программе «Старшее поколение» на 1997-1999 годы: Постановление Правительства Российской Федерации от 28 августа 1997 г. № 1090 [Электронный ресурс] // Справочная правовая система Гарант. – URL: http://www.garant.ru (дата обращения 10.03.2012).

234.       Общая модель институционального дискурса: сущность и структурные компоненты. URL: Сайт gendocs.ru. http://www.gendocs.ru (дата обращения 13.02.2013).

235.       Общий обзор экономики Японии [Электронный ресурс] // Внешнеэкономическая деятельность. – URL: http//www.vneshmarket.ru (дата обращения 10.10.2011).

236.       Определение объема выборки. Социология. Государственное управление [Электронный ресурс] // Социология — методическая помощь студентам и аспирантам. – URL: http://www.smolsoc.ru (дата обращения 22.12.2011).

237.       Определение суммы пенсионных выплат [Электронный ресурс] // Актуарные расчеты для негосударственных пенсионных фондов. – URL: http//www.actuary.ru (дата обращения 24.11.2009).

238.       Орлова Л.А. О социальном самочувствии учителей Московской области / Л.А. Орлова // СОЦИС. – 1998. – № 8. – С. 88-94.

239.       Осипов Г.В., Кравченко А.И. Институциональная социология / Г.В. Осипов, А.И. Кравченко // Современная западная социология. Словарь. – М., 1990. – C. 118-119.

240.       Осипова О.С. Девиантное поведение: благо или зло? / О.С. Осипова // СОЦИС. – 1998. – № 9. – С. 106-109.

241.       Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 года по Оренбургской области [Электронный ресурс]. – URL: Orinfo.http://www.orb.ru (дата обращения 21.02.2010).

242.       Островская-Младшая Е.А. Концепции институционализации в  германской теоретической социологии второй половины ХХ века / Е.А. Островская-Младшая // [Электронный ресурс] – URL: Вестник РУДН, серия социология.  http://www.bestreferat.ru (дата обращения 22.02.2010).

243.        Пантин В. Ценностные ориентации россиян в 90-е годы / В. Пантин, В. Лапкин // Pro et conta.  – 1999. – Т. 4. – № 2. – С. 144-160.

244.        Парето В. О применении социологических теорий / В. Парето // CОЦИС. – 1995. – № 10. – С. 137-145.

245.        Парето В. О применении социологических теорий: [продолжение] / В. Парето // CОЦИС. – 1996. – № 1. – С. 108-118.

246.       Парсонс Т. О структуре социального действия / Талкотт Парсонс; под ред. В.Ф. Чесноковой, С.А. Белановского. – М.: Академический проект, 2000. – 879 с.

247.       Пицик Н.И. Государственная кадровая политика в органах власти и управления как социальный институт: дис. ... докт. соц. наук: 22.00.04 / Пицик Николай Иванович; РАН. - Москва, 2006. – 428 л.

248.       Политология в схемах и комментариях  / Под ред. Тургаева А.С., Хренова А.Е. - СПб.: Питер, 2005. [Электронный ресурс] – URL: Политология. http://www.uchebnik-besplatno.com (дата обращения 13.02.2013).

249.       Певзнер Я.А. Монополистический капитал Японии (дзайбацу) в годы Второй мировой войны и после [Электронный ресурс] – URL: Электронная библиотека http://www.twirpx.com (дата обращения 13.02.2013).

250.       Петрова Л.Е. Социальное самочувствие молодежи / Л.Е. Петрова // СОЦИС. – 2000. – №12. – С. 50-56.

251.       Плахов В.Д. Социология как дискурс. Дискурсы / В.Д. Плахов  // СОЦИС. – 2011. – №6. – С. 57-60.

252.        Политология: учебник  / Под общ. ред. Р.Т. Мукаева. – М.: Проспект, 2010. – 640 c.

253.       Подходы к пониманию социальной политики  [Электронный ресурс] – URL: Studopedia http://www.studopedia.net (дата обращения 14.02.2013).

254.       Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии) [Электронный ресурс] – URL: HISTORI http://www.lib.ru (дата обращения 14.02.2013).

255.       Потребление. Энциклопедический словарь. Современная рыночная экономика. Государственное регулирование экономических процессов  / под общей ред. И. Кушлина, В.П. Чичканова. – М.: Изд-во РАГС, 2004. –743 с.

256.       Поттер Д. Дискурс и социальная психология [Электронный ресурс] / Д. Поттер // Новосибирский государственный университет. – URL: http:www.nsu.ru (дата обращения 12.08.2009).

257.       Проблема периодизации развития личности  в психологии. – М.: МГУ, 1987. – 84 с.

258.       Проблемы теоретической социологии / Под ред. А.О. Бороноева. – СПб.: Петрополис, 1994. –В. 1. – С. 25-42.

259.       Прогноз инновационно-технологической и структурной динамики экономики России на период до 2030 года с учетом мировых тенденций. Выполнен в рамках разрабатываемого Российской академией наук Прогноза социально-экономического, инновационно-технологического и территориального развития Российской Федерации на период до 2030 года. URL: Финам.ru – инвестиционная компания, брокер, Фондовая биржа ММВБ и РТС, стоимость, кодировки, курс акций, купить акции ГАЗПРОМа. http//www.finam.ru (дата обращения 29.03.2011).

260.       Прожиточный минимум населения России [Электронный ресурс] // Kadis.ru – Российский региональный интертет-портал правовой тематики. – URL:. http//www.kadis.ru (дата обращения 29.09.2011).

