Потомки Великой императрицы. Дополнительные материалы к теме «Эпоха просвещенного абсолютизма».

Кирилл Олегович Орлов

Потомки Великой императрицы.

Дополнительные материалы к теме «Эпоха просвещенного абсолютизма».

Графы Бобринские, потомки Григория Григорьевича Орлова и Екатерины Великой, представляют одну из побочных ветвей рода Орловых, хотя в их фамильном гербе изображены символы Анхальтского до­ма: медведь в золотой короне и с золотым ошейником, шествующий по крепостной стене, и одноглавый орел сине-серебряной раскраски. Третьим геральдическим животным в гербе Бобринских является красно-серебряный бобр. Девиз рода: «Богу слава, жизнь тебе».

Разнообразная и плодотворная деятельность представителей этой фамилии заслуживает отдельного исследования. Следует заметить, что в линии графов Бобринских орловское творческое начало, щедро разведенное немецким наследственным прагматизмом и трудолюбием, принесло более стабильные и высокие практические результаты, чем в других по­бочных ветвях рода. Этому, конечно, способствовало и родство Бобринских с Императорской фамилией, определившее значительный доста­ток и процветание семьи до революции. Графы Бобринские – во многом первопроходцы и первооткрыватели на Руси: первый русский сахар, первая железная дорога, первый зоопарк, первая военная летчица… Достойно внимания, что шестнадцать Бобринских в течение столетия служили в различных гусарских полках Русской Императорской Армии. Пятеро Бобринских – выдающиеся ученые, чьи достижения в области гуманитарных и естественных наук получили международное признание. А область их увлечений поистине безгранична: от русской фауны, языка ариев, истории скифов, этнографии памирских народов – до таинств сочетания духовного и материального мира. Очевидно, близкое родство с Романовыми стало причиною того, что графы Бобринские являются на сегодня одной из наиболее изученных ветвей рода Орловых.

Союз Екатерины Великой и Григория Орлова не был одобрен правящими кругами империи и узаконен церковью. Их четверых детей отдали на воспитание в разные семьи. Девочек Наталию (1760-1808), Елизавету (1761-1844) и Екатерину (1763-1807) удочерила многодетная семья полковника Александра Ивановича Алексеева, а мальчика Алексея (1762-1813), относительно которого царственная мать вынашивала далеко идущие династические планы, принял в свою семью камердинер императрицы Василий Григорьевич Шкурин.

Дочери Григория Орлова и Екатерины Великой, «девицы Алексеевы», успешно окончили Смольный институт и были приняты фрейлинами ко двору императрицы, где их опекала двоюродная племянница Орловых Анна Степановна Протасо­ва. Судьбу старшей из них, Наталии, взялся устроить сам князь Григо­рий, у которого в адъютантах служил бедный ливонский дворянин Фридрих-Вильгельм фон Буксгевден, сопровождавший Орлова в заграничной поездке. Хотя Буксгевдены являлись одной из древнейших дворянских фамилий Вос­точной Европы, восходя к ХII веку и считая одним из своих родоначальни­ков основателя Риги и первого рижского епископа Альберта фон Буксгевдена, брат которого рыцарь Дитрих женился на русской княжне - племяннице торопецкого и галицкого князя Мстислава Удатного, к ХVIII веку эстонские и латвийские владения потомков Дитриха настолько измельчали, что четырнадцатилетний Фридрих-Вильгельм отправился из отцовского гне­зда, села Магнусталь на острове Эзель, искать счастья в Петербург с пятью рублями в кармане. Семья Буксгевденов была военной: из пяти братьев Фридриха-Вильгельма двое пали на полях сражений Семилетней войны, а один – во время Пугачевщины.

Окончив Артиллерийский и Инженерный кадетский корпус, Буксгевден кадетом участвовал в войне с турками, в 1770 г. был произведен в инженер-прапорщики, а спустя два года назначен адъютантом к генерал-фельдцейхмейстеру Г.Г. Орлову. С этого момента карьера Фридриха-Вильгельма, принявшего православие с именем Федора Федоровича, стремительно пошла вверх, чему немало способствовал его удачный брак.

