Статья "Контроль качества образования"

Контроль качества образования сегодня.

Итак, осмыслив перестановки в Правительстве (см. начало статьи), попробуем разобраться, как сегодня выглядит контроль качества образования, кто и как его проводит и почему в последнее время появилось столь много критических высказываний, от вполне заслуживающих внимания специалистов (например тути тут), выступающих против решения вывести Рособрнадзор из подчинения Министерства Просвещения и Министерства науки в прямое подчинение Правительства. 

Для исследования этого вопроса давайте обратимся к школе как наиболее массовой форме образования, тем более, что это касается практически каждого человека в нашей стране, а ВУЗы пока трогать не будем: там своя специфика.

Итак, что такое контроль наличия знаний у ученика с точки зрения школьного образования? Педагогика давно и вполне определенно ответила на этот вопрос: контроль знаний в педагогической работе подчинен задачам обучения и всегда является вспомогательной функцией, учитель проводит проверку знаний по окончании изучения темы или определенного курса. Делается это не для отчетности, а для понимания, какие темы надо подтянуть, какие задачи ученику стоит порешать дополнительно. Для учителя важна не оценка, а наличие знаний, ведь именно усвоение знаний учеником и есть цель обучения. И диплом, полученный по окончании обучения, всегда означал, что школа подтверждает: закончивший ее учащийся знает соответствующий перечень предметов, что подтверждено наблюдениями и оценками учителей этой школы. Смысл всегда был именно такой: учитель оценивал ученика в комплексе, с учетом его личных качеств и особенностей, а также успехов в течение обучения ( раньше даже отдельная оценка ставилась за прилежание, то есть за умение и желание работать). Но в случае с ЕГЭ, как мы все четко понимаем, важны не знания и личные характеристики ученика, а балл, причем только по тем предметам, которые надо сдать для поступления в выбранный ВУЗ. В этом и проявляется ключевое различие между педагогической оценкой и баллом ЕГЭ.

В те давние времена, когда во главе угла стояла задача получения знаний и формирования личности, а не баллов, в случае перевода или поступления в новое учебное заведение «довузовского» уровня, контроль знаний использовался лишь как инструмент мониторинга. Кстати, диплом сопровождался тогда еще и характеристикой, в которой давалась педагогическая оценка личности абитуриента. Поэтому «вступительные экзамены» в школу или ПТУ проводились лишь для понимания того, с какими проблемами столкнется новый педагогический коллектив в лице нового учащегося. При этом поступали в ПТУ или переводились в 9 класс все равно все, никто не оставался на улице. И только в ВУЗах контроль знаний работал на «отсечку», то есть выполнял функцию выбора лучших из претендентов. Этому было свое вполне резонное объяснение: повышенные требования к абитуриентам определялись программой ВУЗа, которую освоить мог только подготовленный учащийся, ибо стране не нужны были неучи с дипломом о высшем образовании, поэтому их «отсекали» еще на входе. 

По факту мы имели две разные системы контроля знаний: мониторинговую и «отсеивающую». И работали они независимо друг от друга на две разные задачи. Сегодня эти задачи слепили в одну и пытаются этим волшебным «микротелескопом» посмотреть на ученика на всех этапах его обучения. Именно по такому «микротелескопичному» принципу делаются все проверочные работы Рособрнадзора — от ВПР до ЕГЭ. 
Как нам говорят, в позднесоветские годы в ВУЗах начался бардак и повальное взяточничество и поэтому потребовалось введение «независимой оценки» в форме государственного экзамена, которая была призвана уничтожить «коррупцию» на всех уровнях разом как в вузовских, так и в школьных приемных комиссиях. Что там с коррупцией было на самом деле, сейчас уже не разобрать (реальных исследований на сей счёт нет), но на этом фоне общественного желания победить виртуального коррупционного врага в 2004 году был создан Рособрнадзор. И этому ведомству, подчинявшемуся Министерству, удалось в очень короткие сроки узаконить ЕГЭ в качестве единственного и главного мерила «качества образования». При том, что идея ЕГЭ возникла всего за два года до этого — вот ведь совпадение!.. Причем сделать ЕГЭ обязательным удалось без всякого публичного отчета о результатах «апробации» этого инструмента.