261.       Пряжников Н.С. Личностное самоопределение в преклонном возрасте. – URL: Факультет психологии МГППУ. http://www.fpo.ru (дата обращения 26.10.2009).

262.       Психология профессий. – Екатеринбург: УГППУ, 1997. – 244 с.

263.       Психология социальной работы: Учебное пособие для студентов высшего учебного заведений, обучающихся по направлению и специальностям психологии / О.Н. Александрова [и др.]; под ред. М.А. Гулиной. – СПб.: Питер, 2002. – 362 с.

264.       Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке / А. Пшеворский. – М.: Изд. «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. – 320 с.

265.       Рассохина И.Ю. Участие российского института социальной политики в решении проблемы сиротства: дис. ... канд. соц. наук: 23.00.02 / Рассохина Ирина Юрьевна; Кемеров. гос. ун-т. - Кемерово, 2005. - 223 л.

266.       Результаты исследования, проведенного Фондом «Общественное мнение» в 2005 году [Электронный ресурс] // Фонд общественное мнение. – URL: http//www.fom.ru (дата обращения 15.08.2008).

267.       Рейзема Я.В. Качество жизни и общественное благо / Я.В. Рейзема; отв. ред. А.А. Возьмитель // Образ жизни в условиях перестройки: динамика, тенденции, противоречия. – М.: ИС РАН, 1992. – С. 75-101.

268.       Рикардо Д. Сочинения. Том 1. Начала политической экономии и налогового обложения [Электронный ресурс] / Д. Рикардо // Перевод под редакцией М.Н. Смит (М.: Госполитиздат, 1955). – 2011 – 353 с. // Иеремия Бентам, Книги, главы из книг. – URL: http://www.elective.ru (дата обращения 20.10.2012).

269.       Ритцер Д. Современные социологические теории 5-е изд. / Д. Ритцер. — СПб.: Питер, 2002. — 688 с.

270.       Розов Н.С. Полипарадигмальная  онтология и ритуально-институциональная концепция бытования и исторического развития артефактов. Онтологии артефактов: взаимодействие «естественных» и «искусственных» компонентов жизненного мира [Электронный ресурс] / Н.С. Розов // URL: Вестник пермского университета http://www. philsoc.psu.ru›files/science/2013_3.pdf

271.       Россия и россияне в новом столетии: вызовы времени и горизонты развития / отв. ред. Заславская Т.И., Калугина З.И., Бессонова О.Э.  – Новосибирск. Изд.: Сибирского Отделения Академии наук, 2008. – 751 с.

272.       Российская социологическая энциклопедия / под общ. ред. Г.В. Осипова. – М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1998. – 664 с.

273.       Россия сегодня. URL: «Российская Федерация сегодня» – журнал. http://www.russia-tody.ru (дата обращения 26.11.2009).

274.       Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии / С.Л. Рубинштейн. – М.: Педагогика, 1973. – 432 с.

275.       Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического Права. / Ж.Ж. Руссо // Перевод с франц. А.Д. Хаютина и В.С. Алексеева-Попова. По  изд.: Руссо Ж.Ж.  Об общественном договоре. Трактаты / Пер. с фр. – М.: «КАНОН-пресс», «Кучково поле». – URL: Философия.  http://www.lib.ru (дата обращения 21.03.2014)

276.       Руткевич М.Н. Социальная структура / М.Н. Руткевич. – М.: Альфа-М, 2004. – 272 с.

277.       Сабиров Х.Ф. Человек как социологическая проблема: теоретико-методологический аспект / Х.Ф. Сабиров. – Казань: Тат. кн. изд-во, 1972. – 414 с.

278.       Сагатовский В.Н. Ценность и духовность / В.Н. Сагатовский  // Философия в духовной жизни общества: материалы первого филосовского конгресса. – СПб., 1997. – Т.1. – С. 105-109.

279.       Сапогова В.В. Психология развития человека / В.В. Сапогова. – М.: Аспект-Пресс, 2001. – 417 с.

280.       Сапожникова Т.И. Пожилые люди: участие в трудовой деятельности в условиях перехода российского общества к рынку: дис. ...канд. соц. наук: 22.00.04 / Татьяна Ильинична Сапожникова; Бурят. гос. ун-т. - Улан-Удэ, 2002. – 170 л.

281.       Сачук Н.Н., Панина Н.В., Москалец Г.М. Проблемы адаптации к выходу на пенсию / Н.Н. Сачук, Н.В. Панина, Г.М. Москалец // Геронтология и гериатрия, 1981. – С.141-145.

282.       Седов Л.А. Институт социальный / Л.А. Седов // Современная западная социология: словарь. – М., 1990. – 117 с.

283.       Сексология [Электронный ресурс] // NEURO/NET. – URL: http//www.neuro.net. (дата обращения 11.11.2009).

284.       Сидоров В.А. Публичный дискурс и медиасфера: субъекты и условия функционирования / В.А. Сидоров // Журналистский ежегодник. – 2013. – № 2. Ч. 1. – С. 15-19. 

285.       Синергетическая парадигма. Когнитивно-коммуникативные стратегии современного научного познания/ Отв. ред. Л.П. Киященко. – М.: Прогресс-Традиция, 2004. – 560 с.

286.       Система социальной защиты в условиях рынка [Электронный ресурс] // Сайт Tarefer.ru. – URL:http//www.works.tarefer.ru (дата обращения 29.09.2011).