29 января 1777 г. в петербургском Мраморном дворце, принадле­жавшем князю Орлову, Буксгевден отпраздновал свадьбу со старшей доче­рью своего начальника Наталией Александровной Алексеевой. В приданое от Орлова молодожены получили поместье Лигово близ Гатчины. После кон­чины князя Григория в 1783 г. им достался также древний прибалтийский рыцарский замок Лоде, располагавшийся близ Гапсаля (ныне г. Хаапсалу в Эстонии), подаренный Орлову Екатериной II в 1771 г.

Участвуя в войнах со шведами и поляками, Ф.Ф. Буксгевден заслужил  впоследствии генеральские чины и был произведен в графское достоинство  Прусского королевства. Император Павел I сделал своего зятя графом  Российской империи и петербургским генерал-губернатором. Однако графиня Буксгевден, остроумная и очаровательная блондинка, унаследовала от Орлова его прямолинейность и «имела между многими хорошими свойствами одно дурное - высказывать все, что у нее было на уме». Когда одно из ее высказываний дошло до ведома Павла I, она вместе с мужем получила  приказание 24 августа 1798 г. покинуть столицу в 48 часов.

Супруги уехали в замок Лоде, и 2 сентября Буксгевден получил от­ставку с правом «за участие в 67 сражениях» носить военный мундир.  Александр I  вновь призвал графа на службу, произвел его в генералы от инфантерии и назначил военным губернатором Риги. Буксгевден командовал левым крылом Русской армии в сражении под Аустерлицем, а в 1808 г. был  назначен Главнокомандующим Русской армии в войне против Швеции. 21 февраля 1808 г. 24 тысячи русских солдат и офицеров под его командованием перешли шведскую границу в Финляндии в районе Абборсфорса. 3 мая 1808 г. капитулировала главная шведская твердыня – крепость Свеаборг на семи островах недалеко от Хельсинки. В сентябре в местечке Лохтео подписано российско-шведское перемирие, а через год – Фридрихсгамнский мирный договор, по которому Швеция отдала России Финляндию (треть своей территории и четверть населения). В том же 1809 г. интригами Аракче­ева Буксгевден был отправлен в отставку. Кавалер высших российских наград, в том числе трех орденов Св. Георгия 4-й, 3-й и 2-й ст., граф Ф.Ф. Буксгевден умер в замке Лоде 23 августа 1811 г. и был погребен вместе с женой в православной «Буксгевденской» церкви Святых Адриана и Ната­лии по Петергофской дороге. Их многочисленное потомство - графы Буксгевдены - владело замком Лоде вплоть до XX века.

Вторая дочь Г.Г. Орлова и Екатерины II, Елизавета Александровна  Алексеева в 1781 г. собиралась замуж за Ивана Афанасьевича Бунина (1762-1781), образованного  выпускника Лейпцигского университета, однокурсника ее брата Алексея, единственного сына богатого тульского помещика Афанасия Ивановича Бунина (1716-1791), но накануне помолвки жених внезапно скончался. Эта драма в семье Буниных привела, между прочим, к тому, что рожденный впоследствии от пленной турчанки Сальхи сын Афанасия Ивановича – Василий Андреевич Жуковский (1783-1852), великий русский поэт, воспитывался Буниными в любви и внимании.

Только в 1788 г. Елизавета вышла замуж за немецкого выходца, уроженца Франкфурта-на-Майне. Муж ее Фридрих-Максимилиан Клингер, именуемый на русской службе Федором Ивановичем, выпускник юридического факультета Гессенского университета, немецкий писатель и драматург, приехал в Россию в 1780 г. и подвизался чтецом при семье Цесаревича, а затем воспитателем в Сухопутном Шляхетском корпусе. При Павле I он был произведен в генерал-майоры и назначен директором этого корпуса, переименованного в 1-й  Кадетский. Впослед­ствии в чине генерал-лейтенанта Клингер был Главным директором Паже­ского корпуса, куратором Дерптского учебного округа и Дерптского университета. Получив в октябре 1802 г. от Александра I задание реформировать Пажеский корпус в военную школу для дворянской элиты, он успешно справился с поручением.

