Общая теория систем: учебное пособие для вузов с грифом УМО

Институт экономики и права

И.Г. Амрахов, С.В. Овчарова

 ОБЩАЯ

ТЕОРИЯ СИСТЕМ

                 Учебное пособие для высших учебных заведений

Воронеж 2008

УДК  14/370(075.8)

 ББК   87в/74я73

  А62  

                                             Рецензенты:

            Доктор философских наук, профессор В.П.Фетисов

            Доктор технических наук, профессор М.Г.Матвеев

            Кандидат педагогических наук, доцент А.П.Лукин

    АМРАХОВ И.Г., ОВЧАРОВА С.В.

А62          Общая теория систем:  Учебное пособие для вузов. –

    Воронеж, Институт экономики и права, 2008. – 232 с.

ISBN 

В данном учебном пособии ставится проблема развития гуманитарных наук путём выявления в их недрах абстрактных форм. Характеризуется развитие систем и системное мировоззрение. Излагаются некоторые аспекты истории общих теорий систем, анализируется современное состояние системной парадигмы. Приводится терминология теории систем, даётся классификация систем и определяются их закономерности. Выявляются общесистемные особенности, их специфика и цикличность. Рассматривается вопрос системного обмена. Сопоставляются такие понятия, как системный подход, системный анализ, системные исследования.

Даётся обозрение процесса интеграции научного знания. Характеризуются системное познание и системное мышление. Определяются направления и функции системных исследований. Осуществляется поиск универсального кода системы в ходе её изучения. Излагаются и классифицируются различные виды моделирования систем. Выявляются некоторые проблемы построения системной модели. Анализируется системность в педагогике и творчестве. Развивается идея о гармонии систем на основе противоречий и о возможности приложения общей теории систем в области искусства.

           Приводятся наиболее известные и проверенные временем варианты общей теории систем (ОТС): теория открытых систем и ОТС Л. фон Берталанфи, Тектология или Всеобщая организационная наука А.А.Богданова, теория иерархических многоуровневых систем и ОТС М.Месаровича и Я.Такахары, логико-методологические основания ОТС по В.Н.Садовскому, параметрический вариант ОТС А.И.Уёмова, ОТС как системная философия Ю.А.Урманцева.

Пособие можно использовать на различных уровнях проведения научной работы: студентам, аспирантам, преподавателям вузов, инженерам и руководителям предприятий в ходе исследовательской и экспериментальной деятельности. Материал пособия применим  в процессе изучения философии  науки.

Общая теория систем и системный подход имеют достаточно широкое приложение в самых различных областях человеческой деятельности: от строительства городов и ремонта автомобилей до занятия живописью и музыкой. Универсальность общей теории систем способствует её проникновению практически во все отрасли научного знания, открывая перспективы новым вариантам ОТС и системным исследованиям.   

                        УДК  14/370(075.8)

                        ББК   87в/74я73

   ISBN

©  Амрахов И.Г.,Овчарова С.В., 2008

© Институт экономики и права,
г. Воронеж, 2008

ПРЕДИСЛОВИЕ

Граф Лев Николаевич Толстой в «Исповеди» пишет о своём глубочайшем духовном   кризисе, связанном с тем, что он не мог найти ответ на мучивший его вопрос: «зачем мне жить, зачем чего-нибудь желать, зачем что-нибудь делать?»[162]. Ответ на этот вопрос он пытался найти в научном знании. Но напрасно. «Я понял, что знания эти интересны, очень привлекательны, но что точны и ясны эти знания обратно пропорционально их приложимости к вопросам жизни: чем менее они приложимы к вопросам жизни, тем они точнее и яснее; чем более они пытаются давать решения на вопросы жизни, тем более они становятся неясными и непривлекательными. Если обратиться к той отрасли этих знаний, которая пытается давать решения на вопросы жизни - к физиологии, психологии, биологии, социологии, то тут встречаешь поражающую бедность мысли, величайшую неясность, ничем не оправданную притязательность на разрешение неподлежащих вопросов и беспрестанные противоречия одного мыслителя с другим и даже с самим собою. Если обратиться к отраслям знаний, не занимающихся разрешением вопросов жизни, но отвечающих за свои научные, специальные вопросы, то восхищаешься силой человеческого ума, но знаешь вперёд, что ответов на вопросы жизни нет» [162,с.19].

С тех пор прошло почти столетие. Учения о природе света, об атомах и молекулах стали ещё более глубокими и строгими и находят потрясающие практические применения. Но как быть с вопросами жизни, столь волновавшими Л.Н.Толстого?

Не так давно в Советском Союзе считалось, что эти вопросы научно решены классиками марксизма. Возможно, что за столетие гуманитарные науки, о которых с таким сарказмом пишет Толстой, существенно продвинулись вперёд. Но сомнительно, согласился ли бы с этим сам Толстой. Те дефекты, которые он отмечал, присущи и современному гуманитарному знанию. Учитывая действительно колоссальный прогресс естественных наук и математики, он, пожалуй, обнаружил бы ещё большее отставание наук гуманитарных.

Очевидно, студентам, идущим по направлению подготовки дипломированного специалиста 653300 «Эксплуатация транспорта и транспортного оборудования», в рамках дисциплины «Философия», необходимо изучить ряд положений. Это – предмет философии; место и роль философии в культуре; становление философии; основные направления, школы философии и этапы её исторического развития; структура философского знания; учение о бытии; монистические и плюралистические концепции бытия; самоорганизация бытия; понятия материального и идеального; пространство; время, движение и развитие, диалектика; детерминизм и индетерминизм; динамические и статические закономерности; научные, философские и религиозные картины мира; человек, общество, культура; человек и природа; общество и его структура; гражданское общество и государство; человек в системе социальных связей; человек и исторический процесс: личность и массы, свобода и необходимость; формационная и цивилизационная концепции общественного развития; смысл человеческого бытия; насилие и ненасилие; свобода и ответственность; мораль, справедливость, право; нравственные ценности; представления о совершенном человеке в различных культурах; эстетические ценности и их роль в человеческой жизни; религиозные ценности и свобода совести; сознание и познание, сознание, самопознание и личность; познание, творчество, практика; вера и знание; понимание и объяснение; рациональное и иррациональное в познавательной деятельности; проблема истины; действительность, мышление, логика и язык; научное и вненаучное знание; критерии научности; структура научного познания, его методы и формы; рост научного знания; научные революции и смены типов рациональности; наука и техника; будущее человечества; глобальные проблемы современности; взаимодействие цивилизаций и сценарии будущего.

Но, всё же, обращаясь к проблеме соотношения различных наук, хотелось бы понять, чем объясняется тот факт, что «физики» столь устойчиво опережают «лириков»? Не станем подробно останавливаться на социальной стороне вопроса. Отметим лишь, что власть придержащие всегда больше опасались лириков, чем физиков. Трудами физиков можно воспользоваться для усиления своего могущества. Лирики же могут  расшатать его [173].

Не менее чем социальная, важна гносеологическая сторона. Чтобы разобраться в этом, обратим внимание на одно высказывание К.Маркса, которое в последние десятилетия цитировалось очень часто: «Наука тогда достигает совершенства, когда ей удаётся пользоваться математикой»[89, с.64].

Сам Маркс не придавал этой мысли столь большого значения, чтобы включить её в какое-либо из своих сочинений, но не потому, что сомневался в ней. Напротив, истинность этого утверждения очевидна, прошла испытание временем. Уже над входом в платоновскую Академию было начертано: «Да не войдёт тот, кто не владеет геометрией!». Средневековый схоласт Роберт Гроссет (Гроссетесте) проповедовал значимость математики для развития знания ещё в  XVIII веке! Наконец, вспомним  И.Канта, который очень чётко выразил ту же мысль: «… учение о природе будет содержать науку в собственном смысле лишь в той мере, в какой может быть применена в нём математика»[68, с.59].

Сейчас в физике применение математики – почти абсолютное. О приблизительном применении можно говорить в химии. В виде попыток – в биологии. В соответствии с уровнем применения математики можно говорить и о степени совершенства этих наук. В гуманитарном же знании имеем или нуль, или отдельные попытки, не затрагивающие главного в этих науках.

Почему же гуманитарным наукам до сих пор почти не удаётся пользоваться математикой? Ответы на этот вопрос могут быть разными. Здесь ссылаются и на сложность предмета гуманитарного знания, и на консерватизм гуманитариев. Приведём пример, который покажет, как практически достигается совершенство, когда удаётся пользоваться математикой. Известно, что 2+2=4. Но вообразите, что вы впервые столкнулись с этим соотношением. Разве у вас не возникнет вопроса: два и два – чего? Неужели две и ещё две мысли дадут тот же самый результат, что два и два арбуза? Неужели одни и те же отношения могут иметь место в мире идеального так же, как и в мире материального? Удивительно, но это так. Абстрактная форма (в данном случае – числовое отношение) применима к множествам объектов, природа которых не определена [173].

Именно с этим обстоятельством связано колоссальное преимущество использования математической структуры. Поскольку природа предметов, к которым она применяется, не определена, эта структура универсальна и может применяться к любым объектам.

Преимущество использования математики – точность, строгость получаемых результатов. Для определения математической  структуры, как отмечает Н.Бурбаки [42], достаточно задать одно или несколько отношений. Если структура может быть достаточно хорошо абстрагирована от своего носителя – субстрата, то даже имея не количественный, а качественный характер, она может стать предметом математического анализа [там же].

Можно ли применять алгебраические структуры в сфере самого гуманитарного знания? Конечно, можно, поскольку алгебраические отношения  никак не определяют природу соотносящихся объектов. Однако, вряд ли результаты такого применения будут более плодотворными, чем результаты применения арифметики. Нам неизвестны эффективные применения в гуманитарных науках и других абстрактных форм, изучаемых в современной математике. Что же делать? Подождать пока математика ещё больше разовьётся и изучит, наконец, такие структуры, которые найдут широкое и плодотворное применение в гуманитарном знании?! Возможно, ждать придётся долго, слишком долго, чтобы помочь таким людям, как Толстой, для которых несовершенство гуманитарного знания чревато духовным кризисом. 

Но есть и другой путь. Он был использован уже в физике. С одной стороны, физика применяла математические теории, разработанные в рамках математики, совершенно независимо от потребностей физики. С другой стороны, физика сама стимулирует разработку тех математических структур, которые ей необходимы для своего развития [173].

Проводя аналогию, можно попробовать сделать вывод, что успех в математизации  гуманитарных наук будет достигнут в том случае, если соответствующие абстрактные формы будут выявлены в недрах самого  гуманитарного знания и лишь впоследствии  обработаны с помощью математических методов [там же].

Каким же образом осуществляется выделение абстрактных форм? По-видимому, всё начинается с языка. Задолго до возникновения арифметики в языке появились числительные. Это означает, что в языковом сознании уже произошло абстрагирование количественных соотношений от природы тех объектов, к которым они относятся. Аналогичный процесс связан с появлением слов, обозначающих те или иные пространственные формы: «треугольник», «квадрат», «шар» и т.п. О необходимости возникновения арифметики или, соответственно, геометрии могла бы свидетельствовать сама частота употребления этих слов в речевом общении.

Если проанализировать литературу, относящуюся к гуманитарным наукам, и выделить слова, частота употребления которых непрерывно растёт, то, по-видимому, среди таких слов одно из первых займёт слово «система». Мы говорим о хозяйственной системе, о человеке как системе, об экологической системе, о нервной системе, о философской системе Гегеля, о системе жизнедеятельности, о языке как системе, о правовой системе, о системе интерпретаций художественного произведения, о системе взглядов и политической системе. Как сказал основатель одной из первых теорий систем Людвиг фон Берталанфи, «Системы повсюду» [20,с.30].

Мы видим, что «система» обладает важнейшей характеристикой математической структуры, - это понятие применимо к множествам объектов, природа которых не определена. Далее нужно определить эту структуру, задав характерные для неё одно или несколько отношений. Затем нужны аксиомы, из которых можно будет выводить те или иные следствия. Сделать это возможно лишь в рамках определённой теории, которая для систем будет играть ту же роль, что и геометрия – для пространственных форм, или арифметика  - для чисел.

Геометрия имеет дело с любыми геометрическими формами, арифметика – с любыми числами. Теория систем, соответственно, должна иметь дело с любыми системами, то есть быть общей теорией систем.

В наше время происходит невиданный прогресс знания, который, с одной стороны привёл к открытию и накоплению множества новых фактов, сведений из различных областей жизни, и тем самым поставил человечество перед необходимостью их систематизации, отыскания общего в частном, постоянного в изменяющемся. С другой стороны, рост знания порождает трудности его освоения, обнаруживает неэффективность ряда методов, используемых в науке и практике. Кроме того, проникновение в глубины Вселенной и субатомный мир, качественно отличный от мира соизмеримого с уже устоявшимися понятиями и представлениями, вызвало в сознании отдельных учёных сомнение во всеобщей фундаментальности законов существования и развития материи. Наконец, сам процесс познания, всё более приобретающий форму преобразующей деятельности, обостряет вопрос о роли человека как субъекта в развитии природы, о сущности взаимодействия человека и природы, и в связи с этим, о выработке нового понимания законов развития природы и их действия. Дело в том, что преобразующая деятельность человека изменяет условия развития естественных систем, и тем самым способствует возникновению новых законов, тенденций движения.

В ряду исследований в области методологии [33], [144], [145], [147], [148], [150], [151], [201] особое место занимает системный подход и в целом «системное движение». Само системное движение дифференцируется, разделяется на различные направления: общая теория систем, системный подход, системный анализ, философское осмысление системности мира.

Существует ряд аспектов внутри методологии системного исследования: онтологический (системен ли в своей сущности мир, в котором мы живём?); онтологически-гносеологический (системно ли наше знание и адекватна ли его системность системности мира?); гносеологический (системен ли процесс познания и есть ли пределы системному познанию мира?); практический (системна ли преобразующая деятельность человека?).

Рассмотрим понятия «системный подход» и «система».

Одно из важнейших примет естественнонаучного прогресса в нашем веке – интеграция научного знания. Проявление этой интеграции многообразно. Это и возникновение междисциплинарных отраслей, подобных биофизике, и рождение наук, изучающих совокупность объектов, которые ранее изучались различными дисциплинами, и синтез специальных теорий на единой аксиоматической основе, и перенос теоретических представлений, разработанных в одной области явлений, на другую, нередко весьма далёкую от первой, и многое другое.

Все эти тенденции – многоликое выражение стиля мышления в науке XX – начала XXI веков. Осознание этого факта послужило толчком к анализу методологических приоритетов, определяющих такой стиль, который привёл к разработке познавательной стратегии, которая получила название системного подхода.

Внимание исследователей к системному подходу было привлечено работами Л. фон Берталанфи [18], [19] по общей теории систем. После этого системный анализ всё чаще стал привлекаться в различных областях науки.

В настоящее время системный подход представляет собой наиболее рациональный стиль мышления при изучении объектов живой природы. Системные воззрения синтезируют в себе весь методологический опыт естествознания в прошлом. Скрывая односторонность ранее существовавших познавательных стратегий, системный подход определяет их место и роль в процессе познания окружающего мира на современном этапе.

Как и всякой прогрессивной концепции, системному подходу приходится прокладывать дорогу в различные области современной науки. При изучении любой науки и при решении её задач часто бывает необходимо определить, на уровне какой системы следует вести рассмотрение [33], [201].

Специфика мировосприятия учёного какой-либо конкретной отрасли на этом уровне представляется лишь частным случаем диалектики познания, а предметное содержание этих наук рассматривается как иллюстрация диалектики природы. Поэтому для представителей каждой из дисциплин, заинтересованных в конструктивных методологических приёмах решения своих специфических проблем, необходим менее абстрактный, но более предметно содержательный арсенал методологических средств, ориентированный на конкретную область науки и, главное, способствующий выбору рациональной стратегии научного поиска. Этим требованиям отвечает системный подход [там же].

Для творческого восприятия данной методологической концепции необходимо проследить за её становлением в процессе развития научного знания.

Возникновение системного подхода, несомненно, центрального методологического направления современной науки, нередко связывают с преодолением кризиса научного познания на рубеже XIX-XX веков. Именно в это время возникли серьёзные противоречия между уровнем накопленных знаний и методологией научного познания. В различных областях науки появились новые идеи, концепции, представления, коренным образом отличавшиеся от господствовавшего образа мышления. Прогрессивный характер этой тенденции заключался в том, что выразители этих новых взглядов ориентировались на вызревавшие в рамках существующей парадигмы элементы того направления в прогрессе познания, которое широко развернулось в нашем веке. Основной чертой этого направления в содержательном плане следует назвать интеграцию научного знания.

Человек в процессе своего развития исследует и изучает огромное множество объектов, явлений и процессов окружающего мира. Наиболее простой и естественный путь получить представление о незнакомом объекте – выяснить, из каких элементов он состоит. Если речь идёт о процессе, полезно узнать, из каких стадий он складывается и можно ли его представить совокупностью более простых движений. На практике это привело к нахождению общего элементарного основания у объектов разнообразной природы [33], [201].

В химии этим общим основанием оказались химические элементы, организованные затем в периодическую таблицу Менделеева (открытие периодического закона ознаменовало начало нового этапа развития химических представлений – синтетического).

В физике такими элементарными сущностями стали типы силового взаимодействия и элементарные частицы, образующие атомы.

Становление биологии нового времени началось с изучения разнообразия биологических форм животного и растительного происхождения, а затем поиска признаков, по которым можно было бы систематизировать это разнообразие.

Возникновению физиологии предшествовало анатомическое изучение строения организма человека и животных. Существенную роль в последующем развитии биологии сыграла клеточная теория становления организмов. Методологической основой идеи единства органического мира в его эволюционном развитии был целостный подход. Осознание недостаточности ориентира познания только на целостный подход начало формироваться ещё задолго до появления системного подхода. 

Первый существенный шаг в данном направлении сделал И.Кант [69],указав на зависимость процесса познания не только от объекта изучения, но и от познающего субъекта, способа его мышления. По Канту, познание – это не простое отражение действительности, а творческое осмысливание, требующее конструктивной мыслительной деятельности.

Следующий шаг был сделан Г.Гегелем [52], [50], [51], [53]. Гегелевская диалектика являла по существу новый способ мышления, ориентирующий на поиски внутренних источников существования и развития объектов, предполагающий диалектическое единство целого и частей.

Новые методологические подходы наметились в это же время и в физике. Они были связаны с углублением представлений о причинности. Господствовавший ранее лапласовский детерминизм – убеждение в том, что в конечном счёте любые процессы предопределены однозначными причинными взаимоотношениями, - уступил место вероятностному принципу объяснения.

Наконец, в математике XIX века произошло крупнейшее событие, провозгласившее концепцию симметрии, ставшую одной из методологических основ теоретико-физического мышления нашего века.

В 1872 году была опубликована «Эрлангенская программа» Ф.Клейна. «Программа» выдвинула синтетический принцип, объединявший на единой концептуальной основе различные геометрии (евклидову, неевклидову, проективную, конформную и др.), ранее изучавшиеся изолированно. Разрозненные математические направления (элементы) были охвачены взаимосвязями и образовали структурное целое, которое уже в начале XX века обрело онтологическое (от греч. ontos – сущее, и logos – учение, слово) содержание.

Итак, к началу XX века все предпосылки для интенсивного развития общей теории систем были налицо [33], [201]. Системное движение, получившее широкое распространение в науке после Второй мировой войны, ставит своей целью обеспечить целостный взгляд на мир, покончить с узким дисциплинарным подходом к его познанию и содействовать развёртыванию множества программ по междисциплинарному исследованию комплексных проблем.

Теория систем в том виде, как она представлена австрийским биологом-теоретиком Людвигом фон Берталанфи [18], [19] и его последователями, ориентируется в целом на поддержание и сохранение стабильности и устойчивости динамических систем.

В самом общем и широком смысле слова под системным исследованием предметов и явлений окружающего нас мира понимают такой метод, при котором они рассматриваются как части или элементы определённого целостного образования. Эти части или элементы, взаимодействуя друг с другом, определяют новые, целостные свойства системы, которые отсутствуют у отдельных элементов. С таким пониманием системы мы постоянно встречались в ходе изложения всего предыдущего материала. Однако оно применимо лишь для характеристики систем, состоящих из однородных частей и имеющих вполне определённую структуру. Тем не менее, на практике нередко к системам относят совокупности разнородных объектов, объединённых в одно целое для достижения определённой цели [29].

Что же понимается под «системным» познанием материи и её свойств? Известно, что человек осваивает мир различными способами. Прежде всего, он осваивает его чувственно, т.е. непосредственно воспринимая его через органы чувств. Характер такого познания, заключающийся в памяти и определяемый эмоциональным состоянием субъекта, является нам как целостным, так и дробным – представляющим картину целиком или дробно, выделяя какие либо моменты. На основе эмоциональных состояний в человеке складывается представление об окружающем мире. Но чувственное восприятие есть свойство так же всех животных, а не только человека. Спецификой человека является более высокая ступень познания – рациональное познание, позволяющее обнаруживать и закреплять в памяти законы движения материи.

Рациональное познание системно. Оно состоит из последовательных мыслительных операций и формирует мыслительную систему, более или менее адекватную системе объективной реальности. Системна и практическая деятельность человека, причём уровень системности практики повышается с ростом знания и накопления опыта. Системность различных видов отражения и преобразования действительности человеком есть, в конечном счёте, проявление всеобщей системности материи и её свойств [2].

Системное познание и преобразование мира предполагает:

1.     Рассмотрение объекта деятельности (теоретической и практической) как системы, т.е. как ограниченного множества взаимодействующих элементов.

2.     Определение состава, структуры и организации элементов и частей системы, обнаружения главных связей между ними.

3.     Выявление внешних связей системы, выделения из них главных.

4.     Определение функции системы и её роли среди других систем.

5.     Анализ диалектики структуры и функции системы.

6.     Обнаружение на этой основе закономерностей и тенденций развития системы [там же].

Познание мира и в особенности научное познание не может осуществляться хаотически, беспорядочно; оно имеет определённую систему и подчиняется определённым закономерностям. Эти закономерности познания определяются закономерностями развития и функционирования объективного мира.

В современной литературе [127],[151] системы классифицируются на целостные, в которых связи между элементами прочнее, чем связи элементов со средой, и суммативные, у которых связи между элементами одного и того же порядка, что и связи элементов со средой; органические и механические; динамические и статические; открытые и закрытые; самоорганизующиеся и неорганизованные и т.д. Отсюда может возникнуть вопрос о неорганизованных системах, например – куча камней, правильнее сказать – совокупностях – являются ли они системами? Да, и этому можно привести доказательства исходя из следующих посылок: 1) неорганизованные совокупности состоят из элементов; 2) эти элементы определённым образом связаны между собой;  3)  эта связь объединяет элементы в совокупность определённой формы (куча, толпа и т.п.); 4) поскольку в такой совокупности существует связь между элементами, значит неизбежно проявление определённых закономерностей и, следовательно, наличие временного или пространственного порядка. Таким образом, все совокупности являются системами, более того материя вообще проявляется в форме систем, т.е. система есть форма существования материи.

Каково же тогда различие между понятиями «система» и «объект», «вещь», ведь казалось бы ничего различного. Однако система, являясь объектом, вещью и знанием, в тоже время выступает как нечто сложное, взаимосвязанное, находящееся в самодвижении. Поэтому и категория «система», будучи философской категорией [1], в отличие от понятий «объект» и «вещь», отражает не что-то отдельное и неделимое, а противоречивое единство многого и единого. 

Система, являясь конкретным видом реальности, находится в постоянном движении, в ней происходят многообразные изменения. Однако всегда имеется такое изменение, которое характеризует систему как ограниченное материальное единство, и выражается в определённой форме движения. По формам движения системы подразделяются на механические, физические, химические, биологические и социальные. Так как высшая форма движения включает в себя низшие, то системы помимо их специфических свойств имеют общие свойства, не зависящие от их природы. Эта общность свойств и позволяет определять понятием «система» самые разнородные совокупности [2].

Система, как понятие, обладает двумя противоположными свойствами: отграниченностью и целостностью. «Отграниченность» - внешнее свойство системы, «целостность» - её внутреннее свойство, приобретаемое в процессе развития. Система может быть отграниченной, но не целостной (например: недостроенный дом), но чем более система выделена, отграничена от среды, тем более она внутренне целостна, индивидуальна, оригинальна.

Согласно вышесказанному можно дать определение системы как отграниченного, взаимно связанного множества, отражающего объективное существование конкретных отдельных взаимосвязанных совокупностей элементов, и не содержащего специфических ограничений, присущих частным системам. Данное определение характеризует систему как самостоятельно движущуюся совокупность, так и взаимосвязь, взаимодействие, а оно и есть – движение.

Наш мир представляет собой единство систем, находящихся на разном уровне развития, причём каждый уровень служит средством и основой существования другого, более высокого уровня развития систем. Данное относится не только к природе, но и к обществу, где  наблюдается ряд организационных форм, наиболее грандиозные из которых получили название «общественно-экономические формации».

Сыгравшие свою роль системы уходят, другие же продолжают существовать. Одним из основных законов существования Вселенной является существование одних систем за счёт других. Скажем, кристаллы возникают на материале базовой породы, раствора или сплава; растения преобразуют минералы, животные развиваются за счёт растений и других животных; человек для своего существования преобразует и животных, и растения, и системы неживой природы.

Итак, мир, будучи системой систем, сложнейшим материальным образованием, находится в процессе непрерывного движения, возникновения и уничтожения, взаимоперехода одних систем в другие, причём одни системы изменяются медленно и длительное время кажутся неизменными, другие же изменяются настолько стремительно, что в рамках обыденных человеческих представлений фактически не существуют. Чем обширнее система, тем медленнее она изменяется, а чем меньше, тем быстрее она проходит этапы своего существования. В этом простом соответствии скрыт глубокий смысл ещё не до конца понятой связи пространства и времени. И здесь можно увидеть одну из закономерностей развития материи: от меньшего к большему и от большего к меньшему, осознание которой привело к пониманию развития и качественного изменения систем слагающих мир, и мира как системы.

Системное мировоззрение находит своё отражение в трудах многих учёных. Разработано достаточно много вариантов общей теории систем (ОТС): Акофф Р., Берталанфи Л. фон, Богданов А.А., Винограй Э.Г., Гудмен Н., Заде Л., Казаневская В.В., Клир Дж., Купер У., Ланге О., Ласло Э., Людвиг Ф., Майхилл Дж., Месарович М., Рапопорт А., Садовский В.Н., Такахара Я., Уёмов А.И., Урманцев Ю.А., Чарнс А., Черчмен Ч., Чжулонг Д., Эллис Д. и др.

Наиболее значимые из них это: теория открытых систем  и ОТС Л. фон Берталанфи, Тектология или Всеобщая организационная наука А.А.Богданова, теория иерархических многоуровневых систем и ОТС М.Месаровича, Я.Такахары, логико-методологические основания ОТС по В.Н.Садовскому, параметрический вариант ОТС А.И.Уёмова, ОТС и системная философия Ю.А.Урманцева.

Рассмотрение данных вариантов позволяет выявить их индивидуальную специфику и найти общие точки соприкосновения. Ожидаемая многими учёными единая общая теория систем может сложиться со временем сама. Чем больше будет вариантов ОТС, тем чаще будут происходить повторы, которые станут очевидными для всех и будут свидетельствовать о закономерностях всеобщего характера. Чем больше отраслей включится в строительство ОТС, тем содержательнее будет всеобщность варианта единой общей теории систем.

В перспективе появятся новые способы представления объекта в качестве системы. Открытия придут, скорее всего, из естественных наук. Однако искусство (музыка, живопись) способно опередить время (за счёт опоры на чувства, интуицию).

Сегодня наиболее актуален неформализованный системный анализ, позволяющий при расчленении не утратить целое. Дело в том, что метод расчленения, используемый в современной науке, существует ещё со времён Галилея и Ньютона (XVII век). Такой метод хорошо описан у Гёте [55]:

«…живой предмет желая изучить,

Чтоб ясное о нём познанье получить, -

Учёный прежде душу изгоняет,

Затем предмет на части расчленяет

И видит их, да жаль: духовная их связь

Тем временем исчезла, унеслась!»

Проблема сочетания и взаимодействия формальных и неформальных методов пока ещё не решена. Надеемся, отрасль, связанная с искусством, сделает свой вклад в построение общей теории систем, предлагая специфические средства, язык, образы.                                

В настоящее время нет единой, общепризнанной общей теории систем. Но уже есть целый ряд вариантов таких теорий. А ещё больше – различных подходов к их созданию. Очень много конкретных разработок, посвящённых тем или иным аспектам применения понятия системы при решении различных проблем, опирающихся или не опирающихся на какую-либо общую теорию систем. Обычно в этом случае используют более расплывчатый термин – системный подход. Когда речь идёт об использовании теории, говорят о теоретико-системном подходе.

Единственно, чего практически нет – так это учебников. Оригинальным является учебное пособие под редакцией А.И.Уёмова [173]. В учебном пособии излагаются основы оригинальной концепции общей параметрической теории систем, её основные понятия, закономерности, особенности использования в разных областях деятельности, особенно, в гуманитарном познании. Показан путь повышения уровня строгости, обоснованности, доказательности рассуждений в тех областях, которые не поддаются описанию традиционными математическими средствами. Определены такие понятия как порядок и хаос, целостность, простота и сложность, система и модель и другие.

Это – не обычный учебник. Помимо того, что в нём имеются определения, доказательства, задачи и упражнения, он написан в диалогах героев «Трёх мушкетёров» А.Дюма, за масками которых легко угадываются абитуриент, аспирант, студенты вузов разного профиля. В их шутках и прибаутках слышны споры «физиков» и «лириков» об актуальных проблемах современности – от угрозы фашизма до вопроса регулирования своего здоровья.

Можно рекомендовать также учебник по теории систем  для вузов В.А.Острейковского [127]. Но в основном вся литература по системному подходу и общей теории систем – научная. Противоречивые сведения пока ещё далеки от единства. Но именно эта противоречивость, по всей видимости, в будущем приведёт к созданию единой общей теории систем.

Студенты, освоившие основные положения общей теории систем, смогут овладеть искусством системного мышления, навыками системного моделирования и проведения системных исследований. Плодотворным для студентов будет знакомство с процессом развития систем, существующим системным представлением мира, основами системного подхода. Изучение основных вариантов ОТС стимулирует исследовательскую активность студентов.

     РАЗВИТИЕ СИСТЕМ И СИСТЕМНОЕ

               ПРЕДСТАВЛЕНИЕ МИРА

Рассмотрим механизм развития систем. С материалистической точки зрения существующий мир в целом не возникает и не исчезает, он существует вечно, представляя собой взаимосвязь, взаимодействие конкретных материальных систем. Возникновение – есть одна из форм движения материи. Это понятие отражает процессы присущие всем конкретным явлениям органической и неорганической природы, общества и мышления. Эта универсальность даёт полное право считать «возникновение» философской категорией [2].

Каждое явление имеет своё начало, т.е. возникает, но возникает не на пустом месте, а на базе предшествующего и проявляется при благоприятных условиях. Возникновение также теснейшим образом связано с понятием «новое». Появление нового и есть возникновение, а новое зарождается в недрах старого, на его базе.

Процесс возникновения можно разделить на два этапа: 1) скрытый, когда появляются новые элементы и происходит их количественный рост, и 2) явный, когда новые элементы образуют новую структуру,  новое качество, т.е. происходит постепенное накопление определённых факторов и происходит скачёк – образование нового, качественно отличного. Так, возникновение льда   на первый взгляд кажется внезапным, но в действительности при понижении температуры происходит постепенное замедление движения молекул, уменьшение их энергии, что и приводит к скачку, к образованию кристаллов льда. Следовательно, постепенность, как этап возникновения, включает в себя не только количественный рост новых элементов, но и количественные изменения энергетических состояний системы, приводящих в конечном итоге к структурной перестройке, т.е. к скачку [1].

Возникновение невозможно без разрушения. Эти два процесса органически связаны друг с другом и не имеют преимущества друг перед другом. Причины возникновения, как и причины разрушения, кроются в вечном взаимодействии взаимосвязанных противоречивых сторон, явлений, процессов. Существует представление о возникновении как акте слияния, соединения двух и более качеств в одно, или разделения одного качества на два (или более) новых. Кроме того, образование системы может происходить путём обмена элементов, но это не третий путь, а сочетание соединения и разъединения взаимодействующих объектов [там же].

Возникновение системы есть одновременно и возникновение новой формы движения или нового вида определённой формы движения и связано с тем, что прежняя форма движения исчерпала себя. Это выражается в том, что любая дальнейшая организационная перестройка элементов системы в рамках данной формы движения ведёт не к укреплению и совершенствованию этой системы, а к её преобразованию.

Система считается возникшей, когда между элементарными носителями новой формы движения образуется взаимосвязь, однако в начале связь носит неустойчивый характер, т.е. новая система находится на грани перехода из возможности в действительность. Иначе говоря, новое качество должно ещё утвердиться, проявиться, обрести устойчивость, т.е. новая система, возникнув, должна пройти этап становления. Из природных примеров можно сделать вывод о непрерывном возникновении нового, но не каждое возникшее оказывается соответствующим внешним условиям [1],[2].

Итак, возникновение – сложный противоречивый процесс. Существует много форм возникновения, где притяжение и отталкивание, разъединение и соединение варьируются в самых неожиданных сочетаниях.

От возникновения перейдём к становлению. Становление – это этап в развитии системы, в процессе которого она превращается в развитую систему. Становление, есть единство «бытие» и «ничто», но это не простое единство, а безудержное движение. Процесс становления также как и возникновение системы связан с количественным увеличением качественно тождественного множества элементов. Так в термодинамических условиях земной поверхности количество кислорода и кремния преобладает над всеми остальными элементами, а на поверхности других планет преобладают другие элементы. Это свидетельствует о потенциальной возможности количественного роста любого элемента при благоприятных  физико-химических условиях [8].

В процессе становления системы происходит появление у неё новых качеств: природного и функционального. Природным качеством является определяющий признак того или иного класса, уровня систем, позволяющий говорить о тождественности систем этого класса. Функциональное качество включает в себя специфические свойства системы, приобретаемые ею в результате её способа связи со средой. Если природное качество постепенно исчезает вместе с данной системой, то функциональное качество может изменяться соответственно внешним условиям [11],[12].

Кроме того, новые качества появляются и у отдельных элементов системы, вернее элемент приобретает это качество при образовании системы (например, стоимость товара). Противоречие между качественно тождественными элементами является одним из источников развития системы. Одно из следствий этого противоречия – тенденция к пространственному расширению системы. Возникнув, качественно тождественные элементы стремятся разойтись в пространстве. Это «стремление» обусловлено непрерывным количественным ростом этих элементов и возникающими между ними противоречиями.

Но с другой стороны существуют системообразующие факторы, которые не дают возникшей системе распасться из-за существующих в системе внутренних противоречий и расширения. И существует граница системы, выход за которую может быть губителен для элементов вновь возникшей системы. Кроме того, на вновь возникшие элементы новой системы действуют системы уже существующие, в данной среде ранее. Они препятствуют проникновению новых систем в среду своего существования [там же].

Таким образом, с одной стороны, элементы новой системы находятся в противоречии друг с другом, а с другой стороны, под давлением внешней среды и условий существования они оказываются во взаимодействии, в единстве. При этом тенденция развития такова, что внутренние противоречия между качественно тождественными элементами системы приводят их к тесной взаимосвязи, и, в конце концов, приводят к становлению системы в целом.

Рассмотрим мир в свете системных представлений, системное мировоззрение. Сегодня специальные науки убедительно доказывают системность познаваемых ими частей мира. Вселенная предстаёт перед нами как система систем. Конечно понятие «система» подчёркивает ограниченность, конечность и, метафизически мысля, можно прийти к выводу, что поскольку Вселенная это «система», то она имеет границу, т.е. конечна.  Но с диалектической точки  зрения как бы ни представлять себе самую большую из систем, она всегда будет элементом другой, более обширной системы. Это справедливо и в обратном направлении, т.е. Вселенная бесконечна не только «вширь», но и «вглубь». До сих пор все имеющиеся в распоряжении науки факты свидетельствует о системной организации материи.

Проанализируем системность неорганической природы. Согласно современным физическим представлениям, неорганическая природа в общем виде делится на две системы – поле и вещество. Материальная сущность физического поля в настоящее время ещё чётко не определена, но что бы собой не представляло поле,   общепризнанно, что оно проявляется в различных сосуществующих, взаимодействующих и взаимопроникающих видах. Физическое поле, как обобщающее понятие, включает в себя физический «вакуум», электронно-позитронное, ядерное, электромагнитное и другие поля. Иначе говоря, представляет собой систему конкретных материальных полей [54].

Каждое конкретное поле в свою очередь тоже системно. Но сейчас нельзя с уверенностью сказать о том, что является элементом конкретного поля. Очевидно, каждое конкретное поле имеет свои определённые уровни, иначе говоря, оно как система развивается, например, от «вакуума» до чётко выраженного квантового состояния. Сам же квант поля представляет собой элементарную частицу. Поэтому квант вряд ли может быть элементом конкретного поля. Скорее всего, такими элементами являются узловые «точки» структуры элементарных частиц. Существуют ясные экспериментальные доказательства существования такой структуры и масса различных способов её изучения. Но что представляет собой структура элементарной частицы, а тем более её узловые «точки» остаётся пока неясным [там же].

Если допустить мысль о частице как высшей форме развития материи поля, то естественно предположить существование определённых «кирпичиков», которые образуют такую частицу, и являются тем, из чего состоит физическое поле вообще, т.е. элементами системы физического поля. Их взаимодействие (полевая форма движения) и приводит к образованию элементарной частицы того или иного типа. Такая идея о сложности элементарных частиц, о том, что каждая из них это система, состоящая из различного количества разнообразно взаимодействующих и по разному пространственно расположенных элементарных частиц, но тождественных по своей сущности «кирпичиков» материи, позволяет объяснить взаимопревращаемость частиц и открывает путь к проникновению вглубь материи. Элементарная частица – это не только квант поля, но и то, что может лежать в основе качественно иной системы – вещества [54].

Вещество – чрезвычайно сложная, глубоко дифференцированная многоуровневая система. Если элементарная частица выступает и как элемент качественно иной, вещественной системы, то две и более взаимодействующие элементарные частицы представляют собой систему, которая может быть названа частичкой вещества. Так, взаимодействие протона и электрона образует простейший атом лёгкого водорода, внутренне динамическую систему, элементы которой подчинены целому ряду параметров, и вследствие этого отличающиеся от свободных частиц. Атом как система развивается, усложняясь по составу и структуре вплоть до такого состояния, когда начинается самопроизвольный распад атомного ядра [там же].

Взаимодействующие атомы образуют различные системы: молекулы, макромолекулы, ионы радикалы, кристаллы. Молекула представляет собой материальную систему, состоящую из определённым образом расположенных в пространстве и взаимосвязанных атомов одного или нескольких химических элементов. Связь атомов в молекуле прочнее связи атомов со средой, что обеспечивает целостность системы. Молекула является качественно новым материальным образованием по отношению к составляющим её атомам. Молекулы могут быть простыми и сложными, содержащими один, два и тысячи атомов. Гигантские группы  атомов образуют макромолекулы, качественно отличающиеся от других молекул.

Однако не все вещества состоят из систем типа молекул. Ряд химических соединений, например, хлорид натрия (поваренная соль), не имеют молекул в обычном понимании этого слова, и являются открытыми системами, в которых ионы относительно независимы друг от друга. Такой тип вещественной системы называют кристаллом. Ионами называют как отдельные заряженные атомы, так и группы химически связанных атомов с избытком или недостатком электронов. Группа атомов, переходящая без изменения из одного химического соединения в другое, определяется как радикал. Все эти группы являются системами [54].

Взаимодействие атомов одного типа образует химический элемент. Из химических элементов слагаются минералы, из минералов – породы, из пород – геологические формации, из геологических формаций – ряды формаций – геосферы, из геосфер – планета Земля. Каждая система, слагающая Землю, в свою очередь сложена по своей структуре. Так, например, атмосфера представляет собой систему, состоящую из пяти подсистем: тропосфера, стратосфера, мезосфера, термосфера и экзосфера [там же].

Земля, как планета, выступает наряду с другими планетами элементом Солнечной  системы. В свою очередь, Солнечная система входит в такую грандиозную космическую систему как Галактика. Взаимодействующие галактики образуют системы галактик, входящие в Метагалактику и т.д. При этом на каждом уровне развития неживой природы, наряду с общими, имеются и свои системообразующие факторы, свои особые связи и взаимодействия. Вместе с тем, принцип организации множества в единство остаётся одним и тем же. Не меняется он и при переходе к системам живой природы.

 Рассмотрим теперь системность живой природы. Как и всё в природе, живые организмы состоят из молекул и атомов, но где граница между живым и неживым? Существует предел, после которого теряют силу имеющиеся системообразующие факторы и неживое переходит в разряд живого. Так, например, молекула, состоящая из 5000000 атомов, представляет собой вирус табачной мозаики – самое малое известное живое образование, способное к самостоятельному существованию [54].

В целом вопрос о системности живой природы не вызывает сомнений. Более того, именно изучение живых материальных образований в значительной мере способствовало формированию системных представлений о мире.

Основными системами живого, образующими различные уровни организации, в настоящее время признаются: 1) вирусы – системы, состоящие в основном из двух взаимодействующих компонентов: молекул нуклеиновой кислоты и молекул белка; 2) клетки – системы, состоящие из ядра, цитоплазмы и оболочки; каждая из этих подсистем, в свою очередь, состоит из особенных элементов; 3) многоклеточные системы (организмы, популяции одноклеточных); 4) виды, популяции – системы организмов одного типа; 5) биоценозы – системы, объединяющие организмы различных видов; биогеоценоз – система, объединяющая организмы поверхности Земли; 7) биосфера – система живой материи на Земле [там же].

Система каждого уровня отличается от других уровней и по структуре, и по степени организации (биологическая классификация). Но взаимодействие элементов системы не обязательно предполагает жесткую, постоянную связь. Эта связь может носить временный, случайный, генетический, целевой характер.

В целом живая природа, также как и неживая, представляет собой систему систем, причём она даёт удивительные примеры разнообразия систем, которые нередко оказываются объединением элементов различных уровней [54]. Например, ландшафт как система включает в себя: 1) абиотические геосистемы (земная кора с рельефами, атмосфера, гидросфера и криосфера); 2) геосистемы почвенной сферы; 3) биотические геосистемы, образующие биосферу; 4) социально-экономические геосистемы, возникшие в результате общественно-исторической деятельности человека. Все эти системы связаны между собой и воздействуют друг на друга, образуя единую саморегулирующуюся систему. Изменение любой составной части ландшафта ведёт, в конечном счёте, к изменению его в целом. Вместе с тем, каждая система живой природы, являясь её элементом и определяясь ею, в то же время имеет достаточную самостоятельность саморазвития, чтобы выйти на другой уровень организации материи. 

К ИСТОРИИ ОБЩИХ

ТЕОРИЙ СИСТЕМ

Человеческое мышление можно рассматривать как систему. И человек мыслит, как правило, системно. Но это никак не означает врождённой способности исследовать сами объекты познания как системы, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведь и мольеровский герой Журден говорил прозой, не имея представления о специфике прозаического текста.

Слово «система» греческого -  происхождения, оно означает «соединение», «нечто, составленное из частей в определённом порядке», или просто «порядок». Воплощением и началом порядка для древнего грека был Космос, а беспорядка – Хаос. В «Теогонии» Гесиода (VIII-VII в.в. до н.э.) Хаос первичен, а Космос вторичен. Порядок поддерживается богами, либо человеческими стараниями. Понятия порядка и хаоса не уточнялись, считались само собой разумеющимися, очевидно ясными. Положительное значение порядка всячески подчёркивалось [173].

Так, Демокрит (V в. до н.э.) «конструировал» своё представление о мире с помощью идеи атомов: все вещи – от камней до человеческой души – состоят из неделимых далее частичек. Но для объяснения различий вещей Демокриту понадобилось ещё и представление о некоторых порядках взаиморасположения и сцепления атомов.  Часто цитируют его суждение об аналогичности устройства мира устройству текста: как из одних и тех же букв можно сложить и комедию, и трагедию, так из одних и тех же атомов складываются различные вещи.

Конструктивное движение мысли Демокрита можно выразить так: если любая вещь состоит из атомов, то в ней, в этой вещи, должен реализовываться и некоторый особый порядок. Иначе говоря, свойство «атомности» должно реализовываться через какую-то структуру вещи.

Очевидно, что и Демокрит, и другие древнегреческие философы мыслят системно, и представления о вещах, и сами свои рассуждения строят как системы, но их системы суждений – не о системах. Так что, хотя и принято с подачи А.П.Чехова считать, что «в Греции есть всё», великая греческая культура системного метода не создала [там же].  

В средние века интерес к исследованию объектов именно как систем также не проявился. Лишь по мере резкого усложнения научных знаний в Новое время и осознания значения методов исследования для получения надёжных результатов системные представления попадают в поле зрения мыслителей. Французский просветитель XVIII в. П.Гольбах даже пишет работу под названием «Система природы»[57], но понимая и природу, и человеческие сообщества, как «объединение сходных веществ, способных в силу своей сущности собраться вместе и образовать одно целое» [там же, с.97], он не ищет те особые свойства объектов, которые являются проявлением их системной природы.

Другой французский мыслитель той же эпохи, Кондильяк, посвятил «системам» специальный трактат, который так и называется – «Трактат о системах» [76], но под «системой» он понимает преимущественно системы знания: «Всякая система есть не что иное, как расположение различных частей какого-нибудь искусства или науки в известном порядке, в котором они взаимно поддерживают друг друга, и в котором последние части объясняются первыми. Части, содержащие объяснения других частей, называются принципами, и система тем более совершенна, чем меньше число её принципов; желательно даже, чтобы число их сводилось к одному» [там же, с. 6]. И далее вся работа направлена, главным образом, на критику этих принципов – в основном, речь идёт об известных философских системах. Среди свойств системы упоминаются, например, «абстрактность», но сказать про вещь «абстрактная» можно, вовсе не рассматривая её как систему.

В марксисткой литературе много обсуждался вопрос о противоречии между методом и системой в гегелевской философии. Утверждалось, в частности, что диалектический метод Гегеля несовместим с его системой. Система опять-таки понималась, во-первых, только как система знания, а во-вторых, как что-то завершённое, стабильное, центрированное, стационарное, т.е., в терминологии марксизма, «метафизическое». Утверждалось также, что мышление Маркса и весь характер его деятельности были глубоко системными [84]. Но ясно, что теория систем в марксизме не разрабатывалась, а потому использование системных методов не могло выходить за рамки интуитивного применения некоторых системологических идей.

Появление того, что можно было бы назвать разработкой и применением системных методов относится лишь к концу XIX – XX векам. Почему? Один из ответов [148] сводится к тому, что к XX веку появилась необходимость изучать сложные системы типа общественной жизни, человекомашинных систем и т.п. Такие системы не поддаются адекватному описанию в рамках какой-либо традиционной дисциплины – социологии, биологии, экономики, психологии, инженерного проектирования и т.д. Системный подход явился ответом на междисциплинарный запрос и, соответственно, обобщением знаний о системах в каждой из дисциплин.

Но тогда можно спросить, почему данная необходимость не возникла раньше? Платон, например, который ещё до рождества Христова исследовал такой сложный объект как государство и не менее сложную систему управления им, мыслил, разумеется, системно, но системного метода не применял.

Тысячелетиями изучается такой, может быть, самый сложный, объект, как человек, но без применения системологических идей. Кроме того, междисциплинарные исследования могут осуществляться на какой-нибудь другой основе, не обязательно специфическими системными средствами: в таких случаях говорят о комплексном, всестороннем исследовании, когда знания из разных дисциплин просто суммируются [173].

Существуют и другие объяснения столь позднего возникновения теоретико-системной проблематики. В интересной книге, специально посвящённой теме становления теории систем [33], оно объясняется изменением типа рефлексии в науке: раньше внимание учёных направлялось исключительно на объект «сам по себе» («онтологизм»), а в связи с кризисом оснований научного знания в конце XIX – начале XX в.в., когда потребовалось пересмотреть наиболее фундаментальные понятия о мире, было осознано, что теории существенным образом зависят от используемых методов и теорий, воспроизводящих объект разными способами, но целостно («методологизм») [там же]. Всё это так, но почему именно системный метод привлекает особое внимание – ведь есть много других методов? Многие методологические концепции появились намного раньше теорий систем, например, теория индукции, теория абстрагирования и другие.

Скорее всего, дело в том, что к XX веку и производство, и осуществление социальных и культурных проектов стало чрезвычайно наукоёмким. Как без теории электричества, атомной физики невозможно было бы осуществлять технический прогресс, так и без теорий общественной жизни, развития этносов, функционирования языка, осуществления психических функций человеком нельзя было бы надеяться осуществить прогресс культурный. Более того, без последних не ясен смысл и технического прогресса, поскольку он сопровождается множеством всем известных проблем нравственного, экологического, политического, правового, психологического порядка [173].

Однако если многие производственно-технические задачи оказались более или менее разрешимыми, благодаря использованию, прежде всего физики, математических средств, то для разрешения ряда проблем, в особенности, гуманитарных, известных математических средств оказалось явно недостаточно.      

В середине прошлого столетия математика понималась как наука о пространственных формах, т.е. геометрия, и количественных отношениях и величинах, т.е. арифметика. С тех пор многое изменилось. Предмет математики и круг её базовых, т.е. исходных, понятий постоянно менялся. Главным математическим объектом стало рассматриваться «множество». Но, это понятие было объектом многочисленных споров [там же]. По мнению Н.Бурбаки [42], «…Единственными математическими объектами становятся, собственно говоря, математические структуры» [там же, с. 3].

Структурами в гуманитарном знании специально заинтересовался ещё известный лингвист Фердинанд де Соссюр. В его опубликованном в 1916 году труде «Курс общей лингвистики» [157] содержится такая установка: лингвистика только тогда станет зрелой научной дисциплиной, когда станет исследовать не сами знаки – слова, звуки, предложения, а именно структуры. Здесь можно провести аналогию с шахматной игрой. Ведь в шахматах имеют значение не форма фигур, не материал, из которого они изготовлены, а обусловленные правилами функции каждой фигуры и их взаимное расположение на доске. Здесь структуры интересны безотносительно к вещам, на которых они реализуются, как в алгебре. В конце концов, из структурно-функционального аналога языка появились современные концепции структурализма, трансформационной грамматики, психолингвистики, структурной типологии и т.д., а также семиотика – мощное научное направление, исследующее любые знаковые системы, как в области человеческой культуры, так и в природе.

Иначе подошёл к делу сербский учёный М.Пе́трович [228], [229]. Михаил Петрович (1868-1943) совершенно незаслуженно почти забыт. Получив образование во Франции, он опубликовал на французском языке 276 работ. На русском языке о Петровиче можно прочитать у А.А.Богданова [38]. М.Петрович попытался, вначале в духе французских энциклопедистов: Дидро, Гольбаха и других, перекинуть мостик от математики и механики непосредственно к объяснению социально-гуманитарных явлений. Но, в отличие от французских философов XVIII в., он не сводит  общественную и психическую жизнь к законам механики, а ищет аналогию между ними. Примеры приводятся, в основном, из физики, биологии, медицины, психологии, политической экономии. Так, «колебания» он обнаруживает в механике, физиологии, в обществе и говорит, что их не случайно сравнивают с движением маятника или с приливами и отливами. Часто говорят о «брожении» народных масс, о «взрывах» темперамента, об «инерции» народов и т.д. М.Петрович склонен усматривать в такого рода метафорах «существование общих особенностей» в ходе разнообразных явлений.

Явления совершенно различной природы он распределяет по группам так, чтобы они описывались одинаковыми уравнениями. Различные группы аналогий сводятся им к общим схемам. Оставалось лишь под переменные подставлять конкретные значения соответствующего явления, чтобы получать новое знание, хотя бы и вероятностное. С помощью своих схем М.Петрович описывает различные случаи действия причин, считая, что классификация причинных связей облегчает перенос методов отыскания причин с известного явления на менее известное.

В теории «общей феноменологии» - так называет он свою концепцию – М.Петрович выделяет основные типы функций (ролей) и типы процессов разнородных явлений, полагая, что, выясняя функции элементов, можно объяснить механизм (структуру) явления, а от общности механизмов – заключать об общности протекания процессов (как и наоборот), и от сходства функций – о сходстве структур.

Можно сказать, что М.Петрович закладывает первый камень в фундамент грядущей общей теории систем. Выделяя элементы, играющие сходную роль в аналогичных явлениях, он ставит вопрос о том, возможно ли каким-либо образом выяснить их (т.е. указанных элементов) функции в том, что связывает их специально с тем или иным явлением, возможно ли представить их в форме одновременно достаточно простой и общей так, чтобы они могли быть применимы ко всем явлениям, охватываемым одной и той же аналогией. Если эти функции схематизированы таким образом, то можно ли схематизировать иные явления той же группы, сведя их к общей схеме, которая соответствует то одному, то другому явлению группы согласно конкретным значениям, которые будут даны разным элементам этой схемы [228].

Если то, что М.Петрович называет группами и общими схемами, будет названо классами систем, то станет ясно, что теория, дающая ответ на поставленную М.Петровичем проблему, будет общей теорией систем. Последнего термина М.Петрович не употреблял, называя развиваемую им концепцию математической феноменологией. Наиболее обстоятельное изложение этой концепции дано в его книге «Общие механизмы разнородных явлений»[229].

Несмотря на то, что М.Петрович писал по-французски и печатался в Париже, его идеи не укладывались в господствующие тогда парадигмы. («Парадигма» - от греческого «Paradeigma» - пример, образец. В данном случае означает общую картину мира, созданную исходя из научных представлений, набора догм, сложившихся у большинства учёных на определённом историческом этапе развития той или иной научной теории). Идеи М.Петровича не были поняты и развиты его современниками. В известной мере это верно и для следующей попытки построения общей теории систем – «Всеобщей организационной науки (тектологии)» А.А.Богданова [34],[35], [36], [37], [38].

Основная идея здесь заключается в том, что все явления в человеческом обществе и в природе можно рассматривать с точки зрения организации и дезорганизации систем. «Пути стихийно-организационного творчества природы и методы сознательно-организационной работы человека … могут и должны подлежать научному обобщению» [38, кн.1, с.77]. Таким обобщением и должна заниматься тектология как всеобщая организационная наука. Её метод – эмпирический. К своим выводам она должна идти путём индукции. Например, обобщая факты, имеющие место в механике, физике, агрохимии и других науках, А.А. Богданов приходит к общетектологическому закону: «устойчивость целого зависит от наименьших относительных сопротивлений всех его частей во всякий момент» [там же, с.217]. Хотя  А.А.Богданов сравнительно редко говорит о системах, предпочитая такие термины, как «комплекс», «целое» и т.д., по существу у него речь идёт об «организационном» варианте построения общей теории систем.

Теория А.А.Богданова не была правильно понята в его время. Существенной ошибкой А.А.Богданова, во многом определившей отрицательное отношение к его тектологии, была его претензия на то, что «по мере своего развития тектология должна сделать излишней философию» [там же]. На самом деле в рамках только тектологических и вообще теоретико-системных понятий то, что в марксизме называлось основным вопросом философии, не только не могло быть решено, но даже и поставлено, поскольку теоретико-системные закономерности должны быть в равной мере применимыми как к материи, так и к сознанию [173].

Положительное содержание тектологии А.А.Богданова было оценено за рубежом – в Польше. Здесь известный методолог науки Тадеуш Котарбиньский [77], [78], [221], [222] разработал праксеологию – новую науку об эффективности человеческой деятельности. Говоря о теоретических источниках праксеологии, Т.Котарбиньский ссылается на «Тектологию» А.А.Богданова и работу М.Петровича: «В обоих произведениях … обнаруживается зависимость праксеологии от более общей дисциплины, которую мы позволяем себе упрощённо называть теорией событий… Эту более общую по отношению к праксеологии исследовательскую дисциплину смело можно было бы назвать также теорией комплексов – иногда её так и называют» [221, с. 28].

Нам представляется [173], что сам А.А.Богданов предпочёл бы термин «теория организации». Последователь Т.Котарбиньского Тадеуш Пщоловский [138], [230] выпустил энциклопедический словарь, в котором объединил проблематику праксеологии и тектологии. Он ссылается на «Тектологию», перечисляя положения праксеологии.

Важнейшим видом человеческой деятельности является умственный труд. Выяснению условий эффективности такого труда посвящён ряд сборников, изданных в Польше под редакцией профессора Анджея Горальского (Andrzey Goralsky) [233].

В Советском Союзе само имя Богданова было под запретом вплоть до 60-х годов, когда появились отдельные положительные высказывания в его адрес: А.И.Уёмов [168], М.И.Сетров [153], И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин [31], А.А.Малиновский [100].

Полное признание исторической значимости «Тектологии» Богданова произошло лишь в результате перестройки, когда эта книга была переиздана и сделалась для многих предметом изучения. «Тектологию» теперь определяют как важнейший этап в создании общей теории систем. 

Термин «общая теория систем» был предложен австрийским биологом, эмигрировавшим в Канаду, Людвигом фон Берталанфи [18],[19],[20], что немало способствовало тому, что эта теория чаще всего ассоциируется именно с его именем. Для того чтобы решить ряд проблем биологии, Л. фон Берталанфи построил теорию биологических организмов на базе обобщения  положений физической химии, кинетики и термодинамики. Эта теория получила название теории открытых систем. Потом потребовалось дальнейшее обобщение, названное общей теорией систем. Идея такой теории была высказана в 1937 году на философском семинаре Чарльза Морриса в Чикаго. Но и тогда ещё не было подходящих условий для принятия и развития общей теории систем – теоретическое знание не было популярно у биологов. Новая парадигма смогла пробить себе дорогу лишь после второй мировой войны. Тогда было организовано «Общество исследований в области общей теории систем» (в настоящее время называется «Международным обществом системных наук» - ISSS), которое стало выпускать ежегодники. Л. фон Берталанфи  выявлял аналогии между разными явлениями – подобно М.Петровичу и А.А.Богданову. Он сам называет свой метод эмпирико-дедуктивным. Так же, как и М.Петрович, но в отличие от А.Богданова, он широко применяет математический аппарат дифференциальных уравнений, хотя лишь для иллюстраций, а не как общий метод решения задач. С помощью дифференциальных уравнений Л. фон Берталанфи  удалось дать формальное выражение таких важных свойств систем, называемых им системными параметрами, как целостность, сумма, механизация, рост, конкуренция, финальность, эквифинальность в поведении и т.д. [205] -     [216].

Дифференциальные уравнения дают возможность описать поведение системы как бы «изнутри». Извне систему можно рассматривать в виде «чёрного ящика», и её отношения со средой и другими системами изображать в виде блок-схем и диаграмм, используя понятия входа и выхода [там же].

Людвиг фон Берталанфи построил лишь один из возможных вариантов общей теории систем. Затем было предложено ещё несколько таких теорий (Дж. Клиром, М.Месаровичем, Ю.А.Урманцевым, Ден Чжулонгом и др.)  и параметрическая общая теория систем. Они отличаются друг от друга по методам, по используемому математическому аппарату. Однако всех их объединяет одна общая задача, очень чётко сформулированная М.Месаровичем и Я.Такахара: «Изучение логических следствий из того, что системы обладают определёнными свойствами, должно быть основным содержанием любой общей теории систем, которая никогда не сможет ограничиться лишь дескриптивной (describe, англ. – описывать) классификацией систем» [109, с. 10].

Рассматривая проблему построения общей теории систем, И.В.Блауберг, В.Н.Садовский и Э.Г.Юдин  отметили [29], [30], [31], [32], [33], [152], [201], [202], [203], что ещё несколько лет назад казалось, что наука находится на пороге создания концепции, которая получит статус общей теории систем и явится достойным венцом системного движения. Практика не подтвердила этих ожиданий, и сейчас более уместно звучит вопрос: «возможна ли общая теория систем»? А.Рапопорт [152], давая на него косвенный ответ, видит в общей теории систем не теорию в строгом смысле слова, а общую исследовательскую ориентацию. Это, пожалуй, считает В.Н.Садовский, слишком осторожное утверждение находится в некотором противоречии с практикой системного движения. Дело в том, что после обнародования Л. фон Берталанфи своего варианта общей теории систем не прекращаются попытки противопоставить ему альтернативные варианты. Эти попытки идут как в направлении уточнения содержательной базы общей теории систем, так и по линии построения формализованных концепций. Как оценить подобные попытки и, следовательно, ответить на вопрос о возможности построения общей теории систем в строгом смысле?

