Научно-исследовательская работа по теме: "Тайны образа сирени в художественной литературе, искусстве и кинематографии"

Новокузнецк, 2012 г.

                                                                        

                                                                                                                                          

 

Пермский край Большесосновский район

МБОУ «Большесосновская средняя общеобразовательная школа»

                                                                             Литературоведение

Тайны образа сирени в художественной литературе, искусстве и кинематографии.

Исследовательская работа

Нестеров Алексей Николаевич

11 класс

Голубева Ольга Леонидовна,

МБОУ «Большесосновская средняя общеобразовательная школа», 

учитель русского языка и литературы

89194450945

с. Большая Соснова – 2018

Содержание:

Введение……………………………………………………………………..………3-6

Глава I. История происхождения слова «сирень»…………………………..……7-9

Глава II. Образ сирени в легендах, приметах, обрядах и гаданиях………..….10-12

Глава III. Образ сирени в поэзии…………………………………………….....13-22

Глава IV.Образ сирени в фольклорных произведениях и художественной       литературе…………………………………………………………………………………23

Глава V. Образ сирени в повести И.С. Тургенева «Вешние воды»…………….24

Глава VI. Образ сирени в рассказе Ю. Нагибина «Сирень» ……………………25-27

Глава VII. Сирень в романе И.А. Гончарова «Обломов» ………………………28-30

Глава VIII. Сирень в рассказе А.И. Куприна «Куст сирени» …………………31-33

Глава IX. Образ сирени в других произведениях русской литературы ….....34-41

Глава X. Сирень в живописи ……………………………………….…………...42-43

Глава XI. Сирень в песнях и романсах…………………………………………...44-50

Глава XII. Сирень в фильмах……………………………………………………51-57

Заключение…………………………………………………………………............58-59

Стихотворения, использованные в исследовании……………….....................60

Список литературы и источники……………………………………………….61

Приложение……………………………………………………………………….62-136 

Введение

Из растений, покрывающих нашу планету, природа создала поистине волшебную кладовую. Растения – украшение земли. Растения – украшение жизни. Растения – неиссякаемый источник вдохновения для художников, поэтов и просто влюбленных всех времен и народов. Попробуйте пристально рассматривать какое–нибудь растение, любоваться его красотой и мысленно подбирать слова, описывая его. Какой неведомый ранее мир откроется для вас! Недаром растениям посвящают стихотворения поэты, композиторы – музыку, художники – картины.

Много прекрасных растений на земле, но издавна всеобщим любимцем является сирень. Что может быть проще и в то же время прелестнее сирени? Несколько фиолетовых, как из флюорита, маленьких цветочков на длинной веточке и пара светло – зелёных листьев – вот и всё; а между тем как это красиво и изящно! Кроме того, сирень имеет 4 лепестка. В мифологии 4 – символ Вселенной. А ещё есть пятилепестковая сирень, которая приносит счастье.

А что мы знаем о сирени? Что обозначает её название и почему у сирени такое разнообразие народных названий? Какова символика этого кустарника? И, наконец, как представили образ сирени поэты, а также писатели в своих произведениях? Решению этих вопросов посвящена моя исследовательская работа.

Цель исследовательской работы: сопоставление образа сирени в легендах, приметах, гаданиях и в произведениях художественной литературы и искусства. Данная цель исследования реализуется в следующих конкретных задачах:

ü Выяснить этимологию слова сирень;

ü Познакомиться с легендами, приметами, гаданиями и традициями, связанными с этим кустарником;

ü Выявить символику образа сирени в стихотворениях русских поэтов, писателей;

ü Проанализировать значение образа сирени в рассказе Нагибина «Сирень», в романе Гончарова «Обломов», в произведении Куприна «Куст Сирени».

ü Исследовать общее и различное в образе сирени.

Объект исследования: гадания, приметы, легенды о сирени разных народов мира, стихотворения русских поэтов 19-20 вв.  Б.Пастернака, А.А.Фета, А.Блока, К.Романова, А. Ахматовой, Н. Золотницкого, содержащие образ этого кустарника; художественные тексты произведений (рассказ Нагибина «Сирень», роман И.А. Гончарова «Обломов», произведение А.И. Куприна «Куст Сирени»).

Предмет исследования: художественное своеобразие образа сирени в фольклоре, русской литературе и искусстве.

Гипотеза: образ сирени достаточно популярен в фольклорных произведениях и определяется его видом, природными свойствами, фантазией людей, в художественных произведениях о сирени используются фольклорные традиции и субъективное восприятие поэтов и писателей.

Методы исследования: чтение произведений и анализ образа сирени, изучение дополнительной литературы, анкетирование, размышление, опрос, анализ результатов. Работа является историко-литературной работой. При анализе используются историко-функциональный, текстологический, системно-типологический, сопоставительный, биографический методы исследования.

Материалом для исследования послужили художественные произведения, в которых встречается сирень. Решение задач исследования потребовало работы с литературными журналами: «Урал», «Новый мир», «Литературное обозрение» и др., а также критической, литературоведческой и лингвистической литературы. Методологической и теоретической основой исследования являются научные труды М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, Д.С. Лихачёва, Г.Н. Поспелова, а также работы отечественных литературоведов и лингвистов, обращавшихся к изучению образа сирени.

Научная новизна. Исследований этой темы достаточно много, но они не так известны, как исследования творчества писателей или произведений классической литературы. Поэтому мы ставим своей целью рассказать об этих исследованиях.

В литературной критике анализ образа сирени литературоведы рассматривают автономно (т.е. в творчестве определенного автора). Новизна работы в том, что в ней рассматривается эволюция образа сирени. Мы рассматриваем этот образ в нескольких аспектах и с разных точек зрения. Научная новизна работы состоит еще и в попытке современного концептуального прочтения произведений на историко-литературном фоне эпохи, с учётом идеологических и политических реалий времени, и оценке значения для развития отечественной литературы.

Сложность темы исследования подтверждается неоднозначными позициями критики.

К исследованию привлечены также мемуарные и эпистолярные источники, публицистика писателей, проза их современников и произведения русской классической литературы.

Теоретическая значимость работы заключается в уточнении критериев творческой индивидуальности, взаимодействия и эволюции родственных и отдаленных художественных систем, в конкретизации понятий «литературный жанр», «контекст», «традиции», «художественный метод» и «стиль» писателей.

Структура и объем работы. Работа  состоит из введения, двенадцати глав, заключения, библиографического списка, включающего 15 наименований. Общий объем исследования 56 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность, научная новизна, практическая значимость работы; определяются объект и предмет исследования, формулируется его цель и задачи, указываются методы исследования.

В заключении обобщаются результаты исследования, формулируются выводы, обобщающие проведенный анализ. Намечаются перспективы дальнейшего исследования в избранном направлении. 

Практическая направленность:

 - растения несут нам ощущения, а ощущения дают переживания, без которых мир стал бы серым. Растения создают нам большую гамму переживаний, хотим мы того или нет, они создают наши эмоциональные состояния, которые связаны с  нашим характером, ведь « в мире нет ничего…без формы и без цвета»;

- представленный материал может быть использован на уроках литературы, биологии, географии, на классных часах;

- в работе используется преимущественно аналитический метод исследования, лингвостилистический анализ художественных образов.

Практическая значимость исследования заключается еще и в том, что его материалы и выводы могут стать основой для научных комментариев и использоваться в лекционных курсах, спецкурсах, на специальных семинарах и в процессе изучения литературы в школе. Работа представляет интерес и для педагогов.

Глава I. История происхождения слова «сирень».

Слово «сиринкс» на греческом языке означает тростниковая трубка, свирель. Это указывает на трубчатость цветка растения. По-французски сирень называют "Lilas" - "лиловый". В странах Западной Европы и Америки связывают название растения также с преобладающей окраской цветков - лиловой. Слово это персидское и обозначает просто "цветок". В Иране и Турции сирень имеет весьма интересное название - "лисий хвост", возможно, из-за формы соцветий (удлиненные пушистые соцветия напоминают распущенный хвост лисицы).

Легенда о происхождении сирени

Сиреневые сады встречаются во многих городах мира. Кусты белой и лиловой сирени прекрасны ночью, когда кажется, что сама весна окунулась в их душистое море. Хороши они и на рассвете, когда пышные гроздья как бы вырастают из зари и тумана.

Существует скандинавская легенда о происхождении сирени. Скандинавы уверены, что сирень создали солнце и радуга. Богиня весны разбудила Солнце и его верную спутницу Ирис (радугу), смешала лучи солнца с пестрыми лучами радуги, начала щедро сыпать их на свежие борозды, на луга, ветви деревьев – и всюду появлялись цветы, а земля ликовала от этой благодати. Так они дошли до Скандинавии, но у радуги осталась только лиловая краска. Вскоре здесь оказалось столько сирени, что Солнце решило смешать краски на палитре Радуги и начало сеять белые лучи, так к лиловой сирени присоединилась белая.

А если верить древнегреческой легенде, то молодой Пан - бог лесов и лугов, повстречал однажды прекрасную речную нимфу Сирингу - нежную вестницу утренней зари и так залюбовался ее нежной грацией и красотой, что забыл о своих забавах. Решил Пан заговорить с Сирингой, но та испугалась и убежала. Пан побежал следом, желая ее успокоить, но нимфа неожиданно превратилась в благоухающий куст с нежными лиловыми цветами. Так имя Сиринги и дало название дереву - сирень.

Научное название сирени происходит от греческого "syrinx", что означает "трубка", "дудочка". Если из ствола или ветки сирени извлечь мягкую сердцевину, из нее можно сделать дудку, свирель. Согласно греческой мифологии, флейту изобрел бог Пан. Он сделал ее из тростника, в который превратилась спасавшаяся от его преследования красавица нимфа Сиринга.
На Балканах существует такая легенда о сирени. Как-то могущественное божество обрушило на род людской свой гнев, заставив литься дожди и дни, и ночи, не останавливаясь даже на миг. Переполнились реки и озёра, вышли из берегов, и начался страшный потоп, всё смывающий на своём пути. Перепуганные люди бросились в горы, надеясь спастись на вершинах. Но вода поднималась всё выше и выше, самая высокая гора вот-вот скроется под водой. И тогда молодой и прекрасный пастух решил принести себя в жертву разгневанному богу. С мольбой о сострадании кинулся он в пучину. И сжалился бог, перестал литься дождь, вода спала, близкие юноши были спасены. Пощадил бог и его самого. А вся земля вокруг покрылась зарослями зелёных кустов, которые были унизаны душистыми кистями белого и лилового цвета. Это и была сирень. Девушки использовала сирень для гаданий: считалось, что если найдешь пятилепестковый цветок сирени, значит, будешь счастливой. С особым вниманием молодые девушки всматривались в пахучие кисти сирени, отыскивая цветки, которые вместо обычных четырех лепестков имели пять, а иногда и более. Особенным обилием таких цветков отличается белая сирень, у лиловой они встречаются гораздо реже. Найдя такой цветок, счастливицы засушивали его и хранили в книгах, или же съедали на счастье. Этот обычай существовал и у нас!
Правда, не везде к сирени было такое трогательное и нежное отношение. В Англии сирень, как ни странно, считалась цветком несчастья. Старая английская пословица говорит, что тот, кто носит сирень, никогда не будет носить венчальное кольцо. Если девушка посылает сватающемуся жениху ветку сирени, это означает отказ. На Востоке цветы сирени считаются символом расставания влюбленных.

В Англии долгое время была только лиловая сирень и при появлении белой сложилось такое сказание. Говорят, что когда один богатый лорд обидел одну доверившуюся ему молодую девушку, и она умерла с горя, провожавшие ее друзья усыпали ее могилу целыми горами сирени. Сирень была лиловая, а когда на другой день друзья пришли на могилу, то были несказанно удивлены, увидев, что она стала белой.

В России сирень всегда росла в старинных помещичьих усадьбах. Ее выращивали в садах и парках, высаживали возле особняков. Когда наступала весна, эти сады заливало море цветущей и благоухающей сирени. Это был неотъемлемый элемент жизни русских имений.

Родина сирени - Малая Азия, Персия. В Европу она попала лишь в 16 веке. В диком виде сирень встречается в Карпатах. Она издавна культивируется как ценное декоративное растение во всех местах, где позволяют климатические условия.

Глава II. Образ сирени в легендах, приметах, обрядах и гаданиях.

Великое множество легенд, обрядов и гаданий связано с историей происхождения этого кустарника.

В книге Н. Золотницкого «Цветы в легендах и преданиях» читаем: «На Востоке, откуда, как мы знаем, и происходит, сирень, она служит эмблемой грустного расставания, и потому влюбленный вручает ее обыкновенно возлюбленной только тогда, когда они расходятся или расстаются навсегда». Это восприятие сирени передалось и европейской, и русской культуре.

На Руси был прежде такой обычай: когда сирень расцветала, девушки разыскивали в кустах свое сиреневое счастье – цветки в пять или шесть лепестков – и, положив в рот, проглатывали. Наивный, смешной обряд.

Мы благодарны сирени за ее веселый куст, за то, что по весне она первая распускает свои зеленые листья, а осенью позже других сбрасывает их. Сирень разделась – жди, говорят, зимы. Но сколько надежды, тепла, солнца таится в каждом лиловом ее букете!

О появлении сирени в Скандинавских странах рассказывается в одной из легенд. Весна, смешав лучи солнца и радуги, стала бросать их на землю. И там, куда падали лучи, распускались цветы – желтые, оранжевые, красные, синие, белые. Весна шла с юга на север, щедро рассыпая разноцветные лучи. Когда же она достигла севера, у нее остались только одни лиловые. Из них то и выросли кусты сирени. (По Н. Верзилину). Считается, что амулет, сделанный из цветков сирени, может принести незамужним девушкам обилие женихов, замужним - семейное счастье, а мужчинам он может помочь в принятии решений. У европейцев, например англичан, этот куст ассоциировался с горем и несчастьем. А вот в Петербурге белая сирень является символом летних ночей.  Это растение считается магическим, его цветы помогают привлечь удачу и счастье, только надо знать, что сделать для этого. Первый способ потребует немалого терпения, ведь вам нужно будет найти в соцветье цветок, у которого будет пять лепестков, а не четыре. Согласно примете, цветок сирени с пятью лепестками необходимо съесть, после этого сбудется заветное желание, а в доме воцарится счастье. Также, если верить приметам, то букет сирени в доме станет отличным оберегом, только выбирайте сорт, чьи цветы имеют лиловый оттенок. Лилового цвета растение поможет избавиться от страхов, прогонит злые силы и даже поможет быстрее выздороветь. Белая сирень больше подходит для привлечения любви, а не избавления от тревог и забот, ее веточку рекомендуют поставить в комнате, где живет молодая женщина, желающая выйти замуж, считается, что ее мечта быстро осуществится. Теперь давайте поговорим, можно ли сажать сирень возле дома, и какие приметы и поверья связаны с этим. Наши предки старались посадить во дворе это растение, причем, обычно выбирали и лиловые, и белые сорта. Первые старались разместить так, что кусты были видны с улицы, считалось, что это защищает обитателей дома от зависти и людской злости, а белые сорта сажали на заднем дворе, это помогало сохранить любовь и счастье в семье. Важно было отслеживать состояние кустов, ведь многие верили, что если растение начало чахнуть, нужно морально готовиться к наступлению черной полосы в жизни, о сирени старались заботиться, подкармливать ее и радовались, когда растение начинало снова цвести, ведь это был знак, что беда в дом не придёт.

Весна у многих ассоциируется с цветением сирени. Этот кустарник нельзя не любить — его благоухание и невероятная красота цветения радует глаз, вдохновляет и дарит по-настоящему весеннее настроение. По легенде, сирень появилась благодаря нимфе Сиринге. Нимфа очень нравилась богу леса Пану, но не отвечала ему взаимностью. И вот когда однажды Пан настиг Сирингу, но схватив красавицу, обнаружил, что держит в руках ветки незнакомого дерева с гроздьями ароматных цветов. Расстроенный Пан сломал веточку, и она издала звук, который ему очень понравился. С тех пор он всегда носил свирель, изготовленную из этого кустарника — сирени. А название ее в переводе с греческого означает «дудочка».

Приметы о сирени и ее магические свойства.

Существует поверье, что если найти пятилепестковый цветок сирени, то можно загадать желание и он непременно сбудется.

Сирень, посаженная рядом с домом, считалась оберегом против темной силы и зла. Ее аромат призван отпугивать весь негатив и сохранять гармонию пространства.

Аром терапевты утверждают, что запах сирени помогает принять решение и успокоить. Также ее благоухание способно сохранить энергию человека и восстановить его силы.

Всегда считалось, что сирень забирает негативную энергию вокруг себя и наполняет человека радостью. Так что если вы в плохом настроении, то есть смысл «пообщаться» с этим кустарником.

Есть поверье, что сирень помогает увидеть вещий сон. Поставьте свежий букет сирени на подоконник в спальне и мысленно попросите Луну послать вам вещий сон.

Из сирени раньше делали любовные талисманы. Амулет из этого кустарника помогал найти вторую половинку, а засушенные цветки, положенные в холщовый мешочек, способствовали обретению семейного счастья, любви и благополучия.

Белая сирень считается символом чистоты, радости, любви и нежности. Лиловая сирень больше подходит для оберега дома.

Если среди рассматриваемых цветков сирени вам попадаются цветки с тремя лепестками, это говорит о том, что год будет голодным и не стоит ждать хорошего урожая.

Зачастую цветки сирени имеют четыре лепестка. Если вы человек везучий, и вы нашли цветок с пятью лепестками – обязательно носите его с собой, он будет приносить вам удачу. С таким цветок вы будете защищены от глаза.

Существует такой обычай, если девушка, пытаясь найти свое сиреневое счастье, находит цветок с шестью лепестками, она должна его проглотить и при этом загадать желание, которое впоследствии обязательно сбудется. Цветок сирени приносит счастье, удача закрепляется за человеком.

Не рекомендуется в доме ставить букет из белой сирени – это к вдовству.

Если случилось, что сирень зацвела в октябре – ждите очень холодную и суровую зиму.

Сирень весной самая первая распускает листочки, а осенью с сирени они опадают в последнюю очередь. Если это так – то уже зима не за горами.

Глава III. Образ сирени в поэзии.

Обилие сирени цветущей не могло оставаться вне духовной и художественной жизни людей, особенно композиторов, художников и поэтов.

Мною было проведено  исследование, в стихотворениях каких известных русских поэтов мы встречаем образ сирени.

Изобразительно-выразительные средства к образу сирени:

1. Эпитеты в стихотворениях к слову «сирень:

·        Афанасий Фет-«душистой сирени»

·        А.Ахматова-«белая Божия сирень»

·        Константин Романов-«кисти пушистые»,«стволы серебристые»

·        Борис Пастернак -«Седая сирень»

2. Сравнения в стихотворениях, связанные с сиренью:

·        Август Ярковец - «окунулся в сирень, как в облака.»

·        Лариса Тараканова  - «как дар бесконечный»

·        Александр Твардовский - «Бушует будто - бы сирень»

·        Андрей Вознесенский - «сирень - как лыжница»

·        «сирень, как пудель»

·        «сирень, как гений»

·        «как сто салютов, стоит сирень»

3. Олицетворения, связанные с сиренью:

·        Сергей Красиков: «сирень теплотой розоватою платит».

·        Борис Пастернак: «сирень вбирает».

·        Николай Гумилёв: «она кипит», «сирень глядит», «она, смеясь, стучит».

Итак, мы видим, что образ сирени в художественной литературе занимает особое место. Поэты в своих стихотворениях выражают любовь к  родной природе. Это и воспоминание о весне, о чудном мае, когда обновленная природа является во всей своей красе: одевается свежей зеленью, пестрыми цветами.

Прав поэт, восклицая:

«Пока еще не отцвели сирени,
И сладкое дыханье их волнует грудь,
Иной раз хочется пасть на колени,
Сказать весне: Не отходи! Побудь...»

Отягощенная крупными кистями своих прелестных белых и лиловых цветов сирень служит теперь лучшим украшением наших садов. Чудный запах ее чувствуется издалека, и как-то невольно тянется рука нарвать цветов, чтобы украсить ими свое жилище.

Тому яркий пример изобразительно-выразительных средств: замечательным эпитетом наделяет сирень А. Ахматова в стихотворении «Лучше б мне частушки задорно выкликать»: «белая Божия сирень». Б. Пастернак при описании сирени экспериментирует со словом: «Всем роспуском кистей лиловогроздых. Сирень вбирает свежести струю».

Прекрасное стихотворение о сирени и легенде, связанной с ней, написала молодая современная поэтесса Надя Ульбль.

Сирень, душистая сирень!
Поведай нам легенду, Греция, о ней..
Однажды Фавн — повеса.. . Бог Лесов,
Беспамятно речную нимфу полюбил,
А звали девушку прекрасную СирЕнга,
Наш Бог и думать о своих забавах позабыл.
Все мысли Фавна были о любви,
О юной нимфе, нежной вестнице зари!
Речная нимфа скромной девушкой слыла,
Так нежен лик и талия тонка.
А Фавн, ну скажем, …безобразный,
какой-то козлоногий, только в чувствах страстный.
И днём весенним захотел он ей сказать слова любви,
он пел сонеты, подпевали соловьи…
Но когда нимфе лицо Фавна вдруг открылось,
побегом это счастье отразилось.. .
А бедный Бог решил её догнать
и о любви безумно-страстной рассказать.. .
Но вот СирЕнги путь пересекла широкая река,
Взмолилась: — Бог речной, спаси меня!!!
О, бедный Фавн, ведь он любил и так мечтал…
Вдруг видит нежный стан её — Сиренью стал!
Сирени нежные, душистые цветы,
Обида расставаний и влюблённости мечты…!

В поэме С. Есенина «Анна Снегина» сирень также стала символом печального расставания. Еще перед встречей поэта с Анной звучит печальный мотив сирени:

Но вот и Криуша…Три года

Не зрил я знакомых крыш.

Сиреневая погода

Сиренью обрызгала тишь…

И в конце поэмы, когда лирический герой узнает об отъезде Анны из России, вновь возникает образ сирени:

Иду я разросшимся садом,

Лицо задевает сирень.

Так мил моим вспыхнувшим взглядам

Погорбившийся плетень…

Замечательным эпитетом наделяет сирень А. Ахматова в стихотворении «Лучше б мне частушки задорно выкликать»: «белая Божия сирень». Б. Пастернак при описании сирени экспериментирует со словом: «Всем роспуском кистей лиловогроздых Сирень вбирает свежести струю». Порой посмотришь на сирень, и в душу закрадывается “лучезарная грусть”, особенно в период увядания. Поэт Иннокентий Анненский об этом сказал:

Чу, ветер прошумел — и белая сирень

                                               Над головой твоей, качаясь, облетает...

Вдохновенно описывал сирень поэт Всеволод Рождественский в одноименном  стихотворении:

Сколько белых и темно-лиловых

Вдоль ограды кустов разрослось!

Ветку тронешь — дождем лепестковым

Осыпается мокрая гроздь,

В легкой капельке, свежей и чистой,

Отразился сверкающий день,

И в саду каждой веткой росистой

Торжествующе пахнет сирень.

Про сирень

Борис Успенский

Прекрасен в жизни вешний день,
когда в саду цветёт сирень!
Глаз оторвать я не могу,
в свой сад к сирени я иду.

Она нежна, чиста, прохладна,
цветки раскрылись дружно, ладно
и аромат вокруг густой,
и в сердце просится покой.

Сирень! Сиреневый цветок,
а есть и белый лепесток.
Ах, чудо, белая сирень!
Тобой любуюсь целый день.

Гроздь белых маленьких цветков
я целовать давно готов,
вдыхая чудный аромат.
Кто встрече с ней не рад, не рад?

Но есть махровая сирень,
как королева в ясный день!
Она редка, как запах чудный,
что так волнует в вечер лунный.

Есть и персидская сирень,
как кружева, цветки на ней,
но запах у неё не тот,
свою сирень я помню год!

Он резкий и совсем не наш,
я это знаю, то не блажь!
И лучше нет родной сирени,
как русской с посвистом метели!

Так легко составить подборку стихов русских поэтов о сирени. В них присутствует горьковатый аромат весны и обязательный толстый шмель, и все оттенки розово-лилового, и отдаленный гул весенней грозы…

О сирени писали Пастернак и Гумилев, Тэффи и Цветаева. А Игорь Северянин, так тот  даже прослыл певцом сирени.

Поэзия Игоря Северянина обладает одной удивительной особенностью – четко передавать смысл, который автор хотел вложить в каждую конкретную фразу. Это искусство поэт оттачивал годами, признаваясь, что именно «рафинированность ощущений» является высшим смыслом поэзии. Будучи эгофутуристом, Северянин культивировал основные принципы этого литературного направления в своем творчестве, одновременно представая перед публикой закоренелым эгоистом и утонченным лириком, хулиганом и эстетом.