Несмотря на ореол романтического писателя, основателя немецкого  литературного движения «Буря и натиск», названного так по его одно­именной драме, мрачный и нелюдимый Клингер был подвержен  мизантропии, усилившейся в России, где он ощущал себя чужим, до конца жизни деля человечество на «людей» и «русских». Его кадеты и студенты посмеива­лись над седовласым чопорным стариком, именуя его «белым медведем». Клингер предпочитал уединение своей обширной библиотеки. По завещанию Клингера его многотысячное книжное собрание легло в основание библиотеки Дерптского университета (ныне это Тартусский университет в Эстонии).

Единственный сын его Александр Федорович Клингер, штабс-капитан лейб-гвардии Семеновского полка, служил адъютантом М.Б. Барклая де-Толли, был ранен картечью в ногу в Бородинском сражении 26 августа 1812 г. и спустя месяц, 25 сентября, скончался. Похоронен внук Екатерины II на Даниловском кладбище в Москве. После гибели сына Елизавета Александровна тяжело заболела и почти ослепла. Ей суждено было пережить сестер и мужа и умереть в Петербурге в глубокой старости. Памятник из черного мрамора над ее могилой на Смоленском православном кладбище близ часовни Св. Блаженной Ксении сохранился по сию пору.

Младшая дочь Орлова и императрицы, Екатерина Александровна Алексеева родилась, как следует из ее эпитафии, 3 ноября 1763 г. Она засиделась в девицах до 34 лет, и с ее замужеством в мае 1798 г. был связан придворный скандал: жених фрейлины, кирасирский полковник Павел Петрович Свиньин был младше невесты на 9 лет, и отец его сенатор Петр Сергеевич Свиньин решительно запретил сыну жениться на «старой девице». В события вмешался Павел I, озабоченный участью побочной сестры, и категорически повелел: влюбленных обвенчать. Их единственный сын Петр (1801-1882), поручик лейб-гвардии Кавалергардского полка, состоял в петербургской ячейке Южного общества декабристов, в декабре 1825 г. был арестован в Москве, полгода отсидел в Иоанновском равелине Петропавловской крепости, но был выпущен под надзор. Видимо, Николай I не хотел подвергать своего двоюродного брата более суровому наказанию. Петр Павлович жил богато и даже роскошно и умер в Москве старым холостяком.

Наиболее известный в истории ребенок Григория Орлова и Екатерины Великой, самый знаменитый бастард Императорской фамилии Алексей увидел свет при романтических обстоятельствах, в обстановке заговора, тщательно подготавливаемого его родителями в краткое царствование Петра III. Император всерьез подумывал заключить Екатерину Алексеевну в Шлиссельбургскую крепость, ожидая для этого малейшего повода. «Чтобы хоть как-то обезопасить будущую мать, ее конфиденты решили: как только начнутся роды, кто-нибудь из них, чтобы отвлечь внимание Императора, подожжет свой собственный дом – Петр III любил огонь, ездил на пожары в Петербурге и даже сам руководил их тушением. В Пасхальную ночь у Екатерины начались родовые схватки, и дом графа Гендрикова тотчас запылал. Однако, как оказалось, напрасно – схватки внезапно прекратились. Возобновились они лишь через четыре дня, и тогда загорелся дом Шкурина, - пишет потомок государыни граф Николай Николаевич Бобринской. - На сей раз все прошло благополучно - Екатерина разрешилась от бремени. Император ничего не знал. Младенец родился в четверг на Святой неделе, 11 апреля 1762 г. в Зимнем Дворце в апартаментах Императрицы, расположенных в юго-западном углу и выходящих окнами на Дворцовую пло­щадь и Адмиралтейство». По преданию, увидев новорожденного мальчика, мать якобы воскликнула:

- Богу слава, жизнь тебе!

