Статья "Интервью с ветераном"

В этом году мы отметили один из самых главных праздников нашей страны, 75-летие Победы над немецко-фашистскими захватчиками. Очень важно помнить историю Великой Отечественной войны, которая коснулась каждой семьи; рассказать о её героях и их самоотверженных поступках. К сожалению, свидетелей и участников тех страшных событий всё меньше и меньше.

В течение 2019-2020 учебного года в МКОУ «Михеевской ООШ» было проведено множество различных мероприятий, посвященных 75-летию Победы.  Одним из таких мероприятий стала встреча с ветераном педагогического труда Верой Захаровной Шершневой, проработавшей в школе учителем немецкого языка более полувека. Вера Захаровна Шершнева родилась в деревне  Уланово 23 сентября 1931 года. В 1941 году ей было 10 лет. Мы пригласили ее в нашу школу и попросили ее, поделиться своими воспоминаниями.

- Вера Захаровна, мы понимаем, что в начале Великой Отечественной войны Вы были еще ребенком, но нам хотелось бы узнать, что Вам запомнилось о самом начале войны в Вашей деревне?

- Со времени начала Великой Отечественной войны прошло много лет, а момент, когда немцы вошли в нашу деревню помню очень хорошо. Это было 13 октября 1941 года, жила я в деревне Уланово с мамой и двумя старшими сестрами. Дом у нас был большой, новый, как говорят в деревне, «пятистенок», и хозяйство было немалое и корова, и поросенок, гусей было много, и я тех гусей каждый вечер с речки пригоняла домой.  И в тот вечер тоже гнала гусей из-под горы, вдруг слышу шум моторов. Со стороны Медыни шла колонна закрытых военных машин, мотоциклов. Пришла я домой, а в доме уже немцы. Входят, выходят, переносят какие-то вещи, на постой размещаются. А накануне несколько дней подряд бомбили Медынь, грохот стоял страшный, и медынцы эвакуировались, кто куда мог, и к нам в дом тоже пришли родственники и Софья Петровна Масонова со своей свекровью. Так что на тот момент нас в доме проживало восемь человек.  Во второй половине нашего дома немцы устроили штаб, принесли несколько столов, стулья расставили, и поселились офицеры. А два денщика, которые их охраняли, поселились вместе с нами в первой половине.  Так и жили человек двадцать, мы с сестрами за занавеской на полатях (деревянная пристройка к печке) сидели, две старушки на печке чаще всего лежали, а мама с Софьей Петровной по хозяйству хлопотали. Софья Петровна была учителем физики в Медынской школе, она очень хорошо знала немецкий язык, слышала, о чем говорили немцы и нам переводила. Из ее рассказов мы знали, что происходило под Малоярославцем, что происходило на фронте.

- Вера Захаровна, расскажите о Ваших взаимоотношениях с оккупантами? Были какие-нибудь интересные или трагические случаи?

- Мы  по истории и из книг, кинофильмов знаем, что фашисты зверствовали на нашей территории.  Я не знаю, может быть, нашей деревне и нам повезло, но никаких безобразий со стороны немцев не было, Слава Богу! Наоборот, я помню очень интересные случаи нашего взаимопонимания с немецким денщиком Мишелем, который постоянно нас подкармливал. У немцев была полевая кухня, где они готовили еду на всех солдат, размещенных в деревне. А денщики должны были офицерам приносить обеды и ужины к нам в дом, и постоянно нам что-нибудь давали, то буханку хлеба, то каши какой-нибудь. Нам, детям, постоянно совали конфеты, шоколад. А однажды был и совсем удивительный случай.  Офицеров не было, был только один денщик, сидим мы в своей половине, и вдруг открывается дверь, выходит Мишель с балалайкой, садится на стул, начинает играть и по-русски петь песню «Эх вспомни, милка дорогая».  Мы стали спрашивать, откуда он так хорошо знает русский язык.  Оказалось, что он с родителями до 14 лет жил в Поволжье, недалеко от города Энгельса.  После этого случая мы с ним стали общаться тайно, и он нам многое рассказывал. Говорил, что после призыва на фронт он дал себе клятву, что не убьёт ни одного человека, что многие немцы проклинают Гитлера и ненавидят войну, что не верят в то, что немцы легко возьмут Москву, хотя до нее осталось 160 километров. За три месяца оккупации, конечно, разное было, были и столкновения. Однажды моя старшая сестра Лида вымыла полы в доме, в коридоре, тряпку чистую постелила под ноги, а тут немецкий солдат в грязных сапогах. То ли она сказала ему что, то ли посмотрела косо, только схватил он пистолет и на нее, мы испугались сильно, думали – застрелит. Другой остановил, Слава Богу. Мишель объяснил, что солдат тот финн по национальности, и они очень не любят русских.