287.       Слепухин А.Ю., Ярская-Смирнова Е.Р. Социальные государства перед новыми вызовами  / А.Ю. Слепухин, Е.Р. Ярская-Смирнова // Социальные процессы и социальные отношения в современной России. IV Международный социальный конгресс. – М.: РГСУ, 2005. – С. 338-349.

288.       Словарь-справочник по социальной геронтологии / под ред. Б.Г. Тукумцев [Электронный ресурс] // Социология. – URL: http://www. referati.me  (дата обращения 22.11.2013).

289.       Смелзер Н. Социология / Н. Смелзер. – М.: Феникс, 1994. – 437 с.

290.       Смелзер Н. Социология: Учебное пособие для вузов: пер. с англ. / Н. Смелзер. – М.: Феникс, 1998. – 688 с.

291.       Смирнова Т.В. Концептуальные основания реализации социально-трудового потенциала пенсионеров по возрасту дис. …докт. соц. наук: 22.00.04 / Татьяна Вячеславовна Смирнова. – Саратов, 2010. – 384л.

292.       Смирнов П.И. О социологическом моделировании общественной эволюции / П.И. Смирнов // СОЦИС. – 2004. – № 8. – С. 12-24.

293.       Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов [Электронный ресурс] // Сайт VIXRI.ru – URL: http://www.vixri.ru - (дата обращения 24.02.2013).

294.       Совладающее поведение и саморегуляция как фактор адаптации к трудной жизненной ситуации [Электронный ресурс] // Psychostep. – URL: http://psychostep.ru (дата обращения 24.02.2013).

295.       Соколова В.Ф., Берецкая Е.А. Теория и практика реабилитации граждан пожилого возраста: Учебное пособие / В.Ф. Соколова, Е.А. Берецкая. – М.: Изд-во МПСУ. 2003. – 200c.

296.       Соловей И.В. Философские смыслы поля политики: дис. ... док.  философ. наук : 09.00.11 / Соловей Ирина Викторовна; ГОУВПО «Удмуртский гос. университет». – Ижевск, 2012. – 271 л.

297.        Солодникова И.В. Самореализация личности в зрелом возрасте: дис. ...док. соц. наук: 22.00.01 / Ирина Витальевна Солодникова; Рос. гос. гуманитар. ун-т. – М., 2007. – 320 л.

298.       Сорокин П.А. Моя философия интегрализм. Интегральные и объединительные парадигмы. Хрестоматия. Социология: классические и современные парадигмы. URL: Библиотека учебной и научной литературы. http://www.sbiblio.com (дата обращения 13.01.2012).

299.       Сорокин П.А. Система социологии. Т.2. Социальная аналитика: Учение о строении сложных социальных агрегатах. URL: Библиотека учебной и научной литературы. http://www.sbiblio.com (дата обращения 22.04.2011).

300.       Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / П.А. Сорокин. – М.: Республика, 1995. – 554 с.

301.       Сорокоумова Е.А., Иванов А.А. Перспективы исследования социального интеллекта в пожилом возрасте / Е.А. Сорокоумова, А.А. Иванов // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2009. Т. 11. № 4-2. -  С. 439-444.

302.        Социальная работа за рубежом: Учебное пособие / Сост. Е.С. Новак, Е.Г. Лозовская, М.А. Кузнецова; под общ. ред. Е.С. Новак. – Волгоград: Издательство ВолГУ, 2001. – 172 с.

303.       Социальная философия. URL: Библиотека учебной и научной литературы. http://www.sbiblio.com (дата обращения 22.04.2011).

304.       Социология региона / Отв. редактор Виноградова Э.М. – Оренбург, 2000. – 58 с.

305.       Социология: парадигмы и темы. Курс лекций. – М., МГИМО-УНИВЕРСИТЕТ, 1997. – 404 с.

306.       Социальная политика / Под общ. ред. д.э.н., профессора Н.А. Волгина. – М., 2003. URL: Stratonomik.ru. http://www.rudocs.exdat.com (дата обращения 22.04.2011).

307.       Спиридонов С.П., Нижегородов Е.В., Герасимов Б.И. Институциональные индикаторы качества жизни: монография / С.П. Спиридонов, Е.В. Нижегородов, Б.И. Герасимов. – Тамбов: Изд-во ГОУ ВПО ТГТУ, 2010. – 136 с.

308.       Спасибенко С.Г. Поколения как субъекты общественной жизни / С.Г. Спасибенко // Социально-политический журнал. – 1995. – №4. – С.101-122.

309.       Среднедушевой доход населения России [Электронный ресурс] // Википедия – свободная энциклопедия. – URL: http//www.wikipedia.org (дата обращения 29.09.2011).

310.       Стенограмма заседания ГД [Электронный ресурс] // АПН Северо-Запад. – URL: http:// www.apn-spb.ru (дата обращения 16.08.2009).

311.       Стенографический отчёт о заседании президиума Государственного совета о социальной политике в отношении граждан пожилого возраста и повышении качества их жизни [Электронный ресурс] // Президент России. – URL: http://www.kremlin.ru (дата обращения  29.09.2011).

312.       Степанов Ю.С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации / Ю.С. Степанов. –  М.: Языки славянских культур, 2007. –  с. 248.

313.       Старшее поколение в России: Современная ситуация // Россия и современный мир. – 2000. – №2(27). – С. 36-38.

314.       Стеженская Е.И., Крыжановская В.В., Григоров Ю.Г., Сачук Н.Н., Ревуцкая З.Г. Условия жизни и пожилой человек / Е.И. Стеженская, В.В. Крыжановская, Ю.Г. Григоров, Н.Н. Сачук, З.Г. Ревуцкая. – М.: Медицина, 1978. – 312 с.