Слова эти впоследствии станут родовым девизом в гербе
Бобринских. «Сразу же после появления на свет, ребенок, завернутый в бобровую шубу, был вынесен из дворца, а вскоре после этого в спальню Екатерины вбежал Петр - доверенные слуги предупредили его, что на половине Императрицы что-то происходит. Но Екатерина нашла в себе силы встретить Петра уже одетой».

При крещении младенца восприемниками были приближенные Екатерины генерал-поручик Иван Иванович Бецкой и камер-медхен Настасья Ивановна Соколова (побочная дочь Бецкого).

Возможно, в воспитании сына императрица решила руководствоваться пагубными идеями Руссо, среди сомнительных педагогических изобретений которого было и незнание ребенком своего истинного происхождения. Новорожденного Алексея поместили в семью камердинера императрицы Васи­лия Григорьевича Шкурина под видом племянника. Шкурину было пожаловано поместье, в годовщину восшествия Екатерины II на престол 28 июня 1763 г. он произведен ею «за особливую к нам верность» в действительные камер­геры, а спустя полгода вместе с женой Анной Григорьевной и детьми Ма­рией, Наталией, Алексеем и Сергеем возведен в потомственное дворянст­во.

В отношении Алексея в первые годы правления у Екатерины II сущест­вовали обширные планы в связи с проектом ее законного брака с Г.Г. Ор­ловым. Мальчику предполагалось даровать титул и фамилию князя Сицкого (угасшие в ХVII в. князья Сицкие принадлежали к ярославской линии Рюриковичей), но это намерение не осуществилось. Императрица регулярно навещала мальчика в Елизаветино (под Петербургом), где обитала семья Шкуриных.

В 1765 г. он получил во владение село Бобрики, по названию которого затем и стал прозы­ваться БобринскОй, а потом город Богородицк и село Михайловское - все в будущей Тульской губернии. В 1766 г. государыня отправила Алексея в Швейцарию для поправления здоровья. Через год вернула мальчика в Россию и летом взяла с собой в свое знаменитое путешествие по Волге. Предложение А.Г. Орлова передать ребенка на воспи­тание Орловым и устранить Шкурина не встретило сочувствия императрицы. Между тем, В.Г. Шкурин, страдавший тяжкой неврастенией, на роль воспи­тателя годился мало. О результатах шкуринского воспитания И.И. Бецкой  нелицеприятно докладывал в 1770-1774 гг. императрице во время пребыва­ния Алексея на учебе в Лейпциге, куда Екатерина отправила сына по настоянию Г.Г. Орлова: «…Ему не довелось попасть в хорошие руки», «хорошее у него от природы, все же худое является следствием воспитания».

Развитию положительных природных способностей и душевных качеств Алексея Григорьевича не способствовало и его обучение с 1774 г. во 2-м петербургском Сухопутном Шляхетском корпусе под присмотром О.М. Рибаса, талантливого администратора, но безнравственного и подлого человека. По словам самого Бобринского, его дядя граф Алексей Григорьевич Орлов не мог терпеть Рибаса. Привилегию воспитывать сына императрицы генерал де Рибас обрел благодаря своему браку с крестной Бобринского – Анастасией Соколовой, побочной дочерью И.И. Бецкого.

Все это время Алексей в частной переписке матери и сведущих лиц скромно именуется «маленьким господином».  Но окончательное решение о фамилии сына императрица приняла лишь после отставок и удаления от двора братьев Орловых. 9 апреля 1775 г. И.И. Бецкой писал государыне из Санкт-Петербурга в Москву: «Очень рад узнать, что маленький господин будет вперед именоваться господин Бобринской. Это решено и кончено».

2 апреля 1781 г. Екатерина II направила сыну три осторожных записки, в которых намекала на его происхождение и обстоятельства рож­дения. Первая из них гласила: «Известно мне, что мать ваша, быв угнетаема и угрожаема разными неприязньми и сильными неприятелями, по тогдашним смутным обстоятельствам, спасая себя и старшего своего сына, принуждена нашлась скрыть ваше рождение, воспоследовавшее 11 числа Апреля 1762 года. Как вы мне вверены были, то я старалась вам дать приличное вашему состоянию воспитание. Осталось вам ныне добродетельною жизнию, ревностию и усердием к отечественной службе и непоколебимою верностию к престолу отличить себя во всех случаях, в чем да поможет вам Всевышний».