Ярким примером такого симбиоза по праву считается стихотворение «Надрубленная сирень», созданное в 1908 году, короткое и емкое. Используя рубленые фразы, поэт с первых строк настраивает читателей отнюдь не на лирический лад. Отдельными штрихами он передает атмосферу пробуждающегося хутора, в который пришла весна, наполнив всю округу гомоном птиц и человеческих голосов. В каждой строчке чувствуется дыхание теплого ветерка, смешанного с ароматами трав, и поэт лишь усиливает это ощущение, отмечая: «Запели — юны — у лиры струны, и распустилась сирень весны». Что именно подразумевает поэт под образным выражением «сирень весны», так и остается загадкой. Однако под этот образ можно подобрать любое сравнение, и не только из окружающей неживой природы или же неодушевленных понятий. У многих сирень весны ассоциируется с юной девушкой, которая, как и благоухающее дерево, расцвела, радуя окружающих своей красотой. Однако ей не долго наслаждаться свободой и счастьем, наблюдая, как земля прощается «с зимним пленом». Пройдет совсем немного времени, и вот уже «согнулись грабли… сверкнули сабли и надрубили сирень весны!..».

Этот образ погубленного дерева можно сопоставить и с юностью, которая быстротечна и неумолима в своей жестокости. Однако ключевым образом в этом произведении является не сирень весны, а люди, которые так и не научились ценить красоту окружающего мира, его чистоту и совершенство. Пытаясь перекроить его на свой лад, все мы нередко совершаем ошибки, о которых впоследствии приходится сожалеть. Но исправить то, что загублено, уже невозможно, и Игорь Северянин знает об этом не понаслышке. Поэтому пытается предостеречь людей от необдуманных, нелепых и бессмысленных поступков, которые направлены не на созидание, а на разрушение того, что даровано нам самой природой – мудрой в своей искренности и естественной красоте.

Образ сирени в представлении большинства людей неразрывно связан  с воспоминанием о весне, когда обновленная после зимнего сна природа вновь и вновь удивляет нас чудесной красотой: обилием свежей, благоухающей зелени, цветением луговых трав, пением птиц. В это время легко дышится, усиливается желание жить и любить. Так и хочется вслед за поэтом А.Н. Апухтиным воскликнуть:

Пока еще не отцвели сирени,

И сладкое дыханье их волнует грудь,

Иной раз хочется пасть на колени,

Сказать весне: «Не отходи! Побудь!»

Взаимосвязь образов сирени и весны поддерживается содержанием древнеримской легенды о том, как  богиня распускающихся цветов Флора, которая властвует над  живой природой с приходом весны, задумала «раскрасить» землю. Флора смешала золотые солнечные лучи с разными цветами радуги и щедро разбросала краски по земле. Всюду стали  распускаться яркие цветы: желтые, оранжевые, красные, синие, голубые. Флора (Весна) двигалась с юга на север и постепенно растрачивала краски, находящиеся в ее распоряжении. Когда она достигла Севера, у нее остались только лиловая и белая краски – их она и подарила северным землям. Капельки попали на мелкий кустарник  - и он весь покрылся сиреневыми цветочками.

Широко известен греческий миф о происхождении сирени, связанный с историей о наяде Сиринге. Прекрасную наяду увидел Пан и влюбился в нее. Сиринга же, взглянув на Пана, пришла в ужас от его безобразия и бросилась бежать. Спасаясь от преследований Пана, она обратилась к сестрам-наядам с просьбой о спасении. Ее мольбы услышал бог реки Ладон и превратил красавицу в тростник. Пан сделал из тростника свирель, назвав инструмент в честь нимфы – сирингой, и стал распевать в уединении нежные любовные песни. Позднее свирели стали делать из другого материала – мягкой древесины сирени. Возможно, поэтому миф о Сиринге  теперь ассоциируется с кустарником сирени, а  сама сирень стала символом любви.

В лирике русских поэтов XIX века сирень символизирует весенний расцвет природы. Так, в стихотворении А. Н. Плещеева «Мой садик» (1858) сирень, наряду с черемухой и цветущими липами, создает ту неповторимую атмосферу, которая очень дорога лирическому герою:

Как мой садик свеж и зелен!

Распустилась в нем сирень;

От черемухи душистой

И от лип кудрявых – тень…

Находясь в этом «скромном» уголке,  лирический герой обретает вдохновенье и уносится «на крыльях» творческого воображения в страну грез, где «нет вражды» и «лжи вседневной» и где «человека озаряет» «любви и правды свет»,  - иными словами, туда, где царит такая же гармония, как в мире природы.

В стихотворении А.А. Фета «Весна на юге», созданном в 1840-е годы, сирень является олицетворением весны, согласно сложившейся традиции:

В новых листьях куст сирени
Явно рад веселью дня.
Вешней лени, тонкой лени
Члены полны у меня.

Весеннее обновление природы вызывает у  лирического героя приподнятое настроение. Слово «лень» имеет здесь не вполне обычный смысл: в данном случае это  синоним приятной неги, охватившей человека с приходом вешних дней.

В стихотворении А.А. Фета «Пчелы» (1854) сирень и черемуха тоже являются составной частью весеннего пейзажа. Однако стихотворение проникнуто совершенно иным настроением: в нем преобладает грусть, не случайно слово «тоска» повторяется дважды – в первой и последней строфе.

Пропаду от тоски я и лени,

Одинокая жизнь не мила,

Сердце ноет, слабеют колени,

В каждый гвоздик душистой сирени,

Распевая, вползает пчела.

Сирень здесь служит «эмблемой» несчастной любви, причиняющей человеку страдания. Все вокруг радостно приветствует весну: даже пчела не жужжит, а «распевает». Но радость в мире природы не может развеять печали лирического героя. Он хочет «расстаться» со своей тоской, но ему это не удается. Поэтому торжество весенней жизни «в лесу», «в чистом поле» вызывает раздражение:

Ах, опять эти пчелы под нею!

И никак я понять не умею,

На цветах ли, в ушах ли звенит.

Таким образом, можно сделать вывод, что пейзаж и его конкретные детали, связанные с изображением сирени, помогли поэту передать  состояние души человека. Наверное, именно сила эмоционального воздействия подобных деталей позволила литературоведам говорить об «импрессионизме» «поэтического письма» Фета. Как известно, сам поэт признавался, что «для художника впечатление, вызвавшее произведение, дороже самой вещи, вызвавшей это впечатление».

 Глава IV. Образ сирени в фольклорных произведениях и художественной литературе:

Различное	Общее
ü В легендах сирень - эмблема грустного расставания, а в стихотворениях - средство для выражения любви к своей родной природе.	ü В обрядах и  в стихотворениях поэты представляют сирень счастьем.
ü В приметах сирень с тремя лепестками – к горю, а в стихотворениях – символ счастья, нежности и радости.	ü В приметах и в стихотворениях она служит воспоминанием о весне.

Итогом моего исследования явилось анкетирование среди обучающихся 10 классов:

 В каких произведениях вы встречали образ сирени?

86%-Стихотворения

3%-Романы

20%-Легенды

1%-Обряды

Глава V. Образ сирени в повести И.С. Тургенева «Вешние воды».

Упоминание о сирени играет немаловажную роль и в прозе русских писателей XIX века. Обратимся к известной повести И.С. Тургенева «Вешние воды» (1871). Свидание Санина и Джеммы, когда молодой человек признается девушке в любви и делает предложение, происходит в окружении «высоких сиреней». У западноевропейских народов сирень символизировала первую любовь. Считалось, что амулет, сделанный из цветов сирени, может принести девушкам счастливое замужество, а молодоженам – счастье в браке. Правда, сирень ассоциировалась и с несчастьем, с разлукой. Так, И. В. Грачева в статье «Каждый цвет - уже намек» упоминает о том, что «в Англии, например, жениху, с которым девушка по какой-то причине не могла связать судьбу, посылалась ветка сирени». Вероятно, такое восприятие было обусловлено мифом о Сиринге. В «Вешних водах» сирень олицетворяет пробуждение первых чувств – весну души - и одновременно играет роль предвестника разлуки влюбленных. Интересно, что действие в повести происходит в начале лета, когда кустарник давно отцвел. Поэтому «в воздухе пахло» не цветущей сиренью, а «резедой и цветами белых акаций». Резеда в тургеневские времена являлась «знаком» сердечной привязанности. Таким образом, сочетание «растительных» компонентов создает романтическую атмосферу встречи и говорит об искренности  чувств, но содержит намек на предстоящее расставание героев.

Глава VI. Образ сирени в рассказе Нагибина «Сирень».

 Тема первой любви – самая животрепещущая, на мой взгляд, из всех тем литературы. Здесь и чувства, и переживания, пьянящий аромат цветов и первые признания.… Все это кружит голову, вдохновляет и приносит в скучную жизнь необъяснимый восторг. 

Это прекрасное чувство живет во многих произведениях русской и зарубежной литературы, не оставляя никого равнодушным. Одним из многочисленных примеров произведений о любви является рассказ Ю. Нагибина «Сирень», в котором рассказывается о рождающихся чувствах между Верочкой Скалон и Сергеем Рахманиновым. 

Большую часть рассказа занимают события одного лета. Композиция рассказа четкая и ясная, в ней логично выделяются шесть частей: вступление о лете, «в котором все перепуталось», встреча Верочки и Сергея у сирени, раздумья героини и её разговоры с Рахманиновым, гадание, поездка на дрожках и заключение, похожее на пролог. 

Основная тема – любовь - корреспондирует с названием текста. Ю. Нагибин сравнивает любовь Верочки и Рахманинова с сиренью, которая «зацвела вся разом, в одну ночь вскипела», а в конце пребывания главных героев в усадьбе завяла. Так и чувства Верочки и Рахманинова неожиданно вспыхнули и так же неожиданно закончились.

Нужно отметить, что к образу сирени обращались и другие русские классики, такие, как И.А. Гончаров в романе «Обломов», где сирень стала символом увядающей любви Обломова к Ольге, и А.И. Куприн в своем рассказе «Куст сирени», где сирень является символом единства и любви главных героев. Можно сказать, что и в рассказе Нагибина сирень тоже символична. 
    Автор в своем повествовании использует сложные предложения и синтаксические конструкции с множеством деталей, чтобы точно описать все события лета. В этом проявляется художественное своеобразие стиля Нагибина, он мастерски описывает мелочи. 

Когда читаешь этот рассказ вслух, то слова Верочки читаешь не очень громко, с придыханием и паузами – автором умело показано вечно взволнованное состояние героини. Тон Рахманинова же более уверенный, при обращении к героям он использует саркастические, но все-таки милые прозвища: «Психопатушка», «Миссочка», «Тунечка». Все это подчеркивает доброту героев. 

Нагибин в своем произведении ставит перед нами несколько проблем: неразделенная любовь, взросление, мнение против чувств, не признанность таланта. Из всех проблем, высказанных автором, меня больше всего волнует проблема «мнение против чувств». Я считаю, что Верочка предала любовь Рахманинова. «Покорная дурной силе рода, Верочка даже не пробовала сопротивляться тому, что «в высшем суждено совете»». Она не боролась за свою любовь, не смогла пойти против устоев семьи. Любовь на расстоянии ослабила её чувства к Рахманинову, и этим она только терзала его. В итоге, спустя некоторое время она поняла, что скучает по Рахманинову и ей «стало печально и пусто в её богатом доме». Ей в противовес можно поставить образ шекспировской Джульетты, которая ради своей любви пошла на крайность. Но это уже другая история. 

Прочитав этот рассказ, возникает множество литературных ассоциаций, прежде всего с произведениями А.С. Пушкина. Первое «ассоциативное произведение» - «Евгений Онегин». Сон Верочки похож на сон Татьяны, да и судьбы героев Нагибина схожи с судьбами пушкинских персонажей, только в случае Рахманинова и Верочки последняя отказалась от своей любви. 

Второе «ассоциативное произведение», а точнее стихотворение – «Сожженное письмо». Эпизод, в котором Верочка сжигает все письма Рахманинова, напомнил мне об этом стихотворении. В голове так и всплывают строки: «…Как долго не хотела// Рука предать огню все радости мои!..// Но полно, час настал. Гори, письмо любви…». И во времена Пушкина, и во времена Нагибина, и в наше время тема любви и расставания является актуальной. 
    В своем рассказе Ю. Нагибину удалось многое показать: и искреннюю влюбленность в лице Верочки, преданность и любовь со стороны Наташи, которая стала женой Рахманинова. Автор осудил стереотипное поведение и стереотипную судьбу, в общем. В этом рассказе каждый найдет для себя что-то свое, может, увидит себя каком-то из персонажей. Кто-то и покритикует это произведение – но никто не сможет остаться равнодушным.

Глава VII. Сирень в романе Гончарова «Обломов».

Роман И. А. Гончарова “Обломов” — это роман о движении и покое. Автор, раскрывая суть движения и покоя, использовал множество различных художественных приемов, о которых было и будет сказано немало. Но часто, говоря о приемах, использованных Гончаровым в его произведении, забывают о немаловажном значении деталей. И, тем не менее, в романе присутствует много на первый взгляд незначительных элементов, и им отводится не последняя роль. 

Раскрывая первые страницы романа, читатель узнает, что на Гороховой улице в большом доме живет Илья Ильич Обломов. 

Гороховая улица — одна из главных улиц Петербурга, на ней жили представители высшей аристократии. Узнав позже, в какой обстановке живет Обломов, читатель может подумать, что автор хотел ввести его в заблуждение, подчеркнув название улицы, где жил Обломов. Но это не так. Автор хотел не запутать читателя, а, наоборот, показать, что Обломов все же мог бы быть чем-то иным, чем он есть на первых страницах романа; что в нем есть задатки человека, который смог бы проложить себе дорогу в жизнь. Поэтому и живет он не где-нибудь, а на Гороховой улице. 

Еще одна деталь, о которой редко упоминается, — это цветы и растения в романе. Каждый цветок имеет свое значение, свою символику, а поэтому упоминания о них не случайны. Так, например, Волков, предлагавший Обломову ехать в Екатерингоф, собирался купить букет камелий, а Ольге тетка советовала купить ленты цвета анютиных глазок. Во время прогулки с Обломовым Ольга сорвала ветку сирени. Для Ольги и Обломова эта ветка явилась символом начала их отношений и в то же время предвестила конец. 

Но пока они не думали о конце, были полны надежд. Ольга пела Саsta diva, чем, наверное, и покорила окончательно Обломова. Он увидел в ней ту самую непорочную богиню. И действительно, слова эти — “непорочная богиня” — в какой-то мере характеризуют Ольгу в глазах Обломова и Штольца. Для них обоих она действительно была непорочной богиней. В опере эти слова обращены к Артемиде, которую называют богиней Луны. А ведь влияние луны, лунных лучей отрицательно сказывается на влюбленных. Поэтому и расстаются Ольга и Обломов. Что же со Штольцем? Неужели он не поддается влиянию луны? Но здесь мы видим союз слабеющий. Ольга перерастет Штольца в своем духовном развитии. А если для женщин любовь — это поклонение, то видно, что и здесь луна окажет свое пагубное воздействие. Ольга не сможет оставаться с человеком, которому не поклоняется, которого не превозносит. 

Еще одна очень значимая деталь — это развод мостов на Неве. Как раз тогда, когда в душе Обломова, жившего у Пшеницыной, начался перелом в сторону Агафьи Матвеевны, ее заботы, ее райского уголка; когда он со всей отчетливостью понял, какой будет его жизнь с Ольгой; когда он испугался этой жизни и начал погружаться в “сон”, как раз тогда и развели мосты. Между Обломовым и Ольгой прервалось сообщение, порвалась нить, которая их связывала, а, как известно, нить можно связать “насильно”, но заставить ее срастись нельзя, поэтому, когда мосты навели, связь между Ольгой и Обломовым не восстановилась. Ольга вышла замуж за Штольца, они поселились в Крыму, в скромном домике. Но домик этот, его убранство “носило печать мысли и личного вкуса хозяев”, что уже немаловажно. Мебель в их домике не была удобной, но было там множество гравюр, статуй, книг, пожелтевших от времени, что говорит об образованности, высокой культуре хозяев, для которых ценны старые книги, монеты, гравюры, которые постоянно находят в них что-то новое для себя. 

Таким образом, в романе Гончарова “Обломов” присутствует много деталей, истолковать которые — значит понять роман глубже.

Во время прогулки с Обломовым Ольга сорвала ветку сирени. Для Ольги и Обломова эта ветка явилась символом начала их отношений и в то же время предвестила конец.

Избирая сирень как эмблему, символ любви, герои и не подозревают об этом. Обломов, который говорит: «…Ни резеды, ни роз не люблю», - и не предполагает, что он отказывается от тех цветов, которые являются символами любви и любовного влечения, и вместе с Ольгой предпочитает им сирень, которая уже в самом начале их отношений пророчит разлуку.
Ветка сирени воплощает в себе то прекрасное, что зацвело в душе Ольги и Обломова. Влюблённый в Ольгу, в её голос, в небесную мелодию молитвы, которую она исполняет, Обломов не сразу замечает, что на его глазах происходит сказочное слияние женской красоты, музыки и расцветшей сиреневой ветки. Так, сцена встречи после первого объяснения в любви начинается с того, что после слов приветствия «Ольга молча сорвала ветку сирени и нюхала её, закрыв лицо и нос: «Понюхайте, как хорошо пахнет!» – сказала она и закрыла нос ему».

Сирень в романе символизирует возможность изменений к лучшему. Ветка сирени, брошенная Ольгой и подобранная Обломовым, им обоим помогает понять чувства друг друга. Но так же, как отцветает сирень по весне, уходит в прошлое и любовь молодых людей.

Все в жизни преходящее, и Обломов знает это: «Сирени отошли… вчера отошло, и ночь с призраками, с удушьем тоже отошла... Да! И этот миг отойдет, как сирени!  Что ж это такое?. . И — любовь тоже.. . любовь? А я думал, что она, как знойный полдень, повиснет над любящими, и ничто не двинется и не дохнет в ее атмосфере: в любви нет покоя, и она все меняется, все движется куда-то вперед...»
Сирень и на могиле Обломова: «Ветви сирени, посаженные дружеской рукой его жены, дремлют над могилой. Да безмятежно пахнет полынь».

В романе «Обломов» И. Гончарова для Ольги Ильинской сирень была олицетворением весны души, первой любви. Но, независимо от намерений самой девушки, ветка сирени, протянутая Ольгой Илье Ильичу Обломову, в точности исполнила свое роковое предназначение. Ольга и Обломов расстались.

Глава VIII. Сирень в рассказе Куприна «Куст сирени».

Что такое счастье? Каждый человек понимает это по-своему. Для одних - это материальные блага, для других - собственные достижения в науке или творчестве. Для третьих - любовь, благополучие в семье и наличие близкого человека. Кто-то считает, что счастье есть свобода, кто-то - что оно есть понимание. У героини рассказа А. И. Куприна "Куст сирени" Веры Алмазовой свое счастье.

Как повела себя Вера Алмазова, когда ее муж вернулся домой расстроенный и злой? Куприн так описывает реакцию Веры: "Вера стояла в двух шагах от него также молча, со страданием на красивом лице. "Из этих строк сразу становится понятно, что Вера воспринимает каждую беду своего мужа как свою собственную. Несмотря на то, что разговаривал Алмазов с ней раздраженно и нервно. Она не рассердилась и не обиделась. Действия ее были уверенными и энергичными. В тот момент она вела себя как глава семьи и была полностью уверенна в успехе своего замысла. И все удалось. Вера догадалась об этом, увидев мужа еще издали. Алмазов сильно переменился. Он был усталый и голодный, но на его лице сияла торжественная улыбка. А что же Вера? Она интересовалась самыми мельчайшими деталями разговора и была абсолютно счастлива, видя своего переменившегося мужа. Счастлива она была орт того, что он был счастлив и доволен.

Мне кажется, что А. И. Куприн назвал свой рассказ "Куст сирени" потому, что для Алмазовых куст сирени принес счастье и успокоение, стал символом их любви на всю жизнь. В Библии есть слова, принадлежащие мудрецу Соломону: "Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Ибо, если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им, а одному как согреться? "

Александр Иванович Куприн – один из самых талантливых русских писателей начала 20 века. Стиль писателя уникален. Многие темы Куприн воспринимал по-особому, только по-своему. Так, у этого писателя было свое уникальное восприятие любви, своя философия этого человеческого чувства. Он считал, что настоящее чувство встречается в нашей жизни очень редко, и не многие счастливчики могут испытать его. 

Я думаю, что Куприн в некоторой степени был идеалистом и романтиком, так как он считал, что человек должен жить в полном смысле этого слова: любить – значит любить самоотверженно, не жалея себя, ненавидеть – значит ненавидеть сильно, непримиримо; восхищаться – значит восхищаться искренне, от всей души.

В известном рассказе А.И. Куприна «Куст сирени» (1894)  растение становится «живым» воплощением истинной супружеской любви, в основе которой взаимопомощь, готовность преодолеть любые трудности ради блага любимого человека. В основе сюжета произведения лежит почти анекдотическая история – но это только при поверхностном рассмотрении. На самом деле проблематика рассказа очень серьезная, и образ сирени позволяет глубже понять ее. Верочка помогла мужу выдержать трудный экзамен. Ее душевная щедрость и в прямом, и в переносном смысле спасла ему и честь, и жизнь: с одной стороны, она заложила свои драгоценности, с другой – бросилась самоотверженно выручать любимого супруга, вопреки непогоде. Сила ее любви растрогала садовника, поначалу «недоверчиво, почти враждебно» встретившего героев, - он даже стал «сочувственно улыбаться». Куст сирени для посадки в злополучном месте был выбран совершенно случайно,  от безысходности: «Однако из всех пород, какие были у садовника, ни одна не оказывалась подходящей: волей-неволей пришлось остановиться на кустах сирени». Тем не менее кустики эти прекрасно «вписались» в местность, да так, что даже знаток окрестностей, «один из лучших профессоров» Академии генерального штаба не смог разоблачить «обманщиков». Алмазов и Верочка идут домой,  после того как «история с кустами кончилась благополучно», «так, как будто бы, кроме них, никого на улице не было: держась за руки и беспрестанно смеясь». Разговор снова заходит о  сирени. Верочка признается: «Я хотела сказать, что сирень теперь будет навсегда моим любимым цветком…» Куст сирени «выручил» героев, восстановил благополучие, которого они чуть-чуть не лишились.  Сирень навсегда останется для Верочки и Николая символом счастья.

Глава IX. Образ сирени в других произведениях русской литературы

В романе Тургенева «Отцы и дети» имеется сложная система символов. Она необходима для более точного раскрытия смысла произведения и характеров персонажей. В романе есть символы как отдельных людей, так и всего произведения. Тургенев дает большую часть символов через слова Базарова, но есть варианты введения символов через сны и обстановку. Но Тургенев далеко не первым стал использовать символику. До него ее использовали многие писатели. В частности, Гоголь использовал этот прием во многих своих произведениях, но особенно широко это проявилось в «Мертвых душах», где все насквозь проникнуто духом христианства и гомеровского эпоса. Лермонтов также часто использовал символику в своих произведениях. Так, например, корабль из стихотворения «Парус» по сути и есть сам автор.

У многих персонажей есть собственные символы, которые раскрывают их характер.

У Базарова это осина. Базаров рассказывает, что он любил в детстве сидеть над ямой около осины. Это дерево считалось дьявольским, так как даже в безветренную погоду его листья дрожат.

С "языком цветов" знаком Базаров, категорично открещивавшийся от всякой романтической "белиберды" Но когда он сам полюбил и был отвергнут Одинцовой, в имении Кирсановых в беседке, окруженной отцветшей сиренью, произошла странная сцена. Базаров начал многозначительно намекать Фенечке, что докторам за услуги полагаться платить, и в качестве платы попросил розу из срезанного ею букета. "Какую вам, красную или белую?" - спросила Фенечка. "Красную и не слишком большую", - ответил Базаров. Тургенев оставляет на волю читателя делать различные предположения: может, уязвленный отказом Одинцовой, обидным для его самолюбия, Базаров решил удостовериться, что способен все-таки нравиться женщинам; может, стремясь вытравить из своего сердца непрошенную любовь, он старался самому себе доказать, что отношения между мужчиной и женщиной сводятся к простой физиологии, в которой главное - "добиться толку". А может, ему хотелось чьего-то сочувствия и сострадания, и его сказанные с наигранной шутливостью слова: "Хоть бы кто-нибудь надо мною сжалился", - были далеко не шуточными.

Так или иначе, но получалось, что Базаров иносказательно просил о любви, хоть небольшой, хоть на краткий миг.

Символом внутреннего мира Николая Петровича является его сад. В нем не прижилось ни одного полезного растения. Только сирень и акация, которые просто приятны для взора, но бесполезны для жизни. У Шекспира есть знаменитые слова из «Отелло»: «Душа — это сад, а садовник в нем воля».

Во сне Базарова Павел Петрович превращается в лес — символ природы. Для Базарова Павел Петрович является преградой. Через весь роман проходит мотив их спора. Поэтому этот символ вполне обоснован.

Имя Екатерина означает «чистая». Это имя также влияет на Катю. Она святая и возвышенная по характеру. Поэтому ее символом является ясень — дерево «светлое» и «чистое». Под ним происходит беседа Аркадия и Кати. И Катя чиста от всяких загадок, вопросов.