315.       Стрелков В., Власова Т. Добровольная ответственность. Зарубежный опыт реализации корпоративных социальных программ / В. Стрелков, Т. Власова // Кадровик. Кадровый менеджмент. – 2009. – № 12. – С. 29 - 35.

316.       Структура профессиональной пригодности по Е.А. Климову [Электронный ресурс] // Интересная психология на Psychologov.net. – URL: http://www.psychologov.net (дата обращения 26.11.2009).

317.       Сухарев О.С.. Институциональная экономика : теория и политика / О.С. Сухарев ; Ин-т экономики РАН. - М.: Наука. - 863 с. - (Экономическая теория и стратегия развития) [Электронный ресурс] // Социология – URL: http://www. referati.me  (дата обращения 22.11.2013).

318.       Ташбекова И.Ю. Негосударственное пенсионное обеспечение в Росси во второй половине ХIХ – начале ХХ века / И.Ю. Ташбекова //Альманах современной науки и образования. – 2010. – № 9 (40). – С. 25-27.

319.       Тихонова Н.Е. Средний класс в российском обществе / Н.Е. Тихонова // Россия и Китай: изменения в социальной структуре общества: [монография] / отв. редакторы: М.К. Горшков, Ли Пэйлинь, З.Т. Голенкова. – М.: Новый хронограф, 2012. С. 233-257.

320.       Технологии социальной работы. Учебник. М.: ИНФА-М, 2001. – 399 с.

321.       Толпыгина О.А. понятие дискурса и дискурсивный анализ в общественных науках [Электронный ресурс] // Сайт Sociology Hall. – URL: http://www.sociology.kharkov.ua (дата обращения 20.10.2010).

322.       Тощенко Ж.Т. Парадигмы, структура и уровни социального анализа / Ж.Т. Тощенко // CОЦИС. – 2007. – № 9. – С. 3-12.

323.       Тощенко Ж.Т. Тезаурус социологии: темат. слов.-справ. / под ред. Ж.Т. Тощенко. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009.  – 487 с. [Электронный ресурс] // Социология – URL: http://www. referati.me  (дата обращения 22.11.2013).

324.       Тощенко Ж.Т. Социология власти: генезис идей / Ж.Т. Тощенко //  СОЦИС.  – 2004. – № 7. – С. 12-22.

325.       Тощенко Ж., Харченко С. Социальное настроение / Т.Ж. Тощенко, С.В. Харченко. – М.: ACADEMIA, 1996. – 196 с.

326.       Турченко В.Н. Россия: от экстремальности к устойчивости: (методология устойчивого развития): Монография / В.Н. Турченко, Г.Ф. Шафранов-Куцев. – Тюмень: ТюмГУ, 2000. – 204 с.

327.       Ускова Н. День пожилых  людей / Н. Ускова  // Ваше право. – 2000. – №36. – 16 с.

328.       Учебный социологический словарь: Учебник / под ред. С.А. Кравченко. – 3-е изд., доп. и перераб. – М.: Экзамен, 1999. – 352 с.

329.       Фабричное законодательство [Электронный ресурс] // Викизнание. – URL: http//www.wikiznanie.ru (дата обращения 12.03.2013).

330.       Федоренко Н.В. Взаимодействие управленческих элит в современном российском обществ: автореферат дис. ... доктора социологических наук: 22.00.08 / Федоренко Наталия Владимировна; [Место защиты: Ин-т соц.-полит. исслед. РАН] ]. – Москва, 2013. – 52 л.

331.       Федотова Л.Н. Анализ содержания – социологический метод изучения средств массовой коммуникации / Л.Н. Федотова Издание 2-е, исправленное и дополненное. – М.: Научный мир, 2001. – 214с.

332.       Фельдштейн Д.И. Психология развивающейся личности. / Д.И. Фельдштейн. – Воронеж, 1996. – 324 с.

333.       Фиглин Л. Трудовой потенциал: проблема старения / Л. Фиглин // Человеческие ресурсы. – 2000. – № 3. – С. 29-31.

334.       Филиппова А.Г.  Социальная защита детства в современной России: институциональный анализ: автореферат дис. ... док. соц. наук: 22.00.04 / Филипова Александра Геннадьевна; Тихоокеанский гос. ун-т». – Хабаровск, 2013. – 402 л.

335.       Философский словарь [Электронный ресурс] // Электронная библиотека. – URL: http//www.book.narod.ru (дата обращения 15.02.2011).

336.       Философский энциклопедический словарь / под ред. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. – М.: ИНФРА – М, 1997. – 576 с.

337.       Фирсов М.В. История социальной работы в России [Электронный ресурс] // Электронная библиотека он-лайн. – URL: http//www. kuchaknig.ru (дата обращения 12.03.2013).

338.       Фомченкова В.И. Семейная политика в регионе: социологический анализ: дис. …канд. соц. наук.  24.00.04 / Фомченкова, Валентина Ивановна. – Москва, 2004.  – 158 л.

339.       Франкл В. Человек в поисках смысла / В. Франкл – М.: Прогресс, 1990. – С. 24-43.

340.       Фролова А. Дискриминация по возрасту при приеме на работу / А. Фролова // Управление персоналом. – 2010. – № 21. – С. 12-34.

341.       Фролькис В.В. Побеждая болезнь и отдаляя смерть / В.В. Фролькис // Медицинская газета. 1997. – 24 января.

