Конфликт, действие и герои в пьесе Л. Петрушевской
«Любовь»
Л. Петрушевская – современный драматург и писатель,
творчество которой долгое время было подвержено нападкам со стороны критиков.
По словам
М. Строевой, ее «неудобный» талант продолжал шокировать тех, кому
приятнее было бы скрывать постыдные беды под покрывалом ханжества.
В пьесах Петрушевской мы замечаем перекличку с творчеством
Чехова, это наблюдается как в выборе названий («Три девушки в голубом» - «Три
сестры»), специфике произведений, заключающейся в многоголосице, непонимании
героев, так и в тематике, задачей которой является изображение пошлости во всех
ее проявлениях («Анданте», «Уроки музыки», «Любовь» - «Вишневый сад», «Дама с
собачкой» и т.д.). Остановимся на произведении «Любовь» и проанализируем его
систему персонажей, действие и конфликт.
Пьеса начинается с описания быта – «комнаты, тесно
обставленной мебелью, где повернуться даже негде, и все действие происходит
вокруг большого стола». Действие пьесы, как ни парадоксально это звучит,
достаточно статично, никакого развертывания событий перед нами нет, оно
(действие) строится на разговоре персонажей, находящихся в закрытом
пространстве весь акт, совершающих только незначительные движения вокруг стола,
таким образом возвращаясь к исходным темам своих обсуждений. Они не могут
вырваться из созданного ими замкнутого круга. В конце пьесы пространство
расширяется, выходит за пределы комнаты, но это финальная сцена, о продолжении
мы не знаем.
Численность персонажей крайне малая – Света, Толя и
мать Светы, Евгения Ивановна. Само действие разворачивается непосредственно
между молодыми людьми. Мы узнаем, что они только что расписались и вернулись из
ресторана. Вполне романтичная ситуация при душевном названии, но в ходе
развития событий раскрывается ироничное отношение автора к героям и их
чувствам, которые правильнее было бы назвать «нелюбовь» или «антилюбовь».
Обычная история – провинциал Толя, перешагнув тридцатилетний порог, начинает
задумываться над тем, что пора жениться, и путем математических вычислений и
исключений останавливает свой выбор на бывшей однокурснице Свете, т.к. «она ему
подходит». Он объясняет свое решение: «Одна за другой кандидатуры отпадали, и
уже к диплому осталась одна ты. Я уже знал, что любить никого не способен, и
мало того – через сколько-то времени наблюдения за кем-нибудь возникало острое
чувство неприязни. Только по отношению к тебе… была ровная, спокойная полоса, а
потом, перебирая в уме, я туманно стал догадываться, что эта полоса что-то
значит. То есть, что это «ничего» и есть самое ценное и оно больше мне нужно,
чем любые отношения. … Всегда при всем оставалась только ты, при всем вычитании
других ты была в остатке…. Ты меня как-то успокаивала, устраивала, ты мне часто
вспоминалась как единственная». Это чистый прагматик, для которого чувств нет,
он множество раз в различных вариациях повторяет фразу о том, что не может
никого любить и никогда не любил, однако, не объясняя почему. Выбор его первого
учебного заведения – нахимовского училища - в некоторой степени объясняет такую
сухость и порядок в мыслях, стремление к прогнозу и анализу. Это любитель
«теплого» места, которому сначала не нравилась служба на подводной лодке,
потом работа на буровой, и, в конечном итоге, перспектива оказаться в своем захолустье,
где ему «не было работы». Толя все два года после окончания университета
вынашивал идею о том, что нужно остаться в Москве, женившись на Свете. А сейчас
выпадает такая возможность приехать в столицу для улаживания проблем с
продажей «хорошего и двухэтажного почти особняка» в маленьком родном городке,
потому что «впереди светили деньги». В первый же день встречи со Светой он
делает ей предложение, а потом исчезает на месяц, чтобы не «пошли разговоры,
кривотолки у нас, что, да как, да кто любит». Толю не интересуют эти нюансы,
подробности. Для него важен результат. Он не умеет и не пытается быть нежным,
только единожды он «подходит к Свете и неожиданно для самого себя кладет ей
руку на грудь». Кроме черт практицизма в нем преобладают неуверенность,
отсутствие понимания сущности брака (история с полотенцами и простынями),
честность и правдивость в высказываниях, поэтому плутом назвать его нельзя, он
не изворачивается перед Светой и Евгенией Ивановной. Это простой среднестатистический
человек, обыватель, над которым Л. Петрушевская безжалостно смеется.
Несмотря на то, что это довольно взрослый мужчина,
автор называет его неполным именем, что говорит о его неразвитости. Через его
язык, словарный запас прослеживается вульгаризация, невежественность. Речь
героя изобилует фразой-паразитом «ну, что же», косноязычными односложными
высказываниями: «подымать хай», «за второй пришлось порыться», «ногу оторвало в
головах положили», «муж для этого есть сидел», «это дело пустяка», «обождем»,
«а як же», «я бегал все с дома продажей» и мн.др. Подобные речевые обращения
явно показывают человека малограмотного, неумного, что проявляется и в реакции
о рассказе разграбления кладбища, где он - авторская ремарка - «смеется».