Прежде всего, полагает В.Н.Садовский [152], надо подчеркнуть, что многообразию общесистемных концепций соответствует многообразие их исходных оснований и используемого аппарата. В самом деле, у истоков общей теории систем Л. фон Берталанфи лежит его теория открытых систем, причём – по своему характеру концепция Берталанфи является эмпирической [там же].

Фактически по этому пути пошли все остальные авторы различных вариантов общей теории систем. М.Месарович  строит свой вариант теории систем на языке теории множеств и теории отношений для описания главным образом многоуровневых многоцелевых систем.  Для О.Ланге  главной проблемой является описание механизма появления целостных свойств и процессов развития; им используется алгебраический аппарат. В разрабатываемой А.И.Уёмовым  и его сотрудниками параметрической системной концепции основное внимание уделяется способам установления общесистемных закономерностей – теоретическому (с использованием языков алгебры и логики), эмпирическому, а также проблемам оценки сложности систем. В основе варианта общей теории систем, предложенного Ю.А.Урманцевым, лежит систематический анализ множества различных форм симметрии.

Несмотря на все очевидные различия названных подходов к построению общей теории систем, их всех объединяет чёткая ориентация на исследование строго определённых классов системных объектов – абстрактно-математических, биологических или технических – и стремление не столько заниматься общеметодологической проблематикой, сколько – на базе той или иной исследовательской техники – получать конкретные результаты. Относительная простота исследуемых объектов и значительно более узкая сфера анализа (по сравнению с общей теорией систем Л. фон Берталанфи) позволили авторам этих концепций построить в ряде случаев достаточно интересные модели [152].

В настоящее время отсутствуют достаточные основания для категорической оценки значения названных концепций в развитии системного движения в целом. После осознания того факта, что общая теория систем  Л.фон Берталанфи является одним из подходов к построению такой концепции, наступило время научной конкуренции разных концепций и их последующих возможных синтезов. Несомненно, что для успешного развития в этом направлении большое значение будут иметь те концепции, которые, надо полагать, возникнут в ближайшем будущем и опишут аспекты системных объектов, выпадающие пока из рассмотрения [там же]. 

Если, однако, иметь в виду несколько более отдалённую перспективу, то, предполагали И.В.Блауберг (1929-1990), В.Н.Садовский и Э.Г.Юдин (1930-1976), едва ли можно представить себе, что многочисленные варианты общей теории систем будут просто сосуществовать, независимо соседствуя друг с другом. Параллельно с разработкой этих вариантов уже сейчас ведётся работа по их сопоставлению, и каждая новая концепция стремится быть совершеннее своих предшественниц. В.Н.Садовский [152] предполагает, что этот процесс может завершиться созданием единой общей теории систем. Однако вполне возможно, что такая теория так и не увидит света: слишком широкой представляется область, под которую должна быть подведена единая и строгая теория. В таком случае это будет совокупность разных теорий, опирающихся на высокоразвитую содержательную базу и достигших высокого уровня формализации. Роль таких теорий, в большей или меньшей мере взаимосвязанных, будет определяться тем, насколько они дадут строгие правила описания и объяснения объектов системного исследования [там же].       

По мнению В.Н.Садовского, будущее этой сферы системного подхода (имеются в виду общая теория систем и её варианты) непосредственно определяется тем, насколько полно и эффективно сумеет она вобрать в себя и обобщить результаты всех других сфер системных исследований. И.В.Блауберг, В.Н.Садовский и Э.Г.Юдин предлагают разделить область системных исследований на четыре главные сферы:

«1. Разработка философских проблем системного подхода, формирование общих (мировоззренческих) принципов системного анализа.

  2. Построение логики и методологии системного исследования.

  3. Проведение специально-научных системных разработок – построение частных системных концепций и теорий применительно к тем или иным проблемам специальных наук и разделов техники.

  4. Создание общей теории систем в собственном смысле» [152, с.21].

ТЕРМИНОЛОГИЯ ТЕОРИИ СИСТЕМ

Рассмотрим определения понятия «система». В настоящее время нет единства в определении понятия «система». В первых определениях в той или иной форме говорилось о том, что система – это элементы и связи (отношения) между ними [127]. Например, основоположник теории систем Л. фон Берталанфи [18] определял систему как комплекс взаимодействующих элементов или как совокупность элементов, находящихся в определённых отношениях друг с другом и со средой. А.Холл [185] определяет систему как множество предметов вместе со связями между предметами и между их признаками. Ведутся дискуссии, какой термин – «отношение» или «связь» - лучше употреблять.

Позднее в определениях системы появляется понятие цели. Так, в «Философском словаре» система определяется как «совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях между собой определённым образом и образующих некоторое целостное единство» [127, с.10].

В последнее время в определение понятия системы наряду с элементами, связями и их свойствами и целями начинают включать наблюдателя.

М.Месарович и Я.Такахара в книге «Общая теория систем» [109] считают, что система – формальная взаимосвязь между наблюдаемыми признаками и свойствами.

Таким образом, в зависимости от количества учитываемых факторов и степени абстрактности определение понятия «система» можно представить в следующей символьной форме. Каждое определение обозначим буквой D (от лат. – definitions) и порядковым номером, совпадающим с количеством учитываемых в определении факторов [127].

D 1.  Система есть нечто целое:

S = A (1, 0).

Это определение выражает факт существования и целостность. Двоичное суждение А (1, 0) отображает наличие или отсутствие этих качеств.

D 2.  Система есть организованное множество (Темников Ф.Е. [161]):

S = (ОРГ, М),

где ОРГ – оператор организации; М – множество.

D 3.  Система есть множество вещей, свойств и отношений (Уёмов А.И.[170]):

S = ({m},{n},{r}),

где m – вещи, n – свойства, r – отношения.

D 4.  Система есть множество элементов, образующих структуру и обеспечивающих определённое поведение в условиях окружающей среды:

S = (ε, ST, BE, E),

где ε – элементы, ST – структура, BE – поведение, E – среда.

D 5.  Система есть множество входов, множество выходов, множество состояний, характеризуемых оператором переходов и оператором выходов:

S = (X, Y, Z, H, G),

где X – входы, Y – выходы, Z – состояния, H – оператор переходов, G – оператор выходов. Это определение учитывает все основные компоненты, рассматриваемые в автоматике.

D 6.  Это шестичленное определение, как и последующие, трудно сформулировать в словах. Оно соответствует уровню биосистем и учитывает генетическое (родовое) начало - GN, условия существования - KD, обменные явления -  MB, развитие - EV, функционирование - FC и репродукцию (воспроизведения) - RP:

S = (GN, KD, MB, EV, FC, RP).

D 7.  Это определение оперирует понятиями модели – F, связи – SC, пересчёта – R, самообучения – FL, самоорганизации – FO, проводимости связей – CO и возбуждения моделей – JN:

S = (F, SC, R, FL, FO, CO, JN).

Данное определение удобно при нейрокибернетических исследованиях.

D 8.  Если определение D5 дополнить фактором времени и функциональными связями, то получим определение системы, которым обычно оперируют в теории автоматического управления:

S = (T, X, Y, Z, Ω, V, η, φ),

где, T – время, X – входы, Y – выходы,  Z – состояния, Ω - класс операторов на выходе, V – значения операторов на выходе, η – функциональная связь в уравнении  y(t2) = η [x(t1), Z (t1], t2), φ – функциональная связь в уравнении  Z (t2) = φ [x(t1), Z(t1],t2].

D 9.  Для организационных систем удобно в определении системы учитывать следующее:

S = (PL, RO, RJ, EX, PR, DT, SV, RD, EF),

где PL – цели и планы, RO – внешние ресурсы, RJ – внутренние ресурсы, EX – исполнители, PR – процесс, DT – помехи, SV  - контроль, RD – управление, EF – эффект.

Последовательность определений можно продолжить до DN (N = 9, 10, 11, …), в котором учитывалось бы такое количество элементов, связей и действий в реальной системе, которое необходимо для решаемой задачи, для достижения поставленной цели. В качестве «рабочего» определения понятия системы в литературе по теории систем часто рассматривается следующее: система – множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определённую целостность, единство.

Рассмотрим основные понятия, характеризующие строение и функционирование систем [127].

ЭЛЕМЕНТ.  Под элементом принято понимать простейшую неделимую часть системы. Ответ на вопрос, что является такой частью, может быть неоднозначным и зависит от цели рассмотрения объекта как системы, от точки зрения на него или от аспекта его изучения. Таким образом, элемент – это предел членения системы с точек зрения решения конкретной задачи и поставленной цели. Систему можно расчленить на элементы различными способами и в зависимости от формулировки цели и её уточнения в процессе исследования.

ПОДСИСТЕМА.  Система может быть разделена на элементы не сразу, а последовательным расчленением на подсистемы, которые представляют собой компоненты более крупные, чем элементы, и в то же время более детальные, чем система в целом. Возможность деления системы на подсистемы связана с вычленением совокупностей взаимосвязанных элементов, способных выполнять относительно независимые функции, подцели, направленные на достижение общей цели системы.

Названием «подсистема» подчёркивается, что такая часть должна обладать свойствами системы (в частности, свойством целостности). Этим подсистема отличается от простой группы элементов, для которой не сформулирована подцель и не выполняются свойства целостности (для такой группы используется название «компоненты»).

СТРУКТУРА.  Это понятие происходит от латинского слова structure, означающего строение, расположение, порядок. Структура отражает наиболее существенные взаимоотношения между элементами и их группами (компонентами, подсистемами), которые мало меняются при изменениях в системе и обеспечивают существование системы и её основных свойств. Структура – это совокупность элементов и связей между ними. Структура может быть представлена графически, в виде теоретико-множественных описаний, матриц, графов и других языков моделирования структур.

Структуру часто представляют в виде иерархии. ИЕРАРХИЯ – это упорядоченность компонентов по степени важности (многоступенчатость, лестница). Между уровнями иерархической структуры могут существовать взаимоотношения строгого подчинения компонентов (узлов) нижележащего уровня, т.е. отношения так называемого древовидного порядка. Такие иерархии называют сильными или иерархиями типа «дерева». Они имеют ряд особенностей, делающих их удобным средством представления систем управления. Однако могут быть связи и в пределах одного уровня иерархии. Один и тот же узел нижележащего уровня может быть одновременно подчинён нескольким узлам вышележащего уровня. Такие структуры называют иерархическими структурами со слабыми связями. Между уровнями иерархической структуры могут существовать и более сложные взаимоотношения, например, типа «страт», «слоёв», «эшелонов», которые детально рассмотрены в [108]. Примеры иерархических структур: энергетические системы, государственный аппарат.

СВЯЗЬ.  Понятие «связь» входит в любое определение системы наряду с понятием «элемент» и обеспечивает возникновение и сохранение структуры и целостных свойств системы. Это понятие характеризует одновременно и строение (статику), и функционирование (динамику) системы.

Связь характеризуется направлением, силой и характером (или видом). По первым двум признакам связи можно разделить на направленные и ненаправленные, сильные и слабые, а по характеру – на связи подчинения, генетические, равноправные (или безразличные), связи управления. Связи можно разделить также по месту приложения (внутренние и внешние), по направленности процессов в системе в целом или в отдельных её подсистемах (прямые и обратные). Связи в конкретных системах могут быть одновременно охарактеризованы несколькими из названных признаков.

Важную роль в системах играет понятие «обратной связи». Это понятие, легко иллюстрируемое на примерах технических устройств, не всегда можно применить в организационных системах. Исследованию этого понятия большое внимание уделяется в кибернетике, в которой изучается возможность перенесения механизмов обратной связи, характерных для объектов одной физической природы, на объекты другой природы. Обратная связь является основой саморегулирования и развития систем, приспособления их к изменяющимся условиям существования.

СОСТОЯНИЕ.  Понятием «состояние» обычно характеризуют мгновенную фотографию, «срез» системы, остановку в её развитии. Его определяют либо через входные воздействия и выходные сигналы (результаты), либо через макропараметры, макросвойства системы (например, давление, скорость, ускорение – для физических систем; производительность, себестоимость продукции, прибыль – для экономических систем).

Более полно состояние можно определить, если рассмотреть элементы – E (или компоненты, функциональные блоки), определяющие состояние, учесть, что «входы» можно разделить на управляющие – U и возмущающие – X (неконтролируемые) и что «выходы» (выходные результаты, сигналы) зависят от  E,U и  X т.е.  Zt = ¦ (Et, Ut, Xt). Тогда в зависимости от задачи состояние может быть определено как {E,U}, {E,U,Z}или {E,X,U,Z}.

Таким образом, состояние – это множество существенных свойств, которыми система обладает в данный момент времени.

ПОВЕДЕНИЕ.  Если система способна переходить из одного состояния в другое (например, Z1→ Z2→ Z3), то говорят, что она обладает поведением. Этим понятием пользуются, когда неизвестны закономерности переходов из одного состояния в другое. Тогда говорят, что система обладает каким-то поведением, и выясняют его закономерности. С учётом введённых выше обозначений поведение можно представить как функцию  Zt = ¦ (Zt-1, Xt, Ut).

ВНЕШНЯЯ СРЕДА.  Под внешней средой понимается множество элементов, которые не входят в систему, но изменение их состояния вызывает изменение поведения системы.

МОДЕЛЬ.  Под моделью системы понимается описание системы, отображающее определённую группу её свойств. Углубление описания – детализация модели. Создание модели системы позволяет предсказывать её поведение в определённом диапазоне условий.

МОДЕЛЬ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ. Модель функционирования (поведения) системы – это модель, предсказывающая изменения состояния системы во времени, например: натурные (аналоговые), машинные (на ЭВМ) и др.

РАВНОВЕСИЕ.  Равновесие – это способность системы в отсутствие внешних возмущающих воздействий (или при постоянных воздействиях) сохранять своё состояние сколь угодно долго.

УСТОЙЧИВОСТЬ.  Под устойчивостью понимается способность системы возвращаться в состояние равновесия после того, как она была из этого состояния выведена под влиянием внешних возмущающих воздействий. Эта способность обычно присуща системам при постоянном  Ut, если только отклонения не превышают некоторого предела.

Состояние равновесия, в которое система способна возвращаться, по аналогии с техническими устройствами называют устойчивым состоянием равновесия. Равновесие и устойчивость в экономических и организационных системах – гораздо более сложные понятия, чем в технике, и до недавнего времени ими пользовались только для некоторого предварительного описательного представления о системе. В последнее время появились попытки формализованного отображения этих процессов и в сложных организационных системах, помогающие выявлять параметры, влияющие на их протекание и взаимосвязь.

РАЗВИТИЕ.  Исследованию процесса развития, соотношения процессов развития и устойчивости, изучению механизмов, лежащих в их основе, уделяют в кибернетике и теории систем большое внимание. Понятие развития помогает объяснить сложные информационные процессы в природе и обществе.

ЦЕЛЬ.  Применение понятия «цель» и связанных с ним понятий целенаправленности, целеустремлённости, целесообразности сдерживается трудностью их однозначного толкования в конкретных условиях. Это связано с тем, что процесс целеобразования и соответствующий ему процесс обоснования целей в организационных системах весьма сложен и не до конца изучен. Его исследованию большое внимание уделяется в психологии, философии, кибернетике. В Большой Советской Энциклопедии  цель определяется как «заранее мыслимый результат сознательной деятельности человека». В практических применениях цель – это идеальное устремление, которое позволяет коллективу увидеть перспективы или реальные возможности, обеспечивающие своевременность завершения очередного этапа на пути к идеальным устремлениям.

КЛАССИФИКАЦИЯ СИСТЕМ

Системы разделяются на классы по различным признакам, и в зависимости от решаемой задачи можно выбрать разные принципы классификации. При этом систему можно охарактеризовать одним или несколькими признаками.

Системы классифицируются следующим образом [127]:

● по виду отображаемого объекта – технические, биологические и др.;

● по виду научного направления – психологические, педагогические, философские, математические, химические и т.п.;

● по виду формализованного аппарата представления системы – детерминированные и стохастические;

● по типу целеустремлённости – открытые и закрытые;

● по сложности структуры и поведения – простые и сложные;

● по степени организованности – хорошо организованные, плохо организованные (диффузные), самоорганизующиеся системы.

Рассмотрим некоторые виды  классификации систем.

ХОРОШО ОРГАНИЗОВАННЫЕ СИСТЕМЫ.  Представить анализируемый объект или процесс в виде «хорошо организованной системы» означает определить элементы системы, их взаимосвязь, правила объединения в более крупные компоненты, т.е. определить связи между всеми компонентами и целями системы, с точки зрения которых рассматривается объект или ради достижения которых создаётся система. Проблемная ситуация может быть описана в виде математического выражения, связывающего цель со средствами, т.е. в виде критерия эффективности, критерия функционирования системы, который может быть представлен сложным уравнением или системой уравнений. Решение задачи при представлении её в виде хорошо организованной системы осуществляется аналитическими методами формализованного представления системы.

Примеры хорошо организованных систем: солнечная система, описывающая наиболее существенные закономерности движения планет вокруг Солнца; отображение атома в виде планетарной системы, состоящей из ядра и электронов; описание работы сложного электронного устройства с помощью системы уравнений, учитывающей особенности условий его работы (наличие шумов, нестабильности источников питания и т.п.).

Для отображения объекта в виде хорошо организованной системы необходимо выделять существенные и не учитывать относительно несущественные для данной цели рассмотрения компоненты: например, при рассмотрении солнечной системы не учитывать метеориты, астероиды и другие мелкие по сравнению с планетами элементы межпланетного пространства.

Описание объекта в виде хорошо организованной системы применяется в тех случаях, когда можно предложить детерминированное описание и экспериментально доказать правомерность его применения, адекватность модели реальному процессу. Попытки применить класс хорошо организованных систем для представления сложных многокомпонентных объектов или многокритериальных задач плохо удаются: они требуют недопустимо больших затрат времени, практически нереализуемы и неадекватны применяемым моделям.

ПЛОХО ОРГАНИЗОВАННЫЕ СИСТЕМЫ.  При представлении объекта в виде «плохо организованной или диффузной системы» не ставится задача определить все учитываемые компоненты, их свойства и связи между ними и целями системы. Система характеризуется некоторым набором макропараметров и закономерностями, которые находятся на основе исследования не всего объекта или класса явлений, а на основе определённой с помощью некоторых правил выборки компонентов, характеризующих исследуемый объект или процесс. На основе такого выборочного исследования получают характеристики или закономерности (статистические, экономические) и распространяют их на всю систему в целом. При этом делаются соответствующие оговорки. Например, при получении статистических закономерностей их распространяют на поведение всей системы с некоторой доверительной вероятностью.

Подход к отображению объектов в виде диффузных систем широко применяется при: описании систем массового обслуживания, определении численности штатов на предприятиях и учреждениях, исследовании документальных потоков информации в системах управления и т.д.

САМООРГАНИЗУЮЩИЕСЯ СИСТЕМЫ.  Отображение объекта в виде самоорганизующейся системы – это подход, позволяющий исследовать наименее изученные объекты и процессы. Самоорганизующиеся системы обладают признаками диффузных систем: стохастичностью поведения, нестационарностью отдельных параметров и процессов. К этому добавляются такие признаки, как непредсказуемость поведения; способность адаптироваться к изменяющимся условиям среды, изменять структуру при взаимодействии системы со средой, сохраняя при этом свойства целостности; способность формировать возможные варианты поведения и выбирать из них наилучший и др. Иногда этот класс разбивают на подклассы, выделяя адаптивные или самоприспосабливающиеся системы и другие подклассы, соответствующие различным свойствам развивающихся систем.

Примеры: биологические организации, коллективное поведение людей, организация управления на уровне предприятия, отрасли, государства в целом, т.е. в тех системах, где обязательно имеется человеческий фактор.

При применении отображения объекта в виде такой системы задачи определения целей и выбора средств, как правило, разделяются. При этом задача выбора целей может быть, в свою очередь, описана в виде самостоятельной системы, т.е. структура функциональной части системы управления, структура целей, плана может разбиваться так же, как и структура обеспечивающей части системы управления или организационная структура обозначенной системы.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ БОЛЬШОЙ СИСТЕМЫ.  Существует ряд подходов к разделению систем по сложности. В частности, Г.Н.Поваров [130], [132] в зависимости от числа элементов, входящих в систему, выделяет четыре класса систем: малые системы (10…10³ элементов), сложные (10ⁿ элементов), ультрасложные (10ⁿⁿ элементов), суперсистемы (10ⁿⁿⁿ… элементов). Так как понятие элемента возникает относительно задачи и цели исследования системы, то и данное определение сложности является относительным, а не абсолютным. 

С.Бир [27] классифицирует все кибернетические системы на простые и сложные в зависимости от способа описания: детерминированного или теоретико-вероятностного. Существует также определение сложной системы как системы, которую можно описать не менее чем на двух различных математических языках.

Очень часто сложными системами называют системы, которые нельзя корректно описать математически, либо потому, что в системе имеется очень большое число элементов, неизвестным образом связанных друг с другом, либо неизвестна природа явлений, протекающих в системе. Всё это свидетельствует об отсутствии единого определения сложности системы [127].

При разработке сложных систем возникают проблемы, относящиеся не только к свойствам их составляющих элементов и подсистем, но также к закономерностям функционирования системы в целом. При этом появляется широкий круг специфических задач, таких, как определение общей структуры системы; организация взаимодействия между элементами и подсистемами; учёт влияния внешней среды; выбор оптимальных режимов функционирования системы; оптимальное управление системой и др.

Чем сложнее система, тем большее внимание уделяется этим вопросам. Базой исследования сложных систем является теория систем. В теории систем большой системой (сложной, системой большого масштаба, Large Scale Systems) называют систему, если она состоит из большого числа взаимосвязанных и взаимодействующих между собой элементов и способна выполнять сложную функцию.

Чёткой границы, отделяющей простые системы от больших, нет. Деление это условное и возникло из-за появления систем, имеющих в своём составе совокупность подсистем с наличием функциональной избыточности. Простая система может находиться только в двух состояниях: состоянии работоспособности (исправном) и состоянии отказа (неисправном). При отказе элемента простая система либо полностью прекращает выполнение своей функции, либо продолжает её выполнение в полном объёме, если отказавший элемент резервирован. Большая система при отказе отдельных элементов и даже целых подсистем не всегда теряет работоспособность, зачастую только снижаются характеристики её эффективности. Это свойство больших систем обусловлено их функциональной избыточностью и, в свою очередь, затрудняет формулировку понятия «отказ» системы.

Под большой системой понимается совокупность материальных ресурсов, средств сбора, передачи и обработки информации, людей-операторов, занятых на обслуживании этих средств, и людей-руководителей, облечённых надлежащими правами и ответственностью для принятия решений. Материальные ресурсы – это денежные средства, различные виды энергии и т.д., в том числе люди. Все элементы ресурсов объединены с помощью некоторой системы связей, которые по заданным правилам определяют процесс взаимодействия между элементами для достижения общей цели или группы целей [127].

Примеры больших систем: информационная система; пассажирский транспорт крупного города; производственный процесс; система управления полётом крупного аэродрома; энергетическая система; образовательная система и др.

К характерным особенностям больших систем относятся:

•  большое число элементов в системе (сложность системы);

•  взаимосвязь и взаимодействие между элементами;

•  иерархичность структуры управления;

• обязательное наличие человека в контуре управления, на которого возлагается часть наиболее ответственных функций управления.                                    

СЛОЖНОСТЬ СИСТЕМЫ.  Пусть имеется совокупность из  n  элементов. Если они изолированы, не связаны между собой, то эти  n  элементов ещё не являются системой. Для изучения этой совокупности достаточно провести не более чем  n  исследований. В общем случае в системе связь элемента  А  с элементом  Б  не эквивалентна связи элемента  Б  с элементом  А , и поэтому необходимо рассматривать  n (n-1) связей. Если характеризовать состояние каждой связи наличием или отсутствием в данный момент, то общее число состояний (для такого самого простого поведения) системы будет равно 2 n (n-1). Даже при небольших  n  для больших систем это фантастическое число. Например, пусть  n = 10. Число связей  n (n-1) = 90. Число состояний    2ⁿ ≈ 1,3 ∙ 10ⁿⁿ. Поэтому изучение больших систем путём непосредственного обследования её состояний оказывается весьма громоздким. Следовательно, необходимо использовать ЭВМ и разрабатывать методы, позволяющие сократить число обследуемых состояний большой системы. Сокращение числа состояний большой системы – первый шаг в формальном описании систем [127].  

ВЗАИМОСВЯЗЬ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МЕЖДУ ЭЛЕМЕНТАМИ В БОЛЬШОЙ СИСТЕМЕ.  Разделение системы на элементы и подсистемы может быть произведено различными способами. Элементом системы будем называть совокупность различных технических средств и людей, которые при данном исследовании рассматриваются как одно неделимое целое.

Расчленение системы на элементы – второй шаг при формальном описании системы [там же]. Внутренняя структура элемента при этом не является предметом исследования. Имеют значение только свойства, определяющие его взаимодействие с другими элементами системы и оказывающие влияние на характер системы в целом.

Формально любая совокупность элементов системы вместе со связями между ними  может рассматриваться как её подсистема. Использование этого понятия оказывается особенно плодотворным в тех случаях, когда в качестве подсистем фигурируют некоторые более или менее самостоятельно функционирующие части системы.

Подсистемы большой системы сами могут быть большими системами, которые легко расчленить на соответствующие подсистемы.

Выделение подсистем – третий важный шаг при формальном описании большой системы.

ИЕРАРХИЧНОСТЬ СТРУКТУРЫ УПРАВЛЕНИЯ.  Управление в больших системах может быть централизованным и децентрализованным. Централизованное управление предполагает концентрацию функции управления в одном центре большой системы.  Децентрализованное – распределение функции управления по отдельным элементам большой системы.

Типичные большие системы, встречающиеся на практике, относятся, как правило, к промежуточному типу, когда степень централизации находится между двумя крайними случаями: чисто централизованным и чисто децентрализованным.

Децентрализация управления позволяет сократить объём перерабатываемой информации, однако в ряде случаев это приводит к снижению качества управления.

Для управления с иерархической структурой управления характерно наличие нескольких уровней управления.

Примеры иерархической структуры управления: административное управление, управление в сфере образования и др.

ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ НАЛИЧИЕ ЧЕЛОВЕКА В КОНТУРЕ УПРАВЛЕНИЯ.  Поскольку в большой системе обязательно наличие человека, она является всегда эргатической системой ( эрг – греч., ergon – работа; единица работы, энергии). Часть функций управления выполняется человеком. Эта особенность больших систем связана с целым рядом факторов [127]:

•  участие человека в большой системе требует, чтобы управление учитывало социальные, психологические, моральные и физиологические факторы, которые не поддаются формализации и могут быть учтены в системах управления только человеком;

•  необходимость в ряде случаев принимать решение на основе неполной информации, учитывать неформализуемые факторы – всё это должен делать человек с большим опытом, хорошо понимающий задачи, стоящие перед системой;

•  могут быть системы, в которых нет отношений подчинённости, а существуют лишь отношения взаимодействия (межгосударственные отношения, отношения предприятий «по горизонтали»).

СИСТЕМА И НАБЛЮДАТЕЛЬ.  Существует точка зрения, согласно которой проведение системного исследования предполагает обязательное введение наблюдателя в состав системной модели объекта. В таком случае становится необходимым учитывать взаимодействие между исследователем и изучаемой системой.

Ш.А.Гумеров [59] рассматривает фактическое конструирование системы «наблюдатель-объект», в рамках которой описываются возможные типы организации. С системных позиций ставится проблема «совершенной» организации. Ш.А.Гумеров указывает на относительность организации и зависимость её от критериев рассмотрения.

Замечательно, что художественной интуиции древнего художника была доступна зависимость восприятия организации живописного пространства от зрителя. Поэтому он вводит в изобразительную систему картины зрителя, стремясь тем самым придать изображаемому объективный характер и добиться единого взгляда на изображаемый мир. Художественная организация живописного пространства и зритель, помещённый внутрь картины, образуют некоторую художественно-семантическую систему, являющуюся до известной степени аналогом системы «наблюдатель-объект». Помещение зрителя во внутрь картины делалось в древнем искусстве осознанно и даже подчёркнуто [63]. «Иногда в древней картине даётся символическое изображение глаз, как будто бы не связанное с общим построением картины. Это явление встречается в египетском искусстве, в искусстве античном, а иногда и в более позднем (средневековом). (Указанное явление было специально отмечено П.А.Флоренским, который посвятил ему одну из своих неопубликованных работ). Можно было бы думать, что глаза эти символизируют взгляд некоего абстрактного зрителя внутри картины, с точки зрения которого воспринимается картина (иногда, может быть, правомерно отождествить этого абстрактного зрителя с божественным наблюдателем)» [184, с.122].

Для западного художника, начиная с Ренессанса, основным мотивом творчества была полнота индивидуального художественного самовыражения. Сложившийся постепенно академический канон не сужал возможности индивидуального видения, а лишь задавал определённые рамки при выборе изобразительных средств. Наиболее полно разнообразие индивидуальных устремлений обнаружилось в искусстве конца XIX – начала XX веков. Крайним проявлением принципа индивидуализации при организации живописного пространства явилось беспредметное искусство [63].

В согласии с иной мировоззренческой установкой сложилась специфика древней христианской живописи в организации пространственных форм. Основная направленность этой организации живописного пространства состояла в том, чтобы сделать картину семиотически однозначной, придать её изобразительной системе объективность. Достигалось это тщательно разработанными средствами, причём особо продумывалось место зрителя (наблюдателя), составлявшего вместе с изобразительной системой как бы метасистему, в пределах которой организация живописного пространства принимала свободную от субъективного видения, устойчивую определённость [там же].

Академическая живопись, основанная на принципах прямой перспективы, характеризуется тем, что у картины имеется одна фиксированная точка восприятия. Изображаемые предметы в такой картине будут даны «односторонне». В результате имеет место не только явная неполнота в содержательно-изобразительном плане, но и неизбежность искажённого восприятия: не вошедшие в поле восприятия стороны предмета зритель должен «дорисовывать», подвергая тем самым субъективной деформации предметы в целом. Происходит это потому, что зритель не включён в качестве активного участника в систему «картина-зритель», а трактуется пассивно и абстрактно. В такой картине, поскольку она основана на прямой перспективе, имеется одна точка схода на линии горизонта. В древней же картине предметы даются под  наиболее семиотически выгодным, удобным углом зрения [63]. «Иначе говоря, в одной картине может быть несколько точек схода. Это существенно, так как точка схода и точка зрения корреспондируют, и если у предмета есть своя точка схода, то у неё предполагается свой самостоятельный зритель или своя зрительная позиция. Таким образом, множественность точек зрения предполагает множественность точек схода, последнее в свою очередь предполагает динамику зрительного взора» [там же, с.39]. Однако такое построение картины, делая зрителя активно включённым в систему восприятия, не лишает живописное пространство организованности. Напротив, в иконе мы встречаемся с организацией особого порядка. В иконе, как правило, имеется несколько символико-смысловых центров.

Л.Ф.Жегин, много изучавший принципы пространственно-временной структуры в иконе, писал: «Одной из отличительных черт древней живописи является организованность целого, ясно и сильно выраженная композиция… По-видимому, наряду с наличием дробных точек схода (зрительных установок) была в каждом произведении общая зрительная установка, относящаяся ко всей композиции в целом. Эта зрительная установка объединяет все другие, второстепенные и потому может быть названа доминирующей… Эта максимальная или доминирующая зрительная установка и создавала композиционную организацию всего произведения, при которой всё количество форм данного произведения рассматривается как единый объект изображения» [63, с.55-56].

Ш.А.Гумеров к этой цитате делает одно небольшое замечание. Л.Ф.Жегин полагал, что наличие доминирующей зрительной установки создавало композиционную организацию иконы. На самом деле единая композиция – объективное свойство организации живописного пространства в иконе. Скорее всего, следует ещё раз указать на наличие системы «зритель-икона», в которой зрительная установка взаимодействовала с композиционной организацией иконы [59].

Наконец, с динамикой зрительного взора в древней живописи связана ещё одна особенность, на которую обращает внимание Б.А.Успенский [184]. В картине, основанной на принципе прямой перспективы, ввиду стремления художника создать видимость точного подобия изображаемого предмета с предметом реальным любой из этих предметов извлечён из общей картины. Отсутствие динамики зрительного взора приводит к тому, что изображаемые предметы меньше соотносятся с общей системой картины, чем в древней живописи. Иконописец же не стремился к иллюзионистической точности изображаемого предмета. Он хотел передать предмет посредством точного расположения его в изобразительной системе картины. «Тем самым конкретный объект даётся в древней картине не с отдельной точки зрения какого-то лица (как это имеет место при системе с прямой перспективой), но изображается в специальном микромире картины (в целом подобном миру реальному), и, следовательно, изображение это в общем не зависит от какой-то индивидуальной точки зрения. Можно было бы сказать, что система древнего искусства связана не с наложением какой-то своей (личной) схемы на изображаемый реальный мир, но с принятием и постижением реальностей („сгустков бытия“) как они есть» [там же, с.17].       

Итак, анализ изобразительной системы древней живописи даёт возможность найти в принципах организации иконописи момент системности. Опыт изучения организации живописного пространства иконы имеет значение для особой постановки проблемы субъективного и объективного моментов в онтологическом статусе организации. Основной вывод, к которому приводит подобный анализ, позволяет снять антиномии субъективного и объективного в отношении организации, поскольку организация рассматривается как результат взаимодействия в системе «наблюдатель-объект».

ЗАКОНОМЕРНОСТИ СИСТЕМ

Рассмотрим некоторые закономерности систем.

ЦЕЛОСТНОСТЬ.  Закономерность целостности проявляется в системе в возникновении новых интегративных качеств, не свойственных образующим её компонентам. Чтобы глубже понять закономерность целостности, необходимо рассмотреть две её стороны: 1) свойства системы (целого) не являются суммой свойств элементов или частей (несводимость целого к простой сумме частей); 2) свойства системы (целого) зависят от свойств элементов, частей (изменение в одной части вызывает изменение во всех остальных частях и во всей системе) [127].

Существенным проявлением закономерности целостности являются новые взаимоотношения системы как целого со средой, отличные от взаимодействия с ней отдельных элементов. Свойство целостности связано с целью, для выполнения которой предназначена система.

Весьма актуальным является оценка степени целостности системы при переходе из одного состояния в другое. В связи с этим возникает двойственное отношение к закономерности целостности. Её называют физической аддитивностью (от лат. additivus – прибавляемый; получаемый путём сложения), независимостью, суммативностью, обособленностью. Свойство физической аддитивности проявляется у системы, как бы распавшейся на независимые элементы. Строго говоря, любая система находится всегда между крайними точками как бы условной шкалы: абсолютная целостность – абсолютная аддитивность, и рассматриваемый этап развития системы можно охарактеризовать степенью проявления в ней одного или другого свойства и тенденцией к его нарастанию или уменьшению.

Для оценки этих явлений А.Д.Холл [185] ввёл такие закономерности как «прогрессирующая факторизация» (стремление системы к состоянию со всё более независимыми элементами) и «прогрессирующая систематизация» (стремление системы к уменьшению самостоятельности элементов, т.е. к большей целостности). Существуют методы введения сравнительных количественных оценок степени целостности, коэффициента использования элементов в целом с точки зрения определённой цели.

ИНТЕГРАТИВНОСТЬ.  Этот термин часто употребляют как синоним целостности. Однако им подчёркивают интерес не к внешним факторам проявления целостности, а к более глубоким причинам формирования этого свойства и, главное, - к его сохранению. Интегративными называют системообразующие, системосохраняющие факторы, важными среди которых являются неоднородность и противоречивость её элементов.

АТРИБУТИВНОСТЬ СИСТЕМ.  Атрибутивность (от лат. attributio – наделяю); в данном случае эта категория, коррелятивная свойству, говорит о наличии у объектов, рассматриваемых в качестве систем, таких свойств, которые нельзя приписать объекту вне системной его модели [174].

В системном анализе принято подчёркивать наличие у совокупности объектов свойства, которыми не обладают объекты, взятые сами по себе. Однако этот критерий относится не ко всем системам, а лишь к такому их типу, который в общей теории систем называют элементарно неавтономным. Для систем этого типа характерно то, что каждый их элемент не обладает свойствами, присущими системе в целом [170, с. 172].

Под атрибутивностью систем следует понимать более общее и более фундаментальное свойство. Здесь речь должна идти не о переходе от элементов к совокупности, а от вещи, в частности совокупности, рассматриваемой не как система, к вещи, рассматриваемой как система. Рассмотрение же объекта в качестве системы означает не просто представление его как совокупности элементов, а выделение концепта, структуры, субстрата системы, т.е. тех аспектов, вне которых системное представление объекта невозможно. Именно представив объект как систему, можно говорить о наличии у него того или иного значения системного параметра [там же, с.144]. Например, можно выяснить, сохранится ли система, если к ней будет прибавлен дополнительный элемент. Ясно, что совокупность элементов остаётся совокупностью при прибавлении к ней дополнительных элементов.

КОММУНИКАТИВНОСТЬ.  Эта закономерность составляет основу определения системы, предложенного В.Н.Садовским и Э.Г.Юдиным в книге «Исследования по общей теории систем» [66]. Система образует особое единство со средой; как правило, любая исследуемая система представляет собой элемент системы более высокого порядка; элементы любой исследуемой системы, в свою очередь, обычно выступают как системы более низкого порядка.

Иными словами, система не изолирована, она связана множеством коммуникаций со средой, которая не однородна, а представляет собой сложное образование, содержит надсистему (или даже надсистемы), задающую требования и ограничения исследуемой системе, подсистемы и системы одного уровня с рассматриваемой.

ИЕРАРХИЧНОСТЬ.  Рассмотрим иерархичность как закономерность построения всего мира и любой выделенной из него системы. Иерархическая упорядоченность пронизывает всё, начиная от атомно-молекулярного уровня и кончая человеческим обществом. Иерархичность как закономерность заключается в том, что закономерность целостности проявляется на каждом уровне иерархии. Благодаря этому на каждом уровне возникают новые свойства, которые не могут быть выведены как сумма свойств элементов. При этом важно, что не только объединение элементов в каждом узле приводит к появлению новых свойств, которых у них не было, и утрате некоторых свойств элементов, но и что каждый член иерархии приобретает новые свойства, отсутствующие у него в изолированном состоянии. Здесь также подразумеваются элементарно неавтономные системы, о которых говорилось выше.

Таким образом, на каждом уровне иерархии происходят качественные изменения, которые не всегда могут быть представлены и объяснены. Но именно благодаря этой особенности рассматриваемая закономерность приводит к интересным следствиям. Во-первых, с помощью иерархических представлений можно отображать системы с определённостью. Во-вторых, построение иерархической структуры зависит от цели: для многоцелевых ситуаций можно построить несколько иерархических структур, соответствующих разным условиям, и при этом в разных структурах могут принимать участие одни и те же компоненты. В-третьих, даже при одной и той же цели, если поручить формирование иерархической структуры разным исследователям, то в зависимости от их предшествующего опыта, квалификации и знания системы они могут получить разные иерархические структуры, т.е. по-разному разрешить качественные изменения на каждом уровне иерархии.

ЭКВИФИНАЛЬНОСТЬ.  Это одна из наименее исследованных закономерностей. Она характеризует предельные возможности систем определённого класса сложности. Л. фон Берталанфи [18], [19], [20], [205] – [216], предложивший этот термин, определяет эквифинальность применительно к «открытой» системе как способность (в отличие от состояний равновесия в закрытых системах) полностью детерминированных начальными условиями систем достигать не зависящего от времени состояния (которое не зависит от её исходных условий и определяется исключительно параметрами системы). Потребность во введении этого понятия возникает начиная с некоторого уровня сложности, например, биологические системы.

В настоящее время не исследован ряд вопросов этой закономерности: какие именно параметры в конкретных системах обеспечивают свойство эквифинальности? как обеспечивается это свойство? как проявляется закономерность эквифинальности в организационных системах?

ИСТОРИЧНОСТЬ. Время является непременной характеристикой системы, поэтому каждая система исторична, и это такая же закономерность, как целостность, интегративность и др. Легко привести примеры становления, расцвета, упадка и даже смерти биологических и общественных систем, но для технических и организационных систем определить периоды развития довольно трудно.

Основа закономерности историчности – внутренние противоречия между компонентами системы. Но как управлять развитием или хотя бы понимать приближение соответствующего периода развития системы – эти вопросы ещё мало исследованы.

В последнее время на необходимость учёта закономерности историчности начинают обращать больше внимания. В частности, в системотехнике при создании сложных технических комплексов требуется на стадии проектирования системы рассматривать не только вопросы разработки и обеспечения развития системы, но и вопрос, как и когда нужно её уничтожить. Например, списание техники, особенно сложной – авиационной, «захоронение» ядерных установок и др. [127].

ЗАКОНОМЕРНОСТЬ ОСУЩЕСТВИМОСТИ И ПОТЕНЦИАЛЬНОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ СИСТЕМ.  Исследования взаимосвязи сложности структуры системы со сложностью её поведения позволили получить количественные выражения предельных законов для таких качеств системы, как надёжность, помехоустойчивость, управляемость и др. На основе этих законов оказалось возможным получение количественных оценок порогов осуществимости систем с точки зрения того или иного качества – предельные оценки жизнеспособности и потенциальной эффективности сложных систем.

ЗАКОНОМЕРНОСТИ ЦЕЛЕОБРАЗОВАНИЯ. Исследования процесса целеобразования в сложных системах философами, психологами и кибернетиками позволили сформулировать некоторые общие закономерности процессов обоснования и структуризации целей в конкретных условиях совершенствования сложных систем [127]:

• Зависимость представления о цели и формулировки цели от стадии познания объекта (процесса).  Анализ понятия «цель» позволяет сделать вывод, что формулируя цель, нужно стремиться отразить в формулировке или в способе представления цели её активную роль в познании и в то же время сделать её реалистичной, направить с её помощью деятельность на получение определённого результата. При этом формулировка цели и представление о ней зависит от стадии познания объекта и в процессе развития представления об объекте цель может переформулироваться. Коллектив, формирующий цель, должен определить, в каком смысле на данном этапе рассмотрения объекта употребляется понятие «цель», к какой точке «условной шкалы» («идеальное устремление в будущее» - «конкретный результат деятельности») ближе принимаемая формулировка цели.

• Зависимость цели от внутренних и внешних факторов.  При анализе причин возникновения цели нужно учитывать как внешние по отношению к выделенной системе факторы (внешние потребности, мотивы, программы), так и внутренние потребности, мотивы, программы (самостоятельное движение целостности). При этом цели могут возникать на основе противоречий как между внешними и внутренними факторами, так и между внутренними факторами, имевшимися ранее и вновь возникающими в находившейся в постоянном движении целостности. Это очень важное отличие организационных «развивающихся», открытых систем от технических (замкнутых, закрытых) систем. Теория управления техническими системами оперирует понятием цели только по отношению к внешним факторам, а в открытых, развивающихся системах цель формируется внутри системы, и внутренние факторы, влияющие на формирование целей, являются такими же объективными, как и внешние.

• Возможность сведения задачи формирования общей (главной, глобальной) цели к задаче структуризации цели.  Анализ процессов формулирования глобальной цели в сложной системе показывает, что эта цель возникает в сознании руководителя или коллектива не как единичное понятие, а как некоторая, достаточно «размытая» область. На любом уровне цель возникает вначале в виде «образа» цели. При этом достичь одинакового понимания общей цели всеми исполнителями, по-видимому, принципиально невозможно без её детализации в виде упорядоченного или неупорядоченного набора взаимосвязанных подцелей, которые делают её понятной и более конкретной для разных исполнителей. Таким образом, задача формулирования общей цели в сложных системах должна быть сведена к задаче структуризации цели.

Следующие закономерности являются продолжением двух первых применительно к структурам цели.

• Зависимость способа представления структуры целей от стадии познания объекта или процесса (продолжение первой закономерности). Наиболее распространённым способом представления структуры целей является древовидная иерархическая структура. Существуют и другие способы отображения: иерархия со «слабыми» связями, табличное или матричное представление, сетевая модель. Иерархическое и матричное описание – это декомпозиция цели в пространстве, сетевая модель – декомпозиция во времени. Промежуточные подцели могут формулироваться по мере достижения предыдущей, что может использоваться как средство управления. Перспективным представляется развёртывание иерархических структур во времени, т.е. сочетание декомпозиции цели в пространстве и во времени.

• Проявление в структуре целей закономерности целостности.  В иерархической структуре целей, как и в любой иерархической структуре, закономерность целостности проявляется на каждом уровне иерархии. Применительно к структуре целей это означает, что достижение целей вышележащего уровня не может быть полностью обеспечено достижением подцелей, хотя и зависит от них, и что потребности, мотивы, программы, влияющие на формирование целей, нужно исследовать на каждом уровне иерархии.                                  

ОБЩЕСИСТЕМНЫЕ

ОСОБЕННОСТИ

Попытаемся с системных позиций получить ответы на некоторые жизненно важные вопросы, порождаемые природой, техникой, обществом. Так, например, важно понять, что управляет миром и нами, случайность или некие объективные природные и общественные системные закономерности и общесистемные особенности. Авторы монографии «Системные закономерности и системная оптимизация» [136] показывают, что основными определяющими являются некие системные закономерности и особенности, а случайности, составляя небольшую долю, вносят свои определённые коррективы.

Авторы исследования полагают, что основные объективные природные и  общественные системные закономерности и особенности определяют сценарии будущего социально-экономического развития мирового сообщества, и что всеобщего прогресса и благоденствия типа коммунизм в жизни всех народов мира принципиально не может быть, так как это нарушило бы основную системную закономерность энтропийного равновесия (энтропия – от греч. – поворот, превращение). И.В.Прангишвили рассмотрены системные закономерности, позволяющие понять причины возникновения конфликтов в обществе; причины возникновения военных действий и природных катастроф. На базе объективных закономерностей можно попытаться сделать прогноз развития России в XXI веке. Объективная системная закономерность четырёхэтапного развития по спирали позволяет определить основные причины смены форм правления (диктатура, демократия, анархия) и причины измен законных партнёров [134].  

Здесь будут приведены только некоторые из 28, рассмотренных в [134] объективных общесистемных, или универсальных, закономерностей, которые позволяют с определённой достоверностью ответить на вышепоставленные вопросы. Здесь под термином «закономерность» понимается взаимосвязь явлений (свойств), которая в отличие от закона проявляется в большинстве случаев, но имеются исключения, а также общесистемные особенности.

Все системные законы, закономерности и особенности, как правило, являются ограничительными и предупреждают о том, чего заведомо не следует добиваться, и тем самым, оказывают направляющее влияние на нашу деятельность. Если мы будем знать, в чём заключается принципиальный ограничительный характер системных законов, закономерностей и особенностей, то лучше будем понимать путь к тому, что действительно возможно и что невозможно и определим свои ориентиры, в первую очередь, в области управления системами.

Знание общих системных закономерностей и особенностей и их учёт позволяет выявлять неправильные действия и ошибки людей, если их управленческие действия направлены вопреки существующим природным и общественным закономерностям, особенно при управлении сложными слабоструктурированными и слабоформализованными техническими, социально-экономическими и политическими системами.

Учёт системных закономерностей и особенностей также позволяет предвидеть процессы, возникающие в кризисных ситуациях и определить наиболее эффективные пути выхода из них или способы их обойти.

Кроме того, общесистемные закономерности и особенности позволяют с помощью аналогии и изоморфизма обеспечить перенос знаний об основных процессах, происходящих в сложных системах, из одной (хорошо изученной) области в другую (менее изученную) независимо от их природы [134], [135].

Учёт общесистемных или универсальных закономерностей и особенностей позволяет выяснить возможности и направления развития (совершенствования и организации) или деградации сложных систем различной природы, а также понять процессы, возникающие в кризисной ситуации и определить эффективные методы управления сложными системами различной природы.

И.В.Прангишвили [136] показывает, что на основе одной (из 28-ми) общесистемной закономерности и, в частности, закономерности энтропийного динамического равновесия, или роста и снижения энтропии в открытых системах определяются условия организации, структурообразавания и дезорганизации систем различной природы. В процессе структурообразования и дезорганизации в системе определяющую роль играет воздействие внешней среды. И.В.Прангишвили показывает также, что энтропийное равновесие между организованностью и дезорганизованностью обеспечивает стабильность системы. И.В.Прангишвили полагает, что для обеспечения стабильности и прогрессивного развития системы необходимо научиться управлять: 1)амплитудой и частотой энтропийного колебания; 2) уровнем энтропийного равновесия и 3) отводить излишнюю энтропию из системы во вне (в другие системы или во вселенную).

Колебательная и циклическая общесистемная закономерность позволяет попытаться прогнозировать будущее развитие России в XXI веке и в третьем тысячелетии. Закономерность зависимости потенциала системы от структуры системы позволяет отличить системы от псевдосистем. Фоновая закономерность позволяет обнаруживать и распознавать малозаметные объекты по изменению излучения фона.

Перед тем, как перейдём к краткому изложению некоторых универсальных или общесистемных закономерностей и особенностей, рассмотрим кратко некоторые основополагающие принципы из области энтропии, которые полезны для дальнейшего изложения проблемы.

ЭНТРОПИЙНЫЙ ФАКТОР И ПРИНЦИП КОМПЕНСАЦИИ ЭНТРОПИИ. Любые системы живой и неживой природы без исключения содержат черты энтропии и антиэнтропии при негэнтропии (негэнтропия – упорядоченность внутренней структуры системы), т.е. черты неопределённости и определённости, неорганизованности и организованности. Фактор энтропии как количественной меры неопределённости, является всеобщим. Энтропия воспринимается в качестве универсального параметра. Энтропийное равновесие определяет поведение нашей вселенной [136].

В научной литературе встречаются различные формы энтропии. Например, энтропия – как мера неопределённости поведения любой системы. Другая форма энтропии – это как мера неопределённости информации, которая даёт сведения о некоторой системе. Наряду с обычной положительной энтропией в природе существует антиэнтропия  или отрицательная энтропия. Система, как правило, обладает антиэнтропией, когда для неё не существует полной процедуры или алгоритма воспроизведения [там же].

Все системы требуют ремонта и восстановления, после чего происходит снижение их энтропии. (Исключением является мозг человека с его нейронной сетью, который не нуждается во внешнем обслуживании со стороны человека, который периодически за счёт ремонта и профилактики понижал бы энтропию мозга. Этот факт наводит на мысль, что нервные клетки сами являются носителями необходимой антиэнтропии  /отрицательной энтропии/ и при гибели нервных клеток выделяется антиэнтропия, необходимая для мышления, и что «топливом» для мыслительной деятельности мозга служат погибающие в каждый момент корковые нейроны. Предполагают, что импульсы погибающих нейронов переходят в кванты отрицательной энтропии  /антиэнтропии/, поэтому человеческий мозг в среднем может совершать до сотни мыслительных антиэнтропийных операций в секунду [75]). Энтропия любой изолированной системы с подавляющей вероятностью со временем будет возрастать или, в крайнем случае, останется постоянной [73]. 

Существует «принцип компенсации» энтропии [136], согласно которому, понижение энтропии в одной части изолированной системы требует обязательного повышения энтропии в другой части этой же системы, чтобы они компенсировали друг друга. Таким образом, если две (А1 и А2), или больше, открытые системы взаимодействуют друг с другом, и вместе составляют изолированную (закрытую) систему А3, тогда общая закрытая система А3 остаётся равновесной, если изменение энтропии одной системы будет равно изменению энтропии другой системы с противоположным знаком. Принцип компенсации энтропии, как универсальный принцип изолированных систем, должен распространяться, например, на семью, если семью условно рассматривать как изолированную систему, состоящую из подсистем: родителей и детей. Здесь И.В.Прангишвили иллюстрирует пословицу – «Бог отдыхает на детях гениальных людей»: компенсация энтропии у гениев-родителей приводит к повышению энтропии их детей.

Успехи развития одной группы людей или одного слоя общества (или одного государства) и, следовательно, снижение энтропии  часто возможно только при одновременном повышении энтропии в других группах, слоях общества, государствах или окружающей среде [95], [139].

Поэтому, как правило, невозможен всеобщий прогресс и благоденствие. Однако для улучшения ситуации, как показано в монографии «Системные закономерности и системная оптимизация» [136], необходимо научиться так управлять системой, чтобы отводить из неё всю излишнюю энтропию (Δ энтропию) в другие системы, во внешнюю среду или в мировое пространство [95]. 

Динамическому энтропийному равновесию в системах можно определить рациональные пути развития систем. Любую человеческую деятельность необходимо направить таким образом, чтобы обеспечить более высокие темпы снижения энтропии, чем темпы её роста в системе.

Известно, что в системах параллельно протекают два противоположных процесса: изменения – энтропия (Э) и негэнтропия (НЭ), где НЭ является количественной мерой порядка, упорядоченности внутренней структуры системы. Направления действия Э и НЭ противоположны и увеличение в системе НЭ вызывает такое же уменьшение Э. Однако Э и НЭ изменяются в системе по самостоятельным закономерностям [95].

С ростом Э системы увеличивается её неопределённость и для того, чтобы уменьшить эту неопределённость системы необходимо ввести в систему НЭ (информацию, знание). Если в системе рост НЭ опережает рост Э, тогда в системе преобладает прогрессивное развитие и организованность системы, если же наоборот, рост НЭ отстаёт от роста Э, тогда преобладают деструктивные процессы в системе [там же].

В современном мире основными причинами увеличения Э можно считать [6]: преступность, терроризм, природные и техногенные бедствия, эпидемии, быстрое старение, экономические и социальные кризисы, отсутствие доверия к власти, боязнь за завтрашний день, обогащение не по результатам труда, коррупция, несправедливость, неопределённость, безысходность и т.п.

Для снижения Э, по мнению И.В.Прангишвили, необходимо в первую очередь, увеличить НЭ общественного сознания и через него увеличить НЭ материального мира [134], [136], [137].

ЗАКОНОМЕРНОСТЬ И ОСОБЕННОСТЬ ЭНТРОПИЙНОГО БАЛАНСА.  Одной из важнейших универсальной или общесистемной закономерностью из 28-ми, рассмотренных в [134], является закономерность энтропийного равновесия или возрастания и убывания энтропии (или негэнтропии) в открытой системе [75], [134], [190], [191]. Эта закономерность определяет состояние равновесия между организованностью и дезорганизованностью систем различной природы и в значительной степени предопределяет причины конфликтов, войн, бедствий и т.п. Энтропийное равновесие в системе определяет мировые процессы в космосе и на земле и условия жизни и развития на нашей планете.

Указанная И.В.Прангишвили закономерность универсальна и в то же время особенна, действует в любой системе, в которой приемлемо использование понятия вероятности событий, с которыми связано определение самой энтропии.

Современная модель равновесия рассматривает круговорот природы, где соотношения частей и целого описываются по правилу «золотой пропорции»; его иногда называют законом гармонии природы. Это одна из общесистемных особенностей.

Некоторые учёные считают, что «золотая пропорция», делящая целое на две неравные доли 2/3 и 1/3 от целого, является выражением «Божественной пропорции» и геометрическое отношение по «золотой пропорции» (2/3 = 0,618 и 1/3 = 0,382) находится в резонансе с действием сил природы [136].

Установлено, что в феномене «золотой пропорции» заключены не только фундаментальные пропорции, но и базисная метрика, способные гармонизовать многие технические, экономические, финансовые, социальные и другие отношения [там же].

Феномен «золотой пропорции» связан с работой мозга, оперирующего с информацией и человеческая интуиция (реальность интуитивных форм) обладает такой структурой, которая побуждает человека сверх его воли часто вычленять две неравные части (доли) – 0,618 и 0,382, которые соотнесены между собой «золотой пропорцией» и в сумме дают единицу. «Золотая пропорция» в природе всегда считалась символом мудрости, гармонии, совершенного, прекрасного и присутствовала в древней и современной архитектуре, живописи, культуре, психологии управления, финансах, экономике, в технике, красивой природе.      

Оказывается, что с гармонической структурой «золотой пропорции» соизмеряет свои действия человеческий разум, когда осуществляет рефлексивный синтез лучших мыслимых альтернативных решений.

КОЛЕБАТЕЛЬНЫЙ И ЦИКЛИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ СИСТЕМ.  Следующей важной общесистемной закономерностью, во многом определяющей развитие государств, цивилизаций и т.п., является колебательный и циклический характеры функционирования различных систем [136]. Такой закономерный колебательный и циклический процесс системы с постоянным переходом из одного состояния в другое (противоположное) и обратно происходит непрерывно.

Если анализировать историю развития государств, то увидим два противоположных процесса: стремление объединиться в одно целое и стремление к дроблению на отдельные области. Так в [128] обнаружена строгая цикличность или повторяемость аналогичных состояний России.

С 862 года по 1989 год за три цикла Россия 12 раз объединялась в сильное целостное государство и 12 раз распадалась на отдельные княжества и города, превращалась в слабое государство [128], [134].

Далее, по аналогии с предыдущими циклами, в четвёртом цикле Россия также должна пройти за 375 лет четыре периода взлёта и падения. Причём в начале и в конце 375-летних циклов происходит распад России на мелкие княжества, области и т.д. По-видимому, существует нечто, что создаёт из частей единое, а затем раздробляет его на мелкие частицы и всё повторяется сначала [128].

Безусловно, прогнозирование будущих исторических процессов с высокой достоверностью вряд ли можно осуществить только на основе колебательной и циклической закономерности развития страны и наличия аналоговых периодов и состояний в предыдущих циклах. Однако использование некоторой аналогии в циклах истории и перенос знаний поможет за счёт конкретного наблюдения за историей определить закономерности функционирования общества в различных исторических периодах [128], [134].  

СИСТЕМНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ, «ФОНОВЫЙ ПРИНЦИП» И ОБРАТИМОСТЬ ЯВЛЕНИЙ

И.В.Прангишвили указывает на зависимость потенциала системы от структуры системы или от характера взаимодействия её структурных элементов [136].

ПОТЕНЦИАЛ СИСТЕМЫ.  Потенциал системы или возможности системы являются основой эффективной деятельности системы. Поэтому повышение потенциала или возможности системы представляет задачу первостепенной важности.

Под потенциалом системы подразумевают существующие у системы жизненно важные ресурсы (людские, материальные, интеллектуальные, духовные и т.п.), которые могут быть приведены в действие, чтобы достичь определённой цели системы [39]. Потенциал системы, определяемый ресурсами, условно разбивают на четыре группы элементов, каждая из которых включает в себя как количественные, так и качественные составляющие соответствующих ресурсов: 1) людские ресурсы; 2) материальные ресурсы; 3) информационные ресурсы (системы управления, технологии, методики); 4) ресурс времени [там же].

Потенциал любой системы определяют ресурсы, которые используются в решении задач, и поэтому являются актуализированными, либо пока не используются, но могут использоваться при решении системной задачи, и поэтому являются неактуализированными.

Системы в своём развитии подчиняются цикличности и переживают в своей истории, как периоды подъёма, так и периоды падения (или кризиса). При этом получаемый в период подъёма определённый излишек ресурсов следует накапливать в неактуализированном виде для последующего использования в периоды падения и кризисов. Накопление резерва ресурсов необходимо также для преодоления непредвиденных ситуаций.

Маневрирование потенциалом систем и её оптимальное использование обеспечивается благодаря возможности концентрации ресурсов на отдельных участках деятельности системы в сжатые сроки. Очень важно научиться рационально использовать временные ресурсы системы. Существенный момент в оптимизации использования временных ресурсов касается управленческой деятельности. Известно, что на решение управленческих задач стратегического характера отводится всего лишь 1-2% общего времени сотрудников, что признано неудовлетворительным [39]. Другой момент в оптимизации использования временных ресурсов в развитии системы касается тенденции «подъёма и спада» потенциала системы. По мнению И.В.Прангишвили [136], на подъёме реализуются цели системы, на спаде – решаются вспомогательные функции для подготовки условий подъёма.

Совокупный потенциал системы может быть также повышен  путём взаимодействия с другими системами. Состояние потенциала системы в первую очередь определяется базисными ресурсами. Ещё в начале ХХ века крупный русский учёный А.А.Богданов [34], [35], [36], [37], [38] показал, что потенциал всей системы существенно зависит от характера взаимодействия составных элементов (подсистем) системы.

ПОТЕНЦИАЛ «ХОРОШО» И «ПЛОХО» ОРГАНИЗОВАННЫХ СИСТЕМ.  Потенциалы сложной системы существенно зависят от того, насколько целенаправленно, взаимосогласованно и рационально взаимодействуют элементы между собой и насколько рационально организована сама система, её структура. Из этой объективной закономерности следует считать, что если взаимодействия структурных элементов (a₁, a₂, …, a_n) системы А целенаправлены и взаимосогласованы, или синхронизированы, то систему следует считать «хорошо» организованной. В хорошо организованной системе потенциал P системы А многократно превышает сумму потенциалов всех составляющих элементов (подсистем):

P (A) > [P (a₁) + P (a₂) + … + P (a_n)].