342.       Фромм Э. Иметь или быть? / Э. Фромм; общ. ред. и  послесл. В.И Добреньова. – М.: Прогресс, 1990. – 336 с.

343.       Фулье А. Современная наука об обществе / А. Фулье. – М.: КомКнига, 2007. – 334 с.

344.       Хабермас Ю. Вовлечение другого: Очерки политической теории / Ю. Хабермас. – СПб.: Наука, 2000. – 379 с.

345.       Хабермас Ю. Теория коммуникативного действия (фрагменты) / Ю. Хабермас // Личность. Культура. Общество. – 2003. – Т. 5. – Вып. 1-2. – С. 254-263.

346.       Хакен Г. Синергетика Москва: Мир, 1980. - 404 с. [Электронный ресурс] // twirpx.com. – URL: http://www.fileswat.com

347.       Холостова Е.И. Социальная политика и социальная работа: Учебное пособие / Е.И. Холостова. – М.: Дашков и К, 2011. – 214 с.

348.       Холостова Е.И. Социальная работа с пожилыми людьми: Учебное пособие / Е.И. Холостова. – М., 2007. – 346 с.

349.       Церкасевич Л.В. Институциональные основы социальной политики и особенности ее реализации в регионе: Дис. ... д-ра экон. наук : 08.00.05  327. степ. д.э.н.: спец. 08.00.05 / Церкасевич Лариса Владимировна; СПб. гос. ун-т экономики и финансов; - С-Пб. - 327 л.

350.       Цыганков П. Политическая социология международных отношений [Электронный ресурс]. – URL: gumer.info

351.       Циль Р. Элиас (Elias) Норберт / В. Малахов, В. Филатов // Современная западная философия. Словарь. – М., 1998.

352.       Чеканова Э.Е. Социальное конструирование старости в современном обществе:  дис. … докт. соц. наук: 22.00.04 / Элла Евгеньевна Чеканова; Саратов. гос. техн. ун-т. – Саратов, 2005. – 401 л.

353.       Человек и современный мир. – М.: ИНФРА, 2002. – 458 с.

354.       Черносвитов Е.В. Социальная медицина как одна из базовых основ социального государства / Е.В. Черносвитов // Мир России. – 2005. – № 1. – С. 120-134.

355.       Черных К.В. Законодательная и практическая борьба против нищенства и бродяжничества в России в XVII – XVIII веках / К.В. Черных // Современное российское право: предварительные итоги первого десятилетия нового века, ценностные ориентиры, перспективы дальнейшего развития и положительного влияния на экономическую ситуацию в условиях мирового финансового кризиса. – Нижний Новгород: Нижегородский филиал Государственного университета – Высшей школы экономики. – 2009. – С.115-131.

356.       Шабров О.Ф. Политическая наука и теория управления  / Политическое управление проблема стабильности и развития. [Электронный ресурс]. - Официальный сайт РАГС. URL: http://www. shabrov.info (дата обращения 20.01.2013).Официальный сайт РАГС

357.       Шапиро В.Д. Социальная активность пожилых людей в СССР / В.Д. Шапиро. – М.: Наука, 1983. – 128 с.

358.       Шапиро В.Д. Человек на пенсии / В.Д. Шапиро. –  М.: Мысль, 1980. – 208 с.

359.       Шафранов-Куцев Г.Ф. Социология: Курс лекций: учеб. пособие / Г.Ф. Шафранов-Куцев. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Логос, 2012. – 368 с.

360.       Шафранов-Куцев Г.Ф., Давыденко В.А. Гражданское общество и доверие: общее и различное в теоретическом и практическом контекстах / Г.Ф. Шафранов-Куцев, В.А. Давыденко // Вестник Тюменского

361.       Ширяева Т.А. Когнитивное моделирование институционального делового дискурса: автореф. …докт. дис. по филологии 10.02.19 / Ширяева Татьяна Александровна // ГОУ ВПО «Ставропольский государственный педагогический институт». – Краснодар, 2008. – 42 л.

362.       Шмелева, Е.В. Пожилые люди в крупном городе: условия жизни и механизмы адаптации: дис. ...канд. соц. Наук: 22.00.04 / Елена Владимировна Шмелева. – Спб., 2005. – 132 л.

363.       Штомпка П. Социология анализ современного общества / П. Штомпка. – М.: Логос, 2005. – 656 л.

364.       Штомпка П. Социология социальных изменений: учебник [пер. с англ.] [Электронный ресурс]. // Библиотека. – URL: Полка букиниста http://www.polbu.ru (дата обращения 20.01.2013).

365.       Щанина Е. В. Социальная активность пожилых людей в современном российском обществе: региональный аспект: Дисс. ... кандидата социологических наук. – Пенза, 2006. – 160 с.

366.       Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии [Электронный ресурс]. – М., 1969. – 240. – URL: http://www.takelink.ru (дата обращения 20.01.2013).

367.       Щукина Н.П. Институт взаимопомощи в системе поддержки пожилых людей / Н.П. Щукина. – М.: ИТК «Дашков и К», 2004. – 412 с.

368.       Щюц А., Лукман Т. Структуры жизненного мира / А. Щютц, Т. Лукман – Киев: Украинский центр духовной культуры, 2004. – 560 с.

369.       Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства / Ф. Энгельс // Избранные произведения К. Маркса и Ф. Энгельса в 3-х Фрактальность жизни и периодическая таблица возрастов [Электронный ресурс] // Звезда. – 2006. – №4. – URL: http://www.magazines.russ.ru (дата обращения 12.12.2011).