Примечание: 
в 2002 году, с подачи тогдашнего министра образования Филиппова, была начата работа по апробации так называемых ГИФО (Государственных образовательных финансовых обязательств). Суть проекта сводилась к выпуску некоего финансового сертификата, который поступал бы в ВУЗ или организацию среднего специального образования вместе с выпускником и на основании этого сертификата учебное заведение получало бы государственное финансирование по данному студенту. Проект «деньги следуют за студентом» включал в себя в качестве инструмента оценки тот самый ЕГЭ, который мы сегодня и имеем, причем ГИФО как модель была признана нерабочей, а вот ЕГЭ оставили… Классический пример того, как работает принцип «проси больше, дадут столько, сколько надо».

В итоге, весь педагогический процесс в стране, все ученики, школы и ВУЗы были поставлены нормативно (Законом) в условия, когда у школы отобрали право самостоятельно выдавать дипломы и единственной внятной целью для образования стали именно баллы ЕГЭ. Надо ли объяснять, как это повлияло на школу и учителя? Если раньше все понимали, что учимся мы для получения знаний, которые надо было демонстрировать в ходе обучения и на школьном экзамене, то теперь все обучение подчинили получению сертификата ЕГЭ, без которого никуда поступить дальше невозможно. 

«И что, какая разница, экзамен в школе и ЕГЭ — это же одно и то же по сути дела!» – скажет обыватель. Нет, разница принципиальна: задания контрольно-измерительных материалов (КИМ) и способы оценивания результатов ЕГЭ задает Рособрнадзор, а мнение учителей школы об ученике и его способностях, демонстрируемых на протяжении 11 лет обучения, никого не интересует. Нет и не было никаких 11 лет учебы, нет ученика, нет учителя, нет коллектива школы — есть ЕГЭ! Из образования полностью исключается объект образования — человек, есть только информация о нем на портале госуслуг, «независимая» и, якобы, «объективная». А с учетом закрытости процедуры экзамена мы вообще получили ситуацию, что школа учит человека, которого какой-то автомат оценивает по одному ему известному алгоритму. И от того, как ученик будет оценен этим неизвестно как работающим автоматом, зависит: получит он диплом об окончании школы или не получит. Иными словами, мы пришли к тому, что школа как учебное заведение не нужна, от нее требуется только социальная функция содержания подростков и надзора за ними (к этому, кстати, подводит и нарастающий вал отчетности учителя, не связанной с учебной деятельностью… но это — отдельная тема).

Школа, репетиторы, издатели, органы управления образованием работают теперь только на одно — на научение ученика решать задачки ЕГЭ. При этом Рособрнадзор и его подведомственные организации в единоличном формате определяют требования к ученикам: именно они разрабатывают контрольно-измерительные материалы (КИМ) и критерии оценивания работ. Именно на эти, ставшие главными, методические ориентиры, работает учитель и репетитор, а вовсе не на учебную программу, учебник или ФГОС. Если сопоставить КИМы и ФГОСы по предметам, то любой может убедиться: это, мягко говоря, разные по требованиям к ученику документы. Учебные программы школы тематически пересекаются с КИМами, но далеко не всегда совпадают в содержании и практически никак не охватывают части «С» экзамена. В итоге, учителя вынуждены «подверстывать» ежегодно свои учебные программы под появляющиеся новые задания ЕГЭ или изменения в его оценивании или процедуре проведения… 
Таким образом, как мы видим, Рособрнадзор своей деятельностью напрямую влияет на учебный процесс, хотя заявляет о своей «непричастности» к нему.

По факту, на сегодняшний день для поступления на бюджетное место в столичном ВУЗе ученик либо должен выиграть олимпиаду, входящую в федеральный список олимпиад по предметам, либо научиться решать задачки ЕГЭ как минимум на 70 баллов по трем предметам (в сумме не менее 210 баллов). При этом учителя — предметники по профильным предметам скажут вам, что в рамках обычной школьной программы выучить, например, физику, химию или информатику на 70 — 80 баллов ЕГЭ невозможно, и будут правы: за 1 час в неделю по предмету научить решать олимпиадные задачки невозможно. Отсюда результат: не менее 70% современных 11- классников готовятся к ЕГЭ с репетиторами или на курсах, а многие начинают эту подготовку еще с 10 класса и ранее. 