Что касается энтропии системы А, то она меньше, чем сумма энтропии входящих элементов из-за чёткого и согласованного взаимодействия элементов системы. Если при интеграции (объединении) энтропия системы уменьшается, это означает, что появляется новое интегративное свойство системы, которое до объединения элементов не существовало [136].

Очевидно, что здесь целое больше суммы составляющих его частей. Это следует из свойства мультипликативности закона А.А.Богданова [34], [38].

В нейтральных системах, или в псевдосистемах, где степень организованности не обеспечивает эффективного и согласованного взаимодействия элементов, потенциал системы равен сумме потенциалов составных элементов:      

P (A) = [ P (a₁) + P (a₂) + … + P (a_n)].

Что касается энтропии такой системы А, то она равна сумме энтропий составных элементов. Следовательно, для таких систем характерна суперпозиция. Такое простое суммирование происходит по таким параметрам системы, как, например, энергия, масса и т.п. [136].

В плохо организованных или неорганизованных системах, а точнее в псевдосистемах, когда взаимодействие элементов носит неуправляемый или случайный характер, потенциал всей системы равен потенциалу её отдельного усреднённого элемента:

P (A) = [ P (a₁), P(a₂), …, P(a_n)].

 В плохо организованной системе, или псевдосистеме, когда взаимодействие элементов носит антагонистический характер, и каждый элемент системы противодействует всем остальным («война каждого со всеми»), то потенциал системы меньше потенциала самого слабого элемента системы, а энтропия системы, наоборот, больше энтропии самого слабого элемента системы:

P (A) < min [P (a₁), P (a₂), …, P (a_n)],

Э (A) > min [Э (a₁),Э (a₂), …, Э (a_n)].

В этом случае потенциал всей системы оценивается как разность потенциалов элементов в произвольном парном порядке пока от системы не останется один элемент [там же].

Из сказанного следует, что бывают «плохо» организованные системы или псевдосистемы, которые в строго научном понимании не удовлетворяют системным требованиям и, в первую очередь, интегративным свойствам. У таких «плохих» систем, или псевдосистем, потенциал системы меньше суммы потенциалов составных элементов и даже одного элемента. 

ФОНОВАЯ ОБЩЕСИСТЕМНАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ ИЛИ «ФОНОВЫЙ ПРИНЦИП».  «Фоновая закономерность» или «фоновый принцип» позволяют при определённых условиях по изменению излучения фона обнаружить наличие объектов. Он носит универсальный всеобщий характер и широко применим в технике, биологии, медицине, метеорологии, социально-экономической среде и т.д. Фон является атрибутом системы, в качестве фона системы часто выступают стабильные процессы, обеспечивающие функционирование законов композиции отношений системы. Фоновая закономерность обнаружения исследуемого объекта состоит в том, что фоновые излучения функционально связаны с объектом и поэтому, исследуя только сигналы фона или его состояние, можно судить об объекте [136].

Фоновая закономерность заключается в функциональной зависимости изменения сигнала фона или состояний фона от воздействия объекта. При использовании фонового принципа или фоновой закономерности в наиболее общем случае систему представляют как состоящую из объекта, фона, наблюдателя и их отношений. И.В.Прангишвили приводит упрощённый пример воздействия объекта на фон. В качестве фона может служить обычная семья, состоящая из родителей, детей, которые в процессе длительного взаимопритирания образуют некоторое привычное состояние семьи, или излучение фона, со своим характерным излучением. Если в семью войдёт чужой человек, например, в качестве зятя или невестки, представляющих исследуемый объект, то это внесёт в устоявшуюся семью некоторое возмущение, и по изменению состояния (излучения) семьи (фона) наблюдатель может судить об объекте. То есть вместо исследования самого объекта, когда это сложно, можно исследовать изменение состояния (излучение) фона из-за воздействия объекта, и по этому изменению судить об объекте.

(И.В.Прангишвили, А.Н.Ануашвили, В.В.Маклакову в 1983 году и в 1996 году был выдан диплом за открытие, формула которого заключается в следующем: «Установлена неизвестная ранее закономерность проявления подвижности объекта на основе излучения неподвижного фона…» [136, с.47]. Фоновая закономерность наиболее подробно исследована для обнаружения «невидимых для локаторов» подвижных объектов типа самолётов, танков, кораблей, изготовленных по «стелс» технологии).

ОБЪЕКТИВНЫЕ СИСТЕМНЫЕ ЗАКОНЫ В ИНФОРМАЦИОННОЙ СРЕДЕ.

• закон организации и ограничения информации;

• закон информационного опережения;

• в области производства информации действует объективный закон неполного использования информации, что определяется как парадоксом избыточности информации, так и неспособностью субъектов к этому [95];

• в области распространения информации действует объективный закон искажения информации по мере движения [104];

• в области информационного потребления действует объективный закон принудительного отчуждения и обобществления информации [96].

ОБРАТИМОСТЬ ЯВЛЕНИЙ.  Как известно, в природе существует общесистемная особенность обратимости явлений, изображением которых является метод трёх полей и трёх течений [137]. Если определённой комбинацией 1-го и 2-го явлений получается 3-е явление (1 + 2 → 3), тогда возможно и повернуть варианты, когда комбинацией 1-го и 3-го явлений получим 2-ое явление (1 + 3 → 2) и комбинацией 2-го и 3-го получим 1-ое (2 + 3 → 1).     

В природе существует такая особенность природных явлений, когда 1-ое явление вызывает 2-ое (1 → 2) и наоборот, 2-ое явление вызывает 1-ое (2 →1). Например, нагревание тела (1) вызывает его свечение или электромагнитное излучение (2), т.е. (1 → 2) и наоборот, электромагнитное излучение (например, луч лазера) (2), направленное на тело, вызывает его нагревание (1), т.е. (2 → 1). Аналогично, гравитационное взаимодействие (1) вызывает падение тела (ускоренное движение) (2) (1 → 2) и наоборот, ускоренное движение (2) вызывает силу инерции (1), эквивалентное гравитационному взаимодействию (1), т.е. (2 → 1).

В медицинской практике зафиксированы иллюстрации обратимости явлений. Известны факты, когда люди за счёт самовнушения излечивали себя. Научно это можно объяснить за счёт существования закономерности обратимости явлений. В обычных классических случаях во время излечения от болезни в организме человека происходят определённые биохимические процессы (1),которые в конце концов вызывают психические явления – выздоровевший человек собственный организм психически осознаёт здоровым (2), т.е. (1 → 2), но возможно и обратное, когда за счёт психического явления самовнушения (2) происходят соответствующие биохимические процессы в организме (1) и организм вылечивается (2 → 1) [105], [137]. Таким образом, стандартный или обычный процесс лечения вызывает психологический процесс (1 → 2), а при лечении за счёт самовнушения, наоборот, психологический процесс вызывает биохимический процесс (2 → 1).

В медицинской практике известен случай неврозного заболевания, когда пациент говорил врачу, что у него в голове сидит лягушка. После этого врач сделал ему наркоз и убедил пациента, что он сделал операцию и вытащил из головы лягушку, показав заранее подготовленную мёртвую лягушку. После иллюзорной операции этот пациент успокоился и перестал жаловаться на головные боли. Пациент поверил в проведённую операцию, чем подтвердил, что психологическое воздействие вызвало физиологические явления в определённой части мозга, вследствие чего неприятные ощущения исчезли. Таким образом, за счёт психического воздействия в виде внушения, возникают положительные физиологические процессы и человек излечивается. Когда впоследствии пациенту рассказали об обмане, тогда боли опять возобновились [136].

В литературе описан также ряд случаев, когда человек перед страхом смерти неосознанно перепрыгивал препятствия. Если было бы время у человека осознать величину препятствия, он никогда не смог бы его перепрыгнуть.     

И.В.Прангишвили полагает, что все эти и аналогичные примеры являются отражением системной особенности обратимости явлений. Фактор самовнушения или не осознания явления или процесса концентрирует все энергетические и духовные  резервы, имеющиеся в человеке, которые помогают преодолеть огромные препятствия или излечивать себя [137].

ОСОБЕННОСТИ И ЗАКОНОМЕРНОСТИ ЦИКЛИЧНОСТИ ЗАПУСКА ГЛОБАЛЬНОГО КРИЗИСА В ИСТОРИИ ОБЩЕСТВА.  По мнению некоторых учёных [104] глобальные кризисы на планете в длительной истории общества являются цикличными и происходят за счёт изменения климата и тектоники (сейсмика).

Самой крупной неуправляемой природной катастрофой на планете в период существования человечества считается катастрофа, вызвавшая Всемирный потоп. Причиной  Всемирного потопа профессор Э.Р.Мулдашев [113], [116] считает смещение на 60˚оси вращения Земли и Северного полюса. Это 60˚смещение оси Земли и Северного полюса соответствует смещению на величину 1/6 окружности Земли или 40 000 : 6 = 6666 километров, где 40 000 – окружность Земли [113], [115]. При этом смещение оси Земли и Северного полюса произошло не случайно и бессистемно из-за какого-то планетного воздействия, а сместилось системно по заранее чётко намеченному плану.

Ранее полюса «север-юг» и экватор располагались совсем в иных местах, нежели сейчас и их перемещение вызвало катаклизмы планетарного масштаба, отголоски которых можно услышать в многочисленных легендах о Всемирном потопе и Ноеве Ковчеге [113], [116].

Пока наука не знает, по какой причине ось вращения Земли и Северный полюс сместились на 60˚ и произошёл Всемирный потоп и поэтому нельзя с уверенностью сказать, повторится ли подобная катастрофа когда-нибудь, можно только примерно представить, как это произойдёт [113], [115].

По мнению профессора Э.Р.Мулдашева, в будущем ещё раз произойдёт новая глобальная неуправляемая катастрофа от того, что ось вращения Земли и Северный полюс, сместятся в район Соединённых Штатов Америки. Тогда Россия станет тропической страной, и новый экватор будет проходить примерно в районе Тюмени. Дальше – через Уфу, Саратов, Донецк, Афины и пересечёт Сахару. По диагонали он пересечёт Атлантический Океан и уйдёт в просторы Тихого океана, проходя через острова Микронезии, в сторону Японии [113], [114]. По мнению профессора Э.Р.Мулдашева, при новом экваторе для проживания лучшими местами станут побережье Тёплого Северного Ледовитого океана – Якутия, Колыма, Чукотка, Камчатка, Таймыр. Порастут тропической растительностью бассейны рек Оби, Енисея и Лены и возникнет «Новая Амазонка». Хорошо будет жить в Москве, Перми, Мурманске, Швеции, Финляндии, Норвегии; зимы там не будет. Вся территория США и Мексики будет покрыта толстым слоем льда, наподобие сегодняшней Арктики. Из-за повышения уровня океанов затопятся низко расположенные земли. По-видимому, утонут Голландия, Великобритания, Бельгия, Северная часть Германии, Польша, Болгария, часть Италии, часть Украины, часть Франции. Вероятно, тогда гигантские цунами уничтожат значительную часть населения Земли, т.к. оно будет жить преимущественно на равнинах, расположенных ниже уровня моря [113], [114]. 

По мнению профессора Э.Р.Мулдашева, из-за будущего смещения Северного полюса в район Северной Америки, произойдёт новая поляризация лучей Солнца в другом ракурсе, чем это произошло при смещении оси вращения Земли и Северного и Южного полюсов Земли, вызвавшем глобальную катастрофу и Всемирный потоп. В следствии такого смещения небо потеряет голубизну и станет зелёным [113], [114]. Анализ материалов показывает, что в период Атлантиды до смещения оси вращения Земли и возникновения Всемирного потопа небо было красным, и весь растительный мир жил в багрово-красных тонах. Каким станет после следующей глобальной катастрофы растительность Земли под зелёным небом, и какими будут люди, пока никто не знает [там же].    

По-видимому, в далёком прошлом такие глобальные катастрофы случались не раз. Лемуринская цивилизация погибла, но дала жизнь цивилизации атлантов [116]. По мнению профессора Э.Р.Мулдашева, наша арийская цивилизация зародилась в недрах весьма развитой цивилизации атлантов, которые уже пережили одну глобальную катастрофу – Всемирный потоп [113], [114], [116].

Очевидно, что если люди смогли бы спрогнозировать предстоящее смещение Земной оси, то могли бы загодя принять меры для выживания, особенно в районах Тибета и Гималаи [там же].

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

Эрнст Рифгафтович Мулдашев: доктор медицинских наук, профессор, директор Всероссийского центра глазной и пластической хирургии (г.Уфа), хирург высшей категории, почётный консультант Луисвиллского университета (США), международный член Американской академии офтальмологии, дипломированный офтальмолог Мексики, член Международной академии наук, мастер спорта по спортивному туризму, трёхкратный чемпион СССР. Изобретатель хирургического биоматериала «аллоплант». Изобретение открыло возможности регенеративной хирургии, т.е. хирургии, направленной на «выращивание» собственных человеческих тканей [113], [116].

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

ВОПРОСЫ ИДЕАЛЬНОСТИ, ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ОСОБЕННОСТИ СУЩЕСТВОВАНИЯ НЕМАТЕРИАЛЬНЫХ ФЕНОМЕНОВ.  Проблема идеальности в науке это разработка теории идеальности материи, которая объясняет наиболее общие закономерности существования нематериальных феноменов в мире [139]. В этом плане закономерность энтропийного равновесия систем, распада и объединения систем, потенциала систем и т.п. являются идеальностью систем, т.к. эти закономерности являются важными объективными свойствами материальных систем, которые определяют функционирование материальных систем и активно проявляются в процессе их изучения.

И.В.Прангишвили полагает, что порождением идеальных феноменов является материя; идеальность вездесуща и является генерализующим свойством материи. Наш мир целостно характеризуют комплиментарность или единство материального и идеального [134], [136].

Важным вопросом является взаимопроникновение материального и идеального миров. Профессор В.В.Нечаев из МИРЭА выдвинул идею, согласно которой каждый материальный объект имеет свой идеальный образ – информационный портрет и, наоборот, каждому идеальному объекту, представленному соответствующим информационным портретом, можно поставить во взаимное соответствие естественный (природный) или искусственный материальный объект. Это взаимоотображение или взаимопреобразование материального мира в идеальный и, наоборот, идеального мира в материальный на основе моделирования представляет фундаментальную проблему всеобщности идеальности материи [134]. По мнению профессора А.В.Панова из МИРЭА, теория систем является методологией познания идеального и, общая теория систем может быть интегрирована теорией идеальности как её операциональный раздел [там же].

СИСТЕМНЫЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ СЛУЧАЙНОСТЬЮ И ПРЕДСКАЗУЕМОСТЬЮ.  И.В.Прангишвили указывает на важность определения связи между закономерностью и случайностью [136]. В науке давно обсуждается вопрос: в природе, во вселенной все события заранее предопределены или всё же присутствует элемент случайности? [189]. Для определения предсказуемости и случайности в науке, природе и обществе необходимо изучить устойчивые и неустойчивые процессы, которые объединяются в закономерные и случайные процессы, в единую картину [там же]. 

И.В.Прангишвили анализирует закон «единства и борьбы противоположностей» [134], [136]. По его мнению, смысл существующего закона «единство противоположностей» объясняет принцип «зеркального отражения», откуда каждая из противоположностей для другого превращается в отрицательную обратную связь, что должно обеспечивать устойчивость системы. (И.В.Прангишвили соотносит это с современным общественным развитием). Ухудшение системы управления одного из взаимозависимых антагонистов (противоположностей): вместо паритета между ними появляются элементы взаимоподчинённости. Неадекватность входного и выходного в системе аргументов (сигналов) нарушает композицию взаимозависимости и, в конце концов, из-за развала системы выделенная энергия деградации способствует вторичному развалу. Ослабление связи между антагонистами в системе может вызвать бесконтрольное самоуправление, что оказывает плохое влияние на систему.

Системные закономерности и особенности в природе и обществе, как правило, носят ограничительный характер, позволяют изучать развитие общества как систему взаимовлияния человека и природы с целью нахождения рациональных путей развития общества в условиях ограниченных ресурсов [134], [136]. В человеческой практике роль системных закономерностей и особенностей заключается, прежде всего, в том, что они оказывают направляющее влияние на деятельность людей. Понимание причин и знание механизмов проявления общесистемных особенностей позволяет избежать многих ошибок при управлении сложными системами.

СИСТЕМЫ И ОБМЕН

Проблема «системы и обмен» в рамках теории систем представляет собой начало разработки диалектики как современной науки по методу восхождения от абстрактного к конкретному. В ней даётся направление развития систем и указаны выход систем из царства необходимости и вход их в царство свободы [163].

Введём формальное определение: всё то, что отличается одно от другого и относительно устойчиво назовём СИСТЕМОЙ. К системам относятся, например, вещи, тела, объекты, предметы, растения, народы, государства, сознание, мысли, гипотезы, идеи, науки и т.д. Все вместе они образуют бесконечную и вечную совокупность систем. Но, если системы образуют совокупность, то это уже предопределяет, что системы не изолированы друг от друга, а находятся во взаимной совокупной связи [там же].

Следует различать (пусть даже условно) непосредственную связь систем друг с другом, которую назовём взаимодействием, и связь систем через последовательный ряд взаимодействий. Познавая взаимодействия систем друг с другом, можно вскрыть и познать любую их связь. Таким образом, имеется бесконечная и вечная совокупность систем, в которой помимо взаимодействующих друг с другом систем ничего другого нет. Именно с такими системами мы имеем дело в своей повседневной деятельности.

Итак, здесь определены два исходных понятия: система и взаимодействие систем.

Известно, во-первых, что явление – это конкретные события, свойства или процессы, выражающие внешние стороны действительности, постигаемые в чувственном познании и представляющие форму проявления и обнаружения некоторой сущности и, во-вторых, что, если бы явления и их сущности непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня. Задача любой науки состоит в том, чтобы за явлениями вскрывать их сущности. В нашем случае и каждая конкретная система из бесконечной их совокупности, и каждое конкретное взаимодействие систем друг с другом, которые постигаются в чувственном познании, есть каждое в отдельности – явление. Вскроем сущности этих явлений в самом общем их виде. Рассмотрим примеры.

Сущностью политической экономии являются товары, которые являются системами. Сущностью обучения является обмен информацией, причём носителем информации является последовательный ряд вполне определённых систем, каждая из которых характеризуется энергией и массой.

Можно заключить, что сущностью каждого взаимодействия систем является ОБМЕН между ними некоторыми, вполне определёнными для каждого конкретного случая, системами. Последние системы можно называть СИСТЕМАМИ ОБМЕНА [163].

Остаётся не выясненным вопрос, является ли обмен, осуществляющийся какими-либо системами обмена, сущностью взаимодействия абсолютно всех, в том числе и неизвестных нам, систем во всей их бесконечной и вечной совокупности? Этот вопрос вполне закономерен, поскольку в своей практической деятельности люди имеют дело хотя и с большим, но не с бесконечным, а с вполне определённым, возрастающим с течением времени, конечным количеством известных им систем, так как сами люди конечны. Поэтому за какой-либо конечный промежуток времени экспериментально проверить то, что сущностью взаимодействия абсолютно всех систем во всей их бесконечной и вечной совокупности действительно является обмен какими-либо системами обмена, невозможно. Это значит, что для ответа на этот вопрос требуется доказательство, причём такое, которое охватывало бы собой всю бесконечную и вечную совокупность систем. Таким доказательством может быть только логическое доказательство, так как человечество практически могло бы познать всю бесконечную и вечную совокупность систем в бесконечной смене своих поколений. Проведём это доказательство методом от противного [там же].

Предположим, что обмен не является сущностью взаимодействия систем. Такое предположение правильно, логично и законно, поскольку. Во-первых, явление (взаимодействие) не совпадает со своей сущностью (обменом) и, во-вторых, нам ещё предстоит доказать (или опровергнуть), что обмен является сущностью взаимодействия абсолютно всех систем. Итак, предположим, что существует некоторая система, которая, находясь во взаимодействии с какими либо другими системами, не имеет с ними абсолютно никакого обмена абсолютно никакими системами обмена. Следовательно, от нашей взаимодействующей системы абсолютно никаких систем обмена не убывает и к ней также абсолютно никаких систем обмена не прибывает. Но в этом случае эта система будет абсолютно изолирована от всех других систем, а, следовательно, она не будет с ними находиться и во взаимодействии. Как видим, мы пришли к противоречию: если имеется система, взаимодействующая с какими-либо другими системами из бесконечной и вечной их совокупности, но у которой нет с ними абсолютно никакого обмена, то она не находится с ними и во взаимодействии, а это невозможно. Таким образом мы доказали, что сущностью любого взаимодействия систем является обмен определёнными системами обмена. Поэтому нет и не может быть ни одной взаимодействующей системы в бесконечной и вечной их совокупности, у которой не было бы абсолютно никакого обмена с другими системами обмена. Все виды обменов, рассматриваемые в научных теориях, являются частными случаями одного и того же, а именно – обмена системами обмена [163].       

Итак, сущностью взаимодействия всех систем является обмен, причём для каждого конкретного случая их взаимодействия системы обмена будут своими и вполне определёнными.

Известно, что с каждым переходом от явления к его сущности, от сущности первого порядка к сущности второго порядка и т.п., в науке совершается революция. Поэтому доказательством от противного, которое осуществило переход от явления (взаимодействия) к его сущности (обмену), в предлагаемой теории совершена научная революция, которая позволила рассмотреть совокупность систем с единой точки зрения, а именно, с точки зрения обменных процессов, и представить эту теорию как целостную систему знания [там же].

Известно, что свойства данной вещи не возникают из её отношения к другим вещам (системам), а лишь обнаруживаются в таком отношении. Однако само отношение системы к другим системам обнаруживается в её обменах с ними. А это значит, что и свойства системы обнаруживаются в её обменах с другими системами. Но для этого необходимо, чтобы свойства системы проявлялись в её обменах с другими системами, что и происходит в действительности. Поэтому обмен можно принять за обобщённое свойство систем. Кроме того, только благодаря обмену, мы можем судить о существовании систем, познавать их. Очевидно, что понятие «обмен системами обмена» имеет важное гносеологическое и методологическое значение.

Так как система находится в состоянии обмена с некоторыми другими системами и её обмены осуществляются какими-либо системами обмена, то внутри каждой данной системы непременно имеются её ВНУТРЕННИЕ  системы, ибо, в противном случае (если бы система была целиковой и неделимой), её обмены с другими системами были бы невозможны. Каждая внутренняя система (как система) имеет свои обмены, некоторые из которых протекают между вполне определёнными внутренними системами. Этот обмен и объединяет эти определённые внутренние системы в данную систему, в противном случае не было бы данной системы. Внутренние системы, объединённые обменом в данную систему, будут, по отношению к последней её системами или подсистемами. Каждая составляющая подсистема (как система), в свою очередь, представляет собой составляющие её подсистемы, объединённые своим обменом и т.д., бесконечно. Таким образом, каждая система представляет собой обмен между подсистемами её составляющими, а составляющие подсистемы – обмен между составляющими их подсистемами и т.д., бесконечно.

С другой стороны, каждая система, находясь в обмене с другими системами, объединяется с ними этим обменом в большую систему, которая, в свою очередь, также объединяется с другими системами своим обменом в ещё большую систему и т.д., бесконечно. Отсюда каждый обмен можно рассматривать с двух точек зрения: во-первых, как внешний обмен по отношению к тем подсистемам, которые он объединяет в данную систему, и, во-вторых, как внутренний обмен по отношению к этой данной системе. Причём, каждый обмен выполняет двоякую функцию: во-первых, как уже отмечалось, он объединяет подсистемы в данную систему, и, во-вторых, он разъединяет их на противоположные подсистемы, т.к., в противном случае (если бы он их не разъединял), то мы бы не смогли отличить их друг от друга. Этим самым вскрыта сущность любой системы как внутренний обмен, объединяющий противоположные подсистемы в данную систему. Назовём его ОСНОВНЫМ ОБМЕНОМ данной системы, т.к. при распаде этого обмена распадается и сама данная система [163].

Итак, СУЩНОСТЬЮ любой СИСТЕМЫ является её ОСНОВНОЙ ОБМЕН, который, во-первых, объединяет её составляющие подсистемы в данную систему и, во-вторых, разъединяет их на противоположные подсистемы.

Таким образом, мы перешли от формального определения системы, которое дано выше, к её общепринятому определению, а именно: система это – множество элементов (в нашем случае подсистем), находящихся в отношениях и связях друг с другом, образующих определённую целостность, единство. Но, как мы выяснили выше, все отношения и связи, которые объединяют элементы (подсистемы) в определённую целостность, единство, представляют собой обменные процессы.

Проведём классификацию систем и обменов. Произвольно выбранную систему примем за ОСНОВНУЮ, а её порядок будем считать равным нулю [163].

По отношению к основной системе составляющие её противоположные подсистемы будут внутренними подсистемами первого порядка; противоположные подсистемы, составляющие каждую из внутренних подсистем первого порядка, будут внутренними подсистемами второго порядка и т.д., бесконечно. По отношению к основной системе внешней системой первого ранга будет та, по отношению к которой сама основная система является внутренней подсистемой первого порядка; внешней системой второго ранга будет та, по отношению к которой сама основная система является внутренней подсистемой второго порядка и т.д., бесконечно. По отношению к основной системе обмены между ней и внешними системами будут внешними обменами, а обмены между внутренними системами – внутренними обменами. Порядок внутреннего обмена будет такой же, каков порядок внутренней системы, образованной этим обменом. Например, основная система представляет собой основной обмен (обмен нулевого порядка) между её внутренними противоположными подсистемами первого порядка; каждая внутренняя подсистема первого порядка представляет собой внутренний обмен первого порядка между её внутренними противоположными подсистемами второго порядка и т.д., бесконечно. По отношению к основной системе совокупность всех внутренних подсистем первого, или второго, или третьего и т.д. порядков образует, соответственно, внутренние уровни первого, второго, третьего и т.д. порядков. Отсюда каждая данная система представляет собой основной обмен, который объединяет её противоположные подсистемы первого порядка на её первом внутреннем уровне, а каждая подсистема на её первом внутреннем уровне представляет собой обмен первого порядка, который объединяет свои противоположные подсистемы, но уже второго порядка на втором внутреннем уровне данной системы и т.д. без конца.

Основная мысль диалектики будет звучать: бесконечная и вечная совокупность систем представляет собой бесконечную и вечную совокупность обменных процессов, в которой системы, являющиеся основными обменами, объединяющими их противоположные подсистемы первого порядка на их первом внутреннем уровне и кажущиеся неизменными, находятся в беспрерывном изменении, то возникают, то уничтожаются, причём поступательное развитие систем в их бесконечной и вечной совокупности при всей кажущейся случайности и вопреки временным отливам в конечном счёте прокладывает себе путь. Развитие систем стремится ко всё лучшему и лучшему самосохранению систем, т.е. содержания своих основных обменов [там же].

В совокупности систем основные возможности поступательного развития систем уже реализовались в формах действительности с той или иной полнотой. Приведём пять этапов этих форм действительности [163]. (Следует отметить, что резких граней между этими формами в их реальной действительности провести невозможно).

1 этап.  Системы, стремясь к своей цели самосохранения, только сопротивляются своему изменению, т.е. системы обладают только инертностью. Их основной обмен выступает в одной относительно низменной своей форме. Их структура самая простая. Такие системы относятся к неживой природе.

2 этап.  Системы приобретают ещё и вторую способность к самосохранению, а именно: системы способны приспосабливаться в определённых границах к своим беспрерывно и неравномерно изменяющимся внешним обменам с целью самосохранения. Эти системы должны реагировать на свои внешние обмены, т.е., в рамках неизменности структуры, их основные обмены, при сохранении содержания, могут выступать в различных формах. Их структура в качественном отношении более сложная. Такие системы относятся к растительному миру.

3 этап.  Системы приобретают третью способность к самосохранению, а именно: системы способны подыскивать себе подходящие внешние обмены с целью ещё лучшего самосохранения. Они должны обладать памятью, чтобы не повторять лишних передвижений. Их структура в качественном отношении ещё более сложная. Такие системы относятся к миру животных.

4 этап.  Системы приобретают способность целенаправленно изменять свои внешние обмены с целью самосохранения. Для этого они должны осознанно воздействовать на определённые внешние системы различного ранга с помощью специально изготовленных внешних систем (например, орудий труда). А это значит, что они должны познавать обменные процессы, составлять планы их изменения. Такие системы уже должны обладать разумом: человек, народ, государство, человечество.

5 этап.  Системы приобретают способность осознанно по предварительно разработанному плану изменять свои внутренние обмены на различных уровнях, действуя с помощью специальных или же изготовленных систем на свои внутренние подсистемы, приспосабливая свою структуру на определённых уровнях к беспрерывно так же по плану изменяемым самой же системой своим внешним обменам, но сохраняя при этом содержание своего основного обмена. В этом случае достигается всё лучшее соответствие между основным обменом системы и её внешними обменами, что совершенно необходимо для сохранения содержания основного обмена каждой подсистемы, являющейся непосредственной носительницей разума.

Следует отметить, что все конкретные науки представляют собой результат познания обменных процессов в бесконечной совокупности систем, а законы конкретных наук есть не что иное, как отражение в сознании разумных систем этих обменных процессов в специфических понятиях и категориях конкретных наук.       

СИСТЕМНЫЙ  ПОДХОД

И СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ

Применения системных представлений для анализа сложных объектов и процессов рассматривают системные направления, включающие в себя: системный подход, системные исследования, системный анализ (системологию, системотехнику и т.п.). За исключением системотехники, область которой ограничена техническими системами, все другие термины часто употребляются как синонимы. Однако в последнее время системные направления начали применять в более точном смысле [127]. 

В ряде работ И.В.Блауберга и В.Н.Садовского [30], [31], [32], [33], [148] была выражена следующая трактовка системного подхода в его соотношении с диалектикой. По их мнению, системный подход – это одно из методологических направлений современной науки, связанное с представлением, изучением и конструированием объектов как систем. По своему статусу системный подход является формой внутринаучной рефлексии. Разрабатываемое в его рамках методологическое знание имеет общенаучный характер (в принципе применимо к любым областям науки и техники), однако отнюдь не претендует на философскую общность. Что же касается взаимоотношения диалектики и системного подхода, то «диалектика является основой этой системно-структурной методологии, её философским базисом; в свою очередь развитие системно-структурной методологии способствует обогащению и конкретизации методологического потенциала диалектики в тех её разделах, которые связаны с философско-методологическими характеристиками сложно-организованных объектов действительности – систем и структур» [33, с.99], (см. также работы [148, с.15-50], [203]).

Отметим, что такое понимание системного подхода не является общепринятым. В литературе в своё время было предложено несколько различных интерпретаций системного подхода, его сущности и основных особенностей. Так, одни авторы считают, что «в системно-структурном подходе можно обнаружить наличие общеметодологических черт и признаков конкретного метода специальных наук»[126, с.53-55], и на этой основе они приходят к выводу о том, что неправильно рассматривать системно-структурный подход в качестве «момента, стороны диалектического метода» [там же]. Другие утверждают, что «вся совокупность категорий гегелевской логики есть не что иное, как категориальный строй системного подхода» [118, с.98]. Иначе говоря, оттенков в интерпретации системного подхода выражено весьма много (см. [1], [15], [47], [83], [144], [166], [170], [196], [202]). Однако так ли существенны эти различия в понимании системного подхода? Не вызваны ли они скорее некоторыми терминологическими трудностями, характерными для быстро развивающейся области знания? И.В.Блауберг и В.Н.Садовский считают [30], что многие трудности и разногласия в интерпретации системного подхода исчезают, если проводится чёткое различие между философским принципом системности и системным подходом.

Под принципом системности И.В.Блауберг и В.Н.Садовский предлагают понимать принцип, согласно которому «явление объективной действительности, рассмотренное с позиций закономерностей системного целого и взаимодействия составляющих его частей, образует особую гносеологическую призму, или особое „измерение“ реальности» [83, с.10]. В такой интерпретации принцип системности представляет собой философский принцип, и в его содержание входят философские представления о целостности объектов мира, о соотношении целого и частей, о взаимодействии системы со средой как об одном из условий существования системы, об общих закономерностях функционирования и развития систем, о структурированности каждого системного объекта и т.п. Очевидно, что корни философского принципа системности уходят в глубь истории философии [123].

Системный же подход, по мнению И.В.Блауберга и В.Н.Садовского, представляет собой одну из форм методологического знания, связанного с исследованием, проектированием и конструированием объектов как систем. По своей природе он является междисциплинарным общенаучным. К числу основных задач системного подхода И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, а также Э.Г.Юдин относят [32]: 1) разработку концептуальных – содержательных и формальных – средств представления исследуемых объектов как систем; 2) построение обобщённых моделей систем и моделей разных классов и свойств систем, включая модели динамики систем, их целенаправленного поведения, их развития, иерархического строения, процессов управления в системах и т.п.; 3) исследование методологических оснований различных теорий систем.

Все эти задачи, хотя они и несут на себе очевидную методологическую печать, не выходят за рамки конкретно-научного знания, откуда следует, что системный подход сам по себе не является стороной или гранью диалектики. Вместе с тем для своего обоснования и развития системный подход нуждается в использовании философского общеметодологического знания, в частности принципа системности; результаты же разработки системного подхода дают материал для совершенствования диалектико-материалистической философской методологии (см. [32], [149]). 

Нарисованная здесь картина основных направлений разработки системного исследования будет неполной, если не затронуть проблематику системного анализа. Вокруг этого направления сконцентрировались основные усилия системных теоретиков и практиков. Вызвано это прежде всего чётко выраженной практической направленностью системного анализа.

Исторически системный анализ явился дальнейшим развитием исследования операций и системотехники, имевших шумный успех в 50-е и 60-е годы XX века. Как и его предшественники, системный анализ (или анализ систем) – это прежде всего определённый тип научно-технической деятельности, необходимый для исследования и конструирования сложных и сверхсложных объектов. Теоретическая или практическая невозможность построения аналитических решений, таких, например, проблем, как борьба с загрязнением окружающей среды, обеспечение населения мира достаточным количеством продовольствия, построение глобальных моделей развития и т.п., приводит к тому, что эти проблемы рассматриваются как некоторые сложные системы, для анализа которых необходимо воспользоваться всем арсеналом существующих способов исследования, включая различного рода эвристические методы и приёмы. В таком понимании системный анализ – это особый тип научно-технического искусства, приводящего в руках опытного мастера к значительным результатам и практически бесполезного при его чисто механическом, нетворческом применении [30].

Как любое искусство, системный анализ, для того чтобы быть успешным, то есть удовлетворять заранее установленным критериям эффективности, должен, во-первых, опираться на определённый теоретический фундамент и, во-вторых, в процессе своего применения – порождать образцы для последующего использования. В литературе общепризнано, что в качестве теоретической основы системного анализа выступают принципы системного подхода и общей теории систем (см. [5], [61], [72]). Однако в данном случае эти принципы выступают не в своей, так сказать, теоретической чистоте, а применительно к определённому классу систем – социальных, экономических, человеко-машинных и т.п., то есть применительно к основному объекту системно-аналитической деятельности. Теоретическое обоснование такой деятельности привело в своё время к формированию ряда новых направлений системных исследований – системной динамики, эвристического программирования, имитационного моделирования и т.д., которые в совокупности составляют то, что можно было бы назвать (в отличие от прикладного системного анализа) теоретическим системным анализом [30].

Как и системный подход, системный анализ – и исторически, и содержательно – имеет вполне определённый смысл, а именно – как совокупность методов и методик выработки и принятия решений при проектировании, конструировании и управлении сложными и сверхсложными объектами (социальными, экономическими, техническими и т.д.). По сравнению с общей методологией системного исследования системный анализ имеет два ограничения: по типу рассматриваемых объектов – его интересуют только искусственные (возникшие при участии человека) объекты, к тому же в их деятельности человеку принадлежит если не решающая, то во всяком случае чрезвычайно важная роль; по характеру рассматриваемых системных проблем – главным образом это проблемы принятия решений и управления. Отсюда естественно вытекает то большое внимание, которое уделяется в системном анализе вопросам целенаправленного функционирования систем (см. [5], [117]). Иначе говоря, в системном анализе система – это целенаправленная система, чем, конечно, не исчерпывается весь класс систем, подлежащих научному исследованию.    

В соответствии со сказанным становится вполне очевидным различие функций и задач системного анализа и системного подхода. В своих теоретико-методологических аспектах системный анализ и системный подход, впрочем, как и общая теория систем,   - это различные формы разработки методологии системных исследований, и системный анализ относится к системному подходу как часть к целому. В своём же практическом, прикладном воплощении системный анализ является реализацией системных принципов при исследовании принятия решений и управлении сложными системами.

Рассмотрим подробнее понятия «системный подход», «системные исследования», «системный анализ».

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД.  Этот термин начал применяться в первых работах, в которых элементы общей теории систем использовались для практических приложений. Используя этот термин, подчёркивали необходимость исследования объекта с разных сторон, комплексно, в отличие от ранее принятого разделения исследований на физические, химические и др. Оказалось, что с помощью многоаспектных исследований можно получить более правильное представление о реальных объектах, выявить их новые свойства, лучше определить взаимоотношения объекта с внешней средой, другими объектами. Заимствованные при этом понятия теории систем вводились не строго, не исследовался вопрос, каким классом систем лучше отобразить объект, какие свойства и закономерности этого класса следует учитывать при конкретных исследованиях и т.п. Иными словами, термин «системный подход» практически использовался вместо терминов «комплексный подход», «комплексные исследования» [127].

СИСТЕМНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ.  В работах под этим названием понятия теории систем используются более конструктивно: определяется класс систем, вводится понятие структуры, а иногда и правила её формирования и т.п. Это был следующий шаг в системных направлениях. В поисках конструктивных рекомендаций появились системные направления с разными названиями: системотехника, системология и др. Для их обобщения стал применяться термин «системные исследования». Часто в работах использовался аппарат исследования операций, который к тому времени был больше развит, чем методы конкретных системных исследований [там же].

СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ.  В настоящее время системный анализ является наиболее конструктивным направлением. Этот термин применяется неоднозначно. В одних источниках он определяется как «приложение системных концепций к функциям управления, связанным с планированием» [72]. В других – как синоним термина «анализ систем» [70] или термина «системные исследования». Однако независимо от того, применяется он только к определению структуры целей системы, к планированию или исследованию системы в целом, включая и функциональную и обеспечивающую части, работы по системному анализу существенно отличаются от рассмотренных выше тем, что в них всегда предлагается методология проведения исследований, делается попытка выделить этапы исследования и предложить методику выполнения этих этапов в конкретных условиях. В этих работах всегда уделяется особое внимание определению целей системы, вопросам формализации представления целей. Некоторые авторы даже подчёркивают это в определении: системный анализ – это методология исследования целенаправленных систем [72].

Термин «системный анализ» впервые появился в связи с задачами военного управления в исследованиях RAND Corporation (1948 г.), а в отечественной литературе получил широкое распространение после выхода в 1969 г. книги С.Оптнера «Системный анализ для решения деловых и промышленных проблем» [125].

В начале работы по системному анализу в большинстве случаев базировались на идеях теории оптимизации и исследования операций. При этом особое внимание уделялось стремлению в той или иной форме получить выражение, связывающее цель со средствами, аналогичное критерию функционирования или показателю эффективности, т.е. отобразить объект в виде хорошо организованной системы [127]. 

Так, например, в ранних руководящих материалах по разработке автоматизированных систем управления рекомендовалось цели представлять в виде набора задач и составлять матрицы, связывающие задачи с методами и средствами достижения. Правда, при практическом применении этого подхода довольно быстро выяснялась его недостаточность, и исследователи стали прежде всего обращать внимание на необходимость построения моделей, не просто фиксирующих цели, компоненты и связи между ними, а позволяющих накапливать информацию, вводить новые компоненты, выявлять новые связи и т.д., т.е. отображать объект в виде развивающейся системы, не всегда предлагая, как это делать [там же].   

Позднее системный анализ начинают определять как процесс последовательного разбиения изучаемого процесса на подпроцессы и основное внимание уделяют поиску приёмов, позволяющих организовать решение сложной проблемы путём расчленения её на подпроблемы и этапы, для которых становится возможным подобрать методы исследования и исполнителей. В большинстве работ стремились представить многоступенчатое расчленение в виде иерархических структур типа «дерева», но в ряде случаев разрабатывались методики получения вариантов структур, определяемых временными последовательностями функций.

В настоящее время [127] системный анализ развивается применительно к проблемам планирования и управления, и в связи с усилением внимания к программно-целевым принципам в планировании этот термин стал практически неотделим от терминов «целеобразование» и «программно-целевое планирование». В работах этого периода системы анализируются как целое, рассматривается роль процессов целеобразования в развитии целого, роль человека. При этом оказалось, что в системном анализе не хватает средств: развиты в основном средства расчленения на части, но почти нет рекомендаций, как при расчленении не утратить целое. Поэтому наблюдается усиление внимания к роли неформализованных методов при проведении системного анализа. Вопросы сочетания и взаимодействия формальных и неформальных методов при проведении системного анализа не решены. Но развитие этого научного направления идёт по пути их решения.    

 СИСТЕМНОЕ ПОЗНАНИЕ

И СИСТЕМНОЕ  МЫШЛЕНИЕ

Рассмотрим категорию «система» как средство познания. Известно, что философские категории концентрируют в себе накопленное знание. Они своего рода аккумуляторы знания. Каждая обобщает определённые познанные явления и закономерности действительности. Речь, разумеется, здесь не об абсолютном знании, а о знании, соответствующем данному уровню развития мышления. С другой стороны, философская категория выступает чётким ориентиром дальнейшего познания. Она направляет познание по определённому руслу, придаёт ему целеустремлённость, собранность, намечает контуры движения вперёд, тем самым, усиливая познавательные возможности мышления. В этом случае философская категория выступает как средство познания [1].

Философская категория оказывается тем более действенным, результативным орудием познания, чем богаче её содержание, т.е. чем больше накопленного знания ею обобщается, тем шире круг закономерностей ею отражаемых, тем капитальнее эти отражаемые явления и закономерности.

Конечно, сравнивать философские категории по степени их общности можно лишь весьма относительно. Материя неисчерпаема, поэтому и любая философская категория отражает в принципе неисчерпаемое многообразие явлений и закономерностей. Но на определённом этапе развития познания каждая философская категория отражает строго отграниченный круг познанной реальности. Поэтому гносеологическое (от греч. gnosis – знание, познание) значение каждой категории неравноценно. В мире отсутствует равномерность развития материального образования и их свойств. Всегда что-то развивается быстрее, интенсивнее; другое, напротив, ещё как бы только набирает силы для броска вперёд. И человечество в процессе практики и теоретического познания преимущественно стихийно, по мнению А.Н.Аверьянова [1], сосредотачивает свои усилия на освоении то одной, то другой области реальности. В соответствии с текущими практическими интересами человечества меняется и познавательное значение категорий. Но это не односторонний процесс. Обогащающиеся в процессе познания категории в свою очередь направляют практическую и теоретическую деятельность человека, повышают её эффективность. Подобный процесс отчётливо наблюдается тогда, когда вызванное практическими потребностями теоретическое исследование категории «система» оказывает непосредственное воздействие на практику человека [там же]

Человеческое познание и практика прошли длительный путь, прежде чем выделилось из бесконечного разнообразия явлений и связей объективной реальности то особое противоречивое единство материи и её свойств, которое зафиксировалось категорией «система».

А.Н.Аверьянов полагает, что «только в диалектическом материализме категория „система“ обрела действительную всеобщность, охватив явления объективного мира, мышления и процесса исследования» [1, с.166]. Очевидно, в 1976 году нельзя было высказать идею о системной философии, т.к. существовала лишь одна, признанная правящей партией, официальная философия.

А.Н.Аверьянов отмечает, что исторически знание предстаёт как последовательная смена систем знания. Эти системы знания представляют собой стадии развития знания. Возникновение каждой системы-стадии означает прерыв постепенности, скачок на новую ступень. При этом предыдущая система-стадия знания не отбрасывается как ошибочная. Каждая последующая система знания включает в себя предыдущую в снятом виде и тем самым обусловливает связь и преемственность знания, его «вертикальную» системность [там же]. Идею «вертикальной системности», правда с идеалистических позиций, высказал ещё Гегель. Он писал: «…Лишь та история философии заслуживает название науки, которая понимается как система развития идеи…» [52, с.35].

Однако не менее важно установление и «горизонтальной» системности знания. Категория «система» и в этом направлении, по мнению А.Н.Аверьянова, конкретизирует и углубляет понятие всеобщей связи и взаимозависимости. Отдельные системы знаний конкретных наук не представляют нечто разрозненное, сосуществующее независимо друг от друга. Они являются элементами человеческого знания в целом, взаимно дополняют и обогащают друг друга, имеют в основе своей единые общие принципы развития, что позволяет, как говорил Р.Оппенгеймер [124], «охватить разумом эту систему (систему научных законов – ред.) и привести бесконечное разнообразие природы к определённой форме классификации, упрощений и обобщений» [там же, с.118]. Осознание системности знания, взаимозависимости отдельных его отраслей и лежащего в их основе единства наиболее общих законов развития Р.Оппенгеймер сравнивал с великой революцией, совершаемой наукой.

Осознание, что материя и все её свойства по природе своей системны, можно сравнивать с результатом признания всеобщности развития материи. Ибо теперь, с одной стороны, процесс познания и практика сознательно следуют познанным законам развития систем, с другой – стихийное вторжение в мир, произвольные поиски и случайные открытия всё более заменяются планомерной целеустремлённой деятельностью, направленной на всестороннее познание мира и овладение законами его развития, т.е. становятся системными [1].

Категория «система» является, по выражению П.К.Анохина [9], [10], как бы универсальным «ключом», который позволяет «наиболее быстро понять огромное разнообразие фактических результатов научного исследования, добытых в различных науках» [9, с.549]. У исследователей теперь появилась твёрдая уверенность в том, что любой объект исследования представляет собой систему. А раз так, то, значит, об этом объекте уже имеются определённые наиболее общие сведения и исследование можно начинать не с нуля, а отталкиваясь от общих представлений о системе, выработанных предшествующей наукой. В этом заключается методологическая функция категории «система» как наиболее общего ключа познания [1].

В условиях углубляющейся дифференциации знания категория «система» выступает своеобразным стержнем, осью, пронизывающей все области знания, и тем самым является интегративным фактором знания [там же].

В свете категории «система» чётче, яснее, выразительнее выступают сущность, роль и диалектика категорий, внешнее и внутреннее, часть и целое, тождество, различие, противоположность, противоречие, прерывность и непрерывность, конечное и бесконечное и т.д. Ибо они, по мнению А.Н.Аверьянова, отражают свойства и отношения системы как особым образом организованной материи.

Категория «система» позволяет глубже постичь содержание форм движения, переход одной формы движения в другую. Она помогает исследователю под иным углом зрения рассматривать мир, вскрыть ещё одну из сторон действительности, обогащая знание в целом. Всеобщность категории «система», её информационная насыщенность, динамичность выдвигают её на одно из ведущих мест в познании [1].

Однако, полагает А.Н.Аверьянов, категория «система» не представляет собой некое всемогущее средство познания. Она отражает только одну сторону реальности, а именно её системность. Иначе говоря, всеобщность категории «система» ограничивается свойством материи и её производных образований существовать в форме систем.

Охарактеризуем теперь системный стиль мышления. Уже давно было замечено, что дисциплинарные, узко ориентированные исследования таят в себе серьёзные противоречия. Получается подчас неизбежное столкновение данных отдельных научных дисциплин. Это особенно заметно при изучении сложных объектов современной эпохи. В силу этого в науке и возникает потребность в новом стиле мышления. Его называют системным, и он отличается от традиционного научного стиля мышления, от того стиля мышления, который сформировался в эпоху Галилея, Ньютона именно как стиль мышления эмпирического естествознания, получающего опытную проверку и формирующего свои теории в виде дедуктивных построений.

Можно сформулировать некоторые основные черты системного стиля мышления, отличающие его от стиля мышления традиционной науки [119].

1.                  Прежде всего в системном исследовании иначе ставится вопрос о взаимоотношении субъекта и объекта по сравнению с традиционной наукой. Традиционное понимание научного – это означает избавление от субъективного.

2.                  Такое устранение субъективного с помощью эксперимента было необходимо для естествознания Нового времени, потому что только так можно было избавиться от умозрительной схоластики. Экспериментальная линия развивается и сейчас. В то же время в системных исследованиях эксперимент часто ограничен. Ведь трудность современных исследований сложных систем состоит в том, что в них вообще нельзя отчленить субъект от объекта. Наука, которая была в Новое время, создана как инструмент познания внешнего мира, находящегося вне человека, теперь становится всё в большей мере формой самосознания человека. Сейчас нужно учитывать именно субъективное и находить какое-то новое единство объективного и субъективного. В противном случае, если мы будем игнорировать мнения субъекта, то получим данные, неэффективные для решения сегодняшних задач. Это важно иметь в виду при исследованиях в области глобального моделирования. С помощью компьютеров мы получаем средство социального познания, инструмент индикаторизации нашего бытия, с помощью компьютерного моделирования находим новые и новые индикаторы, которые характеризуют какую-то частичку, какую-то сторону реальности. Но часто мы не можем надёжно интерпретировать эти индикаторы. Что означает то или иное значение индикатора, хорошо или плохо, судя по этим индикаторам, идёт развитие. Как из элементарной сущности индикаторов и их системы вывести некоторый прогрессивный эффект.

3.                  С помощью компьютеров можно высчитать весьма многое, но мы не можем сказать, хорошо это будет для нас или плохо. Проблема оценки индикаторов оказывается очень сложной. Уже недостаточно просто описывать реальность, ибо мы не сможем сделать выводы, оценить их. Тут нужны дополняющие объективное знание субъективные подходы. Дескриптивное значение дополняется оценочным, нормативным.

4.                  Принципиальная особенность (наряду с исключением субъективного) традиционного естествознания состоит в том, что оно, хотя и расчленяется на различные дисциплины, но они отпочковываются от философии. И в этом плане знаменитая модель Р.Декарта не утратила своё значение. Модель Декарта – это модель «древа науки». Ствол дерева составляет философия, высший раздел философии – метафизика – корни этого дерева, а ветви – это различные науки. При этом Декарт возражал своим оппонентам, утверждающим, что метафизика бесполезна, - кто же ищет непосредственной пользы от корней?!

Исходя из этой модели, Декарт, как известно, рассматривал развитие познания как отпочкование научных дисциплин от философии. Исторически научное познание так и развивалось, однако отметим, что в модели «древа науки» общим для всех наук был философский метод. На этом основании предполагалась концепция единства знания.

Презумпция единства знания всегда существовала, хотя знание было расчленённым. В чём эта презумпция единства знания заключалась? В том, что всё-таки сохранялось где-то в подтексте убеждение, что знание научное на самом деле едино, что его расчленение – лишь временное неудобство, поскольку когда-нибудь все данные удастся свести к одной науке, объяснив на её базе все явления.

Это методологическая линия продуктивной редукции (от лат. reductio – «возвращение, отодвигание назад»; методологический приём упрощения, сведения сложного процесса к более простому). Формой проявления методологической линии продуктивной редукции служила тенденция физикализации знания в ХХ веке. Однако прямолинейное объединение науки на базе одной ведущей дисциплины, в частности, физики, как науки о наиболее фундаментальных свойствах материи, по-видимому, не реализуется.

5.                  Ещё одна особенность. В XX веке ведущей методологической чертой научного познания являлась тенденция квантования. XX век – это век, когда все сущности, с которыми столкнулась наука, были так или иначе дискретизированы, проквантованы. Проквантовали поле – нашли фотоны, проквантовали наследственность – нашли гены, проквантовали психические процессы – нашли нейроны, даже проквантовали информационные процессы – нашли биты и т.д.

Там, где удаётся проквантовать какую-то сущность, там удаётся и количественно её обработать. Но и этот метод переживает кризис. Идея квантования пространства не дала пока каких-либо принципиальных результатов. Аналогичная ситуация сложилась в кибернетике, которая первоначально развивалась как высшее проявление тенденции квантования, ибо в кибернетике за основу брались дискретные цифровые машины. Тенденция квантования выявила свою ограниченность, и, по-видимому, есть потребность в более полном выражении континуальности (от лат. continuum «непрерывное») процессов.

Нарастающая противоположная по отношению к квантованию тенденция континуализации познания включается в системный подход. Действительно, система никогда не квантуется нацело на свои элементы, она всегда сохраняет определённую целостность, то есть некоторое нерасчленённое, континуальное начало. Это, очевидно, характерная особенность системного стиля мышления.

6. Можно отметить ещё одну особенность системного стиля мышления. Первоначально наиболее широким термином, характеризующим человеческую деятельность, был термин «искусство». Ещё в энциклопедии XVIII века – знаменитом творении Дидро и Даламбера – искусство рассматривается как родовое понятие, которое включает в себя и технику, и науку.       

Искусство было предельно широким понятием, в нём отображалось всё неприродное. Именно в XVIII веке началось отпочкование термина «наука» от термина «искусство». В XIX веке наука – «science» - уже существует самостоятельно, отдельно от искусства. Теперь мы наблюдаем в системном анализе возвратное движение – происходит как бы воссоединение науки и искусства, и сейчас говорят об искусстве управления, об интуитивной догадке и т.д. Эти моменты искусства включаются как дополнительный неотъемлемый элемент научного поиска.

В этом плане системный анализ и трактуется не просто как ещё одна научная дисциплина, а как некоторое соединение на новой базе научного и художественного, науки и искусства. Можно сказать, что происходит как бы обобщение самого понятия «научности». Поскольку традиционная трактовка научного недостаточна, постольку происходит его обобщение. В это обобщение научного входят такие моменты, как, например, учёт ценностного социального параметра.

7. Учёт ценностного параметра сейчас оказывается всё более и более острым, потому что системы, которыми занимались, допустим, механика, допускающая формальное описание, сейчас не так интересны. Сейчас наибольший интерес вызывают развивающиеся системы, которые как-то включены в социум. «Социальный» параметр как раз и представляет наибольшую трудность при анализе развивающихся систем, потому что можно проследить, например, как развивается знание – возрастает информация и т.п. Но нам трудно выявить какой же будет суммарный социальный эффект, то есть показать влияние всех процессов на развитие личности, межличностных отношений и т.д.

Наконец, очень важно, что в описания систем включается элемент управления. Системное познание очень сильно ориентировано на практику, оно всегда соединяет практический анализ с практической рекомендацией. Последняя может быть не самой оптимальной, но она по крайней мере субоптимальная на сегодняшний день. В этом реализуется идея единства познания и практики.

8. Системный анализ всегда связан с каким-то прогностическим действием. Мы не можем осуществлять какое-то действие, не думая об его отдалённых последствиях. И здесь возникает своеобразный критерий отбора этих действий, т.е. «прогнозоустойчивость» того или иного действия. Более оптимальным по этому критерию будет то действие, последствия которого можно проследить на большем временном интервале.

Эти моменты не учитывались раньше. Наконец, нужно отметить, что системный анализ, в отличие от традиционной классической науки, строится на вероятностном анализе. Классическая наука имела своим идеалом лапласовский детерминизм.

В дальнейшем наука перешла к вероятностным построениям. Системный стиль очень хорошо отвечает этим построениям, ибо он оценивает альтернативы по вероятности их осуществления и по вероятным негативным и позитивным последствиям их реализации. Вот эти моменты системного стиля мышления говорят о новом подходе в познании к практике. Можно сказать, что системный анализ – это синтетическая концепция знания эпохи, когда последовательная и полная интеграция знания в форме преодоления дисциплинарности ещё невозможна (если не окажется в дальнейшем, что она и вообще – а не «ещё» - невозможна). Иногда можно слышать мнение, что системного анализа в таком понимании не существует. Однако при этом сам критерий существования ищется в традициях старой науки, а явление, которое мы хотим определить, находится за пределами этих традиций. Следовательно, системный анализ невозможен в смысле старой науки, но именно из этой невозможности вытекает реальность его существования. Здесь может иметь место, на наш взгляд, аналогия с человеком. Человек биологически невозможен, потому, что человек не имеет естественных приспособлений к существованию (тёплая шкура, острые зубы и т.п.). Но именно эта биологическая обречённость человека предопределила его социальное процветание [119].

Невозможность системного анализа в смысле классической науки может как раз означать, что зарождается новая, неклассическая наука, то есть мы имеем дело с развивающейся системой, переходящей в новое качество. Если в механике рассматривались устойчивые системы, если кибернетика в качестве важнейшего показателя рассматривала гомеостатичность (от греч. homois «одинаковый» + statos «стоящий» - устройство, моделирующее способность живых организмов поддерживать некоторые свои характеристики в физиологически допустимых пределах), сохранение устойчивого равновесия между системой и средой, то современная наука делает упор на системы, способные прогрессировать и эволюционизировать – развивающиеся системы. Они предполагают наличие более сложного аппарата, чем аппарат традиционной науки. Нужно сказать, что при этом подходе сразу получается один положительный результат, а именно возможность эффективно достигать интердисциплинарного взаимоотношения в период, когда науки продолжают существовать раздельно и продолжают дифференцироваться, когда количество узкоспециализированной информации в каждой отдельной науке всё больше возрастает.

Таким образом, системный стиль мышления на современном этапе решения задач управления сложными и сверхсложными системами позволяет конкретизировать диалектику, в частности учение о единстве противоположностей. Системный стиль мышления позволяет учитывать в реальной практике современного познания единство субъективного и объективного, единство экстенсивного и интенсивного, единство дискретного и континуального, единство дифференцированного и интегрированного знания. В этом заключено теоретическое основание практической эффективности системного стиля мышления в тех новых областях, для которых традиционные методы науки оказываются недостаточными.     

    НАПРАВЛЕНИЯ СИСТЕМНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Состояние системных исследований характеризуется тем, что они дифференцировались на пять основных направлений, или уровней, исследования [164]:

1) системный подход (СП), имеющий общенаучный статус и выполняющий специально-методологическую функцию;

2) общие теории систем (ОТС), которые обладают не только специально-методологической, но и теоретическими функциями;

3) региональные теории систем (РТС) (например, кибернетика, системотехника, теория функциональных систем, теория исследования операций), которым также кроме специально-методологической свойственны и теоретические функции;

4) уровень системного анализа, представляющего собой применение различных математических методов, которые базируются на системных идеях, положениях, требованиях и методах трёх вышестоящих уровней (отдельно или всех вместе) в решении конкретных задач в области познания и преобразования разнообразных явлений природы и общества – управления социальными, психологическими и др. процессами, проектирования и конструирования искусственных систем и т.п.

Эти уровни системных исследований составляют единый системный метод (в широком смысле), включающий: а) специально-методологический аппарат (исходные понятия, требования, нормы и положения системного подхода); б) основные теоретические понятия и логико-математический аппарат вариантов ОТС и РТС; в) более специальные приёмы и средства системного анализа, связанные с применением концептуального аппарата ОТС и РТС к решению конкретных задач специальных наук. 

 5) Кроме указанных четырёх уровней системных исследований существует философский уровень, на котором осуществляется анализ оснований системного метода.

Ключевым фактором в обеспечении плодотворности системного метода в целом служит создание теорий систем общенаучного и регионального характера.

Проанализируем статус всеобщности ОТС и два типа общих понятий. Достаточно обосновано положение о статусе системного подхода как общенаучного междисциплинарного метода, имеющего специально-методологический характер [33], [106], [148]. Признаётся необходимость разработки региональных системных теорий, каждая из которых должна охватывать несколько предметных областей. Дискутируется тезис о том, может ли теория систем иметь всеобщий характер, т.е. фиксировать свойства и закономерности, относящиеся ко всем известным (и с большей вероятностью к ещё неизвестным) разновидностям систем. Возражения по поводу всеобщности исходных понятий ОТС, и в первую очередь понятия «система», строятся на положении формальной логики об обратном отношении между содержанием и объёмом понятий. Утверждается, что расширение объёма понятия, т.е. области его применимости, сопровождается уменьшением числа конкретных признаков (интенсионала) понятия, обеднением его содержания.

Ситуация предстаёт в виде парадокса. К ОТС предъявляются два несовместимых требования. С одной стороны она должна быть всеобщей, с другой – должна на языке математики отражать структуру вещей и, следовательно, обладать расчётной, предсказательной, моделирующей и другими теоретическими функциями.

Данный парадокс разрешается посредством чёткого разграничения двух типов – аналитически – (или дифференциально -) и синтетически – (или интегрально -) общих понятий [164]. Первые в философской литературе нередко называют абстрактно-общими, вторые – конкретно-общими. Для первых справедлив формально-логический принцип обратного отношения между содержанием и объёмом понятий, и, следовательно, существует опасность того, что всеобщие аналитические понятия могут оказаться теоретически тривиальными, а вторыми тривиальность преодолевается.