Что касается Светы, то в ее характере прослеживаются черты
романтичности, переплетенные с ограниченностью. Так, она хочет быть любимой и
всеми силами пытается добиться признания от Толи в том, что она ему хотя бы
нравится, этот разговор является центральным, герои постоянно возвращаются к
одному и тому же. При этом Света в виде вопроса утверждает мысль о нелюбви
фиктивного мужа, он же неустанно повторяет, что на любовь он не способен. Они
друг друга не слышат и не слушают. Достаточно лирично и Светино состояние перед
свадьбой, «когда листья пахли», «она много не спала», «страдала, ждала, бегала
к телефону за других». Романтичности Свете добавляет и ее профессия – она
библиотекарь. Но, с другой стороны, через свое замужество она хочет утвердиться
за счет социального положения, о чем упоминает Евгения Ивановна – «штамп
захотела получить?». Ситуация действительно неодносложная: без чувства, без
предварительных встреч, переписки девушка сразу согласилась выйти замуж за
практически незнакомого человека. А потом начинает «доставать», надоедать своей
зацикленностью, неумением слышать, беспричинной ревностью. Несмотря на
полученное образование, она тоже не отличается большой ученостью. Так, в ее
репликах нередки нелепые словосочетания типа «зачем ума искать и ездить так
далеко», «что есть назначение в этой жизни и что удел мужского начала», «любил
и эту азербайджанскую, Фариду», «не мордой об стол». Абсурдной кажется ее
реакция на неприятие брака Евгенией Ивановной. Казалось, после выяснения
отношений о том, «кто как чувствует», герои действительно должны развестись, но
Света занимает по отношению к мужу оборонительную позицию.
В образе Евгении Ивановны видятся прототипы многих женщин, оберегающих
свои квадратные метры – «у меня есть своя, кстати, кровать, я никому на ней не
помешаю, уши заложу. Я здесь живу и никуда не денусь, хоть лопните… Это моя
комната, посторонним здесь делать нечего». Она боится быть обманутой и лишиться
жилплощади: «Я его не пускаю, он все нахрапом действует, а увидишь, получит
прописку, построит квартиру и нас погонит, вот увидишь». Евгения Ивановна
абсолютно уверена в своем предположении. Петрушевская показывает ее как
осторожного, с одной стороны, находящегося в замешательстве человека,
вернувшегося домой в не совсем подходящий, по логике, момент, с другой стороны.
как оправданного эгоиста, собственницы. Она тоже не прислушивается к дочери,
говоря: «Я без мужика в холодной постели тридцать лет сплю, и она поспит».
Мы уже упоминали о полифоничности пьесы, ее многоголосице, где
многие фразы существуют сами по себе, без смысловой наполненности, без связи с
предшествующими. Все это типично для театра абсурда:
Света. Ты … есть будешь?
Толя. Меня хорошо отравили в этом ресторане.
Света. Мне понравилось.
Толя. С непривычки.
Света. Нет, мне просто понравилось, как там кормят
Толя. Цыпленок табака?
Света. Почему цыпленок? Я ела бефстроганов.
Толя. Цыпленок табака годится только для зубного врача…
Света. Многих же ты любил.
Толя. Опять-таки говорю – нет. Я и Кузнецову не любил…
Света. Ты любил и эту азербайджанскую, Фариду.
Толя. Откуда?...
Света. Да ты ее просто любил, а она тебя погнала.
Евгения Ивановна. Добрый вечер.
Света. Ты, мам, что так рано?
Евгения Ивановна. Добрый вечер.
Света. Еще вечер.
Евгения Ивановна. Добрый вечер.
Толя. Вечер добрый.
Евгения Ивановна. Добрый вечер, зять.
В этом случае, речь героев характеризует их состояние
и ситуацию, в которой они находятся. Мы видим, что диалог или полилог не
строится по принципу «вопрос-ответ». Каждый думает только о своем, занят только
собой. Это наглядное одиночество более страшное, чем жизнь в одиночку. Отсюда
внутренний (психологический) конфликт – непонимание близкими, по сущности,
людьми друг друга. Кроме внутреннего, есть внешний конфликт – конфликт бытовой,
между бытовой необустроенностью и человеческими отношениями.
Таким образом, пьеса «Любовь» раскрывает центральную тему
творчества Л. Петрушевской – тему женской неустроенности, как в личном плане,
так и в хозяйственном. Безусловно, что дом – главный архетип пьесы, но он не
связан с понимание уюта, домашнего очага, взаимопонимания. Ломаются каноны,
теряются ценности. Герои, находясь за столом – символом объединения – не могут
объединиться, тапочки и полотенце также не могут создать атмосферу тепла. Это
осознание выливается в решение ухода из дома в другой мир, который является
таким же чуждым. В конечной цели, Л. Петрушевская подводит нас к мысли о
пошлости, цинизме, никчемности современной жизни
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.