К моменту появления в Законе об образовании статьи про ЕГЭ этот экзамен окончательно стал главным делом для образовательного надзорного ведомства. Хотя у автора этих строк есть стойкое ощущение, что не Рособрнадзор «вынужденно», по подведомственности, занялся ЕГЭ, а ровно наоборот, лоббисты ЕГЭ создали Рособрнадзор, выводя намеренно и целенаправленно контрольную функцию Минобразования в отдельную, по сути, личную структуру. 

Получив в свое полное, безраздельное и бесконтрольное (!!) распоряжение на основании «Закона об образовании в РФ» ЕГЭ, Рособрнадзор наконец смог полноценно расправить крылья и получить поле для деятельности, а вместе с ним — бюджеты и влияние… Достаточно вспомнить, что некоторое время даже Губернаторы находились в некоторой зависимости от Рособрнадзора, поскольку показатель баллов на ЕГЭ по их региону влиял на их личный рейтинг… При этом сам Рособрнадзор никогда, ни разу в истории не публиковал никаких отчетов по проводимому экзамену! 

Зато неизменное год от года «повышение качества образования в целом по стране» и «повышение доверия к государственному экзамену», с пафосом объявляемое надзорным ведомством, давало Рособорнадзору основание для лоббирования решений о расширении модели независимой оценки знаний на 9-е и остальные классы — так родился ОГЭ («Основной государственный экзамен» для 9-классников) и ВПР («Всероссийские проверочные работы» — для всех остальных). 

Результатом успешной работы ведомства стали принятые на государственном уровне решения о том, что уже с 2020 года школьники будут сдавать 6 обязательных экзаменов ОГЭ в 9 классе и с 2022 года (по словам Министра) — 4 обязательных экзамена на ЕГЭ (включая иностранный язык!!). Следом идут все остальные классы: их ждут регулярные Всероссийские проверочные работы (ВПР) по самым разным предметам и в разных классах. О последних следует говорить отдельно, поскольку это — настоящая диверсия и вредительство для системы образования, если использовать терминологию советского периода нашей истории (начало разговора об этом есть тут).

Параллельно с этим активнейшим образом развивается побочный бизнес на ЕГЭ: от криминального (продажи ответов на задания) до относительно легального (репетиторство) и вполне респектабельного (издание литературы и пособий для подготовки к экзамену). Объем этого рынка на сегодня никто оценить не берется. Очевидно, что Рособрнадзор впрямую с ним не связан, но этот рынок ведь целиком и полностью зависим от ведомства, не так ли? А кто платит за все это? Правильно — родители. Отличный проект получился: чиновники зарабатывают на бюджете, бизнес — на родителях.

Но вернемся к проектам, которые реализует Рособрнадзор. Вторым из них по значимости и степени влияния на систему образования пока остается ОГЭ, то есть экзамен по итогам 9-летнего обучения. Сейчас это 4 обязательных экзамена. 

Одним из главных отличием ОГЭ от ЕГЭ является то, что этот экзамен должны сдать все (иначе придется оставлять учеников на второй год в 9 классе, а это перерасход бюджета — самое страшное нарушение для чиновника), и поэтому требования на этом экзамене, предъявляемые к ученикам, по мнению учителей, занижены до неприличия. Так, например, для получения «тройки» по информатике надо решить 4 задания из числа тех, которые решит даже смышленый 5-классник, никогда не изучавший этот предмет. По остальным предметам ситуация не лучше: сдать ОГЭ практически по всем предметам, а значит, получить диплом о 9-летнем обучении в школе можно, по существу, не обучаясь в средней школе. 

Это положение дел подтверждают учителя всех, без исключения, предметов: информация о том, что двоечник Петя получил на ОГЭ четверку (ладно бы тройку) — это типичная для этого экзамена ситуация, наблюдаемая из года в год. Следствием такого положения дел становится конфликт школы с родителями ученика, которые увидев четверку вместо обычной двойки, начинают обвинять учителя в необъективности и, что самое печальное, настаивают на продолжении обучения в 10-ом классе ничего не знающего Пети. Петя, соответственно, со своей стороны становится на позицию «я же Вам говорил, что я все знаю!» и перестает учиться вовсе. Конфликтность нарастает и в большинстве случаев, школа перестает делать попытки добиться от учащегося результата, поскольку бороться с ветряными мельницами себе дороже. В итоге, через два года усилиями репетиторов ученик получает кое-как проходной балл на ЕГЭ и виноватыми в этом все вокруг считают школу и ее учителей.