До революции большинство писателей и поэтов были представителями дворянства, так как дворянство являлось средоточием культурной и духовной жизни России. И у каждого дворянина была своя усадьба, свое родовое гнездо. Естественно, что писатели не обошли стороной проблему «родового гнезда», своей малой родины. Описание дворянской усадьбы мы можем встретить у Пушкина в «Евгении Онегине», у Гончарова в «Обломове», у Тургенева в «Дворянском гнезде» и, конечно, в «Отцах и детях». Наибольшее развитие тема дворянской усадьбы получает у Гоголя в «Мертвых душах». Он связывает возрождение России с приведением в порядок дворянских хозяйств. Но со времен Гоголя до тургеневских положение имений в стране не изменилось. В романе «Отцы и дети» мы встречаем описание трех дворянских усадеб: Марьина, Никольского и небольшого имения Базарова. В самом начале романа автор описывает родовое гнездо Аркадия Кирсанова. Печальную картину можно увидеть: поля, поля, низкие кустарники — все серое, неприглядное, мужики оборванные, крыши покосившиеся, все свидетельствует не в пользу хозяина. Вся усадьба состоит из нового деревянного дома, выкрашенного серой краской и покрытого железной красной крышей, который стоит на ровном и голом поле, служб и фермы, пруда с соленой водой, сада с плохо растущими деревьями и крестьянских деревенек. Лучше всего прижилась у Николая Петровича беседка из сирени и акаций. Эти сирень и акации свидетельствуют о чистоте его души. А саму беседку можно сравнить с «храмом уединенного размышления» у Манилова. В отношениях с крестьянами у Николая Петровича не все складывается как надо — они обленились, и приказчик — большой плут. Но Николая Петровича нельзя осуждать, он все-таки старается что-то сделать для улучшения своего хозяйства. Жизнь в доме Николая Петровича проходит размеренно, без потрясений. Все конфликты хозяин сглаживает, как может. Крестьяне под стать хозяину, мягкие, даже ленивые. В доме Николая Петровича лишними являются люди с характером: Павел Петрович и Базаров.

Усадьба Одинцовой полностью отражает характер хозяйки. Темные деревья сада, аллея стриженых елок — все дышит холодностью и расчетом, строгим порядком жизни Одинцовой. Дом ее стоит на пологом открытом холме, словно показывает, как она неприступна. Единственным местом, свободным от строгих устоев, был портик, заросший кустами, где можно было ощущать невидимое движение жизни. Этого портика Одинцова боится, поскольку как-то увидела в нем ужа. Внутреннее убранство поражает своей строгостью, даже запах в доме — как в министерском учреждении. Строгостью, надменностью и старомодностью дышат все вещи и даже лакеи. У Одинцовой в доме жили по раз и навсегда заведенному порядку. На примере этой усадьбы можно рассмотреть другой тип помещиков России, тех, у кого вся жизнь проходит по плану и «катится словно по рельсам». Самое скромное и бедненькое имение в «Отцах и детях» — у Василия Ивановича Базарова. Оно даже принадлежит не столько ему, сколько его жене, обедневшей дворянке. Им принадлежала небольшая деревушка и господский домик, с соломенной крышей и шестью маленькими комнатками, флигель же служил баней. Зато этот крошечный уголок гораздо ближе к природе, чем имения Кирсанова и Одинцовой. Маленький домик окружен березовой рощей. Именно в имении своего отца Базаров впервые ощущает себя ничтожным по сравнению с окружающим миром. Из описания дворянских усадеб в произведении «Отцы и дети» можно сделать вывод, что они приходили в упадок; в них жили люди, отрезанные от Петербурга и от всего остального мира. Это своего рода Обломовки — тихие, спокойные, сонные уголки, где жизнь почти не движется. Но автор надеется на лучшее, может быть, он, как и Гоголь, хотел показать способы возрождения России, а для этого нужны люди с сильной волей и глубоким умом (хотя даже Аркадий, которого нельзя назвать человеком с сильной волей, смог справиться со своим хозяйством). А пока существуют такие уголки, автор и в них старается уловить что-то хорошее: людей, любящих красоту, как Николай Петрович, или приносящих пользу, как Василий Иванович. Автор любит этих людей, любит русскую природу и русских мужиков.

В романе И.С. Тургенева «Отцы и дети» (1861) любимым местом отдыха Николая Петровича Кирсанова была беседка, окруженная сиренью. Причем кустарник был посажен  самим героем. Этой деталью автор подчеркивает, что Николай Петрович молод душой, несмотря на то что он уже не юноша. В душе героя цветет «весна», хотя он пережил немало утрат.  Герой преисполнен нежных, искренних чувств (любовь к Фенечке). В разговоре с сыном он цитирует Пушкина:

Как грустно мне твое явленье,

Весна, весна, пора любви!

Отношения Николая Петровича и Фенечки складываются благополучно, а «грустное волненье» отца связано лишь с приездом сына: Николай Петрович не знает, как Аркадий отнесется к присутствию молодой женщины низкого происхождения в их аристократической семье. В финале произведения автор сообщает о том, что союз Николая Петровича и Фенечки получил достойное завершение – состоялась свадьба. Таким образом, присутствие сирени уже с первых страниц романа сулит героям семейное счастье.

Шукшин искал своих героев среди простого народа. Его привлекали обычные люди с необычными характерами. Такие образы всегда сложны для понимания, но, вместе с тем, близки каждому русскому человеку.

Именно такой характер Шукшин рисует в рассказе «Чудик». Чудиком «иногда ласково» называет главного героя жена. Весь рассказ - описание отпускной поездки Чудика к своему брату на Урал. Для него это становится большим, так долго ожидаемым событием – как-никак, с братом они не виделись целых 12 лет.

Чудик - типичный деревенский житель. Но он «обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории – мелкие, впрочем, но досадные». Первое происшествие случается с героем еще по пути на Урал. В районном магазине, где Чудик покупает гостинцы племянникам, он случайно замечает на полу пятидесятирублевую бумажку: «Чудик даже задрожал от радости, глаза загорелись. Второпях, чтоб его не опередил кто-нибудь, стал быстро соображать, как бы повеселее, поостроумнее сказать этим, в очереди, про бумажку». Молча поднять ее у героя не хватает наглости...

Природная честность, зачастую присущая всем сельским жителям, толкает его на то, чтобы неудачно пошутить. Чудик совсем не умел острить, но ему ужасно хотелось. В этой ситуации герой, обратив на себя внимание всех, оказался непонятым. Очередь молчала. Чудик положил деньги на прилавок и ушел. По дороге он обнаружил, что «бумажка» - то была его. Но он постеснялся вернуться и забрать ее. А ведь деньги были сняты с книжки, долго копились, и их потеря – большой урон для героя. Настолько большой, что ему приходится вернуться домой. Хотел было Чудик возвратиться в магазин, объяснить очереди, оправдать как-то свою рассеянность. Но вместо этого он долго ругает себя: «Да почему же я такой есть-то?» Дома Чудик "получил по голове" от жены шумовкой, снял деньги снова и поехал к брату.

Главному герою странна и непонятна та реакция, которую он вызывает почти у всех людей, встречающихся на его жизненном пути. По его представлениям, он ведет себя естественно, так, как надо себя вести. Но люди не привыкли к такой открытости и искренности, поэтому смотрят на героя как на самого настоящего чудика.

И вот Чудик наконец в самолете. Он немного побаивается, так как не совсем доверяет этому чуду техники. Пытается заговорить с новым соседом, но тому более интересна газета. Скоро приземление, стюардесса просит пристегнуть ремни. Хотя сосед и отнесся к Чудику с недоброжелательностью, герой, осторожно тронув его, говорит, что стоило бы пристегнуться. Но не послушался самоуверенный «читатель с газетой», упал.… И поблагодарить бы он должен Чудика за заботу, но вместо этого накричал на него за то, что тот, помогая искать его вставную челюсть, потрогал ее руками (чем же еще?). Другой бы на месте героя обиделся – такая благодарность за заботу. А он приглашает соседа к брату домой, чтобы прокипятить, продезинфицировать челюсть. «Читатель удивленно посмотрел на Чудика и перестал кричать» - не ожидал такого ответа на свою грубость.

В аэропорту Чудик пишет телеграмму жене: «Приземлились. Ветка сирени упала на грудь, милая Груша меня не забудь. Васятка». Телеграфистка переправляет текст на короткий «Долетели. Василий». И вновь Чудик не понимает, почему он не должен писать любимой жене подобного в телеграммах. Герой предельно открыт, даже в общении с совершенно незнакомыми людьми.

Знал Чудик, что есть у него брат, что есть племянники, а вот о том, что есть еще и сноха, и подумать не мог. Не мог он также подумать, что невзлюбит она его с первого же дня знакомства. Но герой не обижается. Он снова желает сделать доброе дело, да такое, чтобы понравилось негостеприимной родственнице. На следующий день после приезда Чудик расписывает детскую коляску. А потом, довольный собою, идет покупать подарок племяннику.

За это «чудачество» сноха выгоняет героя из дома. Ни ему самому, ни даже его брату Дмитрию непонятно, за что так зла Софья Ивановна на простых людей. Они приходят к выводу, что она «помешалась на своих ответственных». Похоже, это удел всех городских людей. Должность, положение в обществе – вот мерила человеческого достоинства для «образованных», а душевные качества стоят для них на последнем месте. Чудик уехал… Дмитрий ничего не сказал...

Домой герой приехал, когда шел парной дождик. Чудик вышел из автобуса, снял новые ботинки, побежал по теплой мокрой земле.

И лишь в самом конце рассказа Шукшин говорит, что Чудика зовут Василий Егорыч Князев, что работает он киномехаником в селе, что обожает сыщиков и собак, что в детстве мечтал быть шпионом. Да и не так это важно. Важно то, что поступает он так, как подсказывает ему сердце, ибо именно такое решение - единственно правильное и искреннее.

Все это Шукшин описывает трогательно и предельно просто. На нашем лице может появиться лишь умиленная улыбка, грустная, но добрая. Иногда Чудика становится жаль. Но это не оттого, что автор пытается вызвать сочувствие. Нет, Шукшин никогда не идеализирует своих героев. Он показывает человека таким, каков он есть.

Герой рассказа взят из деревенской среды, потому что, считает Шукшин, лишь простой человек из глубинки сохранил в себе все положительные качества, данные изначально человеку. Ему больше всего присуща та искренность, доброта и наивность, которой так не хватает современным городским людям, изуродованным прогрессом и так называемой цивилизацией.

Писатель А.И. Куприн передает свои чувства  при виде сирени в рассказе «В зеленом домике отца»: «Цветы сирени…фиолетовые, белые, розовые. Весело в старом Гатчинском парке…

Цветут сирени. В старом парке из них целые аллеи. Сирень пахнет. Медленно и ласково раскачивают свои грозди цветы.

…Благоухает сирень, обещает весну, и так сладко, сладко обонять нежный запах и думать о том, что вот уже прошла зима и цветут деревья в радостном блаженстве».

Глава X. Сирень в живописи

Многие русские художники любили изображать эти цветы. Достаточно вспомнить хотя бы изумительно поэтичные полотна М. Врубеля. Прекрасным образцом этому может служить картина «Сирень» (1900). Фигурка не то девушки, не то феи темнеет в кустах сирени. Лиловые заросли заполняют все пространство картины, и кажется, им нет конца и за ее пределами. Свою героиню Врубель называл Татьяной (связывая свой мир со светозарным пушкинским миром природы) - по его мысли, она должна была воплощать душу сирени. Лиловый и сиреневый - доминантные тона полотна. Но внутри основных цветов краски сияют и переливаются и вместе с ними парят цветы - в ритме музыки, заданной художником. Страстная любовь к природе помогает художнику передать ее красоту. Пышные гроздья, вспыхивая лиловым огнем, живут, дышат, благоухают в сиянии звездной ночи.

Фламандский живописец Питер Пауль Рубенс дважды обращался к теме Пан и Сиринга в своем творчестве. Вторая картина написана им совместно с Яном Брейгелем Старшим.

Прекрасна и загадочна картина Михаила Врубеля «Сирень». Фигура девушки, названной художником Татьяной, скрывающаяся в тени куста, воплощает, по задумке автора, душу сирени.

Сирень - излюбленный образ русского натюрморта. В своем стихотворении М. Макаренко так описал картину М. Врубеля «Сирень»:

                                                Художник нам изобразил
                                                Глубокий обморок сирени
                                                И красок звучные ступени
                                                На холст, как струпья, положил.
Разве можно изобразить сирень в обмороке?  "Обморок" происходит от слова "морок", то есть наваждение. На полотне художника из переливающихся аметистовых, лиловых соцветий, о наваждение! появляется Фея сирени. Она подобна девушке со светящимся лицом и нежными, как лепестки цветка, губами. Фея появляется, чтобы тут же исчезнуть.

Более тысячи произведений написал за свою жизнь П.П. Кончаловский (1876-1956 гг.) - художник большой творческой одаренности и индивидуальности. Пожалуй, никто из русских живописцев не создал так много натюрмортов с изображением цветов, как он.  Художник писал: «В цветах есть все, что существует в природе, только более в утонченных и сложных формах, и в каждом цветке, а особенно в сирени или в букете полевых цветов, надо разбираться, как в какой-нибудь лесной чаще».  А о своих картинах он говорил: «Я пишу цветы, как музыкант играет гаммы». Художник  был замечательным садовником, великолепно знал и  любил цветы, особенно сирень. Ей посвящено несколько работ: «Сирень», «Сирень в корзине», «Сирень в кошёлке на полу».  Сирень Кончаловский писал на протяжении всей жизни. Возможно, это была дань памяти Врубеля, которого он боготворил. Но если у Врубеля сирень уподоблена таинственному кружеву, то букеты Кончаловского распахнуты в пространство, как объятия радушного хозяина. Одна из лучших картин Кончаловского, изображающих сирень - «Сирень в корзине» (1933г). Она находится в Москве, в Третьяковской галерее. Художник так выразил настроение своей картины: “В этом букете все живет, цветет и радуется”.

Глава XI. Сирень в песнях и романсах

Романс «Сирень» соч. 21 N 5

Жанр: романс для голоса с фортепиано, ор. 21 № 5.

Автор стихов: Е. Бекетова.

Место и время создания: Ивановка, апрель 1902 года.

Время создания романса совпало с женитьбой С. Рахманинова (29 апреля 1902 года). Это была лучшая пора жизни композитора. Каждую весну и начало лета он  проводил в Ивановке в имении своей – сначала будущей, теперь настоящей - жены. «Я считаю его своим, - писал С. Рахманинов в одном из  писем М. Шагинян, - так как живу здесь 23 года. Именно здесь давно, когда я был еще совсем молод, мне хорошо работалось» (8 мая 1912 года. Ивановка). Почти все написанное С. Рахманиновым в последние семнадцать лет жизни в России прошло через Ивановку. В тот апрель 1902 года С. Рахманинов написал 11 романсов; они составили ор. 21, включающий в себя 12 романсов. Рахманинов сочинил их очень быстро. Еще 1 апреля он писал о своем плане довольно неопределенно: «Я ужасно устал, Татуша! Не от дороги сегодняшней, не от письма, а от всей зимы, и не знаю, когда мне можно будет отдохнуть. По приезде в Москву нужно несколько дней провозиться с попами [приготовления к бракосочетанию. – А. М.], а там сейчас же уехать в деревню, что ли, чтобы до свадьбы написать, по крайней мере, 12 роман[сов], чтобы было на что попам заплатить и за границу ехать. А отдых и тогда не пройдет, потому что летом я должен, не покладая рук, писать, писать и писать, чтобы не прогореть».

         Автором стихов, на которые написан романс, является Екатерина Андреевна Бекетова. Она была старшей дочерью в семье профессора А. Н. Бекетова, ректора Московского университета.

По утру, на заре,

По росистой траве,

Я пойду свежим утром дышать;

И в душистую тень,

Где теснится сирень,

Я пойду своё счастье искать…

В жизни счастье одно

Мне найти суждено,

И то счастье в сирени живёт;

На зелёных ветвях,

На душистых кистях

Моё бедное счастье цветёт. 

         Одной из первых исполнительниц романса была А. Нежданова. В своих воспоминаниях  она пишет: «Будучи артисткой Большого театра и выступая в концертах, я обязательно включала в свои программы романсы Рахманинова: исполняла всеми любимые вдохновенные романсы “Сирень”, “Здесь хорошо”, “У моего окна”, “Островок” и много других, таких же прекрасных по своей выразительности, поэтичности и красоте мелодии произведений».      

         Романс «Сирень», подобно ряду других, таких как «У моего окна», очень близок эстетике символизма, хотя и не совпадает с нею полностью. В нем отражается атмосфера тончайшей душевности, и можно почувствовать, как музыка буквально касается природы. Эта особенность ощущается в ряде художественных  творений эпохи – в «Свирели» А. Чехова, в лирических моментах у И. Бунина: Рахманинов нашел выразительнейшие, глубоко бунинские интонации в романсе «Ночь печальна», написанном на его стихи. Кто может услышать музыку русской природы у этих писателей, как новое постижение лирики слов, тот заметит их родство с рахманиновскими романсами и «Сиренью», в частности.

         Романсы С. Рахманинова удивительно  лаконичны. Они все кажутся короче того, что ожидаешь услышать. И это не недостаток, а одно из достоинств подлинных шедевров. Сам композитор как-то высказался на эту тему, правда, в связи с работой над другим произведением – оперой «Франческа да Римини»: «Теперь, когда я кончил, я могу сказать, что во время работы более всего страдал оттого, что мне не хватало текста. <…> Недостаток слов ощущается еще потому, что я слов не позволяю себе повторять».

         И еще раз на эту же тему: «Хотя Чайковский и прибавил мне слов <…>, но их оказалось недостаточно. Вероятно, он  надеялся, что  я буду повторять слова, тогда бы, может быть,  и хватило». Это обстоятельство часто ускользает от внимания слушателя, вернее, оно просто не осознается. Между тем, это очень важный момент, отличающий романсы С. Рахманинова от произведений этого жанра у других композиторов. Так романсы С. Рахманинова становятся более концентрированными и, как правило, эмоционально более напряженными. Романс, о котором здесь речь – всего трехстраничная вокальная миниатюра.

У русской поэтессы Екатерины Бекетовой есть стихи о сирени. Их положил на музыку Сергей Рахманинов. Романс этот обошел всю Россию, а у композитора появилась безымянная поклонница. Оставаясь неизвестной в течение многих лет, она приветствовала каждое выступление Рахманинова букетом белой сирени.

Независимо от времени года, в любом городе он получал чудесные цветы. Он прозвал таинственную незнакомку Белой сиренью. Лишь много лет спустя он узнал ее настоящее имя - Фекла Руссо. Она была преподавателем провинциальной гимназии.

Юный Рахманинов был влюблен в цыганку Анну Лодыженскую. Когда они расставались, красавица на прощание подарила возлюбленному ветку сирени. Может быть, память об этом расставании и послужила причиной того, что такой печальный образ сирени получился у поэтессы Екатерины Бекетовой и композитора Сергея Рахманинова.

Сирень вдохновила и Чайковского на создание редкого по красоте балета-сказки "Спящая красавица".

Умна и великодушна фея Сирени, и каждый шаг ее смягчает тревогу перед силами зла. А мстительная колдунья Карабос предсказывает юной принцессе Авроре вечный сон после совершеннолетия. Не под силу фее Сирени разрушить злые чары колдуньи. Но зато она может сделать так, чтобы Аврора заснула только на сто лет и проснулась от поцелуя прекрасного принца. И когда этот час наступил, добрая волшебница Сирень предвещает Авроре счастье.

Пусть это сказка. Но разве в памяти человека не остаются навсегда прекрасным видением кусты цветущей сирени!

А П.И. Чайковского сирень вдохновила на создание редкого по красоте балета - сказки «Спящая красавица». Умна и великодушна фея Сирени, и каждый шаг ее смягчает тревогу перед силами зла. А мстительная колдунья Карабос предсказывает юной красавице Авроре вечный сон после совершеннолетия… Пусть это просто сказка, придуманная людьми, но разве в памяти человека не остаются навсегда прекрасным видением подаренные букеты сирени?

В современных песнях о сирени можно выделить два образа, в которых предстает сирень. Условно можно составить таблицу:

	Сирень – это образ ушедшей любви, прошлой жизни, воспоминания.	Сирень – это образ детства, матери, счастья, мечты, молодости, весны, судьбы.
Исполнитель и название песни	Аркадий Северный «Расцвела сирень» (Автор/Исполнитель: Аркадий Северный), Вика Цыганова «Сирень» (Слова: В. Цыганов, музыка: С. Коржуков), Виктор Королев «Белая сирень» (Автор/Исполнитель: Виктор Королев), Виктор Королев «За окном сирень» (музыка: В. Королёв. Текст: В. Королёв), Дмитрий Маликов «Расцвела сирень» (Музыка - Исаак Дунаевский Слова - Василий Лебедев-Кумач), Ефрем Амирамов «Сирень» (Автор/Исполнитель: Ефрем Амирамов), Заплатки «Сирень» (Автор/Исполнитель: Заплатки), Лесоповал «Сирень» (Автор: Лесоповал), Лев Лещенко «Сирень» (Музыка - П. Аедоницкий Слова - Е. Долматовский), Любовь Успенская «Цвела сирень (автор текста: Регина Лисиц Звук: муз: Игорь Азаров), Ля минор «Расцвела сирень», Машина времени «Звездная сирень» (автор: Машина времени), Прима балерина «Отцвела сирень» (Бобков Слава и гр. Прима-балерина), Рок-острова «Сирень» (Автор: Рок Острова), Русский стиль «Сирень цветет» (Автор/Исполнитель: Русский стиль (группа), Фристайл «Сирень» (Автор/Исполнитель: Фристайл), Шандор «Сирень» (автор текста: Регина Лисиц, муз: Игорь Азаров).	Евгений Мартынов «Белая сирень» (Автор текста:  Поперечный А. , Композитор (музыка): Мартынов Е), Иверия «Расцвела сирень» (музыка: Ю. Милютина, слова А. Сафронова.), Катерина Голицына «Белая сирень» (автор: К. Голицина), Наташа Королева «Белая сирень» (Автор: Наташа Королева), Ландыши «Сирень» (Слова: Фадеева. О., музыка: Фельцман. О), Лукьяновка «Мамина сирень» (автор: Лукьяновка), Михаил Круг «Клава-сирень» (текст: М. Круг музыка: М. Круг), На-на «Сирень» (музыка: С. Рахманинов слова: Е. Бекетовой), Неангелы «Сирень» (музыка: Д. Сеньков, слова: С. Костюшкин), Николай Басков «Белая сирень» (Слова: Лисянский М. Музыка: Евзеров В.), Петя Черный «Белая сирень» (автор: П. Чёрный), Анатолий Полотно «Сирень» (текст: Ф. Карманов, музыка: А. Полотно), Саша Сирень «Сирень» (музыка, текст: Волин. В)

Таким образом, можно сделать вывод, что и в современных песнях образ сирени популярен и остается символом любви.

Глава XII. Сирень в фильмах.

Музыкальная драма «Ветка сирени» (Lilacs) от известного российского режиссера Павла Лунгина. Возрастной ценз –16+.

В основу киноистории положена авторская фантазия Лунгина на тему жизни и творчества знаменитого композитора Сергея Рахманинова. Фильм был создан люксембургской кинокомпанией при участии целой плеяды известных российских актеров, среди которых Лия Ахеджакова, Алексей Петренко, Виктория Толстоганова и другие. Слоган фильма: «Душистый цветок тайны».

Фильм «Ветка сирени» (2007 год) является творческой фантазией Павла Лунгина о том, как складывалась личная жизнь знаменитого композитора Сергея Рахманинова. В основу сюжета положена легенда о том, что после каждого концерта Рахманинов получал в подарок от неизвестной поклонницы букет из веток сирени. Действие фильма разворачивается за границей, где Рахманинов дает серию концертов. Он работает много и с полной отдачей, но не испытывает радости от нахождения в чужих краях. Все это крайне пагубно сказывается на психическом состоянии великого композитора. Постепенно его личная жизнь приходит в упадок, жена больше не может выносить его нервных приступов и близка к тому, чтобы оставить гениального супруга.

Фильм-фантазия о выдающемся русском композиторе С. В. Рахманинове. По легенде, после каждого выступления Рахманинову приносили букет белой сирени от прекрасной незнакомки. За границей, измотанный концертами и тоской по Родине, Рахманинов на грани нервного истощения. Любящая жена не может вынести всего этого, в конце концов она решает уйти от него. И тут неожиданно приходит разгадка тайны белой сирени…

Кинорежиссер Павел Семенович Лунгин, народный артист России, призер международных и российских кинофестивалей,- талантливый, вдумчивый и глубокий мастер.

Но вот его музыкальная драма под названием «Ветка сирени», созданная совместно с французскими продюсерами, осталась практически незамеченной на Московском международном кинофестивале.

