Научная работа ученицы 9 класса Галиевой Дианы по литератере на тему "Жанр эпираммы в освещении лермонтовского видения"

Жанр эпиграммы в творческом освещении лермонтовского «я».

Представление о М.Ю. Лермонтове как о лирике с трагическим мировосприятием, одиноком, находящемся в вечном духовном поиске, общепринято (См., напр., суждение А.М. Пескова и В.Н. Турбина, полагающих, что «комическое не просто игнорируется, а сознательно отвергается» Лермонтовым, «шутка, зерно комического, неизменно им осуждается» (Лермонтовская энциклопедия / гл. ред. В. А. Мануйлов. – М.: Научное изд-во «Большая российская энциклопедия», 1999. – С. 230).). Безусловно, такое видение творческой индивидуальности поэта имеет под собой основания, однако не исчерпывает, на наш взгляд, всей многогранности и сложности его художественной системы. Настойчивое обращение Лермонтова к комическим жанрам, составляющим существенный массив как ранней, так и зрелой лирики, ставит перед исследователем вопрос о значимости запечатлеваемого этими жанрами типа миропереживания в художественном сознании поэта.

Бытует мнение, что «свойственная Лермонтову ироничность ума не "перешла" в сферу поэтического сознания» (Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. – Л.: Худож. литература, 1977. – С. 26. См. также: Лермонтовская энциклопедия. – С. 199.). Однако лирическое наследие художника дает основания усомниться в верности подобного подхода. Сохранилось, по нашим подсчетам, около 60 комических стихотворений, в том числе более 30 эпиграмм, 10 шутливых посланий и 5 балладных пародий, созданных Лермонтовым на протяжении всего творческого пути, что свидетельствует об устойчивом интересе поэта к комическим жанрам, обусловленном, по-видимому, не только внешними факторами, но и особенностями его творческого облика (Нами учитываются тексты, опубликованные в академическом собрании сочинений М.Ю. Лермонтова в шести томах (М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1954–1957), а также обнаруженные после выхода академического издания стихотворения, напечатанные в четырехтомном собрании сочинений (Л.: Наука, 1979). За рамками исследования остаются единичные опыты Лермонтова в таких «маргинальных» комических жанрах, как басня («Заблуждение Купидона», 1828), сатира («Булевар», 1830; «Пир Асмодея», 1830–1831), а также пародия «Юнкерская молитва» (1833).).

Выбор жанров эпиграммы, шутливого послания и балладной пародии в качестве предмета исследования вызван рядом причин. Во-первых, эпиграмма и шутливое послание – самые востребованные из комических жанров в лирике Лермонтова. Следовательно, данные жанровые формы отвечали определенным особенностям творческой индивидуальности поэта, давали возможность выразить те чувства и переживания, которые не входят в «эссе»

Объект исследования – лермонтовская лирика, предмет изучения -эпиграммы Лермонтова, своеобразие порождаемых ими образов миропереживания в их динамике и взаимосвязи с общетворческими жанровыми процессами.

Цель работы – раскрыть художественную специфику эпиграмм в контексте лирического творчества М.Ю. Лермонтова. Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:

1. уяснить своеобразие эпиграммы как комического жанра в лирике, понять, каково было состояние жанра к началу лирического творчества Лермонтова; раскрыть сущность мироотношения лирического субъекта лермонтовских эпиграмм и, следовательно, логику трансформации эпиграмматического образа миропереживания с учетом художественной эволюции Лермонтова-лирика;

4. уточнить место и значение эпиграмм в поэтической системе Лермонтова других жанров.  И эпиграмма, и шутливое послание актуальны для Лермонтова на протяжении всего творческого пути. Возможно, анализ произведений, относящихся к разным этапам художественной эволюции лирика, позволит выявить динамику присущего им образа миропереживания, проследить изменение жанров в соотнесенности с общетворческими жанровыми процессами.

      Гипотеза работы. Трансформация эпиграммы обусловлена изменением «горизонта сознания» лирического субъекта. Движение от моралистической эпиграммы к эпиграмме с конкретным адресатом, в том числе смешанным жанровым формам (эпиграмме-мадригалу, эпиграмме-посланию, эпиграмме-эпитафии) отражает «субъективацию» лирической эмоции, усложнение позиции адресанта. Поздняя эпиграмматистика свидетельствует о расширении внутреннего «кругозора» носителя переживания, соотнесенности его мироотношения с общечеловеческим духовным опытом.

 Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней впервые уточняется сущность комического лирического жанра на основе преимущественного описания субъектной сферы произведения, обосновывается жанровая специфика шутливой «эпистолы» как разновидности дружеского послания, а также предлагается новый подход к пониманию жанрового своеобразия

Практическая значимость работы заключается в возможности использования материалов и выводов исследования при изучении  факультатива по истории русской литературы XIX века, а также спецкурсов по лирике Лермонтова и истории лирических, в том числе комических, жанров.

Целью и задачами работы определяются и методы исследования. Выявление жанровой специфики шутливого послания,  эпиграммы диктует необходимость системно-структурного анализа лермонтовских текстов. Рассмотрение истоков поэтических жанров и их исторических судеб, а также литературных взаимосвязей и типологических аналогий в процессе становления интересующих нас жанровых форм обусловливает применение историко-генетического и сравнительно-исторического методов исследования. Кроме того, «промежуточная» («между жизнью и литературой») природа комических произведений, прежде всего шутливого послания, их «домашний» облик, «укорененность» в поэтическом быте эпохи делают целесообразным обращение к такой составляющий историко-генетического метода, как биографический комментарий, позволяющий восстановить те реалии быта художника, вне которых понимание смысла стихотворных экспромтов будет затруднено. 

                 ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В нашей работе мы учитываем научные достижения таких выдающихся лермонтоведов, как Б.М. Эйхенбаум, Л.Я. Гинзбург, Е.Н. Михайлова, Д.Е. Максимов, В.А. Мануйлов, К.Н. Григорьян, У.Р. Фохт, Б.Т. Удодов, В.М. Маркович и др., без знакомства с трудами которых не могло бы быть осуществлено данное исследование.
ВВЕДЕНИЕ,

Во введении обосновывается актуальность и новизна избранной темы, определяются цели, задачи и пути исследования поставленной проблемы, обусловливающие логику работы

Наибольшей эстетической «оформленностью» отличается эпиграмма, научному осмыслению которой посвящена наша работа.

В первом параграфе («Жанр эпиграммы в теоретическом и историческом освещении») на основе существующих подходов предлагается описание жанровой модели эпиграммы и ее модификаций в поэзии первой трети XIX в.

Устанавливается, что эпиграмма осваивает игровой образ миропереживания, своеобразие которого обусловлено особой позицией лирического «Я». Субъект сознания не непосредственно выражает свою позицию, но, готовя резкий семантический поворот, «слом», как бы «заманивает» доверчивого адресата и неожиданно «открывает карты»: выводит на всеобщее обозрение и осмеяние его пороки, недостатки или слабые стороны. Эпиграмма запечатлевает игру лирического субъекта с адресатом, который, попадая в «ловушку», внезапно становится объектом его «развенчивающего» смеха.

Будучи «стабильным» жанром, сохраняя незыблемыми свои типологические черты, эпиграмма все-таки претерпевает определенную эволюцию. В качестве основных жанровых разновидностей эпиграммы, существовавших к началу лирического творчества Лермонтова, называются моралистическая эпиграмма, сатирическая эпиграмма с конкретным адресатом,

сатирическая эпиграмма с типическим адресатом, дружеская эпиграмма, смешанные жанровые формы – эпиграмма-мадригал, эпиграмма-эпитафия, созданная Е.А. Баратынским эпиграмма, переходящая в медитацию.

Жанр эпиграммы оказывается органически свойствен Лермонтову, «соприроден» его стилю.    «Эпиграмматичность» как особенность творческой манеры поэта проявляется и в его графических работах, которые рассматриваются во втором параграфе («Эпиграмма и карикатура: горизонты творческого "Я"»). Проводя типологические аналогии между жанрами эпиграммы и карикатуры, отмечаем «эпиграмматичность» (лаконичность, меткость и выразительность)карикатур Лермонтова, умеющего на малом графическом пространстве дать емкую и точную характеристику объекта осмеяния, как особенность, способствующую активному использованию комического потенциала графического жанра. Устанавливаем, что в лермонтовской карикатуре реализуются игровые художественные принципы, присущие эпиграмматическому жанру. . В качестве основных жанровых разновидностей эпиграммы, существовавших к началу лирического творчества Лермонтова, называются моралистическая эпиграмма, сатирическая эпиграмма с конкретным адресатом,

сатирическая эпиграмма с типическим адресатом, дружеская эпиграмма, смешанные жанровые формы – эпиграмма-мадригал, эпиграмма-эпитафия, созданная Е.А. Баратынским эпиграмма, переходящая в медитацию.