Как должен был себя чувствовать Бобринской? Что ощущал он, с детства лишенный материнской ласки, обделенный вниманием отца, устра­ивающего личную жизнь с ровесницей сына? В дневниках Алексея отец упоминается неоднократно и не иначе как «Князь Орлов». 9 ноября 1779 г. «князь Орлов присылал узнать о его здоровье», а 15 ноября «сказал Государыне, что он (Алексей) ничего не учится». Однако Алексей завершил учебу с малой золотой медалью, что, согласно Уставу Кадетских корпусов, давало ему право на трехлетнее путешествие по Европе. Но сначала в течение года Бобринской с тремя своими однокашниками в сопровождении университетского  профессора Н.Я. Озерецковского путешествует по России, объезжает Псков, Новгород, Астрахань, Екатеринбург, Тобольск, Могилев, Киев, изучает экономику и географию страны, культуру и историю населяющих Империю народов. Автор любопытной версии относительно странной судьбы  Бобринского М.В. Петрова предполагает, что Екатерина II осуществляла сложный дипломатический план: подготовить Алексея к государственному правлению, а затем сделать его владетельным князем Ольденбурга и Делменгорста путем брака с одной из принцесс Баденских, тем самым усилив европейское влияние России. На эти цели в один из английских банков регулярно перечислялись немалые средства. Однако впоследствии Бобринской пошел против воли матери, отказавшись жениться на принцессе Фредерике, родной сестре Елизаветы – жены Великого князя Александра Павловича, в котором императрица видела своего преемника. Этот шаг Алексея привел к еще большему отчуждению между ним и царственной матерью.

В 1783 г. Бобринской в чине гвардейского поручика был отправлен за границу. Путешествуя по Европе, он проявил себя на­блюдательным и думающим человеком, о чем, к примеру, свидетельствуют его высказывания из записной книжки, среди которых читаем: «При тех нравах, которые мы имеем в Европе, деньги должны, в конце концов, узурпировать абсолютную власть». В своей записной книжке Алексей Григорьевич делал весьма дельные пометки, касавшиеся медицины, астро­номии и метеорологии, геодезии и минералогии, ювелирного дела, химии и ботаники, финансов и управления государством, военного дела. «Он покупает многочисленные карты частей света, коллекционирует древние манускрипты, интересуется вопросами изменения границ государств, учит наизусть стихи, читает философов, интересуется всем таинственным и даже бывает у колдунов».

В то же время в Париже и Лондоне Бобринской вел самую беспоря­дочную жизнь, был неразборчив в амурах, проиграл в карты десятки тысяч ливров, что вызывало тревогу зарубежных корреспондентов Екатерины. Одному из них, барону Гримму императрица писала: «Все, что вы пишете мне об известном молодом человеке, меня не удивляет. Он происходит от очень странных людей и во многом уродился в них».

Когда «странности» сына материализовались в огромные карточные долги, Екатерина II немедленно приказала ему вернуться в Россию. Вес­ной 1788 г. Бобринской приехал в Ригу, где ему было повелено безвы­ездно жить в Остзейском крае, и вскоре он ушел в отставку в чине бри­гадира. Горячая натура бастарда, изнывавшего в вынужденной ссылке, нашла применение в амурных похождениях, чему способствовал и наследственный темперамент. По семейным преданиям Бобринских, он имел дочь Улиту от крестьянки и некоего Соловьёва, сына, служившего у него поваром, а за­тем бывшего мундкохом (главным поваром) при Высочайшем дворе. Другой побочный сын Алек­сея Григорьевича, Николай Алексеевич Бобриков (1790-22.05.1808) учился в Санкт-Петербург­ском педагогическом институте и был дружен с князем Петром Андреевичем Вяземским, которого познакомил с творчеством Парни. Бобриков умер в Москве в чине коллежского регистратора и похоронен на Пятницком кладбище.