Именно поэтому было вдвойне интересно посмотреть этот фильм. В одном из своих интервью режиссер Павел Лунгин сказал, что «с возрастом жизнь съеживается, сужается» и «остается только один круг света, и он фокусируется на чем-то одном».

Так и в его фильме «Ветка сирени» все сфокусировано на «душистом цветке», в котором заключена тайна.

Фильм-фантазия, как его обозначил режиссер, построен на легенде, связанной с выдающимся  русским композитором и пианистом Сергеем Рахманиновым.

По этой легенде, была в жизни музыканта одна незнакомка, которая присылала ему белую сирень после каждого его концерта. По утверждениям исследователей, это история продолжилась и в Америке, куда композитор уехал в 1818 году, как оказалось, навсегда.

Кто же эта незнакомка, поклонница гениального русского музыканта?

Режиссер раскрывает тайну в конце своего фильма. И этой незнакомкой оказывается Наташа, жена композитора.

Павел Лунгин в конце фильма предупреждает всех нас о содержащихся в нем художественных вымыслов.

Но почему художник должен об этом сообщать? Создается впечатления, что режиссер словно просит прощение у зрителя за то, что вошел в «храм искусства» со своими правилами. А просьба, не ассоциировать героев фильма с известными людьми, просто обескураживает. В фильме звучит прекрасная рахманиновская музыка!

Кто будет сомневаться в том, что эта история о великом русском музыканте Сергее Васильевиче Рахманинове?!

Все дело в том, что автор не ставил перед собой задачу создать картину в жанре «жизнь замечательных людей».

И он совсем «не считает себя художником». Это понятие для Павла Лунгина «давно превратилось в абсурд». «Я - зритель!» - говорит режиссер. И его душа в этой безумной новой жизни, где «прекрасного и эстетичного давно уже нет», «тянется к чистому».

Главная тема фильма  – любовь, разная и всеобъемлющая. Ветка сирени – символ любви, любви к музыке, к Родине, любви к женщине.

И, пожалуй, самое главное в этом фильме – это то, что сирень символизирует сильную, безусловную женскую любовь – любовь Наташи к мужу. На самом деле в жизни композитора Сергея Рахманинова было много поклонниц. Многие из них любил и его безответно. С кем-то из поклонниц у композитора рождались романтические отношения. Вот одна из них, которой композитор увлекся в молодости, - это Анна Александровна Ладыженская, яркая, свободная, раскрепощенная красавица, в крови которой текла цыганская кровь. Ей он и посвятил свою «Первую симфонию».

Другая женщина, показанная в фильме, его ученица, страстно любившая композитора, – это, возможно, вымысел. Но Сергей Васильевич действительно преподавал в женском музыкальном училище. Можно не сомневаться, что среди его учениц были воздыхательницы его таланта.

И, наконец, самая главная женщина, как в фильме, так и в жизни музыканта,–

это Наталья Сатина, являвшаяся ему двоюродной сестрой и ставшая для Рахманинова преданной, любящей женой, его ангелом-хранителем, другом и, как говорил сам Рахманинов, «добрым гением всей жизни».

Картина содержит многие известные биографические факты.

Основная часть фильма посвящена эмиграции, в которой композитор провел почти половину своей жизни.

Все остальные эпизоды воскрешаются в воспоминаниях Сергея Васильевича.

Композитор стремился «к покою, к тишине, к любованию природой», сам занимался выращиванием сада в родной ему «Ивановке». Поэтому финальная точка картины, когда Рахманинов посадил куст сирени на своей заграничной вилле, очень логична. Она прозвучала как окончание душевных метаний музыканта и как начало новых созиданий.

Что касается незнакомки, то, по признанию внука Рахманинова, Александра Борисовича Рахманинова-Конюс, Наталья Александровна Сатина знала об этой женщине. Исследователи утверждают, что это была Елена Морисовна, племянница доктора Даля, у которого лечился молодой композитор от депрессии. Эта женщина отправилась в Америку вслед за Рахманиновым и там продолжала присылать сирень. А когда Сергей Васильевич умирал, Наталья Александровна послала за ней, позволив ей попрощаться с любимым человеком. Если это действительно было так, то можно сказать, что Наталья Сатина – Жена с большой буквы! Есть такая народная мудрость, что «за каждым великим мужчиной стоит великая женщина». Закончившая Московскую консерваторию, Наташа оставила карьеру музыканта, полностью посвятив себя человеку с божественным даром. Поэтому версия, которую предложил режиссер, заслуживает внимания и одобрения.

Фильм получился красивый, добрый, от него веет теплотой и чистотой. Этому способствовала умелая операторская работа Андрея Жегалова. Особенно интересны контрасты картин: тихая русская природа, по которой скучала душа  музыканта, предприимчивая, деловая Америка, опустошающая его русскую душу и узкие городские закоулки, откуда, казалось, нет выхода его страдающей душе.

Так же надо отметить очень хорошо подобранное Дэном Джонсом музыкальное сопровождение фильма. Однако смущает работа звукорежиссера Стефана Альбине, поскольку в некоторых моментах картины плохо прослушиваются слова.

Герои  этого фильма предстают перед нами живыми, искренними людьми, со своими проблемами, чувствами, переживаниями. Игра актеров безупречна, начиная от таких маститых артистов, как Алексей Васильевич Петренко в образе профессора Зверева, и Лия Меджидовна Ахеджакова, сыгравшая Анну Сергеевну, сестру профессора, и заканчивая молодыми артистами. Это Виктория Исакова, ярко изобразившая красавицу – цыганку Анну, Мириам Сехон в образе Марианны, влюбленной студентки и революционерки, Алексей Кортнев, показавший американского рационального импресарио Фреда Стейнвей и другие артисты. Актриса Виктория Толстоганова была довольно убедительна в роли Наташи, спокойной, терпеливой жены композитора, у которой, как и каждого человека, могут сдать нервы. Самого Сергея Васильевича, и в молодые годы, и в более зрелом возрасте, сыграл Евгений Цыганов, один из самых ярких актеров современного поколения. Голосовой дубляж Александра Балуева придал большую убедительность образу.

Мы видим аристократа, дворянина с благородной внешностью, сосредоточенного на музыке пианиста - виртуоза и композитора. Это человек решительный и непреклонный и, в то же время, ранимый и сомневающийся.

В фильме звучала музыка рахманиновских шедевров: «Второй фортепианный концерт»; «Прелюдия» до-диез минор и «Элегия» из фортепианного цикла «Пьесы-фантазии», оп.3; «Прелюдия» №12, соль диез минор, оп.32; «Вокализ» в фортепианной обработке; 18 вариация из «Рапсодии на тему Паганини»; Симфония №1.

Эти произведения наполнены глубокими чувствами, в них ощущается русская сила, бескрайняя широта и тонкий, бесконечно русский лиризм.

Этот фильм не является образовательным, но и развлекательным его тоже не назовешь.

Картина дает пользу и в эстетическом плане, и в познавательном. Ее нужно  смотреть!

Неискушенный зритель, возможно, захочет разобраться, где вымысел, а где правда, почитает воспоминания самого композитора и людей, знавших его близко. Сама рахманиновская музыка не оставит никого равнодушным. Захочется слушать ее еще и еще.

Таким образом, сирень в фильме «Ветка сирени» - это воспоминания о детстве, символ и образ России для Рахманинова, символ творчества, вдохновения, приобретенного жизненного опыта.

В двухсерийном фильме «Когда цветет сирень» (2010 год. Возрастной ценз –16+) режиссера Сергея Борчукова главная героиня живет в крошечной квартирке со своей пожилой матерью и маленьким сыном. Чтобы содержать семью, она вынуждена много работать, и времени на личную жизнь у нее практически не остается. Подруга героини, домработница в богатой семье, чтобы хоть немного развлечь приятельницу, зовет ее в гости к друзьям своего жениха. Вот тут-то и начинается самое интересное… художник Андрей Клименский – мужчина 40 лет, который ведет праздный образ жизни, думает только о себе, не хочет брать на себя ответственность за других, поэтому не женится. Он начинает ухаживать за главной героиней Еленой и приходит к ней с букетом сирени.  «Она не такая, как остальные», - говорит Андрей. Сирень в этом фильме появляется только один раз во 2 серии фильма – это символ весны, любви, творчества, начала отношений, жизни, изменений, которые произошли в главном герое Андрее Клименском.

Заключение

«Пока еще не отцвели сирени,
И сладкое дыханье их волнует грудь,
Иной раз хочется пасть на колени,
Сказать весне: Не отходи! Побудь...»

(А. Н. Апухтин)

Сирень благоухает в скверах и парках, её облака перевешиваются через заборы частных домов и дач, она обволакивает нежным щемящим ароматом дворы многоэтажек, красуясь возле домов и на газонах. Май и сирень невозможно представить друг без друга.

В своих произведениях музыканты, поэты, художники, писатели пытались, как бы олицетворить «душу сирени». Они старались выявить ту манящую, чарующую силу сирени. Во многих произведениях показано сочетание и противопоставление чувств человека и эмоционального звучания природы. Поэты всех времен воспевали сирень как символ весны, любви и самых чистых человеческих чувств, помыслов, надежд.

Что обозначает сирень  на языке цветов:

Сирень - красота, влюбленность, первые волнения любви

Сирень (белая) -  первая любовь, "Давай будем любить друг друга!"

Сирень (лиловая) -  "Любишь ли ты меня еще?"

Сирень (розовая) -  любовь и признание

Сирень (фиолетовая) -  "Мое сердце принадлежит тебе!"

 В большинстве примет, легенд, стихотворений сирень обладает такими свойствами, которые ценились людьми, поэтому:

Сирень - символ счастья, нежности и радости.

Сирень - символ весны. 

Сирень - символ летних ночей.

В своей работе мы проанализировали произведения русских писателей и поэтов. Но даже привлечение узкого круга источников позволяет сделать вывод о значимости деталей, связанных с изображением сирени. Символика сирени в художественной литературе используется в основном в соответствии со значением, которое «закреплено» античными легендами. Однако образ сирени в каждом произведении неповторим и каждый раз утверждает «старые истины» по-новому.

Проведенное исследование подтвердило гипотезу о том, что образ сирени достаточно популярен в фольклорных произведениях и в художественной литературе. Этот символ, уходящий корнями в историю народа, наполнен глубочайшим философским и человеческим смыслом, он – отражение мировоззрения и культуры народа, его мудрости. Не случайно образ сирени сохраняется в народных традициях и культуре и сегодня.

Стихотворения, использованные в исследовании:

Ахматова А.А. «Лучше б мне частушки задорно выкликать»

Блок А.А. «Запевающий сон, зацветающий цвет…»

Вознесенский А.А. «Сирень»

Гумилёв Н.С. «Сирень»

Кушнер А.С. «Сирень»

Маршак С.Я. «Счастье»

Пастернак Б.Л. «Сирень»

Рождественский В.А. «Сирень»

Романов К.К. «Отцветает сирень у меня под окном...»

Северянин И. «Мороженое из сирени»

Тарковский А.А. «Сирени вы, сирени»

Ярковец  Август « Вернулся я...»

Список литературы и источники

1)    Ожегов С.И. Словарь русского языка. Москва, Издание 18, стереотипное ,1986.

2)    Золотницкий  Н.Ф. Цветы в легендах и преданиях. Москва, Спб., 1913.

3)    Сергеева Н. Приметы на каждый день. Издательство Питер, 2011.

4)    Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Издание второе, стереотипное, 1987.

5)    http://granina.narod.ru/library/zolotn/siren.htm

6)    http://www.caresd.net/lilac/poetry.htm

7)    http://www.epochtimes.ru/content/view/48092/76/

8)    http://www.florets.ru/legendy-o-tsvetah/sirenj.html

9)    Рахманинов С. Литературное наследие. Т. 2. М. 1980.

10)       Асафьев Б. С. В. Рахманинов. М. 1945.

11)       С. В. Рахманинов в Ивановке. Воронеж. 1971.

12)       http://www.vokrug.tv/product/show/lilacs/

13)       Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима (в пересказе А.А. Нейхардт). – М.: Правда, 1988. – С. 86 – 87.

14)       Грачева И.В. «Каждый цвет – уже намек»/Литература в школе. – 1997. - № 3. – С. 51.

15)       Лаврентьева Н.В. «Образ сирени в творчестве Б.Л. Пастернака»/ Филологические науки. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота, 2014. - №6 (36): в 2-х ч. Ч.II  - С. 107-110.

Приложение

Легенды

1.            Существует скандинавская легенда о происхождении сирени. Скандинавы уверены, что сирень создали солнце и радуга. Богиня весны разбудила Солнце и его верную спутницу Ирис (радугу), смешала лучи солнца с пестрыми лучами радуги, начала щедро сыпать их на свежие борозды, на луга, ветви деревьев – и всюду появлялись цветы, а земля ликовала от этой благодати. Так они дошли до Скандинавии, но у радуги осталась только лиловая краска. Вскоре здесь оказалось столько сирeни, что Солнце решило смешать краски на палитре Радуги и начало сеять белые лучи, так к лиловой сирeни присоединилась белая сирень.

2.            А если верить древнегреческой легенде, то молодой Пан - бог лесов и лугов, повстречал однажды прекрасную речную нимфу Сирингу - нежную вестницу утренней зари и так залюбовался ее нежной грацией и красотой, что забыл о своих забавах. Решил Пан заговорить с Сирингой, но та испугалась и убежала. Пан побежал следом, желая ее успокоить, но нимфа неожиданно превратилась в благоухающий куст с нежными лиловыми цветами. Так имя Сиринги и дало название дереву - сирень.

3.            На Балканах существует такая легенда о сирени. Как-то могущественное божество обрушило на род людской свой гнев, заставив литься дожди и дни, и ночи, не останавливаясь даже на миг. Переполнились реки и озёра, вышли из берегов, и начался страшный потоп, всё смывающий на своём пути. Перепуганные люди бросились в горы, надеясь спастись на вершинах. Но вода поднималась всё выше и выше, самая высокая гора вот-вот скроется под водой. И тогда молодой и прекрасный пастух решил принести себя в жертву разгневанному богу. С мольбой о сострадании кинулся он в пучину. И сжалился бог, перестал литься дождь, вода спала, близкие юноши были спасены. Пощадил бог и его самого. А вся земля вокруг покрылась зарослями зелёных кустов, которые были унизаны душистыми кистями белого и лилового цвета. Это и была сирень.

Приметы

1.            Принести в дом белую сирень - к несчастью.

2.            Если все время носить с собой цветок сирени с пятью лепестками, никто не сможет сглазить.

3.            Слишком часто на сирени встречаются цветки с тремя лепестками (обычно их четыре) — нехорошая примета, сулящая наступление голодного года.

4.            Найти цветок сирени с пятью или с шестью лепестками - к счастью, к исполнению  заветного желания.

5.            Если съесть пятилепестковый цветок сирени – то будет сопутствовать удача.

Обряды

1.На Руси был прежде такой обычай: когда сирень расцветала, девушки разыскивали в кустах свое сиреневое счастье – цветки в пять или шесть лепестков – и, положив в рот, проглатывали. Наивный, смешной обряд.

Стихотворения

1.   Ахматова А.А. «Лучше б мне частушки задорно выкликать».

Лучше б мне частушки задорно выкликать,
А тебе на хриплой гармонике играть!
И, уйдя, обнявшись, на ночь за овсы,
Потерять бы ленту из тугой косы.
Лучше б мне ребеночка твоего качать,
А тебе полтинник в сутки выручать,
И ходить на кладбище в поминальный день,
Да смотреть на белую божию сирень.

2.Блок А.А. «Запевающий сон, зацветающий цвет…»                                 

Запевающий сон, зацветающий цвет,
Исчезающий день, погасающий свет.
Открывая окно, увидал я сирень.
Это было весной - в улетающий день.
Раздышались цветы - и на темный карниз
Передвинулись тени ликующих риз.
Задыхалась тоска, занималась душа,
Распахнул я окно, трепеща и дрожа.
И не помню - откуда дохнула в лицо,
Запевая, сгорая, взошла на крыльцо.

3.Вознесенский А.А. «Сирень»

Сирень прощается, сирень - как лыжница,
Сирень, как пудель, мне в щёки лижется!
Сирень заревана,
сирень- царевна,
сирень пылает ацетиленом!
Расул Гамзатов хмур как бизон.
Расул Гамзатов сказал « Свезём».
Расул упарился. Расул не спит.
В купе купальщицей сирень дрожит.
О, как ей боязно!
Под низом
Колёса  поезда- не чернозём.
Наверное, в мае цвесть « красивей»…
Двойник мой, магия. Сирень, сирень,
Сирень как гений! Из всех одна
На третьей скорости цветёт она!
Есть сто косулей - Одна газель.
Есть сто свистулек - одна свирель.
Несовременно цвести в саду.
Есть сто сиреней.
Люблю одну.
Ночные гроздья гудят махрово,
Как микрофоны из мельхиора.
У, дьявол-дерево! У всех мигрень.
Как сто салютов, стоит сирень.
Таможник вздрогнул: «Живьем, в кустах!»
Таможник ахнул, забыв устав.
Ах, чувство чуда - седьмое чувство…
Вокруг планеты зелёной люстрой,
Промеж созвездьев и деревень
Свистит Трассирующая сирень!
Смешны ей- почва, трава, права…

4. Гумилёв Н.С. «Сирень»

 Опять она кипит, бледна,
Сирени возлетевшей пена,
Опять коленопреклоненно
Стоит пред нею тишина.
Что остается тишине,
Еще с полетом незнакомой? -
Живой довериться волне
И стать послушной и влекомой.
Ветвей бежит за валом вал,
Растет и гаснет без усилья,
Небесной линией овал
Очерчен смело, словно крылья.
Сирени тяжестью свело
Едва расправленные ветви,
Но рвется бледное крыло,
Прозрачным становясь от света.
Она летит на Божий зов,
Опалена предчувствьем встречи,
Она - растущих облаков
То ли прообраз, то ль предтеча...
Что остается нам? Вскипеть
Душой ли, словом, бледной кровью,
Роняя лепестки, лететь,
Земной пожертвовав любовью.

5. Кушнер А.С. «Сирень»

Фиолетовой, белой, лиловой,

Ледяной, голубой, бестолковой

Перед взором предстанет сирень.

Летний полдень разбит на осколки,

Острых листьев блестят треуголки,

И, как облако, стелется тень.

Сколько свежести в ветви тяжелой,

Как стараются важные пчелы,

Допотопная блещет краса!

Но вглядись в эти вспышки и блестки:

Здесь уже побывал Кончаловский,

Трогал кисти и щурил глаза.

Тем сильней у забора с канавкой

Восхищение наше, с поправкой

На тяжелый музейный букет,

Нависающий в желтой плетенке

Над столом, и две грозди в сторонке,

И от локтя на скатерти след.

6. Маршак С.Я. «Счастье»

Как празднично сад расцветила сирень

Лилового, белого цвета.

Сегодня особый - сиреневый - день,

Начало цветущего лета.



За несколько дней разоделись кусты,

Недавно раскрывшие листья,

В большие и пышные гроздья-цветы,

В густые и влажные кисти.



И мы вспоминаем, с какой простотой,

С какою надеждой и страстью

Искали меж звездочек в грозди густой

Пятилепестковое "счастье".



С тех пор столько раз перед нами цвели

Кусты этой щедрой сирени.

И если мы счастья еще не нашли,

То, может быть, только от лени

7. Пастернак Б.Л. «Сирень»

Положим,- гудение улья,
И сад утопает в стряпне,
И спинки соломенных стульев,
И чёрные зёрна слепней.
И вдруг объявляется отдых,
И всюду бросают дела:
Далёкая молодость в сотах,
Седая сирень расцвела!
Уж где-то телеги и лето,
И гром отмыкает кусты,
И ливень въезжает в кассеты
Отстроившейся красоты.
И чуть наполняет повозка
Раскатистым воздухом свод,-
Лиловое зданье из воска,
До облака вставши, плывёт.
И тучи играют в горелки,
И слышится старшего речь,
Что надо сирени в тарелке
Путём отстоятся и стечь       

8. Рождественский В.А. «Сирень»

Прогремела гроза, прошумела,
Затухая, грохочет вдали.
Золотые лучи словно стрелы,
Сквозь клокастые тучи прошли. . .
Воздух полон прохлады и тени,
Встала радуга светлым венцом,
И тяжелые грозди сирени
Наклонились над нашим крыльцом.
Хорошо на весеннем просторе
По откосу бежать наугад,
Окунуться в душистое море,
Захлестнувшее дремлющий сад.
Сколько белых и темно-лиловых
Вдоль ограды кустов разрослось!
Ветку тронешь   дождем лепестковым
Осыпается мокрая гроздь,
В легкой капельке, свежей и чистой,
Отразился сверкающий день,
И в саду каждой веткой росистой
Торжествующе пахнет сирень.

9. Романов К.К. «Отцветает сирень у меня под окном...»

Отцветает сирень у меня под окном,

Осыпаются кисти пушистые...

Уж пахнуло, повеяло летним теплом;

Гуще зелень берез; солнце знойным лучом

Золотит их стволы серебристые.

Скоро лето придет и опять уберет

Васильками всю ниву зеленую;

Скоро жимолость в нашем саду зацветет,

И опять незабудками сплошь зарастет

Мшистый берег над речкой студеною.

Скоро скошенным сеном запахнет кругом...

Как бы досыта, всласть грудью жадною

Надышаться мне этим душистым теплом,

Пока мир ледяным не уснул еще сном,

Усыпленный зимой безотрадною!

10. Северянин И. «Мороженое из сирени»

Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!

Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.

Сударышни, судари, надо ль? не дорого можно без прений...

Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!

Я сливочного не имею, фисташковое все распродал...

Ах, граждане, да неужели вы требуете крем-брюле?

Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,

На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!

Сирень - сладострастья эмблема. В лилово-изнеженном крене

Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок...

Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!

Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-Богу, похвалишь, дружок!

11. Тарковский А.А. «Сирени вы, сирени»

Сирени вы, сирени,

И как вам не тяжел

Застывший в трудном крене

Альтовый гомон пчел?

Осталось нетерпенье

От юности моей

В горячей вашей пене

И в глубине теней. 

А как дохнет по пчелам

И прибежит гроза

И ситцевым подолом

Ударит мне в глаза -

Пройдет прохлада низом

Траву в коленах гнуть,

И дождь по гроздьям сизым

Покатится, как ртуть. 

Под вечер - вёдро снова,

И, верно, в том и суть,

Чтоб хоть силком смычковый

Лиловый гуд вернуть.

12. Ярковец  Август « Вернулся я...»

Растворил я окно, - стало грустно невмочь,
Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
Благозвучным дыханьем сирени.
Тридцатый год в лицо мне веет
Веселый светлый майский день
Тридцатый раз сиреневеет
В саду душистая сирень
Сирень и день нет рифм банальней!
Милей и слаще нет зато!
Кто знает рифмы музыкальней
И вдохновенней знает кто?
Сирень  и  день! Как опьянено
Звучите вы в душе моей!
Как я, на мир смотря влюблено,
Пьян сном сиреневых кистей!
Пока я жив, пока я молод,
Я буду вечно петь сирень!
Весенний день горяч и золот
Виновных нет в весенний день!

Тематическая подборка стихотворений о сирени

Игорь Северянин

ГАТЧИНСКИЙ ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ

Тридцатый год в лицо мне веет

Веселый, светлый майский день.

Тридцатый раз сиреневеет

В саду душистая сирень.

«Сирень» и «день» — нет рифм банальней!

Милей и слаще нет зато!

Кто знает рифмы музыкальней

И вдохновенней — знает кто?!

«Сирень» и «день»! Как опьяненно

Звучите вы в душе моей!

Как я на мир смотрю влюбленно,

Пьян сном сиреневых кистей!

Пока я жив, пока я молод,

Я буду вечно петь сирень!

Весенний день горяч и золот,—

Виновных нет в весенний день!

31 мая 1917г.

Николай Заболоцкий

УСТУПИ МНЕ, СКВОРЕЦ, УГОЛОК

Уступи мне, скворец, уголок,

Посели меня в старом скворешнике.

Отдаю тебе душу в залог

За твои голубые подснежники.

И свистит и бормочет весна.

По колено затоплены тополи.

Пробуждаются клены от сна,

Чтоб, как бабочки, листья захлопали.

И такой на полях кавардак,

И такая ручьев околесица,

Что попробуй, покинув чердак,

Сломя голову в рощу не броситься!

Начинай серенаду, скворец!

Сквозь литавры и бубны истории

Ты — наш первый весенний певец

Из березовой консерватории.

Открывай представленье, свистун!

Запрокинься головкою розовой,

Разрывая сияние струн

В самом горле у рощи березовой.

Я и сам бы стараться горазд,

Да шепнула мне бабочка-странница:

«Кто бывает весною горласт,

Тот без голоса к лету останется».

А весна хороша, хороша!

Охватило всю душу сиренями.

Поднимай же скворешню, душа,

Над твоими садами весенними.

Поселись на высоком шесте,

Полыхая по небу восторгами,

Прилепись паутинкой к звезде

Александр Шадрин Крымская сирень

Вместе с птичьими скороговорками.

