Об образных параллелях «Жития преподобного отца нашего Виталия монаха» и романа Л.Н. Толстого «Воскресение»

Об образных параллелях «Жития преподобного отца нашего Виталия монаха» и романа Л.Н. Толстого «Воскресение»

Е.Коркина
Научный руководитель:д.филол. н., зав.кафедрой литературы А.А.Решетова

«... Кто из вас без греха, первый брось на нее камень». Эта цитата служит одним из эпиграфов к роману Л.Н. Толстого «Воскресение», мысль о невозможности судить другого проходит через все произведение писателя. Она же пронизывает одно из житий в «Четьи-Минеях» Дмитрия Ростовского  «Житие преподобного отца нашего Виталия монаха». Между агиографическим текстом и «Воскресением» можно провести ряд параллелей, прежде всего, на содержательно-тематическом и образном уровне. Главный герой романа на протяжении всего повествования помогает Катюше Масловой (образ блудницы и грешницы) пройти тяжелый путь от темного прошлого к светлому будущему. Он полностью отдается делу «воскрешения» ее души, как и святой Виталий, о котором говорится в житии, что он ходил по блудницам лишь ради их спасения, а не для собственного удовольствия (окружающие люди порицали его как грешника, не зная о благодеянии,, им совершаемом). Отец Виталий не раскрывал истинных намерений, а каждый раз убеждал осуждавших его в обратном: «Разве я не имею тела, как и все люди? Разве Бог монахов создал бесплотными? Поистине и монахи такие же люди» [3]. Он призывал не осуждать ничьих поступков, а внимательно наблюдать жизнь, которую ведут люди, ведь не им придется отвечать за него пред Богом: «Есть один Судия всех, Бог, который и воздаст каждому по делам его» [3]. Нехлюдов, будто следуя его совету, осознавал то, что ему «нельзя не только самому осуждать кого-нибудь, но смотреть в глаза людям, не говоря уже о том, чтобы считать себя прекрасным, благородным, великодушным молодым человеком, каким он считал себя» [4; с. 59]. В дальнейшем он говорил об этом другим, выступая отчасти в роли миссионера: «часто чувствуешь свою не...чувствуешь, что не имеешь права судить...» [4; с. 84]. В попытках воскресить душу Катюши Масловой, он пришел к ключевой мысли, которая является верной и неоспоримой, которая воскрешает его в равной степени.

Типологически образ «падшей» женщины в романе Толстого является неоднозначным и воссоздается через призму идеи об очищающем страдании. Благодаря Нехлюдову она проходит путь от грехопадения через раскаяние до обретения духовного опыта, возрождения. В заключительных главах она отказывается от жизни с Нехлюдовым, несмотря на то, что любила его, но думала о его благополучии, о том, что, «связав себя с ним, она испортит его жизнь» [4; с. 371]. Толстой создал яркий образ главной героини в духе очистительного страдания и потребности в искупительной жертве, лишая ее открытых авторских оценок, тем самым давая читателю возможность самому выбрать отношение к ней. Блудницы, показанные в житии, пройдя тернистый путь покаяния, начинают вести праведную жизнь благодаря отцу Виталию, наставившему их на истинный путь: «многие из них оставляли свою прежнюю греховную жизнь и выходили замуж за законных мужей. А иные, желая жить в совершенной чистоте, поступали в женские монастыри и там в посте и слезах проводили свою жизнь» [3]. В отличии от героев жития, которые сопровождает лишь фрагментарное описание раскаяния, страдания, искупления и спасения, образ Масловой соответствует устойчивой схеме архетипа блудницы: падение — раскаяние — страдание — искупление — спасение. «Такая парадигма явно опирается на христианское понимание греха, отсылает прежде всего к библейскому сюжету о Спасителе и кающейся блуднице и соотносится с богословской триадой «грех – покаяние – спасение» [2; с. 1]. Несмотря на то, что изначально Катюша принимает добродетель Нехлюдова, который оказывается ведущим на пути к доступному «человечеству благу - царству божию на земле», довольно равнодушно, ее не спасают походы в церковь и во всем она видит ложь, в дальнейшем она очищается через страдания, отказ от Нехлюдова является искуплением, а спасением - новая жизнь [1; с. 12].

В «Воскресении» Нехлюдов сам приходит к необходимости спасения души грешницы, в развращении которой он виноват, еще до чтения Евангелия, в котором в будущем он найдет опору и подтверждение своим мыслям. Истины, которые Дмитрий обрел в Новом Завете, случайно открыв на странице Евангелия от Матфея (гл. XVIII), убеждают его в том, что все люди должны признать себя виновными перед Богом и перестать наказывать других. Недаром он находит ответ на свой вопрос, мучивший его, в словах Христа о том, что необходимо «прощать всегда, всех, бесконечное число раз прощать, потому что нет таких людей, которые бы сами не были виновны и потому могли бы наказывать или исправлять» [4; с. 378]. Монах Виталий знал евангельские заповеди и жил, воплощая их в жизнь, ему не нужно было перечитывать Священное Писание для подтверждения правильности своих действий. Оба героя действовали по зову сердца ради того, чтобы восторжествовала Божественная справедливость, их деяния спасли не только их собственную душу, но и души других людей, доказав необходимость любить людей, прощать оступившихся и не бранить прегрешивших.

Литература.

1. Амирханян А.М. Христианский контекст добродетели в романе Толстого «Воскресение». // Альманах современной науки и образования. Тамбов, 2012. №2 (9). Ч. III. С. 9-14.

2. Мельникова Н.Н. Архетип грешницы в русской литературе конца XIX - начала XX века : диссертация ... кандидата филологических наук. М., 2011. Электронный ресурс. http://www.philol.msu.ru/~ref/avtoreferat2011/melnikova.pdf.

3. Ростовский Дмитрий. Жития святых. Т. 4. Электронный ресурс.  http://www.golden-ship.ru.

4. Толстой Л.Н. Воскресение. М.,1964.