В третьем параграфе («Ранние эпиграммы: освоение жанрового потенциала») выявляем жанровую специфику комических экспромтов 1829–1831 гг., составляющих основной массив лермонтовской эпиграмматистики.

В ранней поэзии осваиваются две контрастные по своему качеству разновидности жанра – моралистическая эпиграмма и эпиграмма с конкретным адресатом. Лирический субъект первой из них – носитель коллективного, родового сознания, оценивающий жизненные явления с точки зрения вечных нравственных ценностей. Предметом его размышлений и переживаний служит порок в его общечеловеческом понимании, универсальном охвате («Эпиграмма» – «Дурак и старая кокетка – все равно…», 1829, цикл «Эпиграммы», состоящий из шести стихотворений, 1829).

Дурак и старая кокетка — всё равно:
Румяны, горсть белил — всё знание его!

 Однако Лермонтов быстро отходит от данной жанровой формы, не позволяющей раскрыть индивидуальное, «личностное» видение мира.

   Почти одновременно с моралистическими эпиграммами Лермонтовым создаются эпиграммы, отличающиеся подчеркнутой субъективностью мироотношения «К*: (Из Шиллера)» («Делись со мною тем, что знаешь…»), 1829, «Моя мольба», 1830).

Впервые опубликовано (в иной редакции) в 1843 г. в «Отечественных записках» (т. 31, № 12, отд. I, с. 279). В автографе — помета Лермонтова: «(После разговора с одной известной очень мне старухой, которая восхищалась и читала и плакала над Грандисоном)». Имеется в виду сентиментальный роман «История кавалера Грандисона» английского писателя Ричардсона (1689 — 1761).

Да охранюся я от мушек, От дев, не знающих любви, От дружбы слишком нежной и — От романтических старушек.

 В сфере внимания лирического «Я» оказывается в этом случае не абстрактный порок или недостаток, а более или менее конкретный его носитель. Комическое столкновение с реальным адресатом имело следствием усложнение позиции носителя сознания по отношению к объекту осмеяния, что обусловило освоение смешанных жанровых форм (2,3, 4 стихотворения из стихотворной группы «Портреты», 1829, «Мадригал», 1829, «К Грузинову», 1829, «К глупой красавице», 1830, стихотворения из цикла «<Новогодние мадригалы и эпиграммы>», 1831).

Н.Ф. Ивановой

Дай бог, чтоб вечно вы не знали, Что значат толки дураков, И чтоб вам не было печали От шпор, мундира и усов; Дай бог, чтоб вас не огорчали Соперниц ложные красы, Чтобы у ног вы увидали Мундир, и шпоры, и усы!

Л. Нарышкиной

Всем жалко вас: вы так устали!

Вы не хотели танцовать

И целый вечер танцовали! -

Как наконец не перестать?...

Но если б все ценить умели

Ваш ум, любезность ваших слов, -

Клянусь бессмертием богов -

Тогда б мазурки опустели.

«Балансирование» на границе разных эмоций, разных типов мироотношения, которое можно наблюдать в ряде эпиграмм 1829–1831 годов, привело к известной трансформации игровой стратегии лирического субъекта. Лирическое «Я» не столько «заманивает» адресата в «ловушку» разоб-лачающего смеха, сколько «играет» с ним, «обещая», «обманывая» и вновь «внушая надежду». Он не выносит окончательного приговора, но вводит объект осмеяния в «зеркальный» мир открыто комического и мнимо-серьезного, где все предстает в двойном освещении: за похвалой видна ирония, за насмешкой – сочувствие.