Аналитически – (или дифференциально-) общие понятия основаны на локковской абстракции отождествления, когда выделение признаков, общих нескольким классам объектов, сопряжено с отбрасыванием признаков, которые специфичны для обобщаемых классов объектов. Поэтому аналитические, абстрактно-общие понятия могут находиться лишь в родо-видовых отношениях, подчиняясь закону обратного отношения между содержанием и объёмом понятий. Синтетически – (или интегрально-) общие понятия включают в себя как отношения подчинения, т.е. родо-видовые отношения подчинения признаков обобщаемых классов объектов (отношения по вертикали), так и отношения соподчинения между признаками (понятиями) того же уровня общности и признаком (понятием) вышестоящего уровня общности.

Иначе говоря, синтетически-общее понятие можно представить как разветвлённое «дерево» (граф) подчинённых и соподчинённых признаков и соответствующих им понятий, т.е. включают в себя отношения не только по вертикали, но и по горизонтали. Поэтому прибавление к общему понятию новых признаков (по горизонтали, т.е. на том же уровне общности) ведёт либо к расширению, либо к сохранению объёма понятия, но не к уменьшению его [там же].

Рассмотрим основные варианты (пути, направления) преодоления «призрака тривиальности» всеобщих системных понятий и положений [164].

Первый – переход к ограниченной степени общности, а в идеале – к оптимальной степени общности понятий. Такой вариант в свою очередь имеет два пути: 1. Построение частных теорий, принадлежащих разным предметным областям. Таковы системы агрегативные и органично-целостные, нецеленаправленные и целенаправленные. 2. Построение ОТС, объединяющей частные теории систем. По мере развития ОТС в ней используются достижения более абстрактных областей математики. Таким образом, по М.Месаровичу [106], ОТС есть теория объединительной, или собирательной, а не синтетической общности. Поэтому целостность такой теории невелика.

Второй вариант преодоления «призрака тривиальности» положений ОТС – это создание метатеории, т.е. теории исследования системных теорий. Зачатки этого подхода есть у Р.Акоффа [4]. Развёрнутое обоснование его дано в работах В.Н.Садовского [147], [148], [150], который отрицает возможность создания всеобщей по объёму и в то же время богатой по содержанию теории систем. Своё мнение он аргументирует следующим образом. Во-первых, он справедливо считает, что не существует таких всеобщих понятий, которые непосредственно содержат «всю фундаментальную информацию об общих свойствах, отношениях и связях всех существующих и всех возможных систем» [150, с.41]. Действительно, абстрактно-всеобщие (аналитические) понятия образуются путём отбрасывания специфических для обобщаемых видов систем признаков и поэтому не содержат о них какой-либо информации.

Однако в отличие от таких всеобщих понятий синтетически-общие (интегрально-общие) понятия содержат в себе не всю, а лишь ту информацию, которая присуща фактически исследованным разновидностям систем. Причём следует особо подчеркнуть: подобная информация передаётся не непосредственно данным понятием, а посредством соподчинённых с ним понятий разной степени общности. Это означает, что данное понятие интегрально-общего типа представляет собой разветвлённое «дерево» (граф) соподчинённых ему понятий, входящих в классификацию исходного понятия. Содержание соподчинённых понятий является не результатом дедуктивного вывода, а итогом длительного пути их познания [164].

В качестве второго, решающего аргумента против построения всеобщей «предметной теории систем» В.Н.Садовский выдвигает следующее требование: «такая всеобщая теория должна содержать информацию не только о материальных, но и об идеальных, концептуальных системах, в том числе и о методологии системного исследования» [147, с.43]. При таком понимании ОТС она якобы выходит за рамки конкретно-научного знания, пересекаясь с проблемами философского анализа систем. Она предлагает создать системную метатеорию, с помощью которой специально исследовались бы системно-структурные особенности познания систем и знания как системы. Но далее В.Н.Садовский заключает, что «степень общности такой метатеории, очевидно, выше по сравнению с общностью различных предметных теорий систем» [там же, с.44].  

Однако «предметная общность» понятий (онтологический аспект) и метатеоретическая общность (логико-гносеологический аспект) различаются по существу. «Предметная общность» понятий связана с отношением предметных областей объектов; метатеоретическая и эпистемологическая общность имеют в качестве своей предметной области не познаваемые объекты, а субъект-объектные отношения, ситуации и задачи, процедуры и методы их решения и т.п. Поэтому утверждение, будто вторая общность выше первой (шире по объёму),  оказывается некорректным [164].

Как известно, философские категории делятся на две подсистемы: а) общефилософские категории, содержание которых охватывает и природу, и общество, и познание (материя, бытие, сознание, движение, количество, качество и др.; б) логико-гносеологические категории, раскрывающие специфику познавательной деятельности, субъект-объектные отношения (субъект, объект, отражение, знание, истина, модель, гипотеза, теория, доказательство и т.д.). Аналогично этому и системные категории делятся на две подсистемы, соответствующие двум направлениям исследований: а) общесистемные категории (система, элемент, структура, функция, организация, организованность, сложность и др.), которые относятся и к миру вещей, и к сфере его познания; б) эпистемологические и метатеоретические категории, раскрывающие специфику изучения объектов как систем построения системных теорий (язык, значение и смысл, интерпретация, редукция, экстраполяция и др.). Так, семиотика (общая теория знаковых систем) является примером системных гносеологически всеобщих теорий. На уровне особенного, т.е. региональных теорий, также возможно деление системных теорий на две аналогичные подсистемы [там же].

Главное заключается в том, чтобы не противопоставлять предметно-содержательный (онтологический) и теоретико-познавательный (гносеологический) аспекты, а иметь в виду их органичную связь.

Третий путь преодоления «призрака тривиальности» понятий и положений общей теории систем основан на понятии системной деятельности. Такая теория близка к праксеологии Т.Котарбиньского [78], [221], задачей которой является оптимизация любых видов деятельности. Поэтому концепции Г.П.Щедровицкого [195] и В.Н.Сагатовского [145] представляют собой системную праксеологию, изучающую системными средствами познавательную, проектно-конструкторскую и практическую деятельность во всех сферах человеческого бытия. Тем самым это направление ограничивается исследованием типа «целенаправленных систем» и не может претендовать на статус всеобщей теории систем.

Рассмотрим подход к общей теории систем, предлагаемый Ч.Черчменом [188]. Ч.Черчмен излагает аксиоматический подход к ОТС. Цель предлагаемых им аксиом заключается в постулировании следующих утверждений: 1) системы представляют собой комплексы, которые можно синтезировать и оценивать; 2) прилагательное «общая» в выражении «ОТС» относится как к «теории», так и к самим «системам». Аксиомы формулируются следующим образом.

1. Системы синтезируются и конструируются. Необходимым условием синтеза является способность к оценке. Следовательно, системы можно оценивать и предлагаемые альтернативные варианты можно сравнивать с исходным с точки зрения того, являются ли они лучше или хуже этого варианта. Если выразить эту мысль более точно, то можно задать целевую функцию для оценки качества альтернативных систем, на которую наложена система ограничений, представляющих в свою очередь определённые цели, которых стремится достичь конструктор.

«Конструирование» включает практическую реализацию синтезированной системы, а также изменение структуры и параметров на основе накопленного опыта.

Совершенно очевидно, что при такой интерпретации систем из рассмотрения исключаются астрономические, механические и тому подобные системы, если только не считать их, как предлагает профессор М.Месарович [106], [107], набором утверждений. В таком случае системы синтезируются для описания событий и эти системы отвечают первой аксиоме, т.к. их можно синтезировать и конструировать.

2. Системы синтезируются по частям. Конструктор разбивает общую задачу синтеза на множество частных задач, решение каждой из которых определяет составную часть (компонент) более крупной системы.

3. Компоненты систем также являются системами. Это означает, что каждый компонент можно оценивать и разрабатывать в указанном выше смысле. Это означает также, что каждый компонент можно рассматривать как состоящий из более мелких компонентов и что процесс такого расчленения логически бесконечен, хотя на практике конструктор останавливается по своему усмотрению на каком-то уровне, считая компоненты, соответствующие этому уровню, «элементарными блоками системы».

4. Система замкнута, если её оценка не зависит от характеристик окружающей её среды, которая относится к определённому классу сред. Смысл этой аксиомы сводится к тому, что конструктор стремится получить некоторую устойчивую систему, сохраняющую свои свойства даже при изменении условий окружающей среды. Если конструктор считает, что возможные изменения в окружающей среде способны ухудшить функционирование системы, то в ходе разработки он будет стремиться синтезировать такую систему, которая устойчива к этим возмущениям. Когда можно полагать, что все возможности такого рода в достаточной мере учтены, конструктор считает созданную систему замкнутой. Как правило, он и не пытается учесть все возможные изменения в окружающей среде. Если же он встал бы на эту точку зрения, то в таком случае справедлива аксиома:

5. Обобщённая система есть замкнутая система, остающаяся замкнутой во всех возможных средах. Иными словами, обобщённая система характеризуется абсолютной устойчивостью к изменениям окружающей среды.

Вопросы, возникающие в связи с обобщёнными системами, напоминают известные философские проблемы. Прежде всего, сколько элементов содержится в классе обобщённых систем? Если ответить на этот вопрос – «ни одного», мы приходим к философскому анархизму. При ответе – «один», приходим к философскому монизму, соответствующему, например, учению стоиков, Спинозы, Лейбница и некоторых других философов. Если же ответ гласит – «много», то мы сталкиваемся с философским плюрализмом. Далее возникает вопрос, является ли обобщённая система добром или злом. Вообще говоря, Ч.Черчмен считает, что конструкторы систем должны чётко высказаться в том смысле, что системы можно создавать как во имя добра, так и во имя зла. Нет никаких разумных оснований проводить различия между задачами построения систем, отвечающих научным критериям совершенства, и задачами создания систем, несущих в себе добро и зло. При построении систем на их создателя в равной мере возложена ответственность за использование всего арсенала научных знаний и технических средств, а также приемлемых этических критериев при построении системы. Тем не менее, могут возникнуть опасения, что если человеку когда-либо удастся создать некоторую подлинно замкнутую обобщённую систему, то в итоге она явится не добром, а злом.

Следующие две аксиомы выражают убеждения Ч.Черчмена по этим вопросам.

6. Существует одна и только одна обобщённая система (монизм).

7. Эта обобщённая система оптимальна (оптимизм).

Наиболее общей задачей синтеза систем является приближение к некоторой обобщённой системе. Иными словами:

8. Общая теория систем есть методология поиска обобщённой системы.

В заключении Ч.Черчмен [188] приводит аксиому, которую вряд ли кто будет отрицать.

9. Поиск обобщённой системы становится всё более затруднительным с течением времени и никогда не завершится (реализм).                        

ФУНКЦИИ СИСТЕМНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ И ПОИСК  УНИВЕРСАЛЬНОГО  КОДА

Рассмотрим аспекты и функции системных исследований. Существует положение, что системный подход является общенаучным междисциплинарным методологическим знанием [33]. Каковы же главная черта, характеристика и задача, составляющие «ядро» системного подхода (СП) и определяющие его черты, характеристики и задачи?

Системный подход содержит следующие аспекты исследования или направления анализа: 1) системно-компонентный, 2) системно-структурный, 3) системно-функциональный, 4) системно-интегративный, 5) системно-исторический [15], [16], [164].

Наиболее существенными для системного метода являются структурно-функциональный принцип и соответствующий ему структурный анализ и синтез, пронизывающие все перечисленные аспекты, или виды, системного исследования в рамках системного подхода в целом [166]. Согласно этому принципу, все свойства, характеристики объекта-системы можно представить как функции, аргументами которых являются свойства компонентов и структуры, законы их композиции, выраженные с помощью уравнений связи и движения. Границы и условия применимости тех или иных уравнений, графов и пр., выражающих собой модели структур данной системы, одновременно косвенно отражают роль внешних условий, которые при этом же составе компонентов системы реализуют вполне определённые структуры их связей, их свойства и функции на выходах системы [там же].

Рассмотрим кратко основные аспекты - функции системных исследований, их роль в реализации структурного принципа, анализа и синтеза [164].

Задача правильного определения исходных компонентов и их свойств составляет первоочередную задачу системно-компонентного, или субстратно-структурного, анализа системы. Во-первых, без её решения нельзя найти те или иные структуры системы. Во-вторых, если компоненты системы могут быть подвергнуты системно-структурному анализу при их рассмотрении как систем нижележащего микроуровня. В-третьих, свойства компонентов, согласно законам взаимодействия компонентов между собой и с целой системой, зависят от влияний целостной системы; законы и процессы взаимодействия описываются с помощью структур и программ. В-четвёртых, когда элементами структур являются не свойства, а материальные компоненты системы, то это означает переход к субстратным структурам, выражающим механизмы взаимодействия объектов. Таким образом, учёт этих четырёх моментов – важный методологический ориентир в системно-компонентном (субстратно-структурном) анализе.

● Системно-функциональный аспект (анализ) имеет дело с функционированием системы как взаимосвязанного целого, а также с её функционированием, или поведением, во внешней среде. В обоих случаях важно знать структуры, законы взаимодействия компонентов и подсистем, взаимозависимости свойств компонентов и интегральных свойств и (или) функций целого, программы функционирования и поведения, взаимодействия с другими системами, факторами внешней среды.

● Системно-интегративный аспект – существенная сторона методологии системного подхода. Каждый объект многосторонен и, следовательно, является предметом изучения разных наук. С точки зрения системного подхода эта многопредметность выступает как полисистемность. Практика преобразования, и особенно деятельность по конструированию, проектированию и последующему созданию искусственных объектов-систем, постоянно требует синтеза односторонних системных «срезов» в целостно-интегральный образ объекта. И тогда возникает необходимость «развернуть» общий системный подход в систему конкретных подходов. Вот почему Г.П.Щедровицкий [195] считает сущностью системного подхода как системно-структурной методологии именно методологическую разработку организационных основ синтеза разных видов теоретической и практической деятельности, связанных с овладением объектом.

Разработка методологии синтеза разных аспектов и сторон объекта и разных видов деятельности также непосредственно зависит от сформулированного выше структурно-функционального принципа. Благодаря применению соответствующих моделей и методов он позволяет решать задачи естественного и искусственного синтеза, т.е. нормативно-конструктивные задачи: рассчитывать, проектировать, конструировать и создавать объекты-системы с заранее заданными свойствами, функциями и критериями качества.

● Системно-исторический, или системно-генетический, аспект системных исследований – это сложное направление. Здесь необходимо создание системной теории развития. Нередко высказывались мнения о том, чтобы дополнить системный анализ строения и функционирования объекта как системы анализом его развития с помощью философских категорий. Очевидно, существует принципиальная возможность разработки концептуального методологического и теоретического, а также математического аппарата для создания общенаучной теории развивающихся (генетических) систем.        

Первым пунктом обновления этой возможности является универсальность содержания понятий «компонент системы» и «элемент структуры» [165]. Элементами структур могут быть не только вещи, но также свойства и состояния, связи и отношения, фазы, этапы, циклы и уровни функционирования и развития. Далее, раскрыв возможные способы преобразований одних систем в другие, условия и законы их реализации и их взаимосочетания, можно перейти к системному описанию процессов развития и, наконец, к построению строгой системной теории развития соответствующего варианта общей теории систем (ОТС). Именно так и получилось вопреки сомнениям некоторых системологов: в разработанной Ю.А.Урманцевым [178] ОТС содержится особый раздел в виде начал системного учения о развитии. Тем самым им раскрыто органическое единство принципов системности и развития и доказано, что противопоставление компонентно-структурного и исторического подходов неправомерно.

Указанные аспекты системных исследований суть аспекты методологической функции системного подхода, а также методологической и теоретических функций ОТС.

 В.Н.Садовский [147], [148], [150] пишет, что «системный подход как специально-методологическая концепция своей основной задачей имеет разработку общенаучных, междисциплинарных научных понятий, методов и способов исследования системных объектов» [147, с.39]. Сделаем уточнение: задача разработки междисциплинарных понятий и методов является не только методологической, но и общетеоретической, поскольку она осуществима при условии единства системного подхода и работающего варианта ОТС. Это объясняется тем, что в последней конкретизированы и трансформированы методологические требования, а теоретические понятия и положения выражены в структурной форме [164].   

Системный подход непосредственно связан с философским принципом системности, который органически присущ диалектическому методу. Поскольку общенаучные понятия системного подхода и ОТС, будучи всеобщими, непосредственно связаны с соответствующими им философскими категориями и принципами, постольку они служат эффективным средством применения диалектического метода в специальных науках. Эта связь реализуется путём интегрирования дисциплин регионального уровня. В итоге философские категории, законы и принципы трансформируются и конкретизируются на общенаучном уровне и уровнях региональных теорий систем [там же].

Методологические и теоретические функции ОТС столь неразрывно связаны между собой, что в ряде случаев требуется специальный анализ для их «разведения». Единство специально-методологической и теоретических функций ОТС имеет важное следствие. Содержание исходных понятий, принципов, законов и теорем ОТС глубоко диалектично; оно может быть выражено с помощью разнообразных соответствующих методов, являющихся адекватным средством решения системных задач. Это значит, что с помощью достаточно развитых вариантов ОТС реализуется органическая связь, взаимодействие двух тенденций в науке – формализации научного познания и его диалектизации.  

Рассмотрим процесс изучения систем и поиск их инвариантов – поиск универсального кода [156].

Основным источником развития теории систем послужила выработка представлений о единстве картины мира (не в последнюю очередь – о структурном единстве) на «материале» самых разнообразных объектов действительности. Вывод о единстве этой картины должен был «вызвать» проблему изучения законов строения систем, законов структурной гармонии и устойчивости. По словам Б.Рассела, «структура есть то, что в высшей степени склонно к устойчивости» [142, с.506].

Виднейший представитель структурализма К.Леви-Стросс [90], [91] ставит главной целью своих исследований вскрытие «глубинных» структур, в основе которых лежит идея об изоморфизме кодов, порождающих эти структуры. Тем самым поиск «универсального кода», который бы позволил вскрыть фундаментальные особенности изучаемого материала, становится у него центральной идеей исследований. В качестве поставщика базовых структур, на которых иллюстрировалась сама эта возможность, К.Леви-Строссом был выбран этнос с его лингвистическими, психогенетическими, этическими, цветовыми и прочими феноменами. В строении мифов и порядков родственных связей им были вскрыты структуры, отношения которых выражались языком теории групп, и тем самым внесены новые элементы в понимание структурного единства мира. Так, «одна и та же абстрактная структура, например группа Клейна (состоящая из четырёх элементов и двух операций, преобразующих элементы друг в друга), обнаруживается в системе родства одного австрийского племени, в соотношениях мифических образов, в некоторых геометрических преобразованиях, физических процессах и т.д.» [58, с.79]. Не удивительно ли то, что, как показал А.С.Эддингтон [197], свойства четырёхмерного пространства-времени Минковского определяются свойствами из четырёх элементов и девяти операций над ними?

В подходе к раскрытию сущности вещей следует отметить мысль Б.Спинозы, выраженную в седьмой теореме второй части его «Этики» [158] и гласящей, что порядок и связь идей те же, что и порядок и связь вещей. К такой же по форме мысли, но противоположной по содержанию, стали склоняться представители позитивизма. По мнению Л.Витгенштейна, «То, что элементы образа соединяются друг с другом определённым образом, показывает, что так же соединяются друг с другом и вещи» [44, с.34]. Б.Рассел полагает, что «Физические объекты имеют ту же структуру, что и психологические объекты восприятия» [142, с.507].

В познании структур и структурных процессов системы важное место принадлежит диалектике симметрии и асимметрии [156].

За многие сотни лет, отделяющие нас от эпохи античности, понятие симметрии содержательно существенно обновилось. Симметрия как «гармония пропорций» объекта, как «гармонический ритм», закономерное расположение частей в целом – это наиболее древнее представление достаточно долго оставалось наиболее распространённым в описании гармонии естественных и рукотворных систем.

Другое представление о симметрии ведёт начало от работ Ф.Клейна [74]. Множество различных движений, самосовмещающих данный объект (переводящих его «в себя»), и служит характеристикой его симметрии. Чем больше такое множество самосовмещений, или автоморфизмов, тем симметричнее объект. Наиболее симметричны те объекты, которые характеризуются бесконечным множеством автоморфизмов. К их числу среди геометрических фигур относятся круг и шар. Напротив, полностью асимметричный объект имеет один единственный элемент такого множества – тождественное движение (преобразование), оставляющее этот объект либо его фундаментальное качество (свойство, функции, структуру) без изменения. Само множество подобных движений есть собственно группа симметрии при условии, что задано определённое правило (композиция), по которому всякие два элемента из этого множества (два движения самосовмещения), последовательно выполненные, дают третий элемент, эквивалентный первым двум и также относящийся к тому же множеству. (На этом основан способ оценки степени простоты или сложности некоторых объектов через свойства их самосовмещений. Чем больше движений, переводящих объект «в себя», тем он проще. Симметрия здесь – коррелят простоты, асимметрия же – коррелят сложности). Строго говоря, данное правило (композиция) должно удовлетворять трём специальным условиям, чтобы множество самосовмещений представляло собой группу. Данное правило как единственная композиция, определяющая группу, нередко является преобразованием над преобразованиями. Сама же теория групп в сущности есть «анализ анализа» [45, с.105], в силу чего теоретико-групповые методы с полным основанием можно отнести к метатеоретическому арсеналу научного познания [156].             

Теория групп действует не только на числовых объектах. Это чрезвычайно общий метод. «Теория групп уничтожила границы между чистой математикой, физикой, логикой и теорией познания» [56, с.199]. Теоретико-групповые методы – мощное орудие проникновения в сущность и строение объектов. Подтверждение этому – опыт науки: наиболее глубокими закономерностями организации объекта оказываются закономерности симметрии, носящие теоретико-групповой характер [156].

Принцип симметрии несёт в науке большую методологическую нагрузку: «Если система имеет определённую структуру, то она непременно содержит в себе соответствующую этой структуре симметрию» [121, с.144]. Процесс изменения структуры в ходе эволюции системы есть процесс изменения соответствующей ей симметрии. Поэтому изучение симметрии вещей, свойств и отношений открывает путь познания структурных законов.

Данный вывод не имеет ограничений, которые проистекали бы из специфики изучаемых объектов: он вытекает из самого факта системности этих объектов, а следовательно, их структурности. Поэтому проблема возрастания симметрии носит здесь сквозной характер: «чем выше симметрия объекта, тем больше в нём сохраняющегося (инвариантного) по отношению к известным преобразованиям» [64, с.3]. Симметрия, таким образом, выражая закон строения подобных объектов, а точнее, «группу допустимых преобразований, сохраняющих структурную целостность рассматриваемых систем» [194, с.261], представляет тем самым «один из возможных кодов, шифров информации» [133, с.93].

Диалектическая взаимосвязь и взаимопереход противоположностей состоятельны на всех уровнях организации материи. Взаимосвязь изменения и сохранения (вариантности и инвариантности) в одинаковой мере фундаментальна для теории структуры, теории симметрии и теории групп. Поскольку сохранению и изменению подвержена вся объективная реальность, то взгляд на соответствующие вопросы сквозь эти две категории должен составлять неотъемлемое условие диалектического подхода в моделировании и исследовании систем действительности. «Движение материи следует представлять себе как диалектическое единство моментов изменения и сохранения. Аппарат теории групп весьма удачно отражает эту специфическую черту движения… Принципы симметрии требуют: ищите в каждом материальном процессе сохраняющуюся величину, отношение, закон!» [194, с. 310-311].

Сказанное «правомерно не только для науки, но в определённой мере и для искусства, оно сохраняет силу и в области естествознания, и в системе гуманитарного знания» [156, с.80].

Итак, гармония не обладает каким – нибудь смыслом вне противоречивости. Всякое же противоречие структурно, равно как и всякая структура противоречива. Иными словами, эти понятия имеют общий исток. Оптимальный «код» структуры, её гармонии как меры единства, выраженного количественно, может быть выявлен в сочетании диалектических и общенаучных средств.     

МОДЕЛИРОВАНИЕ СИСТЕМ

Существуют различные виды моделей, выделяемые по разным основаниям. Приведём одну из возможных классификаций, непосредственно связанную с системным анализом. Последний рассматривается как совокупность методов обоснования принимаемых решений. С точки зрения принятия решений и обоснования выбора среди альтернативных вариантов наиболее существенным показателем представляется точность и однозначность информации, полученной в результате научных исследований (моделирования) и представленной лицу, принимающему решения.

Можно выделить следующие разновидности моделей [81]:

● словесные модели, в которых объекты действительности выражаются или на естественном языке (в том числе и на научном естественном языке), или в виде элементарных описаний фактов действительности, или в виде качественной теории;

● формализованные, математические, дедуктивно-аксиоматические модели, в которых действительность моделируется «абсолютно строгим» искусственным языком;

● числовые или количественные модели, а также эмпирические, в которых числа используются в качестве несвязанных друг с другом статистических показателей, либо это числовые математические  модели, точно описывающие соответствующие аспекты действительности;

● имитационные модели в узком смысле слова, то есть модели вещественные (в основном в естественных науках) или машинные (имеется в виду моделирование с помощью современных технических средств), а также игровые (в общественных науках).

Данная классификация выделяет, на первый взгляд, виды моделей по разным принципам. Частично они пересекаются друг с другом, но практически нельзя выделить данные разновидности в чистом виде. Представляется, однако, что эти виды моделей отличаются по характеру полученной с их помощью информации.

Развитие методов моделирования, в частности, в системных исследованиях, идёт по двум, не исключающим друг друга, направлениям. Первое направление – построение всё более обширных человеко-машинных диалоговых моделей; второе – конструирование систем моделей, состоящих в основном из формализованных блоков. И в том и в другом случае исследователи стремятся максимально формализовать модель и получение с их помощью выводов, а гибкость решений для увеличения адекватности результатов обеспечивают путём включения исследователя в активную работу с моделью (в машинной модели это диалоговый режим, в системе моделей исследователь может надстраивать блоки или варьировать «междублочные параметры»).

В обоих подходах в явной форме не используются возможности словесных моделей, которые в действительности играют существенную роль не только на входе-выходе из модели, но и внутри этой модели (варьирование параметров неформализуемо) [81].

В основе моделирования лежит теория подобия, которая утверждает, что абсолютное подобие может иметь место лишь при замене одного объекта другим точно таким же. При моделировании абсолютное подобие не имеет места и стремятся к тому, чтобы модель достаточно хорошо отображала исследуемую сторону функционирования объекта. Виды моделирования систем можно классифицировать следующим образом [127], [155].

По степени полноты модели они делятся на полные, неполные и приближённые. Полные модели идентичны объекту во времени и пространстве. Для неполного моделирования эта идентичность не сохраняется. В основе приближённого моделирования лежит подобие, при котором некоторые стороны функционирования реального объекта не моделируются совсем.

В зависимости от характера изучаемых процессов в системе виды моделирования подразделяются на детерминированные и стохастические, статические и динамические, дискретные, непрерывные и дискретно-непрерывные. Детерминированное моделирование отображает процессы, в которых предполагается отсутствие случайных воздействий. Стохастическое моделирование учитывает вероятностные процессы и события. Статическое моделирование служит для описания поведения объекта в фиксированный момент времени, а динамическое – для исследования объекта во времени. Дискретное, непрерывное и дискретно-непрерывное моделирования используются для описания процессов, имеющих изменение во времени. При этом оперируют аналоговыми, цифровыми и аналого-цифровыми моделями.

В зависимости от формы представления объекта моделирование классифицируется на мысленное и реальное. Мысленное моделирование применяется тогда, когда модели не реализуемы в заданном интервале времени либо отсутствуют условия для их физического создания (например, ситуации микромира).

Мысленное моделирование реализуется в виде наглядного, символического и математического.

При наглядном моделировании на базе представлений человека о реальных объектах создаются наглядные модели, отображающие явления и процессы, протекающие в объекте.

В основу гипотетического моделирования закладывается гипотеза о закономерностях протекания процесса в реальном объекте, которая отражает уровень знаний исследователя об объекте и базируется на причинно-следственных связях между входом и выходом изучаемого объекта. Этот вид моделирования используется, когда знаний об объекте недостаточно для построения формальных моделей.

Аналоговое моделирование основывается на применении аналогий различных уровней. Для достаточно простых объектов наивысшим уровнем является полная аналогия. С усложнением системы используются аналогии последующих уровней, когда аналоговая модель отображает несколько либо только одну сторону функционирования объекта.

Макетирование применяется, когда протекающие в реальном объекте процессы не поддаются физическому моделированию либо могут предшествовать проведению других видов моделирования. В основе построения мысленных макетов также лежат аналогии, обычно базирующиеся на причинно-следственных связях между явлениями и процессами в объекте.

Символическое моделирование представляет собой искусственный процесс создания логического объекта, который замещает реальный и выражает основные свойства его отношений с помощью определённой системы знаков и символов. В основе языкового моделирования лежит некоторый тезаурус (от греч. – «сокровище»; тезаурус – словарь, который очищен от неоднозначности, т.е. в нём каждому слову может соответствовать лишь единственное понятие, когда в обычном словаре одному слову может соответствовать несколько понятий), который образуется из набора входящих понятий, причём этот набор должен быть фиксированным. Если ввести условное обозначение отдельных понятий, т.е. знаки, а также определённые операции между этими знаками, то можно реализовать знаковое моделирование и с помощью знаков отображать набор понятий – составлять отдельные цепочки из слов и предложений. Используя операции объединения, пересечения и дополнения теории множеств, можно в отдельных символах дать описание какого-то реального объекта.

Математическое моделирование – это процесс установления соответствия данному реальному объекту некоторого математического объекта, называемого математической моделью. В принципе, для исследования характеристик процесса функционирования любой системы математическими методами, включая и машинные, должна быть обязательно проведена формализация этого процесса, т.е. построена математическая модель. Исследование математической модели позволяет получать характеристики рассматриваемого реального объекта. Вид математической модели зависит как от природы реального объекта, так и от задач исследования объекта, требуемой достоверности и точности решения задачи. Любая математическая модель, как и всякая другая, описывает реальный объект с некоторой степенью приближения.

Для аналитического моделирования характерно то, что процессы функционирования элементов системы записываются в виде некоторых функциональных соотношений или условий. Аналитическая модель исследуется следующими методами: аналитическим, когда стремятся получить в общем виде явные зависимости, связывающие искомые характеристики с начальными условиями, параметрами и переменными системы; численным, когда, не умея решать уравнений в общем виде, стремятся получить числовые результаты при конкретных начальных данных; качественным, когда, не имея решения в явном виде, можно найти некоторые свойства решения (например, оценить устойчивость решения).              

При имитационном моделировании реализующий модель алгоритм воспроизводит процесс функционирования системы во времени, причём имитируются элементарные явления, составляющие процесс, с сохранением их логической структуры и последовательности протекания во времени, что позволяет по исходным данным получить сведения о состоянии процесса в определённые моменты времени, дающие возможность оценить характеристики системы. Основным преимуществом имитационного моделирования по сравнению с аналитическим является возможность решения более сложных задач. Имитационные модели позволяют достаточно просто учитывать такие факторы, как наличие дискретных и непрерывных элементов, многочисленные случайные воздействия и др., которые часто создают трудности при аналитических исследованиях. В настоящее время имитационное моделирование – наиболее эффективный метод исследования больших систем, а часто и единственный практически доступный метод получения информации о поведении системы, особенно на этапе её проектирования.

В имитационном моделировании различают метод статистического моделирования и метод статистических испытаний. Если результаты, полученные при воспроизведении на имитационной модели, являются реализациями случайных величин и функций, тогда для нахождения характеристик процесса требуется его многократное воспроизведение с последующей обработкой информации. Поэтому целесообразно в качестве метода машинной реализации имитационной модели использовать метод статистического моделирования. Первоначально был разработан метод статистических испытаний, представляющий собой численный метод, который применялся для моделирования случайных величин и функций, вероятностные характеристики которых совпадали с решениями аналитических задач. Затем этот приём стали применять и для машинной имитации с целью исследования характеристик процессов функционирования систем, подверженных случайным воздействиям, т.е. появился метод статистического моделирования.

Метод имитационного моделирования применялся для оценки вариантов структуры системы, эффективности различных алгоритмов управления системой, влияния изменения различных параметров системы. Имитационное моделирование может быть положено в основу структурного и параметрического синтеза большой системы, когда требуется создать систему с заданными характеристиками при определённых ограничениях. Система должна быть оптимальной по некоторым критериям эффективности.   

Комбинированное (аналитико-имитационное) моделирование позволяет объединить достоинства аналитического и имитационного моделирования. При построении комбинированных моделей производится предварительная декомпозиция процесса функционирования объекта на составляющие подпроцессы, и для тех из них, где это возможно, используются аналитические модели, а для остальных подпроцессов строятся имитационные модели. Такой подход позволяет охватить качественно новые классы систем, которые не могут быть исследованы с использованием только аналитического или имитационного моделирования в отдельности.

Информационное моделирование (часто называют кибернетическим) связано с исследованием моделей, в которых отсутствует непосредственное подобие физических процессов, происходящих в моделях, реальным процессам. В этом случае стремятся отобразить лишь некоторую функцию и рассматривают реальный объект как «чёрный ящик», имеющий ряд входов и выходов, и моделируются некоторые связи между выходами и входами. Таким образом, в основе информационных (кибернетических) моделей лежит отражение некоторых процессов управления, что позволяет оценить поведение реального объекта. Для построения модели в этом случае необходимо выделить исследуемую функцию реального объекта, попытаться формализовать эту функцию в виде некоторых операторов связи между входом и выходом и воспроизвести данную функцию на имитационной модели, причём на совершенно другом языке и, естественно, иной физической реализации процесса.

Структурно-системное моделирование базируется на некоторых специфических особенностях структур определённого вида, используя их как средство исследования систем или разрабатывая на их основе с применением других методов формализованного представления систем (теоретико-множественных, лингвистических и т.п.) специфические подходы к моделированию.

Структурно-системное моделирование включает: методы сетевого моделирования; сочетание методов структуризации с лингвистическими (языковыми); структурный подход в направлении формализации построения и исследования структур разного типа (иерархических, матричных, произвольных графов).

Ситуационное моделирование основано на модельной теории мышления, в рамках которой можно описать основные механизмы регулирования процессов принятия решений. В основе модельной теории мышления лежит представление о формировании в структурах мозга информационной модели объекта и внешнего мира. Эта информация воспринимается человеком на базе уже имеющихся у него знаний и опыта. Целесообразное поведение человека строится путём формирования целевой ситуации и мысленного преобразования исходной ситуации в целевую. Основой построения модели является описание объекта в виде совокупности элементов, связанных между собой определёнными отношениями, отображающими семантику предметной области. Модель объекта имеет многоуровневую структуру и представляет собой тот информационный контекст, на фоне которого протекают процессы управления. Чем богаче информационная модель объекта и выше возможности её манипулирования, тем лучше и многообразнее качество принимаемых решений при управлении.

При реальном моделировании используется возможность исследования характеристик либо на реальном объекте целиком, либо на его части. Такие исследования проводятся как на объектах, работающих в нормальных режимах, так и при организации специальных режимов для оценки интересующих исследователя характеристик (при других значениях переменных и параметров, в другом масштабе времени и т.д.). Реальное моделирование является наиболее адекватным, но его возможности ограничены.

Натурным моделированием называют проведение исследования на реальном объекте с последующей обработкой результатов эксперимента на основе теории подобия. Натурный эксперимент подразделяется на научный эксперимент, комплексные испытания и производственный эксперимент. Научный эксперимент характеризуется широким использованием средств автоматизации проведения, применением весьма разнообразных средств обработки информации, возможностью вмешательства человека в процесс проведения эксперимента. Одна из разновидностей эксперимента – комплексные испытания, когда вследствие повторения испытаний объектов в целом (или больших частей системы) выявляются общие закономерности о характеристиках качества, надёжности этих объектов. В этом случае моделирование осуществляется путём обработки и обобщения сведений о группе однородных явлений. Наряду со специально организованными испытаниями возможна реализация натурного моделирования путём обобщения опыта, накопленного в ходе производственного процесса, т.е. можно говорить о производственном эксперименте. Здесь на базе теории подобия обрабатывают статистический материал по производственному процессу и получают его обобщённые характеристики. Необходимо помнить про отличие эксперимента от реального протекания процесса. Оно заключается в том, что в эксперименте могут появиться отдельные критические ситуации и определиться границы устойчивости процесса. В ходе эксперимента вводятся новые факторы и возмущающие воздействия в процесс функционирования объекта.

Физическое моделирование является другим видом реального моделирования, отличающимся от натурного тем, что исследование проводится на установках, которые сохраняют природу явлений и обладают физическим подобием. В процессе физического моделирования задаются некоторые характеристики внешней среды и исследуется поведение либо реального объекта, либо его модели при заданных или создаваемых искусственно воздействиях внешней среды. Физическое моделирование может протекать в реальном или нереальном (псевдореальном) масштабах времени или рассматриваться без учёта времени. В последнем случае изучению подлежат так называемые «замороженные» процессы, фиксируемые в некоторый момент времени. Наибольшие сложность и интерес с точки зрения корректности получаемых результатов представляет физическое моделирование в реальном масштабе времени.  

Очевидно, что в системном моделировании должен быть использован весь спектр научного знания, выражаемый на разных языках и с разной степенью точности. В этом случае системная модель будет наиболее адекватной окружающей и находящейся внутри нас действительности. 

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОСТРОЕНИЯ СИСТЕМНОЙ МОДЕЛИ

В процессе построения системной модели реальности исследователю часто приходится сталкиваться с такими проблемами, как необходимость подбора строительных элементов для конструирования изначально намеченной теоретической модели, а также с парадоксом целостности и механикой выделения системы, т.е. с поиском соотнесённости целостности и расчленённости объекта, с различением системы и целого и встречающейся их тождественностью объективно и в гносеологическом плане.

Обозначая границы познавательных возможностей единства системного и генетического подходов и рассуждая о познавательных возможностях системного подхода, В.Н.Южаков [204] отмечает, что специфичность способа познания заключается в том, что теоретическая модель объекта получается не путём «выведения» (последовательного воспроизведения его как результата естественно-исторического процесса), а путём подбора составляющих системы. Критерием правильности подбора служит функция или свойство системы, точнее способность подобранных составляющих объяснить их осуществление. (Обращение к развитию предшествующих форм служит только для обоснования путей подбора и истинности его результатов).

При таком способе построения теоретической модели объекта из множества данных о его взаимодействующих составляющих она оказывается определённой лишь на столько, на сколько это необходимо и достаточно для решения той или иной задачи, объяснения и обеспечения той или иной функции (свойства). Как только условия изменяются (в связи с расширением задач и углублением наших знаний) результаты прежнего подбора оказываются уже недостаточными и приходится обращаться к подбору уже на новом уровне. Это означает, что системно-исторический подход не даёт внутренних для объекта критериев существенности полученных отношений его расчленённости и целостности, т.е. того, что они не являются превращённой формой ещё скрытого отношения, способного проявиться в другой ситуации иначе и изменить понимание определённости объекта, возможностей его превращения и развития. Одновременно взаимодействие элементов системы превращается в отношение, то есть в то, что объединяет необходимые и достаточные условия нужным для осуществления целостной функции (свойства) образом. В этом случае в стороне остаётся вопрос о механизме, порождающим отношения каждого данного уровня, механизме взаимодействия. Оно остаётся только как условие существования предполагаемых отношений на более «низком» уровне, а не как механизм, продуцирующий эти отношения [там же].       

Эта особенность системного подхода имеет своё объективное основание в том, что в образовании и функционировании системы из множества взаимодействий её составляющих непосредственно участвуют только взаимодействия, способствующие достижению конечного результата системы [10]. В способности системного подхода перейти от анализа множества взаимодействующих частей к выделению тех из них, которые необходимы и достаточны для осуществления конкретных свойств, функций, целей – его сила. Абстрагирование от взаимодействий, лежащих в основе отношений целостности и расчленённости, делает познание более целенаправленным и эффективным. Но в этом и его ограниченность. Подбор как способ теоретического воспроизведения объекта и его следствия являются, по-видимому, весьма общими чертами познания, (исходящего из единства системного и генетического подходов) [204].

Так, в реализации основной задачи химии – целенаправленного синтеза веществ с заданными свойствами, учёный действует по следующей программе: «наметить план, т.е. начертить структурную форму молекулы, а затем осуществлять „сборку конструкций“ из подходящих блоков или даже элементов, как из кирпичей» [82, с.174]. В решении этой задачи химик, конечно, также обращается к развитию предшествующих форм вещества, прежде всего, через аналогию с уже известными способами их синтеза. Однако «раскрывать тайны генезиса химических индивидов до сих пор как будто бы и не требовалось. Этих тайн химики не замечают, ибо кажется совершенно очевидным: что происхождение любого химического соединения зависит от избранных химиком путей синтеза» [там же]. Вместе с тем, в химии развиваются направления исследований, в которых утверждается требование более глубокого обращения к генезису, при котором каждое вещество должно предстать как результат естественно-исторического процесса [143].

Необходимость подбора как способа познания определённости объекта и необходимость его следствий вытекают из того, что в рамках единства системного и генетического подходов в специфической форме воспроизводятся парадоксы целостности и развития, существовавшие и вне этого единства [204].

Приведём формулировку парадокса целостности в системном подходе. «Решение задачи описания данной системы как некоторой целостности возможно лишь при наличии решения задачи „целостного“ разбиения данной системы на части, а решение задачи „целостного“ разбиения данной системы на части возможно лишь при наличии решения задачи описания данной системы как некоторой целостности» [148, с.236].

Парадокс целостности в системном подходе воспроизводит классический парадокс целого и части. Конечно, в системном подходе «разбиение данной системы на части» подразумевает не только классическое выделение частей, но и выделение элементов, их отношений, структур, иерархии структур. Такая конкретизация «целостной расчленённости» существенно углубляет уровень разрешения парадокса, но не устраняет его принципиально.

Существует две точки зрения на возможность разрешения этого парадокса в системных исследованиях. В.Н.Садовский считает способом его разрешения «метод последовательных приближений» [148, c.243]. Он состоит в том, что познание продвигается постепенно от частичного знания о расчленённости к частичному знанию о целостности, от него обратно, к более точному знанию расчленённости и т.д.

Во второй точке зрения парадокс разрешается фактически его отрицанием. Э.Г.Юдин считает, что если не принимать целостность за нечто самостоятельно существующее, а в качестве отдельного, лишь за  методологический принцип, то «снимается само основание этого парадокса, поскольку предметом изучения оказывается тогда не целостность „как таковая“, как нечто изначально синкретическое и подлежащее лишь выявлению (но без расчленения), а система связей, функций и взаимодействий объекта, в которой и находит реальное выражение целостность данного объекта…» [201, c.49]. С точки зрения В.Н.Сагатовского парадокс целостности не возникает, поскольку «целостность и характер целостного разбиения на части задаётся целью, познание которой не требует „заглядывания внутрь“ [144, c.76].

Не анализируя то или иное понимание целостности, отметим, что аргументы второй позиции не снимают парадокса целостности, поскольку в первом случае не ясно, с чего начинается изучение системы (а это может быть либо целостность, либо расчленённость), во втором же не объясняется механизм «задания» цели, без чего нельзя избежать метода «последовательных приближений». Вместе с тем, отрицанием парадокса подчёркивается два важных момента. Во-первых, в реальном познании парадокс постоянно, более или менее успешно разрешается и в этом смысле в каждом отдельном случае существует не как парадокс, а как реальное противоречие познания. Во-вторых, метод «последовательного приближения» как способ разрешения парадокса возможен лишь постольку, поскольку в познании, исходящем то из целостности, то из расчленённости, есть и некое знание о их единстве, о единстве частей и целостности, точнее о единстве целостности и других составляющих системы [204].

Однако задача системного подхода состоит как раз в выделении системы, т.е. в поиске соотнесённости целостности и расчленённости объекта. Если бы их соотнесённость (например, взаимосвязь условий достижения той или иной цели) была известной, отпала бы и необходимость в системном подходе. Следовательно, в системном подходе единство целостности и расчленённости при построении теоретической модели системы только подразумевается (поскольку известно, что объективно части и целое соотнесены), но ещё не раскрывается во всей своей полноте. Каждый достигнутый уровень знания о единстве целостности и расчленённости служит основанием эффективности метода «последовательных приближений», но не есть знание о более глубоком уровне их единства, в результате чего для изучения последнего вновь приходится прибегать к методу «последовательных приближений», а значит (раз нет возможности «вывести» из уже известного) и к подбору как методу построения теоретической модели [там же].

В результате этого подбора постепенно формируется определённая теоретическая модель объекта как системы, убедительным примером чего является архитектоника функциональной системы П.К.Анохина [10]. Но и в этом случае при необходимости уточнения имеющегося знания о системе выясняется, что при построении её теоретической модели не достигнуто такое знание о соотнесённости её целостности и расчленённости, которое позволило бы в последующем познании объекта избежать метода подбора, заменить его методом «выведения». Даже тогда, когда объект познания заведомо целостный объект, оказывается, что «главный смысл системного подхода состоит в том, что любая деталь наблюдения или экспериментирования должна быть неизбежно вписана в какой-то из узловых механизмов внутренней архитектоники системы» [10, c.56]. Иными словами, методом построения теоретической модели остаётся подбор необходимых и достаточных условий осуществления целостности, выбираемых из числа уже имеющихся или вновь открываемых фактов о тех или иных сторонах исследуемого объекта.

То, что в рамках системного подхода при построении теоретической модели объекта единство его расчленённости и целостности лишь предполагается, отражается во всех существующих исходных определениях системы. Система всегда определяется через «множество», из которого целостные функции (свойства, отношения) образуют систему. Это тождественно операции подбора необходимых и достаточных условий обеспечения целостности [204].

Объективно соотнесённость частей и целостности обусловлена предшествующим развитием. Но и здесь исследование наталкивается на парадокс. Парадокс развития утверждает, что высшее может возникнуть только из низшего, в котором его ещё нет, т.е., как бы «из ничего», оно не может возникнуть. Поскольку самогенезис объекта можно рассматривать как систему: «Развитие – это всегда система направленных определённым образом упорядоченных в своей последовательности изменений, приводящих к качественным превращениям предметов» [14, c.19], то и парадокс развития может быть представлен как системный парадокс.

Парадоксы целостности и развития могут быть в полной мере преодолены тогда, когда познание будет основываться не только на утверждении принципиальной соотнесённости целостности и расчленённости, начала и результата развития, но и на знании объективных механизмов их взаимосвязи и взаимопереходов, на знании той последовательности объективных противоречий, которые лежат в основе данных парадоксов познания.

Существуют объективные основания различения системы и целого, понятие системно-дифференцированного целого. Обозначим пять подходов к определению соотношения категорий система и целое.

Первый предполагает, что система и целое неразличимы, либо их различие несущественно.

Сторонников второго подхода объединяет положение о том, что «целое есть особого рода система» [200, c.97]. При этом категории выстраиваются в цепочку – множество, система, целое, в которой одно звено возникает из другого как результат повышения организованности. Система и целое оказываются двумя последовательными этапами существования объекта. Критерии различения степени организованности этих двух этапов сводятся к следующим: 1) система в отличие от целого, не всегда целостна [17]; 2) с другой стороны, категория «целое» подчёркивает завершённость восходящего этапа развития данной системы [1]; 3) целое – это наиболее совершенная, упорядоченная относительно взаимодействия частей, система [200]. Каждый из критериев выражает те или иные стороны объекта. 

Прямо противоположная, на первый взгляд, позиция представлена в третьем подходе к определению различия системы и целого: «Система – высшая ступень развития целого, важнейшей особенностью которой является внутренний характер связи частей и элементов» [41, c.46]; «Всякая система есть целое, но не всякое целое есть система» [там же].

В рамках четвёртого подхода система и целое предстают как отражение различных этапов познания. Так М.И.Сетров пишет: «Если категория целого носит абстрактно-синтетический характер, то понятие системы, являясь как бы диалектическим отрицанием его, приобретает в основном конкретно-аналитический характер. Внимание исследователя при системном подходе направлено не на целостность объекта (наличие целостности рассматривается как само собой разумеющееся), а на его состав, на свойства элементов, проявляющиеся в их взаимодействии» [154, c.19]. «Своеобразным же синтезом категорий целостности и системности явилось понятие организации как отражение аналитико-синтетического подхода к единству, взаимосвязь явлений действительности» [3, c.68]. В этом движении познания отражается целостность и упорядоченность реальных объектов. И.В.Блауберг, критикуя точку зрения М.И.Сетрова по этому вопросу за то, что здесь происходит деформация содержания понятий системы и целого (целое связывается с синкретической нерасчленённостью, а система с аналитическим расчленением объекта), также предлагает гносеологическое различение системы и целого [29]. Следует отметить, что гносеологическому различению системы и целого должно предшествовать исследование их объективных различий.

Можно выделить пятый подход к определению соотношения системы и целого: объект представляет собой ряд систем [129], [144]. Существует мнение [83], что знание системы не обеспечивает знания объекта «целиком», во всех его отношениях со средой. Такое знание даёт только «метасистемное» знание, в котором объект предстаёт как многосистемная действительность. С точки зрения множественности систем весьма характерен организм. В нём наиболее очевидно и исторически раньше, чем в познании других явлений определено, что объект состоит из множества систем. П.К.Анохин в частности специально подчёркивает, что любой организм представляет собой иерархию функциональных систем [10]. Человеческое общество как целое также представляет собой множество систем.

Можно дать предварительные определения системы и целого относительно друг друга [204].

Целое – это единство частей и целостности, под которой понимается вся совокупность неаддитивных (от лат. additivus – «прибавляемый»; получаемый путём сложения) свойств и функций. Поскольку целостные свойства детерминированы отношениями частей, понятие целостности распространяется и на эти отношения.

Система – это также целостный объект. Но она характеризуется одним или несколькими отдельными проявлениями целостности данного целого и объединяет только те его составляющие, которые участвуют в обеспечении данного проявления целостности.

Предварительные определения системы и целого относительно друг друга позволяют охарактеризовать происхождение различия частей целого и элементов системы. Начиная с работ Аристотеля, известно определение элемента как «предельной, неделимой далее части тела» [13, c.148]. В современных работах подчёркивается, что неделимость эта относительная. Однако соотношение части и элементов предстаёт в застывшей форме: в объекте (системе, целом) есть сложные части, а есть простые, в нём неделимые. Последнее и есть элементы. В действительности же, каждая часть проявляется как один или ряд элементов. Традиционное определение различия справедливо, поскольку, действительно, в объекте есть простые и сложные части, и первые тождественны элементам. Но это определение недостаточно, поскольку не раскрывает динамику выделения элементов и не учитывает того, что одна и та же часть в разных системах целого выступает как особый элемент. В каждую систему, обеспечивающую осуществление того или иного проявления целостности, вовлекаются только те стороны частей, которые непосредственно участвуют в обеспечении данного проявления целостности. Стороны частей, поскольку они обеспечивают осуществление данного проявления целостности, объективно становятся элементами данной системы. При этом части лишь в виде исключения целиком входят только в одну систему, а как правило в различных своих проявлениях становятся элементами нескольких систем (печень – элемент систем кровообращения, пищеварения и др.).

Таким образом, все вещи, входящие в состав данного целого, поскольку они обеспечивают осуществление его целостности, являются частями данного целого. Стороны частей, участвующие в реализации тех или иных проявлений целостности, составляют элементы соответствующей системы.

Система выделяет в целом те стороны частей (элементы) и отношений между ними, которые участвуют в обеспечении характеризующего её проявления целостности целого. Целое, следовательно, является упорядоченным множеством не только частей, структурных уровней, но и систем [204].

В рамках познания, ориентированного на изучение объекта как системы, система в конечном счёте возникает из множества взаимодействующих элементов (что, конечно, не отрицает возможности преобразования одной системы в другую). Это отражено во всех определениях системы, характеризующих объект через множество, и является следствием основной задачи системного подхода – подбора необходимых и достаточных условий осуществления целостной функции или свойства. Важно отметить, что в противоположность этому, с точки зрения предлагаемого различения системы и целого, система возникает всегда не из множества взаимодействующих элементов, а из целого [там же].

А.И.Уёмов [170], [171], обосновывая определение системы в рамках системного подхода, считает, что использование понятия множества в его определении системы не играет существенной роли и о системе можно говорить не как о множестве, а как об объекте. «Системой является любой объект, в котором имеют место какие-то свойства, находящиеся в некотором, заранее заданном отношении» [170, c.121]. Нельзя не согласиться с тем, что о системе можно говорить не только как о множестве, но и как об объекте, причём, о целостном объекте. Однако в предлагаемом определении система – это не сам объект в целом. Система выделяется из множества свойств данного объекта. В этом проявляется характерная особенность системных исследований системы. В их рамках даже тогда, когда рассматривается не множество, а целостный объект, система выделяется из множества выделенных ранее в этом объекте составляющих – элементов, взаимодействий [204].

Раскрыть механизм образования системы означает: найти механизм «задания» системообразующего фактора и, далее, механизм выделения последним всех других составляющих системы. Различия понимания механизма возникновения системы из множества взаимодействующих элементов и из целого начинается с выбора системообразующего фактора.

С точки зрения системного подхода фактором, образующим систему, может быть любая из её составляющих, поскольку она берётся в контексте целостной расчленённости объекта. Все эти возможности нашли отражение в определениях системы. Её определяют как множество взаимодействующих между собой элементов, подразумевая при этом интегрирующие их отношения [87]. Её можно определить как множество связанных определённым отношением элементов, предполагая несводимость получаемого объекта к его элементам [80]. Или же наоборот, как множество элементов, обладающее неаддитивными свойствами, подразумевая обеспечивающие эти свойства интегрирующие отношения [107], [186]. Можно сформулировать это единство свойств и отношений как системообразующий фактор [171]. Не менее правомерным оказывается определение системы как множества, обладающего функциональным единством и другие аналогичные определения. Каждый из этих системообразующих факторов с установкой на целостную расчленённость объекта в специфических проблемных ситуациях процесса познания позволяет наиболее эффективным способом выделить систему. Однако во всех случаях в рамках системного подхода фактором, выделяющим из множества взаимодействующих элементов систему, является какое-либо проявление неаддитивности, целостности (функция, свойство, отношение – в их различных комбинациях).

Такое понимание механизма возникновения системы имеет своим основанием не только специфические задачи системного подхода, но и множество фактов действительного возникновения целостного объекта из множества предпосылок. Вместе с тем, важно отметить существование противоположного механизма системообразования.

С позиций понимания целого как упорядоченного множества систем и процесса системообразования как возникновения системы в рамках целого становится возможным в более полной мере использовать известное положение Ф.Энгельса: «Взаимодействие является истинной causa finalis вещей» [198, c.546]. При исследовании процесса системообразования с системных позиций взаимодействие учитывалось лишь как условие существования отношений элементов, обеспечивающих целостность системы.

В определении системы через целое конечной причиной её образования становится взаимодействие, а точнее, изменение взаимодействия данного целого со средой. Так политическая система общества рождалась в результате изменения взаимодействия общества со средой (имеющего своей причиной прежде всего развитие самого общества), в котором общество добилось увеличения степени своего овладения законами природы, выразившегося в развитии производительных сил и возникновении классов. В столкновении классов родились новые компоненты общества (государства, партии), новые отношения и новая функция общества – защиты своих интересов через защиту интересов господствующих классов, т.е. новая система целого [204].

Разумеется, не всякое изменение взаимодействия со средой обеспечивает системную дифференциацию, выделение новой системы данного целого. Вполне возможно, что изменение взаимодействия целого со средой приведёт к изменению одной из его частей, не затрагивающему целостных свойств. Но возможен и другой путь, ведущий к образованию новой системы целого.

Если в рамках системного подхода к определению системы исходным пунктом системообразования являются целостные функции, свойства, отношения, то во всех случаях, где система возникает как система целого, целостные функции (свойства, отношения) оказываются результатом системообразования. Здесь исходным системообразующим фактором оказывается изменение взаимодействия целого со средой.

В противоположность механизму образования системы из множества взаимодействующих элементов определим механизм образования системы целого как системную дифференциацию целого. (Понятие системной дифференциации употребляется в литературе, но в несколько ином смысле. В нём подчёркивается тот момент в развитии объекта, когда происходит выделение новых частей и отношений. Системная дифференциация противопоставляется последующей консолидации выделившихся частей и отношений. В этом смысле понятие системной дифференциации отождествляется с понятием дифференциации вообще, которое также противопоставляется интеграции вообще [101]). Системная дифференциация целого – это модификация существующей и возникновение новой системы целого.

С точки зрения механизма системной дифференциации целого, система – это целое в определённом отношении со средой, в котором исходным пунктом образования системы является изменение взаимодействия со средой, а конечным – целостная функция (или свойство) [204].

В этом определении система целого не тождественна уровню целого. На необходимость различения иерархии уровней и иерархии систем организмов указывал П.К.Анохин: «Говоря о составе функциональной системы, мы должны иметь в виду, что каждая функциональная система, взятая для исследования, неизбежно находится где-то между тончайшими молекулярными системами и наиболее высоким уровнем организации в виде, например, целого поведенческого акта» [10, c.43]. Система целого может включать в себя элементы всех уровней организации целого.

В свою очередь целое, будучи упорядоченным множеством систем, оказывается с одной стороны, исходным пунктом любой системной дифференциации, а с другой – результатом ряда последовательных системных дифференциаций. В этом смысле целое объективно расчленено (дифференцированно) не только на части, но и на системы, является не только расчленённым, но и системно-дифференцированным целым.

Исключение составляют объекты, обладающие одной целостной функцией или свойствами. Только в этом случае система и целое объективно отождествлены. В гносеологическом плане отождествление системы и целого оправдано также в той мере, в какой познавательные задачи требуют анализа объекта с точки зрения одной его функции или свойства. За рамками этих ограничений система и целое нетождественны [204].

Предлагаемое определение соотношения системы и целого имеет определённые объективные основания. Однако более полное доказательство может дать рассмотрение места и роли системы и целого в организации процесса развития, в том случае, если предлагаемое их различение способствует познанию объективных механизмов организации развития, отражает различные её стороны.    

СИСТЕМНОСТЬ В ПЕДАГОГИКЕ

И ТВОРЧЕСТВЕ

Идеи общей теории систем оказали значительное влияние на развитие педагогической науки. Наиболее полное своё выражение системная парадигма находит в трудах В.П.Беспалько [21], [22], [23], [24], [25], [26].

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

Беспалько Владимир Павлович – доктор педагогических наук, профессор, академик Российской академии Образования.

Автор более 300 научных работ по проблемам образования, в частности, по политехническому образованию, программированному обучению, теории педагогических систем, педагогической технологии и педагогике. Центральное внимание в своих работах автор уделяет проблемам объективного контроля качества знаний учащихся, проектированию гарантированных дидактических процессов, оценке качества работы учителя, преподавателя учебного заведения. К числу основных трудов, изданных в последние годы, относятся: «Теория педагогических систем», «Теория учебника», «Слагаемые педагогической технологии», «Педагогика и прогрессивные технологии обучения».

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

В работе «Программированное обучение» [23] В.П.Беспалько обозначает два связанных между собой направления деятельности научных коллективов того времени в области воспитания и обучения подрастающих поколений. Первое это – направление совершенствования планирования педагогического процесса в целом (оптимальное планирование). Второе – направление повышения эффективности управления познавательной деятельностью учащихся.

Поиски оптимального управления обучением вылились в создание новой системы учебной работы, названной программированным обучением. В своей книге В.П.Беспалько излагает сущность этой системы обучения.

В теоретических основах программированного обучения рассматриваются процесс обучения и информационный подход к нему, методика диагностики качества обучения, даётся характеристика обучающей системы.

Разрабатывается методика программирования и программированного обучения. Здесь показываются программирование содержания обучения и программирование усвоения. Рассматриваются организация и методика ведения занятий в условиях программного управления. Осуществляется дидактический анализ технических средств программированного обучения.

Излагается методика экспериментального исследования проблем программированного обучения. В контексте этого разбираются исходные положения методики дидактического исследования, анализируются некоторые экспериментальные работы по программированному обучению, приводятся фрагменты обучающих программ.

В первой части работы «Элементы теории управления процессом обучения» [25] («Описание целей и способы их достижения в обучении») В.П.Беспалько намечает цели и ставит задачи управления процессом обучения, выводит понятие о педагогической системе. Приводит способы описания целей и задач образования и воспитания. Осуществляет введение в теорию дидактических систем. Здесь задаются соответствующие алгоритмы и классификация дидактических систем. Рассматриваются дидактическая система с программным управлением и комбинированные дидактические системы. Наглядно иллюстрируется схема «спираль» развития дидактических систем.

Во второй части («Измерение качества процесса обучения») [там же] В.П.Беспалько излагает методику создания и использования тестов успешности обучения. Показывает, как проводить измерение и оценивать качество знаний учащихся и качество процесса обучения.