Повернись к мирозданью лицом,

Голубые подснежники чествуя,

С потерявшим сознанье скворцом

По весенним полям путешествуя.

1946г.

Всеволод Рождественский

СИРЕНЬ

Прогремела гроза, прошумела,

Затухая, грохочет вдали.

Золотые лучи словно стрелы,

Сквозь клокастые тучи прошли. . .

Воздух полон прохлады и тени,

Встала радуга светлым венцом,

И тяжелые грозди сирени

Наклонились над нашим крыльцом.

Хорошо на весеннем просторе

По откосу бежать наугад, —

Окунуться в душистое море,

Захлестнувшее дремлющий сад.

Сколько белых и темно-лиловых

Вдоль ограды кустов разрослось!

Ветку тронешь — дождем лепестковым

Осыпается мокрая гроздь,

В легкой капельке, свежей и чистой,

Отразился сверкающий день,

И в саду каждой веткой росистой

Торжествующе пахнет сирень.

Арсений Тарковский

ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ

Свиданий наших каждое мгновенье

Мы праздновали, как богоявленье,

Одни на целом свете. Ты была

Смелей и легче птичьего крыла,

По лестнице, как головокруженье,

Через ступень сбегала и вела

Сквозь влажную сирень в свои владенья

С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость

Дарована, алтарные врата

Отворены, и в темноте светилась

И медленно клонилась нагота,

И, просыпаясь: "Будь благословенна!" –

Я говорил и знал, что дерзновенно

Мое благословенье: ты спала,

И тронуть веки синевой вселенной

К тебе сирень тянулась со стола,

И синевою тронутые веки

Спокойны были, и рука тепла.

Арсений Тарковский

СИРЕНИ ВЫ, СИРЕНИ

Сирени вы, сирени,

И как вам не тяжел

Застывший в трудном крене

Альтовый гомон пчел?

Осталось нетерпенье

От юности моей

В горячей вашей пене

И в глубине теней.

А как дохнет по пчелам

И пробежит гроза

И ситцевым подолом

Ударит мне в глаза –

Пройдет прохлада низом

Траву в коленях гнуть,

И дождь по гроздьям сизым

Покатится, как ртуть.

Под вечер - ведро снова,

И, верно, в том и суть,

Чтоб хоть силком смычковый

Лиловый гуд вернуть.

Николай Гумилев

***

Из букета целого сиреней

Мне досталась лишь одна сирень,

И всю ночь я думал об Елене,

А потом томился целый день.

Все казалось мне, что в белой пене

Исчезает милая земля,

Расцветают влажные сирени

За кормой большого корабля.

И за огненными небесами

Обо мне задумалась она,

Девушка с газельими глазами

Моего любимейшего сна.

Сердце прыгало, как детский мячик,

Я, как брату, верил кораблю,

Оттого, что мне нельзя иначе,

Оттого, что я ее люблю

Афанасий Фет

ПЧЕЛЫ

Пропаду от тоски я и лени,

Одинокая жизнь не мила,

Сердце ноет, слабеют колени,

В каждый гвоздик душистой сирени,

Распевая, вползает пчела.

Дай хоть выйду я в чистое поле

Иль совсем потеряюсь в лесу...

С каждым шагом не легче на воле,

Сердце пышет всё боле и боле,

Точно уголь в груди я несу.

Нет, постой же! С тоскою моею

Здесь расстанусь. Черемуха спит:

Ах, опять эти пчелы под нею!

И никак я понять не умею,

На цветах ли, в ушах ли звенит.

1854г.

Александр Блок В. Герасимова

***

Запевающий сон, зацветающий цвет,

Исчезающий день, погасающий свет.

Открывая окно, увидал я сирень.

Это было весной - в улетающий день.

Раздышались цветы - и на темный карниз

Передвинулись тени ликующих риз.

Задыхалась тоска, занималась душа,

Распахнул я окно, трепеща и дрожа.

И не помню - откуда дохнула в лицо,

Запевая, сгорая, взошла на крыльцо.

1902г.

Иннокентий Анненский

ПОСЛЕДНИЕ СИРЕНИ

Заглох и замер сад. На сердце всё мутней

От живости обид и горечи ошибок...

А ты что сберегла от голубых огней,

И золотистых кос, и розовых улыбок?

Под своды душные за тенью входит тень,

И неизбежней всё толпа их нарастает...

Чу... ветер прошумел — и белая сирень

Над головой твоей, качаясь, облетает.

Пусть завтра не сойду я с тинистого дна,

Дождя осеннего тоскливей и туманней,

Сегодня грудь моя желания полна,

Как туча, полная и грома и сверканий.

Но малодушием не заслоняй порыв,

И в этот странный час сольешься ты с поэтом;

Глубины жаркие словам его открыв,

Ты миру явишь их пророческим рассветом.

Григорий Поженян

ПОКА СИРЕНЬ В ГЛАЗАХ НЕ ОТЦВЕЛА

Спешите делать добрые дела,

пока еще не склевана рябина,

пока еще не ломана калина,

пока береста совести бела.

Спешите делать добрые дела.

В колесах дружбы так привычны палки,

в больницах так медлительны каталки,

а щель просвета так порой мала.

А ложь святая столько гнезд свила,

анчары гримируя под оливы.

У моря все отливы и отливы,

хоть бей в синопские колокола.

Пока сирень в глазах не отцвела,

и женщины не трубят в путь обратный,

да будут плечи у мужчин квадратны!..

Спешите делать добрые дела.

1974г.

Сергей Красиков

СИРЕНЬ

Вставал обыкновенный вешний день.

Парил туман. Заря траву косила.

И вспыхнула лиловая сирень

С какой-то неосознанною силой.

Она раскрылась робко, не спеша,

Застенчиво и с неохотой вроде.

И вдруг пошла, пошла, пошла, пошла

Смеяться и бурлить, как половодье.

Такой восторг внутри её кипел,

Такую страсть глазам она исторгла,

Что парень на мгновенье онемел

И задохнулся страстью от восторга.

Он, кажется, никак не мог понять,

Откуда привалило столько чуда.

Гадал, ломать сирень иль не ломать,

Когда она полощется повсюду?

Дарить её пристало, но кому?

И, поразмыслив несколько мгновений,

Припомнил, что любимая в дому

Пока ещё не видела сирени.

Окно открыла девушка на стук,

Качнулась к парню легче лёгкой песни

И нежными кистями жарких рук

Взяла его лицо с сиренью вместе.

Саша Черный

МЕЛАНХОЛИЧЕСКОЕ

Для души купил я нынче

На базаре сноп сирени, -

Потому что под сиренью

В гимназические годы

Двум житомирским Цирцеям,

Каждой порознь, в вечер майский

С исключительною силой

Объяснялся я в любви...

С той поры полынный запах

Нежных гвоздиков лиловых

Каждый год меня волнует.

Хоть пора б остепениться,

Хоть пора б понять, ей-богу,

Что давно уж между нами –

Тем житомирским балбесом

Слава Коробейников

И солидным господином,

Нагрузившимся сиренью, -

Сходства нет ни на сантим...

Для души купил сирени,

А для тела - черной редьки.

В гимназические годы

Этот плод благословенный,

Эту царственную овощь,

Запивали мы в беседке

(Я и два семинариста)

Доброй старкой - польской водкой

Янтареющим на солнце

Горлодером огневым...

Ничего не пью давно я.

На камин под сноп сирени

Положил, вздохнув, я редьку –

Символ юности дурацкой,

Пролетевшей кувырком...

Живы ль нынче те Цирцеи?

Может быть, сегодня утром

У прилавка на базаре,

Покупая сноп сирени,

Наступал я им на туфли,

Но в изгнанье эмигрантском

Мы друг друга не узнали?..

Потому что только старка

С каждым годом все душистей,

Все забористей и крепче, -

А Цирцеи и поэты...

Вы видали куст сирени

В средних числах ноября?

Борис Пастернак

СИРЕНЬ

В. Табанин

Положим,— гудение улья,

И сад утопает в стряпне,

И спинки соломенных стульев,

И черные зерна слепней.

И вдруг объявляется отдых,

И всюду бросают дела.

Далекая молодость в сотах,

Седая сирень расцвела!

Уж где-то телеги и лето,

И гром отмыкает кусты,

И ливень въезжает в кассеты

Отстроившейся красоты.

И чуть наполняет повозка

Раскатистым воздухом свод,—

Лиловое зданье из воска,

До облака вставши, плывет.

И тучи играют в горелки,

И слышится старшего речь,

Что надо сирени в тарелке

Путем отстояться и стечь.

1927г.

Ю. Нагибин Сирень

 Странное то было лето, все в нем перепуталось. В исходе мая листва берез оставалась по-весеннему слабой и нежной, изжелта-зеленой, как цыплячий пух. Черемуха расцвела лишь в первых числах июня, а сирень еще позже. Такое не помнили ивановские старожилы. Впрочем, они и вообще ничего толком не помнили: когда ландышам цвесть, а когда ночным фиалкам, когда пушиться одуванчикам и когда проклюнется первый гриб. Но может быть, странное лето внесло сумятицу в их старые головы, отбив память об известном порядке?

Сильные грозовые ливни, неположенные в начале июня - им время в августе, когда убраны хлеба и поля бронзовеют щетиной стерни, - усугубили сумятицу в мироздании. И сирень зацвела вся разом, в одну ночь вскипела и во дворе, и в аллеях, и в парке. А ведь положено так: сперва запенивается белая, голубая и розовая отечественная сирень, ее рослые кусты теснятся меж отдельным флигелем и конюшнями, образуют опушку Старого парка, через пять-шесть дней залиловеет низенькая персидская сирень с приторно-душистыми свешивающимися соцветиями, образующая живую изгородь меж двором и фруктовым садом; а через неделю забросит в окна господского дома отягощенные кистями ветви венгерская сирень с самыми красивыми блекло-фиолетовыми цветами. А тут сирени распустились разом, после сильной ночной грозы, переполошившей обитателей усадьбы прямыми, отвесными, опасными молниями. И даже куст никогда не цветшей махровой сирени возле павильона зажег маленький багряный факел одной-единственной кисти.

И когда Верочка Скалон выбежала утром в сад, обманув бдительный надзор гувернантки Миссочки, она ахнула и прижала руки к корсажу, пораженная дивным великолепием сиреневого буйства.

В доме жили по часам, порядок был строгий. Вставали в восемь - все, кроме Александра Ильича Зилоти и непонятно, чем была вызвана такая поблажка. И сами хозяева Сатины, и гостящие у них родственники, и наезжавшие соседи беспрекословно подчинялись неизменному уставу. Пусть Зилоти замечательный пианист, профессор консерватории - Сатины не церемонились и с более именитыми гостями, - дарованная ему привилегия оставалась загадкой для Верочки, любящей в свои пятнадцать лет доискиваться до первопричины явлений. Но сегодня она решила, что эта вольность призвана служить маленьким вознаграждением Александру Ильичу за муки тюремного режима, навязанного ему любовью и ревностью жены Веры Павловны, урожденной Третьяковой. Вера Павловна ревновала своего двадцатисемилетнего мужа, не по годам обремененного большой семьей, заботами и славой, ревновала тяжелой купеческой ревностью, слепой, неодолимой, смехотворной и вовсе неуместной в дочери одухотворенного Павла Михайловича Третьякова, знаменитого собирателя русской живописи. Она ревновала мужа к "трем сестрам" Скалон и даже к тринадцатилетней Наташе Сатиной, не говоря уже о Миссочке, о красивой горничной Марине, волоокой песельнице, и ко всем крестьянским девушкам, приносившим в усадьбу дикорастущую землянику, сливки и сметану. И это мешало Верочке определить, в кого же на самом деле влюблен Александр Ильич. А разобраться в путаном клубке влюбленностей было для нее еще важнее, нежели в сумбуре взбунтовавшейся природы.

Выходить из дома раньше положенного времени считалось столь же крамольным, как и залеживаться в постели. Это было даже опаснее, потому что, залежавшись, можно сослаться на нездоровье, а тут чем оправдаешься? Верочка не случайно вспомнила о Зилоти.

Когда она сбежала с крыльца отдельного флигеля, где жила с матерью, сестрами и Миссочкой, ей почудилось в окне второго этажа "господского" дома бледное лицо Веры Павловны. Она ночевала в детской - нездоровилось годовалому Ванечке, и чуткий слух ревнивицы уловил во сне тончайший скрип далекой двери. Хорошо, если Александр Ильич спокойно нежится в своей постели, а что, если ему тоже вздумалось прогуляться? Какие подозрения вспыхнут в необузданном воображении Веры Павловны и чем все это обернется? Она едва не вернулась домой, но пьянящий дух сирени был так влекущ и сладок, что Верочка решила: будь что будет, не даст она испортить себе радость! И она кинулась в сирень, как в реку, мгновенно вымокнув с головы до пят, - тяжелые кисти и листья были пропитаны минувшим ливнем.

Грубый шорох в кустах заставил Верочку испуганно замереть. Господи боже мой, неужели и впрямь она столкнется сейчас с Зилоти и тяжесть стыдной взрослой тайны ляжет на ее сердце? Нет, она вовсе не хочет знать, в кого влюблен Александр Ильич и насколько основательна ревность его несчастной жены.

Шум повторился - шорох и треск, кто-то шел напролом сквозь сирень, сотрясая ветви, давя мелкие сухие сучочки в изножии кустов. Легко возбудимое сердце Верочки мгновенно отзывалось на каждое волнение, испуг, вот и сейчас оно будто подскочило, забилось у самого горла, гулко, громко, с болезненной отдачей в голову. Проделка, казавшаяся ей такой очаровательной еще несколько минут назад, когда она неслышно проскользнула мимо спален матери и Миссочки, обернулась чем-то дурным и страшным.

"Почему мне за все приходится платить так дорого? - спросила она себя с тоской. -- Чего я, в конце концов, боюсь? Пусть я даже столкнусь с Зилоти, он благородный человек и защитит меня от незаслуженной обиды. Я виновата лишь в том, что насамовольничала. Ну, побранят, лишат прогулки, заставят написать лишний английский диктант, разучить какой-нибудь этюд. Не убьют же меня в самом деле?" Уговоры подействовали, сердце опустилось в свое гнездо, отлила кровь с лица, и перестало стрелять в ушах.

Верочка осторожно раздвинула ветви и в шаге от себя увидела Сережу Рахманинова, племянника хозяев усадьбы. Он приподымал кисти сирени ладонями и погружал в них лицо. Когда же отымал голову, лоб, нос, щеки и подбородок были влажными, а к бровям и тонкой ниточке усов клеились лепестки и трубочки цветов. Но это и Верочка умела делать - купать лицо в росистой сирени, а вот другая придумка Сережи, Сергея Васильевича -- так церемонно полагалось ей называть семнадцатилетнего кузена, - была куда интереснее. Он выбирал некрупную кисть и осторожно брал в рот, будто собирался съесть, затем так же осторожно вытягивал ее изо рта и что-то проглатывал. Верочка последовала ему примеру, и рот наполнился горьковатой холодной влагой. Она поморщилась, но все-таки повторила опыт. Отведала белой, потом голубой, потом лиловой сирени - у каждой был свой привкус. Белая - это словно лизнуть пробку от маминых французских духов, даже кончик языка сходно немеет; лиловая отдает чернилами; самая вкусная - голубая сирень, сладковатая, припахивающая лимонной корочкой.

Сиреневое вино понравилось Верочке, и она стала лучшего мнения о длинноволосом кузене. Впрочем, какой он кузен - так, седьмая вода на киселе, но взрослые почему-то цепляются за отдаленные родственные связи, причем в подобных туманных случаях старшие всегда оказываются дядюшками и тетушками, а сверстники - кузенами и кузинами. Рахманинова сестрам Скалон представили совсем недавно в Москве, в доме Сатиных, где они останавливались на пути из Петербурга в Ивановку. Нельзя сказать, что их обрадовала перспектива провести лето в обществе новоявленного кузена. В этом долговязом юноше все было непомерно и нелепо: громадные, как лопаты, руки и под стать им ступни, длинные русые поповские волосы, большой, тяжелый нос и огромный, хоть и красиво очерченный рот, мрачноватый, исподлобья, взгляд темных матовых глаз. Нелюбезный, настороженный, скованный, совсем неинтересный - таков был дружный Приговор сестер. И робкая попытка кузины Наташи Сатиной уверить их, что Сережа стесняется и дичится, ничего не изменила.

Правда, в Ивановке образ сумрачного и нелюбезного кузена пришлось срочно пересмотреть. Он оказался весьма любезным, услужливым, общительным и необыкновенно смешливым. Достаточно было самой малости, чтобы заставить его смеяться до слез, до изнеможения. И надо сказать, Верочка пользовалась этой слабостью кузена и не раз ставила его в неловкое положение, но с обычным добродушием он нисколько не обижался. За него обижалась Наташа Сатина и даже позволила себе выговаривать Верочке, но та быстро поставила на место непрошеную заступницу. Наташа надула свои и без того пухлые губы и навсегда забыла встревать в дела старших...

Но кузен, пьющий горькую влагу с сиреневых кистей, стал Верочке по-новому интересен. Кстати, в кого он влюблен?.. Прежде Верочка не задавалась этим вопросом, хотя сердечные дела всех обитателей усадьбы, равно и друзей дома, редкий день не наезжавших в Ивановку, заботили ее чрезвычайно. Скорее всего, он влюблен в старшую ее сестру, двадцатидвухлетнюю Татушу, властную и самоуверенную красавицу. Похоже, в нее все влюблены. А кто влюблен в Сережу - дозволено ей хотя бы про себя так его называть? Натуля Сатина?.. Верочка прыснула, по счастью, почти беззвучно: рот был набит сиренью. Но острый слух музыканта что-то уловил. Рахманинов замер с кистью в руке, как Вакх на известной картине академика Бруни. Его большие, темные, не отражающие свет глаза внимательно и быстро обшарили кусты. Верочка успела пригнуться, и взгляд его скользнул поверх ее головы.

Наташа Сатина была рослая, стройная, очень серьезная девочка, пытавшаяся держаться на равных со взрослыми. Ее губил рот - детски пухлый, неоформившийся и потому непослушный, расползающийся, даже глупый какой-то, хотя она отнюдь не была дурой. Этот рот поразительно не соответствовал остальной лепке четкого смуглого лица. Лоб, нос, глаза, легкая крутизна скул - все в ней было очаровательно и завершено, но пухлое губошлепие отбрасывало Наташу в детство. И комичными, пародийными казались ее серьезность, трудолюбие, рассудительность, даже какая-то важность. Живая, легкомысленная, порывистая Верочка, начисто лишенная Наташиной солидности, была все же "барышня", а Наташу хотелось отослать в детскую.

Эти размышления, навеянные новооткрытием длинноволосого кузена, несколько отвлекли Верочку от сиреневого вина. В отличие от нее Сережа действовал с напористой быстротой и ловкостью, правда, при таких захватистых ручищах и громадной пасти это немудрено. У Верочки был маленький, деликатный рот, ей приходилось выбирать кисти поменьше. Но надо поторапливаться, чтобы успеть до колокола прошмыгнуть в свою спальню. Верочка пустила в ход обе руки. Ее всю забрызгало росой, горечь палила рот, лепестки обклеили подбородок и щеки.

- Психопатушка, и вам не стыдно? - послышался протяжный, укоризненный голос Рахманинова. - Поедать сирень - какое варварство!

У него была раздражающая привычка давать всем прозвища. Это он превратил Татушу в Тунечку, а потом в Ментора, англичанку - в Миссочку, балетоманку Лелю в Цуккину Дмитриевну, а Верочку, что совсем глупо, - в Психопатушку. Конечно, она бывает несдержанна, легко вспыхивает и легко переходит от смеха к слезам, но какая же она психопатка? Она давно хотела объясниться с Сергеем Васильевичем по поводу дурацкой клички, но теперь разговор придется отложить. Кто же она, как не Психопатушка, если с такой вот звериной алчностью пожирает сирень? Но хорош кузен!.. Сам вызвал ее на эту глупость, а сейчас делает вид, будто ни при чем. Уж он-то, конечно, не обсасывал влажных кистей, а скромно и чинно вдыхал их аромат.

 - Надеюсь... - произнесла она, задыхаясь. - что вы как честный человек... никому... никогда...

 - Психопа-а-тушка!.. Генеральшенька! - нарочито гнусавя и растягивая слова, проговорил Рахманинов. - Да ведь сказать кому - не поверят!.. Вы бы посмотрели на себя!

Верочка провела ладонями по лицу, они стали мокрыми, а на подушечках пальцев налипли голубые, лиловые лепестки, какой-то мусор, паутинки. Когда только противный кузен успел вытереться и принять обличье пай-мальчика? На его крупном, в первом розоватом загаре лице не было ни росинки, ни соринки...
   У Верочки было короткое дыхание: при малейшем волнении ей не хватало воздуха.

- Прошу вас!.. Это глупое ребячество... Вы злой!.. Вам бы только выставлять людей в смешном виде!..

- Господь с вами, Психопатушка! - сказал он мягко, участливо, почти нежно.
   Верочка никак не ожидала подобной интонации у насмешливого кузена: даже свои любезности он облекал в ироническую форму.

- Зачем вы так?.. Конечно, я никому не скажу... раз вы не хотите. -Теперь в голосе его опять послышались привычные лукавые нотки, но добрые, необидные. - И что тут такого? Бедная девочка проголодалась и решила немножко попастись. Ну, ну, не буду... Ого, Агафон заковылял к колоколу. Бегите, не то пропали.

- А вы?

- За мной не очень следят. Мне только нельзя появляться в женском монастыре, так я прозвал ваш флигель, и принимать у себя дам... Наташу, например. Тут сразу громы и молнии...

Он еще что-то говорил, но Верочка уже не слышала. Со всех ног, зажимая ладонью страшно бьющееся сердце, мчалась она к дому и успела вскочить на крыльцо, прежде чем Агафон ударил в колокол, и проскользнула в спальню до появления свежей и ясной, будто не со сна, Миссочки.

Рахманинов стоял, задумчиво перебирая кисти сирени. Он хотел понять, почему его так тронула и странно взволновала эта встреча.

Верочка Скалон была очень миловидна, с прекрасными, густыми, длинными русыми, в золото, волосами, с тонкой, стремительно затекающей румянцем кожей, с пытливыми, горячими глазами и тесно сжатым ртом. Эта серьезная, даже скорбная складка рта не соответствовала мягкой лепке лица и подвергала сомнению однозначность образа доброй, недалекой девушки. Но что ему эта Верочка Скалон, Психопатушка, Генеральшенька, влюбленная по уши в друга детства Сережу Толбузина и чуть не каждый день избирающая нового фаворита, который зачастую об этом и не догадывается, поминутно вспыхивающая и немеющая от страха, что кто-то проникнет в ее великие секреты? Он, Рахманинов, -- странствующий музыкант, его дело упражняться на рояле до одурения, который день корпеть над четырехручным переложением "Спящей красавицы" несравненного Петра Ильича и урывать часишко-другой для собственного сочинительства. Да, он обуян дерзостным намерением в недалеком будущем вынести на суд публики свой первый фортепианный концерт. Пора робких ноктюрнов и разных мелких пьесок миновала, он способен сказать свое слово в музыке. О прочем нечего и думать. Но как все-таки хорошо, что было это утро, тяжелые благоухающие кисти, холод капель за пазухой и девичье лицо, наивное и патетическое...

День, начинавшийся для Верочки Скалон так тревожно и странно, катился дальше проторенной колеей без каких-либо неожиданностей. Никто не догадывался об утреннем приключении. А Вера Павловна при всей своей ревнивой наблюдательности умудрилась ее не заметить. Поведение кузена было безупречно, он не позволил себе и легчайшего намека - взглядом, улыбкой на их общую тайну, был образцово серьезен и почтителен. Он хотел успокоить Верочку, но немножко перебарщивал в своем джентльменстве. Такая сдержанность необходима при посторонних, но совершенно ни к чему, когда они оставались с глазу на глаз. Разве люди так уж часто сходятся в утреннем саду пить сиреневое вино? Ведь и в самом деле, сказать кому - не поверят. Но Верочка знала, что не скажет об этом даже верной и молчаливой, как могила, Наташе Сатиной, не говоря уже о сестрах: строгой моралистке Татуше - поистине "Ментор"! - и дразнилке Леле. И если они с Сережей будут так старательно притворяться друг перед другом, то получится, что ничего и не было, а это даже обидно...