Поэтому для школы ОГЭ — классическое пятое колесо в телеге, поставленное поперек хода. Все увещевания учителей о необходимости учить предмет разбиваются о низкие «проходные баллы» на экзамене. И главное — смысла в массовой сдаче шести экзаменов после 9-го класса нет практически никакого. 

Почему? Все просто. Если ученик остается на обучение в своей школе, ему вовсе не требуется никакого ОГЭ: школа и сама знает, на что он способен и сориентирует на обучение в 10-ом классе именно тех, кто реально будет нацелен на дальнейшее обучение в ВУЗе. Как, собственно, и происходит, и происходило всегда. А с учетом того, что по действующим нормам в случае, когда учащийся и его родители настаивают на обучении в 10 классе, а не в техникуме или ином учреждении среднего профобразования, тогда этому учащемуся нельзя отказывать! Возникает вопрос: зачем нужен ОГЭ? Единственное, где он оправдан, это при переходе ученика на обучение в среднее профессиональное учреждение, но правом обучаться в таких учреждениях у нас пользуются меньше половины учащихся. Тогда возникает другой, еще более интересный вопрос: зачем мы тратим огромные ресурсы, прогоняя через этот экзамен всех поголовно и опять-таки подменяя задачу обучения задачей подготовки к получению баллов на ОГЭ?!

Давайте теперь рассмотрим единые экзамены с организационной точки зрения. Это весьма показательно и дает яркое представление, какие бюджетные расходы и трудозатраты несут школы и местные органы управления для проведения придуманного Рособрнадзором «независимого испытания».

Казалось бы, чего сложного — провести экзамен. Но параноидальное недоверие к учителю заставляет Рособрнадзор придумывать такие механизмы «защиты от коррупции», что их описание занимает многие сотни страниц инструкций, регламентов и нормативов. Дети ходят в сопровождении учителя в чужую школу, там их встречают не только металлоискатели и видеонаблюдение, но и целая армия сотрудников «пункта приема экзамена»: дежурные на входе, дежурные на этажах (сопровождающие в туалет), по два ответственных (из разных школ, друг друга не знающих) в каждой аудитории, технические специалисты, медик, общественные наблюдатели (тоже из числа работников школ района — кого еще назначить-то в рабочее время сидеть и «наблюдать»), руководитель пункта… Всего на один пункт приема ОГЭ, например, с 8 аудиториями, работает не менее 25 — 30 человек. Это только те, кто вне рамок своего рабочего времени (!!! — эта работа должна, по закону, оплачиваться отдельно!!) сопровождают каждый экзамен. И происходит это почти полтора месяца — с 25 мая по 7 июля раз в каждые два — три дня, практически без выходных. Параллельно на проведение экзамена работают ответственные от районов, штаб уровня города, региона, страны… Потом наступает время проверки работ, и тут подключаются немаленькие по численности группы экспертов, работающих в жесточайших условиях цейтнота (работа экспертов идет практически круглосуточно) и тотального контроля. 

Сказанное — это расклад только по кадровому обеспечению единого экзамена, и, если кто-то все еще думает, что учителя все лето отдыхают, может легко убедиться в обратном, посмотрев график проведения экзаменов. Сегодня у директоров школ, являющихся основными «поставщиками кадров» для игрищ Рособрнадзора, одним из самых болезненных является вопрос соблюдения трудового законодательства в части рабочего времени учителя: занятым на экзаменах учителям зачастую просто не обеспечить положенного по закону отпуска!