370.       Эриксон М.Г. Человек из февраля. Гипнотерапия и развитие самосознания личности / Милтон Г.  Эриксон, Эрнест Л. Росси; пер. с англ. Е.Л. Длугач. – М.: Независимая фирма «Класс», 1995. – 99 с.

371.       Эриксон Э. Детство и общество / Э. Эриксон [пер. с англ.]. – СПб.: Ленато, АСТ, фонд «Университетская книга», 1996. – 592 с.

372.       Эпштейн М.Н. К философии возраста. Фрактальность жизни и периодическая таблица возрастов [Электронный ресурс] // Звезда. – 2006. – №4. – URL: http://www.magazines.russ.ru (дата обращения 12.12.2011).

373.       Юмагузин В.В. Тенденции смертности от внешних причин смерти в России 1990-2010 гг. [Электронный ресурс] // Russian journal of Earth Sciences. – URL: http://www.ores.su (дата обращения 02.01.2014).

374.       Ядов В.А. Возможности совмещения теоретических парадигм в социологии / В.А. Ядов // Социологический журнал. – 2003. – № 3. – С. 15-16.

375.       Ядов В.А. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, понимание социальной реальности / В.А. Ядов. – М.: Добросвет, 1998. – 596 с.

376.       Ядов В.А. Теоретическая социология в России: проблемы и решения / В.А. Ядов // Общество и экономика. – 1999. – № 3/4. – С. 312 – 322.

377.       Якунин В.И. Процессы и механизмы формирования государственной политики в современном российском обществе: автореферат на соиск. уч. степ. док. полит. наук: 23.00.02 / В.И. Якунин; Москов. гос. ун-т. им. М.В. Ломоносова. – М., 2007. – 55 л.

378.       Ян С.Г. Психология старения / Стюарт Гамильтон Ян. – СПб.: ПИТЕР, 2002. – С. 172-175.

379.       Янкина И.А. Качество жизни населения среднего города России: адаптационные стратегии и эффективность управления: дис. …док. соц. наук: 22.00.04 / Ирина Анатольевна Янкина; Южный Федеральный ун-т. – Ростов-на-Дону, 2009. – 504 л.

380.       Янковская В.И. Основные составляющие качества трудовой жизни / В.И. Янковская // Стандарты и качество. – 2003. – № 3. –  46 с.

381.       Яркова Е.Н. Утилитаризм как стимул самоорганизации культуры и общества /Е.Н. Яркова // Общественные науки и современность. – 2002. –  № 2. – С.88-101.

382.       Яцемирская Р.С. Социальная геронтология / Р.С. Яцемирская. – М.: Академический проект, 2006. – 320 с.

383.       American Association of Retired Persons. Aging America? Trends and Projections. Wash. – D.C.: U.S. Senate Special Committees on Aging and Author, 1984.

384.       Amin S. The Liberal Virus: Permanent War and the Americanization of the World / S. Amin. – Translated by Jams H. Member. Monthly review   press. New York. 2007. – 168 p.

385.       Asian Journal of Social Psychology. – 1999. – Aug. – Vol2. – Issue 2.

386.       Baltes M.M. & Baltes P.B. His psychology of control and aging. Ilillslade / M.M. Baltes, P.B Baltes. -NJ: Erlbaum. 1986

387.       Baltes M.M. & Carstensen L.I… The process of successful aging. Aging and Societi (in Druck) / M.M. Baltes, L.I. Carstensen. – 1996. - 652 p.

388.       Brinkerhoff D. Democratic Governance and Sectoral Policy Reform: Tracing Linkages and Exploring Synergies [Электронный ресурс] – URL: Microsoft academic http://www.academic.research.microsoft.com

389.       Cain M. The consequences of reproductive failure: Dependence, mobility, and mortality among the elderly of rural South Asia / M. Cain // Population Studies. – 1981. – No 40. – 378 p.

390.       Caldwell J., Caldwell P., McDonald P. Policy responses to low fertility and its consequences: a global survey / J. Caldwell, P. Caldwell, P. McDonald // Journal of population research. – 2002. – May.

391.       Carstensen L.L. (1991). Socioemotional selectivity theory: Social activity in life – span context. Annual Review of Gerontology and Geriatrics 11 / L.L. Carstensen. – 1957.

392.       Carstensen L.L. (1993). Motivation for social contact across the live – span. A theory of socioemotional selectivity. In J. Jacob (fid) Nebraska symposium on motivation: Developmental perspectives on motivation / L.L. Carstensen. – Lincoln: Universiti of Nebraska Press. – Vol. 40. – Р. 209-254.

393.       De Leo D Suicide in late life at the end of the 1990s: A less neglected topic?   – Crisis. 18. – 1997. – P. 51-52.

394.       European Social Policy: An Interim Assessment. [Электронный ресурс] – URL: Library.fes.de. http://www.files (дата обращения 29.09.2010).

395.       Economic and Social Council URL: ECOSOC . http://www.un.org (дата обращения 29.08.2014).

396.       Etzioni A. The Active Society. A Theory of Societal and Political Processes / A. Etzioni. – N.Y.: Free Press. – 1968. – P. 698.

397.       Fligstein N. Fields, power and social skills: a critical analysis of the new institutional currents. [Электронный ресурс] – URL: Экономическая социология. Том 1. №1. http://www.ecsoc.msses.ru (дата обращения 19.01.2013).

398.       Gray Panthers. [Электронный ресурс] – URL: Wikipedia, the free  encyclopedia. http://www.en.wikipedia.org  (дата обращения 19.08.2009).

