Статья "Стилеобразующие особенности сказки Конёк-Горбунок"

Лексические средства языка. Фразеологизмы. Тропы

      Близость к народу, знание его жизни, привычек, обычаев, вкусов, взглядов обеспечили сказке небывалый успех. Ершов воплотил в своей сказке думы и чаяния русского народа, воссоздал картины народной Руси.

     Просторечия, диалектизмы, народно-поэтические слова органично вписываются в языковую ткань сказки, способствуя передаче живой народной русской речи:  :«утро зорится», «смотреть вполуглаз», …Знать,  столица  та была   недалече от села…Приключилося им горе… Отродяся… соглядать… Дождь вот так ливмя и лил… сызнова…

…Уши в загреби берет,  что есть мочушки ревет…

…Наш  удалый молодец   затесался во дворец…

… Горбунок, его почуя,  дрягнул было плясовую…

   В сказке Ершова много устаревших слов – историзмов и архаизмов, значение которых далеко не всегда понятно, они могут  вызвать ложные ассоциации у читателя-школьника.  При изучении сказки на уроках литературного чтения необходимо проводить словарную работу. Например:  малахай (длинная широкая одежда без пояса), ендова (посуда для вина),   спальник (царский слуга),  чёрная бабка - налитая свинцом кость для игры,  лубки -  лубочные  картинки, "Вот бы курево развесть..." (костер, огонек),  суседко –домовой, седмица – неделя, ражий – крепкий, плотный.

     Наряду с историзмами в тексте сказки «Конек-горбунок» встречается ряд архаических элементов (фонетических, грамматических и др.): В долгом времени аль вскоре Приключилося им горе..Спотыкнувшися три раза, Починивши оба глаза… Натянувшись зельно пьян, Затащился в балаган… о полночь (соврем.  в полночь), по Ивана (соврем. за Иваном), согласися быть царица (соврем. царицей), дворяна (соврем.  дворяне) и др.

   Автор мастерски владеет всеми средствами литературной изобразительности, создавая сложные образные картины. В ярких, выразительных описаниях  – сравнения, красочные эпитеты, метафоры, гиперболы:

      Кобылица та была / Вся, как зимний снег, бела,

      Грива в землю, золотая, / В мелки кольца завитая…

     Кони ржали и храпели, / Очи яхонтом горели;

      В мелки кольца завитой, /Хвост струился золотой,

      И алмазные копыты / Крупным жемчугом обиты…

     …Что есть силы в дверь стучится, / Чуть что кровля не валится,

      И кричит на весь базар, / Словно сделался пожар…

Гиперболы: Под дождем я весь промок / С головы до самых ног; Ночью страшный был мороз —/  До животиков промерз; Ночью холод был ужасный,/  До сердцов меня пробрал.

      Представляется необходимым проанализировать фразеологизмы, встречающиеся в тексте достаточно часто. Ершов включает в сказку народные поговорки и присловья, искусно и остроумно «переделывая» их:

Отправляется на печь / И ведет оттуда речь / Про ночное приключенье / Всем ушам на удивленье… Но давно уж речь ведется, / Что лишь дурням клад дается, / Ты ж хоть лоб себе разбей, / Так не выбьешь двух рублей... 

«Авторские» идиоматические выражения:  … На него боязнь напала…Под дождем я весь промок  / С головы до самых ног…До животиков промерз,… Ночью холод был ужасный,  До сердцов меня пробрал… Дрожь на малого напала,   Зубы начали плясать;  Он ударился бежать… Он и усом не ведет… Неча молвить, страх красивы!

       П.П. Ершов использует и устойчивые выражения, возникшие и бытовавшие в художественном стиле (литературные штампы): Кобылица молодая, / Очъю бешено сверкая, / Змеем голову свила / И пустилась, как стрела.

 Такое стилистическое разнообразие фразеологических единиц позволяет охарактеризовать речевую манеру героев в динамике. Особенно показательна в этом смысле речь царя, который то изъясняется простонародным языком (словно в масле сыр кататься; ходить в золоте; помилуй бог;), то обращается к официальному стилю (дать в приказ; в силу указа). Встречаются в его речи обороты книжного стиля (взвеселил душу, сиречь молвить), народно-поэтические выражения (светик мой, жить припевая, любить душой, умереть с горя). Иными словами, в поэтике П.П. Ершова фразеологизмы способствуют созданию образа героя, его характеристике.