При том, что работников школы для проведения экзамена вызывают на работу ради исполнения унизительной роли надсмотрщиков и рутинных «ответственных в аудитории». Суть этой «работы», в основном, сводится к тупому прочтению инструкции перед экзаменом и сидению в аудитории в течение 3-х — 4-х часов без права даже открыть для чтения книгу. Иным достается «право» сопровождать учеников до туалета и обратно. Эта «высокоинтеллектуальная» деятельность более всего «подходит» квалификации учителя и его профессиональной роли. Видимо мы, как богатая страна, вполне можем себе позволить использовать в качестве надсмотрщиков сотрудников с высшим педагогическим образованием и внушительным опытом работы… Кстати, результатом использования учителей для проведения экзаменов в последние годы стало и то, что школы практически лишены возможности полноценно заниматься планированием работы на следующий год и методической работой, поскольку администрация школ в начале лета занята организацией экзаменов, а учителя только и успевают, что бегать между пунктами проведения экзаменов то в качестве надсмотрщиков, то в роли сопровождающих по дороге к месту проведения экзамена. 

Не менее эпично выглядит техническое и организационное сопровождение единого экзамена. Разрекламированное «сокращение расходов» на доставку КИМов из Москвы в регионы путем перехода на их печать в аудиториях, принимающих ЕГЭ, повлекло за собой трудно оценимые расходы регионов на закупку оборудования, обучение персонала, обеспечение бумагой и картриджами… По факту, расходы на печать КИМов просто переложили из федерального кошелька в региональный, но зато с каким пафосом! При том, что печатать КИМы на принтере в разы дороже, нежели в типографии! А покрывает ли расходы на местную печать экономия на транспортировке КИМов из Москвы, а также расходы на обслуживание всей той техники, которая нужна на местах для этой работы, неведомо. Никто не считал. Как не считал и стоимости «уникального КИМа» для каждого ученика, выдаваемого сегодня. Объяснений, почему нельзя выдать случайный вариант задания прямо в аудитории, а не городить огород с подготовкой личного КИМа, найти не удалось. Видимо, так проще обосновать бюджетные расходы, другого объяснения на ум не приходит. 

В случае с ОГЭ есть еще один красочный организационный и финансовый эпизод, который показывает, куда может развиваться в перспективе и ЕГЭ. Как мы видим на примере некоторых из сдаваемых в форме ОГЭ предметов таких, как химия, физика, иностранный язык и информатика, а также устный экзамен по русскому языку, апробированный в этом году, Рособрнадзор все больше и больше ищет способы и обоснования для раздувания бюджетных расходов на свои экзерсисы.

В частности, организация указанных экзаменов требует наличия оборудования (например, компьютерных классов) и специальных условий для проведения лабораторных работ по физике и химии, а также присутствия на экзамене дополнительного персонала — лаборантов, технических специалистов. Причем мест в аудиториях и количества индивидуальных наборов реактивов, например, для химии, должно хватать всем, заявившимся на экзамен, вне зависимости от того, собираются они сдавать лабораторную часть работы или нет. Аналогично и с компьютерами на информатике: ради двух заданий так называемого «повышенного уровня сложности» всем участникам надо предоставлять места в оборудованном компьютерном классе. Особняком стоит экзамен по иностранному языку: он проводится в два дня, второй из которых организуется в компьютерной форме с числом посадочных мест в специально оборудованной аудитории не более 4-х человек (!)…

Все вышесказанное делается ради эфемерной «независимой оценки знаний» и «борьбой с коррупцией». При том, что, например, текущий учебный год ознаменовался очередным, подтвержденным многими учителями и учениками, скандальным распространением в интернете решений заданий по профильной математике и химии. В данном случае распространялись не сами задания, а экспертные оценочные материалы, которые позволяли решить задания из «сложной части» экзамена. А ведь еще недавно Рособрнадзор увещевал, что с утечками в их ведомстве покончено навсегда… Вспоминается детская прибаутка: «Мыло и мочало — начинай сначала»…

Стоит ли продолжать речь о влиянии вполне заслуживающего статуса «главраспил-ведомства» страны Рособрнадзора на образование и о том, какой задаче подчинена его деятельность, сколько она стоит и к каким результатам для нас, общества, приводит? И главное — есть ли выход из сложившегося положения дел? 

Думается, что есть. Надо просто внимательно посмотреть на систему образования и ответить на один простой вопрос: а зачем она нужна, на какие цели должна работать? И все встанет на св

Образование как общественное достояние

опубликовал mbogdanov сегодня в 00:39 в блог управление образованием - а как надо?