399.       Gray Panthers. [Электронный ресурс] – URL: http://www.graypanthers.org (дата обращения 19.08.2009).

400.       Harold D. Lasswel Power and Personality (Norton Library; N829). [Электронный ресурс] – URL: amazon http://www.amazon.com/Power-Personality-Norton-Library (дата обращения 19.08.2014).

401.       Hofstede G. Culture's Consequences: Comparing Values, Behaviors, Institutions and Organizations Across Nations. Beverly Hills. – CA: Sage Publications, 2001. – 107 p.

402.       ledema R. Multimodality, resemiotization: extending the analysis of discourse as multi-semiotic practice // Visual Communication. - № 2 (1). - 2007. - P. 29-57.

403.       Jani-Le Bris H. Situation and social policy aims in the various European countries – a summary // Europe and its elderly people. The policies of town and  regions; a comparison / Working documents and conclusions. – Siena. 1993. – 14-15 October / Council of Europe Press. – 1994. – 34 p.

404.       Marshall Т.Н. Social policy in the twentieth century. L.: Hutchinson university library, 1967.

405.       Marshall T.H. The Rights to Welfare and Other Essays / T.H. Marshall. – London: Allen and Unwin, 1981. – Р. 104-136.

406.       Mitterauer Michael. Vom Patriarchat zur Partnerschaft. English. The European family: patriarchy to partnership from the Middle Ages to the present / Michael Mitterauer and Reinhard Sieder; translated by Karla Oosterveen and Manfred Horzinger. - Chicago: University of Chicago Press, 1982. – 235 p.

407.       Parsons T. Essays in Sociological Theory / T. Parsons. – N.Y., 1962.

408.       People's Daily Online. 2000. 8 Aug.  URL: Московский центр Карнеги.  http://www.carnegie.ru (дата обращения 02.12.2009).

409.       Rawls J. A Theory of Justice Harvard University Press, 2005 (reprint of 1971). – 607 p.

410.       Rein Taagepera's Approach to the Study of Electoral Systems socsci.uci.edu Universiti of California, Irvine. 01 june. 2004.

411.       Social Work & Elderly Abuse. URL: social-work-elderly.     http://www.ehow.com (дата обращения 12.12.2012).

412.       Sorokin P. Social and Cultural Dynamics / P. Sorokin. – N.Y., 1962. – VI-4. - N.Y.

413.       Spenser H. First principles (HTML at McMaster; 1 MB).  URL: http://www.onlinebooks.library.upenn.edy.ru (дата обращения 15.02.2011).

414.       Sricharoen T. Arjchariyaartong   W.   Problems of elderly health care and elderly welfare arrangement - case study of demand on elder care in Khon Kaen Province. URL:conference. http://www.editorialexpress.com

415.       Townsend P. Sociology and social policy. Harmondsworth, 1975.

416.       Titmuss R. Social Policy – An Introduction / R. Titmuss. – London: Allen and Unwin, 1974.

417.       Twigg J. The Body and  Social policy. University of Kent. 2008. URL: The British Sociological Association. http://www.britsoc.co.uk (дата обращения 24.02.2013).

418.       Victor C. Old age in modern society / C. Victor. – London: Chapman and Hall, 1987. [Электронный ресурс] // – URL: sociology.org.uk›foldage.doc uk (дата обращения 24.02.2013).

419.       Wallerstein Im. World-Systems Analysis An Introduction (A John Hope Franklin Center Book). Duke University Press Books. 2004. August 6. [Электронный ресурс] // – URL: http://www.twirpx.comk (дата обращения 24.02.2013).

420.       Weiss Kenneth M. Evolutionary perspectives on human aging / Kenneth M. Weiss // Other ways of growing old, ed. Pamela T. Amoss and Steven Harrel. – Stanford: Stanford University Press, 1981. - P. 25-58 p.

421.        Weiss С. Evolution Research: Methods for Assesing Programm Effectiveness. Englewood Ciffs. N. Y.: Prentice Hall, 1972. P.4.

422.       Wilson M. For Men and Elders. – L., 1977.

---

[1] Marshall Т.Н. Social policy in the twentieth century. L.: Hutchinson university library, 1967., Townsend P. Sociology and social policy. Harmondsworth, 1975., Titmuss R. Social Policy – An Introduction / R. Titmuss. – London: Allen and Unwin, 1974.

[2] Официальный сайт Всемирной Организации здравоохранения, Европейское региональное бюро.  http://www.euro.who.int

[3] Границы пожилого возраста активно обсуждались в 1950–1960-е годы во время «всенародного» обсуждения пенсионного закона. Тогда  многие трудя­щиеся выражали (в своих выступлениях в печати и устно) пожелание даже снизить возрастной предел, который был определен для выхода на пенсию. Однако, даже в социалистические годы такие авторитетные ученые, как М.Я. Сонин и Б.Ц. Урланис, не только не видели для этого социальных оснований, но и указывали на существо­вание экономических ограничений. Информация на сайте: http.www.kurs.ido.tpu.ru

[4] Гендерные исследования показывают, что экономическая активность пожилых мужчин в последние годы снижается, а пожилых женщин растет. Информация электронной версии бюллетеня «Население и общество».

[5] Глава 4. Комитеты Совета Федерации. Статья 26.1. Временные комиссии Совета Федерации

[6] Оптимальную сумму определили, исходя из данных, полученных в ходе социологического исследования.