- Вера Захаровна, что запомнилось больше всего, что удивило?

-  Я прожила долгую жизнь, работала в школе, преподавала немецкий язык, изучали с ребятами немецкие традиции, и я всегда приводила им этот пример из своей жизни. Накануне католического Рождества в нашей первой половине дома немцы накрыли два стола, положили конфеты, печенье и другие сладости, поставили бутылки с лимонадом. С утра к нам в дом заходили все солдаты, кто жил в Уланове, угощались и уходили. Во второй половине дня в деревне стало происходить что-то невообразимое. Со всех сторон деревни шли солдаты и несли кто хворост, кто дрова, кто тащил спиленные деревья, и все это складировалось на нашей усадьбе подальше от дома. Снегу в тот год было очень много, и солдаты по пояс в снегу выкладывали огромную заготовку для костра. Мы с интересом смотрели и ждали, что же будет.  А поздно вечером все немецкие солдаты и офицеры собрались и выстроились  в три шеренги. По команде офицера костер подожгли, и немцы  минут сорок хором пели церковные гимны, очень хорошо пели. А мы и не только мы, вся деревня собралась вокруг, с удивлением и восхищением наблюдали это действо.

- Вера Захаровна, как закончилась оккупация, какие чувства Вы тогда испытывали?

- После Нового года Софья Петровна от немецких офицеров услышала, что молодых ребят и девчат 16-17 лет собираются угонять в Германию на трудовую повинность. Она собрала всю молодежь и вместе с ними ушла в Лентяевский лес (лес на северо-востоке Уланова). Там была сторожка лесника, в ней и поселились беглецы. Моя старшая сестра тоже ушла. Мама очень боялась, что заметят ее отсутствие, но немцам, видимо, было не до того. Ближе к 13 января 1942 года в деревне стала ощущаться нервозность, движение. Офицеры «наши» стали собирать, паковать, жечь свои бумаги. Мы со страхом ждали, понимая, что происходит что-то решающее. А тут еще немцы стали жечь деревни. Мать выйдет на улицу, глянет: со стороны Логачева – пожар, со стороны Самсонова – пожар, Михеево – горит. Мы очень боялись, что нашу деревню тоже спалят. Мама даже спрашивала у Мишеля, будут ли жечь нашу деревню. Но он ничего не знал, сказал: «Какой выйдет приказ». Мать велела нам собирать кое-какие пожитки и выносить на усадьбу подальше от дома, закапывать в снег. Утром 13 января немцы  спешно выехали из Уланова, осталось несколько человек, мы слышали стрельбу со стороны  Малиновки, потом начался артиллерийский обстрел. Мы сидели дома, боялись на улицу выйти, мать выходила, смотрела, приходила, сообщала нам новости. Снарядом повредило угол дома у соседей через три дома. Боялись, вдруг и наш дом разобьет. Потом, уже ближе к ночи услышали шум, грохот, крики, разговоры. Вдруг открылась дверь, и вошли русские солдаты. Все красивые, молодые в овчинных полушубках, в валенках, в шапках-ушанках с красными звездами. Как же мы обрадовались, как же мы были счастливы передать словами невозможно. Мама наша стала накрывать на стол, угощать русских солдат тушеным мясом. Незадолго до отхода немцы принесли несколько свиных голов и велели матери их в печке потушить, а потом забыли, наверно. Вот и пригодилась та тушенка. Так закончилась наша оккупация. На следующий день мы уже спокойно ходили по деревне, играли, на горках катались. Началась обычная жизнь без страха и ожидания

            Давно отгремели бои Великой войны, все меньше становится живых свидетелей тех дней, поэтому так ценны для нас их воспоминания, которые мы по крупицам собираем, чтобы сохранить в своем сердце и передать их своим детям. Мы никогда не сможем почувствовать ужасы тех военных лет. Как все минувшее, чему мы не были ни свидетелями, ни участниками, та Великая война вызывает у нас не воспоминания, а мысли… Мы не вспомним поросшие бурьяном и ржавчиной поля, пресный вкус кирпичной пыли на руинах городов и деревень, запах смерти – не символический, а реальный. Мы не можем это вспомнить и заново пережить, потому что это было не с нами.  Двадцать семь миллионов  наших людей – мужчин, женщин, детей – унесла война. Им уже не помочь. Они не требуют больше сострадания и участия. 
                       Но мы должны о них помнить! И мы помним о них!