В третьей части («Анализ некоторых дидактических систем») [там же] излагаются принципы выбора дидактической системы. Анализируются системы «Дидахография», «Современная» и «Малые группы», а также система «Программированное обучение».

В монографии В.П.Беспалько «Основы теории педагогических систем» [22] рассматриваются проблемы совершенствования учебно-воспитательного процесса с точки зрения системного подхода к анализу педагогических явлений. Вводится понятие педагогической системы, которое даёт возможность осуществить практическую оптимизацию педагогического процесса. Главное внимание уделяется нормативным методикам оптимального построения отдельных элементов педагогической системы, пригодным для применения в технических обучающих системах. Однако это не исключает возможности их использования и «вручную».

В основу книги положен проблемный метод подачи материала, что позволяет отразить динамический процесс развития педагогической науки.

Рассматриваются педагогика как теория педагогических систем, исходные принципы и методы диагностической постановки цели в педагогической системе, дидактический процесс как система управления познавательной деятельностью учащихся. Анализируются особенности дидактических систем, элементы методики обучения с использованием отдельных дидактических систем. Объективный контроль качества знаний учащихся предстаёт как элемент дидактического процесса. Показывается процесс измерения и оценки качества знаний учащихся, анализируется учебный процесс и показатели его совершенства. Излагаются элементы проектирования дидактического процесса.

В пособии «Системно-методическое обеспечение учебно-воспитательного процесса подготовки специалистов» [26] изложены теоретические и прикладные методики системно-методического обеспечения учебно-воспитательного процесса. Описано проектирование педагогических технологий подготовки специалистов заданного уровня.

Раскрывается сущность вузовской педагогической системы. Намечается общая цель педагогической системы и её отражение в целях изучения отдельных предметов. Разрабатывается методика совершенствования учебных программ и учебных пособий. Определяются основные принципы разработки методических указаний по проведению основных видов учебных занятий. Показываются пути оценки эффективности разработанного учебно-методического комплекса.

В работе «Слагаемые педагогической технологии» [24] основой для разработки педагогических технологий выступает педагогическая система школы. Раскрывается сущность педагогической системы школы. Педагогическая система рассматривается как концепция образования и основа педагогической технологии. Создаётся диагностическая методика целеобразования – исходного пункта разработки педагогической технологии. Показывается, что педагогическая технология на уроке является средством гарантированного достижения целей обучения. Даётся прогноз развития педагогической системы общеобразовательной школы.

Отвлечёмся от научных трудов В.П.Беспалько и отметим, что И.В.Блауберг, В.Н.Садовский и Э.Г.Юдин [152] предлагают разделить область системных исследований на четыре главные сферы (см. выше: с. 31 данного пособия).

Анализируя труды В.П.Беспалько, можно увидеть разработки практически по всем четырём обозначенным сферам области системных исследований. И если им и не создана общая теория систем в собственном смысле, то, во всяком случае, очевидны предпосылки для появления в будущем общей теории педагогических систем. Полагаем допустимость такой гипотезы на основе тенденции ко всё более значительной универсализации современного образовательного процесса.

Системные идеи оказывают влияние и на процесс педагогического творчества, в недрах которого выявляются абстрактные формы системного понимания.

В.А.Кан-Калик [67] полагает, что проблема профессионально-творческой подготовки учителя – одна из сложных в теории педагогической деятельности. А вместе с тем – это область, в которой заложены дальнейшие возможности повышения эффективности всего учебно-воспитательного процесса.

В педагогической науке, по мнению В.А.Кан-Калик, в большей степени подвергаются исследованию такие стороны творческого процесса педагога, как научно-педагогический поиск и процесс подготовки будущего учителя к этой деятельности, в то время как не менее важная часть творческого процесса, связанная с эмоционально-творческой природой педагога, остаётся в тени, а следовательно, порой упускается из виду и процесс профессиональной подготовки педагога в этой области. В.А.Кан-Калик концентрирует внимание на этой субъективно-эмоциональной сфере творческого процесса педагога.

В.А.Кан-Калик выделяет в структуре творческого процесса педагога две подструктуры: научно-педагогическую и субъективно-эмоциональную [67].

Педагогическая деятельность как творческий процесс требует от учителя активной научно-поисковой работы и развитой субъективно-эмоциональной сферы. Исключение из процесса профессиональной подготовки учителя одного из названных компонентов неизбежно ведёт к ослаблению профессионально-творческой подготовки учителя в целом.

Итак, творческий процесс педагога включает в себя две подсистемы – научно-поисковую (логико-педагогическую) и субъективно-эмоциональную. Такое подразделение творческого процесса возможно только в абстракции, на практике же обе эти сферы активно взаимодействуют и представляют собой диалектическое целое.

Первая подсистема связана с научно-педагогическим поиском учителя и включает такие компоненты как: научные знания педагога по предмету, психолого-педагогические знания, умение научно обоснованно решать возникающие педагогические задачи, развитое педагогическое мышление, и т.п. – то есть всё множество логико-педагогических аспектов, связанных с научно-поисковой работой учителя.

Во вторую подсистему входят элементы, связанные с эмоционально-творческой природой педагога: психо-физическая природа учителя, искусство общения, творческое самочувствие и умение управлять своими психическими состояниями, педагогическая интуиция, импровизация и другие элементы, воплощающие в себе субъективно-эмоциональное начало.

Обе подсистемы включают определённые умения и навыки, связанные как с логико-педагогическими, так и с эмоционально-творческими компонентами творческого процесса учителя.  Взаимодействуя между собой, обе эти подсистемы образуют феномен, который обозначается как педагогическое мастерство. Чем последовательнее и гармоничнее взаимодействуют между собой обе эти подсистемы в творчестве педагога, тем выше уровень мастерства [67].

Значимость субъективно-эмоциональной сферы в общей структуре творческого процесса педагога, большое количество неформализуемых элементов педагогического творчества – всё это даёт возможность говорить о творческой индивидуальности педагога как категории, характерной для педагогической деятельности [там же].

Компоненты субьективно-эмоциональной сферы творческого процесса педагога – творческое самочувствие, искусство общения и педагогическая импровизация – находятся во внутренней взаимосвязи. Безусловно, эмоциональная сфера педагогического творчества многогранна и включает в себя массу других компонентов, носящих более общий и неспецифический для педагогической деятельности характер.

Для последовательного изучения компонентов творческого процесса педагога В.А.Кан-Калик обращается к системе К.С.Станиславского [159] как к учению о развитии творческой эмоциональной природы человека, осуществляющего эмоционально-творческую коммуникативную деятельность.

Система К.С.Станиславского в педагогических исследованиях часто рассматривается как определённый психотехнический тренинг, элементы которого можно использовать в процессе обучения педагогической технике [160]. Возможности системы К.С.Станиславского как целостного художественно-педагогического учения значительно шире. Педагогическая концепция К.С.Станиславского даёт возможность использовать его систему как ключ для анализа субъективно-эмоциональной сферы творческого педагогического процесса. Не следует, однако, отождествлять театральную и педагогическую деятельность. Речь идёт о возможностях использования теории театрального творчества, в частности, системы К.С.Станиславского, для исследования некоторых механизмов творческого процесса педагога и в системе профессиональной подготовки учителя [67].

Неоднократно указывая на близость и взаимопроникаемость актёрских и педагогических способностей, А.С.Макаренко [98], [99], естественно, не отождествлял два этих самостоятельных творческих процесса, но подмечал то общее, что содержится в требованиях к личности творца в данных видах творчества. Говоря о формировании педагогического мастерства, он пишет: «Я убеждён, что в будущем в педагогических вузах обязательно будет преподаваться и постановка голоса, и поза, и владение своим организмом, и владение своим лицом и без такой работы я не представляю себе работы воспитателя» [99, c.175-176].

А.С.Макаренко указывает на сходство основного выразительного материала в педагогической и театральной работе. Он находит определение силы, которая организует любое театральное и педагогическое действие – живой организм; человек-актёр, человек-педагог. Этот вывод А.С.Макаренко принципиально важен для понимания особенностей творческой природы педагогической деятельности.

Анализ системы К.С.Станиславского убеждает в допустимости использования элементов системы в развитии творческой природы будущего педагога. В.А.Кан-Калик выделяет здесь ещё один момент [67]. Важным инструментом, организующим театральное и педагогическое воздействие, является общение. Если рассматривать театральную и педагогическую деятельность со стороны режиссёра и педагога, то в обоих случаях она будет выглядеть как динамическая система общения, в которой педагог и режиссёр управляют этим процессом, организуют и выстраивают взаимоотношения: меняют степень их взаимосвязи, усиливают, ослабляют и т.п. Развитие навыков общения в аудитории – важная педагогическая задача. Система К.С.Станиславского помогает осмыслить категорию творческого самочувствия в педагогическом творчестве.

В.А.Кан-Калик указывает на перспективность использования системы К.С.Станиславского в исследовании педагогической деятельности как творческого труда и в профессионально-творческой подготовке учителя.

Итак, у В.А.Кан-Калик две подсистемы (обозначены выше) образуют систему педагогического мастерства и структуру творческого процесса педагога. Строится эта система на основе элементов системы К.С.Станиславского.

Полагаем, система педагогического творчества планомерно оказывает воздействие на формирование предпосылок для создания общей теории педагогических систем на базе одной или нескольких современных общих теорий систем и приближает подтверждение гипотезы о возможности существования и плодотворного применения общей теории педагогических систем. Подчеркнём ещё раз, что почвой для создания такой теории служит всё более значительная универсализация современного образовательного процесса.      

   ГАРМОНИЯ СИСТЕМ И ИСКУССТВО

Диалектическая сущность вещей такова, что в процессе познания объект предстаёт как единство по меньшей мере двух противоположных сторон. Любая из них в свою очередь способна претерпевать раздвоение, что может осуществляться как последовательно, ступень за ступенью, так и параллельно, захватывая всю глубину объекта, до мельчайших его подразделений и оснований.

Исход столкновения противоположностей ведёт к гармонии, взаимопроникновению и уравновешиванию мер их действующих начал [156].

В своё время К.Маркс выделил два типа противоположностей: которые «взаимно притягивают друг друга» и которые «не тяготеют друг к другу» [102, c.321]. Поясним.

1. К первому типу относятся различия в рамках одного и того же отношения, проявляющие внутреннюю противоречивость целого, которому это отношение имманентно. Вещи, обладающие этими различиями, скреплены общей связью, законом, («тяготеют друг к другу» по словам К.Маркса), выступают сторонами, состояниями или моментами в пределах одной и той же сущности, отдельными индивидуальностями универсума, в совокупности образующими его особое качество. Причём нельзя исключить ни одну  из таких сторон (индивидуальностей), поскольку в совокупности они образуют единую сущность рода [156].

2. Различия действительные, истинные, когда вещи содержательно разделены между собой «перепонкой» разнородности, принадлежностью к различным мирам, обособлены в своём собственном качестве, не способны произойти друг из друга в ходе самоотрицания. Возникающие в данном случае противоположности (либо противоречия), выражающие разные сущности, внешним образом, формально присоединены одна к другой, обладают не более как мнимой, иллюзорной связью, а поэтому ни реального содержательного разнообразия, ни единства системного качества, которыми обычно отличается целостность, представлять собой не могут, ибо нет и быть не может единой меры для различных сущностей [там же].

Таким образом, лишь в первом случае, когда элементы совокупности обнаруживают пронизывающую всех их сквозную связь, когда они «схвачены» единым для всех отношением, замыслом, планом, алгоритмом, идеей, фиксированы посредством единой меры, эталона, нормы, стандарта, проявляя тем самым свои различия на фоне общей всем им субстанции, можно вести речь об их гармонизации в пределах их совокупности.

Доминирование одной из противоположностей над другой в рамках соединяющего их отношения есть характеризующий структуру противоречия момент, сущностная, необходимая, атрибутивная сторона этой структуры [156]. Асимметрия противоречия, - мера неравновесности отношения взаимопроникновения противоположностей системы, мера, качественно определённая для системы и в её рамках необходимо присущая ей. При этом асимметрия противоречия выступает одним из главных факторов, определяющих становление нового [103].

Таким образом, одна из сторон объекта заключает в себе сущность и смысл существования целого, центрированного на собственном действии, т.е. содержит ключ к поиску его гармонии.

Существует проблема измерения структурной гармонии систем. Мера гармонии непосредственно связана со структурой и организацией систем, а следовательно, с информацией, коль скоро информация составляет критерий их развития. Важно раскрыть информационную природу принципа единства в многообразии (единства разнообразного) – основного принципа гармонии, уточнить роль разнообразия структурных составляющих системы в обеспечении её жизнедеятельности, в достижении присущего ей режима функционирования [79]. В этой связи А.Д.Урсул [182], [183] отмечает, что чем больше внутреннее разнообразие системы, тем более длительный срок она может существовать, противодействуя потоку возмущений, поступающих со стороны среды, т.е. тем она устойчивее.

Г.Гегель, подвергнув философскому осмыслению феномен искусства как средства выражения человеческого духа, писал: «Живопись должна развиваться в сторону большего разнообразия и контрастов своих сюжетов, будь то естественные объекты или человеческие фигуры. Это осуществляется живописью благодаря принципу внутреннего и внешнего многообразия, используемого ею для раскрытия в определённых чертах ситуаций, случаев, конфликтов и поступков; одновременно задачей живописи является расчленять эти пёстрые разрозненные элементы и смыкать их в гармонической целостности…» [51, c.70].

Высокий уровень разнообразия структурных составляющих системы, обилие степеней свободы у множества её элементов обусловливают гибкость, подвижность, приспособляемость, устойчивость. Как правило, это даётся ценой потери жёсткости системы, её ориентированности на цель, снятием ограничений в организации. В живой природе структурное разнообразие служит резервом жизни [156].

При различных изменениях, происходящих с той или иной системой, связанность и ограниченность её структурных составляющих сохраняются. Более того, «они являются главными инвариантами целого» [46, c.33]. В отношении постановки и решения проблем момент ограничения разнообразия также оказывается главенствующим. Изучение проблем редко проводится в идеальной обстановке: обычно их изучают в ситуации, в которой ограничения могут быть только относительно достаточными и очевидно неполными. Некоторые из наиболее трудных проблем как раз те, относительно которых нет уверенности, что ограничение достаточно [125]. Проблема уменьшения разнообразия стоит центральным звеном в теории целеустремлённых систем [5].

Итак, ограничение разнообразия для субъекта деятельности является непосредственно организующей акцией. Это структурогенез на поприще человеческой деятельности [156]. Чрезвычайно велика роль фактора необходимого разнообразия, по мнению А.С.Макаренко [98], (разумеется, при соблюдении надлежащего единства, меры) в организации деятельности трудового коллектива, его гармонизации.

Г.Гегель видел в гармонии соотношение качественных различий в их совокупности, обретающей основание в сущности вещи [50]. Иначе говоря, гармония есть выразитель структурной соразмерности и соотнесённости частей, образующих целостность, т.е. соединённых тем, чему они принадлежат.

Существует проблема меры гармонии и гармонии мер. Можно констатировать «существование объективного закона… Сущность его: тенденция к установлению гармонии мер в деятельности человека» [65, c.34]. Согласование многих мер, установление их единства, кратности и есть собственно процесс структурной гармонизации.

Следует отметить, что гармония и красота – вещи различные. Если красота несёт в себе яркую субъективную окраску, то гармония, будучи явлением объективным и закономерным, выражает соизмеримость и соразмерность вещей, пробуждает в сознании идею соотношения. Гармония есть нечто инвариантное, сохранённое в вещах и всегда выступает в единстве с дисгармонией [156].

Природа дисгармонии деятельной сущности целого с диалектической стороны может быть только там, где заключена и природа гармонии этой сущности (функциональная гармония), что опять же сводится к соотношению и согласованию составляющих элементов единого функционального процесса. Поскольку гармония и дисгармония – две стороны одного и того же единства, то они способны переходить друг в друга в непрерывном ряде сменяющихся структурных состояний развивающихся систем с установлением всякий раз соответствующих особых функциональных качеств [там же]. Существование в действительности систем, в разной мере обладающих этими качествами, выражает известный афоризм, который приписывают Г.Гегелю: мир – это гармония гармоний и дисгармоний. Соответственно, мы можем полагать, что гармония элементов целого устанавливается только на основе их единой сущности (субстанции).

Положение о гармонии систем создаёт основу для выдвижения задачи теории систем, состоящей в формулировке подходов к анализу и синтезу систем самого общего типа на базе фундаментальных законов естественных наук.        

Долгое время многие работы по теории систем замыкались на том, чтобы найти и обосновать достаточное определение самого понятия «система». Известно множество попыток формализовать абстрактное представление о совокупности объектов, отвечающей интуитивным понятиям о целостности данной общности. Однако каждое приложение такого определения к сколько-нибудь реальной системе часто оказывалось несостоятельным и вызывало необходимость доопределения этой общности объектов по какому-либо признаку, т.е. к размыванию исходного понятия.

В конце 80-х годов ХХ века [151] стало ясно, что интерес представляет не просто совокупность объектов, а динамический, развивающийся коллектив объектов, законы эволюции которого определяют направленное (и, следовательно, в широком смысле, управляемое) движение к некоторому «абсолютному», наиболее вероятному его состоянию. Таким состоянием в природе может быть только максимум энтропии (энтропия – от греч. – «поворот, превращение»). Иначе говоря, в основу представлений о любой общности объектов должны быть положены законы развития открытых физических систем. Таким образом, задача теории систем, по мнению И.С.Моросанова [111], должна состоять в том, чтобы на основе фундаментальных законов естественных наук сформулировать подходы к анализу и синтезу систем самого общего типа.

Что же такое система? Вероятно, ответ на этот вопрос правильнее всего искать, обращаясь к выражению, используемому для характеристики системы, типа: «Потенциал суммы больше, чем сумма потенциалов». Нужно понять, что есть тот новый «потенциал», который обеспечивает система по сравнению с простой совокупностью объектов и как управлять этим «приращением» безотносительно к природе и размерности системы.

Можно констатировать [111], что любое проявление динамики той или иной совокупности объектов сопровождается изменением потока вещества и энергии, вызванными возмущением состояния окружающей среды, включающей эту совокупность, как составную часть более общего образования. Отсюда ясно определение системы: система – это множество элементов материальной природы с кооперативным управлением хотя бы одним общим ресурсом. Закон сохранения систем, как первый закон теории систем [110] – закон целостности систем – просто утверждает неразрывность потока ресурса, являющегося источником жизнеобеспечения (функционирования) данной общности (системы). Второй закон теории систем – закон функциональной иерархии систем – определяет меру её организации, которая обеспечивает системе свойства, отсутствующие у её отдельных частей. Поясним механизм этого.

Общая реакция системы на внешнее воздействие, прежде всего, выражает её выбор как целостного образования. Однако каждая её функциональная часть (подсистема), подчиняясь общему образу действия, его давлению, тем не менее имеет свободу выбора в коррекции общего акта действия, сообразно своему функциональному состоянию и своему видению внешней обстановки. Чем шире спектр воздействия на систему, тем больше свобода выбора у каждого иерархического уровня и, следовательно, тем богаче полный спектр реакции всей системы, складывающийся из общей реакции и иерархии частных откликов всех подуровней системы. Именно такое множественное кооперативное управление, благодаря многим частным контактам со средой, и обеспечивает гораздо более полное и адекватное отражение среды, чем сумма индивидуальных реакций группы несвязанных объектов [110].

Если в технических приложениях место теории систем для определения функциональных отношений элементов системы достаточно очевидно [112], то в сфере эстетических форм такое понимание требует некоторых усилий. Главное здесь, по мнению И.С.Моросанова, - это осознание того, что мир искусства служит художественным отражением реального мира во всём его многообразии и, значит схема приложения теории систем в принципе будет той же, а роль материальных потоков будут играть потоки восприятия информации от реальных объектов, обращённые непосредственно к разуму человека (потоки отражения в виде звуковых сигналов, зрительных символов и т.д.). Поэтому оказывается, как это не парадоксально на первый взгляд, что искусство, в разных его видах, во многом (главном) алгоритмизуемо. Например, механизм удивительно завораживающего действия картин морского прибоя или открытого огня, когда на фоне определённой ритмики видится бесконечное разнообразие, подчинённое, однако, общей теме, является прямым выражением второго закона теории систем [110] и по сути своей совпадает со средствами эстетического воздействия в любом виде искусства.

Подобный строй художественных образов описан в теории стиха Ю.М.Лотмана [97]. Вот как об этом говорится в предисловии к его книге: «Текст стихотворения представляет собой поле напряжения между нормой и её нарушениями. Именно подтверждение или неподтверждение этих читательских ожиданий реальным текстом ощущается как эстетическое переживание. Если подтверждение стопроцентно („никакой новой информации“), то стихи ощущаются как плохие, скучная поэзия; если стопроцентно неподтверждение („новая информация не опирается на имеющуюся“), то стихи ощущаются как вообще не поэзия. Критерием оценки стихов становится мера информации» [там же], т.е. энтропия системы.

Безусловно, все мастера искусств, задолго до становления естественных наук, так или иначе владели профессиональными «тайнами искусств». Почти все великие художники известны своими заслугами в области теории искусств. Среди трудов теоретиков искусств нашего времени, таких как, например, Е.А.Кибик [71], работы Ю.М.Лотмана выделяются тем, что они в большей, чем у других, степени выражают общий дух научных поисков нашего столетия – переход из сферы методологии отдельной дисциплины в область теории научного знания в целом [97].

Наша цель состоит вовсе не в том, чтобы давать оценки уровню развития современной теории искусств, а в том, чтобы показать общетеоретическую значимость теории систем, охватывающую столь далёкие области приложения интеллекта – от организации промышленного производства до формирования принципов эстетического воздействия литературы и искусства.          

ТЕОРИЯ ОТКРЫТЫХ СИСТЕМ И ОТС 

Л. ФОН БЕРТАЛАНФИ

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

Людвиг фон Берталанфи (1901-1972) – австрийский учёный и методолог науки, сыгравший важную роль в становлении и развитии системных исследований в XX веке, биолог-теоретик, создатель «общей теории систем» (ОТС). В 1934-1948 годах – доцент, затем профессор Венского университета, в 1949-1961 годах работал в различных университетах США и Канады, с 1961 года – профессор теоретической биологии университета Альберта (Канада).

Подходя к биологическим объектам как к организованным динамическим системам, Л. фон Берталанфи дал развёрнутый анализ противоречий механицизма и витализма ((от франц. vitalisme, vital - «жизненный»; лат. vitalis, vita – «жизнь») – доэволюционная теория, согласно которой развитие органического мира происходит под воздействием т.н. vis vitalis, «жизненной силы»)), возникновения и развития организмических идей о целостности организма и на основе последних – формирования системных концепций в биологии. Берталанфи принадлежит ряд попыток применить организмический подход (т.е. подход с т.зр. целостности) при исследовании тканевого дыхания и соотношения метаболизма и роста у животных. Предложенный Берталанфи метод анализа открытых эквифинальных (т.е. как бы стремящихся к некоторой цели) систем дал возможность широко использовать в биологии идеи физики, химии, кибернетики.

Идеи Берталанфи нашли применение в медицине, психиатрии и др. прикладных дисциплинах. Будучи одним из пионеров системного подхода, Берталанфи выдвинул обобщённую системную концепцию, задачами которой, по Берталанфи, являются разработка точного аппарата описания разных типов систем, установления изоморфизма законов в различных областях знания и поиск средств интеграции науки. Эти задачи, однако, нашли реализацию лишь применительно к некоторым типам открытых (т.е. обменивающихся со средой веществом, энергией и информацией) биологических систем [40].

Л. фон Берталанфи – один из организаторов «Общества по исследованиям в области ОТС» (1954) и его ежегодника «General Systems». Его ближайшие коллеги – А.Б.Рапопорт, с которым они вместе, а также в сотрудничестве с К.Боулдингом и Р.Джераром основали в 1954 году «Общество по разработке проблем общей теории систем», активно функционирующее вплоть до настоящего времени, а также известный европейский специалист по ОТС Э.Ласло [146]. 

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

ОРГАНИЗМИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ И ТЕОРИЯ

ОТКРЫТЫХ СИСТЕМ

До выдвижения идей «ОТС», что произошло во второй половине 30-х годов, системно-целостные и мировоззренческо-методологические установки Берталанфи проявились в предложенной им концепции организма и в активном участии в разработке проблем теории открытых систем [146].

Основу организмической концепции Берталанфи, разрабатывавшейся им в 20-е – 30-е годы, составляет представление о том, что живой организм – не конгломерат отдельных элементов, а определённая система, обладающая организованностью и целостностью. Причём эта система находится в постоянном изменении – «организм напоминает скорее пламя, чем кристалл или атом» [206, c.1]. Для познания таких объектов необходимо, считает Берталанфи, изменение метода мышления. Старая биология, по Берталанфи, использовала аналитико-суммативный подход к своему предмету (организм – агрегат отделённых друг от друга элементов). Биология XX века стоит на точке зрения рассмотрения своего предмета – живого организма, на признании первичности динамического подхода к исследованию биологических явлений и важности анализа организма как первично-активного [207].

Отмечая тот факт, что наука ХХ века всё более сталкивается с необходимостью исследования систем разных типов, Берталанфи утверждает, что «наука о целостности и организмическом par exelence – биология – призвана играть в нашем мировоззрении роль, которую она не играла раньше» [212, c.5]. Сформулированные принципы во многом определили последующую эволюцию взглядов Берталанфи. Разработка методологических принципов исследования систем была осуществлена в 30-е годы в рамках теории открытых систем. В соответствии с принципами мышления начала XX века, как их сформулировал Берталанфи, он стремился выразить на строго научном языке (аналогичном языку физики) понимание организма как системы (его прежде всего динамический и активный характер). Для того чтобы объяснить факты биологических исследований, Берталанфи занимается проблемами теории открытых систем.

Первая задача, которую требовалось разрешить в этой связи, состояла в выборе точного аппарата. Берталанфи использовал статистический аппарат термодинамики. Исследуемые с помощью этого аппарата объекты представляют собой множества элементов (системы особого типа), которые по своей сложности значительно превосходят объекты классической физики [146].

Берталанфи создаёт теорию открытых систем. Охарактеризуем основные понятия этой теории. Под системой Берталанфи понимает «комплекс элементов, находящися во взаимодействии» [205, c.9], [210, c.32]. Система является закрытой, если в неё не поступает и из неё не выделяется вещество (учитывается лишь возможный обмен энергией). Система называется открытой, если в неё постоянно происходит ввод и вывод вещества. Стационарным состоянием системы называется устойчивое состояние системы, при котором все характеризующие эту систему величины не зависят от времени. Равновесием называется не зависящее от времени состояние закрытой системы, при котором остаются неизменными все величины и прекращаются все процессы. Подвижным равновесием называется не зависящее от времени состояние открытой системы, при котором все величины остаются неизменными, хотя и продолжаются непрерывные процессы ввода и вывода вещества. Открытая система может перейти в состояние подвижного равновесия – противоположность закрытой системы, которая, будучи предоставлена сама себе, должна перейти в состояние равновесия [206]. 

Закрытая система, находящаяся в состоянии равновесия, не нуждается в притоке энергии для сохранения своего состояния покоя: в системе происходят превращения, направленные таким образом, что, например, количество образовавшихся молекул или ионов равно количеству исчезнувших. Общим для равновесного состояния закрытой системы и химического равновесия является то, что и в том, и в другом случаях система не способна к работе. Для того чтобы система могла совершить работу, она должна выйти из состояния равновесия. Поскольку закрытая система всегда стремится к достижению равновесного состояния, в ней нельзя получить длительной работы. Это возможно только в открытой системе, находящейся в состоянии подвижного равновесия. (Так как организм является открытой системой, он способен производить работу, но для своего отклонения от состояния равновесия он нуждается в постоянном притоке энергии и вещества) [146].

Берталанфи обращает внимание на характерную особенность открытых систем: для сохранения подвижного равновесия открытых систем необходима точная согласованность протекающих в них процессов. Анализируя формализм, с помощью которого описываются открытые системы, Берталанфи обнаружил такие характеристики этого формализма, которые при его биологической интерпретации оказываются сходными со свойствами организмов, находящихся в состоянии подвижного равновесия.

Возьмём для примера свойство эквифинальности, т.е. способность живых организмов достигать заранее определённого конечного состояния независимо от нарушения начальных условий (из различных начальных состояний и различными путями). (Экви… от лат. aequus «равный» - часть сложных слов, обозначающая равнозначность, равенство). В закрытых системах их конечные состояния (например, распределение концентраций вещества) полностью зависят от начальных состояний, что и находит своё выражение в соответствующем «механическом» формализме [там же].

Иное дело – живой организм. Его конечные состояния не определяются характером начальных условий, а детерминируются его структурными, целостными свойствами, и независимо от модификаций начальных состояний (в определённых пределах) организм по истечении некоторого времени приобретает конечное состояние, «предопределённое» его структурой. Организм как бы стремится к некоторому конечному состоянию (как правило, наиболее для него благоприятному). Именно эти свойства живого организма и выражает формальный аппарат теории открытых систем. С его помощью удаётся описать постоянное сохранение субстрата организма при изменяющихся условиях, динамическую упорядоченность его процессов, восстановление динамического равновесия, эквифинальности и т.п.        

В теории Берталанфи достаточно строгое определение дано лишь понятию «закрытая система». Открытая система определяется им как нечто дополнительное по отношению к закрытой системе [141]. При этом Берталанфи по сути дела рассматривает лишь особый класс открытых систем. В качестве такового у него выступают открытые системы, стремящиеся к состоянию подвижного равновесия (эквифинальные системы – частый вид таких систем).

Каждая система такого вида имеет некоторое начальное состояние, которое может варьироваться в значительных пределах, определённый структурный механизм и конечное состояние, которое для каждой системы является постоянным. Согласно принятой теоретической позиции, структура системы определяет её поведение и развитие, но в рамках теории открытых систем структура и механизм её воздействия на систему не анализируются. Примечательно в этой связи то, что, рассматривая эквифинальность, Берталанфи говорит не о том, что конечное состояние системы зависит от её структуры, а о том, что оно «определяется исключительно параметрами системы» [208, c.7], [66]. Теория просто не располагает средствами для этого. Она может лишь – исходя из постоянного и известного в каждом конкретном случае значения конечного состояния – выразить поведение системы как «стремление» к этому конечному состоянию.

Эту задачу в теории открытых систем выполняют так называемые телеологические уравнения.  (Теле…от греч. telos «вдаль, далеко»; род падеж – teleos  «результат, завершение»). В таких уравнениях изменения системы выражаются не в понятиях актуальных условий, а в понятиях удалённости системы от состояния равновесия. Иначе говоря, анализируемые системы описываются таким образом, как будто бы актуальные изменения зависят от конечного состояния, которое будет достигнуто только в будущем [210].

Учитывая дальнейшую эволюцию теоретических взглядов Берталанфи, можно сделать следующий вывод: теория открытых систем, в разработке которой он принял участие, явилась важным шагом к построению общей теории систем. (Хотя  теория открытых систем ещё не давала возможности проводить структурный анализ систем).

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ СИСТЕМ Л. ФОН БЕРТАЛАНФИ

Впервые основные идеи общей теории систем (ОТС) были изложены Л. фон Берталанфи в лекциях, прочитанных в 1937-1938 годах в Чикагском университете [205], [208], [210], а первые публикации по этому поводу относятся только к послевоенному периоду – к 1947-1950 годам [214], [215].

Концепция ОТС возникла у Берталанфи как обобщение принципов теории открытых систем. Модели, применяемые в теории открытых систем, а также используемый для их построения аппарат, давали возможность анализировать – уже в момент создания теории – не только биологические объекты, но и явления психологии, социологии и некоторых других дисциплин. Развитие теории открытых систем в 30-40-е годы обнаружило дополнительные свидетельства в пользу обобщённого характера её моделей и аппарата. Возникла необходимость осознанного и развёрнутого изложения этой общности [146].

По замыслу Берталанфи, ОТС представляет собой выражение существенных изменений в понятийной картине мира, которые принёс с собой XX век. При этом он опирается на У.Уивера [231], различавшего три этапа развития предметов научного анализа: на первом рассматривалась организованная простота (мир классической механики), на втором – неорганизованная сложность (мир классической статической физики), на третьем, в который вступила наука ХХ века – организованная сложность.

Выдвижение организованной сложности, организации систем в качестве предмета исследования повлекло за собой постановку новой познавательной задачи. Построение теории организации требует, согласно Берталанфи, решения проблем со многими переменными, что означает необходимость введения новых понятийных средств. Характерное для XIX века стремление свести все уровни реальности к физическому сменилось пониманием мира как множества разнородных сфер реальности, хотя и теснейшим образом связанных друг с другом, но не сводимых друг к другу. Наконец, в противоположность редукционизму (от лат. reductio «возвращение, отодвигание назад»; сведение сложного к более простому) возникла идея построения единой науки на пути перспективизма. Эта концепция исходит из факта глубокой дифференциации современного научного знания и невозможности построения унифицированной науки на основе физики. В основании перспективизма лежит мысль о том, что общие категории мышления сходны в самых различных отраслях современной науки; отсюда возникает возможность построить  единую науку на базе изоморфизма законов (изо…от греч. isos «равный, одинаковый, подобный») в её различных областях. Это означает, что можно говорить о структурном сходстве теоретических моделей, которые применяются в различных научных дисциплинах [146].

Таким образом, основными задачами ОТС Берталанфи являются [211]:

●       формулирование общих принципов и законов систем независимо от их специального вида, природы составляющих их элементов и отношений между ними;                                                                                                          

●       установление путём анализа биологических, социальных и бихевиоральных объектов как систем особого типа точных и строгих законов в нефизических областях знания;

●       создание основы для синтеза современного научного знания в результате выявления изоморфизма законов, относящихся к различным сферам реальности.

Рассмотрим пути решения задач ОТС [210].

Исходным здесь является понимание системы как комплекса взаимодействующих элементов p1, p2… , pn, которые характеризуются количественными мерами Q1, Q2… , Qn. Взаимодействие между элементами означает, что между ними имеет место некоторое отношение Ri. Понимаемая таким образом система может быть описана с помощью уравнений. При таком описании абстрагируются от реальных пространственных и временных условий в системе и возможностей зависимости актуального функционирования системы от её предшествующей истории. Если в системе в некоторое время t прекращаются все изменения, то f1 = f2 =…= fn = 0; это означает, что в качестве решения выступают константы и что система достигла стационарного состояния.

В каждой системе, которая движется в направлении к стационарному состоянию, актуальные изменения могут описываться как отклонения от ожидаемого состояния равновесия, к которому система стремится (свойство эквифинальности).

Для характеристики и описания систем Берталанфи использует также следующие формальные системные свойства.   

Целостность – изменение любого элемента оказывает воздействие на все другие элементы системы и ведёт к изменению всей системы, и, наоборот, изменение любого элемента зависит от всех других элементов системы.

Суммативность – изменение любого элемента зависит только от него самого, и изменение всей системы является суммой изменений независящих друг от друга её элементов (взаимодействие в этом случае равно нулю).

Механизация – процесс перехода системы от состояния целостности к состоянию суммативности. При этом коэффициенты взаимодействия каждого отдельного элемента системы уменьшаются и при t →∞ приближаются к нулю.

Централизация – процесс увеличения коэффициентов взаимодействия у части или отдельного элемента системы. В результате незначительные изменения этой части (ведущая часть системы) приводят к существенным изменениям всей системы.

Иерархическая организация системы – отдельные элементы системы представляют собой системы низшего порядка и (или) рассматриваемая система выступает в качестве элемента системы более высокого порядка.

Приведённые определения и способы описания систем [210] дают возможность ввести понятия закрытой и открытой систем. Различие между ними относительно. Так, организм является типичным примером открытой системы, однако организм совместно с соответствующей ему средой может рассматриваться как закрытая система.

В рамках ОТС применяются обобщённые принципы – например, уравнения диффузии (физическая химия) используются в социологии для анализа процесса распространения слухов – это изоморфизм законов, управляющих поведением систем в разных областях реальности [146].

Одной из проблем ОТС является классификация систем. Акцентируя внимание главным образом на открытых системах, Берталанфи предложил различать следующие типы систем [210]:

1)                            системы, основанные на динамическом взаимодействии частей (эквифинальные системы);

2)                            системы, в основании которых лежит схема обратной связи;

3)                            системы типа гомеостата (от греч. homois «одинаковый» + statos «стоящий» - устройство, моделирующее способность живых организмов поддерживать некоторые свои характеристики в физиологически допустимых пределах).

 По Берталанфи задачей ОТС является исследование общих законов организации закрытых и открытых систем, а кибернетическая схема обратной связи характеризует только определённый вид открытых систем. «Обратная связь, - пишет Берталанфи, - базируется на круговой причинной цепи и механизмах, управляемых посредством информации, фиксирующей отклонение от состояния, которого нужно достичь, или от цели, которой нужно добиться» [210, c.45]. (В этом описании схемы обратной связи легко узнать общий механизм «телеологических» уравнений Берталанфи).

Схема обратной связи, подчёркивает Берталанфи, носит довольно специальный характер. В живых организмах существует много регуляций другой природы: это те регуляции, которые связаны с динамическим взаимодействием процессов. (Например, эмбрионные регуляции, когда целое восстанавливается из частей в эквифинальном процессе). Берталанфи считает, что первичные регуляции в органических системах (которые наиболее важны в эволюции) имеют как раз природу динамического взаимодействия. Позднее на них накладываются вторичные регуляции, контролирующие поведение посредством некоторого фиксированного устройства. К ним, в частности, относится и обратная связь. Это положение дел – следствие общего принципа организации. Поначалу биологические, нейрофизиологические и психологические системы управляются динамическим взаимодействием их компонентов, позднее возникает некоторое фиксированное «устройство» и накладываются определённые принудительные условия, которые делают систему и её части более эффективными, но одновременно постепенно уменьшают и в конце концов сводят на нет её эквифинальность [208], [210].

Динамическое взаимодействие оказывается, таким образом, основополагающим признаком открытых систем, исследуемых Берталанфи. Схема обратной связи рассматривается им как производная от динамического взаимодействия, и она реализуется лишь в ходе процесса динамического взаимодействия системы. Берталанфи всё время подчёркивает определённое родство схемы обратной связи с машинным представлением организма, характерным для XIX и первой половины ХХ веков. (В этой связи Берталанфи критикует кибернетиков за отождествление системы с обратной связью с открытой системой вообще [213]).

В более поздних работах, опубликованных в 60-х годах, Берталанфи развивает эту мысль. В основании представления об организме как машине лежит, по его мнению, концепция робота – понимание психофизического организма как реактивного по отношению к биологическим стимулам, сведение высших функций к первичным биологическим факторам и попытка объяснения сложного поведения как комбинации элементарных биологических «единиц». Несостоятельность этой точки зрения применительно к психологии человека была убедительно доказана психологией развития и генетической эпистемологией Ж.Пиаже, а также различными теориями личности. В результате удалось установить, что схема гомеостатизма неприменима: 1) к динамическим регуляциям; 2) к спонтанной деятельности организма; 3) к процессам роста, развития, творчества и т.д., т.е. к тем формам активности, которые имеют не только одну биологическую ценность [211].

Общий вывод, к которому приходит Берталанфи, формулируется им следующим образом: «…В развитии и эволюции динамическое взаимодействие (открытая система), по-видимому, предшествует механизации (структурным механизмам главным образом типа обратной связи). В этой связи ОТС логически может рассматриваться как более общая теория: она включает системы с обратной связью как особый случай, но это утверждение не является истинным vice versa» [208].

Таким образом, основной акцент в ОТС Берталанфи сделал на анализе открытых систем и динамического взаимодействия внутри системы. Основной способ построения ОТС, согласно Берталанфи, состоит в установлении изоморфизма законов, действующих в различных областях. (Вокруг этого пункта вот уже несколько десятилетий не стихает острая дискуссия [146]).

Отвечая на критику, Берталанфи отрицает существенную научную ценность аналогий и настаивает на большом научном значении логических гомологий, исследование которых представляет собой основное содержание ОТС [207]. Установление гомологии он называет объяснением в принципе и утверждает, что «объяснение в принципе лучше, чем отсутствие объяснения» [205].

Берталанфи подчёркивает то обстоятельство, что установление изоморфизма даёт возможность вскрыть «определённые общие принципы» [216], приложимые к системам, что целью ОТС является не выявление «более или менее неопределённых аналогий, а установление принципов, пригодных для объяснения явлений, не учитываемых обычной традиционной наукой» [208, c.9]. Обнаружение гомологии даёт возможность сформулировать некоторый общий структурный принцип, который может оказаться полезным в дальнейшем исследовании и, кроме того, сам может подвергаться анализу. Берталанфи особо обращает внимание на то, что любой общий закон по сути дела подразумевает определённую аналогию между объектами, подпадающими под его действие, и использование оправданных аналогий представляет собой один из фундаментальных методов науки [там же]. Следует, однако, отметить, что ответы Берталанфи на критику не во всём достаточно убедительны [146].

Конечно, суждение об изоморфизме законов в некоторых научных областях не может быть априорным. Установление подобного изоморфизма требует эмпирического исследования и играет важную эвристическую роль. Во-первых, благодаря этому возрастает ценность аналогии между объектами: достаточно выявить такие аналогии, и принципиальный факт возможности изоморфизма определяет выбор направления исследований. Во-вторых, установленный изоморфизм законов и понятий даёт возможность избегать дублирования – детализированные следствия для исследуемой области объектов могут быть получены с большой вероятностью путём переноса с соответствующей модели. И, наконец, в-третьих, суждения теоретика систем о совокупности вскрытых им изоморфизмов характеризуют некоторый концептуальный каркас современной науки (на достаточно высоком уровне абстракции), что, несомненно, также обладает эвристической ценностью [146].  

Вместе с тем необходимо признать, что сами по себе установленные изоморфизмы дают немного в понимании системного и структурного строения объектов исследования. Описывая в лучшем случае макроструктуру определённых фрагментов мира, они по существу ничего не говорят относительно микроструктуры и системных свойств рассматриваемых объектов. Собственно системный анализ требует более разветвлённых и совершенных средств исследования, чем принцип изоморфизма законов и аппарат телеологических уравнений, которыми располагает ОТС Берталанфи [93]. В концепции Берталанфи пределы системному анализу ставит принципиально эмпирический путь исследования, что даёт возможность получить лишь чисто феноменологическое описание объектов и процессов.

Одним из стимулов разработки ОТС для Берталанфи было стремление объединить науки. Берталанфи прекрасно осознал неудачу логических позитивистов в создании «унифицированной науки» и пытался подойти к этой проблеме с помощью ОТС [209].

Природа и наука столь сложны и многообразны, что, как правильно отметил А.Рапопорт [120], невозможно дать категорического обоснованного ответа на вопрос: подход гарантирует «успех» в объединении науки? Есть все основания предполагать, что решение этой проблемы пойдёт многими путями. В их ряду своё место занимает и путь Берталанфи.

Стремясь получить более адекватные представления о системах и осознавая ограниченность ОТС Берталанфи, не следует забывать чёткого вывода, сделанного Берталанфи в 1962 году, - различные варианты системного анализа «не являются и не должны рассматриваться как монопольные. Один из важных аспектов современного развития научной мысли состоит в том, что мы более не признаём существования уникальной и всеохватывающей картины мира. Все научные построения являются моделями, представляющими определённые аспекты, или стороны, реальности» [208, c.4]. «Различные теории систем…являются моделями различных аспектов мира… Это, конечно, не исключает, а скорее предполагает возможность последующих синтезов, в которые войдут и будут объединены различные современные исследования целостности и организации» [66, c.32].   

ТЕКТОЛОГИЯ ИЛИ ВСЕОБЩАЯ

ОРГАНИЗАЦИОННАЯ НАУКА

А.А.БОГДАНОВА

Исторически первой системно-методологической концепцией, выдвинутой в XX веке, была тектология, или «Всеобщая организационная наука» Александра Александровича Богданова (1873-1928). Впервые идеи тектологии были опубликованы в 1913-1917 годах [35], [36]. В Советском Союзе на протяжении 70 лет «Тектология» была забыта. И только в 1989 году появилось новое издание «Тектологии» [38].

В 30-40-е годы значительную известность приобрела системно-методологическая концепция польского философа и методолога науки Тадеуша Котарбиньского (1886-1981) праксеология [77], [222], задачей которой является построение общесистемной теории рациональных человеческих действий.

Время первых публикаций по кибернетике практически совпадает со временем первых публикаций по ОТС, это конец 40-х годов. Основополагающее сочинение по кибернетике – одноимённая книга Норберта Винера (1894-1964) «Кибернетика» вышла в свет в 1948 году [232], а в 50-70-е годы кибернетические исследования приобрели очень широкую популярность [43].

Как известно, историческая последовательность научных событий часто не совпадает с последовательностью влияния этих событий на научное сообщество. Именно такая ситуация имела место с системным мышлением [146].

Действительно, системность тектологии А.А.Богданова – это её неотъемлемое и наиболее существенное свойство. Законы организации комплексов, считал её автор, едины для любых объектов. «Комплекс» - это богдановский вариант современного понятия «система», к тому же проинтерпретированного не просто как множество взаимосвязанных элементов, а как процесс изменения их организации, обусловленный структурной связанностью комплекса и его окружения.

В «Тектологии» Богданов выделил универсальные типы систем, подверг анализу основные организационные механизмы подбора, который может быть положительным или отрицательным, причём, взаимодополняя друг друга, эти две формы подбора организуют весь мир. Богданов исследовал ряд других аспектов организационного развития: проанализировал расхождения и схождения форм, дал оценку путей реализации подбора, описал типы системных кризисов, возникающих в процессах организации и дезорганизации и т.д. К этому необходимо также добавить, что в «Тектологии» предвосхищена идея обратной связи (биорегулятор по терминологии Богданова), по существу сформулирована идея изоморфизма систем, на которой базируется кибернетика Н.Винера и ОТС Л. фон Берталанфи. Примечательно, что ещё до создания тектологии в своей философской работе «Эмпириомонизм» (1904-1906) Богданов достаточно подробно рассмотрел основные принципы метода моделирования (в его терминологии – подстановки).

И вот, несмотря на глубокое системное содержание «Всеобщая организационная наука» Богданова не оказала – в историческом контексте – практически никакого влияния на формирование системного мышления вплоть до 60-х годов XX века. Винер и Берталанфи никогда, судя по их работам, не ссылались на Богданова [146].

Не больше в этом плане повезло и праксеологии Т.Котарбиньского [77], [222], которая была задумана и реализована как общая теория рациональной деятельности. Её общесистемная ориентация не вызывает никаких сомнений, но воздействие на формирование системного мышления было практически нулевым. Только в последнее время благодаря усилиям нынешнего лидера праксеологических исследований в Польше В.Гаспарского и его коллег, «праксеологически-системный подход» был по достоинству оценён как один из исторических источников формирования современного системного мышления [146].

Говоря об исторической независимости системных программ тектологии, праксеологии, кибернетики и ОТС, вместе с тем с полным правом можно утверждать глубокую теоретическую общность этих концепций.      

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

Александр Александрович Богданов (настоящая фамилия Малиновский), (1873-1928).

Окончив гимназию с золотой медалью, поступил на естественное отделение Московского университета. За участие в народовольческом Союзе Северных землячеств был исключён из университета и выслан в Тулу, где был привлечён к занятиям в рабочих кружках. Опираясь на «Капитал» Маркса, составляет специальные лекции, из которых вырос «Краткий курс экономической науки».

Богданов был арестован за социал-демократическую пропаганду. Принимал участие в первой российской революции. Во время первой мировой войны Богданов был мобилизован в действующую армию и год пробыл на фронте врачом. В Октябрьской революции участия не принимал, но принял её.

Работал профессором политической экономии 1-го МГУ. На первой Всесоюзной конференции по научной организации труда (1921г.)  Богданов высказал идею разграничения организационного искусства и организационной науки, близкую современным представлениям о соотношении науки и искусства управления [37]. Пользовалась популярностью беллетристика Богданова: «Красная звезда», «Инженер Мэнни».

В последние годы жизни Богданов работал директором основанного им в 1926 году первого в мире Института переливания крови. Метод трансфузии (переливания крови) он рассматривал как возможность применения в медицине положений, развиваемых «всеобщей организационной наукой», как средство повышения жизнеспособности организма, продления человеческой жизни. Богданов ставил научные эксперименты на себе. Двенадцатый эксперимент закончился для него трагически. Государственному научному институту переливания крови было присвоено имя А.А.Богданова [38].

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

  «Всеобщая организационная наука» или «Тектология» А.А.Богданова – памятник русской теоретической мысли начала XX века. По своему содержанию «Тектология» намного обогнала своё время и в момент публикации оказалась непонятой научным и философским сообществом. «Тектология» неотделима от времени её создания: уровень развития марксисткой философии, характерные для начала XX века дискуссии среди философов-марксистов – всё это нашло выражение в тектологических идеях А.А.Богданова. Эта работа во многом противоречива. Богданов не избежал искушения универсализации значения тектологических принципов. 

Время «Тектологии», которая долго не переиздавалсь, наступило только в середине XX века. Развитие современных дисциплин показало, что многие положения кибернетики и общей теории систем предвосхищены в «Тектологии» [38].

В буквальном переводе с греческого – тектология – «учение о строительстве». По мнению Богданова, «строительство» – наиболее широкий, наиболее подходящий синоним для современного (Богданову) понятия «организация». Исходным пунктом «Тектологии» является признание необходимости подхода к изучению любого явления с точки зрения его организации. Принять организационную точку зрения – значит изучать любую систему с точки зрения как отношений всех её частей, так и отношений её как целого со средой, т.е. со всеми внешними системами. Законы организации систем едины для любых объектов, самые разнородные явления объединяются общими структурными связями и закономерностями: «…структурные отношения могут быть обобщены до такой же степени формальной чистоты схем, как в математике отношения величин, и на такой основе организационные задачи могут решаться способами, аналогичными математическим. Более того, отношения количественные я рассматриваю как особый тип структурных, и самую математику – как раньше развившуюся, в силу особых причин, ветвь всеобщей организационной науки: этим объясняется гигантская практическая сила математики как орудия организации жизни» [38, кн.2, c.309].

В соответствии с организационной точкой зрения мир рассматривается Богдановым как находящийся в непрерывном изменении, в нём нет ничего постоянного, всё суть изменения, действия и противодействия. В результате взаимодействия изменяющихся элементов наблюдатель может выделить некоторые типы комплексов, различающихся по степени их организованности.

Организованный комплекс определяется в тектологии на основе принципа «целое больше суммы своих частей», при этом, чем больше целое отличается от суммы самих частей, тем более оно организовано. В неорганизованных комплексах целое меньше суммы своих частей. И наконец, в нейтральных комплексах целое равно сумме своих частей [38].

Среди множества организационных форм А.А.Богданов выделяет два универсальных типа систем – централистический (эгрессия) и скелетный (дегрессия). Для систем первого типа (эгрессия – от лат. «выхождение из ряда») характерно наличие центрального, более высокоорганизованного комплекса, по отношению к которому все остальные комплексы играют роль периферии. Системы второго типа, напротив, образуются за счёт организационно низших группировок, выделяемых сложноорганизованными пластичными комплексами. Здесь мы видим единство и различие пластичности и прочности. Дегрессия (от лат. «схождение вниз») имеет важнейшее положительное значение с организационной точки зрения: лишь она делает возможным развитие пластичных форм, охраняя нежные комбинации от грубой их среды.

Специальному анализу подвергаются основные организационные механизмы формирования и регулирования систем. К формирующим механизмам относятся конъюгация (соединение комплексов), ингрессия (вхождение элемента одного комплекса в другой) и дезингрессия (распад комплекса). Универсальный регулирующий механизм обозначается термином «подбор»: это понятие Богданов заимствует из биологии и распространяет его на процессы сохранения и разрушения всех видов систем.

Кроме биологии, важным источником идей и образов был для Богданова язык. Во «Всеобщей организационной науке» и других работах он многократно возвращался к одному из своих любимых тезисов об исторической роли языка как фактора, организующего общественное сознание, полагая, что «слово предшествует мышлению». Не менее увлекало его присутствие в языке «скрытой системности» - регулярных звуковых и смысловых соответствий между словами различных, но связанных общим происхождением языков.

  Основное внимание в «Тектологии» уделяется прогрессивному отбору («подбору»), поскольку, с точки зрения автора, действительное сохранение форм в природе возможно лишь путём их прогрессивного развития. Отбор может быть положительным и отрицательным – он действует при развитии комплексов и в процессе их относительного упадка. В совокупности положительный и отрицательный отборы охватывают всю динамику мирового развития. Положительный отбор, усложняя формы, увеличивает разнородность бытия, доставляет для неё материал, всё более возрастающий; отрицательный отбор, упрощая этот материал, устраняя из него всё непрочное, нестройное, внося в его связи однородность и согласованность, упорядочивает последний. Взаимодополняя друг друга, оба процесса стихийно организуют мир [38, кн.1].

Сказанного достаточно, чтобы отнестись с пониманием к мнению ряда отечественных и зарубежных учёных о глубоком родстве «Тектологии» с такими современными общенаучными направлениями, как кибернетика, системный подход, структурализм и т.п. По существу Богданов высказал идею изоморфизма различных организационных структур. Целый ряд понятий, разработанных в тектологии («цепная связь», «закон наименьших», «принцип минимума»), оказывается верным с кибернетической точки зрения. Наконец, Богданов не только предвосхищает одну из основных идей  кибернетики – идею обратной связи (в его терминологии – биорегулятора), но и иллюстрирует её теми же примерами, что и некоторые основоположники кибернетики.    

«Общенаучные концепции» - это важный феномен науки XX века, который может помочь объяснению исторической судьбы тектологии. Именно близость тектологии к так названным современным общенаучным направлениям объясняет глубинные причины «возрождения» тектологии во второй половине XX века.

Характерная особенность общенаучных концепций состоит в том, что разрабатываемое в их рамках знание применимо в принципе к любым областям науки, но не может претендовать на философскую, мировоззренческую значимость. Напротив, его функцией как раз и является обеспечение более эффективной и тесной связи категориального аппарата философии со специально-научным познанием. Однако такое понимание специфики общенаучных понятий и концепций сформировалось относительно недавно. Для самих авторов таких концепций их общенаучные теоретико-методологические построения могли выступать как всеобщие схемы, столь же универсальные, как и философские понятия и концепции, выполняющие те же функции и поэтому претендующие на замену «устаревшей» и «непрактичной» философии. Ошибочность такой установки очевидна, но она едва ли не решающим образом сказалась на отношении к тектологии, вытеснив её на долгие годы из кругооборота перспективных научных идей.

Для возрождения «Тектологии», для восприятия такого рода идей и концепций должна быть создана соответствующая обстановка. Не случайно идеи кибернетики и общей теории систем получили широкий научный резонанс в период, когда в науке на первый план выдвинулись такие задачи, как преодоление узкодисциплинарной разобщённости, интеграция наук, синтез научных знаний, организация междисциплинарных исследований и т.п. Необходимы также формирование определённого сообщества учёных, профессионально занимающихся исследованиями в данной области, организация соответствующих научных коммуникаций. Всех этих условий не существовало в период написания «Всеобщей организационной науки», поэтому можно сказать, что эта книга опередила своё время.

Г.Н.Поваров отмечает, что «сам Богданов отделял тектологию от своих философских теорий. Он определял её как „всеобщую организационную науку“, но нередко толковал её как некую теорию систем; термин „комплекс“ у него в тектологии значит просто „система“. Многочисленные параллели с кибернетиками бросаются в глаза, хотя, в отличие от позднейших кибернетиков, Богданов пользуется исключительно качественными методами» [131, c.24].

Следует отметить, что о «Тектологии» А.А.Богданова в своё время стали писать и зарубежные авторы. Так, в 1975 году в ежегоднике «General Systems» была опубликована статья Дж. Горелика (Университет Британской Колумбии, Канада) под названием «Основные идеи „Тектологии“ А.А.Богданова: универсальная организационная наука» [220]. Автор показывает сходство задач созданного в 1954 году Общества по разработке проблем общей теории систем и задач тектологии, появившейся на 40 лет раньше, и приходят к выводу о том, что «„Тектология“ является исторически первым развёрнутым вариантом общей теории систем и предшественником кибернетики» [там же, с.3].

Позднее Дж. Горелик уточняет своё понимание значения всеобщей организационной науки. Теперь он склонен считать, что хотя «тектология содержит все исходные идеи, позднее развитые и популяризируемые общей теорией систем и кибернетикой», она – нечто большее, её специфическая область – «все формы организации в природе и человеческой деятельности», и она представляет собой «предельное расширение любой теории систем» [219, c.157, с. 171-172].

«Создателем действительно обобщённой теории систем» называет А.А.Богданова другой канадский учёный Р.Маттесич. В его книге «Инструментальное рассуждение и системная методология» [225] имеется специальный параграф, озаглавленный «Кто отец теории систем – Богданов или Берталанфи?». Р.Маттесич решает этот вопрос в пользу А.А.Богданова и более того, выражает крайнее недоумение, как Л. фон Берталанфи, размышляя в 20-е годы над системными проблемами, смог пропустить немецкое издание «Тектологии» А.А.Богданова, опубликованное в 1926 году (кстати, сразу же оно было отрецензировано в немецкой научной литературе), а впоследствии во всех своих многочисленных работах ни разу не упомянуть имени А.А.Богданова.

Думается, эти оценки  «Тектологии» Богданова справедливы, однако сами по себе они ещё не решают задачи развёрнутого определения её научного значения. Эту задачу ещё предстоит решать.

Достаточно много проблем связано с оценкой методологического значения и содержания всеобщей организационной науки. Сам Богданов понимал тектологию как «развитую и обобщённую методологию науки», как «науку всеобъемлющего масштаба, общую методологию всякой практики и теории» и т.п. Методологическая природа тектологии, т.о., была для него несомненной. В 20-е – 60-е годы сложилась такая интерпретация: тектология – это вариант механицизма. Во многих критических работах, посвящённых Богданову, говорится о том, что он «отождествлял социально-экономические процессы с процессами энергетическими и биологическими» и предлагал взамен диалектики «механистическую теорию развития», считавшую равновесие естественным и нормальным состоянием, а движение, изменение – временным и преходящим [38].   

Насколько справедливы эти оценки? Думается, что в главном они ошибочны. Критики тектологии основывают свои рассуждения, по сути дела, на фактически выраженной во «Всеобщей организационной науке» идее изоморфизма физических, биологических и, социальных законов. Однако изоморфизм законов, действующих в различных сферах реальности, - это хорошо установленный научный факт, который Богданов чётко сформулировал и который подробно исследуется в кибернетике и ОТС. Но изоморфизм говорит только о структурном подобии различных сфер реальности, да к тому же лишь в той мере, в какой этот изоморфизм имеет место. Приходить на этом основании к выводу о тождестве этих сфер на основе законов механики нет никаких оснований [там же].

Что же касается теории равновесия Богданова, то на этот вопрос ответил сам автор «Тектологии»: «Возьмём, например, такой строго научный, по-видимому, термин, как „равновесие“. Он на самом деле научный; но это не мешает ему применяться в нескольких совершенно различных смыслах. Под ним может подразумеваться и простое отсутствие изменений в положении или состоянии тела; но когда говорят о „подвижном равновесии“, то имеется в виду другое понятие, уже не статического, а динамического содержания: равенство двух потоков противоположных изменений, чему самым наглядным примером служит равновесие формы водопада. А когда дело идёт о „системах равновесия“, о „законе равновесия“, тогда термин означает ещё иное – динамику ещё гораздо более сложную, а именно тенденцию к устранению порождаемых внешними воздействиями изменений системы; это, собственно, „уравновешивающая тенденция“, которая может даже временно выводить тело из равновесия в первых двух смыслах, что легко видеть на колебаниях весов, когда на чашку кладётся груз. И я не ручаюсь, что это все главные значения термина, не говоря уже о менее важных оттенках» [38, кн.2, с.243]. Богданов использует в «Тектологии» понятие «равновесие» в этом «ещё гораздо более сложном» динамическом смысле, который, очевидно, ничем не отличается от динамического понимания равновесия. Механицизму здесь, полагаем, нет места.

Богданова можно упрекнуть в преувеличении методологического значения тектологии и в том, что создание «Всеобщей организационной науки» связано с идеей Богданова об отмирании философии вообще.

Богданов сформулировал принципы ведения хозяйства; выражающиеся в следующем: целостности экономики и единства плана, прямых и обратных связей в управлении и планировании, слабого звена (закон наименьших), равновесия плана, пропорциональности, сбалансированности, удовлетворения человеческих потребностей как исходного пункта планирования. Отметим, что это особенно относится к балансу народного хозяйства, в основе которого лежала центральная идея Богданова о динамическом равновесии системы.