?

Как было показано ранее на примере Рособрнадзора и всей той вакханалии, которую это ведомство развернуло в системе образования, возникает вопрос об управляемости системы и ее целях. Пока же мы видим полный раздрай и стремление всех главных игроков на образовательном поле решать свои, узкокорпоративные интересы… 

Результатом активной работы основных элитных групп в образовании, «лебедя, рака и щуки», по меткому определению Александра Привалова, мы сегодня имеем три враждующих органа министерского уровня, которым каким-то волшебным образом должно прийти на ум договориться и начать действовать не в личных, бюрократических или иных целях, а в интересах общества, то есть нас с вами. Вероятно, сами они этого сделать не смогут, по крайней мере, добровольно и в здравом уме при существующем кадровом составе и наличии у них собственных идей относительно целей своего существования. Но если оставить все как есть, очевидно, что очень скоро от нашей системы образования останутся лишь обгорелые останки: школы можно будет ликвидировать, сделав их «цифровыми» (зачем нужны здания и учителя — все можно изучать дистанционно и готовиться к ЕГЭ с репетиторами), а ВУЗы подчинить интересам бизнеса. Очень перспективная модель рисуется с учетом всеобщей «цифровизации»…

Но вряд ли это устроит нас, родителей, кто еще понимает разницу между очным образованием и заочным, кто хочет, чтобы с его ребенком работали живые учителя, кому не безразличен результат учебы и кому нужны знающие предметы дети, а не баллы ЕГЭ… Нас не устраивает перспектива рособрнадзорного образования, нашей стране нужны обученные люди, а не компетентные потребители. Поэтому надо отказываться от стратегии, которую очевидно реализует Рособрнадзор и его коллеги. 

Вместе с тем, отрасль образования — эта та сфера, где любые изменения должны идти эволюционным, научно оправданным и очень продуманным путем, в том числе и потому, что они касаются наших детей. В этой сфере мы не имеем права ни на ошибку, ни на революцию по принципу «все сломать и строить заново».
Что же следует делать? Если говорить тезисно, то для начала, видимо, надо:
1. Вернуться к пониманию того, что образование — это достояние общества, доступ к которому должен иметь любой его гражданин гарантированно бесплатно и без дополнительных условий со стороны государства, за исключением одного: гражданин обязан выучиться до определенного уровня.

сразу оговорюсь: специальные требования к инвалидам и особым учащимся тоже должны быть, если мы не хотим из них растить иждивенцев, это подтверждают и родители таких детей и учителя с ними работающие…

Объем гарантированно обеспечиваемого знания каждого гражданина должен быть четко определен в требованиях (пусть сейчас они называются Стандартами, придет время — найдем более подходящее слово). Эти самые Стандарты должны быть едиными для всей страны и содержать четкое описание минимальных требуемых знаний для получения школьного диплома и требований необходимого «повышенного» уровня — для поступления в ВУЗы (требования этого уровня должны задаваться самими ВУЗами). 

Стандарт должен быть обоюдным обязательством двух сторон: государство гарантирует и обеспечивает каждому гражданину бесплатное обучение, а обучающийся обязан усвоить определенный минимальный (научно обоснованный) объем знаний по ряду предметов, а при желании — подготовиться по профильным предметам для поступления в ВУЗ. 

2. Необходимо вернуть фактически отобранную у школы так называемую «академическую самостоятельность», то есть право самостоятельно выдавать дипломы об образовании, самостоятельно определять порядок проведения своих итоговых испытаний. И не надо бояться «коррупции»: школа своим именем подписывает диплом, поэтому, если качество ее работы будет низким (объективное, выявляемое при дальнейшем трудоустройстве или обучении ее выпускников), тогда к такой школе можно применять карающие санкции. А мерилом для выдачи школьного диплома должны стать как раз те самые Стандарты (то есть минимальные требования), выполнение которых для ученика являются его обязательством. Учитель же должен иметь возможность на самостоятельность в своей работе.