Катился вслед за другими, навек канувшими, чудесный жаркий долгий июньский день с парным молоком и садовой земляникой прямо с грядок - еще одна неожиданность, ну где это видано, чтобы садовая земляника поспевала в пору цветения сирени? - с купанием и беготней по парку, с мучительным английским диктантом - Верочка насажала ошибок против обычного густо; с непременным испугом Александра Ильича Зилоти по поводу вскочившего на щеке прыщика: рак!!!; с беспредметными и крайне забавными вспышками ревности у его жены, с оглушительными звуками роялей - это Сережа разучивал всем в зубах навязший этюд Шлецера, а Зилоти в который раз играл бетховенскую "Ярость из-за потерянного гроша", и все искренне восхищались, хотя с удовольствием послушали бы что-нибудь другое, пусть и не столь совершенное. С запаздывающим, как всегда, обедом ("Лакеи засели в подкидного, - в комическом ужасе восклицал Александр Ильич. - Буфетчику Адриану идут одни козыри!"); с катанием на линейке, с вечерним чаем и "адской зубной болью" у Веры Павловны (самовар подала вместо запившего Адриана красивая Марина); с веселой болтовней в беседке и нарочито заунывными приставаниями Сережи к Татуше по поводу московского знакомого Шнеля - всех это веселило, а Татушу раздражало, она не любила насмешек над теми, кому нравилась, с долгим, будто навек, прощанием перед сном и "лунной ванной" на балконе в компании Лели и Миссочки, к ночи грустневшей, с прохладой домотканых полотняных простынь.

Но прежде чем погрузиться в сон, Верочка вспомнила утреннее похождение и удивилась своему тогдашнему испугу. Сколько же в ней еще детского, если она теряется от каждого пустяка! И досадно, что она так уронила себя перед кузеном. А он все же милый, с ним можно дружить, если, конечно, держать в узде. В Москве они его просто не поняли. Зато в Ивановке Татуша сразу нашла, что в нем что-то есть. Впрочем, Татуша всюду подбирает кавалеров. Это все не важно. А важно то, что завтра приезжает из соседней Тимофеевки Митя Зилоти, брат Александра Ильича, и надо будет раз и навсегда выяснить, в кого он влюблен.

Вместо того, чтобы развязать хоть какие-то узлы, Митин приезд окончательно все запутал. Едва Митя успел слезть с двуколки, как примчался потрясенный Сашок Сатин и сказал, что поспела малина. Конечно, ему никто не поверил, но лето уже приучило к неожиданностям, и обитатели усадьбы, поругивая юного вестника за распространение ложных слухов, гурьбой повалили в малинник. Привлеченный шумом, на крыльцо выскочил Александр Ильич Зилоти, несказанно обрадовался малине и, схватив Татушу за руку, кинулся в сад. Ему, правда, пришлось сразу вернуться, поскольку Веру Павловну постиг тепловой удар на террасе. Потрясая кулаками, Александр Ильич поплелся к жене, а остальная компания вломилась в малинник и увидела, что Сашок наврал совсем чуть-чуть. Малина еще не поспела, но твердые и невкусные ягоды действительно подрумянились, и одно это было чудом. Зато созрела черешня, но тетя Варвара не разрешила трогать ее до завтра.

А на обратном пути Татуша, словно догадавшись о тайных заботах сестры, пристала к Мите, в кого он влюблен. Митя смущенно и самодовольно отмалчивался, краснея сквозь загорелую кожу, но от Татуши нелегко отделаться. Ее настырность вдруг стала неприятна Верочке: похоже, Татушей двигало не обычное любопытство, а какое-то личное чувство. Сестра была в расцвете красоты, и ей хотелось покорять всех - от Мити и Сережи до Александра Ильича и даже дядюшки Сатина. Хорошо бы Митя скорее ответил и прекратились Татушины домогательства, но тут вмешался Сережа и чуть все не испортил.

- Митя напрасно думает, что Тунечке интересно, в кого он влюблен. Тунечке интересно, в кого влюблен блистательный Шнель. Но это и так все знают.

Татуше пришлось хорошенько отчитать Сережу, прежде чем она смогла вновь приняться за Митю. "Назовите только ее инициалы!" - требовала Татуша. Жарко пламенея вишневым румянцем, Митя шагнул к березе, отломил сучок и начертал на белой коре две буквы.

Он сделал это так быстро, что никто толком не разобрал, а следов тупой конец сучка не оставил. Сережа, правда, уверял, что первой буквой была "Н" и Митина избранница - Наталия Скалон. "Бедный, бедный Шнель!" - сокрушался Сережа. Но Верочке, хоть и ревновавшей Митю к сестре, почудилась скорее буква "И". Более того, прозорливостью какого-то внутреннего видения она вдруг уверилась, что не Татуша избранница Мити, что бы ни написал он на коре. И когда через некоторое время в перешептывании Татуши и сконфуженного Мити прозвучало имя Нина, вмиг обмершим сердцем Верочка прозрела истину: Митя влюблен в родную сестру Сережи Толбузина.

Сережа был всего на год старше Верочки, и все мамушки и нянюшки называли их женихом и невестой, когда они еще играли в аллеях Летнего сада. Самое же любопытное, что не только Глупые сплетницы из людской так считали, а весь круг Скалонов - Толбузиных. Дети были неразлучны. В отрочестве восторженно-рыцарственное служение Сережи Верочке не оставило сомнений в характере его чувств. И Верочка не представляла себе будущего без Сережи Толбузина. Нельзя сказать, что Верочка так уж часто думала о своем будущем, ясном, надежном и начисто лишенном неожиданностей.

Она видела себя в этом будущем счастливой женой, матерью красивых детей, хозяйкой открытого, гостеприимного дома. Но коли это будущее ей обеспечено со всем тем образцовым порядком, который гарантировала цельная и здоровая натура Сережи Толбузина, то чего же о нем беспокоиться? И сейчас, когда лето безобразничало напропалую и взбунтовались все растения, рухнул порядок, установленный от Бога, Верочка была не прочь стать на время частицей всеобщей сумятицы.

 Но жизнь с ненужной заботливостью изъяла ее из окружающей путаницы, оставила, как говорится, при своих. Мало того, что Митя вопреки Верочкиным весьма основательным - надеждам любит другую, эта другая оказывается сестрой ее нареченного. Круг замкнулся.

Тоска зеленая охватывает, когда подумаешь, что ждет их в будущем -нежная дружба двух любящих пар. Повеситься можно!..

Приезд Мити Зилоти всегда сгущал романтическую атмосферу усадьбы. Он был очень похож на старшего брата - такой же рослый, ясноглазый, с высоким лбом и чистой, загорелой кожей. Но Александр Ильич уже начал лысеть, он был маэстро, отец семейства, муж-подкаблучник, его упорные, но робкие попытки взбрыкнуть отдавали безнадежностью. Юный, свободный, независимый Митя при всей своей милой застенчивости прямо-таки звенел победительной силой. О любви и вообще-то не прочь были поговорить в здешней молодой компании, особенно вечером, перед сном, когда наконец смолкали неугомонные рояли, когда все, что можно съесть, было съедено, все, что можно выпить, выпито, все упражнения выполнены, нотации прочитаны, уплачена дань скромным летним развлечениям и корчившая строгость гувернантка Миссочка превращалась в простую славную девушку, наступал час тихой свободы, интимности, проговаривания - порой полусознательного - тайных мыслей, глубоко запрятанных чувств.

Странно, но Сережа Рахманинов, погруженный с головой в свои музыкальные занятия, умудрялся каким-то образом ухватывать, чем живут окружающие. Возможно, острейший слух безотчетно улавливал обрывки разговоров, перешептываний, признаний, взрывы смеха, окрики - всю музыку летней жизни. Сегодня вечером, когда Татуша изнемогала в тщетных попытках выведать у Мити Зилоти, верит ли он в любовь вечную - Митя краснел, пыхтел, хлопал длиннющими ресницами и мямлил что-то нечленораздельное, - Сережа своим специально противным голосом занудил о династических браках. Верочка, подавленная Митиной изменой, вначале пропускала мимо ушей деланные Сережины рассуждения, а потом вдруг обнаружила, что он бросает камни в ее огород. Прекрасно, гнусил Сережа, что в русских дворянских семьях возродилась славная традиция королевских домов Европы. Инфанта Психопатушка еще в пеленках была предназначена принцу Толбузину, ходившему пешком под стол, и этим навеки скреплен союз двух могущественных родов Чухландии.

- Перестаньте, Сергей Васильевич! Надоело! - тоном досады сказала Верочка, но настоящей досады она не чувствовала.

Сережины разглагольствования при всей своей дурашливости утверждали непреложную истину: Верочкину независимость от каверз судьбы. Пусть Митя хоть весь березняк исчертит инициалами Нины Толбузиной - после всех своих фальшивых авансов Верочке, - у нее есть преданный, до дна прозрачный, верный друг, на чью руку она всегда может опереться. И это делает ее неуязвимой. Но Рахманинов, оказывается, не исчерпал темы.

- Но чего стоят все высокие расчеты, если в непостоянном сердце инфанты вдруг вспыхнет страсть к заезжему чужеземцу, новоявленному Казанове?

Прозрачный намек на итальянское звучание фамилии Зилоти!

- Вы несносны, Сергей Васильевич!..

Верочка сказала это просто для порядка. Ее занимало поведение Мити - он как-то странно улыбался, ежился и время от времени бросал на нее столь пламенные взгляды, будто и не расписывался на коре березы в любви к другой. Свинцовая усталость навалилась на слабую душу Верочки, и впервые в ивановские дни она обрадовалась, когда "посиделки" кончились и Татуша, разыгрывая взрослую даму, изрекла менторским тоном: "Еще день прошел. Цените, цените золотые денечки, не так уж их много осталось".

За назидательно-никчемушной фразой угадывалась обида Татуши: ей идти на половину матери и сразу ложиться в постель, а Вера, Леля и Миссочка, жившие вдали от строгого ока, могли еще долго принимать лунные ванны на балконе. Оказывается, быть взрослой не всегда преимущество.

Когда они подошли к дому, то увидели в окне второго этажа Александра Ильича. Он курил, далеко высунувшись наружу в расстегнутом архалуке.

- Спускайся к нам! - крикнул Митя.

Будто лопнула басовая струна рояля. Александр Ильич мгновенно отшатнулся от окна, затем донесся его нервно-успокаивающий воркот и бульканье воды.

 - Бедная Вера Павловна, - серьезно заметил Рахманинов. - опять солнечный удар!

 - Бедный Саша!.. - вздохнул Митя, но так тихо, что никто, кроме Верочки, не расслышал.

Митя и Сережа дождались, когда девушки выйдут на балкон, отсалютовали им воображаемыми саблями и направились восвояси, оба высокие, худые, стройные, и длиннющие их тени простерлись через двор до сиреней на опушке Старого парка. Было светло и прозрачно от сильной полной луны, но сама она с балкона не проглядывалась, отсеченная крышей. Верочка подумала о том, что Нина Толбузина далеко, где-то в Новгородской губернии, и когда еще Митя ее увидит. Надо хорошенько попросить доброго Бога, чтобы Митя перестал думать о Нине, которая все равно никогда не поймет его так, как некоторые другие. В каком таком особом понимании нуждался простоватый Митя, Верочка не уточняла для себя, но в этом роде думали, о своих избранниках героини ее любимых романов. Верочка подняла лицо к набитому звездами, переливающемуся, словно дышащему, небу и помолилась о вразумлении Мити.

Из Старого парка тепло, густо, сильно ударило сиренью. Аромат накатил стремительно, упругим, мощным валом накрыл, закружил, наполнил сладкой дурнотой, почти лишил сознания. В дурманной истоме Верочка едва добралась до кровати...

А уже на другой день она записывала, в дневнике: "Сердце-вещун меня не обмануло: моя вчерашняя надежда превратилась в действительность! Татуша сегодня получила письмо от Ольги Лантинг, в котором сказано: "Передай Дмитрию Ильичу, что его отец мне сказал, в кого он влюблен: ему страшно нравится твоя сестра Вера". Боже, каких усилий мне стоило скрыть свою радость и казаться равнодушной при чтении этих слов! Рот мой невольно складывался в блаженную улыбку, и мне пришлось отвернуться. Татуша подозвала Митю и тоже показала ему письмо; к сожалению, он стоял ко мне спиной, и я не могла видеть выражения его лица". "Почему папа может знать?" -- только сказал, он. "Вы, верно, ему писали, - ответила Татуша. - Позвольте вас поблагодарить за роль ширмочки, которую вы меня заставили играть"... Значит, она тоже думала, что он за ней ухаживает, и ей теперь досадно. "Бедная Тата!" - подумала я. Они ушли, а я осталась сидеть в столовой на кресле у окна и погрузилась в глубокое раздумье, пока меня Миссочка не позвала делать английскую диктовку.

Ну и наделала же я ошибок в этой диктовке! Миссочка не могла понять, отчего я такая рассеянная. Весь день я наблюдала за Митей, но мне не удалось остаться минутку с ним наедине"...

Радость переполняла Верочку. Она несла эту радость, как до краев налитую чашу, боясь оступиться и расплескать. Она не пошла в парк, не участвовала в лодочной прогулке и в других затеях развеселой компании, все шумы и волнения окружающего мира вроде очередного обморока Веры Павловны или паники порезавшегося во время бритья Александра Ильича доносились до нее будто издалека, не затрагивая ее сосредоточенной внутренней жизни. Она почти не заметила и отъезда Мити Зилоти, что, кажется, весьма удивило Татушу, но и это не коснулось ее томной самоуглубленности.

Вечер застал ее в задушевной беседе с Сережей Рахманиновым. Она и сама не знала толком, как это получилось. После ужина Сашок Сатин раздобыл где-то окарину и довольно бойко наигрывал "Акулину". Поначалу это казалось забавным, но потом всем осточер тело, и Рахманинов попросил сыграть куплеты Трике.

Куплеты у Саши не получились, и он вернулся к "Акулине". Почувствовав раздражение окружающих, Сашок напрягся до синих жил на лбу. Татуша смерила музыканта презрительным взглядом, откинула голову на высокую спинку скамейки и, смежив веки, ушла в себя; Наташа тихо шипела от злости; Леля, заливаясь смехом и тыкая в Сашка пальцем, приговаривала: "Дурачок!.. Дурачок!.." Сережа размахивал громадными ручищами и призывал на голову осквернителя музыки все громы небесные, а Верочка, храня свою новую драгоценную суть, тихо поднялась и понесла прочь полную до краев чашу.

Она нашла замшелую скамейку под кустом белой сирени, опустилась на нее и вспомнила, как пила сиреневое вино, и ласково-грустно усмехнулась своему недавнему ребячеству. Трудно поверить, что это было позавчера. Как много изменилось с той поры! Она прожила целую жизнь, узнала, что любит и любима, стала взрослой, почти старой. Во всяком случае, старше Татушки, которой нужно всех очаровывать, превращать мужчин в рабов, а когда это не удается, строгий Ментор не может скрыть досады и злости. Верочке вовсе чужды эти захватнические устремления. Ей достаточно быть любимой одним, избранным ею человеком, не считая, разумеется, Сережи Толбузина, но он не идет в счет.

 - Психопатушка, можно к вам?

- И, не дожидаясь ответа, Сережа плюхнулся на скамейку, чуть ее не развалив.

От надоедливого Сашка с его окариной разговор перешел на плохую музыку вообще, затем на музыку ненужную, и Верочка возмутилась тупостью взрослых людей, считающих, что барышень непременно надо учить на фортепьянах.

 - Зачем это? Мы все, кроме Татуши, совершенно бездарны, но нас заставляют каждый день бренчать на рояле, и это в доме, где играют Зилоти и вы, Сережа. Нельзя из-под палки заниматься искусством. Кончится тем, что мы возненавидим музыку, которую любим.

- Наташа вовсе не бездарна, - возразил Рахманинов. - У нее способности...

- Перестаньте, Сергей Васильевич, вечно вы!.. Думаете, никто не слышит, как она пищит, когда вы с ней занимаетесь?

- Я плохой педагог...

- Неправда! Просто она не может... Зачем только мучают ребенка?

- Ребенка?.. Ну, Психопатушка, вы бесподобны! Намного ли вы старше? Года на два?

- Это ничего не значит, - сердито сказала Верочка. - Я старше!

 - А вы злая, - с удивлением сказал Рахманинов. - Вы не любите Наташу.

Верочка и сама не знала, почему она с такой яростью обрушилась на слабую, конечно, - да ей-то что за дело? - игру Наташи, а потом еще прошлась насчет возраста подруги. Это как-то сложно связывалось с происшедшей в ней самой переменой. Ей хотелось во всем серьезности, прямоты, правды... Но, господи, с чего было так набрасываться на милую, смуглую преданную Наташу с глазами боярыни Морозовой и пухлым ртом ребенка? Доброта важнее мелкой истины, но вот уж кто действительно недобр, так это Сережа, сказавший, что она не любит Наташу. Из самого сердца, слабого, бедного Верочкиного сердца хлынули слезы.

Как смутился и огорчился Сережа Рахманинов! У него самого налило глаза. Он проклинал себя за грубость, сполз со скамейки на землю и коленопреклоненно просил прощения, целуя Верочкины руки. Такого с Верочкой еще не случалось. Она даже плакать перестала, а потом испугалась, что руки у нее по-летнему грязные, в траве и земле, отдернула их, еще больше испугалась невежливости жеста и, окончательно растерявшись, поцеловала Сережу в темя, стукнувшись зубами. После чего сердце в ней совсем остановилось, и несколько секунд она была мертвой.

Надо отдать должное Сереже: в эти критические мгновения он проявил огромный такт. Нелепого поцелуя будто вовсе не заметил и еще раз покаялся в происшедшем, но просил не судить его слишком строго. Он не умеет вести себя с девушками. У него есть сестры, но ему почти не пришлось жить вместе с ними. То его забирала к себе бабушка, а поступив в Московскую консерваторию, он стал пансионером Николая Сергеевича Зверева. Известный музыкальный педагог и чудак, Зверев брал воспитанников с тем условием, чтобы они не ездили домой на каникулы. Сережа рос и воспитывался в окружении одних только мальчиков, талантливых, славных мальчиков, но Верочка, конечно, понимает, что чисто мужская компания обделяет человека тонкостью.

Верочка понимала все. Ей вдруг вспомнились разговоры о трудной домашней жизни Сережи. Отец его оставил семью, предварительно промотав собственное состояние и приданое жены. Сережа рос на ветру, не ведая семейного тепла. Но сам Сережа старательно обходил больную тему. Получалось, что все в его жизни складывалось наилучшим образом, вот только облагораживающего женского влияния недоставало. Старый холостяк Зверев водил воспитанников в трактир, не отказывал им в рюмке водки, а браня за нерадивость, прибегал к весьма крепким выражениям. Тут Сережа спохватился и стал горячо расхваливать Зверева, его безмерную доброту к "зверятам", как называли в Москве пансионеров, они должны были провожать его в постель и хором желать доброй ночи, иначе славному старику было не уснуть. Петербурженка Верочка, приученная к строгой и разумной дисциплине генеральского дома, не могла разделять Сережиного восхищения зверевским бытом с его самодурством и капризной живописностью, столь характерной для старой столицы.

- Если там было так чудесно, почему же вы ушли от Зверева? - спросила она.

 - А вам известно, что я ушел? - смешался Рахманинов.

- Но вы же живете у Сатиных.

- Да... конечно... У меня ужасный, невыносимый характер...

 - Не паясничайте, Сережа! - строго сказала Верочка.

Он принялся путано объяснять причину своего ухода, и за всеми околичностями, недомолвками, самобичеванием и умилением несравненными достоинствами Зверева проглянула простая и горькая истина: Сережа хотел сочинять музыку, а в большом доме Зверева для этого не оказалось места. Нравный педагог не только не хотел помочь Сереже, он вообще был против сочинительства. И Сережа ушел. В никуда. Его приютили Сатины. Остальная родня попросту отступилась от бунтаря.

Верочка с удивлением глядела на кузена. Она, конечно, знала, что есть люди, которым негде жить, но они находились в таком отдалении от ее привычья, что Верочка не могла реально представить ни их существования, ни их мук. Они были ближе к литературным персонажам, нежели к живым людям. И вот рядом сидит человек, хорошо знакомый ей, даже находящийся в некотором родстве, который тоже бездомен. Он любит шутить над собой: странствующий музыкант, но в этой шутке большая доля правды. Верочка даже поежилась, словно на нее пахнуло ветром бездомности. Бедный Сережа! Бедный, бедный Сережа! И какой благородный и добрый. Всячески выгораживает скверного старикашку Зверева, винит себя в неуживчивости, милый! А вся-то его вина, что он хотел писать музыку.

Может быть, это и в самом деле ни к чему, пусть будет просто хорошим пианистом. Не таким, конечно, как Зилоти, это от Бога, а крепким, серьезным профессионалом. Но Зверев хорош: в угоду своему "ндраву" выгнал бездомного юношу!

Человек редко способен вышагнуть из собственных пределов. Верочка Скалон при всей душевной гибкости и самостоятельности была прежде всего дочерью своего отца. Генерал от кавалерии Скалон, военный историк, председатель русского военно-исторического общества, пользовался репутацией тонкого и строгого ценителя искусств, в первую очередь музыки. В его доме бывали известные петербургские композиторы и музыкальные критики. Своей репутацией генерал был прежде всего обязан тем, что ни в одном из здравствующих композиторов не признавал не только гения, но даже таланта. Надо было покинуть земную юдоль, чтобы генерал Скалон с тонкой и меланхолической улыбкой признал в покойном известные способности. Куда охотнее генерал хвалил исполнителей, хотя считал всех их людьми второго сорта в искусстве, чистыми виртуозами, а не творческими личностями. Конечно, Верочка, принадлежавшая к другому поколению, не разделяла крайностей отца она отваживалась восхищаться Чайковским и отдавать должное Римскому-Корсакову, но унаследовала отцовский скепсис в отношении консерваторских сочинителей музыки. Впрочем, в этом вечернем разговоре самым неважным для нее было, какую музыку сочиняет Сережа Рахманинов.

Труден все же оказался для них этот нежданно-негаданный прорыв в откровенность. Наступила та мучительная пауза, когда в неловкости, напряжении и неясности выводов не только утрачивается сближение, но люди отодвигаются друг от друга дальше, чем были. И они обрадовались, услышав громкий голос госпожи Скалон:

- Дети!.. По домам!..

И тут Сережа спас и вознес этот вечер.

- Психопатушка! - сказал он прежним легким голосом. - Мы так хорошо поговорили. Давайте выпьем нашего вина за дружбу.

- Давайте! - сразу все поняв, воскликнула Верочка.

Сирень теснилась у них за спиной.

- Вам какого? - спросил Рахманинов.

- Белого!

- Пожалуйста. - Он склонил к ней тяжелую влажную кисть. - А я предпочитаю красное. -- Он шагнул к соседнему кусту. - Ваше здоровье, Вера Дмитриевна!..

 - Ваше здоровье, Сергей Васильевич!..

"Как жаль, что в Сережу так трудно влюбиться", - думала Верочка, засыпая. Он некрасивый. Не урод, конечно, у него породистая худоба, добрые, глубокие глаза, великоватый, зато красиво очерченный рот. Но этот большой и бессмысленный нос на худеньком лице, эти непонятные патлы до плеч!.. И все же, пусть Сережа дурен собой, в нем что-то есть... значительное, самобытное. Это даже Татуша заметила. И можно представить себе девушку, которой Сережина некрасивость приглянется более фарфоровой пригожести Мити Зилоти. Наташа, например... Беда Сережи в другом: он слишком прост, добродушен, искренен. В нем нет романтичности, загадки. Он не умеет так многозначительно молчать и улыбаться, как Митя. Но странно, что до сегодняшнего дня я почти ничего не знала о нем при всей его разговорчивости. Поистине язык дан ему, чтобы скрывать свои мысли. Может быть, его болтовня - самозащита? Он не хочет, чтоб люди заглянули к нему внутрь, и отгораживается частоколом слов. Интересно все-таки, что он сочиняет? "...Жаль, что он бедненький, - это слово по-особому звучало для Верочки. - Ужасно быть бедненьким..."

Выбрав удобный момент, когда Александр Ильич покуривал после обеда в сиреневой аллее, Верочка спросила его, хороший ли музыкант Сережа Рахманинов.

- Гениальный! - выкатив ярко-зеленые, с золотым отливом глаза, гаркнул Зилоти.

- Нет, правда?.. - Верочка решила, что он, по обыкновению, шутит.

- Такого пианиста еще не было на Руси! - с восторженной яростью прорычал Зилоти. - Разве что Антон Рубинштейн, - добавил из добросовестности.

- Так что же, он лучше вас? - наивно спросила Верочка.

- Будет, - как бы закончил ее фразу Зилоти. - И очень скоро. Вы посмотрите на его руки, когда он играет. Все пианисты бьют по клавишам, а он погружает в них пальцы, будто слоновая кость мягка и податлива. Он окунает руки в клавиатуру.

Но Верочка еще не была убеждена.

- Александр Ильич, миленький, только не обижайтесь, ну вот вы... как пианист, какой по счету?

- Второй, - не раздумывая, ответил Зилоти.

- А первый кто?

 - Ну, первых много. Лист, братья Рубинштейны... Рахманинов будет первым.

- А какую музыку он сочиняет?

- Пока это секрет. Знаю только, что фортепианный Концерт. Но могу вам сказать: что бы Сережа Рахманинов ни делал в музыке, это будет высший класс. Поверьте старому человеку. Он великий музыкант, а... вы самая распрелестная прелесть на свете!