 Наиболее отчетливо это проявляется в речи Ивана:

Всю я ноченьку не спал, / Звезды на небе считал... Вдруг выходит дьявол сам,/ С бородою и с усам;/ Рожа словно как у кошки, /А глаза-то — что те плошки!

 Иногда фразеологизмы сочетают в себе речевую манеру героя и авторский комментарий:

 Вот и стал тот черт скакать / И зерно хвостом сбивать. / Я шутить ведь не умею — / И вскочи ему на шею.

Сказка пронизана лёгким юмором, лукавством, свойственным русскому народу и отразившимся в его устном художественном творчестве.

П.П.Ершов изображает героев сказки с иронией,  но если Ивана он рисует  с добрым юмором, то братьев Ивана и Царя с придворными  - с сарказмом:

Ночь ненастная настала,/ На него боязнь напала,

И со страхов наш мужик / Закопался под сенник…

…Спотыкнувшися три раза, / Починивши оба глаза,

Потирая здесь и там, / Входят братья к двум коням.

…Вот он поля достигает, / Руки в боки подпирает

И с прискачкой , словно пан,/ Бокам входит в балаган.  (Иван)

   Усилению комического эффекта способствуют  не только нелепые ситуации, но и шутки, пословицы, присловья.  Чтоб напугать братьев, о своём дозоре Иван сочинил нарочито страшную и смешную историю:

Вдруг подходит дьявол сам / С бородою и с усам;

Рожа словно как у кошки, / А глаза – то что те плошки!

Вот и стал тот чёрт скакать / И зерно хвостом сбивать.

Вульгаризмы довольно часто встречаются в сказке, усиливая сарказм или подчеркивая комичность ситуации: Рожа словно как у кошки… Уж таскал же он, таскал, / Чуть башки мне не сломал… Да какой вас черт украл?

      Чтоб пропасть ему, собаке! / Чтоб издохнуть в буераке!

... Тьфу ты, дьявольская сила! / Эк их, дряней, привалило!..

Стиль сказки

Сказка пользуется неизменным успехом именно потому, что синтезировала в своей художественно-речевой ткани лучшие свойства устной народной словесности. Начинается неторопливо, с зачина, как большинство народных сказок:

За горами, за лесами,

За широкими морями,

Не на небе – на земле

Жил старик в одном селе…

Первая часть в последних 20 строках передает сюжет последующих двух глава, интригуя читателя новыми событиями и героями. Такой прием предуведомления не характерен для народных сказок. Вторая часть открывается именно попурри на тему народных сказок, расширяя живописный фон, на котором строится волшебный строй сказки Ершова.

Третья часть имеет уплотненный сюжетный план (три сюжетные линии – путешествие в палаты Месяца, освобождение Кита и волшебное обращение дурака в царя), более плотен и шутовской, раешный, балаганный стих, когда анекдотически-абсурдное предваряет аллегорически-поучительную концовку. Концовка выдержана в народном традиционном стиле.

Сказка Ершова – стихотворное повествование, изобилующее диалогами, прямой речью. Это говорит о том, что сказка не просто складывается, но и разыгрывается перед нами. Живая устная речь героев как бы рождается на наших глазах, искусно вплетаясь в речь повествователя, сказителя, характер которого также без труда восстанавливается.

Сказитель у Ершова персонифицирован, о себе он заявляет в первом лице ( чего нет в народных сказках):

Много ль времени аль мало

С этой ночи пробежало -

Я про это ничего

Не слыхал ни от кого.

Или:

На другой день наш Иван,

Взяв три луковки в карман,

Потеплее приоделся,

На коньке своем уселся

И поехал в дальний путь…

Дайте, братцы, отдохнуть!

 Лицо сказителя проявляется и в характерных для повествовательной прозы оборотах: Но теперь мы их оставим…

Но теперь мы с ним простимся

И к Ивану возвратимся…

Таким образом, идея народности в сказке органично сливается со всем художественным строем. Стихотворная форма играет в данном случае не последнюю роль. Она синтезирует живописное, драматургическое, музыкальное, собственно речевое начала, достигая органичного воздействия на читателя-слушателя, завороженного не только увлекательным сюжетом, но и всем мелодическим строем повествования.