Устойчивость равновесия всех организационных форм, по Богданову, определяется, лимитируется крепостью самого слабого звена (закон наименьших), что имеет особое значение для обеспечения пропорциональности и сбалансированности различных сторон, сфер и отраслей народного хозяйства. Необходимость учёта слабых звеньев, их подтягивания и достижения соответствия между различными частями и показателями плана в своё время являлась общепризнанной в теории и практике планирования. Этот метод получил распространение и за рубежом (сетевое планирование и управление (PERT) в США).

Экономическую систему Богданов рассматривал не в статическом состоянии, а в динамическом, в условиях постоянно меняющегося равновесия, что, согласно его концепции, обеспечивается столь же меняющейся нормой равновесия. В своё время баланс народного хозяйства в СССР строился фактически на тектологических идеях Богданова, хотя его составители по обстановке того времени находили более целесообразным ссылаться не на А.А.Богданова, а на Н.И.Бухарина, который довольно упрощённо воспринял тектологическое объяснение универсальных явлений природы и общества. Однако после обвинения Бухарина в правом уклоне началась резкая критика его теоретических позиций, и его вульгарная интерпретация тектологии стала основанием для негативной оценки последеней. Время показало неправомерность отрицания научного значения «Тектологии» [38].

Богданов уделил большое внимание проблеме системной целостности общества и его отдельных подсистем различного рода. Рассматривая такие системы, Богданов указывает, с одной стороны, на «организмичность» политических систем, организационных структур, их отдельных звеньев и т.д., наличие у них собственных интересов (в сохранении и укреплении своей стабильности, своего положения, влияния и т.д.) и средств для их реализации, в чём выражается консервативное начало структуры. С другой стороны, структуре присущи лабильность, изменчивость, способность к развитию, выражающие функциональную сторону организации. Этот подход позволяет изучать и объективно оценивать влияние организационных структур на процессы общественной жизнедеятельности. Представляют интерес и соображения Богданова о том, что государство является более устойчивым и общественно эффективным, если оно имеет слитную, централизованную структуру [там же].

По мнению Богданова, система, находящаяся в равновесии, в процессе развития постепенно утрачивает это качество, переживает «кризис», а преодолевая его, приходит к новому равновесию. Богданов различает системы уравновешенные и неуравновешенные, пишет о возможности перехода из одного состояния в другое. Структура любой системы рассматривается Богдановым как результат непрерывной борьбы противоположностей, сменяющей одно состояние равновесия системы другим [38].

Богданов полагал, что «возрастание различий между элементами системы ведёт ко всё более устойчивым структурным соотношениям внутри неё» [38, кн.2, c.17]. «Системное расхождение заключает в себе тенденцию развития, направленную к дополнительным связям» [там же, с.27]. Одновременно системное расхождение заключает в себе и другую тенденцию, развивающую определённые условия неустойчивости – обострение системных противоречий. Противоречия эти на известном уровне их развития способны перевешивать значение дополнительных связей.

Любая система путём дифференциации элементов развивается прогрессивно до известного предела, когда части целого становятся слишком различны в своей организации [38, кн.2]. На этой стадии дезорганизующий момент – следствие накопившихся системных противоречий – перевешивает силу дополнительных связей между частями и ведёт к разрыву этих связей – дезингрессиям, к общему крушению организационной формы целого. «Результатом должно явиться или преобразование структуры, или простой распад» [там же, с.34].

В теории Богданова о механизме расхождения и дезорганизации любых систем анализируются возникновение, развитие и разрешение системных противоречий.

Охарактеризуем кратко содержание «Тектологии» в авторской последовательности [35], [36].

Богданов показывает историческую необходимость и научную возможность тектологии. Здесь он высказывает организационную точку зрения, рассматривает единство организационных методов, путь к организационной науке и прообразы тектологии.

Богдановым подробно излагаются основные понятия и методы. В частности, такие как: организованность и дезорганизованность (организованные комплексы, активности – сопротивления и типы их сочетаний, относительность организационных понятий). А также: методы тектологии и отношение тектологии к частным наукам и философии.

Богданов рассматривает основные организационные механизмы. Это механизм формирующий, сюда относятся: конъюгация, цепная связь, ингрессия ( - метод «вводных» или «посредствующих» комплексов, например, клей, в жидком виде легко конъюгирующий с поверхностью дерева, а затем твердеющий, не теряя приобретённой связи), дезингрессия, отдельность комплексов, кризисы, роль разностей в опыте, познавательные значения ингрессии, социальная и мировая ингрессия. Это, также, механизм регулирующий: консервативный подбор, подвижное равновесие, прогрессивный подбор.

В разделе, посвящённом устойчивости и организованности форм, содержатся рассуждения о количественной и структурной устойчивости, выводится закон относительных сопротивлений (закон наименьших), рассматривается закон наименьших в решении практических задач, анализируются структуры слитная и «чёточная» и системы равновесия.

Данные положения излагаются Богдановым в первой части «Тектологии» [35]. Вторая часть [36] посвящена механизму расхождения и дезорганизации. Здесь Богданов анализирует организацию и дезорганизацию, дезингрессию, разрыв ингрессии, излагает принцип расхождения, рассматривает отдельность комплексов, системную дифференциацию, тектологическую роль системной дифференциации. Богданов выявляет внутренние противоречия дифференцированной системы, определяет понятия дифференциации и конъюгации, описывает разрыв связи дифференцированных систем, дезорганизацию и подбор. Достаточно внимания Богданов уделяет иллюстрации применения выясненных схем.     

ТЕОРИЯ  ИЕРАРХИЧЕСКИХ МНОГОУРОВНЕВЫХ

   СИСТЕМ И ОТС М.МЕСАРОВИЧА, Я.ТАКАХАРЫ

Важным направлением исследования «больших» и «сложных» систем является рассмотрение их как многоуровневых систем, или систем с иерархической структурой. «Теория иерархических многоуровневых систем» М.Месаровича, Д.Мако, Я.Такахары [108], [226] – систематическое изложение и формализация теории управления в больших системах, построенных по иерархическому принципу. Идеи, полученные в результате, представляют интерес с точки зрения построения автоматизированных систем управления производством, кибернетического моделирования сложных систем любой природы.

В работе систематически исследуются модели иерархических структур управления и анализируются преимущества, которые может дать применение иерархического подхода в различных случаях. Основная цель – показать возможности и вскрыть особенности иерархического построения систем управления различными процессами, понимаемыми в широком смысле этого слова (к таким процессам относятся производственно-технологические, экономические процессы, процессы управления множеством движущихся объектов и т.п.).

В предлагаемых авторами моделях иерархических систем управления широко используется формальный язык ОТС, основанный в свою очередь на теоретико-множественных концепциях. Введённая формализация даёт возможность достигнуть (для рассматриваемого класса задач) необходимой точности описания, применять методы оптимизации и проводить структурные исследования. Центральное место в работе занимает проблема координации действий (принятия решений) в двухуровневой системе, содержащей  n  подсистем нижнего уровня, ответственных за управление  n  подпроцессами некоторого общего процесса и подчинённых единственной высшей системе управления. Такие двухуровневые системы могут использоваться как основные элементы (модули) при синтезе более общих многоуровневых систем. Подробно исследуются стратегии координации при различной степени децентрализации управляющих систем.

Авторы особо останавливаются на характеристиках, важных для систем управления как технологическими процессами, так и процессами в организационных системах, и принципиальных с точки зрения иерархической соподчинённости, в каком бы виде она ни проявлялась. Такими характеристиками являются: вертикальная декомпозиция, сложность принятия решений на разных уровнях, приоритет действий и право вмешательства верхних уровней по отношению к нижним. 

«Теория иерархических многоуровневых систем» [108], [226] состоит из двух частей, разделённых на восемь глав. В первой части даётся описание различных иерархических систем, вводятся основные понятия и определения, даётся формальная постановка задачи координации. Вторая часть посвящена теории координации двухуровневых систем.

В первой главе на трёх конкретных примерах (сталилитейная промышленность, нефтехимическое производство, энергетические системы) излагаются основные проблемы многоуровневых иерархических систем. Рассматриваются некоторые причины образования иерархических структур в организационных и экономических системах.

В последующих двух главах излагается содержательный аспект теории. Во второй главе – «Концептуализация» - вводятся структурные понятия, которые в дальнейшем становятся объектом исследований. Удачно используются следующие аспекты рассмотрения иерархических структур: уровни описания, уровни последовательных стадий выработки решений и организационные уровни. Цель третьей главы – «Формализация» - представить в рамках теории систем различные концепции иерархии.

В заключении первой части в четвёртой главе авторы переходят к формализации центральной проблемы развиваемой ими теории – проблемы координации элементов иерархической структуры (на примере двухуровневых систем). Даётся общесистемное описание двухуровневой системы, имеющей  n  органов управления (блоков принятия решений) нижнего уровня, подчинённых единственному органу управления (блоку принятия решений) верхнего уровня. Вся система управления или принятия решений состоит, таким образом, из элементов, принимающих решения на своём уровне, и средств осуществления принимаемых ими решений. Двухуровневая система, разбираемая здесь, имеет три вида целей: 1) цели органов нижнего уровня; 2) цели вышестоящего органа (координатора) и 3) цель всей системы. При этом глобальная цель системы и цели координирующего органа формируются, как правило, по-разному.

Важную в методологическом аспекте роль играет вводимый авторами «постулат совместимости» (согласованности) целей, на достижение которых направлена деятельность органов управления вышестоящего и нижестоящего уровней. Выполнение этого постулата эквивалентно правильному выбору целей и постановке задач перед всеми органами управления, входящими в систему. Он гарантирует также возможность разумного сочетания централизованного и децентрализованного управления большой системой. В этом случае продвижение к глобальной цели, стоящей перед всей системой, может быть осуществлено за счёт соответствующей координации деятельности подсистем, в значительной степени «автономных» с точки зрения выбираемых ими способов действий. При совместимости целей в двухуровневой системе глобальная цель системы и цели координатора не противоречат друг другу и последний формально координирует решения, принимаемые нижестоящими органами управления, не по отношению к глобальной цели, а по отношению к своим целям, что тем не менее не мешает продвижению к глобальной цели, стоящей перед всей системой.

Вторая часть работы (с пятой по восьмую главы) посвящена изложению собственно теории координации. Основное внимание уделяется трём возможным «принципам координации»: 1) прогнозированию взаимодействий; 2) оценке взаимодействий и 3) «согласованию» взаимодействий.

Рассматриваемые проблема «разрешения конфликтов» в двухуровневой системе и проблема модификаций целевых функций для элементов нижестоящего уровня, которые допускали бы координацию ранее некоординируемой системы, представляются важными.

В восьмой главе излагаются два возможных способа улучшения характеристик работы системы в целом. Поднимаемые здесь вопросы сводятся к следующему. 1) Как координатор должен влиять на принятие решений элементами нижележащего уровня с тем, чтобы те, получив от него координирующее указание, выбирали свои локальные управляющие воздействия на ход процесса уже без дальнейшего вмешательства координатора и притом таким образом, чтобы их выбор способствовал улучшению общей характеристики системы? 2) Если задан интервал наблюдения за ходом процесса в двухуровневой системе и существует  m  моментов времени, в которые координатор может влиять на принятие решений на нижнем уровне, то какова в этом случае должна быть стратегия координатора, чтобы его вмешательство (в каждый разрешённый момент координации) приводило к улучшению характеристики работы всей системы? Здесь излагаются возможные подходы к решению этих вопросов и показывается применимость ранее развитого формального аппарата к решению таких задач.

Проблемы формулируются на очень высоком уровне общности, поэтому получить для них конструктивное решение можно лишь для простейших систем.

«Теория иерархических многоуровневых систем» [108], [226] является пособием по теоретическим принципам построения управляющих систем с иерархическими структурами.

В «Общей теории систем» М.Месаровича, Я.Такахары [109], [227] рассматриваются проблемы, связанные с введением понятия состояния системы, с управляемостью и реализуемостью системы, с возможностями её структурной декомпозиции. Обсуждаются также проблемы устойчивости и возможности использования аппарата теории категорий.

ОТС М.Месаровича и его последователей излагается именно так, как они её понимают. Главным образом рассматриваются результаты формализованного плана; направленность исследований продиктована в неявном виде традициями теории  регулирования.

Хотелось бы подчеркнуть, насколько широки возможности предлагаемых оснований теории. Благодаря этому удалось с единых позиций, опираясь по существу на единую структуру, используемую для описания систем, рассмотреть такие различные проблемы, как проблема существования и минимальности системы аксиом, гарантирующих возможность представлений в пространстве состояний, необходимые и достаточные условия управляемости многомерных систем, проблема минимальной реализации закономерностей, связывающих входные воздействия с выходными величинами, необходимые и достаточные условия устойчивости для динамических систем, теорема Гёделя о непротиворечивости и полноте, проблема автономности многомерных систем, проблема декомпозиции и классификации систем, основанная на теории категорий.

Всякую систему, согласно ОТС М.Месаровича, Я.Такахары [109], [227], можно описать либо как некоторое преобразование входных воздействий (стимулов) в выходные величины (реакции) – в этом состоит феноменологический подход (называемый иногда ещё причинно-следственным или терминальным), либо с позиций достижения ею некоторой цели или выполнения некоторой функции – в этом заключается подход с точки зрения целенаправленности или принятия решений. В данном случае создатели ОТС ограничиваются лишь феноменологическим подходом.     

ОТС.  ЧТО ТАКОЕ И ДЛЯ ЧЕГО ЭТО НУЖНО? (Точка зрения М.Месаровича, Я.Такахары)   Теория систем представляет собой научную дисциплину, которая изучает различные явления, отвлекаясь от их конкретной природы, и основывается лишь на формальных взаимосвязях между различными составляющими их факторами и на характере их изменений под влиянием внешних условий. При этом результаты всех наблюдений объясняются лишь взаимодействием их компонент, например характером их организации и функционирования, а не с помощью непосредственного обращения к природе вовлечённых в явление механизмов (будь они физическими, биологическими, социологическими или чисто концептуальными). Для теории систем объектом исследования является не «физическая реальность», не, скажем, химическое или социальное явление, а «система», т.е. формальная взаимосвязь между наблюдаемыми признаками и свойствами. В силу ряда принципиальных соображений язык, используемый для описания поведения систем, - это язык теории обработки информации и теории целенаправленного действия (принятия решений, управления).

ОТС интересуется самыми фундаментальными понятиями и аспектами систем. ОТС занимается основными вопросами, общими для всех более специальных дисциплин. Для действительно сложных явлений, изучаемых в социологии и биологии, язык классических теорий не позволяет адекватно описать происходящее в реальности. Из-за несоответствия между характером событий и имеющимися возможностями описания, многие действительно сложные проблемы можно сформулировать лишь в самых общих терминах, имеющих часто просто лингвистический характер. Поэтому другая цель ОТС состоит в том, чтобы описать и объяснить сложные явления.    

ОТС заведомо должна быть простой, элегантной, общей и строгой (исключающей всякую возможность разночтения). Поэтому в ОТС М.Месаровича, Я.Такахары [109], [227] выбран формализованный и предельно общий подход. Перечислим основные характеристики подхода, основания которого развиваются в обозначенной ОТС.

● Излагается формализованная ОТС, все основные понятия вводятся аксиоматически и все свойства систем и их поведение исследуются самым строгим образом.

● Данная теория в равной степени относится и к описанию систем, основанному на предположении о целенаправленности их поведения (и использующему понятия принятия решений и управления), и к их феноменологическому описанию, фиксирующему характер (причинно-следственных) преобразований входных воздействий в выходные величины.

● Структуры, необходимые для формализации основных понятий теории, вводятся таким образом, чтобы обеспечить строгость утверждений и не потерять при этом их общности. ОТС можно считать определённой научной программой, не отрицая, конечно, значения для неё достижений философии науки в целом и эпистемологии в частности. Встав на путь формальных методов, можно делать логические заключения о поведении систем. И действительно, изучение логических следствий из того, что системы обладают определёнными свойствами, должно быть основным содержанием любой ОТС, которая никогда не сможет ограничиться лишь дескриптивной классификацией систем.

Возможность изучать поведение системы, исследуя протекающие в ней процессы принятия решений или механизмы, обеспечивающие целенаправленность её поведения, представляет исключительную важность. ОТС не сводится к обобщению теории цепей – точка зрения, вызвавшая путаницу и приведшая в своё время к отказу от использования теории систем и системного подхода в областях, где целенаправленность поведения играет основную роль, например в биологии, психологии и т.п.

Применение формализованной ОТС может сыграть существенную роль для решения следующего круга важных задач.

     ИЗУЧЕНИЕ СИСТЕМ В УСЛОВИЯХ  НЕОПРЕДЕЛЁННОСТИ

Весьма часто информация об интересующей нас системе и её функционировании оказывается недостаточной для построения её детальной модели (даже если нам известны основные причинно-следственные связи, реализуемые этой системой в целом). Тем не менее, в такой ситуации иногда удаётся построить модель на языке ОТС, а модели такого типа вполне могут служить прочной основой для дальнейшего изучения или более подробного анализа поведения изучаемой системы. В этом смысле ОТС существенно расширяет область применения формальных методов и открывает возможности для их использования в разнообразных областях знаний и для самых различных целей.

   ИЗУЧЕНИЕ КРУПНОМАСШТАБНЫХ И СЛОЖНЫХ СИСТЕМ

Сложность описания системы с большим числом переменных может быть связана с тем, каким образом описываются эти переменные и взаимосвязи между ними, или с тем, какое число деталей принимается во внимание, даже если не все они обязательно играют первостепенную роль для цели конкретного исследования. В подобных случаях, разрабатывая менее структуризированную модель, опирающуюся лишь на ключевые факторы, мы можем существенно повысить эффективность анализа поведения системы или же просто обеспечить возможность такого анализа. Для описания больших, сложных систем следует использовать более абстрактное и менее структуризированное описание. На этом уровне можно решать многие структурные вопросы, например проблему декомпозиции, координации и мн. др.

Здесь хотелось бы отметить существенную разницу между классическими методами приближённого анализа и подходом, основанном на использовании более абстрактных моделей. В первом случае упрощение достигается за счёт отбрасывания той части модели, которая признаётся менее важной. При втором подходе можно использовать более абстрактные формализованные структуры, которые, тем не менее, позволяют рассматривать систему в целом, но на менее детализированном уровне. В этом случае упрощение достигается не за счёт решения не рассматривать некоторые переменные, а за счёт отказа от деталей, которые мы считаем несущественными.

         СТРУКТУРНЫЕ  СООБРАЖЕНИЯ    ПРИ     РАЗРАБОТКЕ

                                                   МОДЕЛЕЙ

Структурные соображения играют первостепенную роль как при анализе, так и при синтезе систем самого разного типа. Действительно, наиболее важный этап процесса разработки модели как раз состоит в выборе структуры модели интересующей нас системы. И вряд ли можно считать целесообразным начинать исследование сразу с подробной формализованной модели ещё до того, как проверены основные гипотезы и достигнуто более глубокое понимание механизма работы системы. Гораздо эффективнее, особенно для систем, состоящих из большого числа взаимосвязанных подсистем, вначале наметить основные подсистемы и установить главные взаимосвязи между ними, а затем уже переходить к детальному моделированию механизмов функционирования различных подсистем. Обычно используются принципиальные схемы для выявления общей структуры системы, а также для упрощения работы по дальнейшей структуризации и построению аналитических моделей. При этом основная притягательная сила принципиальных схем заключается в их простоте, а их главный недостаток – в отсутствии строгости. Модели ОТС устраняют этот недостаток, внося в описание строгость, и в то же время сохраняют их достоинство, т.е. простоту принципиальных схем. Роль ОТС в системном анализе можно пояснить следующей схемой:

Словесное     Принципиальная      Модель→ Машинная модель

описание  → схема                    →   ОТС   → Детальная

задачи                                                                 формализованная

                                                                             модель

Модели ОТС лежат где-то посередине между описанием системы с помощью её принципиальной схемы и её формализованной (или машинной) моделью. И особенно для сложных систем модели ОТС вполне могут оказаться совершенно необходимым этапом исследования, т.к. именно в этом случае пропасть между языком принципиальных схем и языком детального моделирования часто оказывается слишком глубокой. А тот факт, что методы и результаты ОТС позволяют решить некоторые из проблем на весьма общем уровне, открывает возможность осуществлять это промежуточный этап на практике.

СТРОГОЕ     ОПРЕДЕЛЕНИЕ    ПОНЯТИЙ    И

ВОЗМОЖНОСТЬ  МЕЖДИСЦИПЛИНАРНОГО ОБМЕНА   НАУЧНОЙ      ИНФОРМАЦИЕЙ

ОТС предоставляет язык для междисциплинарного обмена научными результатами, поскольку она достаточно обща для того, чтобы не вносить своих собственных ограничений, и в то же время в силу своей строгости она устраняет возможность весьма опасных разночтений. (Например, различные толкования термина «адаптация» в психологии, биологии, технике и других областях знаний можно было бы сначала формализовать на языке ОТС, а уже затем сравнивать между собой). Нередко утверждают, что теория систем должна отражать «инвариантные» структурные аспекты различных систем, встречающихся в реальной жизни, т.е. те аспекты их поведения, которые остаются неизменными в аналогичных явлениях из разных областей знания (дисциплин). Но подобное сходство можно по-настоящему установить только тогда, когда соответствующие понятия определены достаточно аккуратно и строго. В противном случае опасность путаницы становится слишком большой. Поэтому представляется вполне оправданным рассматривать формализованную ОТС как основу для формализации любых системных понятий. И в этом смысле ОТС образует фундамент для применения «системного подхода» и теории систем практически к любой ситуации. В процессе использования ОТС для определения понятий необходимо иметь в виду, что решающим фактором является не то, «правильно» ли это определение при каждой из возможных интерпретаций, а то, определено ли это понятие настолько строго, что его можно ясно и недвусмысленно понять и как таковое исследовать дальше и использовать в других дисциплинах. Именно в этом смысле ОТС может служить языком междисциплинарного обмена. Конечно, подобное применение ОТС может показаться тривиальным с чисто формальной точки зрения, но это отнюдь не так, если речь идёт об управлении усилиями коллектива, в котором специалисты по различным областям знаний работают совместно над решением некоторой сложной проблемы, как это часто бывает в задачах экологического характера, связанных с развитием городов и регионов, и в других крупномасштабных проектах.     

УНИФИКАЦИЯ И ПОСТРОЕНИЕ ЕДИНОГО ФУНДАМЕНТА

             ДЛЯ БОЛЕЕ УЗКИХ РАЗДЕЛОВ ТЕОРИИ СИСТЕМ

Многие вопросы, касающиеся основных проблем теории систем и исследуемые во многих более узких разделах этой теории (например, вопрос о существовании представлений в пространстве состояний), можно успешно решить на уровне ОТС. Проблема построения оснований теории систем особенно важна в связи с тем, что эта теория должна всё более широко и правильно использоваться на практике, играть всё большую роль в педагогике и служить фундаментом для последующей организации фактов и наблюдений, полученных в широких областях системных исследований.

СОСТАВЛЯЮЩИЕ     ПОДХОДА        К          ОТС

 М.МЕСАРОВИЧА,        Я.ТАКАХАРЫ

Подход, с помощью которого М.Месарович, Я.Такахара строят ОТС [109], [227], состоит в следующем.

● Основные системные понятия вводятся с помощью формализации. Это значит, что исходя из словесного описания некоторого интуитивного понятия, даётся точное формализованное определение этого понятия с использованием для этого минимальной структуры, например, минимум аксиом, допускающий его правильную интерпретацию.

● Опираясь на основные понятия, полученные в результате формализации, развивается формализованная ОТС, добавляются новые структуры, необходимые для исследования различных свойств систем. Подобная процедура позволяет выяснить, насколько действительно фундаментальным является какое-то конкретное свойство, а также каково минимальное множество предположений, необходимых для того, чтобы система обладала этим свойством или  чтобы для неё выполнялось данное соотношение.  

Отправной точкой исследования М.Месаровича, Я.Такахары служит понятие системы, определённое в теоретико-множественных терминах.

Идея построения ОТС на теоретико-множественном уровне согласуется с принципом начинать с наименее структуризированных и наиболее широко применяемых понятий и на их основе аксиоматическим образом развивать дальнейшую теорию.

М.Месарович и Я.Такахара [109], [227]  рассматривают вопросы, связанные с причинностью изменений состояний системы во времени. В этой связи вводятся два следующих понятия:

• система называется неупреждающей, если существует такое семейство объектов состояний, что будущие значения любых выходных величин системы определяются исключительно состоянием системы в предшествующий момент времени и входными воздействиями на рассматриваемом отрезке времени;

• система называется предопределённой, если по прошествии некоторого начального периода времени значения любой выходной величины определяются исключительно прошлыми значениями пары «вход – выход».

Система определяется в терминах её наблюдаемых свойств или, точнее говоря, в терминах взаимосвязей между этими свойствами, а не тем, что они на самом деле собою представляют (т. е. с помощью физических, биологических, социальных или других явлений). И это вполне согласуется с самой природой системных исследований, направленных на выяснение организации и взаимосвязи элементов системы, а не на изучение конкретных механизмов в рамках данной феноменологической реальности.

Излагая ОТС, М.Месарович и Я.Такахара [109], [227] вводят основные понятия (общие временные и динамические системы, классы систем, причинность). Развивается общая теория реализации, рассматриваются такие понятия как: предопределённость; стационарность и инвариантность во времени; управляемость; минимальные реализации; устойчивость; соединения, декомпозиция и автономность; вычислимость, непротиворечивость и полнота; категории систем и связанные с ними функторы.

ЛОГИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ОТС ПО В.Н.САДОВСКОМУ

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

Садовский Вадим Николаевич. Родился в 1934 году. Специалист по философии и методологии науки; доктор философских наук, профессор. Действительный член Международной академии наук информации, информационных процессов и технологий (1996). Окончил философский факультет МГУ (1956), аспирант по кафедре философии МОПИ (1960). В 1958-1962 годах – младший научный сотрудник ИФ АН СССР, в 1962-1967 годах консультант, затем заведующий отделом в журнале «Вопросы философии». В 1967-1978 годах – старший научный сотрудник ИИЕТ АН СССР. С 1978 года по настоящее время – в ИСА РАН: старший научный сотрудник, заведующий лабораторией, с 1984 года – заведующий отделом. Одновременно с 1993 года – заведующий кафедрой философии, логики и психологии Московского института экономики, политики и права.

Кандидатская диссертация – «Аксиоматический метод как проблема логики и методологии науки» (1967). Докторская диссертация – «Логико-методологические основания общей теории систем» (1974).

Один из основателей наряду с И.В.Блаубергом и Э.Г.Юдиным (в конце 60-х годов) и руководитель (с 1996) российской научной школы «Философия и методология системных исследований». Член редакционной коллегии и заместитель главного редактора (с 1979) ежегодника «Системные исследования».

В трудах В.Н.Садовского раскрывается логико-методологическая структура аксиоматического метода, выделяются исторические этапы развития этого метода и показывается его роль в научном познании, обосновывается относительная независимость моделей научного знания от философских концепций, в рамках которых они создаются и используются. Им приведён систематический анализ ряда важнейших проблем философии и методологии науки. Обоснована методологическая природа системных исследований и проанализирован концептуальный аппарат системного подхода, разработаны логико-методологические основания общей теории систем, предложена концепция ОТС как метатеории, сформулированы системные парадоксы, раскрыты взаимоотношения философского принципа системности, системного подхода и ОТС; В.Н.Садовский разрабатывает основания целостной концепции исследований по искусственному интеллекту. Им проведён цикл аналитических исследований по современным концепциям философии науки, системному подходу и ОТС.

В последние годы В.Н.Садовский, наряду с дальнейшей разработкой философско-методологических проблем системных исследований, значительное внимание уделяет анализу эмпириомонизма и тектологии А.А.Богданова, исследованию различных аспектов философии К.Поппера, истории философии России XX века [7].   

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

Мы не будем подробно рассматривать труды В.Н.Садовского, так как их содержание достаточно наполнено логико-методологическим анализом, требующим изучения в первоисточнике. Охарактеризуем кратко только одну из его работ – монографию «Основания общей теории систем. Логико-методологический анализ» [148].

В обозначенной монографии предпринята попытка систематического изложения проблематики общей теории систем. Эта теория представляет собой одну из форм методологического осознания широко распространённых в современной науке системных методов исследования. Автор развивает концепцию общей теории систем как метатеории системного исследования. Большое внимание в книге уделено проблемам определения понятия «система», анализу типов связи элементов системы, классификации систем, формализации отношения «часть-целое», описанию способов поведения элементов и системы и другим вопросам.

При изложении содержания общей теории систем автор последовательно переходит от теоретико-множественной к обобщённой системной концепции. Излагаются основные результаты общей теории систем, полученные отечественными (советскими) и зарубежными учёными. Дан анализ парадоксов системного мышления.

Итак, общая теория систем как метатеория. Задачи ОТС, полагает В.Н.Садовский [148], могут рассматриваться в контексте метатеоретического исследования специализированных системных теорий и разработок. Отсюда следует, что ОТС отличается от специальных или конкретных системных теорий не только и не столько своим уровнем общности, сколько специфическим предметом исследования: специальные теории систем суть теории различных классов реальных систем, ОТС есть общая теория системных теорий. Очевидно, что в таком понимании ОТС опирается на результаты специальных системных теорий, и её задачи имеют много общего с задачами логики и методологии системных исследований.

В ОТС – специфическая проблематика – построение метатеории системных исследований. В рамках метаматематики и металогики выработаны специфические средства метатеоретического исследования, получены важные результаты относительно принципов построения, непротиворечивости, полноты и т.п. формальных систем.

Метатеория включает два аспекта – синтаксический, т.е. изучение формальной структуры предметной теории, и семантический, т.е. анализ интерпретаций формализованного языка. В.Н.Садовский рассматривает предметную теорию как не полностью формализованную. Системная метатеория рассматривается В.Н.Садовским содержательно, что соответствует практике исследований, где метатеория подвергается формализации только после завершения содержательного построения.

                   СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД И

ОТС А.И.УЁМОВА

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

Уёмов Авенир Иванович. Родился в 1928 году. Специалист по логике и методологии науки; доктор философских наук, профессор. Окончил философский факультет МГУ (1949), аспирант кафедры логики (1952). Работал преподавателем, заведующим кафедрой философии Ивановского государственного педагогического института (1952-1964); заведующий кафедрой философии Одесского государственного университета (1964-1973); с 1973 по 1996 – заведующий отделом теории управления и системного анализа Одесского отделения Института экономики (ныне Институт проблем рынка и экономико-экологических исследований) НАН Украины.

В настоящее время работает профессором кафедры философии естественных факультетов на философском отделении Одесского государственного института (курсы истории философии, неклассической логики, метафизики).

Кандидатская диссертация – «Аналогия в современной технике» (1952). Докторская диссертация – «Вещи, свойства, отношения и теория выводов по аналогии» (1964).

А.И.Уёмов разработал оригинальную онтолого-методологическую концепцию, применяемую в системном анализе. Основные положения этой концепции состоят в следующем: вещи, свойства и отношения образуют базисную триаду категорий, каждая из которых представляет собой особый частный случай противоположности категорий. С помощью категорий «вещь», «свойство», «отношение» можно обобщить предлагавшиеся различными авторами определения познания системы в виде двойственных друг другу систем. Различным классам систем соответствуют значения особых величин системных параметров, между которыми имеют место корреляционные связи – общесистемные закономерности. На основе таких закономерностей строится параметрическая ОТС. Аппаратом параметрической ОТС является язык тернарного описания.

В трудах А.И.Уёмова также выдвигались и обосновывались идеи о существовании логических условий, делающих выводы по аналогии вполне достоверными; о кибернетике; об одновременности причины и действия; о существовании нескольких десятков различных структур выводов по аналогии, каждая из которых имеет свои условия правомерности. А.И.Уёмов – академик Академии истории и философии науки, промышленности, образования и искусства (Калифорния, США) [7].

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

В монографии А.И.Уёмова «Системный подход и общая теория систем» [170] рассматриваются философские проблемы системных исследований, значение системного подхода для изучения сложных явлений действительности, для практики, излагается один из вариантов системного построения – так называемая параметрическая теория систем. Метод построения такой теории основан на применении положений материалистической диалектики, в частности метода восхождения от абстрактного к конкретному. В работе даётся анализ фундаментальных понятий этого подхода: понятия системы и основных её закономерностей, системных параметров и свойств; разрабатывается специальный формальный язык системных исследований, с помощью которого формулируются основные положения теории.

А.И.Уёмов [170] сопоставляет материалистическую диалектику и системный подход к исследованию. Рассматривает принцип взаимосвязи как методологическую основу системного подхода. Анализирует понятия «системный подход» и «системная теория». Остановимся подробнее на анализе этих понятий.

Для того, чтобы разобраться в предмете исследования, часто бывает необходимо предварительно разобраться в словах, определяющих его, ибо обилие слов с близким значением нередко запутывает предмет исследования. Кроме терминов «системный подход» и «системный анализ» употребляются также термины «системная теория», «общая теория систем» и «системология», а кроме них также: «системные исследования», «структурные исследования», «системно-структурные исследования», «методология системных исследований», «логика системных исследований» и т.д.

Обозначают ли все эти и им подобные словосочетания такие понятия, которые на самом деле являются различными? Этот вопрос может вызвать возражение как неправильно поставленный. В самом деле, слова языка, в том числе и научного, не обладают раз навсегда данным, фиксированным значением. Тот или иной учёный может вкладывать в термин тот смысл, который для него представляется наиболее существенным. Можно привести немало примеров того, как какое-либо, даже привычное нам слово вдруг приобретает в науке значение, никак не связанное с первоначальным. Например, употребление в математике слов «поле», «идеал». Однако в методологии науки дело обстоит иначе. Методология науки не является областью, которая существует наряду с другими науками и вправе вырабатывать свою терминологию. Задача методологии науки – анализ и экспликация – разъяснение того, что делается и что должно делаться в науке. Если в методологии науки мы употребляем термин «система», то значение этого термина должно согласоваться с тем, в каком смысле этот термин понимается в практике научного исследования.

«Системные исследования» - это исследования объектов именно с системной точки зрения, исследование их как систем. Это совсем не то, что исследование систем. Чтобы пояснить различие между понятиями «исследование систем» и «системное исследование», приведём такой пример. Самолёт – несомненно система. И исследование самолёта поэтому – это исследование системы. Но если в результате этого мы определим, скажем, вес самолёта, это не будет системным исследованием. Ибо для этого определения системное представление самолёта совершенно не существенно. Если же исследование не может вестись вне такого системного представления, то такое исследование будет действительно системным.      

Однако в выражении «системное исследование», по мнению А.И.Уёмова [170], есть некоторая двусмысленность. Его можно понимать так, что это исследование предмета как системы, и в таком случае оно будет синонимично «системному подходу», и так, что само исследование представляет собой систему. Если всякий объект – система, то и любое исследование – также система. Вопрос будет заключаться лишь в типе этой системы. Даже исследование по методу проб и ошибок является своего рода системой. Поэтому мы можем не беспокоиться по поводу второго смысла термина «системное исследование» и использовать его лишь в первом смысле.       Термин «методология системного исследования» отличен от термина «системное исследование». «Методология системного исследования» - это по крайней мере совокупность методов системного исследования.

Выясним соотношения между «системным подходом» и «системными теориями». Этому вопросу большое внимание уделяется в полемике В.Н.Садовского с И.В.Блаубергом и Э.Г.Юдиным. Последние ставят вопрос так: «…выступает ли и должен ли выступать системный подход только как совокупность методологических принципов и понятий, т.е. как методологическое направление, или он должен выступать в форме теории (в достаточно строгом смысле этого понятия), говоря более конкретно в форме общей теории систем» [33, c.84]. И отвечают: «Методологический подход как таковой, в том числе, конечно, и системный подход, может вполне успешно функционировать в науке, не выступая в форме теории» [там же, с.86].

В.Н.Садовский возражает против этого: «По нашему мнению, против этой концепции можно выдвинуть соображение, связанное с тем, что любое знание для того, чтобы быть адекватным своему предмету, вскрыть его существенные особенности и т.д., должно быть развито теоретически, построено в форме теории. Этот философско-методологический тезис подтверждён всей практикой развития научного познания, и оспаривать его вроде бы нет никаких оснований. Почему же системный подход оказывается в этом отношении в особом положении?» [148, c.35].

В своё время были созданы специальные системные теории. Например, специальные теории биологических, социальных систем, теория больших технических систем и т.д. Будучи ограниченными по предмету и используемым средствам анализа, эти теории в практике своего построения нуждаются в использовании обобщённых представлений о системах.  Такие представления могут быть даны метатеорией системного исследования. Эта метатеория должна удовлетворять обычным принципам теоретического построения. Её утверждения необходимо представить в строгой теоретической форме. Эта метатеория и будет общей теорией систем. ОТС, понимаемая в таком смысле, рассматривается не как формальная, а как содержательная.

Развитие системного подхода требует не только метатеории, не только предметных специальных теорий систем, но и предметной ОТС.

В.Н.Сагатовский пишет: «В.Н.Садовский прав, защищая необходимость построения ОТС. Однако мы не можем согласиться с тем, как он понимает задачи этой теории… ОТС выступает у него только как логико-методологическая метатеория по отношению к конкретным системным исследованиям. Таким образом, хотя это и теория, но теория лишённая всякой онтологической основы. Мы же глубоко убеждены в том, что логико-методологический анализ системных исследований никогда не превратиться в нечто большее, чем несистемную совокупность более или менее интересных фрагментов, если в его основе не будет лежать категориальная модель системы, как объективного среза любых явлений действительности, обнаруживаемого при определённом типе взаимодействия субъекта и объекта» [144, c.70].

По мнению А.И.Уёмова [170], здесь содержится правильная мысль о недостаточности чисто методологического подхода и о необходимости дополнить его подходом онтологическим.

Теперь кратко охарактеризуем значение термина «системология». Этот термин предложен В.Т.Куликом [85] для обозначения общей науки о системах. Для того чтобы системология существовала как единая наука, необходима консолидация. Этот процесс предполагает прежде всего установление логических связей между общими и специальными теориями систем.

Итак, мы выяснили соотношение между «системным подходом» и другими родственными понятиями. Из сказанного выше становится понятной важность ОТС для развития и практического применения системного подхода.

А.И.Уёмов рассматривает различные методы уточнения понятия системы [170], полагая, что, когда тот или иной термин входит в моду и сфера его употребления существенно расширяется, его содержание обычно становится всё более неопределённым. Несмотря на общность словесной оболочки, содержание, ассоциируемое с этим термином различными авторами, зачастую имеет между собой очень мало общего.   

А.И.Уёмов полагает, что структура-вещь значительно более устойчива, чем содержание, поэтому, гораздо вероятнее, что в будущем изменится содержание понятий, чем структура их определений.

              АНАЛИЗ     СУЩЕСТВУЮЩИХ    ОПРЕДЕЛЕНИЙ

                                 ПОНЯТИЯ         СИСТЕМЫ

Воспользуемся здесь подбором, который дан в книге специалиста, исследующего различные определения понятия «система» [148, с.93-99]. (Все дальнейшие цитирования определений относятся к этим страницам).

Первое определение В.Н.Садовский приводит из словаря Вебстера: «Система – сложное единство, сформулированное многими, как правило, различными факторами и имеющее общий план или служащее для достижения общей цели».

Возьмём другое определение из словаря Вебстера: «Система – это собрание или соединение объектов, объединённых регулярным взаимодействием или взаимозаменяемостью».

Третье определение из того же словаря характеризует систему как «упорядоченно действующую целостность, тотальность».

Далее В.Н.Садовский приводит определение Г.Бергман: «…достаточно рассматривать систему как группу физических объектов в ограниченном пространстве, которая остаётся тождественной как группа в поддающемся оценке периоде времени».

Согласно известному определению Л.Берталанфи, «Система может быть определена как комплекс взаимодействующих элементов».

«Теория систем исходит из предположения, - пишет Т.Бус, - что внешнее поведение любого физического устройства может быть описано соответствующей математической моделью, которая идентифицирует все критические свойства, влияющие на операции устройства. Получающаяся в результате этого математическая модель называется системой».

По мнению К.Черри, система есть целое, составленное из многих частей; это ансамбль признаков. 

Приведённое В.Н.Садовским определение Дреника: «Система в современном языке есть устройство, которое принимает один или более входов и генерирует один или более выходов» - по характеру своему кибернетическое.   

Д.Эллис и Ф.Людвиг дают такое определение: «Система – устройство, процесс или схема, которое ведёт себя согласно некоторому предписанию; функция системы состоит в оперировании во времени информацией и (или) энергией и (или) материей для производства информации и (или) энергии и (или) материи».

А.Холл и Р.Фейджин определяют систему как «множество объектов вместе с отношениями между объектами и между их атрибутами».

Определение Р.Кершнера: «Система – собрание сущностей или вещей, одушевлённых или неодушевлённых, которое воспринимает некоторые входы и действует согласно им для производства некоторых выходов, преследуя при этом цель максимизации определённых функций входов и выходов» - также является кибернетическим.

По определению Дж.Клира, «система S – данное множество величин, рассматриваемых на определённом уровне анализа. Формально система S есть данное множество, содержащее как внешние величины x1, x2,…xn , так и значение параметра времени t ; все эти величины рассматриваются на уровне анализа.

             a = { x1, x2, …xn, T} ;

отсюда

       S = { x1, x2, …xn, t, x1, x2, …xn, T } = {x, t, L} ».  

Рассмотрим определения М.Месаровича, чьи работы по ОТС достаточно популярны. М.Месарович даёт несколько определений.

● Лингвистическое определение – абстрактной системой называется множество реальных высказываний (формул).

Это определение у М.Месаровича играет роль вспомогательного.

● Явное определение – абстрактной системой называется собственное подмножество  Xs  множества  X, т.е. X3 Ì X, или некоторое отношение, определённое на произведении X, т.е.

X = X1 • X2... • Xn, R = { R1, R2, … , Rj }.

В явном виде здесь не фиксируется никакого ограничения, накладываемого на отношение. Любое отношение, определённое на произведении X, оказывается системой.

Таким образом, схема «явного» определения системы, по М.Месаровичу, будет иметь вид:

{ ( JA ) Система } = def {و A }.

 Каждый объект может рассматриваться как подмножество объектов. Значит, каждый объект есть система по определению.

А.И.Уёмов полагает, что дефиниция М.Месаровича не даёт возможности отличить системное представление объекта от несистемного.

Здесь следует сделать несколько замечаний по поводу теоретико-множественной трактовки систем вообще. Такая трактовка получила широкое распространение. Здесь сказывается стремление к формализации знания. А «в математике объёмный подход полностью себя оправдывает. Хорошо известно, что средств объёмной теоретико-множественной логики достаточно для обоснования большей части современной математики» [28, c.540]. Именно благодаря тому, что математика, во всяком случае в её элементарном виде, прочно вошла в быт современного человека, многим кажется, что идея множества должна лежать в основе всех систематизируемых понятий.

С точки зрения А.И.Уёмова [170], такие пожелания лишены основания. Прежде всего следует обратить внимание на то, что в естественном языке, скажем в русском, отсутствуют синтаксические средства дифференциации множеств индивидуальных объектов. Различие между множественным и единственным числом не выполняют этой роли. Как единственное, так и множественное число в равной мере могут обозначать и множества, и индивидов. Когда мы говорим, что сооружения обошлись в такую-то сумму денег, то все эти сооружения рассматриваются как единое целое, как неделимый индивид, поскольку ни к одному из его элементов вся сумма капиталовложений не относится. В то же время выражение «автомобиль – средство передвижения», несмотря на единственное число существительного «автомобиль», означает, что имеется в виду класс, множество автомобилей.

В языках, использующих артикли, например английском, различие между словами с определённым и неопределённым артиклем выражает не различие между множествами и единичными объектами, а различие между разными типами единичных объектов по степени их определённости.

Различие между индивидами и множествами выражается в естественных языках, во всяком случае рассматриваемого типа, лишь с помощью контекстуальных и семантических средств, и оно не выходит, таким образом, в категориальный базис этих языков, что указывает на относительную несущественность понятия множества, которому придаётся такое значение в некоторых типах формализованных языков науки. С этим обстоятельством, по мнению А.И.Уёмова [170], связано наблюдавшееся в истории философии с древнейших времён до настоящего времени стремление исключить понятие множества из числа философских категорий.

Под влиянием древнеиндийской философии Э.Шредингер пишет: «…существует только единичное, а то, что кажется множественностью, является лишь рядом различных аспектов этого единичного, который нам создаёт иллюзия (индийская Майя)» [192, c.126].

На самом же деле множество, полагает А.И.Уёмов,  - это не иллюзия, а один из аспектов мироздания, который был выдвинут на первый план в европейской культуре благодаря определённым конкретно-историческим условиям. Значение его порой абсолютизируется. Это создаёт многочисленные трудности. Поэтому, несмотря на широкое распространение теоретико-множественного подхода в теории систем, высказываются мнения о его ограниченности. Так, в статьях Э.Р.Раннап [140] и Ю.А.Шрейдера [193] отмечается весьма существенный дефект теоретико-множественного подхода. Язык такого подхода предполагает множества элементов заданными заранее. Поэтому, если их слишком много, возникают известные трудности, обычно называемые «проклятием размерности». Суть их в том, что при специфическом системном подходе элементы вычленяются в процессе анализа системы, целостность которой выступает как нечто первичное. При этом каждая система допускает возможность различных членений.

А.И.Уёмов отмечает, что в самой математике наблюдается тенденция к преодолению узости теоретико-множественных представлений с помощью перехода к более общим, чем множество, понятиям.

Вернёмся к определениям системы, данным М.Месаровичем. Неявное (синтаксическое) определение абстрактной системы М.Месарович формулирует так:

● Абстрактная система определяется: 1) Некоторым множеством неявно определённых формальных объектов. 2) Некоторым множеством элементарных преобразований Т. 3) Некоторым множеством правил P образования последовательностей из элементов T. 4) некоторым множеством высказываний, определяющих исходный вид формальных объектов; эти высказывания используются для построения новых, производных объектов.

Определение Дж.Миллера: «Система – это ограниченная в пространстве и во времени область, в которой части-компоненты соединены функциональными соотношениями».

По определению А.Рапопорта, «Система – это некоторая часть мира, которую в любое данное время можно описать, приписав конкретные значения некоторому множеству переменных». 

С.Сенгутта и Р.Акофф определяют систему как «множество действий (функций), связанных во времени и пространстве множеством практических задач по принятию решений и оценке, т.е. задачу управления».

М.Тода и Э.Шуфорд считают системой в широком смысле «всё, что можно рассматривать как отдельную сущность… Расчленимой системой является такая система, для которой существуют средства, позволяющие расчленить её на части или подсистемы». 

Г.Крёбер определяет систему как «непустое множество элементов, содержащее по крайней мере два элемента, причём элементы этого множества находятся между собой в определённых отношениях, связях».

Определение В.И.Вернадского: «Система – совокупность взаимодействующих разных функциональных единиц (биологических, человеческих, машинных, информационных, естественных), связанная со средой и служащая достижению некоторой общей цели путём действия над материалами, энергией, биологическими явлениями и управления ими».

Таково же и определение О.Ланге: «Система – это множество связанных действующих элементов».

По определению В.С.Тюхтина, «Система есть множество связанных между собой компонентов той или иной природы, упорядоченное по отношениям, обладающим вполне определёнными свойствами; это множество характеризуется единством, которое выражается в интегральных свойствах и функциях множества».

А.Д.Урсул полагает, что «система – это разнообразие отношений и связей элементов множества, составляющее целостное единство».

По мнению П.К.Анохина, «Системой можно назвать только такой комплекс избирательно вовлечённых компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношение приобретают характер взаимодействия компонентов на получение фокусированного полезного результата».

Л.А.Блюменфельд даёт целый набор определений, который можно рассматривать как одну интегральную определённость. «Системой называется совокупность любым способом выделенных из остального мира реальных или воображаемых элементов. Эта совокупность является системой, если: 1) заданы связи, существующие между этими элементами; 2) каждый из элементов внутри себя считается неделимым; 3) с миром вне системы система взаимодействует как целое; 4) при эволюции во времени совокупность будет считаться системой, если между её элементами в разные моменты времени можно провести однозначное соответствие. Соответствие должно быть именно однозначным, а не взаимно-однозначным… Упорядоченность во времени не является обязательным признаком; если есть дивергенция, можно считать одной системой, а можно выделить в системе подсистемы». 

И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин считают, что, исходя из целостного характера систем, можно определить понятие системы через следующие признаки: 1) система представляет собой целостный комплекс взаимосвязанных элементов; 2) она образует особое единство со средой; 3) обычно исследуемая система представляет собой элемент системы более высокого порядка; 4) элементы любой исследуемой системы в свою очередь обычно выступают как системы более низкого порядка.

Определение В.Н.Садовского: «Системой мы будем называть упорядоченное определённым образом множество элементов, взаимосвязанных между собой и образующих некоторое целостное единство».

Далее А.И.Уёмов предлагает своё определение системы: «Можно дать определение системы как множества объектов, на котором реализуется определённое отношение с фиксированными свойствами. Двойственным ему будет определение системы как множества объектов, которые обладают заранее определёнными свойствами с фиксированными между ними отношениями. Символически оба определения можно выразить следующим образом:

(m) S = def (R)PΛ→R(m); (m)S = def R(P)Λ→(m)P.

Здесь S означает свойство „быть системой“, Λ→ - символ „направленной конъюнкции“, т.е. такой конъюнкции, когда предполагается фиксированным порядок её компонентов» [170, c.117].

А.И.Уёмов делает реляционное (от лат. relativus – относительный) обобщение определений понятия системы. Опираясь на логическую структуру определений, выводит основные типы, к которым сводятся рассмотренные определения. Рассмотренные определения А.И.Уёмов использует для разъяснения не только понятия системы в целом, но и отдельных сторон системного представления предметов, таких как структура, субстрат, концепт системы. Проводит метатеоретическое (метатеоретический – значит относящийся к исследованию теории) исследование определения понятия «система».

                КАТЕГОРИАЛЬНЫЙ АППАРАТ И

ПУТИ ПОСТРОЕНИЯ ПАРАМЕТРИЧЕСКОГО ВАРИАНТА

ОТС А.И.УЁМОВА

                КАТЕГОРИАЛЬНЫЙ АППАРАТ ОТС

А.И.Уёмов [167], [169], [170], [172], [173] рассматривает категориальные основы языка системного подхода; даёт формальные определения категорий «вещь», «свойство», «отношение»; выводит правильно построенные формулы языка тернарного описания.

Обратимся к проблеме категориальной основы языка системного подхода. Определяя задачи ОТС как этапа развития системного подхода, В.Н.Сагатовский пишет: «ОТС…должна строиться как теория среднего уровня, выступающая опосредующим звеном между философией, как общей стратегии деятельности, и областями предметного знания» [144, c.69].

Каким же требованиям должен удовлетворять категориальный аппарат системного подхода? Во-первых, полагает А.И.Уёмов [170], с помощью этого аппарата должны быть выражены все понятия системного подхода, и прежде всего понятие системы. Во-вторых, этот аппарат должен быть таким, чтобы с его помощью можно было конструировать по мере надобности новые понятия. И наконец, он должен быть оперативным, т.е. категории, входящие в состав этого аппарата, должны быть связаны определёнными операциями. Эти операции должны быть такими, чтобы с их помощью был возможен переход категориального аппарата в аппарат формальный. Или, иначе, чтобы сам категориальный аппарат, при достаточном его развитии и символизации, выступал в качестве формального аппарата.

А.И.Уёмов считает, что можно объединить категориальный и формальный аппарат системного подхода в одном общем понятии «язык системного метода».

                             КАТЕГОРИАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ЯЗЫКА

                                        СИСТЕМНОГО ПОДХОДА

Построение категориальной основы языка системного подхода следует начать с рассмотрения пары категорий, выдвинутых ещё древними мыслителями. А.И.Уёмов имеет в виду «бытиё» и «ничто». Как известно, Гегель пытался из двух понятий «бытие» и «ничто» сконструировать третье – «становление». «Их истина есть, следовательно… - писал он, - становление» [48, c.141].

Но что при этом он понимал под «бытием»? Разъяснения Гегеля на этот счёт непосредственно связывают это понятие с категорией «определённость».  «Бытие есть неопределённое непосредственное. Оно свободно от определённости по отношению к сущности, равно как и от всякой определённости, которую оно может обрести внутри самого себя» [там же, с.139].     

И далее Гегель показывает, что единство бытия и ничто, дающее становление, проистекает именно вследствие неопределённости, заключённой в категории бытия: «Бытие, неопределённое непосредственное, есть на деле ничто и не более и не менее, как ничто» [там же, с.140].

Здесь, по мнению А.И.Уёмова, ошибка Гегеля. Чистое бытие у Гегеля превратилось в ничто. Но если всё – ничто, то это значит – конец всему. Но Гегель не хочет допустить этого. И вот как результат становления у Гегеля появляется другое бытие – «наличное бытие». «Наличное бытие, - пишет он, - есть определённое бытие; его определённость есть сущая определённость, качество». «Наличное бытие, рефлексированное в этой своей определённости внутрь себя, есть налично – сущее нечто» [там же, c.169]. Гегель называет наличное бытие Dasein. Это определённый предмет. Уёмов обозначает его первой буквой ангийского определённого артикля (the) t. «Чистое бытие» - неопределённый предмет – обозначается α (английский неопределённый артикль). Он не ничто. Как известно, в квантовой механике элементарная частица имеет неопределённую координату. И эта координата реальна, как и определённая.

Итак, мы имеем элементарную ячейку формального аппарат ОТС. Она состоит из двух «объектов» - определённого и неопределённого (t,α). Во избежание недоразумений обратим внимание на отсутствие в этой базовой ячейке категории «множество»; «t» и «α» - это просто вещи, а не множество вещей. Этим данный подход отличается от подхода таких разработчиков ОТС как Л.Заде [234], В.Т.Кулик [86]. Они понимают системологическую роль понятия неопределённости, но связывают неопределённость с понятием множества. Так, Л.Заде говорит о «размытых множествах», В.Т.Кулик – о «небулярных множествах».

Для Уёмова «неопределённость – определённость» относится не к множествам, а к предметам. Категория же множества не является исходной и может быть сконструирована лишь на более поздних стадиях развития аппарата. Однако эта категория может быть использована в том языке, с помощью которого строится данный аппарат. Для иллюстрации диалектики перехода неопределённости в определённость Уёмов приводит такой пример [170]. На горизонте моря виден дымок. Мы угадываем, что это – корабль. Какой? Неопределённый. Это не неопределённое, не размытое или небулярное множество кораблей, а именно корабль – неопределённая вещь. Затем, приближаясь к нам, неопределённая вещь может стать определённой. Это не означает, что мы «фиксировали элемент множества», как утверждают некоторые логики. Множества у нас и не было.      

Неопределённость, равно как и определённость, нельзя связывать лишь с особенностями восприятия внешнего мира субъектом, ибо это различие имеет и объективное основание. Уёмов определяет фундаментальное отношение между t,α.  t,α – это некоторые объекты. Отношение между неопределённым и определённым объектом можно выразить так: «если есть один из них (скажем, определённый), то тем самым есть и другой – неопределённый». «Если есть одно, то тем самым есть и другое».

                   ФОРМАЛЬНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ КАТЕГОРИЙ

                        «ВЕЩЬ»,  «СВОЙСТВО», «ОТНОШЕНИЕ»

Рассмотрим систему определений исходных категорий ОТС, начиная с определения вещи [170]. Возьмём два определения вещи: онтологическое («вещь есть система свойств») и логическое («вещь – то, чему приписывается свойство»). По-видимому, такое противопоставление их не оправдано, ибо каждое из этих определений имеет свою онтологическую и логическую сторону. Более существенно иное. Первое из определений – «онтологическое» имеет ближайшим родом понятие «система». Ближайшим родом второго, «логического» определения является то же понятие «вещи». В самом деле, какое слово скрывается за местоимением «то»? В рассматриваемом плане у нас нет более общих категорий, чем категории «вещи», «свойства» и «отношения». Следовательно, под «то» подразумевается одна из них. Но не «свойство» и не «отношение». Значит «вещь».

Если более откровенно сформулировать это определение, то получится: «Вещь – это такая вещь, которой приписывается свойство». Но вещи можно приписать не только свойство. В ней можно установить и отношение. Тогда мы получим такое определение: «Вещь – это такая вещь, у которой устанавливается отношение». Здесь подчёркнут логический аспект. Но эти дефиниции можно сформулировать и в чисто онтологическом плане: «Вещь – носитель свойств»; «Вещь – носитель отношений».

Термин «носитель» опять-таки определяется через категорию вещи. Первая из приведённых дефиниций определяет вещь через вещь и свойство. Вторая – через вещь и отношение. Можно определить вещь только через вещь. Например, «Вещь – это относительно отдельное, самостоятельное бытие». В открытой форме это будет: «Вещь – это вещь». Ибо бытие иначе, чем через вещь определить нельзя. Это, конечно, тавтологическое определение, но оно не лишено смысла, поскольку указывает на способ употребления символов. Свойство «отдельности», использованное при определении вещи, можно выразить в формализованном языке с помощью отдельного написания символа. Тогда мы получим такую запись приведённого выше тавтологического определения:

      (JA) Вещь = defو A.

Объект, перед которым находится символ و (повёрнутая в другую сторону греческая буква йота), называется конкретой объекта. В дефиниендуме в скобках то, чему приписывается свойство «быть вещью». 

Принимая условие, что свойства записываются справа от скобки с обозначением вещи, а отношение – слева, два других определения вещи выразим следующим образом:

     (JA) Вещь = def  ( و A ) α,

    (JA) Вещь = def  α ( و A ).

Делая вместо А любые подстановки, получаем различные частные случаи определения вещи.

Приведённые схемы можно использовать и для определения свойств и отношений. Только в этом случае необходимо менять местами α и А. Ибо определяться будет не любая вещь, а любое свойство. И любое свойство присуще не любой, а какой-то вещи! То же – mutatis mutandis – можно сказать и об отношении. Таким образом, формальное определение свойства:

    (JA) Свойство = def (α) و A

и соответственно отношения:

    (JA) Отношение = def  و A (α).

Приведённые определения дают возможность отличить свойства и отношения, с одной стороны, и вещи – с другой. Свойства и отношения не существуют отдельно от вещей. Мыслимые отдельно, они тут же превращаются в вещь. Например, в предложении: «Мэри – красива». «Красива» - свойство. Но как только мы отделим красоту от Мэри, она тут же превращается в вещь. Естественный язык очень чутко улавливает подобные метаморфозы. Если мы отделяем «красоту» от вещи, то мы употребляем это слово как имя существительное, и оно обозначает предмет, вещь. В этом сказывается выразительная мощь натурального языка. Как видно, здесь нет непереходимых границ между вещами, свойствами и отношениями, какие создаются метафизическим складом мышления. Они отсутствуют и в данном формализованном языке.

Но как в этом языке различить свойства и отношения? Если исходить из содержания, то можно сказать, что свойство характеризует вещи, отношение существует в вещах, устанавливается в них. Но такое различение требует уточнения. Когда мы даём характеристику вещи, то в соответствии с требованиями закона тождества она должна относиться именно к данной вещи, а не к какой-нибудь иной. Иными словами, характеризуя вещь, мы не меняем её. В результате того, что мы приписали вещи то или иное свойство, у нас никакой новой вещи не образовалось. Например, говоря, что Обломов был ленив, мы не изменили его. Этот момент нашёл своё отражение в теории суждений С.Джевонса [60], который каждое суждение рассматривал как выражение тождества вещи – в субъекте и предикате.

При установлении отношений между вещами мы имеем иную ситуацию. Пётр и Мария – это две «вещи». Образованные Пётр и Мария – то же. Но когда между ними устанавливается некоторое отношение, то мы получаем третью вещь – пару, состоящую из Петра и Марии. Если отношение между ними выражается словом «женат», то мы получаем супружескую пару. Этой паре в свою очередь можно приписать различные свойства. Например, вначале она была дружной, потом стала недружной, вначале была молодой, а потом справила золотую свадьбу.

Возьмём другой пример: если трём числам (1,2,3) приписать свойство «быть простым числом», то опять-таки останется три числа. Но если между ними будет установлено отношение «второе больше первого, но меньше третьего», то мы получим новый предмет – тройку чисел. Этой тройке можно найти свойство – быть первой тройкой простых чисел. Таким образом, установление отношения приводит к образованию новой вещи. Это означает, что в рассматриваемом плане можно провести чёткое различение между свойством и отношением. Это различие можно включить в определение свойства. Тогда мы получим: «Свойство есть то, что, характеризуя вещи, не образует новых вещей». Что же касается отношения, то оно есть то, что, будучи установлено между вещами, образует новые вещи.