3. Для осуществления приема на бюджетные ( речь идет только о них) места в средне-профессиональном и высшем образовании следует применять технологии, схожие по концепции с ЕГЭ и ОГЭ, но полностью подчиненные интересам соответствующих образовательных организаций, принимающих к себе абитуриентов. То есть уровень требований, единый по стране для всех видов и типов профессий, должен определяться профильными объединениями ВУЗов и средне-профессиональных учреждений, именно они должны ставить задачу Рособрнадзору по разработке КИМов. 

Относительно внебюджетного обучения стоит подумать отдельно, возможно, стоит вообще отказаться от практики обучения в государственных ВУЗах на внебюджетной основе, ибо это все равно превращается в реалиях жизни в торговлю дипломами и отконтролировать такую торговлю нереально. 

Важно отметить: при составлении требований к абитуриентам ВУЗов и средне-профессиональных учебных заведений должна быть обеспечена преемственность и взаимосвязь школьных Стандартов с вступительными требованиями, причем такая, чтобы ученикам не приходилось получать дополнительное образование вне школы для поступления в ВУЗ или техникум. Весь необходимый объем знаний должен обеспечиваться учебной программой школы, а не за счет дополнительных расходов родителей на репетиторов и специальную подготовку их детей к поступлению.

Рособрнадзор, в свою очередь, на своих подведомственных площадках (центрах сертификации) должен организовать круглогодичную работу по приему вступительных экзаменов с тем, чтобы любой желающий в любой момент (когда считает себя готовым к этому) проходил бы такие экзамены по требованиям соответствующего ВУЗа (техникума или училища) в любой точке страны. Например, живешь ты в Нальчике и хочешь поступить в МГУ на профессию психолога — сдавай в своем местном центре сертификации набор экзаменов, требуемых по этой профессии в соответствии с единым перечнем, установленным сообществом преподавателей-психологов ВУЗов. Причем бесплатно только один раз, а вторая и последующие попытки — за собственный счет.

4. Следует вернуться к практике научного подхода в вопросах внедрения каких-либо новаций в образовании! Все изменения должны проходить через сито консервативного и очень строгого оценивания результатов экспериментального опыта применения той или иной новаторской идеи или технологии. Вся эта работа должна быть открытой и проверяемой, любое изменение в системе образования должно быть понятно гражданам, должно быть обосновано и принято обществом. Да, это существенно усложняет путь для новаторства, но это ограждает нас от рисков потерять целые поколения, а с ними и страну. И это не фигура речи, к сожалению.

В этом смысле предлагаемые изменения в системе образования и порядке работы Рособрнадзора тоже можно (и нужно!) начинать внедрять не революционно, а через апробацию и научный эксперимент. Только вести его не стоит поручать Кравцову и его соратникам. Пусть это сделает кто-то другой, кого назовут, например, ВУЗы.

Предложенные четыре принципа, притворенные в жизнь, позволят нам:

а) Восстановить справедливость отношений между обществом, олицетворенным в государственных институтах системы образования (школе, ВУЗе), и гражданами в части получения доступа к общественному благу (образованию). В этой схеме отношений обе стороны смогут осознать меру своей ответственности друг перед другом, появится основание для предъявления требований и контроля исполнения обязанностей, ибо бесплатность не может и не должна означать безответственность.

б) Освободить школу от непрофильной деятельности по приему вступительных экзаменов в другие образовательные организации, дать учителям заниматься своей прямой работой. Это вернет самостоятельность и личную ответственность за работу как учителю, так и школе, а также возвратит доверие и уважение к учительскому труду.

в) Избавиться от пагубной практики всеобщего обращения к репетиторам, то есть платного обучения для поступления в ВУЗы, вернет учителю его функцию обучения предмету, а не натаскиванию на сдачу ЕГЭ и ОГЭ, вернет в систему образования ученика как личность, ценную и цельную.

г) Существенно сократить затраты на обеспечение рутинной задачи по отбору претендентов на бюджетные места в ВУЗах или средне-профессиональных учебных заведениях, избавит учащихся от надзорно-гулаговского кошмара всероссийского масштаба, в который сейчас превращена эта процедура

Реализовав эти несколько принципиальных установок, мы сможем начать возвращать образованию его истинное положение в обществе — положение общественного достояния. 

М.Ю.Богданов,

Председатель Санкт-Петербургского городского родительского комитета.