[7] Основой правовой защиты лиц пожилого возраста является Конституция РФ. Статья 7 Конституции провозглашает Российскую Федерацию как «социальное государство, политика которого направлена на создание  условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека».

Трудовой кодекс РФ в ст. 3 определяет, что  каждый имеет равные возможности для реализации права на труд. Например, никто не может быть ограничен в трудовых правах и свободах или получать какие-либо преимущества в силу возраста (ч. 2 ст. 3 ТК РФ). Поэтому в общих случаях правила приема на работу пенсионеров по возрасту должны быть аналогичны правилам, применяемым в отношении обычных работников.

Однако в законодательстве существуют ограничения, связанные с возрастом соискателя. Для государственных служащих предельный возраст пребывания на гражданской службе – 65 лет. На должности руководителей вузов (ректора, проректоров, руководителей филиалов, деканов факультетов) избираться могут кандидаты в возрасте не старше 65 лет. По достижении этого возраста работников, занимающих указанные должности, следует перевести с их письменного согласия на иные должности, соответствующие квалификации.

С пожилым гражданином работодатель может заключить: трудовой договор на неопределенный срок; срочный трудовой договор (в том числе договор сроком до двух месяцев); договор гражданско-правового характера (например, подряда или возмездного оказания услуг).

Бессрочный трудовой договор с лицами пенсионного возраста заключается на тех же условиях, что и с другими работниками, никаких особенностей законодательством не предусмотрено. Перечень документов, необходимых для заключения трудового договора, приведен в ст. 65 Трудового кодекса РФ.

Срочный договор можно заключить только по соглашению между работником и работодателем. Отметим, что работодатель не имеет права настаивать на заключении срочного договора, если характер предстоящей работы и условия ее выполнения позволяют заключить бессрочный трудовой договор. Кроме того, ст. 70 ТК РФ предусматривает возможность установления испытательного срока для всех работников, включая пенсионеров.

Пенсионеры – совместители согласно ч. 4 ст. 282 Трудового кодекса имеют право на те же гарантии и компенсации, что и обычные работники.

Работающие пенсионеры так же, как и обычные работники, подлежат обязательному пенсионному страхованию. Это значит, что на заработную плату и иные вознаграждения, выплачиваемые работающим пенсионерам, работодатель обязан начислять пенсионные взносы. С работников 1966 года рождения и старше взносы перечисляются по тарифу 14% и только на финансирование страховой части пенсии.

[8] Заработная плата пенсионерам, работающим в режиме неполного рабочего времени, рассчитывается пропорционально фактически отработанному времени или в зависимости от выполненного ими объема работ (при сдельной оплате труда) (ч. 2 ст. 93 ТК РФ). Также оплачивается труд совместителей (ч. 1 ст. 285 ТК РФ). Это значит, что их заработная плата может быть меньше МРОТ.

Законодательством не установлены специальные требования к условиям труда работников пенсионного возраста. Но работодатель, принимая такого сотрудника на работу, должен учитывать, что условия труда, в частности режим рабочего времени и времени отдыха, должны соответствовать трудоспособности конкретного пожилого человека. Общие советы работодателям по улучшению условий труда работников-пенсионеров и производственной сферы приведены в п. 13 Рекомендации № 162 «О пожилых трудящихся», утвержденной Международной организацией труда от 23.06.1980. Например, работодателям рекомендуется:

·       изменять формы организации труда, если они ведут к чрезмерному напряжению пожилых работников, в частности, путем ограничения сверхурочной работы;

·       приспосабливать рабочее место и задания к возможностям трудящегося пенсионера, используя все имеющиеся технические средства и, в частности, принципы эргономики, чтобы сохранить здоровье и работоспособность и предупредить несчастные случаи;

·       организовать систематический контроль состояния здоровья пожилых работников;

·       обеспечить безопасность и гигиену труда пенсионеров.

Повышенные гарантии работающим пенсионерам по сравнению с обычными работниками могут быть предусмотрены коллективным договором, соглашениями, локальными нормативными актами, трудовым договором.

Ежегодный  отпуск продолжительностью 28 календарных дней должен предоставляться всем работающим пенсионерам. Некоторые  категории работников пенсионного возраста имеют право уйти в отпуск в любое удобное для них время, например, ветераны боевых действий (пп. 13 п. 1 ст. 15 и пп. 11 п. 1 ст. 16 Федерального закона от 12.01.1995 № 5-ФЗ «О ветеранах»). Работающим пенсионерам по старости (возрасту) работодатель обязан предоставить отпуск без сохранения заработной платы продолжительностью до 14 календарных дней в году (абз. 3 ч. 2 ст. 128 ТК РФ). Некоторым категориям работников пенсионного возраста работодатель обязан предоставить дополнительные оплачиваемые отпуска.

[9] В нашей стране имеется уникальный наработанный опыт по наставничеству и передачи опыта от старых специалистов молодым. В середине 60-х годов ХХ века этой проблемой активно занимались А.Ю. Корчак-Чепурковский, В.С. Лукьянов, А.С. Новосельская, В.Д. Шапиро и др. Отечественные исследователи рассматривали пожилых людей, вышедших на пенсию, как большую группу потенциальных носителей общественной активности.

Краткое описание документа:

В монографии рассматриваются, теоретико-методологические основания изучениясоциальной политики в отношении пожилых как института современного российского общества, система теоретических принципов, механизма и социальных технологий реализации социологической концепции социальной политики в отношении пожилых

Книга предназначена для научных работников,государственных и муниципальных служащих, студентов вузов и широкого круга читателей.