Николай Алексеевич Райко́ (1794-1854), также внебрачный сын Алексея Григорьевича, впоследствии знаменитый шелковод, внешне удивительно по­ходил на Александра I - своего двоюродного брата, что давало повод для светских пересудов.

В 1795 г. А.Г. Бобринской решил остепениться, женившись на чет­вертой дочери ревельского коменданта Вольмара-Конрада барона фон Унгерн-Штернберг Анне Владимировне (1769-1846). Зная репутацию жениха, ее родители никак не соглашались на этот союз, но Анна Владимировна настояла на своем. «Бобринской, живучи в Ревеле, часто ездил к Унгерн-Штернбергам в их имение Кирну, где влюбился в Анну Владимировну, - вспоминала знакомая семьи барона. – Родители долго не соглашались на ее брак, полагая, что Екатерине он будет не угоден и что у нее в виду женить Бобринского на какой-нибудь немецкой принцессе. Не желая частых посещений Бобринского, хозяева Кирны нарочно откладывали час обеда, чтоб он удалился.

- Садитесь кушать, - однажды сказал им Бобринской, - а я залезу под стол и подожду».

Императрица скрепя сердце была вынуждена дать согласие на этот брак. «Каждый женится для себя», - заметила государыня. Екатерина II купила для сына замок Обер-Пален в Эстляндии и одобрила брак с Анной, заключенный в Ревеле 16 января 1796 г. Вскоре императрица вызвала молодых в Петербург для благословения. По преданию, она спросила Анну Владимировну:

- И вы не побоялись выйти замуж за этого вертопраха?

Брак оказался счастливым, принес пятерых детей и был скреплен дополнительными узами родства: родной брат Анны барон Бернгард (Борис Владимирович) фон Унгерн-Штернберг женился на племяннице Бобринского графине Наталии Федоровне Буксгевден.

На пятый день по смерти Екатерины II новый император Павел I вызвал Бобринского из Ревеля и тут же, 12 ноября 1796 года сделал его генерал-майором и графом Российской империи, наградил сводного брата орденом Св. Анны 1-й ст., подарил ему в Петербурге на Галерной улице дом и 25 тысяч душ. Император объявил в Сенате Бобринского своим братом и представил его, как родственника, членам Царской фамилии.

Девятилетняя прибалтийская ссылка Алексея Григорьевича закончи­лась. Новоиспеченный граф, осыпанный неожиданными наградами и милостями, вскоре вышел в отставку и поселился в своих поместьях Тульской губер­нии, Богородицке и Бобриках. Здесь он мог жить спокойной, размеренной жизнью в кругу семьи, предаваясь любимым занятиям. Еще в корпусе Бобринской начал собирать книги, и это увлечение осталось на всю жизнь. В Богородицке он изучал минералогию, собрал большую библиотеку, завел собственный оркестр и сам выучился играть на скрипке. Он потерял своего первенца Алексея (9.10.1796-20.07.1797). Но затем в семье Бобринских появилось еще четверо детей: Мария (30 января 1798 г.), Алексей (6 января 1800 г.), Павел (27 января 1801 г.) и Василий (13 января 1804 г.). Младшие дети, очевидно, получили имена людей, которых граф считал своими благодетелями: императора Павла и Василия Григорьевича Шкурина, смерть которого в свое время Алексей Григорьевич искренне оплакивал.

В эти годы Бобринской тщетно предпринимал попытки найти средства, которые будто-бы оставил для него за границей князь Орлов. «Точно также безуспешно было желание графа Бобринского получить из Английского банка большие деньги, якобы положенные некогда на его имя Императрицею. По этому делу возникла целая дипломатическая переписка, продолжавшаяся и после кончины графа Бобринского; но за неотысканием самого банкового билета оно кончилось ничем». Есть версия, что эти секретные средства правительство использовало для войны с Наполеоном.