       «Театрализованный», «импровизационный» тип миропереживания (соотносимый с игрой-«play»), уводящий от однозначного отношения лирического субъекта к адресату, свойственного канонической эпиграмме (игровая стратегия «game»), по сути обнаруживает предельные возможности жанра, последнюю степень его «растяжения», за которой произведение утрачивает жанровые очертания эпиграммы и соотносится уже с иным жанром, с другим типом «моделирования» образа миропереживания (Типология видов игры, основанная на семантических различиях лексем «game» и «play» в английском языке, предложена М. Эпштейном (см.: Эпштейн М. Парадоксы новизны: о литературном развитии XIX – XX веков. – М.: Сов. писатель, 1988. – С. 281 – 282).).

      «Зрелые» комические стихотворения, завершающие жанровые поиски Лермонтова-эпиграмматиста, рассматриваются в четвертом параграфе («"Поздние" эпиграммы: итог жанровых поисков»).

Есть люди странные, которые с друзьями
        Обходятся как с сертуками:
Покуда нов сертук: в чести — а там
        Забыт и подарен слугам!..

Устремленность к выходу за «границы» жанра, сказывающаяся в ранних эпиграммах, уступает место подчеркнутой традиционности эпиграмм второго этапа творчества. Изменения, затронувшие позднюю лирику Лермонтова, прежде всего открытие возможности диалога с Миром и Другим «Я», отодвинули жанр эпиграммы, который не предполагает внутреннего контакта между лирическим субъектом и адресатом, еще дальше на «периферию».

   Однако и зрелые эпиграммы «не выпадают» из поэтического наследия Лермонтова, но обнаруживают тесную связь с основным «массивом» лирики.

Эта связь проявляется главным образом в стремлении к объективации лирического переживания, выходу за границы сознания лирического «Я» и освоению новых и новых «сторонних» сфер бытия. Носитель переживания открывает окружающий мир не только в «конкретике», но и в его закономерностях и повторяемости явлений («Эпиграмма» – «Под фирмой иностранной иноземец…», 1836? 1841?, «<Эпиграмма на Н. Кукольника>»,

Эпиграмма на Н. Кукольника (М. Ю. Лермонтов)

В Большом театре я сидел,
Давали «Скопина»: я слушал и смотрел.
Когда же занавес при плесках опустился,
Тогда сказал знакомый мне один:
«Что, братец! жаль! — Вот умер и Скопин!..
Ну, право, лучше б не родился».

Лермонтов, 1835

«Давали Скопина» — имеется в виду псевдопатриотическая пьеса Н. В. Кукольника «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский», которая шла в Петербурге на сцене Александринского и Большого театров начиная с 1835 г. Пьеса получила одобрение в официальной прессе; с ее критикой выступил В. Г. Белинский: «…драма совсем не изящна… когда ум творит без участия чувства и фантазии, то всегда делает нелепости и промахи против здравого смысла».

1835, «<Эпиграмма на Булгарина, І, II>», 1837).

Россию продает Фаддей
Не в первый раз, как вам известно,
Пожалуй, он продаст жену, детей
И мир земной, и рай небесный,
Он совесть продал бы за сходную цену,
Да жаль, заложена в казну.

2

Россию продает Фаддей
И уж не в первый раз, злодей.

В то же время он обнаруживает, что его собственный голос созвучен другим слышимым вокруг голосам, и его переживание-раздумье начинает вбирать в себя родственные «слова» и «мнения», так или иначе ориентироваться на духовный опыт современников и предшественников («И на театре, как на сцене света»,

И на театре, как на сцене света,
Мы не выходим из балета:
Захочется ль кому
К честям и званиям пробить себе дорогу,
Работы нет его уму —
  Умей он поднимать лишь ногу.

Каждое слово Лермонтова драгоценно. Его мысли не только не устарели, но, проверенные временем, приобрели еще большую значимость и ценность для современного человека, который пытается осмыслить окружающий его мир и себя в этом мире, а также осознать смысл своего существования.1835–1836?, «Се Маккавей-водопийца», 1837).

Поэтом (хоть и это бремя)
Из журналиста быть тебе не суждено;
Ругать, и льстить, и лгать в одно и то же время,
Признаться, — очень мудрено!

Поздние эпиграммы, следовательно, представляют собой синтез достижений раннего эпиграмматического творчества. Вековая мудрость моралистической эпиграммы обретает плоть и кровь в опоре на личный, индивидуальный опыт, выносимый из непосредственного столкновения с реальностью в эпиграммах с конкретным адресатом.