Раздался громкий стон, из кустов сирени, ломая тонкие веточки высаженной вдоль дорожки жимолости, выпала Вера Павловна в глубоком обмороке. Она подслушивала в кустах, терпеливо перемогла музыкальную часть и дождалась-таки крамолы...

Сергей Васильевич невозможный человек - к этому грустному выводу пришла Верочка. Ну как с ним Дружить? Он такой ветреный и непостоянный, что просто руки опускаются. Перед обедом надумали примерять шушпаны. Тамбовский шушпан не похож ни на мордовский балахон, ни на рязанское холщовое полукафтанье, это короткая суконная одежда вроде кофты, с перехватом и пестрой отделкой. У всех шушпаны были темно-синие, а у Татуши белый, отделанный разноцветными шерстинками и блестками, и самые громкие похвалы доставались, разумеется, ей. Правда, Вера Павловна довольно быстро положила конец восторгам мужа, у остальных хватило такта самим остановиться, один Сережа закусил удила. Он охал, ахал, просил Ментора подарить ему этот шушпан на память, когда кончится лето. "Ну, зачем он вам, Сережа?" - ломалась Татуша. "Я буду носить его и думать о вас". Посмеяться бы над такой бессмыслицей, а Татуша томно: "Правда?.."

Упоенная успехом, Татуша решила показать, что она не только русская красавица, но и глубокая натура, писательница, и подсунула Сергею Васильевичу свой роман - много-много мелко исписанной бумаги. Так и надо Сергею Васильевичу, - пока другие будут гулять, кататься на лодке и весело болтать, ему придется корпеть над Татушиными каракулями. Но он притворялся, что ничуть не удручен предстоящим испытанием, а знай себе щебетал скворцом: "Ах, Ментор!.. Ах, Тунечка!.. Почему я не Шнель?" - конечно, все это в шутку, но противно. Ведь он совсем не такой, зачем притворяться?..

Дальше - больше. Татуша взялась помогать Сергею Васильевичу в работе над "Спящей красавицей" - списывать текст и переносить знаки, и они соединились в бильярдной. Верочка и сама могла бы ему помочь, но, будто назло, у нее был английский диктант. Александр Ильич однажды сказал: как иные цветы раскрываются лишь в лучах солнца, так и Татушина красота вспыхивает в лучах мужского восхищения. Когда Татуша вышла из бильярдной, у нее цвели глаза. Слава богу, опять приехал Митя Зилоти.

С Митей все стало проще, безмятежнее, веселее. Катались на велосипедах, на лодке, по вечерам всей компанией сидели в Новом парке на душистом сене. Тетя Сатина придумала молодежи занятие: очистить яблоневый сад от сорняков. Всем выдали тяпки, а Верочке грабли, чтобы собирать срубленную траву. Сад полого спускался от усадьбы к пруду, под гору ноги сами несут, и оглянуться не успели, как сад был расчищен. Горели лица, обожженные солнцем, на прогулке нипочем так не загореть, как во время работы.

Верочка повязалась от ветра красной косынкой, это вызвало неумеренный восторг Александра Ильича и очередной приступ зубной боли у его жены. К выходкам Веры Павловны все привыкли, без них было бы куда скучнее. В усадьбе царило то милое, непринужденное настроение, какое создается взаимной симпатией и отсутствием слишком больших требований друг к другу.

Порой Верочке казалось, что их отношениям с Митей чего-то не хватает. Ей вспоминался Летний сад, игры в песочек. Тогда это было чудесно... Она давала себе слово хорошенько пококетничать с Митей, растормошить этого байбака, но все откладывала свое намерение. Откуда-то стало известно, что у него есть поклонница по соседству, великовозрастная девица Мария Владимировна Комсина. Конечно, все принялись дразнить Митю, тон задавала Татуша, великий мастер донимать ближних. Митя краснел, бледнел, пыхтел и бросал на Верочку умоляющие взгляды, прося о заступничестве. Но она с разочарованием поняла, что все это ничуть ее не волнует. Да и Митин отъезд оставил ее равнодушной. Он был мил, внес некоторое оживление в их упоительно-однообразные дни, но вместе с тем будто отвлек от чего-то важного. Верочке было грустно. Сирень, еще недавно такая пышная, сочная, начала осыпаться, и лето разом постарело...

Ее томило странное предчувствие: что-то должно случиться, с ней ли одной или со всем домом, хорошее или дурное, радостное или печальное, она не знала, но что-то непременно произойдет. Нынешнее равновесие было непрочным, затишье чревато бурей. Но она никому не могла сказать о своей тревоге, ее бы просто не поняли...

Все началось, как нередко бывает, с пустяков: Верочку пересадили за столом на другое место, и она оказалась между Верой Павловной и Сережей Рахманиновым. Прежде ее соседом был Сашок, и мало того, что балаболил без умолку - к концу обеда у Верочки немело левое ухо, - но и неизменно залезал к ней в тарелку. Это не было огорчительно, когда дело касалось бараньих котлет, вареников или пирожков с мясом, но вызывало решительный протест, когда на третье подавали чудесное домашнее мороженое, вишневый мусс или заварной шоколадный крем. Видимо, ее возмущенные вопли достигли тетиного слуха - жаловаться Верочка никогда бы не стала, и ее пересадили.

Обед шел привычным медлительным ладом, старые слуги не отличались расторопностью, но весело, без той утомительной чопорности, какой отличаются городские обеды, Сашок подшучивал над гостьей Сашенькой Елагиной, остриженной после болезни под гребенку, и вдруг тетя Сатина очень громко -невольно смолкли все другие разговоры - спросила Верочку через стол:

- Ну как, довольна ты своим новым соседом?

- Я очень рада, что сижу рядом с Верой Павловной, - пролепетала, смутившись, Верочка.

- Оглохла, душа моя? - прогремела тетя Сатина, и глаза обедающих дружно обратились к Верочке. - Я спрашиваю - соседом, а не соседкой. Не докучает он тебе, как мой сорванец сын?

Ну, что бы взять да ответить: довольна, спасибо, тетушка, - и делу конец. Но Верочка точно онемела. Для чего завела тетя этот разговор, да еще так громко и подчеркнуто? Обиделась за своего сына?.. Или тут таится какой-то особый смысл? И почему все уставились на нее? Лицо горело, словно ей влепили по горчичнику на каждую щеку. А голос вовсе отказал, она не могла слова вымолвить. И опять раздался неумолимый голос: "Вера, я тебя спрашиваю, довольна ли ты своим соседом?" Верочка схватила тяжелый кувшин с квасом, опрокинула его над стаканом, так что пенистый, при правленный хренком напиток выбежал на скатерть, и стала жадно пить, давясь, обливаясь, чувствуя, как холодные струйки бегут с подбородка на шею и дальше, в ложбинку груди, и думая об одном: дождаться конца обеда и сразу в комнату Миссочки. Там в ночном столике таблетки от бессонницы, шести хватит, чтобы навсегда избавиться от заячьей своей душонки, стыда, насмешек, от всего.

- Сашенька, обрежьте Сережины патлы и сделайте себе паричок, послышался дурашливый голос Сашка, покрытый всеобщим смехом. О Верочке забыли. Конечно, ненадолго. До конца обеда. А потом началось: "Что случилось с нашей бесстрашной малышкой? Откуда такая робость?" - играя вишневыми глазами, домогалась Татуша. "Как же ты срезалась! Я чуть не умерла, глядя на тебя", - приставала малолюбопытная обычно Леля. Даже Миссочка с ее выдержкой и тактом не устояла перед искушением: "What happened with you? Miss Tatusha pushed me under the table and said to me: "Just look at Vera, what is the matter with her?"

- Да что вы привязались ко мне? - неожиданно храбро выпалила Верочка. - Я просто не поняла, чего тетя от меня хочет.

Она знала, что это звучит неубедительно, но сейчас ей стало все равно. Она почувствовала в себе какие-то странные силы и напрочь выбросила из головы мысли о Миссочкиных таблетках. Одна Наташа Сатина ни о чем не спрашивала. Неужели эта девочка с пухлым ртом и грустными глазами обо всем догадалась? Догадалась о том, что Верочка трепещущей рукой поверила на другое утро своему дневнику: "Конечно! Больше нет никаких сомнений, я влю-бле-на! Если меня спросят, когда и как это случилось, то я ничего не сумею ответить, я только знаю одно, что я люблю его. Во всяком случае, это случилось внезапно и против моей воли. Что будет дальше? Рада ли я этому? Всего этого я не знаю. Я только знаю. что сегодня всю ночь видела его во сне и мне было так хорошо, так отрадно, что я совсем другая, гораздо лучше, чем, прежде. Мне казалось, что я за одну ночь выросла, похорошела, поумнела, сделалась добрее, на душе было ясно, весело, спокойно! Я вся прониклась какой-то гордой уверенностью в самой себе..."

Правда, этой гордой уверенности хватило до первых насмешливых слов Татуши, ядовитого укора Лели: "Будешь другой раз над сестрами смеяться!" (а когда она смеялась-то?) - и перешептываний гувернанток, сопровождаемых двусмысленными взглядами в ее сторону. Верочка то и дело бегала к умывальнику остужать пылающее лицо. Голос куда лучше повиновался ей, нежели кровеносные сосуды, залегающие слишком близко от поверхности кожи. Это было ее проклятьем: попробуй что-нибудь скрыть даже при великом самообладании, когда тебя то и дело заливает краской с головы до ног.

Лучше и проще всего Верочка чувствовала себя с невольным виновником ее позора. То ли он действительно ничего не понял во вчерашнем происшествии, то ли замечательно притворялся. Но он был так естествен, так весело мил, что сверхчуткий барометр Верочкиного душевного состояния - ее кровеносная система - лишь с ним не показывал бурю.

Сережа помог ей выпрямиться, вновь независимо и гордо оглянуться вокруг себя, стать той, какой она казалась себе, когда делала записи в дневнике. И окружающие вскоре почувствовали, что их любопытство, насмешки и подковырки перестали производить на Верочку какое-либо впечатление. Верочка не хотела больше никого ни в чем разубеждать, напротив, была готова соответствовать сложившемуся у всех представлению, и это обезоруживало, закрывало рот распоясавшимся болтунам, от нее отступились...

Вечером накануне Ивана Купалы читали в саду при свете лампы-"молнии" страшный рассказ Гоголя. Сперва читал Сашок, но он слишком ломался, и книгу у него отобрали. Пробовала читать Леля, и все чуть не заснули. Наконец книгой завладела Татуша, и в ее глубоком, грудном голосе ожила и засверкала дивная сказка. Верочка слушала с удовольствием, но страха почему-то не испытывала. Над лампой роились мошки, иногда налетали крупные ночные бабочки - бражники. Наташа размахивала веточкой над лампой, бражников удавалось отогнать, но мелкие мотыльки так и сыпались в стеклянное жерло, вспыхивая искорками.

Едва Татуша кончила читать, как Сашок зевнул с собачьим подвизгом и отправился "в объятия Морфея". Сережа, давно уже барабанивший пальцами по груди, что обычно предшествовало каким-то музыкальным наитиям, тоже поднялся и, сказав, что хочет позаниматься перед сном, прянул во тьму. Так-то и лучше, приближался час гадания.

Когда они еще утром выбирали себе места в яблоневом саду, Верочка не сомневалась в своем праве гадать наравне со старшими сестрами и гувернантками. Но одна фраза, вскользь брошенная ей Татушей и оставленная тогда без внимания, сейчас тревожно всплыла в памяти: "Гадай не гадай, все равно впустую". Что она имела в виду? Вот Наташа отказалась гадать, потому что ей не о чем. "Я еще маленькая", - сказала она, надув губы. Но Верочке есть о чем гадать и есть на кого гадать. А вдруг ей никто не приснится? Не на это ли намекала Татуша! Какой ужас, значит, она еще ребенок и все чувства ее к Сергею Васильевичу просто выдуманы? Может, лучше не искушать судьбу, сослаться на головную боль и тихо уйти спать?

- Пора, - сказала Татуша и поднялась. - Не забудьте свои травы.

Миссочка погасила лампу. Стало непроглядно черно и внизу и вверху. Затем небо отделилось от земли, на нем вырисовались верхушки деревьев, проглянули звезды в промоинах меж облаков, какой-то свет забрезжил в стороне дома, возникли человеческие силуэты, и обозначилась дорожка. Девушки гуськом двинулись сперва парком, потом через двор.

В саду было еще темнее, но глаза уже привыкли, и девушки довольно уверенно пробирались среди яблонь с побеленными, словно светящимися, стволами, порой оступаясь на падалицах. Верочка помнила, что ее место за старым аркадом, и, услышав его медвяный запах, покоривший все другие ароматы, обреченно свернула с чуть приметной тропки в жуть полного одиночества.
   Всего несколько шагов в сторону, а будто попала в иные пределы. Здесь так легко не стать, раствориться во мгле, едва просквоженной призрачным, невесть откуда берущимся свечением. Верочка попробовала плести веночек, но пальцы плохо слушались. Господи, сколько мук приходится терпеть из-за человека, который даже не догадывается, что его любят! Треснула веточка, колыхнулась тень, снова треск, шорох, чьи-то крадущиеся шаги. Гулко ударили о землю сбитые с дерева яблоки. И, как яблоко, упало сердце: из-за дерева вышла Наташа, стряхивая с волос какой-то сор.

- Можно, я с тобой постою? Наташа оперлась спиной о тяжелую ветвь и вздохнула так глубоко и протяжно, как умеют вздыхать лишь лошади по ночам. Бедная девочка!.. Кто это, кажется Гете, сказал, что вдвоем призрак не увидишь? Правда, сейчас и не должно быть никакого видения, но, может, Наташино присутствие убивает какие-то чары? И все же недостало духу прогнать ее. Верочка отвернулась и стала плести венок, пытаясь забыть, что подруга рядом...

Она уже засыпала в своей постели, засыпала нетерпеливо и ожесточенно, взбив подушку, как мыльную пену в тазу, натянув на голову одеяло и проглотив горькую пилюльку, заблаговременно похищенную у Миссочки, когда в распахнутое окно пахнуло жасмином. Не сиренью, нет, а жасмином, его - напоминающим цедру - пряным запахом зрелого лета. Верочка охнула горестно и очутилась в Красной аллее Старого парка. Было утро, дымящиеся лучи наискось рассекали березняк и упирались в одичавший малинник вдоль дорожки, исторгая из него голубоватый кур. И что-то страшное таилось за зримым обликом этого солнечного, дымного и блистающего утра, и все в Верочке мучительно съежилось, когда смутно чаемая угроза обернулась мужской фигурой, медленно идущей навстречу ей из глубины аллеи. Верочка могла бы убежать, спрятаться в малиннике, хотя бы просто остановиться, - нет, как обреченная, продолжала она идти навстречу опасности.

Незнакомец странно рос по мере приближения, вытягиваясь в полроста деревьев, вровень с ними, забирая еще выше, в реющем тумане и клубящемся солнечном свете он был лишен четких контуров, громоздился, роился, тек, переливался в самом себе. Верочка покорно шла, вернее, скользила к нему, все умаляясь по мере того, как он вырастал. И вдруг громадная длань простерлась к ней, схватила, и с острой болью пришло счастье, потому что человек этот был Сережа Рахманинов...

Верочка проснулась вся в испарине, с красной намятой рукой. Видно, она как-то заспала руку, но ей чудился схват громадной длани. Свершилось! В вещую ночь Ивана Купалы загадала она на своего любимого, и он явился к ней во сне, как невестам - их женихи. Это было проверкой ее любви, ее души, ее взрослости.

Но что-то знакомое засквозило в ночном переживании. Откуда взялся ее страх, разве может она бояться доброго и благородного Сережу Рахманинова? И тут она догадалась - сон Татьяны? Верочка больше всего любила в "Евгении Онегине" это упоительное и до озноба, до дрожи страшное место. Сережа Рахманинов совсем не похож на рокового героя пушкинской поэмы, значит, грозно само чувство любви.

Когда после чая сестры набросились на нее с расспросами, кто ей приснился, Верочка ответила спокойно:

- Сергей Васильевич, кто же еще?

Леля торжествующе захлопала в ладони, будто поймала сестру с поличным, а Татуша прикусила губу и вроде бы притуманилась.

- Чем недовольна наша старшая сестра и повелительница? - спросила Верочка с мнимым самоуничижением.

- Мне опять приснилась лягушка. - Губы Татуши брезгливо покривились.

Когда-то один из ее бесчисленных поклонников подарил ей бронзовую лягушку, и с тех пор эта лягушка неизменно, снится Татуше на Ивана Купалу. Верочка пожала плечами с видом некоторого превосходства, что было замечено и записано ей в счет.

Тут подошли Сережа Рахманинов, Сашок и Митя Зилоти, что-то быстро вернувшийся из своей Тимофеевки. Верочка с удивлением подумала: а он-то здесь зачем? Поздоровались бегло, будто и не расставались.

- Спросите, кто приснился Вере! - крикнула Леля.

- Сережа, - сказала Верочка и, лукаво глянув на сестер, добавила: -Толбузин.

"Нет, каково! - восхитилась Татуша. - И откуда столько апломба и находчивости у этой пигалицы? Давно ли краснела как рак от самого невинного замечания, и вот, пожалуйста!.. Ей-богу, она дает урок всем нам".

- Бедный, бедный Митя! - с комическим сожалением вскричал Сережа и, выхватив у Лели зонтик, ловко - начертал на песке вензель С. Т.

А Митя хлопал длиннющими ресницами и улыбался, но, похоже, не поверил Верочке.

- А что приснилось нашему Ментору?

- Лягушка. - сказала Татуша. - Бурая, лесная, холодная, пучеглазая лягушка.

- Несчастный Ментор! Но почему же лягушка?

- Значит, я не заслуживаю лучшего. - И вопреки смиренным словам сочные глаза Татуши победно сверкнули.

Вечером, как и обычно, катались на дрожках. Верочка сидела сзади, рядом с Сережей Рахманиновым, и все время чувствовала его колючее плечо и теплый бок. Это волновало, но, к сожалению, Сережа все свое внимание отдавал примостившейся с другой стороны Татуше. Верочка впервые задумалась над тем, что мало любить самой, надо, чтоб и тебя любили. Когда она открыла в себе чувство к Сереже, то была так счастлива, что вовсе не думала о взаимности. Довольно и того, что она может любить Сережу, дышать с ним одним воздухом, разговаривать, смеяться, кататься на лодке и дрожках, гулять в парке, сидеть под душистым стогом, молчать и знать -- вот мой любимый, его глаза, губы, руки, милая худоба, мальчишеский смех, его радость, задумчивость, его тайна. Не надо ничего ждать и требовать взамен. Да и что может он дать, кроме самого своего существования под одним с ней небом? Но теперь Верочке хотелось, чтобы он откликнулся ее любви. Зачем? Она не умела сказать, но знала одно - любовь не радость, не счастье, если любишь только ты...

Пока они тряслись разбитым большаком, объезжая по пыльным замученным травам сроду не просыхающие колдобины, Сергей Васильевич без умолку болтал с Татушей. Верочка не слышала слов, но, наверное, разговор был занятен, Татуша то и дело смеялась, закидывая назад голову и напрягая высокую округлую шею. Это был смех петербургской гостиной, где он вполне уместен. Верочка тоже пыталась научиться так красиво смеяться. Но то, что хорошо в Петербурге, едва ли уместно среди полей, оврагов, косогоров, поросших геранью, дикими гвоздиками да богородской травкой.

Проще, естественнее надо вести себя, а не разыгрывать светскую львицу. Но похоже, что Татушина ненатуральность Сережу ничуть не смущала. Окончательному объединению увлеченной пары мешала костлявая голова иноходца Мальчика, все время надвигавшаяся на Татушу. На иноходце скакала Наташа, но эта юная амазонка плохо справлялась с норовистым двухлетком, и он упрямо напирал сзади на дрожки, почти утыкаясь оскаленной и слюнявой мордой в прическу Татуши. Старшая сестра побаивалась лошадей, к тому же Мальчик нарушал их укромье с Сережей.

Татуша сердито-испуганно замахивалась на иноходца, тот косо задирал голову, выкатывая недобрый, с кровавым натеком глаз, ронял тягучую слюну и снова тыкалося головой в Татушу.

- Можешь ты укротить своего Буцефала? - крикнула Татуша незадачливой всаднице. - Он плюется, как верблюд!

Наташа с несчастным и надутым лицом попыталась свернуть иноходца к обочине, - он злобно мотнул головой и вновь пристроился за дрожками. Неловко откинувшись в дамском седле, Наташа что было сил натянула повод. Она сделала больно коню, он заклацал челюстью, пытаясь поймать удила зубами, и немного отстал от дрожек. Татуша успокоилась и вновь залилась зазывным русалочьим смехом. Верочка нащупала под кошмой клочок сена и за спиной сестры незаметно поманила Мальчика. И этот привыкший к тучному овсу баловень сатинских конюшен жадно потянулся за неприхотливым лакомством. Не Наташиным слабым рукам справиться с ним. Мальчик достал солому и захрумкал над Татушиным ухом.

Вскоре решили поворачивать назад. Вконец рассвирепевшая Татуша потребовала, чтобы Наташа уступила коня Леле. Наташа спрыгнула на землю, Леля уверенно взяла поводья, Сергей Васильевич подставил ей сложенные стременем ладони и ловко вскинул в седло. Но не успела Леля перехватить поводья, как Мальчик резко попятился и вдруг взвился на дыбы.

- Il la tuera c'est sur! - Даже страх за дочь не умерил светскости госпожи Скалон, французская фраза прозвучала безупречно.

Посреди всеобщей растерянности Сережа схватил Мальчика под уздцы и весом своего тела заставил опуститься, помог Леле спрыгнуть, сам вскочил в седло и погнал Мальчика в поле. Крики ужаса сменились шумным восторгом, все захлопали в ладоши. Одна лишь Верочка не хлопала, пораженная внезапно открывшейся ей красотой Сережи. Его длинные волосы, орлиный нос, худоба и загар воплотились в прекрасный образ Оцеолы, вождя семинолов. В дамском неудобном седле он держался с непринужденностью сына прерий, а ведь никто не подозревал, что Сережа умеет ездить верхом. Он промял коня, утомил и, взмокшего, укрощенного, подвел к дрожкам.

- Вы герой, Сережа! - с глубокой интонацией сказала Татуша и, отколов от груди розу, протянула Рахманинову.

Он засмеялся, поцеловал розу и воткнул в петлицу полотняной куртки. Верочка почувствовала, что ему польстил жест Татуши. "Вы краснокожий вождь!.. Гайавата!.. Оцеола!.." - но все эти красивые слова не были произнесены вслух, и Сережа остался с Татушиным восхищением, с Татушиной розой... Верочка никогда бы не поверила прежде, что старшая сестра может быть такой безвкусной кокеткой. Теперь она каждый день надевала новые модные юбки, нашитые в надежде на летние балы у окрестных помещиков. Эти шелковые, разноцветные, шумящие юбки вызывали восторг у Сергея Васильевича, падкого на все яркое, как сорока на блеск. Татуша завела обычай кататься на лодке днем, когда Верочке из-за солнца это было стрржайше запрещено. Остальных тоже не соблазняли прогулки в самый зной, и Татуша отправлялась на пруд в сопровождении своих кавалеров - Сережи и Мити.

Отвергнутый Верочкой, Митя записался в Татушины оруженосцы. Впрочем, она была уже не Татуша, а Тунечка, не Ментор, а Ундина. Она всякий раз сплетала себе венок из белых лилий и заслужила прозвище таинственной девы вод. Лилии, правда, быстро высыхали и начинали дурно пахнуть, Татуша с отвращением отшвыривала венок. Это служило некоторым утешением Верочке, потому что белые цветы на редкость шли к темным блестящим Татушиным волосам. Она могла бы плести венки из ромашек, которые дольше сохраняются, но ей нравилось быть Ундиной, русалкой-соблазнительницей, завлекающей влюбленных юношей в подводное царство. Не поскупился Сережа на прозвище для Татуши, это не то что Психопатушка! У Татуши цвели глаза, цвел рот, она удивительно похорошела, и Верочка была даже рада, что Сережа уехал на несколько дней в гости к Мите. Оттуда Татуше пришло письмо, которое весьма неловко попытались скрыть от Верочки. И показали лишь, по настоянию Миссочки. "Дорогая Ундина Дмитриевна!.." - начиналось послание, а дальше шло объяснение в любви якобы от лица Мити, но подписанное "по безграмотности двоюродного братца" Рахманиновым. За этой подозрительной шуточкой таилось, видимо, нечто серьезное, иначе зачем было скрывать от нее письмо? Сестры щадили ее, вот до чего дошло! Она записала в дневнике: "Я готова плакать от горя и досады. Конечно, где мне сравниться с взрослой барышней! Ах, как грустно, грустно теперь. Я больше не хочу его видеть, боюсь его возвращения".

Но он вернулся довольно скоро в сопровождении неизбежного Мити, которому, по чести говоря, досталась весьма жалкая роль в этом спектакле.

- Здравствуйте, Психопатушка, Сашок, Цуккина Дмитриевна! - прозвучал на террасе его свежий, отдохнувший голос. - Гуд морнинг, Миссочка! А где Ундина Дмириевна?