Приписывание свойства и установление отношения выражается в виде соответствующих суждений, обладающих значениями истины и лжи, но эти суждения относятся лишь к отражению объективных фактов в голове человека, не входя в само их определение.

Что касается упорядоченности множества объектов, вступающих в отношение, и определённости их числа, то всё это в рассматриваемом определении не существенно. Например, число людей, образующих толпу, и их порядок являются неопределёнными, однако это не мешает тому, чтобы толпа, как целое, была объединена соотношением. Тот случай, когда число элементов, вступающих в отношение, является определённым, можно рассматривать как особый вид отношений – как определённоместные отношения.

Другой частный случай охватывает отношения, предполагающие определённый порядок соотносимых вещей. При этом число этих вещей может быть как фиксированным, так и неопределённым.

В разобранных определениях в качестве ближайшего рода для определения понятия свойства выступает свойство, а для отношения используется отношение. Это видно из словесных формулировок и символической записи, которая приведена в данном формализованном языке. Определяя свойство как свойство, мы отграничиваем его от вещей и отношений, определяя отношение как отношение, мы отличаем его от вещей и свойств.

В связи с этим возникает вопрос: нельзя ли определить свойство как отношение и отношение как свойство? Известно, что ещё Гегель подчёркивал мысль о том, что «свойства вещи представляют собой её определённые соотношения с другим; что свойство – это некоторый способ отношения друг к другу» [49, c.581]. Но это значит, что свойство можно определить через отношение. Это можно сделать так: «Свойство вещи – это отношение, существующее в той вещи, в которую включается данная вещь».

В свою очередь и отношение можно определить как свойство. В самом деле, любое отношение как-то характеризует вещи, в которых оно существует. Например, отношение Петра к Марии как к жене является характеристикой, т.е. свойством этой супружеской пары. Таким образом мы получаем следующее определение: «Отношение вещи – это свойство, характеризующее ту вещь, в которую включается данная». Как видно, оба определения – свойства как отношения и отношения как свойства – двойственны по отношению друг к другу, т.е. получаются друг из друга путём замены термина «свойство» термином «отношение» и наоборот. 

Каждое из этих определений отграничивает определяемую категорию от категории вещи. Таким образом, вместе с приведёнными выше определениями, отграничивающими категории «свойства» и «отношения» друг от друга, мы получили достаточно полную характеристику этих категорий. Недостатки отдельных определений преодолеваются в их системе [170].

                      ПРАВИЛЬНО ПОСТРОЕННЫЕ ФОРМУЛЫ

                              ЯЗЫКА  ТЕРНАРНОГО ОПИСАНИЯ

Поскольку излагаемый язык основан на формализации отношений между тремя разобранными выше исходными категориями вещи, свойства, отношения и выражение сущности системного подхода на этом языке будут даны в плане именно этих построений, можно назвать этот язык языком тернарного описания (от лат. – «тернарный» - троичный). Необходимо исследовать выразительные возможности такого языка. Это можно сделать на примере анализа допустимых в этом языке, т.е., используя общепринятую в логике терминологию, правильно построенных формул.

Уёмов даёт их общую характеристику [170], начиная с напоминания, что на протяжении всей истории логики её разъедал концептуально-пропозициональный дуализм: одни формулы выражают суждения, другие – понятия, и между ними пропасть. Стремление преодолеть этот дуализм приводит к тому, что логические проблемы пытаются решить исходя лишь из анализа суждений. В философском плане такая тенденция обосновывается тем, что только суждения в отличие от понятий могут быть охарактеризованы как истинные и ложные.

Абсолютизация роли суждений представляется Уёмову необоснованной. В его ранее опубликованных работах [167], [172] уже делалась попытка преодолеть концептуально-пропозициональный дуализм. В них обосновывалась применимость категорий истины и лжи к мыслям, имеющим логическую форму понятия, и в связи с этим исследовалась возможность получения дедуктивных выводов из понятий. Показано, что суждения и понятия на первом уровне могут быть выраженными одной и той же формальной схемой и что различие между обеими формами мысли возникает на более высоком уровне. 

Эти идеи Уёмов использует при рассмотрении языка тернарного описания. Понятия и суждения у него находят равноправное выражение в виде разнотипных, преобразуемых друг в друга формул. Понятия выражаются закрытыми, или замкнутыми формулами, поэтому Уёмов называет их также концептуальными. Суждения – открытыми, разомкнутыми формулами. Их предлагается называть пропозициональными.

Уёмов поясняет само понятие правильно построенной формулы (ППФ), которое является основой современной логики и излагаемого здесь формального аппарата ОТС. ППФ определяет структуры, допустимые в данном языке, т.е. правильные с точки зрения его грамматики независимо от их истинности самих по себе. Например, «Все S суть P», но не «P все S суть».

Подобно тому, как в исчислении высказываний ППФ считается любое отдельное высказывание, у А.И.Уёмова ППФ является любой отдельный символ данного формализованного языка. А.И.Уёмов приводит 20 ППФ [170, c.91-97]. Этого достаточно, чтобы выразить в этом языке определение понятия системы и основную информацию о системах.          

                ОБЩЕСИСТЕМНЫЕ   ПАРАМЕТРЫ

Любая теория, относящаяся к явлениям окружающего мира, даже самая формализованная, предполагает кроме определения основных понятий также и некоторый эмпирический базис. В качестве такого базиса в ОТС обычно рассматриваются закономерности системного характера, которые уже установлены в различных конкретных науках. Наиболее известные ныне варианты ОТС основаны на исследовании структурных свойств систем. Несмотря на то, что системы могут быть совершенно различными по своему субстрату, их структура часто оказывается одинаковой. Это особенно заметно, когда системы описываются уравнениями. Однако действительно общую теорию систем таким образом создать не удаётся.

Существуют варианты ОТС, которые не связаны с определённой математической формой описания общности структур. В них исследуются аналогии между системами из самых различных сфер окружающего нас мира, как материального, так и идеального. К числу первых работ такого рода можно отнести «Тектологию» А.А.Богданова [34], [35], [36], [37], [38]. В исследованиях Ю.А.Урманцева [175], [176], [177], [178], [179], [180], [181] одни и те же соотношения определяются применительно к биологическим, физическим, и социальным явлениям.

Тип ОТС, опирающийся на конкретные виды отношений, А.И.Уёмов [170] предлагает называть аналогическими теориями систем. Одна из теорий такого вида принадлежит Л. фон Берталанфи [18], [19], [20], [205] – [216].

Проведение аналогий между различными по своему субстрату системами не является единственно возможным способом построения ОТС. Другой, принципиально отличный метод используется в так называемом параметрическом варианте ОТС, который предлагает А.И.Уёмов [170], [173]. Здесь в качестве исходного эмпирического материала берутся не данные о существовании интересующей нас закономерности в готовом виде, в той или иной конкретной системе, а данные, относящиеся к возможно большему массиву систем, хотя в этих данных непосредственно не усматриваются интересующие нас закономерности. Такие закономерности должны быть выявлены в результате логического анализа эмпирического материала. Эти закономерности будут иметь общесистемный характер, если исходная информация будет выражаться с помощью особого типа отношений – реляционных системных параметров или особых типов свойств – атрибутивных системных параметров.

Сущность понятия системного параметра А.И.Уёмов разъясняет на таком примере. Допустим, мы выяснили, что одна система находится левее другой или что одна система имеет положительный электрический заряд, а другая – отрицательный. Такого рода информацию нельзя использовать для установления общесистемных закономерностей, ибо такого рода отношения или свойства имеют смысл не для любых систем, а лишь для систем определённого типа, и изучаться они должны не в ОТС, а, например, в физике.

Конечно, не про любые системы имеет смысл спрашивать, находится ли одна из них левее другой. Так, нет смысла ставить такой вопрос о силлогистике Аристотеля по отношению к логике высказываний. Столь же нелепо выяснять электрический заряд силлогистики. Причина этого заключается в том, что и пространственное взаимоположение, и наличие того или иного заряда не являются специфическими системными характеристиками объектов. Специфические системные характеристики отношения и свойства присущи всем системам.

Реляционный системный параметр – это набор отношений, таких, что любые системы находятся в каком-либо отношении из этого набора. Например, таким параметром может быть, полагает Уёмов, следующий набор отношений: «полностью совпадать по субстрату», «частично совпадать по субстрату» и «полностью исключаться по субстрату». Каждое из отношений такого набора будет значением реляционного системного параметра.

Атрибутивный системный параметр – это набор таких свойств, одним из которых обладает любая система. Любое это свойство является одним из значений атрибутивного системного параметра. (Уёмов рассматривает примеры таких параметров). Атрибутивный системный параметр можно рассматривать как основание деления понятия системы на виды.

 Общесистемные закономерности могут быть выражены в качестве отношений между значениями разных системных параметров. Уёмов подробно рассматривает [170] различные типы системных параметров: реляционные общесистемные параметры, атрибутивные системные параметры. Разрабатываются эмпирические методы установления связей между бинарными атрибутивными системными параметрами. (Для этого Уёмов определяет значения атрибутивных системных параметров на конкретных объектах и устанавливает связь между значениями атрибутивных бинарных системных параметров).

Уёмов рассматривает элементы дедуктивной ОТС. Достаточно подробно анализируются проблемы системно-параметрического описания и объяснения в народном хозяйстве и науке; применение ОТС к проблемам оптимизации охраны окружающей среды; теоретико-системные аспекты; системный подход и проблема ритма жизни; использование ОТС для выбора способов изучения иностранных языков; параметр «простоты-сложности» и проблема истинности теоретических систем.

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

В 2001 году вышло учебное пособие «Общая теория систем для гуманитариев» под общей редакцией А.И.Уёмова [173]. В учебном пособии излагаются основы оригинальной концепции общей параметрической теории систем, её основные понятия, закономерности, особенности использования в разных областях деятельности, особенно, в гуманитарном познании. Показан путь повышения уровня строгости, обоснованности, доказательности рассуждений в тех областях, которые не поддаются описанию традиционными математическими средствами. Определены такие понятия как целостность, простота и сложность, система и модель и др.

Это – не обычный учебник. Помимо того, что в нём имеются определения, доказательства, задачи и упражнения, он написан в диалогах героев «Трёх мушкетёров» А.Дюма, за масками которых легко угадываются абитуриент, аспирант, студенты вузов разного профиля. В их шутках слышны споры «физиков» и «лириков» об актуальных проблемах современности – от угрозы фашизма до вопроса регулирования своего здоровья.

Приведём цитату из этой книги для того, чтобы проиллюстрировать особенность изложения материала в ней.

▲    ▼    ▲    ▼    ▲    ▼   ▲    ▼    ▲    ▼    ▲    ▼    ▲     ▼     ▲     ▼    ▲    ▼    ▲  ▼  ▲  ▼

ОБЛАСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ ПАРАМЕТРИЧЕСКОЙ ОТС

                 КОШМАРНЫЕ СНЫ МУШКЕТЁРОВ

Ночью мушкетёрам снились…системы. Портосу система привиделась в виде пышной блондинки с распущенными волосами, которая являлась то в виде тела, то в виде должности секретаря деканата, то в виде совокупности общественных отношений. «К чему бы это?» - спрашивал себя Портос, проснувшись среди ночи в холодном поту.

Арамис увидел во сне Пегаса и на утро долго думал, какое свойство t , т.е. какой именно концепт определил столь странную структуру, соединившую лошадь с крыльями птицы.

Атосу приснилась богиня истории Клио, которая, как сладкоголосая сирена, шептала ему, что существует бесчисленное множество способов представить историю как систему: каждый историк волен искать в истории реализацию своей идеи: движение к свободе личности, удовлетворение материальных потребностей, стремление к реализации творческого начала и т.п. Но что даёт историку системное видение эволюции человечества?

Рошфор, хотя и не был мушкетёром, тоже видел сны: система предстала ему вначале в виде двуликого Януса: одно лицо было с реляционным концептом и выглядело как улыбка без прочих частей физиономии, а другое – с атрибутивным концептом – было прорисовано ясно, зато его выражение невозможно было уловить [173, c.47-48].

      ЗАДАЧИ И УПРАЖНЕНИЯ [там же].

а) Определите дискрипторы блондинки как системы из сна Портоса.

б) Какой всё-таки концепт реализует Пегас как система (сон Арамиса)?

в) Если вы историк, то какие ещё Вам известны способы рассмотрения истории как системы (сон Атоса)? Чётко фиксируйте системные дискрипторы. Если же у Вас другая специальность, попробуйте сделать то же самое на близком Вам материале.

▼  ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲   ▼   ▲

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ОТС КАК

СИСТЕМНОЙ ФИЛОСОФИИ

Ю.А.УРМАНЦЕВА

Сорок лет – время, в течении которого дискурсивно-логическими, теоретико-множественными, инвариантно-групповыми, собственно системными методами Ю.А.Урманцевым [175], [176], [177], [178], [179], [180], [181]  разрабатывался оригинальный вариант ОТС.

«Выходом» этой теории является всё увеличивающийся в ходе времени перечень ответов всего лишь на три вопроса: «Что должно быть?», «Что может быть?», «Чего быть не может у систем любой природы?».

В мировой – научной и философской – литературе разрабатываемый Ю.А.Урманцевым вариант общей теории систем кратко обозначается аббревиатурой ОТСУ, теперь уже, пожалуй, общепринятой.

В настоящее время ОТСУ состоит примерно из 45 разделов и она получила широкое признание и многочисленные приложения – у нас и за рубежом – в самых различных областях науки, техники, искусства, философии, религиоведения, а также в системной организации практической деятельности. ОТСУ – это не закончившая своё развитие теория, а теория на марше. Становится всё более и более очевидным, что относительным завершением, своего рода венцом ОТСУ должна стать системная философия, о которой в своё время писали ещё Л.фон Берталанфи [19], и Э.Ласло [223], [224]. Их предшественники: Н.Гудмен [218], который ещё в 1951 году высказался о возможности развития научной философии на основе ОТС; Д.Эллис и Ф.Людвиг, выпустившие в 1962 году книгу под примечательным названием «Системная философия» [217]. Критический обзор этих и других работ, в том числе Л.фон Берталанфи и Э.Ласло – в статье Е.Л.Чертковой [187]. 

Сокровенный замысел этюдов Ю.А.Урманцева [175] – предложение такого мировоззрения, которому можно было бы безбоязненно следовать при оптимальном построении системы «Человек – Общество – Природа». Каждый этюд, кроме последнего, - предварение последующего; все десять этюдов – Этюд нового мировоззрения, Системной философии (СФ), своего рода ориентира и плана Нового мироустройства в XXI столетии.

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

Урманцев Юнир Абдуллович. Родился в 1931 году. Выдающийся учёный – энциклопедист современности; действительный член РАЕН, МАИ, других научных организаций России, Англии, США; имеет научные номинации «Человек года», «Человек выдающихся достижений», «Интеллектуал XX века».

            ВОСЕМЬ ЖИЗНЕЙ В НАУКЕ

Ю.А.Урманцев – философ, биолог, математик. В 1954 году окончил философский, в 1955 году – биолого-почвенный факультеты МГУ. В 1963 году окончил аспирантуру Института физиологии растений им. К.А.Тимирязева АН СССР.

Кандидатская диссертация – «О проявлениях и значении правизны и левизны в мире растений» (1963г.); докторская диссертация – «Симметрия природы и природа симметрии» (1974г.).  

В последующие годы учёным было проведено множество исследований в разнообразных областях науки, основные результаты которых следующие:

          В ОБЛАСТИ СИММЕТРОЛОГИИ:

открытие создающих правизну и левизну (объектов природы, общества и мышления) факторов; разработка математической теории таких факторов; доказательство возможности существования правого или левого объекта в виде двух, трёх, в пределе – бесконечного числа модификаций; разработка общесистемных теорий изомерии и симметрии; вывод 54 структурных и 64 фундаментальных классов последних; обнаружение части этих классов в социологии, лингвистике, кристаллографии, геологии, биологии, медицине.

            В ОБЛАСТИ БИОЛОГИИ:

создание биосимметрики (науки о симметрии и её нарушениях в живой природе).

          В ОБЛАСТИ ЭКОЛОГИИ:

математический вывод всевозможных – от глобальных до локальных – стратегий сохранения и преобразования эко – и неэкосистем в связи с оказываемыми на них и (или) ими самими воздействиями; экспериментальная и теоретическая разработка системного подхода к проблемам повышения, сохранения, понижения устойчивости фитосистем.

        В ОБЛАСТИ СИСТЕМОЛОГИИ:

разработка (в течении 40 лет) – мощными дискурсивно-логическими, теоретико-множественными, инвариантно-групповыми, системными методами оригинального варианта общей теории систем – ОТСУ. В настоящее время она состоит из 45 разделов и по признанию многих исследователей и практиков является самым используемым вариантом ОТС. Важнейшие разделы ОТСУ – Эволюционика (общесистемная теория развития), Алгебра отношений противоречия и непротиворечия, Учения о С-принципе, С-идеале, С-методе, С-парадигме.

          В ОБЛАСТИ МАТЕМАТИКИ:

разработка теории факторов, создающих левизну и правизну систем природы – общества – мышления, развитие общей теоретико-системной математики.

         В ОБЛАСТИ ФИЛОСОФИИ:

системная философия, явлённая 9+1 этюдом [175]. Системная философия – это, пожалуй, и первый случай разработанной в нашем Отечестве за всю его историю оригинальной философии и, одновременно, предложение многообразного мировоззрения для многообразного мироустройства.

      В ОБЛАСТИ ИСТОРИИ НАУКИ:

Книги и статьи об истории исследований симметрии, диссиметрии, системы, о научном творчестве.

В ОБЛАСТИ ПОПУЛЯРИЗАЦИИ НАУКИ:

статьи о пространстве и времени, симметрии и диссимметрии, правизне и левизне, золотом сечении в БС, Философской и других энциклопедиях и журналах.

Ю.А.Урманцев ежегодно читал лекции в ВУЗах нашей и других стран (МГУ, Кембридж, Оксфорд, Норвич и др.). Посредством ОТСУ защищены более 60 докторских и более 130 кандидатских диссертаций, созданы новое научное направление и особая – системономическая школа [7], [175].

٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭٭

   О ПРИЧИНАХ ВОЗНИКНОВЕНИЯ, ПРЕДПОСЫЛКАХ,

    ОСНОВНЫХ ПОНЯТИЯХ, КАТЕГОРИЯХ, ЗАКОНАХ

                СИСТЕМНОЙ ФИЛОСОФИИ

           ПРИЧИНЫ    ВОЗНИКНОВЕНИЯ     СИСТЕМНОЙ

                                        ФИЛОСОФИИ

Причины возникновения системной философии (СФ) – те же, что и системного движения в целом. Важнейшие из них [175]:

1. Внутренняя логика развития Постижения, приведшая к необходимости представления и исследования Мира как Системы систем, а в этой связи и системы вообще, проблемы во многом сугубо философской.                                                                                      

2. Экспоненциально растущая дифференциация форм Постижения – науки, техники, искусства, философии, религии, мифологии, демологии, политологии, эзотерики, образования – и вызванная этим обстоятельством мощная угроза потери единства, распада и каждой отдельной формы постижения, и охватывающей их все Большой Системы – Системы Постижения, или Культуры, что привело к поиску путей глубинной интеграции этих форм на философски единой онтолого-гносеологической основе.             

3. Информационно-дезинформационный взрыв, который привёл, с одной стороны, к поиску эффективных способов свёртывания очень большого числа сложных знаний в очень небольшое число простых утверждений; к необходимости изобретения рациональных видов хранения и быстрой выдачи нужной информации; к задаче создания единого, междисциплинарного – системного – языка, понятного для представителей различных форм постижения бытия; с другой стороны, к поиску эффективных способов борьбы с дезинформацией, к критериям отличения Знания от Псевдознания.                               

4. Труднейшие задачи рационального управления современным сверхсложным обществом.                    

5. Всепланетный кризис – экологический и неэкологический, поставивший человечество перед задачей определения стратегий преодоления этого кризиса, способов устойчивой коэволюции биосферы и ноосферы.      

В первую очередь две последние причины – причины возникновения фундаментальной проблемы установления путей развития цивилизации в XXI веке, лика её будущего мировоззрения и согласующегося с ним мироустройства.

Обращает на себя внимание также то обстоятельство, что человечество в целом никогда не развивало и не проповедовало лишь одно какое-либо мировоззрение: в этом отношении оно всегда было плюралистичным. И одна из задач нового воззрения на мир, полагает Ю.А.Урманцев [175] – быть адекватным философски полиморфичному Человечеству.

Всё сказанное [там же] привело к острому социально-духовному спросу – во всём мире – на новое мировоззрение, причём в идеале на такое, которое, с одной стороны, отвечало бы всегдашнему философскому (и нефилософскому) плюрализму человечества, с другой, тем не менее, не разъединяло, а объединяло бы его на глубинно единой, архетипной – системной – основе и в принципе оказалось бы способным преодолеть стратегически и практически возникшие опасности. Предлагаемая Ю.А.Урманцевым  [175], [176], [177], [178], [179], [180], [181] философия, пожалуй, первый случай в нашей стране за всю её историю разработанного «от А до Я» нового мировоззрения.

             ПРЕДПОСЫЛКИ СИСТЕМНОЙ ФИЛОСОФИИ

Исходя из требований необходимости и достаточности, всеобщности и интегративности, для творения системного мира Ю.А.Урманцевым были отобраны пять предпосылок – философских категорий:

1.                                                         Существование.

2.                                                         Множество объектов.

3.                                                         Единое.

4.                                                         Единство.

5.                                                         Достаточность.  

                                СУЩЕСТВОВАНИЕ

Это – первое, с чем приходится сталкиваться в мире (в том числе собственном), и первое, что вынуждено приходится учитывать при творении системного космоса или всего лишь отдельного объекта-системы как мира, объекта-системы существующего. А существующего – значит покоящегося или изменяющегося. Покоящегося – значит длящегося, переходящего в самого себя, настоящего; изменяющегося – значит устраняющего настоящее (существующий мир) и творящего прошедшее (существовавший мир) и будущее (мир, который будет).

Таким образом, в пределах каждой точки зрения возможно абсолютное выделение существующего и несуществующего, которое мгновенно становится относительным при переходе от одной точки зрения к другой, переводящим бытие в небытие, а небытие в бытие. Однако возможна и третья точка зрения существования, позволяющего и прошедшее, и настоящее, и будущее – Время – классифицировать как его формы.

Классификация существования по основанию «Что существует?» приводит к четырём его видам – к материи (объективной реальности), духу (субъективной реальности), материи и духу (объективно-субъективной реальности), ни к материи, ни к духу – к ничто (пустой реальности, миру значимых отсутствий).

Существовать без того, чтобы быть, а быть без того, чтобы простираться, двигаться, такое существование без этого – пустой звук, несуществование, потому что дление, простирание, движение материи, духа, материи-духа, значимого отсутствия – виды, формы и одновременно маркеры – отличительные признаки и свидетельства – существования.

Но дление – бренность, простирание, движение – это Время, Пространство, Движение и наоборот. Получаем:

1. Время, Пространство, Движение – формы, виды существования (материи и (или) духа и (или) ничто). Именно из-за этого, заметив, что «нечто» длится или (и) двигается, мы уверенно заключаем: «нечто» существует.                                                         

2. Возможна классификация существования по его видам – пространству, времени, движению – не только по 1, но по 2, по 3, что в сумме приводит к 7 сочетаниям и к 15 размещениям: к 3 основным и соответственно к 4 и 12 производным (комбинированным) формам существования.

Итак, видим: «Существование» - интегрально-общая категория; оно много богаче, содержательнее и каждого его вида и арифметической суммы этих видов. В то же время оно – необходимая предпосылка ОТСУ: с одной стороны, как атрибут любой системы, с другой стороны, как представляющее в наше распоряжение системы материальные, идеальные, материально-идеальные, пустые; пространственные, временные, динамические, субстанциональные, другими словами, вместе с «существованием» мы получаем в наше распоряжение и необходимое условие и предметную область. Но этого недостаточно для творения «системного мира».

                         МНОЖЕСТВО ОБЪЕКТОВ

Эту предпосылку приходится принимать во внимание потому, что невозможно построить систему, не имея нужных для этого объектов как своего рода строительных материалов. При этом под термином «множество» понимается «совокупность», «собрание», «группа», а под термином «объект» - абсолютно любой предмет мысли. Поэтому «объектом» может быть не только «вещь» - дом, минерал, растение, но и «свойство» - электропроводность, прозрачность, жаростойкость; «отношение» - больше, меньше, равно; «процесс» - строительство, рост, развитие; «явление» - преломление света в жидкой среде, призрак тривиальности; «закон» - всемирного тяготения, классовой борьбы и т.д. Стало быть «объектом» может быть всё, что угодно, в том числе заблуждение и мысль о мысли. Таким образом, «множество объектов» - это предельно общая категория.

                                        ЕДИНОЕ

 Онтологически – это нечто одинаковое,  повторяющееся, неделимое, входящее во «всё»; строящее другое первоначало. Гносеологически – это величайшая философская категория: вспомним, в частности, учения древних атомистов об атомах – неделимых вещества, хрононах – неделимых времени, амерах – неделимых пространства, кинемах –   неделимых движения (атомистика античная: Левкипп, Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар). В современной атомистике мы оперируем делимыми атомами вещества и неделимыми движения - квантами действия. Антикам было известно также, что деление амеры на хронон приводит к универсальной скорости – гомологу скорости света в пустоте. О философски-содержательном статусе «единого» свидетельствуют также высказывания Гераклита: «И из всего одно, и из одного – всё!»; Ксенофана: «Всё едино, единое же есть бог»; Анаксагора: «Во всём есть часть всего»; и особенно, конечно, великих неоплатоников – Плотина и Прокла, согласно которым единое – начало всякого множества, всякого бытия и нуса (ума), предшествующее им и предвосхищающее их. Являясь конечной причиной всякой вещи, единое в то же время не есть та или иная вещь, хотя именно благодаря единому всякая вещь есть то, что она есть, а не что иное.

Одновременно неоплатоники создали развёрнутое учение, которое через философию и религию, в том числе монадологию и теодицею Лейбница, дожило до наших дней.

В русской религиозно-философской мысли учение о всеединстве особенно подробно во второй половине XIX – начале XX веков развивали в виде всеедино-софийного мировоззрения В.Соловьёв, Л.П.Карсавин, С.Л.Франк, братья Трубецкие, Павел Флоренский, С.Н.Булгаков – в связи и вне связи со славянофильством, евроазийской идеей, соборностью, православием, а в первую очередь в связи с представлением о Софии как премудрости божьей. Отсюда и название этого течения мировой философской мысли - софиология. Новый этап в развитии софиологии, в конце XX столетия – представлен исследованиями А.В.Иванова (МГУ).

Необходимость введения «единого» в предпосылки СФ объясняется тем, что системы строятся или их приходится строить не просто из объектов вообще, а из объектов, обладающих вполне определёнными – едиными – признаками, логически выступающими основанием классификации (разбиения множества объектов на определённые подмножества). Так, атомы строятся из атомостроящих элементов – протонов, нейронов, электронов; концептуальное пространство – из точек, прямых, плоскостей (геометрических элементов); футбол – из игроков, судьи, поля, пары ворот, мяча; музыка – из звуков, в записи – из нот и т.д.

«Неделимые», строящие те или иные объекты, в ОТСУ называются «первичными элементами».

                                        ЕДИНСТВО

Для того, чтобы первичные элементы определённого сорта «составили» объект также определённого сорта, для этого необходимо ещё, чтобы они реализовывали отношения единства, в частности взаимодействия. Так, для того, чтобы протоны, нейроны, электроны образовали атом, необходимо, чтобы они реализовали между собой квантово-механические взаимодействия. В случае футбола отношения единства материализуются в виде отношений игрового соперничества между противоборствующими командами, взаимопомощи – внутри команд.

Множество разного рода «связей», посредством, благодаря которым «первичные» элементы образуют целостный объект, «единство», в СФ называется множеством отношений единства. Кстати говоря, рассматривавшееся всеединство понималось и как всёсвязность, посредством и благодаря которой создаётся, существует Всё как Всёленная (Вселенная). Философско-категориальный статус «единства» очевиден.

Как видим, в СФ термин «единство» понимается двояко: и как отношение (в частном случае взаимодействие) между «первичными» элементами, благодаря которому возникают объекты-системы, и как результат такого отношения – отдельный объект, объект-система. Из сказанного видна необходимость, неизбежность привлечения «единства» для построения системного мира.

                               ДОСТАТОЧНОСТЬ

«Существование», «множество объектов», «единое» (множество «первичных» элементов), «единство» (множество отношений единства) – необходимы, но всё ещё недостаточны для построения или однозначного представления какого-либо объекта в виде объекта-системы.

В самом деле. Из точек, линий и плоскостей можно построить и эвклидову и неэвклидову (Лобачевского-Больяи, Римана, Вейля и др.) геометрии. Игроки, мяч, судья на поле и т.д. могут реализовывать и европейский и американский футбол.

Чего же не достаёт для однозначного построения, представления, определения фиксированного данного объекта-системы: только и только эвклидовой геометрии, только и только европейского футбола?

Не хватает, по мнению Ю.А.Урманцева, законов композиции, законов, согласно, подчиняясь которым отношения единства, связи, реализуются, а элементы компонуются именно в эту и только в эту систему. (Действительно, для однозначного построения, представления, определения европейского футбола «не достало» правил игры в европейский футбол).

Право на введение в СФ понятия о законах композиции даёт последняя, пятая предпосылка – философская, логическая, математическая категория «достаточность». В сущности, пятое условие совпадает с «принципом достаточного основания», сформулированным Г.В.Лейбницом. Согласно этому принципу «ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым без достаточного основания, почему дело обстоит так, а не иначе…» [92, c.347].

Как видим, сформулированному им принципу Лейбниц придавал не только гносеологический, но и онтологический статус как принципу мышления, природы и общества. Пятая предпосылка СФ – «достаточность» и связанный с нею закон композиции – также имеют гносеологический и онтологический статусы. Поэтому «достаточность», «законы композиции» в СФ интерпретируются очень широко – вплоть до самых обыденных утверждений, в частности, о необходимости достаточного количества материала и условий для сооружения какого-либо здания или реализации процесса обучения и т.д. Видно, что без достаточного количества «первичных» элементов, их единства и достаточных условий построение какой бы то ни было системы невозможно.

Таковы пять предпосылок Системной философии, обозначенные Ю.А.Урманцевым [175]. Они принципиально не формализуемы из-за их некоторой неоднозначности вследствие их различной интерпретации в истории философии и науки. Это обеспечивает СФ открытость, гибкость; через различные интерпретации оснований – возможность её развития в различных направлениях, в том числе в почти полностью формализованных.

Полнота предпосылок доказывается теоретическим охватом всей предметной области – существовавшей, существующей, возможной в будущем – и называемой системной. Подобластями этой области являются хорошо формализованные ОТС М.Месаровича [109] и ОТС А.И.Уёмова [169], [170], [171].

Независимость предпосылок доказывается логической невыводимостью их друг из друга; их непротиворечивость – выводимостью из них непротиворечивых арифметики и теории групп (симметрии). Это означает, что если непротиворечивы арифметика и теория групп, то СФ Ю.А.Урманцева также непротиворечива.

Всё это приводит к пяти предпосылкам, полностью отвечающим требованиям всеобщности, интегративности, необходимости, достаточности и минимаксности (минимальности по числу и максимальности по содержанию).

Предпосылки плюс правила логики позволяют получить все определения и предложения СФ и, в частности, все её основные понятия, категории, законы, С-принцип, С-идеал, С-метод, С-парадигму (С – от слова «система»).

        ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ СИСТЕМНОЙ ФИЛОСОФИИ

Основные понятия СФ это: 1) объект, 2) пустая система, 3) объект-система, 4) система объектов-систем одного и того же рода, или Р-система (Р – от слова «род»), 5) абстрактная система [175].

Эти понятия выводятся посредством построения – только из предпосылок! – цепочки утверждений вида: «существует множество объектов → существует множество объектов единых → существует единство множества объектов единых → существует достаточное единство множества объектов единых или, что то же, - существует объект-система, ибо достаточное единство множества объектов единых – это объект-система, а объект-система – это достаточное единство множества объектов единых». Так, эксплицируется понятие объект-система – через его «первичные» элементы, связи между ними, законы композиции.

Цепочка же вида «объект-система существует → существует – значит покоится или изменяется → покоится – значит объект-система тождественным преобразованием переходит сам в себя → изменяется – значит нетождественными преобразованиями (всего

7-ью) он переходит в другие объекты-системы – одного и того же или разных родов» позволяет, с одной стороны, эксплицировать понятие Р-системы (системы объектов-систем одного и того же рода), с другой, понятие о С-преобразованиях (1-ом тождественном и 7-ми нетождественных).

Р-система – центральное понятие ОТСУ и СФ. Её примеры: натуральный ряд чисел; периодическая система химических элементов; система точечных, линейных, плоских, пространственных групп симметрии; матрёшки в матрёшках.

Определение Р-системы инвариантно (сохраняет свою справедливость) при переходе от одного уровня общности к другому. Поэтому этой дефиниции отвечают и отдельные индивидуумы и множества объектов одного и того же вида, рода. В пределе определение Р-системы переходит в определение абстрактной системы или системы вообще. Абстрактная система образует «верхний» полюс Р-системы. «Нижний», противоположный, её полюс образует пустая, или нуль-система, т.е. система, не содержащая ни одного элемента или, точнее, содержащая одни значимые отсутствия.

В итоге, полагает Ю.А.Урманцев, мы приходим к предельно богатому ряду систем: пустой объект-системе, Р-системе (к системам объектов данного вида, рода и т.д.), абстрактной системе.

Понятие о каждом виде систем по-настоящему содержательно! Например, понятие пустой, или нуль-системы является обобщением любых случаев значимого отсутствия: нуля в арифметике, паузы в музыке, пробела между словами в тексте. Отменный пример значимого отсутствия представляет слово «ма» японского языка, «для которого нет подходящего эквивалента в европейских языках и которое означает паузу, интервал. Это слово используется в качестве знака препинания, оно не произносится. Но оно читается. Там, где оно встретилось в тексте, необходимо остановиться, подождать, осмыслить прочитанное. Это действие японского слова „ма“ обычно иллюстрируется началом известного японского стихотворения:

         Весна (ма) – это заря.

„Ма“ после „весны“ означает большую паузу, в течение которой можно представить, почувствовать, пережить образ весны, прежде чем сказать „заря“» [62, с.105].

Посредством значимых отсутствий нередко давали определения (например, точки, плоскости в геометрии), создавали учения о них (асимметрии, дисгармонии в науке и искусстве, ничто и небытии в философии, пустой системе в системологии), разрабатывали религиозные заповеди, нормативы жизни человека. Древнейший мир – Ветхий завет: по крайней мере восемь из десяти заповедей Моисею на горе Синай изречены ему Богом с явным использованием значимых отсутствий.

Подчас, отмечает Ю.А.Урманцев, словами о значимых отсутствиях (бездушный, некрасивый) мы характеризуем предмет ярче, образнее, точнее, чем терминами о значимых присутствиях.

Значимые отсутствия – это «небытийные» свойства объекта-системы. «Небытийные» свойства – это буквально отсутствующие свойства данного объекта-системы. Таких свойств у каждого из них – бесчисленное множество. Значимые отсутствия вполне реальны, поэтому слово «небытийные» взято в кавычки. Совокупность значимых отсутствий образует пустую систему данного объекта-системы. Понятие «пустая система» эксплицировано пока только в рамках ОТСУ.

То, что небытийно – значимо отсутствием – у одних объектов-систем, это бытийно – значимо присутствием – у других объектов-систем. В ходе времени бытийные свойства могут стать небытийными, а небытийные – бытийными: как молодой и незрелый юноша становится немолодым и зрелым старцем. Таким образом, в ходе времени реализуются процессы «опустошения» и (или) «заполнения» системы небытийных и бытийных свойств данного объекта-системы, «переход» свойств из одной системы в другую, их «обмен».

«Небытийным» свойствам объекта-системы противостоят свойства бытийные: целостные, нецелостные, целостно-нецелостные. С точки зрения принадлежности-непринадлежности свойств фиксированному объекту-системе в целом или/и его «первичным» элементам возможны только 4 соотношения. Одни свойства принадлежат объекту-системе в целом, но не принадлежат его элементам. Это – целостные свойства. Другие свойства принадлежат «первичным» элементам, но не принадлежат объекту-системе в целом. Это – нецелостные свойства. Третьи свойства принадлежат и объекту-системе в целом и его элементам. Это целостно-нецелостные свойства. Наконец, четвёртые свойства не принадлежат ни объекту-системе в целом, ни его элементам. Это – «небытийные» свойства [175], [176], [180], [181].

            КАТЕГОРИИ – ОБОБЩЕНИЯ ОБОБЩЕНИЙ

                      СИСТЕМНОЙ ФИЛОСОФИИ

Их 32, так что можно говорить о «Большом категориальном взрыве – Big Categorial Beng», индуцированном развитием СФ [175], [181]. Одни из них, например, «система и хаос», известны с древних времён; другие, например, «системная противоречивость» и «системная непротиворечивость», - существенные видоизменения древних категорий «противоречивость», «непротиворечивость»; наконец, третьи из них, например, «формы: изменения, сохранения, развития, действия, отношения материи и/или духа» предложены впервые в рамках ОТСУ.

                ЗАКОНЫ СИСТЕМНОЙ ФИЛОСОФИИ

Пока их 17. В рамках СФ даны их выводы, определения, доказательства [175]. Таковы следующие всеобщие законы:

1. Закон системности, согласно которому:    любой объект – объект-система и любой объект-система принадлежит хотя бы одной Р-системе.          

2. Закон системных (эволюционных и неэволюционных) преобразований. Это основной закон СФ. С ним связаны все важнейшие её обобщения. Согласно этому закону: объект-система в рамках Р-системы благодаря своему существованию и/или дву-, одно-, нольсторонним связям со средой будет переходить по фиксированным законам. z Î {Ζ}: А – либо в себя посредством тождественного преобразования; Б – либо в другие объекты-системы посредством одного из 7 и только 7 различных преобразований, именно изменений: 1) количества, 2) качества, 3) отношений, 4) количества и качества, 5) количества и отношений, 6) качества и отношений, 7) количества, качества, отношений всех или части его первичных элементов.                                                                                                  

     Вне рамок ОТСУ и СФ вопрос о числе и виде системных преобразований и их инвариантов в прямой форме не ставился. Это привело, полагает Ю.А.Урманцев, к неполноте – на 1/8 или 2/8 – некоторых учений (диалектики), к необходимости их достроения на 7/8 или 6/8.   

3. Закон «перехода» количества в своё другое, именно: количества в тождество, а также в количество и/или качество и/или отношение.

Таким образом, этим законом конструируется существование не 1-го, как в гегелевском законе, а 8-ми «переходов» количества в своё другое. Гегелевский закон «перехода» количества в качество – частный случай (именно 1/8 часть) нового системного закона.                                  

  4. Закон системной полиморфизации, согласно которому: любой объект есть полиморфическая модификация и любая полиморфическая модификация принадлежит хотя бы одному системному полиморфизму.                           

С точки зрения ОТСУ полиморфизм – это множество объектов, построенных частью или всеми 7 способами из первичных элементов одного и того же множества таких элементов и различающихся либо по числу, либо по отношениям, либо по числу и отношениям их первичных элементов.

Частным случаем полиморфизма является мономорфизм: в этом случае либо m=1, либо условия среды не позволяют существовать другим полиморфическим модификациям.

С содержательной точки зрения «полиморфизм» - это «многообразие» объектов одной и той же сущности. (Полиморфическая модификация человека – это человек в разном возрасте – так называемый «возрастной полимофизм». Существуют и другие, например сезонный, генетический).

Из закона полиморфизации следует, что полиморфизм нельзя ограничить даже «подавляющим большинством веществ». Полиморфизм – особенность общесистемная, а системность – свойство всеобщее. Поэтому везде, где есть системы, обнаружится многообразие «явлений» одной и той же сущности.

Одно из фундаментальных следствий этого закона, которое отмечает Урманцев, - идея всеразличия, противоположность неоплатоновской идеи всеединства. В результате мы приходим к диалектической паре – «всеразличие – всеединство».            

5. Закон системной изоморфизации, согласно которому: любой объект есть изоморфическая модификация и любая изоморфическая модификация принадлежит хотя бы одному системному изоморфизму.      

  СФ имеет дело с системным изоморфизмом. Системный изоморфизм понимается как обладающее свойствами рефлексивности и симметричности отношение между объектами-системами одной и той же или разных Р-систем. Термины «системный изоморфизм» и «системное сходство» в СФ рассматриваются как взаимозаменяемые.

Превосходной степенью системного сходства будет тождество, единое, а его наиболее распространённой формой – неполное сходство; частным случаем будет «эквивалентность». С содержательной точки зрения «изоморфизм» - равноправие, равномерность, однообразие объектов разных сущностей.

Следствие этого закона, полагает Урманцев, - идея всеединства, антипода и логического дополнения идеи СФ всеразличия.

В СФ (ОТС Урманцева) всего 32 категории. Парных – 16. Важнейшие из них – система и хаос, полиморфизм и изоморфизм, симметрия и асимметрия, устойчивость и неустойчивость, системная противоречивость и системная непротиворечивость, формы изменения и формы неэволюционного сохранения, формы развития и формы эволюционного сохранения, формы действия и формы отношения.

Эти категории общесистемны, фундаментальны, двойственны, сложны по природе, диалектичны.

6, 7, 8. Законы соответствия, межсистемного сходства и межсистемной симметрии, согласно которым: между произвольно взятыми системами С1 и С2 возможны соотношения эквивалентности, системного сходства и системной симметрии лишь одного из 3-х видов. Соотношение 4-ое такое, что система С1 никак не эквивалентна, системно не сходна и системно не симметрична С2 и наоборот, также соотношение невозможно.

Основной вывод, следующий из законов соответствия, межсистемного сходства, межсистемной симметрии и системной изоморфизации – это вывод о системном сходстве всего со всем, всеситемном сходстве [175]. Современная экспликация старой идеи всеединства не тождественна ей потому, полагает Урманцев, что единое – частный случай системного сходства.

9, 10. Законы системной симметрии и системной асимметрии, согласно которым: любая система симметрична в одних и асимметрична в других отношениях.     

   С точки зрения СФ симметрия – это свойство системы «С» совпадать по признакам «П» как до, так и после изменений «И». Асимметрия – необходимое дополнение и противоположность симметрии. Асимметрия – это свойство системы «С» не совпадать по признакам «П» после изменений «И». (Признаки принадлежат системе лишь до изменений).

Диалектика этих «атрибутов системности», по мнению Урманцева, такова, что любая симметрия в ряде отношений… асимметрична – из-за существования неизоморфных групп, а любая асимметрия также в ряде отношений… симметрична – из-за существования изоморфных группоидов.

11, 12. Законы системной противоречивости и системной непротиворечивости, согласно которым: любая система обладает подсистемой противоречий-систем и подсистемой непротиворечий-систем.

Самое замечаемое здесь – дополнение закона системной противоречивости («ядром» которого является закон «единства и борьбы противоположностей» старой диалектики) равноправным ему законом системной непротиворечивости.

13, 14. Законы системной устойчивости и системной неустойчивости, согласно которым: любая система устойчива в одних и неустойчива в других отношениях.

При этом под устойчивостью понимается свойство системы «С» сохранять признаки «П» благодаря обстоятельствам «О» как до, так и после изменений «И», вызванных факторами «Ф». Под неустойчивостью же понимается свойство системы «С» не сохранять признаки «П» благодаря обстоятельствам «О» после изменений «И», вызванных факторами «Ф». Видно, что ядрами определений устойчивости и неустойчивости являются соответственно симметрия и асимметрия, отличаясь от них лишь указаниями на причины сохранения, несохранения, изменения – обстоятельства «О» и факторы «Ф».

15. Закон количественного преобразования объектов-систем, согласно которому: количественное преобразование может реализовываться только тремя способами: либо прибавлением Δ1, либо вычитанием Δ2, либо прибавлением Δ1 и вычитанием Δ2 «первичных» элементов (Δ1 > < Δ2,  Δ1 = Δ2,  Δ1, Δ2 ³ 1), формами реализации которых (соответственно тем или иным случаям) являются: процессы «входа» и «выхода», «деления» и «слияния», «роста» и «редукции», «синтеза» и «распада», «обмена» и «одностороннего тока» элементов; структуры «прибавления», «вычитания», «обмена», «превращения» (моно- или энантиотропного); системы «открытые» (со входом и выходом), «полуоткрытые» (со входом, но без выхода – типа «чёрных» дыр), «полузакрытые» (без входа, но с выходом – типа «белых» дыр), «закрытые» (без входа и выхода). 

Данные процессы, структуры и системы ранее (до появления ОТС Урманцева) в науке рассматривались как  изначально данные, а нередко и разрозненно.

Существует глубокая связь этих процессов, структур и систем друг с другом, образование ими особой надсистемы. (Существование такой надсистемы и её связь с количественными преобразованиями объектов-систем ранее не подозревалась, отмечает Урманцев, даже смутно).

Закону количественного преобразования объектов-систем – из-за его неспецифичности для какой бы то ни было области Природы или реальности Бытия – отвечают все формы материи и/или духа и все формы их существования: и субстанция, и движение, и пространство, и время, и все их виды. Поэтому без особого труда можно выявить реальные системы, законом требуемые.

16. Закон взаимодействия и одностороннего действия материальных и материально-идеальных объектов-систем, согласно которому:  в мире реализуются не отношения всеобщей связи и всеобщей взаимообусловленности, а отношения взаимодействия или одностороннего действия между любым фиксированным материальным или материально-идеальным объектом-системой и материальными и/или материально-идеальными объектами-системами лишь ограниченного в пространстве и во времени подмножества множества таких систем Бытия.    

Таким образом, связь (взаимодействие и одностороннее действие) всеобща в смысле каждого отдельно взятого материального или/и материально-идеального объекта-системы, но не всеобща в смысле «всёсвязности».

17. Закон взаимонедействия материальных и материально-идеальных объектов-систем, согласно которому: для любого материального или материально-идеального объекта-системы существует бесчисленное множество других подобных объектов-систем, с которыми в течение своей «жизни» - он в принципе не может вступать в какие бы то ни было отношения взаимодействия или одностороннего действия.

Таким образом, несвяь (взаимонедействие) всеобща с точки зрения каждого отдельно взятого материального или материально-идеального объекта-системы, но она не всеобща в смысле всёнесвязанности.

В результате, полагает Ю.А.Урманцев [175], Мир, Бытие, Вселенная предстают как некая всеразлично-всеединая, полиморфично-изоморфичная, связно-несвязная, в высшей степени диалектичная Система систем.   

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ, ПРОТИВОРЕЧИЯ И НЕПРОТИВОРЕЧИЯ, РАЗВИТИЕ В

РАМКАХ ОТС Ю.А.УРМАНЦЕВА

                           О СИСТЕМЕ И ХАОСЕ

Происхождением термина хаос мы обязаны древним грекам. Они различали два произношения этого слова: 1. хáос (с ударением на «а»); 2. хаóс (с ударением на «о»). Хáосом они называли зияющую бездну, наполненную туманом и мраком, из которой впоследствии возникло всё существующее. Хаóсом же они обозначали полный беспорядок, путаницу, мешанину.

Современные исследователи, полагает Ю.А.Урманцев [175], не различают эти тонкости и по существу, не осознавая, используют оба понимания: первое – при констатации перехода «хаос → система», второе – при констатации перехода «система → хаос». Ниже будет использоваться в основном понятие «хаóс».

Если применять к паре «система → хаос» диалектику, мы придём к следующим трём утверждениям:

1. система и хаос – противоположности и неизбежные дополнения друг друга;      

2. каждая из них «в зародыше» содержится в другой, и поэтому идеи о каждой из этих противоположностей выводимы друг из друга;    

3. при некоторых условиях возможны взаимные превращения и тождество этих противоположностей.    

«Превращение и тождество» системы и хаоса возможно, например, при фиксации, выделении не Sф, а другой системы - S'ф (Sф – штрих). В этом случае Sф может стать хаосом или членом хаоса, а хаос – системой или членом системы S'ф, при третьей фиксации – и Sф и не Sф могут предстать в качестве системы или хаоса.

Дело в том, отмечает Ю.А.Урманцев, что хаос (не Sф) – всё-таки однопараметрическая система, именно множество таких объектов данной реальности, которые выделены по основанию Ах – «не быть системой Sф или „частью“ этой системы». Не трудно продолжить эту линию и перейти к идее хаоса как 2-параметрической системы: и со случайным набором «первичных» элементов и со случайным набором отношений единства; более того – даже как 3-параметрической системы: со случайным набором и элементов, и связей, и законов композиции.

Фиксация связана с предварительным выбором некоторого основания Аф. Поэтому при изменении основания фиксации – «точки зрения» - может измениться и квалификация одного и того же объекта. Это очень выпукло демонстрирует пример А.И.Уёмова с «образцовой квартирой» до и после разгрома её грабителями: до разгрома квартиры она для домохозяйки – система, а после разгрома – хаос, но… не для работников уголовного розыска.

С точки зрения воззрения на мир, полагает Ю.А.Урманцев [175], неизбежны следующие выводы:

1. любые объекты – вплоть до Вселенной – единство системности и хаотичности;       

2. не может быть объектов только системных или только хаотичных, потому что они всегда системны в одних и хаотичны в других отношениях и при изменении одних отношений (систем отсчёта, точек зрения, моментов времени) на другие возможны переходы Система → Хаос, Хаос → Система, Система → Система, Хаос → Хаос.

Как известно, в последние десятилетия древняя проблема системы и хаоса, порядка и беспорядка, закономерностей их перехода друг в друга стала центральной проблемой синергетики (Пригожин, Хакен, Стенгерс, Курдюмов и многие другие) – современной «теории самоорганизации». К сожалению, отмечает Ю.А.Урманцев, «этой теории присущ ряд очень крупных недостатков: например, в ней до сих пор не сформулированы её предпосылки, но самое главное – она совершенно не учитывает открытий последнего десятилетия: глубочайшей и разносторонней симметрии развития; столь же глубокой и многосторонней (на порядки больше, чем учитывается в синергетике) его асимметрии, тонкой связи симметрии развития с его же асимметрией» [175, c.30]. (Подробнее о симметрии развития см. [176], [179], [181]).

                        ОБ ОТНОШЕНИЯХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ,

      ОДНОСТОРОННЕГО ДЕЙСТВИЯ, ВЗАИМОНЕДЕЙСТВИЯ,

                               КОН- И  ДИСРЕЛЯТИВИЗМА

     ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ, ОДНОСТОРОННЕЕ ДЕЙСТВИЕ,

           ВЗАИМОНЕДЕЙСТВИЕ МАТЕРИАЛЬНЫХ И

   МАТЕРИАЛЬНО-ИДЕАЛЬНЫХ ОБЪЕКТОВ-СИСТЕМ

Исследование природы отношений единства, механизмов системных преобразований, взаимоотношений объектов-систем приводит к необходимости развития особого раздела Системной философии [175] – учения о действиях. Действия – атрибуты материальных и материально-идеальных систем. Идеальным и пустым системам, считает Ю.А.Урманцев [там же], такие атрибуты не присущи.

Двусторонние действия, односторонние действия, нольсторонние действия – это особого рода действия-системы. Как и любой объект-система, любое действие-система принадлежит Р-системе, в данном случае – Р-системе действий. Р-системе действий присуща определённого рода симметрия, в частности, симметрия противоположностей: эта система состоит из пяти пар действий-противоположностей (всего девять видов), и только одно действие противоположно самому себе. Строгое доказательство симметричности пространственно-временной Р-системы действий дано в ряде работ Ю.А.Урманцева, в частности, в специальной публикации [177].

КОН- И ДИСРЕЛЯТИВНЫЕ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ

ОБЪЕКТОВ-СИСТЕМ

Такие взаимоотношения реализуются в процессе и посредством  2-, 1-, 0-действий и они не могут быть сведены к последним, поскольку одно и то же действие может реализовывать один и более видов взаимоотношений (например, отношения политического сотрудничества или антагонизма государств, реализуемые посредством одного и того же вида действия – взаимодействия), а одно и то же взаимоотношение может быть реализовано посредством одного и более видов действий (например, отношения политического нейтрализма, реализуемые посредством взаимодействия или взаимонедействия).

Р-система взаимоотношений представлена двумя противоположными подсистемами.

Первая подсистема состоит из пар объектов, согласно (одинаково) относящихся друг к другу. Такая подсистема называется конрелятивной (от лат. con – согласный, relativus – относительный), и она состоит из трёх пар: +А+В, −А−В, АВ. Объекты таких пар называются изоидами (от греч. isos – равный, одинаковый, подобный). Примеры конрелятивизма – взаимный политический нейтралитет (АВ), экономическая конкуренция (−А−В), содружество государств (+А+В).

Вторая, противоположная, подсистема состоит из пар объектов различно – несогласно – относящихся друг к другу. Такая подсистема называется дисрелятивной (от лат. dis – несогласный, relativus – относительный). Дисрелятивная подсистема, в свою очередь, состоит из двух взаимопротивоположных подподсистем.

Первая подподсистема состоит из двух пар объектов +А−В, −А+В. Она называется контрдисрелятивной (от лат. contra – против) – различной и противоположной. Объекты таких пар называются антиоидами (от греч. anti – против). Примеры контрдисрелятивизма – известные в экологии отношения типа «жертва – хищник», захватнические войны и т.д.

Вторая подподсистема состоит из четырёх пар объектов +АВ, −АВ, А+В, А−В. Она называется нонконтрдисрелятивной (от лат. non – не) – различной и не противоположной. Объекты таких пар называются гетероидами (от греч. heteros – другой). Примеры нонконтрдисрелятивизма (односторонние – положительные, отрицательные, нейтральные) действия при детерминации прошедшим настоящего, настоящим будущего, но не наоборот; случаи односторонней любви, ненависти и безразличия; известные в экологии явления только одностороннего, и только положительного (комменсализм - +АВ, А+В) или только отрицательного (аменсализм  - −АВ, А−В) влияния одних видов на другие.

Картины мира, которые строятся на признании только взаимодействия, несмотря на несомненную фундаментальность последнего, всё же односторонни. Что есть и не следствие, и не причина; и не акцептор, и не донор? Взаимонедействие, полагает Урманцев. Для полноты картин мира необходимо учитывать не один, а все девять видов действий-систем и все девять видов взаимоотношений, реализующихся в этих действиях (См.: таблица – Качественная Р-система взаимоотношений А и В [175, c.35]). Только в совокупности эти действия и взаимоотношения образуют полностью гармоничные системы. (Этим подтверждается с неожиданной стороны справедливость высказывания В.И.Ленина о том, что «только» «взаимодействие» - «пустота» [94, c.146]).

Экспликация Урманцевым 9 форм действия и 9 форм отношения позволяет по-новому раскрыть природу системы «объект – система – среда». При выделении какого-либо объекта-системы совершается две фиксации: 1 – выделение данного объекта-системы; 2 – выделение его среды обитания. 9 форм не ограничивается тривиальным взаимодействием. Есть объекты, к которым причинно-следственное объяснение неприменимо - например, стороны треугольника: всёсвязность – лишь в известном смысле, всёзависимости нет. (Н.Ф.Овчинников объясняет через структуру [122]).

ОБ ОТНОШЕНИЯХ ПРОТИВОРЕЧИЯ И

НЕПРОТИВОРЕЧИЯ

Противоречия и непротиворечия – это фундаментальные философские, логические, математические категории. Диалектическая пара категорий СФ – «системная противоречивость» и «системная непротиворечивость» - эксплицируется из следующих утверждений [175]:      

1. Любая система «С» симметрична в бесконечном ряде отношений (закон системной симметрии), но не в любых отношениях, потому что в другом – также бесконечном – ряде отношений она асимметрична (закон системной асимметрии), так что произвольная система «С» в целом всегда симметрична в одних и асимметрична в других отношениях, что доказано в рамках ОТСУ.                      

2. Точная экспликация симметрии – алгебраическая группа.               

3. Любая группа состоит из взаимообратных и взаимонеобратных элементов.      

4. Следовательно, любой системе «С» присуща подсистема противоречий-систем – между взаимообратными элементами и подсистема непротиворечий-систем – между взаимонеобратными элементами.           

Два последних утверждения п.4 называются соответственно законом системной противоречивости и законом системной непротиворечивости, а их синтез и «борьба» законов – законом системной противо-непротиворечивости, согласно которому любая система «С» противоречива в одних и непротиворечива в других отношениях.

Подсистему противоречий-систем «образуют» взаимообратные, а подсистему непротиворечий-систем – взаимонеобратные элементы группы (системы «С»). Законы С-противоречивости и                                                                                                            С-непротиворечивости в сущности утверждают, что (соответственно):

1. Противоречие есть – противоречие-система, непротиворечие – непротиворечие-система.   

2. Противоречие-система принадлежит подсистеме противоречий-систем, а непротиворечие-система – подсистеме непротиворечий-систем.   

3. Обе подсистемы принадлежат одной и той же системе «С».                      

Ю.А.Урманцев обращает внимание на два чрезвычайно замечательных и новых в истории философии обстоятельства: во-первых, на не философский, а теоретико-групповой вывод философского (!) закона С-противоречивости, лишь приблизительным и очень неполным аналогом которого является известный в традиционной диалектике закон «единства и „борьбы“ противоположностей»; во-вторых, на вывод не только закона С-противоречивости, но и законов С-непротиворечивости и С-противо-непротиворечивости (чему в традиционной – идеалистической и материалистической – диалектике не было даже аналогов). Всё это приводит к более гармоничной диалектике, а тем самым к более гармоничной Картине Мира, «ядро» которой составляет закон С-противо-непротиворечивости и, стало быть, не только закон С-противоречивости, но и противоположный ему закон С-непротиворечивости.

Ю.А.Урманцев подробно анализирует [175], [181] – с точки зрения приведённых утверждений 3-х законов – сами отношения противоречия и непротиворечия.

ПРОТИВОРЕЧИЕ

Согласно первому положению закона С-противоречивости любое противоречие есть противоречие-система. Действительно, противоречие – это такой объект-система, в качестве первичных элементов которого выступает пара противоположностей (+, −, частицы в физике, ассоциация и диссоциация в химии, конкуренты, антагонисты в экологии, индукция и дедукция в логике); в качестве отношений единства выступают отношения единства и «борьбы» (взаимообусловливания и взаимоотрицания) противоположностей, а в качестве законов композиции – условия, подчиняясь которым реализуются именно это «единство», эта «борьба», эта целостность.

Ю.А.Урманцев особо отмечает две нетрадиционные для традиционной диалектики экспликации:

а) представление противоречия в виде противоречия-системы;     

б) указание в этой связи на закон композиции противоположностей в систему и результаты такой композиции.         

Это неизбежно, поскольку, несомненно, что единство и «борьба» противоположностей в неживой, живой природе и обществе каждый раз реализуются согласно своим специфическим законам (например, квантово-механическим в мире элементарных частиц или фундаментально от них отличным социальным – в обществе). И каждый раз завершаются своими результатами.

Следование второму положению закона С-противоречивости требует от исследователя: экспликации (с должным вниманием к её полноте) хотя бы одной системы противоречий того рода, который присущ и данному противоречию; описания принадлежащих этой системе разных пар противоположностей (множества первичных элементов), отношений единства и «борьбы» (множества отношений единства) и условий, определяющих эти отношения (множества законов композиции).

В приводимом примере Урманцев приходит к выводу о:

1. резком превосходстве чисел отношения непротиворечия над числами отношений противоречия в произвольной системе «С» или Р-системе, состоящей из раздельно существующих взаимообратных элементов. Этот вывод Урманцев получает и формально. Об огромной роли отношений непротиворечия для развития и изменения говорят полученные Урманцевым [181, c.52-57] численные оценки. В частности, сравнивая числа отношений противоречия с числами отношений непротиворечия эволюционных и неэволюционных групп симметрии (а посредством теории групп можно вычислительно точно определить состав – число и вид всех отношений противоречия и непротиворечия данной системы), Урманцев приходит к убеждению, что числа отношений противоречия резко уступают числам отношений непротиворечия.                                                      

Таким образом, в системах природы, общества и мышления, состоящих из раздельно существующих взаимообратных элементов, число отношений противоречия действительно в общем случае должно резко уступать числу отношений непротиворечия.

Получается так, что мир главным образом непротиворечив. Но отсюда никак не следует, что для человека он главным образом хорош, полагает Урманцев, так как могут быть плохие непротиворечия (например, злу) и хорошие противоречия (тому же злу).

2. Из примера с системой (который Урманцев приводит [175, c.47]) видно, что любой объект-система в общем случае может быть раздвоен не на одну, а на       n-пар противоположностей. В частности на 4 пары.     