Управляющим тульскими имениями граф пригласил А.Т. Болотова, дру­га молодости своего отца. Бобринской и сам сделался хорошим сельским  хозяином. От отца он унаследовал его пристрастие к физическим опытам, для занятий астрономией выстроил над своим петербургским домом на Га­лерной улице башенку-обсерваторию. В Богородицке из вещей Алексея Григорьевича хранились телескоп Саблукова и химическая печь. Его библиотеку почти в тысячу томов составляли словари, книги по медицине, алхимии, астрономии, минералогии, торговле, географии. До самой революции в Богородицком имении графов Бобринских хранился уникальный экспонат, применявшийся Алексеем Григорьевичем в его опытах. Это «была электрическая машина с огромным стеклянным диском, укрепленным на основательной деревянной станине, со “щетками” из добротной кожи и с медными шарами – осязаемое воплощение научных идей ХVIII века».

 «Под конец жизни он перестал забо­титься о своей внешности, только изредка, при гостях, он надевал на свою большую, рано облысевшую голову, спешно, нередко набок, какой-ни­будь парик. Носил засаленную одежду, ходил гулять в старомодном сером сюртуке, карманы которого наполнялись монетами, отдельно золотыми, се­ребряными и медными, которыми он оделял бедных, по своему усмотрению. Он любил заниматься также мастерством, и из лаборатории и мастерской шел, не переодеваясь и не вымывши рук, обедать». Алексей Григорьевич скончался в Богородицке 20 июня 1813 г. на пятьдесят втором году жизни. Похоронен граф был в родовом склепе в Бобриках (впоследствии разоренном большевиками).

Овдовев, графиня Анна Владимировна поселилась в Москве, в доме на Дмитровке, который вскоре стал известен редким гостеприимством. Приемы, любительские спектакли, званые вечера и маскарады чередовались без перерыва в ее особняке. Переехав затем в Петербург, графиня пользовалась особой благосклонностью императора Николая Павловича, по-родственному именовавшего ее «тетушкой». Графиня находилась в добрых отно­шениях с А.С. Пушкиным, которого однажды на балу выручила из затрудни­тельной ситуации. Пушкин писал в своем «Дневнике»: «Старуха Бобринская… всегда за меня лжет и вывозит меня из хлопот». Старший ее сын Алексей тоже был хорошим светским при­ятелем поэта.

Графы Бобринские, многочисленные потомки Алексея Григорьевича и Анны Владимировны, оставили яркие следы на путях развития русского го­сударственного управления, промышленности, сельского хозяйства, желез­нодорожного строительства, культуры и науки.

Литература и источники:

1. Бобринский Н.Н., граф. Сын Великой Екатерины // Дворянское собрание. 1994. №1. С.177-187.

2. Государственный архив Тульской области. Ф.39. Оп.2. Д.249. Дело по внесению в дворянскую книгу (граф Бобринский). 1817-1916.

3. Граф Алексей Григорьевич Бобринской. 1762-1813 // Русский архив. 1899. Кн.1. С.209-245.

4. Грачёва И. Потаённый сын императрицы // Русь. Литературно-исторический журнал. Ярославль,1992. №3. С.152-161.

5. К[обеко] Д.Ф. Генеалогические заметки // Русский архив. 1884. Кн.2. С.209-217.

6. Орлов К.О. Птенцы Екатерины: Рассказ о побочном потомстве князя Г.Г. Орлова и Екатерины Великой // Новый Часовой. Русский военно-исторический журнал. СПб.,2002. №13-14. С.307-312.

7. Орлов К.О. Род Райко: потомки Екатерины от филэллина до бойца Русского корпуса. Часть 1 // http://beloedelo.ru/researches/article/?297.

8. Орлов К.О. Дворяне, графы Орловы // Достойные титулов. М.: Вече, 2017. С.7-122.

9. Орлов К.О. Орловы и Италия: «вечный элемент русской души». СПб.: Алетейя, 2019. 202 с.

10. «От нас поручен для воспитания» (о родоначальнике графов Бобринских). 1765-1805 // Источник. 1996. №6. С.33-48.

11. Петрова М.В. «Материнская дипломатия» Екатерины II // Московский журнал. 2002. №№10-11.

12. Williamson David Geoffrey. The Counts Bobrinskoy. A. Genealogy. Edgwaze, Middlesex, 1962.