Комические жанры присутствуют в лирике Лермонтова на протяжении всего его творческого пути, раскрывая тот органичный для поэтической личности художника тип миропереживания, который выходил за рамки эстетических возможностей других жанров. Поскольку специфика комического лирического жанра обнаруживается прежде всего на уровне субъектной организации произведения, при исследовании лермонтовских шутливого послания, балладной пародии и эпиграммы нами был избран субъектный подход, позволивший увидеть сущность и динамику комических образов миропереживания, свойственных каждой из данных жанровых форм.

Итоги работы.

Анализ путей трансформации комических жанров в связи с общей эволюцией лирики Лермонтова приводит к выводу о «вписанности» комических жанров в художественную систему поэта. С одной стороны, главное направление эстетических поисков Лермонтова-лирика пролегает в стороне от комических жанров, поэтому шутливое послание, балладная пародия, эпиграмма оказываются на периферии жанровой системы поэта. С другой стороны, такие магистральные тенденции поэзии Лермонтова, как свойственная ранней лермонтовской лирике монологизация, нарастающее в зрелом творчестве стремление к объективации лирического переживания, поиск субъектом сознания диалога с другим «Я», проявляются и в комических жанрах, «втягивая» их в сферу эстетического эксперимента художника.

Так, позиция носителя сознания, единолично выносящего оценки без «оглядки» на адресата, которому отводится роль лишь объекта насмешливых манипуляций лирического «Я», определяет монологизм ранней эпиграммы. Расширение горизонтов сознания лирического субъекта, понимание им своей включенности в общий ход жизни, «слиянности» собственного насмешливо-иронического слова с духовным опытом поколения и человечества в целом будут заметны в поздних лермонтовских эпиграмм.

Исследование характера функционирования комических жанров в лирической системе Лермонтова позволяет установить следующую закономерность. Самым «литературным» из комических жанров может быть названа эпиграмма, полнее других «несерьезных» жанров воплощающая как тенденцию к монологизации, оформившуюся в ранней лирике, так и тенденцию к объективации лирического переживания, нарастающую в поздней поэзии Лермонтова. шутливое послание воплощает игровой диалог лирического субъекта и адресата, в котором каждый из участников оказывается субъектом комического действа, ведущего к сближению «собеседников». Эпиграмматическая игра, напротив, предполагает такие отношения между субъектом и адресатом, при которых адресат «объектен», пассивен, адресант же «обманным путем» вовлекает его в свою игру, итогом которой становится комическое разоблачение оппонента или (в смешанных жанровых формах) иронически неоднозначная его оценка. 

Проведенное исследование, открывающее новый аспект художественного видения Лермонтова, позволяет уточнить понимание творческой индивидуальности поэта, преодолеть идущее от Д.С. Мережковского и ставшее традиционным представление о поэте как «ночном светиле русской поэзии» (Мережковский Д. С. М.Ю. Лермонтов – поэт сверхчеловечества // М. Лермонтов: pro et contra. Личность и творчество М. Лермонтова в оценке русских мыслителей и исследователей: (Антология. – СПб., 2002. – С. 349.), увидеть многотональность лирической «палитры» Лермонтова, способного запечатлевать не только трагический, но и комический «модус бытия». 
Список  терминов:
 

Литература

1. Скобелева, М. Л. Комическое в мироощущении М.Ю. Лермонтова [Текст] / М. Л. Скобелева // Лермонтовские чтения – II: материалы всероссийской научной конференции. – Екатеринбург, 2004. – С. 37 – 4.

2. Скобелева, М. Л. Феномен смешанных жанровых форм в эпиграмматистике М.Ю. Лермонтова [Текст] / М. Л. Скобелева // Littera Terra: межвузовский сборник студенческих и аспирантских научных трудов. – Вып. 2. – Екатеринбург, 2006. – С. 17 – 31 

3. Скобелева, М. Л. Эпиграмма в лирическом творчестве М.Ю. Лермонтова [Текст] / М. Л. Скобелева // Актуальные проблемы развития гуманитарных наук: Десятый областной конкурс научно-исследовательских работ студентов учреждений среднего и высшего профессионального образования Свердловской области «Научный олимп»: сборник тезисов научных работ призеров конкурса. Направление «Гуманитарные науки». – Екатеринбург, 2006. – С. 3 – 4;