3. Гносеологическая рефлексия содержания и объёма закона С-противоречивости приводит к требованию представления любого противоречия в виде противоречия-системы в системе противоречий одного и того же рода. Это совершенно новые для традиционной диалектики положения и они резко выводят за её рамки и, в частности, её «ядра» - закона «единства и „борьбы“ противоположностей».                

4. Из примера Р-системы (преобразования, осуществляемые Урманцевым [175, c.47]) следует, что противоположность каждой пары относительно противоположностей других пар также противоречива, но лишь частично (например, преобразование противоречит одному из трёх подпреобразований). Это обстоятельство позволяет эксплицировать новые понятия о частичных противоположностях (а тем самым и о частичных непротивоположностях), о частичных противоречиях (а тем самым и частичных непротиворечиях). Частичные противоположности и непротивоположности Урманцев обозначает древнегреческими терминами диаантиоиды или диаантиподы (от диа – раздельно, через; анти – против, антипод – противоположность), а частичные противоречия и частичные непротиворечия – терминами диаантиоидия (диаантиоидизм) или диаантиподия (диаантиподизм).                       

5. Дальнейшее следование по этому пути приводит к фундаментальному вопросу о необходимых и достаточных критериях определения, представления двух произвольно взятых объектов А и В как взаимно противоположных, или непротивоположных, взаимно противоречивых или непротиворечивых. В сущности, экспликация таких критериев, условий была бы равносильна дефиниции понятий «противоположность», «непротивоположность», «противоречие», «непротиворечие». Найдённый в рамках ОТС Урманцева и пока удовлетворительный ответ на этот трудный вопрос сводится к следующему.     

Для того, чтобы два произвольных объекта А и В были бы взаимно противоположны и между ними реализовывались бы отношения противоречия – единства и «борьбы», для этого необходимо, чтобы:

1 – А и В были одного и того же качества;    

2 – объекты совпадали по сопоставляемым уровням;                                                             

3 – оба имели наборы признаков (данного уровня) – таких, что:                                             

4 – признаки набора А были бы противоположны и равночисленны признакам набора В;                      

5 – в процессе взаимоотношения (реального, мыслимого) признаки набора А «уничтожали», «нейтрализовали» бы признаки набора В и наоборот;       

6 – итогом взаимной нейтрализации, аннигиляции был бы специфический результат;      

7 – сама взаимная аннигиляция реализовывалась бы лишь при определённых условиях.                

                                  ПОЯСНЕНИЕ

Специфический результат взаимной нейтрализации – тождественное преобразование. Условие взаимной нейтрализации – закон композиции группы (абстрактная схема).   

                                 ПРИМЕЧАНИЕ

В качестве взаимопротивоположных и взаимопротиворечивых объектов могут выступать и так называемые самообратные элементы системы, т.е. не два, а один объект.

                              НЕПРОТИВОРЕЧИЕ

Согласно первому утверждению закона С-непротиворечивости любое непротиворечие есть непротиворечие-система. Действительно, непротиворечие есть такой объект-система (непротиворечие-система), в качестве первичных элементов которого выступают пара непротивоположностей – взаимонеобратных элементов (нейтралы, комменсалы в экологии и политике, взаимонеобратные элементы в алгебре, друзья, сотрудники в обществе); в качестве отношений единства – отношения: согласия вида +А+В, АВ, а в ряде случаев – и вида −А−В; (аналогично предшествующему изложению здесь А и В – обозначения партнёров данных отношений; знаки  +,−, отсутствие знака – обозначение соответственно положительного, отрицательного, нейтрального отношения одного партнёра к другому или их обоих – к третьему партнёру; отношение же −А−В действительно в одних случаях может выражать непротиворечие -  например, союзников к агрессору, в других – противоречие, в частности конкуренцию в природе и обществе); несогласия и в то же время взаимного непротивоположения вида +АВ, −АВ, А+В, А−В (таковы известные в экологии отношения комменсализма и аменсализма); в качестве законов композиции – условия, определяющие вид именно данного единства, данного непротивоположения, данной целостности.                   

Следование второму положению закона С-непротиворечивости приводит к необходимости экспликации с должным вниманием к полноте хотя бы одной системы непротиворечий того рода, который присущ и данному непротиворечию.

                                           ПРИМЕР

Пусть нам дано непротиворечие вида +АВ, где А и В – партнёры данного отношения, +А – обозначение положительного (+) отношения А к В, В – обозначение нейтрального или «нулевого» отношения В к А. В биологии отношения вида +АВ демонстрируют разные случаи «нахлебничества», когда один организм живёт за счёт другого, не причиняя ему какого-либо вреда (сравните акулу (+А) и рыбу-прилипалу (В), передвигающуюся вместе с нею и питающуюся остатками её корма).

Отвечая требованию второго утверждения закона С-непротиворечивости, укажем хотя бы на следующую Р-систему непротиворечий-систем-пар непротивоположных, но различных партнёров: +АВ, −АВ, А+В, А−В.

В экологии, отмечает Урманцев, отношения вида +АВ, А+В, называются комменсализмом – сотрудничеством (от лат. com – совместно, mensa – стол), а отношение вида −АВ и А−В – амменсализмом (от греч. a – не, лат. mensa – стол).

Пример комменсализма (в частности «нахлебничества») уже приводился. Что касается амменсализма, то в живой природе, отмечает Урманцев, его демонстрируют случаи одностороннего отрицательного действия, когда один из видов пары в биоценозе оказывает отрицательное воздействие на рост (плотность популяции) другого, сам при этом не испытывая существенного влияния со стороны своего «партнёра» (таковы микроорганизмы – продуценты антибиотиков, подавляющие рост других микроорганизмов без заметного какого-либо воздействия на них со стороны последних).

Наконец, следование третьему, последнему положению закона С-непротиворечивости требует от исследователя фактически распространения действия закона С-противо-непротиворечивости на само отношение непротиворечия и открытия в нём не только подсистемы непротиворечия (что выше продемонстрировано на примере Р-системы из +АВ, −АВ, А+В, А−В пар непротивоположностей), но и подсистемы противоречия, что наглядно демонстрируется, например, существованием в данной Р-системе подсистемы противоречий вида +АВ и −АВ, А+В и А−В.

ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ – НЕПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ −

                                РАЗВИТИЕ 

Общеизвестно, какое фундаментальное значение в  диалектической концепции развития придаётся отношениям противоречия – единства и «борьбы» противоположностей – как побудительным силам любого изменения и развития. Далее эта традиция будет продолжена и расширена [175], [181]. Для этого будут исследованы взаимоотношения уже не двух, а трёх категорий в «связке» «противоречие – непротиворечие − развитие». Это позволит получить новые знания как об отношениях противоречия и непротиворечия, так и о процессе развития, но лишь в пределах троицы «противоречие – непротиворечие – развитие».

В брошюре Урманцева «Эволюционика или общая теория развития систем природы, общества и мышления» [181] развитие было представлено в виде особого рода объекта-системы (развития-системы) с детальной экспликацией его «первичных» элементов, отношений единства и законов композиции. Но если развитие – развитие-система, то оно, следуя законам С-противоречивости и С-непротиворечивости, должно обладать подсистемами противоречия и непротиворечия, а сами эти законы должны предстать в виде законов С-противоречивости и С-непротиворечивости развития. Это обстоятельство, в свою очередь, приводит к представлению противоречий и непротиворечий развития в виде противоречий-систем и непротиворечий-систем в системах противоречий и непротиворечий одних и тех же родов; к открытию в подсистемах противоречия подподсистем непротиворечия, а в подсистемах непротиворечия – подподсистем противоречия.

По отношению к развитию противоречия могут выступать положительно (+), отрицательно (−), нейтрально (Н). Положительно, если приводят к восходящему развитию; отрицательно, если приводят к нисходящему развитию; «нейтрально», если приводят к одноуровневому развитию.

Сказанное позволяет Урманцеву эксплицировать новые понятия о + противоречиях, − противоречиях,     «Н» противоречиях.

Точно также – положительно, отрицательно, нейтрально – по отношению к развитию могут выступать и непротиворечия. Конкретные примеры таких +, −, «Н» действий непротиворечий – это положительная (+) роль согласия в научном сообществе по отношению к становлению истинной концепции; отрицательная (−) роль согласия – по отношению к становлению ложной концепции и нейтральная (Н) роль – по отношению к развитию «серой» идеи.

Указанные обстоятельства также позволяют эксплицировать новые понятия о +, −, «Н» непротиворечиях. Отсюда следует, что не только отношения противоречия, но и отношения непротиворечия могут выступать и выступают в роли «двигательных сил», «источников», «мотивов» развития.

Этот вывод Урманцева – совершенно новый для традиционной диалектической и любой другой концепции развития.             

Очевидно, в зависимости от условий в качестве главных побудительных сил развития и изменения могут выступать то отношения противоречия, то непротиворечия, то противоречия и непротиворечия. Весьма наглядно сказанное Урманцевым подтверждает опыт истории развития человеческого общества, поступательное движение которого вперёд достигалось не только, а иногда и не столько благодаря социальным противоречиям, но и благодаря социальным непротиворечиям – единству, согласию в действиях тех или иных классов.

Фундаментальное значение отношения непротиворечия имеют и при построении логически непротиворечивых теорий каких бы то ни было объектов природы, общества и мышления. Наконец, об огромной роли отношений непротиворечия для изменения и развития говорит и приводившееся выше доказательство Урманцевым резкого превосходства (в общем случае) чисел непротиворечия над числами противоречия данной системы «С» (очень подробно это доказательство продемонстрировано Урманцевым в «Эволюционике» [181] не примере целого ряда конкретных групп симметрии). +, −, «Н» непротиворечия образуют порознь или вместе соответственно две или одну Р-систему.

В «Эволюционике» [181] и ещё в публикации «Симметрия и асимметрия развития» [179] +, −, «Н» противоречия и +, −, «Н» непротиворечия впервые представлены в виде группоидов, что позволяет Урманцеву доказательно утверждать:

а) о симметрии и диссимметрии отношений противоречия, о симметрии и диссимметрии отношений непротиворечия;                               

б) о взаимопротивоположных и взаимонепротивоположных отношениях противоречия; о взаимопротивоположных и взаимонепротивоположных отношениях непротиворечия (вспомним взаимообратные и взаимонеобратные элементы группы);               

в) о превращениях каждой противоположности (+ или − противоречия; + или − непротиворечия) при определённых обстоятельствах в свою собственную противоположность (соответственно в − или + противоречие; в − или + непротиворечие).

Инверсия триады «противоречия и непротиворечия развития» в триаду «развитие противоречий и непротиворечий» автоматически приводит, полагает Урманцев, к возникновению, сохранению, преобразованию, развитию всех противоречий и всех непротиворечий системы, к преобразованию при некоторых условиях каждой противоположности в её собственную противоположность, а в конечном счёте – к оборачиванию развития противоречий и непротиворечий противоречиями и непротиворечиями развития уже как его «двигательными силами».

О ПРИРОДЕ РАЗВИТИЯ, ИЗМЕНЕНИЯ, СОХРАНЕНИЯ

В рамках ОТСУ было разработано учение о развитии – эволюционика – общесистемная теория развития [181]. (Термин «эволюционика» предложил Ю.С.Ларин [88]). В этом разделе впервые в истории мировой науки и философии были представлены:

1. Принципиально новая экспликация природы развития – системная: представление развития в виде развития-системы в Р-системах форм развития, изменения, сохранения;                                         

2. развёрнутая информация о всех тех фундаментальных «атрибутах» системности развития, которые коротко перечислены в утверждениях С-принципа применительно к любому объекту;            

3. разработка системной (полностью алгоритмизованной) организации практической деятельности в любых областях – экологической и неэкологической – с целью сохранения и преобразования систем той или иной природы в связи с оказываемыми на них и/или ими самими воздействиями, прогрессивными, изогрессивными, регрессивными формами развития эко- и неэкосистем.

                  РАЗВИТИЕ КАК РАЗВИТИЕ-СИСТЕМА

Представить какой бы то ни было объект в виде объекта-системы, полагает Урманцев, – это значит выявить:

а) его первичные элементы;                          

б) связи – отношения единства – между ними;      

с) законы композиции – условия, согласно которым связи реализуются, а элементы образуют целостность.                                                    

Множество первичных элементов развития – включает в себя «носителей развития» - А, В, С, D…; системные преобразования и антипреобразования, инварианты и факторы («делателей») развития.

Носители развития А, В, С, D… - это первое подмножество множества элементов. Оно состоит из объектов и одновременно «результатов» (фаз, стадий) развития. Ими могут быть объекты самой различной природы: элементарные частицы, человек, категории добра и зла, научные системы. Носители развития во времени могут быть упорядочены в виде самых различных, в т.ч. спиралеобразных, графов; между носителями развития могут реализовываться как диахронические, так и синхронические отношения.

Системные преобразования и антипреобразования образуют второе подмножество множества первичных элементов развития. Урманцев отмечает, что следует выделять «изменения» и «развитие» (неэволюционные и эволюционные преобразования) как отдельные сущности.

        ПРИМЕРЫ РЕАЛИЗАЦИИ ОДИНАРНЫХ, БАЗОВЫХ,

               С-ПРЕОБРАЗОВАНИЙ И С-АНТИПРЕОБРАЗОВАНИЙ

Т-преобразование. Его примеры – принцип тождества в философии, закон тождества в логике.

Стасигенез – явление длительного сохранения в ходе развития на Земле некоторых видов организмов, сохранение канонических «форм», канонического содержания религий; тождество Я ≡ Я, осознаваемое многократно на протяжении онтогенеза любым психически нормальным человеком.

Кл-преобразование. Оно может быть реализовано в двух взаимопротивоположных формах (+Кл, −Кл). Существуют многочисленные и разнообразные примеры +, −Кл-преобразований в связи с законом количественного преобразования объектов-систем. В случае выделенного здесь Кл-преобразования эффекты, порождаемые его реализацией, суть: процессы «входа» и «выхода», «деления» и «слияния» и т.п.; структуры «прибавления», «вычитания», «обмена» и т.п.; системы «открытые», «закрытые» и т.д.

Квантигенез – гомолог Кл-преобразования. «Эволюция не безобидна, - замечает Урманцев, - так как приводит к отказу от „древа жизни“ с его единственным стволом и только расходящимися ветвями» [175, c.63].

Прогресс и регресс, связанные соответственно с усложнением и упрощением объектов-систем в ходе их исторического – восходящего или нисходящего – развития, также могут рассматриваться в качестве модусов (видов) количественного развития. Количественное развитие может осуществляться как в виде плоской эволюции (развитие без перерывов постепенности), так и в виде неплоской эволюции. По отношению к тем или иным признакам (вещам, свойствам, отношениям…) объектов-систем прогресс и регресс могут проявлять себя трояко – положительно, отрицательно, нейтрально.

Кч-преобразование – это преобразование только качества элементов при сохранении их числа и отношений между ними. Например, зеркальные преобразования фигур: левых в правые, а правых в левые.

Квалигенез – это качественное развитие, способное реализовываться в форме «+» или «−» квалигенеза. Примеры квалигенеза – социальные перевороты в обществе, смены парадигм в науке, канонов красоты в искусстве.

О-преобразование (относительное) – это преобразование, связанное с изменением одних отношений (связей) между «первичными» элементами на другие при сохранении состава последних. Например, в лингвистике слов «сон, нос…». Существуют «+» и «−» О-преобразования. Например, открывания и закрывания цветков.

Изогенез – эволюционный гомолог  О-преобразования.

Экспликация эволюционных и неэволюционных  

С-преобразований и С-антипреобразований есть ответ на вопрос: «Посредством каких преобразований одни носители развития превращаются в другие?».

Выявление Урманцевым точного количественного и качественного состава С-преобразований и С-антипреобразований отдельного объекта-системы и совокупностей последнего позволило обнаружить существенную неполноту – обычно на 6/8 или на 23/27 – основных концепций развития (диалектики, учений об эволюции).

Существуют инварианты изменения и развития. Их совокупность образует третье подмножество множества первичных элементов. Некоторые инварианты – косвенные свидетельства симметрии изменения и развития.

Факторы изменения и развития образуют четвёртое (последнее) подмножество множества первичных элементов развития. «Фактор» (от лат. – делающий, производящий). Обычно, говоря о факторах, имеют в виду факторы только среды. Здесь дело обстоит сложнее с точки зрения принадлежности/непринадлежности факторов объекту-системе и/или среде его обитания, возможны 4 соотношения и 3 класса факторов: собственные («внутренние»); несобственные («внешние»); собственно-несобственные (например, общественное мнение, в формировании которого участвуют и каждая отдельно взятая личность и сообщество личностей); «небытийные» факторы (например, не доходящий при жизни данных систем свет удалённых от них звёзд). Различаются «+», «−», «Н» классы факторов.

Представляя развитие в виде системы, Урманцев выявляет множества первичных элементов, отношений единства, законов композиции развития. Неразвивающихся объектов, в частности эко- и неэкосистем, утверждает Урманцев, просто быть не может из-за атрибутивного характера развития и его зародышевой формы – изменения.  

В рамках ОТСУ также излагаются понятия о С-принципе, С-идеале, С-методе, С-парадигме – обобщениях основных понятий, категорий, законов СФ; о системной онтологии – Системе бытия и Бытии системы; о системной гносеологии (теории постижения) – Системе постижения и Постижении системы; о Системе философии и Философии системы; анализируются Всеединство – всеразличие: их природа и соотношение.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ

1.  Как вы понимаете общность теории систем?

2.  Охарактеризуйте этапы возникновения и становления системы.

3.  Как выглядит мир в свете системных представлений?

4.  Когда и почему появились системные методы?

5.  В чём вы видите историческую значимость трудов А.А.Богданова и Л.фон Берталанфи?

6.  Обозначьте главные сферы системных исследований.

7.  Дайте определения понятия «система».

8.  Что понимается под «элементом» системы?

9.  Что такое «подсистема»?

10.       Охарактеризуйте понятия «структура» и «иерархия».

11.       Что такое «связь» в контексте определения системы?

12.       Что подразумевается под «состоянием» системы?

13.       Каким системам присуще «поведение»?

14.       Что означают термины «модель системы», «развитие и цель системы»?

15.       Как можно классифицировать системы?

16.       Перечислите особенности «больших систем».

17.       Какие у систем имеются закономерности?

18.       Охарактеризуйте закономерность целостности систем.

19.       Как вы понимаете такие закономерности систем, как: интегративность, атрибутивность, коммуникативность, иерархичность, эквифинальность, историчность?

20.       Какие вам известны системные закономерности целеобразования?

21.       Охарактеризуйте основные общеситемные особенности.

22.       Что такое «системный потенциал»?

23.       Объясните суть «фонового принципа».

24.       Как вы понимаете обратимость явлений в системах?

25.       В чём заключается сущность обменных процессов в системах?

26.       Что означают понятия: «системный подход», «системные исследования», «системный анализ»?          

27.        Каковы предпосылки появления системного подхода?

28.       Каковы гносеологическое значение и методологические функции категории «система»?

29.       Охарактеризуйте системный стиль мышления.

30.       Назовите основные уровни проведения системных исследований.  

31.       Какие вы знаете пути преодоления «призрака тривиальности» всеобщих системных понятий и положений?

32.       Изложите основные пункты аксиоматического подхода к общей теории систем.

33.       Охарактеризуйте основные аспекты и функции системных исследований.

34.       В чём заключается суть идеи об изоморфизме кодов в процессе изучения систем?

35.       Классифицируйте виды моделирования систем.

36.       Попробуйте создать системную модель своей повседневной деятельности (учёба, практика).

37.       Какие проблемы могут возникнуть при построении системной модели?

38.       Какова механика выделения системы?

39.       Сформулируйте парадокс целостности в контексте системного подхода.

40.       Каковы объективные основания различения системы и целого?

41.       Раскройте суть теории педагогических систем, разработанной В.П.Беспалько.

42.       Что может послужить базой построения общей теории педагогических систем?

43.       Охарактеризуйте основные подсистемы педагогического творчества.

44.       Попробуйте построить системную модель творческого процесса педагога с использованием виртуальных элементов и подсистем.

45.       Как вы понимаете положение о гармонии, возникающей в результате столкновения противоположностей?

46.       Проанализируйте соотношение системной гармонии с искусством.

47.       Какова схема приложения общей теории систем в области искусства?

48.       Какой вид системного анализа представляется вам наиболее перспективным?

49.       Охарактеризуйте теорию открытых систем Л.фон Берталанфи.

50.       Что представляет собой концепция общей теории систем Л.фон Берталанфи?

51.       Каковы основные положения «Тектологии» А.А.Богданова?

52.       Какие идеи ОТС М.Месаровича и Я.Такахары могут быть полезными для гуманитария, проводящего системное исследование?

53.       В чём сущность метатеоретического подхода к построению ОТС по В.Н.Садовскому?

54.       Что представляет собой системный подход с точки зрения А.И.Уёмова?

55.       Проанализируйте определения понятия «система», приводимые А.И.Уёмовым.    

56.       Охарактеризуйте категориальный аппарат ОТС А.И.Уёмова.

57.       Каковы пути построения параметрического варианта ОТС А.И.Уёмова?

58.       Назовите основные причины возникновения системной философии по Ю.А.Урманцеву.

59.       Перечислите основные понятия, предпосылки, категории и законы системной философии по Ю.А.Урманцеву.

60.       Что такое взаимодействие по Ю.А.Урманцеву?

61.       Охарактеризуйте системные противоречия и системные непротиворечия.

62.       Выявите примеры проявления противоречий и непротиворечий в учебном процессе, представленном в качестве системы.

63.       Какова природа системного развития?

64.       Попробуйте в игровой форме предложить свой вариант ОТС: подумайте о возможных предпосылках, определите категориальный аппарат, средства, язык, сформулируйте основные понятия и законы.  

РЕКОМЕНДУЕМАЯ

ЛИТЕРАТУРА

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1.              Аверьянов А.Н. Система: философская категория и реальность. – М.,1976.

2.              Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методологические проблемы. – М.,1985.

3.              Айдинян Р.М. Методологические основы системологии. – Л.,1978.

4.              Берталанфи Л. фон. История и статус общей теории систем / Системные исследования. Ежегодник 1973. – М.,1973.

5.              Берталанфи Л.фон. Общая теория систем – критический обзор // Исследования по общей теории систем. – М.,1969.

6.              Берталанфи Л.фон. Общая теория систем – обзор проблем и результатов // Системные исследования. Ежегодник 1969. – М.,1969.

7.              Беспалько В.П. Основы теории педагогических систем. – Воронеж,1977.

8.               Блауберг И.В. Целостность и системность. – М.,1972.

9.              Богданов А.А. Тектология: Всеобщая организационная наука. В 2-х кн. – М.,1989.

10.          Гика М. Эстетика пропорций в природе и искусстве. – М.,1936.

11.         Острейковский В.А. Теория систем: Учеб. для вузов по спец. «Автом. сист. обр. информ. и упр.». – М.,1997.

12.         Садовский В.Н. Людвиг фон Берталанфи и развитие системных исследований в ХХ веке // Системный подход в современной науке. – М.,2004.

13. Садовский В.Н. Основания общей теории систем: Логико-методологический анализ. – М.,1974.

14.          Система. Симметрия. Гармония /Под ред. В.С.Тюхтина, Ю.А.Урманцева. – М.,1988.

15.         Уёмов А., Сараева И., Цофнас А. Общая теория систем для гуманитариев. Учебное пособие / Под общ. ред. А.И.Уёмова. – Wydawnictwo Uniwersitas Rediviva. – 2001.

16.         Уёмов А.И. Системный подход и общая теория систем. – М.,1978.

17.         Урманцев Ю.А. Девять плюс один этюд о системной философии: Синтез мировоззрений. – М.,2001.          

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1.              Агошкова Е.Б., Ахлибинский Б.В. Эволюция понятия системы // Вопросы философии. – 1998. - №7.

2.              Акофф Р., Эмери Ф. О целеустремлённых системах. – М.,1974.

3.              Анализ систем на пороге XXI века: теория и практика. Материалы Междунар. науч.-практич. конф. в 4-х томах. – Т.3. – М.,1997.

4.              Артемьев Ю.И., Марутаев М.А. Музыкальный ряд в таблице Менделеева // 13-й Междунар. конгр. по истории науки (СССР. 18-24 авг.1971. Материалы по истории химии и биологии). – М.,1971.

5.              Ачильдиев И.У. В рабстве у систем. – М.,1995.

6.              Блауберг И.В. Из истории системных исследований в СССР: попытка ситуационного анализа // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1989 – 1990. – М.,1991.

7.              Блауберг И.В., Садовский В.Н., Юдин Э.Г. Системный подход: предпосылки, проблемы, трудности. – М.,1969.

8.              Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. – М.,1973.

9.              Богданов А.А. Всеобщая организационная наука (Тектология). Часть 1. – СПб.,1913.

10.         Богданов А.А. Всеобщая организационная наука (Тектология). Часть 2: Механизм расхождения и дезорганизации. – М.,1917.

11.         Богданов А.А. Очерки всеобщей организационной науки. – Самара,1921.

12.         Боулдинг К. Общая теория систем – скелет науки // Исследования по общей теории систем. Сб. переводов / Под общ. ред. В.Н.Садовского и Э.Г.Юдина. – М.,1969.

13.         Гольбах П.А. Система природы или о законах мира физического и мира духовного // Гольбах П.А. Избр. произв. в 2-х томах. – Т.1. – М.,1963.

14.         Дорожкин А.М. Неопределённость в познании сложных систем // Диалектика познания сложных систем / Под ред. В.С.Тюхтина. – М.,1988.

15.         Жидков В.С. Эволюция культуры: системный подход / Системные исследования. Методологич. проблемы. Ежегодник 1998. - Ч.2. – М.,1999.

16.         Исследования по общей теории систем: Сб. переводов / Под ред. В.Н.Садовского, Э.Г.Юдина. – М.,1969.

17.         Каган М.С. Наследие Л.фон Берталанфи и проблема применения системного подхода в сфере гуманитарного знания // Системный подход в современной науке. – М.,2004.

18.         Карташев В.А. Система систем. Очерки общей теории и методологии. – М.,1995.

19.         Кондильяк Э.Б. Трактат о системах // Кондильяк Э.Б. Соч. в 3-х томах. – Т.2. – М.,1982.

20.         Кребер Г. Философские категории в свете теории систем // Философские науки. – 1967. - №3.

21.         Кругликов А.Г. О некоторых проблемах моделирования в системных исследованиях // Философские аспекты системных исследований. Труды философского (методологического) семинара / Отв. ред. Д.М.Гвишиани. – М.,1980.

22.         Ласло Э. Основания трансдисциплинарной единой теории // Вопросы философии. – 1997. - №3.

23.         Лекторский В.А., Садовский В.Н. О принципах исследования систем (В связи с «ОТС» Л.Берталанфи) // Вопросы философии. – 1960. - №8.

24.         Линник Ю.В. Философские вопросы гармонии // Наука и искусство / Вып.2. – М.,1975.

25.         Лисеев И.К. Системная познавательная модель и современная наука // Системный подход в современной науке. – М.,2004.

26.         Марутаев М.А. О гармонии как закономерности // Принцип симметрии. – М.,1978.

27.         Месарович М., Такахара Я. ОТС: математические основы / Пер.с англ. Э.Л.Наппельбаума. Под ред. С.В.Емельянова. – М.,1978.

28.         Моисеев Н.Н. Тектология А.А.Богданова – современные перспективы // Вопросы философии. – 1995. - №8.

29.         Моросанов И.С. Теория систем и искусство // Системные исследования: Методологические проблемы. Ежегодник 1999 / Под ред. Д.М.Гвишиани, В.Н.Садовского и др. – М.,2001.

30.         Плесский Б.В. К определению предмета общей теории систем // Системный метод и современная наука / Вып.2. – Новосибирск,1972.

31.         Сагатовский В.Н. Опыт построения категориального аппарата системного подхода // Философские науки. – 1976. - №3.

32.         Сагатовский В.Н. Системная деятельность и её философское осмысление // Системные исследования: Ежегодник 1980. – М.,1981.

33.         Садовский В.Н. Системный подход и общая теория систем: статус, основные проблемы и перспективы развития // Системные исследования: Ежегодник 1979. – М.,1980.

34.         Садовский В.Н. Смена парадигм системного мышления // Системные исследования: Ежегодник 1992-1994. – М.,1996.

35.         Садовский В.Н. Становление и развитие системной парадигмы в Советском Союзе и в России во второй половине ХХ века / Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1999 / Под ред. Д.М.Гвишиани, В.Н.Садовского и др. – М.,2001.

36.         Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 2001 / Под ред. Д.М.Гвишиани, В.Н.Садовского и др. – М.,2003.

37.         Системный подход в современной науке. – М.,2004.

38.         Сороко Э.М. Структурная гармония систем / Под ред. Е.М.Бабосова. – Мн.,1984.

39.         Тюхтин В.С. Диалектика сложности и организованности // Диалектика познания сложных систем / Под ред. В.С.Тюхтина. – М.,1988.

40.         Уёмов А.И. Логический анализ системного подхода к объектам и его место среди других методов исследования // Системные исследования. – М.,1969.

41.         Уёмов А.И. Системные аспекты философского знания. – Одесса,2000.

42.         Уёмов А.И. Системный подход к классификации наук и научных исследований // Философские науки. – 2000. - №2.

43.         Уёмов А.И., Портнов Г.Я. Анализ систем и способов их задания. – Исследование систем. – М.,1971.

44.         Урманцев Ю.А. Единство и многообразие мира с точки зрения общей теории систем // Единство и многообразие мира, дифференциация и интеграция знания: Тезисы выступл. к III Всесоюз. совещ. по филос. вопросам естествознания/ Вып.2. – М.,1981.

45.         Урманцев Ю.А. Общая теория систем об отношениях взаимодействия, одностороннего действия и взаимонедействия // Проблема связей и отношений в материалистической диалектике. – М.,1990.

46.         Урманцев Ю.А. Системная философия (пять этюдов) //Вестн. Моск. ун-та, Сер.7 / Философия. – 1999. - №5.

47.         Урманцев Ю.А. Целостные, нецелостные, целостно-нецелостные, «небытийные» свойства объектов-систем // Междунар. форум по информатизации / Сб.5. МФИ-96. – М.,1996.

48.         Урманцев Ю.А. Эволюционика или общая теория развития систем природы, общества и мышления. – Пущино,1988.

49.         Хайтун С.Д. Дихотомия система / среда в феномене эволюции // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1999. – М.,2001.

50.         Холл А.Д., Фейджин Р.И. Определение системы // Исследования по общей теории систем. – М.,1969.

51.         Цофнас А. Теория систем и теория познания. – Одесса,1999. 

 СПИСОК  ИСПОЛЬЗУЕМОЙ

ЛИТЕРАТУРЫ

1.                   Аверьянов А.Н. Система: философская категория и реальность. – М.,1976.

2.                   Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методологич. проблемы. – М.,1985.

3.                   Айдинян Р.М. Методологические основы системологии. – Л.,1978.

4.                   Акофф Р. Общая теория систем и исследование систем как противоположные концепции науки о системах // Общая теория систем / Сб. ст., пер. с англ. – М.,1966.

5.                   Акофф Р., Эмери Ф. О целеустремлённых системах. – М.,1974.

6.                   Алексеев Г. Энергоэнтропика. – М.,1983.

7.                   Алексеев П.В. Философы России XIX-XX столетий: Биографии, идеи, труды. – 4-е изд. перераб. и доп. – М.,2002.

8.                   Анохин П.К. Кибернетика функциональных систем: Избр. тр. – М.,1998.

9.                   Анохин П.К. Методологическое значение кибернетических закономерностей / Материалистическая диалектика и методы естественных наук. – М.,1968.

10.              Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. – М.,1975.

11.              Анохин П.К. Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем / Принципы системной организации функций. – М.,1973.

12.              Анохин П.К. Философские аспекты теории функциональной системы: Избр. тр. – М.,1978.

13.              Аристотель. Сочинения. Т.1. – М.,1976.

14.              Аскин Я.Ф. Категория структуры и проблема детерминации процесса развития // Проблемы детерминизма в свете системно-структурного анализа. – Саратов,1970.

15.              Афанасьев В.Г. О системном подходе в социальном познании / Вопросы философии. – 1973. - №6.

16.              Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание и управление. – М.,1981.

17.              Афанасьев В.Г. Проблема целостности в философии и биологии. – М.,1964.

18.              Берталанфи Л. фон. История и статус общей теории систем // Системные исследования. Ежегодник 1973. – М.,1973.

19.              Берталанфи Л. фон. Общая теория систем – критический обзор // Исследования по общей теории систем. Сб. переводов / Под общ. ред. В.Н.Садовского и Э.Г.Юдина. – М.,1969.

20.              Берталанфи Л.фон. Общая теория систем – обзор проблем и результатов // Системные исследования. Ежегодник 1969. – М.,1969.

21.              Беспалько В.П. Образование и обучение с участием компьютеров. – М., Воронеж,2002.

22.              Беспалько В.П. Основы теории педагогических систем. – Воронеж,1977.

23.              Беспалько В.П. Программированное обучение. Дидактические основы. – М.,1970.

24.              Беспалько В.П. Слагаемые педагогической технологии. – М.,1989.

25.              Беспалько В.П. Элементы теории управления процессом обучения: В 3-х ч. – М.,1970.

26.              Беспалько В.П., Татур Ю.Г. Системно-методическое обеспечение учебно-воспитательного процесса подготовки специалистов: Учеб.-метод. пособие. – М.,1989.

27.              Бир С. Мифология систем под сводом сумерек / Бир С. Кибернетика и управление производством. – М.,1965.

28.              Бирюков Б.В. Теория смысла Готлоба Фреге. – Применение логики в науке и технике. – М.,1960.

29.              Блауберг И.В. Целостность и системность. – М.,1972.

30.              Блауберг И.В., Садовский В.Н. К проблеме взаимоотношения системного подхода и системного анализа // Философские аспекты системных исследований. Труды философского (методологического) семинара / Отв. ред. Д.М.Гвишиани. – М.,1980.

31.              Блауберг И.В., Садовский В.Н., Юдин Э.Г. Системный подход: предпосылки, проблемы, трудности. – М.,1969.

32.              Блауберг И.В., Садовский В.Н., Юдин Э.Г. Философский принцип системности и системный подход / Вопросы философии. – 1978. - №8.

33.              Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. – М.,1973.

34.              Богданов А.А. Всеобщая организационная наука (Тектология). – Л.,1925.

35.              Богданов А.А. Всеобщая организационная наука (Тектология). Часть 1. – СПб.,1913.

36.              Богданов А.А. Всеобщая организационная наука (Тектология). Часть 2: Механизм расхождения и дезорганизации. – М.,1917.

37.              Богданов А.А. Очерки всеобщей организационной науки. – Самара,1921.

38.              Богданов А.А. Тектология: Всеобщая организационная наука. – В 2-х кн. – М.,1989.

39.              Богомол С.И. Потенциал социальной системы / Материалы международной конференции «Анализ систем на рубеже тысячелетия». Теория и практика. Т.1. – М.,2001.

40.              Большая Советская энциклопедия. В 30 томах /Гл. ред. А.М.Прохоров. Т.3.-1970. Изд. 3-е. – М.,1970-1978.

41.              Бондаренко Г.В. Целое и система // Актуальные вопросы марксисткой гносеологии и социологии. – М.,1978.

42.              Бурбаки Н. Архитектура математики. – М.,1972.

43.              Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. – М.,1958, 1968, 1983.

44.              Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М.,1958.

45.              Галуа Э. Сочинения. – М. – Л.,1936.

46.              Ганзен В.А. Восприятие целостных объектов. – Л.,1974.

47.              Гвишиани Д.М. Организация и управление. – М.,1972.

48.              Гегель Г. Наука логики. Т.1. – М.,1970.

49.              Гегель Г. Соч. Т.V. – М.,1937.

50.              Гегель Г.В.Ф. Сочинения: В 14-ти томах. – Т.12. – М., - Л.,1929-1959.

51.              Гегель Г.В.Ф. Сочинения: В 14-ти томах. – Т.14. – М., - Л.,1929-1959.

52.              Гегель Г.В.Ф. Сочинения: В 14-ти томах. – Т.9. – М., - Л.,1929-1959.

53.              Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: В 3-х томах. – М.,1974-1977.

54.              Геодакян В.А. Организация систем – живых и неживых / Системные исследования. Ежегодник. – М.,1970.

55.              Гёте И.В. Стихотворения. Фауст. – М.,1997.

56.              Гика М. Эстетика пропорций в природе и искусстве. – М.,1936.

57.              Гольбах П.А. Система природы или о законах мира физического и мира духовного // Гольбах П.А. Избр. произв. в 2-х томах. – Т.1. – М.,1963.

58.              Грецкий М.Н. Человек и природа в концепциях структурализма / Природа. – 1974. - №7.

59.              Гумеров Ш.А. Методологические проблемы системного анализа организации // Философско-методологические основания системных исследований: Системный анализ и системное моделирование / Отв. ред. Д.М.Гвишиани. – М.,1983.

60.              Джевонс С. Основы науки. – СПб.,1881.

61.              Емельянов С.В., Наппельбаум Э.Л. Основные принципы системного анализа / Проблемы научной организации управления промышленностью. – М.,1974.

62.              Жарков Е.Д., Маковеев П.С. Прикладная психология и культурологические аспекты организационного управления. Часть 1. – Одесса,1985.

63.              Жегин Л.Ф. Язык живописного произведения. – М.,1970.

64.              Желудев Н.И. Симметрия и её применения. – М.,1976.

65.              Зеленов А.А. и др. О законе тенденции к гармонизации природы и общества // Проблемы социальной закономерности: Межвуз. сб. ст. – Горький,1978.

66.              Исследования по общей теории систем. Сб. переводов / Под ред. В.Н.Садовского, Э.Г.Юдина. – М.,1969.

67.              Кан-Калик В.А. О некоторых аспектах педагогического творчества // Системность в учебно-воспитательном процессе: Межвуз. сб. ст. / Отв. ред. Цаболова А.В. – Орджоникидзе,1979.

68.              Кант И. Метафизические начала естествознания //  Кант И. Соч. в 6-ти томах. – Т.6. – М.,1966.

69.              Кант И. Сочинения: В 6-ти томах. – М.,1964.

70.              Квейд Э. Анализ сложных систем. – М.,1969.

71.              Кибик Е.А. Объективные законы композиции в изобразительном искусстве // Вопросы философии. – 1967. - №10.

72.              Киланд Д., Кинг В. Системный анализ и целевое управление. – М.,1979.

73.              Киттель Ч. Статическая термодинамика. – М.,1977.

74.              Клейн Ф. Лекции о развитии математики в XIX столетии. – М.,1937.

75.              Кобозев Н.И. Исследования в области информации и мышления. – М.,1971.

76.              Кондильяк Э.Б. Трактат о системах // Кондильяк Э.Б. Соч. в 3-х томах. – Т.2. – М.,1982.

77.              Котарбиньский Т. Избранные произведения. – М.,1963.

78.              Котарбиньский Т. Трактат о хорошей работе. – М.,1975.

79.              Котова Е.В. Информационный критерий развития // Философские проблемы современного естествознания: Респ. межвед. сб. / Вып.49.  – Киев,1980.

80.              Кребер Г. Философские категории в свете теории систем // Философские науки. – 1967. - №3.

81.              Кругликов А.Г. О некоторых проблемах моделирования в системных исследованиях // Философские аспекты системных исследований. Труды философского (методологического) семинара / Отв. ред. Д.М.Гвишиани. – М.,1980.

82.              Кузнецов В.И. Диалектика развития химии. – М.,1973.

83.              Кузьмин В.П. Принцип системности в теории и методологии К.Маркса. – М.,1976.

84.              Кузьмин В.П. Проблема системности в теории и методологии К.Маркса. – М.,1974.

85.              Кулик В.Т. Алгоритмизация объектов управления. – Киев,1968.

86.              Кулик В.Т. Небулярные множества // Промышленная кибернетика. – Киев,1971.

87.              Ланге О. Целое и развитие в свете кибернетики // Исследования по общей теории систем. – М.,1969.

88.              Ларин Ю.С. Системный подход и эволюционика // Система. Симметрия. Гармония / Под ред. В.С.Тюхтина, Ю.А.Урманцева. – М.,1988.

89.              Лафарг П. Воспоминания о Марксе. – М.,1965.

90.              Леви-Стросс К. Мифологики: В 4-х томах. – М.,2000.

91.              Леви-Стросс К. Структурная антропология // К. Леви-Стросс; Пер. с фр. / Под ред. и с примеч. В.В.Иванова. – М.,2001.

92.              Лейбниц Г.В. Монадология. Избр. филос. соч. – М.,1908.

93.              Лекторский В.А., Садовский В.Н. О принципах исследования систем (В связи с «ОТС» Л.Берталанфи) // Вопросы философии. – 1960. - №8.

94.              Ленин В.И. Философские тетради. – М.,1969.

95.              Лийв Э.Х. Инфодинамика, обобщённая энтропия и негэнтропия. – Таллин,1998.

96.              Лопатин В.Н. Безопасность экономики информационных технологий в условиях глобализации / Проблемы информатизации. – 2001. - №2.

97.              Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. – СПб.,1996.

98.              Макаренко А.С. Избранные педагогические произведения. – М.,1952.

99.              Макаренко А.С. Собрание сочинений. – Т.5. – М.,1951.

100.         Малиновский А.А. Тектология // Философская энциклопедия. – Т.5. – М.,1970.

101.         Мальков В.А. К вопросу о формировании понятия дифференциации в современной науке // Методологические вопросы науки / Вып.7. – Саратов,1978.

102.         Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. – Т.1. – М.,1954-1981.

103.         Матвеев С.Н. Асимметрия противоречия – внутренний импульс развития // Вестник МГУ. Философия. – 1974. - №5.

104.         Медведев Ю. Главное в истории – климат и землетрясения / ВЕК. – 2002. - №17.

105.         Мелкадзе Г. Закономерность обратимости явлений / Georgian Engineering News. – 2002. - №5.

106.         Месарович М. Основания общей теории систем // Общая теория систем / Сб. ст., пер. с англ. – М.,1966.

107.         Месарович М. Теория систем и точка зрения теоретика // Системные исследования. – М.,1970.

108.         Месарович М., Мако Д., Такахара Я. Теория иерархических многоуровневых систем / Пер.с англ. под ред. И.Ф.Шахнова. – М.,1973.

109.         Месарович М., Такахара Я. Общая теория систем: математические основы / Пер. с англ. Э.Л.Наппельбаума. Под ред. С.В.Емельянова. – М.,1978.

110.         Моросанов И.С. Первый и второй законы теории систем // Системные исследования: Методологические проблемы. Ежегодник 1992-1994. – М.,1996.

111.         Моросанов И.С. Теория систем и искусство // Стстемные исследования: Методологические проблемы. Ежегодник 1999 / Под ред. Д.М.Гвишиани, В.Н.Садовского. – М.,2001.

112.         Моросанов И.С. Управление сложными системами // Методы кибернетики и информационные технологии: Сб. науч. тр. / Вып.2. – Саратов,1997.

113.         Мулдашев Э.Р. В поисках Города Богов: В 3-х томах. –Т.1: Трагическое послание древних. – М.,2002.

114.         Мулдашев Э.Р. Когда мир перевернётся / А и Ф. – 2001. - №21.

115.         Мулдашев Э.Р. Магия четырёх шестёрок / А и Ф. – 2001. - №23.

116.         Мулдашев Э.Р. От кого мы произошли? – М.,2002.

117.         Наппельбаум Э.Л. Системный анализ как программа научных исследований – структура и ключевые понятия / Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1979. – М.,1980.

118.         Науменко Л.К. Диалектика Гегеля и системный подход / Философские науки. – 1974. - №4.

119.         Новик И.Б. К характеристике системного стиля мышления // Философские аспекты системных исследований. Труды философского (методологического) семинара / Отв. ред. Д.М.Гвишиани. – М.,1980.

120.         Общая теория систем. Сокращённый перевод с английского // Сб. ст. / Под ред. В.Я.Алтаева. – М.,1966.

121.         Овчинников Н.Ф. Принципы сохранения. – М.,1966.

122.         Овчинников Н.Ф. Структура и симметрия // Системные исследования. – М.,1969.

123.         Огурцов А.П. Этапы интерпретации системности научного знания. Античность и Новое время / Системные исследования. Ежегодник 1974. – М.,1974.

124.         Оппенгеймер Р. Древо познания // М.Рузе. Роберт Оппенгеймер и атомная бомба. – М.,1965.

125.         Оптнер С. Системный анализ для решения деловых и промышленных проблем. – М.,1969.

126.         Оруджев З.М. Диалектика как система. – М.,1973.

127.         Острейковский В.А. Теория систем: Учеб. для вузов по спец. «Автом. сист. обр. информ. и упр.». – М.,1997.

128.         Пархоменко А. Циклы Российской истории. – М.,2000.

129.         Петрушенко Л.А. Единство системности, организованности и самодвижения. – М.,1975.

130.         Поваров Г.Н. To Daidalu ptero / Системные исследования. Ежегодник 1971. – М.,1972.

131.         Поваров Г.Н. Норберт Винер и его «Кибернетика» // Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. – М.,1968.

132.         Поваров Г.Н. Ступени сложности / Управление, информация, интеллект. – М.,1976.

133.         Позднева С.П. О соотношении понятий симметрии и информации // Теория познания и современная наука. – Саратов,1970.

134.         Прангишвили И.В. Системный подход и общесистемные закономерности. – М.,2000.

135.         Прангишвили И.В., Абрамова Н.А. и др. Поиск подходов к решению проблем. – М.,1999.

136.         Прангишвили И.В., Бурков В.Н., Георгидзе И.А., Джавахадзе Г.С., Хуродзе Р.А. Системные закономерности и системная оптимизация. – М.,2004.

137.         Прангишвили И.В., Пащенко Ф.Ф., Бусыгин Б.Н. Системные законы и закономерности в электродинамике, природе и обществе. – М.,2001.

138.         Пщоловский Т. Принципы совершенной деятельности. – Краков,1993.

139.         Райф Ф. Берклевский курс физики. – Т.5. Статистическая физика. – М.,1986.

140.         Раннап Э.Р. Системный анализ изобретений // Научно-техническая информация. Серия 2. Информационные процессы и системы. – 1972. - №6.

141.         Рапопорт А. Различные подходы к общей теории систем // Системные исследования. Ежегодник 1969. – М.,1969.

142.         Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. – М.,1957.

143.         Руденко А.П. Теория саморазвития открытых каталитических систем. – М.,1969.

144.         Сагатовский В.Н. Опыт построения категориального аппарата системного подхода / Философские науки. – 1976. - №3.

145.         Сагатовский В.Н. Системная деятельность и её философское осмысление // Системные исследования: Ежегодник 1980. – М.,1981.

146.         Садовский В.Н. Людвиг фон Берталанфи и развитие системных исследований в ХХ веке // Системный подход в современной науке. – М.,2004.

147.         Садовский В.Н. Общая теория систем как метатеория // Вопросы философии. – 1972. - №4.

148.         Садовский В.Н. Основания общей теории систем: Логико-методологический анализ. – М.,1974.

149.         Садовский В.Н. Принцип системности, системный подход и общая теория систем. / Системные исследования. Ежегодник 1978. – М.,1978.

150.         Садовский В.Н. Системный подход и общая теория систем: статус, основные проблемы и перспективы развития // Системные исследования: Ежегодник 1979. – М.,1980.

151.         Садовский В.Н. Смена парадигм системного мышления // Системные исследования: Методологические проблемы. Ежегодник 1992-1994. – М.,1996.

152.         Садовский В.Н. Становление и развитие системной парадигмы в Советском Союзе и в России во второй половине ХХ века / Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1999 / Под ред. Д.М.Гвишиани, В.Н.Садовского и др. – М.,2001.

153.         Сетров М.И. Об общих элементах тектологии А.А.Богданова // Кибернетика и теории систем. – Учёные записки кафедр общественных наук вузов. Философия г. Ленинграда. – Вып.8. – Л.,1967.

154.         Сетров М.И. Основы функциональной теории организации. – Л.,1972.

155.         Советов Б.Я., Яковлев С.А. Моделирование систем. – М.,1985.

156.         Сороко Э.М. Структурная гармония систем / Под ред. Е.М.Бабосова. – Мн.,1984.

157.         Соссюр Ф.Н. Курс общей лингвистики. – М.,1933.

158.         Спиноза Б. Этика: Пер. с латин. – СПб.,1993.

159.         Станиславский К.С. Собрание сочинений. – М.,1954.

160.         Сундукова В.Н. Воспитание художественной индивидуальности актёра в театральной школе. Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. искусствоведения. – М.,1966.

161.         Темников Ф.Е. Вопросы теории и методологии систем / Тр. Моск. энерг. ин-та: Системотехника. – Вып.158. – М.,1973.

162.         Толстой Л.Н. Исповедь // Толстой Л.Н. Полн. Собр. Соч. – Т.15. – М.,1913.

163.         Туркин Ю.С. Теория систем. Системы и обмен. – М.,1995.

164.         Тюхтин В.С. Актуальные вопросы разработки общей теории систем // Система. Симметрия. Гармония / Под ред. В.С.Тюхтина, Ю.А.Урманцева. – М.,1988.

165.         Тюхтин В.С. О подходах к построению общей теории систем // Системный анализ и научное знание. – М.,1978.

166.         Тюхтин В.С. Отражение, системы, кибернетика. – М.,1972.

167.         Уёмов А.И. Выводы из понятий // Логико-грамматические очерки. – М.,1961.

168.         Уёмов А.И. Некоторые тенденции в развитии естественных наук и принципы их классификации / Вопросы философии. – 1961. - №8.

169.         Уёмов А.И. Системные аспекты философского знания. – Одесса,2000.

170.         Уёмов А.И. Системный подход и общая теория систем. – М.,1978.

171.         Уёмов А.И. Системы и системные исследования // Проблемы методологии системного исследования. – М.,1970.

172.         Уёмов А.И. Элементарные ячейки и атрибутивные формы развития знания // Проблемы исследования структуры научного познания. – М.,1965.

173.         Уёмов А., Сараева И., Цофнас А. Общая теория систем для гуманитариев. Учебное пособие / Под общ. ред. А.И.Уёмова. – Wydawnictwo Uniwersitas Rediviva. – 2001.

174.         Уёмов А.И., Плесский Б.В. Реальность, относительность и атрибутивность системных моделей действительности/ Философско-методологические основания системных исследований: Системный анализ и системное моделирование / Отв. ред. Д.М.Гвишиани. – М.,1983.

175.         Урманцев Ю.А. Девять плюс один этюд о системной философии: Синтез мировоззрений. – М.,2001.

176.         Урманцев Ю.А. и др. Система. Симметрия. Гармония. – М.,1988.

177.         Урманцев Ю.А. Общая теория систем об отношениях взаимодействия, одностороннего действия и взаимонедействия // Проблема связей и отношений в материалистической диалектике. – М.,1990.

178.         Урманцев Ю.А. Общая теория систем: состояние, приложения и перспективы развития // Система. Симметрия. Гармония / Под ред. В.С.Тюхтина, Ю.А.Урманцева. – М.,1988.

179.         Урманцев Ю.А. Симметрия и асимметрия развития // Сознание и физическая реальность. Т.2. – 1997. - №2.

180.         Урманцев Ю.А. Целостные, нецелостные, целостно-нецелостные, «небытийные» свойства объектов-систем // Междунар. форум по информатизации. Сб.5. – М.,1996.

181.         Урманцев Ю.А. Эволюционика или общая теория развития систем природы, общества и мышления.–    Пущино, 1988.

182.         Урсул А.Д. Закон необходимого разнообразия и его философское значение // Науч. докл. высшей школы. Философские науки. – 1970. - №4.

183.         Урсул А.Д. Информационный критерий развития в природе // Науч. докл. высшей школы. Философские науки. – 1966. - №2.

184.         Успенский Б.А. Комментарии // Жегин Л.Ф. Язык живописного произведения. – М.,1970.

185.         Холл А.Д. Опыт методологии для системотехники. – М.,1975.

186.         Черри К. Человек и информация. – М.,1972.

187.         Черткова Е.Л. Системный подход в современной философии // диалектика познания сложных систем. – М.,1988.

188.         Черчмен Ч. Один подход к общей теории систем // Общая теория систем / Сб. ст., пер. с англ. – М.,1966.

189.         Чирков Ю. Научная среда / Литературная газета. – 2002. - №17.

190.         Шаповалов В.И. Процессы в открытых системах и глобальная экология / Вестник регионального фонда социально-политических исследований и технологии «СТО». Сб. докл. – Вып.3. – Владимир,1999.

191.         Шаповалов В.И. Энтропийный мир. – Волгоград,1995.

192.         Шредингер Э. Что такое жизнь с точки зрения физики? – М.,1947.

193.         Шрейдер Ю.А. К определению системы // Научно-техническая информация. Серия 2. Информационные процессы и системы. – 1972. - №6.

194.         Шубников А.В., Копцик В.А. Симметрия в науке и искусстве. – М.,1972.

195.         Щедровицкий Г.П. Принципы и общая оценка методологической организации системно-структурных исследований и разработок // Системные исследования: Ежегодник 1981. – М.,1981.

196.         Щедровицкий Г.П. Системное движение и перспективы развития системно-структурной методологии. – Обнинск,1974.

197.         Эддингтон А.С. Теория групп // Современные проблемы математики. – М.,1981.

198.         Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. – Т.20. – М.,1974.

199.         Эшби У.Р. Конструкция мозга: происхождение адаптивного поведения. – М.,1962.

200.         Югай Г.А. Диалектика части и целого. – Алма-Ата,1965.

201.         Юдин Э.Г. Методологическая природа  системного подхода // Системные исследования. – М.,1973.

202.         Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности / Методологические проблемы современной науки. – М.,1978.

203.         Юдин Э.Г. Что такое системный подход? / Политическое самообразование. – 1975. - №4.

204.         Южаков В.Н. Система, целое, развитие / Под ред. Я.Ф.Аскина. – Саратов,1981.

205.         Bertalanffy L.von. Allgemeine  Systemtheorie // Deutsche Universitatszeitung,1957. - N5-6.

206.         Bertalanffy L.von. Biophysik des Fliessgleichgewichts. – Braunschweig,1953.

207.         Bertalanffy L.von. Das biologische Weltbild. Bern, 1949.

208.         Bertalanffy L.von. General System Theory – A Critical Review // General Systems, vol.VII, 1962.

209.         Bertalanffy L.von. General System Theory as Integrating  Factor in Contemporary Science and in Philosophy // Akten des XIV. Internationalen Kongresses fur Philosophie, Bd.II. Wien, 1968.

210.         Bertalanffy L.von. General System Theory. Foundations, Development, Applications. London, 1971.

211.         Bertalanffy L.von. General Theory of Systems: Application to Psychology // Social Science. Information sur les Sciences Sociales, vol.VI, 1967. – N6.

212.         Bertalanffy L.von. Theoretische Biologie. Bd.I. Berlin, 1932.

213.         Bertalanffy L.von. Towards a Physical Theory of Organic Teleology // Human Biology, vol.XXIII, 1951.

214.         Bertalanffy L.von. Vom Sinn und der Einheit der Naturwissenschaften // Der Student, Bd.II, 1947. – N7-8.

215.         Bertalanffy L.von. Zu einer allgemeinen Systemlehre // Biologia Generalis, Bd.XIX, 1949.

216.         Bertalanffy L.von., Hempel C.G., Bass E.R., Jonas H. General System Theory: A New Approach to Unity of Science // Human Biology, vol.XXIII, 1951.

217.         Ellis D., Ludwig F. Sustems Philosophy. – N.Y., 1962.

218.         Goodman N. The Structure of Appearance. – N.Y., 1966.

219.         Gorelik G.  Bogdanov’s  «Tektology», General Systems Theory and Cybernetics // Cybernetics and Systems: An International Journal, vol.XVIII. – N2.

220.         Gorelik G. Principal Ideas of Bogdanov’s «Tektology» // General Systems, vol.XX, 1975.

221.         Kotarbinski T. Traktat o dobrej robocie. – Wroclaw, Warszawa. Zaklad Narodowy imienia Ossolinskich, 1958.

222.         Kotarbinski’s Praxiology. Edited by Dudley P. Centre for Systems Studies. The University of Hull, 1995.

223.         Laslo E. Introduction to Systems Philosophy: Towards a New Paradigm of Contemporary Thought. – N.Y., London, 1972.

224.         Laslo E. Systems Philosophy: Survey of Evolving Paradigm of Contemporary Thought // Proceedings of the 15^th World Congress of Philosophy, vol.I. – Warna, 1973.

225.         Mattessich R. Instrumental Reasoning and Systems Metodology. Dodrecht., Boston, 1978.

226.         Mesarovic M.D., Macko D., Takahara Y. Theory of Hierarchical, multilevel, systems. – N.Y., London, 1970.

227.         Mesarovic M.D., Takahara Y. General Systems Theory: mathematical foundations. – N.Y., San Francisco, London, 1975.

228.         Petrovich M. La mecanique des phenomenes fondee sur les analogies. – Paris,1906.

229.         Petrovich M. Mecanismes communs aux phenomenes disparates. – Paris, 1921.

230.         Pszczolowski T. Mala encyklopedia prakseologii i torii organizacii. – Wroclaw, Warszawa, Krakow, Gdansk, Ossolineum, 1978.

231.         Weaver W. Science and Complexity // American Scientist, vol.36, 1948.

232.         Wiener N. Cybernetics. – Paris, 1948.

233.         Zadanie metoda rozwizanie. – Zbior 1-4, - Wyd. NauKowo – Techniczne Warszawa, 1977 – 1982.

234.         Zadeh I.A. Fuzzy sets // Information and control. – 1965. – N3.  

                           СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие……………………………………………................3

Развитие систем и системное представление мира…………...16

К истории общих теорий систем……………………………….22

Терминология теории систем…………………………………..31

Классификация систем………………………………………….37

Закономерности систем…………………………………………45

Общесистемные особенности…………………………………..51

Системный потенциал, «фоновый принцип» и обратимость явлений…………………………………………………………..57

Системы и обмен………………………………………………..65

Системный подход и системный анализ………………………72

Системное познание и системное мышление…………………78

Направления системных исследований………………………..85

Функции системных исследований и поиск универсального кода……………………………………………………………….92

Моделирование систем…………………………………………98

Некоторые проблемы построения системной модели………105

Системность в педагогике и творчестве……………………...115

Гармония систем и искусство…………………………………121

Теория открытых систем и ОТС Л. фон Берталанфи………..127

Тектология или Всеобщая организационная наука А.А.Богданова………………………………………………….137

Теория иерархических многоуровневых систем и ОТС М.Месаровича, Я.Такахары…………………………………...148

Логико-методологические основания ОТС

по В.Н.Садовскому…………………………………………….157

Системный подход и ОТС А.И.Уёмова………………………159

Категориальный аппарат и пути построения параметрического варианта ОТС А.И.Уёмова…………………………………….169

Основные понятия ОТС как системной философии Ю.А.Урманцева………………………………………………..179

Взаимодействие, противоречия и непротиворечия, развитие в рамках ОТС Ю.А.Урманцева…………………………………194

Вопросы и задания для самоконтроля……………………….209

Рекомендуемая литература……………………………………212

Список используемой литературы……………………………217

Содержание…………………………………………………….231

Об авторах……………………………………………………...232

                         ОБ АВТОРАХ

Амрахов Ислам Гаджиевич – доктор технических наук, профессор, ректор Института экономики и права города Воронежа.

Овчарова Светлана Владимировна – кандидат педагогических наук, доцент кафедры теории, истории музыки и музыкальных инструментов Воронежского государственного педагогического университета.

Авторы данного учебного пособия, являясь представителями таких различных областей научной деятельности, рассматривают общую теорию систем как полиаспектное явление. Междисциплинарный диалог на таком уровне способствует синтезу. Таким образом общая теория систем и системология становятся самостоятельной отраслью научной деятельности.

Универсальность общей теории систем делает её привлекательной для учёных из самых разных отраслей. Интересно, что разработчики вариантов общей теории систем, используя специфические язык, средства формализации и содержательное наполнение, сталкиваются с одинаковыми проблемами и системными парадоксами. Решение проблем общей теории систем приводит к достаточно высокому уровню общности.

Учебное издание

Амрахов Ислам Гаджиевич, Овчарова Светлана Владимировна

 ОБЩАЯ ТЕОРИЯ СИСТЕМ

                    Учебное пособие для высших учебных заведений

В авторской редакции

Подписано в печать

Формат 60х84/16. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс. Ризография.

         Усл. печ. л.         Уч.-изд. л.        Тираж 500 экз.    Заказ №

«Институт экономики и права», г. Воронеж

394000, г. Воронеж, ул. К.Маркса, 43