- Вот она я! - театрально отозвалась Татуша, появляясь из гостиной.

На ней была штофная юбка жемчужного цвета и черная, отделанная кружевами кофточка. "Значит, она знала о Сережином приезде! - осенило Верочку. Недаром же она истекает самодовольством!"

Татуша и в самом деле была довольна собой. Затевая свою игру, в которой таилась крупица серьезности, она не ждала, что успех окажется столь быстрым и полным. Ей представлялось, что Сережа не остался равнодушен к Верочкиной влюбленности. Но стоило лишь пальцем поманить... Сама того не желая, Татуша сделала, как говорят охотники, дуплет, вернее же, одним выстрелом двух зайцев убила. Заряд предназначался Сереже, а сражен был заодно и Митя Зилоти. К этой победе, видит Бог, она не стремилась, Митя ей перестал нравиться, когда им пренебрегла Верочка. Он ласковый, но безвольный, нерешительный, сам не знает, чего хочет. Он и к ней потянулся лишь потому, что заметил влечение Сережи. Этот не чета Мите, но и с ним не было особых хлопот. Татуша сознавала, что операция проведена с грубоватой тонкостью. Немного самоуничижения для начала: "Ах, как вы играете, я боюсь вас!", "Вы так умны, я боюсь вас!"; несколько несложных ухищрений в туалетах и манере поведения, направленных на то, чтобы подчеркнуть возраст, ведь она единственная во всей своей молодой компании достигла совершеннолетия, а мальчишкам льстит внимание взрослой женщины. Сейчас смирение уступило место властному нажиму, строгим выговорам, юношу надо держать на короткой, жесткой сворке... А Верочка, похоже, всерьез переживает. И поделом ей, нечего было задирать нос!..

...Как-то вечером затеяли кататься вокруг гумна. Заложили в кабриолет смирную кобылу Грачиху, и Сергей Васильевич, признанный после истории с Мальчиком лучшим лошадником усадьбы, взял вожжи. Катались в порядке старшинства, и Верочка едва дождалась своей очереди.

Копыта Грачихи жестко отбарабанили по деревянному мостку на выезде из усадьбы и мягко пошли по толстой пыли большака. За кабриолетом вытянулся серый хвост. Затем свернули в стерню и шагом объехали гумно, едва различимое в туче реющей половы и хоботьев. Мощно грохотала английская паровая молотилка. Грачиха испуганно косилась на шумное заграничное диво. Порой в сорной туче проступали темные лица работающих крестьян. Мужчины были в защитных очках, у женщин головы обмотаны платками и лишь против глаз оставлена узкая щель. На этом и закончилась поездка, затеянная во славу хозяйственного гения дяди Сатина, первым на Тамбовщине применившего паровую молотилку. Больше смотреть было нечего, и Сергей Васильевич повернул Грачиху к дому.

- Вот и все... - сказала Верочка так грустно, что, уловив собственную интонацию, чуть не расплакалась.

Рахманинов обернулся, поглядел на бледное лицо Верочки и поразился происшедшей в ней за недолгий срок перемене. Это была взрослая девушка, знакомая с печалью и болью. И наконец-то он понял.

- С какой бы радостью я увез мою Психопатушку на край света!..

- Увезите, - сказала Верочка, сжав руки. - Увезите меня, Сережа.

...Поздно вечером, собираясь ко сну, Наташа Сатина услышала царапающий звук. Это был их с Верочкой тайный сигнал. Прибегать к нему разрешалось лишь в случае крайней нужды, поскольку рядом находилась спальня строгой матери Наташи. В длинной белой ночной рубашке, делающей ее похожей на привидение, Наташа подбежала к окну и отдернула занавеску. Верочка стояла внизу, подняв освещенное месяцем лицо, ее русые волосы казались зелеными, а светлые глаза грозно чернели. Она была странно, невиданно и пугающе хороша. И отчаянно заколотившимся сердцем Наташа угадала, зачем она пришла.

- Он любит меня, - шептала Верочка. - Понимаешь, любит... Мы объяснились... У нашей сирени...

- Какая ты счастливая!.. Боже, какая ты счастливая!.. - лепетала Наташа.

- Спасибо, Наташа!.. Ты хорошая, добрая. Я так тебя люблю. Ты самая, самая лучшая моя подруга... - Верочка пригоршнями бросала нежности, черпая из бездонной корзинки...

...Рахманинов пробирался сквозь кусты сирени. От былого великолепия остались редкие ржавинки, издававшие спертый запах. Он сорвал влажный лист и разжевал. Невыносимая горечь наполнила рот, это было хуже хинина. Рахманинов засмеялся. Хорошо обжечь рот, хорошо бы еще получить крепкого тумака, чтобы окончательно спуститься на землю. Он ударил себя увесистым кулаком по затылку, что-то хрястнуло, и он опять засмеялся. Ну вот, теперь все в порядке. То, что было, не приснилось, не пригрезилось, не померещилось в дурманной усталости, которая все чаще охватывала его в последние дни от мучительной незаладившейся работы. Не шел его фортепианный концерт. А теперь пойдет. Он узнал, что такое музыка. Он искал ее вовне, а она должна звучать внутри его, быть частью его самого. Сейчас он ощущал в себе емкость органа, что-то нагнеталось, вызревало, взгуживало в громадных полостях. Будет музыка...

...Медленно, цепляясь за ветви сирени, проплыла паутинка. Татуша проводила ее задумчивым Взглядом. Паутина - предвестница осени. Долго и трудно вызревало это лето, чтобы потом взорваться буйным цветением, рано и быстро оно угасает. Ну и бог с ним!..

Татуша сидела на террасе, подставив загорелое, орехового цвета лицо тяжелому, жаркому, но уже усталому августовскому солнцу. Крепко печет это обманное солнце, но не прибавляет загару. Татуша лениво щурила глаза, обмахивалась маленьким веером из слоновой кости и не без удовольствия думала, что лето на исходе и скоро будет Петербург с театрами, балами, интересными людьми, а здесь в полудетском окружении она и сама оребячилась.

- Сережа!.. - услышала она звонкий, с трещинкой хрипотцы голос младшей сестры Веры.

Дети, даже такие большие дети, как ее сестра, не умеют говорить тихо, они орут, срывают голосовые связки и сипнут.

Смолк рояль в бильярдной, и оттуда, нахлобучивая полотняную фуражку, огромными скачками, словно ирландский сеттер дяди Сатина, выскочил долговязый Рахманинов. Мама категорически запретила Верочке обращаться к кузену так фамильярно, но, видимо, дело далеко зашло - Татуша разлепила в усмешке полные губы, - и Верочка просто не может называть Рахманинова по имени-отчеству. "Молодец девчонка! - снисходительно одобрила Татуша. - Вот как обротала этого мустанга! Куда девалась хваленая дисциплина, доходившая до фанатизма, лучшего ученика Зилоти? Учитель много усидчивей, правда, ему помогает жена, не отпускающая его ни на шаг. А Рахманинов, которого прежде и клещами не вытащить было из-за рояля, мчится сломя голову по первому сиплому зову".

Обычно юноши влюбляются в девушек своих лет или старше себя, а то и в зрелых женщин. Собственно говоря, их всегда тянет к старшим, но боязнь поражения заставляет одних таиться, а других отступаться. Чего греха таить, от скуки и пустоты здешней жизни, отсутствия достойных партнеров Татуше захотелось попробовать свои чары на двух юнцах: Мите Зилоте и Сереже Рахманинове, очень разных, но по-своему привлекательных. И с какой легкостью Верочка, эта козявка, обставила свою взрослую сестру! Сперва походя отбила Митю, чтобы сразу бросить и заняться Сережей. Митя покорно вернулся к вялому поклонению Татуше, но уже стал ей не нужен. Возникла другая цель, та же, что и у сестры, - Рахманинов. Татуша знала про себя, хоть и не любила в этом признаваться, что с Рахманиновым у нее было далеко не так просто. Чем же взяла Верочка? Конечно, она красива светлой, голубой, славянской красотой, но какой-то слишком уж классической, будто с иллюстрации к этнографической книге - тип русской красавицы. Ее, Татушина, красота современнее, острее, ярче. Ну а если говорить о духовном развитии, то можно ли сравнивать девчонку, томящуюся над диктантами, с автором рукописного романа, вызвавшего восхищение многих просвещенных умов? Все было в искренности, захватывающей, побеждающей, опрокидывающей любые преграды Верочкиной искренности. Этим она берет. Рядом с ней все хоть немного фальшивят. А у нее каждое движение, каждый жест, каждое слово неподдельны, каждая нота звучит чисто, и этому откликнулась музыкальная натура Рахманинова.

"Дай Бог ей счастья!" - вздохнула Татуша. Она любила сестру, жалела ее больное сердце, но все-таки была рада, что лето кончается. Лето ее поражения, чего она больше никогда, никогда, никогда не допустит...

...Что же было дальше? А то, что всегда бывает: лето сменилось осенью, и опустела сатинская усадьба. Сестры Скалон вернулись в Петербург, Рахманинов и Сатины - в Москву. Но то, что зажглось в Ивановке, не погасло, хотя редки были встречи, а много ли скажешь в письмах? Верочка все болела, и ее каждое лето возили на модные заграничные курорты. Сережа Рахманинов исступленно работал, скитался, бедствовал. Сестрам Скалон пришлось даже купить ему пальто в складчину. Верочка разбила для этого свою фарфоровую копилку, которую ей подарили в раннем детстве. Сестры сами ощущали трогательность своего поступка, но все испортила Татуша. "Это очень мило, и мы такие добренькие, но кузен жалок, словно кухаркин сын". А потом их опять свело лето в той же Ивановке, где они с ликующей легкостью связали настоящее с прошлым, и еще через два года - в нижегородском имении Скалонов Игнатовке, но "три сестры" уже стали дамами, они с утра затягивались в корсеты, носили в солнцепек модные платья, огромные шляпы, похожие на цветочные клумбы, а отощавший, страдающий невралгическими болями Сережа Рахманинов казался мальчиком рядом с ними. К этому времени Вера Дмитриевна открыто считалась невестой Сергея Толбузина. Да, Рахманинов блестяще кончил консерваторию по двум классам: фортепиано и свободной композиции, - его экзаменационная работа, опера "Алеко", была поставлена на сцене Большого театра, многие произведения вошли в репертуар знаменитых исполнителей, он и сам с успехом концертировал, но что все это значило для тех мерил, какими в семье Скалонов определяли ценность человека, его положение и будущее? Покорная дурной силе рода, Верочка даже не пробовала сопротивляться тому, что "в высшем суждено совете". Она была честным человеком и в канун свадьбы сожгла все письма Рахманинова - более ста - и как бы очистилась огнем. Но она сожгла что-то куда более важное, чем листы почтовой бумаги с нежными и шутливыми, серьезными и печальными, радостными и горькими, доверительными словами. Она сожгла собственную душу, все лучшее, взволнованное, трепетное и возвышенное В ней. Но догадалась она об этом далеко не сразу. Вначале, упоенная взрослостью, красивым домом, успехами в свете, материнством, она не сомневалась, что живет хотя и обыденной, но полной и счастливой жизнью женщины своего круга. Она как-то упустила, что этим благополучным женщинам не выпадало в юности любви Рахманинова.

О нем трудно было забыть, хотя бы просто потому, что всюду звучала его музыка, в том числе посвященная Верочке. И пусть генерал Скалон иронически щурил глаза, музыка эта была прекрасна и так много говорила ей. Верочке стало печально и пусто в ее богатом доме, и все сильнее болело сердце, которому не помогали модные итальянские и швейцарские курорты.

Судьба Рахманинова тоже складывалась непросто. Он узнал и громкий, ранний успех, и жестокое поражение, когда, бессознательно угождая петербургской неприязни к "школе Чайковского", тучный, флегматичный Глазунов, выступая в качестве дирижера, рассеянно провалил его Первую симфонию. Тяжелейший нервный и творческий кризис постиг Рахманинова, ему казалось, что он навсегда утратил способность сочинять музыку.

Из этой прострации он выбирался долго и трудно. Его жизнь была неустроенна, он ютился в меблирашках, терял время на частные уроки, метался, порой причаливал к таким пристаням, где ему вовсе нечего было делать.

Но в самую трудную для него пору из глубокой тени выступила женская фигура, столь знакомая своими очертаниями и вместе будто не виданная никогда, и Рахманинов понял, что спасен. Наташа Сатина, девочка с пухлыми губами, Верочкина наперсница, ставшая красивой, стройной женщиной, с волевым и терпеливым ртом, сильная плотью и духом и более всего беззаветной преданностью тому. кого выбрала еще детским сердцем, перетерпев всех и вся, выстрадав свое счастье, навсегда заняла пост любви возле Рахманинова. Она была с ним и тем черным февральским днем 1943 года, когда, отыграв последний концерт, сбор от которого, как и сбор от остальных концертов, передавался в фонд Красной Армии, защитникам Сталинграда, Рахманинов с разъеденным метастазами позвоночником не смог сам уйти со сцены и его унесли на носилках, предварительно опустив занавес. И седая, но по-прежнему стройная и сильная Наталья Александровна услышала, как прошептал Рахманинов, чуть приподняв свои прекрасные громадные руки: "Милые мои руки, бедные мои руки, прощайте!.."

Но это - уже по прожитии большой, долгой жизни. Верочке такого не было дано. Она думала, что сможет жить, как живут другие: давать счастье мужу, воспитывать детей, встречаться с интересными людьми, уделять внимание музыке, литературе, достойно и благообразно стареть. Ничего этого не могла и не умела Верочка. Она умела лишь одно - любить Рахманинова. И когда это оказалось невозможно, ей не для чего стало жить. При таком больном сердце уйти легко. Она словно разжала руки, только и всего. Ей было тридцать четыре года...

...В память Ивановки и того странного лета, когда запоздало и мощно забродило сиреневое вино, Рахманинов написал свой самый нежный и взволнованный романс "Сирень". Там есть удивительная, щемящая, как взрыд, нота. То промельк Верочкиной души, откупленный любовью у вечности.

Александр Куприн. Куст сирени

Николай Евграфович Алмазов едва дождался, пока жена отворила ему двери, и, не снимая пальто, в фуражке прошел в свой кабинет. Жена, как только увидела его насупившееся лицо со сдвинутыми бровями и нервно закушенной нижней губой, в ту же минуту поняла, что произошло очень большое несчастие... Она молча пошла следом за мужем. В кабинете Алмазов простоял с минуту на одном месте, глядя куда-то в угол. Потом он выпустил из рук портфель, который упал на пол и раскрылся, а сам бросился в кресло, злобно хрустнув сложенными вместе пальцами... Алмазов, молодой небогатый офицер, слушал лекции в Академии генерального штаба и теперь только что вернулся оттуда. Он сегодня представлял профессору последнюю и самую трудную практическую работу — инструментальную съемку местности... До сих пор все экзамены сошли благополучно, и только одному богу да жене Алмазова было известно, каких страшных трудов они стоили... Начать с того, что самое поступление в академию казалось сначала невозможным. Два года подряд Алмазов торжественно проваливался и только на третий упорным трудом одолел все препятствия. Не будь жены, он, может быть, не найдя в себе достаточно энергии, махнул бы на все рукою. Но Верочка не давала ему падать духом и постоянно поддерживала в нем бодрость... Она приучилась встречать каждую неудачу с ясным, почти веселым лицом. Она отказывала себе во всем необходимом, чтобы создать для мужа хотя и дешевый, но все-таки необходимый для занятого головной работой человека комфорт. Она бывала, по мере необходимости, его переписчицей, чертежницей, чтицей, репетиторшей и памятной книжкой. Прошло минут пять тяжелого молчания, тоскливо нарушаемого хромым ходом будильника, давно знакомым и надоевшим: раз, два, три-три: два чистых удара, третий с хриплым перебоем. Алмазов сидел, не снимая пальто и шапки и отворотившись в сторону... Вера стояла в двух шагах от него так же молча, с страданием на красивом, нервном лице. Наконец она заговорила первая, с той осторожностью, с которой говорят только женщины у кровати близкого труднобольного человека... — Коля, ну как же твоя работа?.. Плохо? Он передернул плечами и не отвечал. — Коля, забраковали твой план? Ты скажи, все равно ведь вместе обсудим. Алмазов быстро повернулся к жене и заговорил горячо и раздраженно, как обыкновенно говорят, высказывая долго сдержанную обиду. — Ну да, ну да, забраковали, если уж тебе так хочется знать. Неужели сама не видишь? Все к черту пошло!.. Всю эту дрянь, — и он злобно ткнул ногой портфель с чертежами, — всю эту дрянь хоть в печку выбрасывай теперь! Вот тебе и академия! Через месяц опять в полк, да еще с позором, с треском. И это из-за какого-то поганого пятна... О, черт! — Какое пятно, Коля? Я ничего не понимаю. Она села на ручку кресла и обвила рукой шею Алмазова. Он не сопротивлялся, но продолжал смотреть в угол с обиженным выражением. — Какое же пятно, Коля? — спросила она еще раз. — Ах, ну, обыкновенное пятно, зеленой краской. Ты ведь знаешь, я вчера до трех часов не ложился, нужно было окончить. План прекрасно вычерчен и иллюминован. Это все говорят. Ну, засиделся я вчера, устал, руки начали дрожать — и посадил пятно... Да еще густое такое пятно... жирное. Стал подчищать и еще больше размазал. Думал я, думал, что теперь из него сделать, да и решил кучу деревьев на том месте изобразить... Очень удачно вышло, и разобрать нельзя, что пятно было. Приношу нынче профессору. «Так, так, н-да. А откуда у вас здесь, поручик, кусты взялись?» Мне бы нужно было так и рассказать, как все было. Ну, может быть, засмеялся бы только... Впрочем, нет, не рассмеется, — аккуратный такой немец, педант. Я и говорю ему: «Здесь действительно кусты растут». А он говорит: «Нет, я эту местность знаю, как свои пять пальцев, и здесь кустов быть не может». Слово за слово, у нас с ним завязался крупный разговор. А тут еще много наших офицеров было. «Если вы так утверждаете, говорит, что на этой седловине есть кусты, то извольте завтра же ехать туда со мной верхом... Я вам докажу, что вы или небрежно работали, или счертили прямо с трехверстной карты...» — Но почему же он так уверенно говорит, что там нет кустов? — Ах, господи, почему? Какие ты, ей-богу, детские вопросы задаешь. Да потому, что он вот уже двадцать лет местность эту знает лучше, чем свою спальню. Самый безобразнейший педант, какие только есть на свете, да еще немец вдобавок... Ну и окажется в конце концов, что я лгу и в препирательство вступаю... Кроме того... Во все время разговора он вытаскивал из стоявшей перед ним пепельницы горелые спички и ломал их на мелкие кусочки, а когда замолчал, то с озлоблением швырнул их на пол. Видно было, что этому сильному человеку хочется заплакать. Муж и жена долго сидели в тяжелом раздумье, не произнося ни слова. Но вдруг Верочка энергичным движением вскочила с кресла. — Слушай, Коля, нам надо сию минуту ехать! Одевайся скорей. Николай Евграфович весь сморщился, точно от невыносимой физической боли. — Ах, не говори, Вера, глупостей. Неужели ты думаешь, я поеду оправдываться и извиняться. Это значит над собой прямо приговор подписать. Не делай, пожалуйста, глупостей. — Нет, не глупости, — возразила Вера, топнув ногой. — Никто тебя не заставляет ехать с извинением... А просто, если там нет таких дурацких кустов, то их надо посадить сейчас же. — Посадить?.. Кусты?.. — вытаращил глаза Николай Евграфович. — Да, посадить. Если уж сказал раз неправду, — надо поправлять. Собирайся, дай мне шляпку... Кофточку... Не здесь ищешь, посмотри в шкапу... Зонтик! Пока Алмазов, пробовавший было возражать, но не выслушанный, отыскивал шляпку и кофточку, Вера быстро выдвигала ящики столов и комодов, вытаскивала корзины и коробочки, раскрывала их и разбрасывала по полу. — Серьги... Ну, это пустяки... За них ничего не дадут... А вот это кольцо с солитером дорогое... Надо непременно выкупить... Жаль будет, если пропадет. Браслет... тоже дадут очень мало. Старинный и погнутый... Где твой серебряный портсигар, Коля? Через пять минут все драгоценности были уложены в ридикюль. Вера, уже одетая, последний раз оглядывалась кругом, чтобы удостовериться: не забыто ли что-нибудь дома. — Едем, — сказала она, наконец, решительно. — Но куда же мы поедем? — пробовал протестовать Алмазов. — Сейчас темно станет, а до моего участка почти десять верст. — Глупости... Едем! Раньше всего Алмазовы заехали в ломбард. Видно было, что оценщик так давно привык к ежедневным зрелищам человеческих несчастий, что они вовсе не трогали его. Он так методично и долго рассматривал привезенные вещи, что Верочка начинала уже выходить из себя. Особенно обидел он ее тем, что попробовал кольцо с брильянтом кислотой и, взвесив, оценил его в три рубля. — Да ведь это настоящий брильянт,—возмущалась Вера, — он стоит тридцать семь рублей, и то по случаю. Оценщик с видом усталого равнодушия закрыл глаза. — Нам это все равно-с, сударыня. Мы камней вовсе не принимаем, — сказал он, бросая на чашечку весов следующую вещь, — мы оцениваем только металлы-с. Зато старинный и погнутый браслет, совершенно неожиданно для Веры, был оценен очень дорого. В общем, однако, набралось около двадцати трех рублей. Этой суммы было более чем достаточно. Когда Алмазовы приехали к садовнику, белая петербургская ночь уже разлилась по небу и в воздухе синим молоком. Садовник, чех, маленький старичок в золотых очках, только что садился со своей семьею за ужин. Он был очень изумлен и недоволен поздним появлением заказчиков и их необычной просьбой. Вероятно, он заподозрил какую-нибудь мистификацию и на Верочкины настойчивые просьбы отвечал очень сухо: — Извините. Но я ночью не могу посылать в такую даль рабочих. Если вам угодно будет завтра утром — то я к вашим услугам. Тогда оставалось только одно средство: рассказать садовнику подробно всю историю с злополучным пятном, и Верочка так и сделала. Садовник слушал сначала недоверчиво, почти враждебно, но когда Вера дошла до того, как у нее возникла мысль посадить куст, он сделался внимательнее и несколько раз сочувственно улыбался. — Ну, делать нечего, — согласился садовник, когда Вера кончила рассказывать, — скажите, какие вам можно будет посадить кусты? Однако изо всех пород, какие были у садовника, ни одна не оказывалась подходящей: волей-неволей пришлось остановиться на кустах сирени. Напрасно Алмазов уговаривал жену отправиться домой. Она поехала вместе с мужем за город, все время, пока сажали кусты, горячо суетилась и мешала рабочим и только тогда согласилась ехать домой, когда удостоверилась, что дерн около кустов совершенно нельзя отличить от травы, покрывавшей всю седловинку. На другой день Вера никак не могла усидеть дома и вышла встретить мужа на улицу. Она еще издали, по одной только живой и немного подпрыгивающей походке, узнала, что история с кустами кончилась благополучно... Действительно, Алмазов был весь в пыли и едва держался на ногах от усталости и голода, но лицо его сияло торжеством одержанной победы. — Хорошо! Прекрасно! — крикнул он еще за десять шагов в ответ на тревожное выражение женина лица. — Представь себе, приехали мы с ним к этим кустам. Уж глядел он на них, глядел, даже листочек сорвал и пожевал. «Что это за дерево?» — спрашивает. Я говорю: «Не знаю, ваше-ство». — «Березка, должно быть?» — говорит. Я отвечаю: «Должно быть, березка, ваше-ство». Тогда он повернулся ко мне и руку даже протянул. «Извините, говорит, меня, поручик. Должно быть, я стареть начинаю, коли забыл про эти кустики». Славный он, профессор, и умница такой. Право, мне жаль, что я его обманул. Один из лучших профессоров у нас. Знания — просто чудовищные. И какая быстрота и точность в оценке местности — удивительно! Но Вере было мало того, что он рассказал. Она заставляла его еще и еще раз передавать ей в подробностях весь разговор с профессором. Она интересовалась самыми мельчайшими деталями: какое было выражение лица у профессора, каким тоном он говорил про свою старость, что чувствовал при этом сам Коля... И они шли домой так, как будто бы, кроме них, никого на улице не было: держась за руки и беспрестанно смеясь. Прохожие с недоумением останавливались, чтобы еще раз взглянуть на эту странную парочку... Николай Евграфович никогда с таким аппетитом не обедал, как в этот день... После обеда, когда Вера принесла Алмазову в кабинет стакан чаю, — муж и жена вдруг одновременно засмеялись и поглядели друг на друга. — Ты — чему? — спросила Вера. — А ты чему? — Нет, ты говори первый, а я потом. — Да так, глупости. Вспомнилась вся эта история с сиренью. А ты? — Я тоже, глупости, и тоже — про сирень. Я хотела сказать, что сирень теперь будет навсегда моим любимым цветком...