Л.Андреев «Кусака». Чувство сострадания к братьям нашим меньшим.

Разработка урока

 литературы в 7 классе

общеобразовательной школы по программе  В.Я.Коровиной

Тема: Л.Андреев «Кусака». Чувство сострадания к братьям нашим меньшим.

Быкова Марианна Владимировна

Учитель русского языка и литературы

МБУ СОШ №16 го Тольятти

Тема: Л.Андреев «Кусака» (2 часа)

Цели и задачи:

- Проанализировать художественную реальность во всем её многообразии, оценить её с разных точек зрения;

- дать характеристику героям, объяснить собственное впечатление от прочитанного;

- помочь учащимся понять  замысел автора;

- присвоение полученных  знаний учащимися, приобретение опыта решения проблем;

- создание собственного текста.

Используемые приемы:

 чтение с остановкой, обращение к личному опыту, прогнозирование по названию, работа в группах, написание эссе.

Ход урока:

I.                  Орг.момент. (2 минуты)

II.               Стадия вызова. Прогнозирование по названию. (3 минуты)

Вопросы:

·                   Какие ассоциации вызывает у вас название рассказа?

·                   Как вы думаете, почему он так называется?

III.            Стадия осмысления. Чтение с остановками. (30 минут)

Возможные вопросы:

Первая остановка.

·                   О ком этот рассказ?

·                   Есть ли у собаки имя? И почему?

·                   Как она живет?

·                   Какие ключевые слова характеризуют её жизнь?

·                   Почему она перестала доверять людям?

·                   Как вы думаете, что будет дальше?

·                   Что-то изменится в жизни собаки?

Вторая остановка.

·                   Расскажите о дачниках.

·                   Сразу ли они решились оставить у себя собаку?

·                   От чего делались добрее?

·                   Изменилась ли цветовая гамма рассказа?

·                   Чья заслуга в том, что Кусака осталась на даче?

·                   Почему собаке было больно от непривычной ласки «словно от удара»?

·                   От чего расцвела Кусака?

·                   Какой финал вы предполагаете и почему?

Третья остановка.

·                   Как меняется пейзаж на протяжении рассказа?

·                   Почему дачники не взяли собаку с собой?

·                   Искренне ли жалела Леля, что Кусаку не берут в город?

·                   Как реагировала Кусака на отъезд дачников?

·                   Примирилась ли Кусака со своим одиночеством?

IV.            Стадия рефлексии. Работа в группах. Написание эссе. (35 минут)

1.                  Осмысление текста, как единого целого.

·                   Какова идея рассказа?

·                   О чем он заставляет задуматься?

2.                 Беспорядочная запись ключевых слов (возможно составление кластера)

·                   Индивидуально

·                   Обсуждение в парах

·                   Обсуждение в группах

·                   Обсуждение классом

·                   Запись на доске ключевых слов

3.                 Составление предложений, запись мыслей.

4.                 Написание  эссе. (20 минут)  «О чем заставил меня задуматься рассказ Л.Андреева «Кусака»»

5.                 Чтение эссе в группах. Выбор лучшего.

6.                 Чтение лучших эссе в классе.

V.               Подведение итогов урока. (3 минуты)

·                   Как вы думаете, какие бы слова могли стать эпиграфом к этому рассказу?

VI.            Домашнее задание.

 Прочитать: В.Маяковский «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче».

Приложение.

Текст рассказа с остановками.

Кусака

I

Она  никому  не принадлежала; у нее не было собственного имени, и никто

не  мог  бы  сказать,  где  находилась она во всю долгую морозную зиму и чем

кормилась.  От  теплых  изб  ее отгоняли дворовые собаки, такие же голодные,

как  и она, но гордые и сильные своею принадлежностью к дому; когда, гонимая

голодом  или  инстинктивною  потребностью  в  общении,  она  показывалась на

улице,-  ребята бросали в нее камнями и палками, взрослые весело улюлюкали и

страшно,  пронзительно  свистали.  Не помня себя от страху, переметываясь со

стороны  на  сторону,  натыкаясь  на  загорожи  и людей, она мчалась на край

поселка  и  пряталась  в  глубине большого сада, в одном ей известном месте.

Там

она зализывала ушибы и раны и в одиночестве копила страх и злобу.

Только  один  раз  ее  пожалели  и  приласкали. Это был пропойца-мужик,

возвращавшийся  из  кабака. Он всех любил и всех жалел и что-то говорил себе

под  нос  о  добрых  людях  и  своих  надеждах на добрых людей; пожалел он и

собаку,  грязную  и  некрасивую,  на  которую  случайно  упал  его  пьяный и

бесцельный взгляд.

-  Жучка!- позвал он ее именем, общим всем собакам.- Жучка! Пойди сюда,

не бойся!

Жучке  очень  хотелось  подойти;  она  виляла  хвостом, но не решалась.

Мужик похлопал себя рукой по коленке и убедительно повторил:

- Да пойди, дура! Ей-Богу, не трону!

Но,   пока   собака  колебалась,  все  яростнее  размахивая  хвостом  и

маленькими   шажками   подвигаясь   вперед,   настроение   пьяного  человека

изменилось.   Он   вспомнил   все  обиды,  нанесенные  ему  добрыми  людьми,

почувствовал  скуку и тупую злобу и, когда Жучка легла перед ним на спину, с

размаху ткнул ее в бок носком тяжелого сапога.

- У-у, мразь! Тоже лезет!

Собака  завизжала,  больше  от  неожиданности  и  обиды, чем от боли, а

мужик,  шатаясь,  побрел  домой,  где  долго  и больно бил жену и на кусочки

изорвал новый платок, который на прошлой неделе купил ей в подарок.

С  тех  пор  собака не доверяла людям, которые хотели ее приласкать, и,

поджав  хвост,  убегала,  а иногда со злобою набрасывалась на них и пыталась

укусить,  пока  камнями  и палкой не удавалось отогнать ее. На одну зиму она

поселилась   под  террасой  пустой  дачи,  у  которой  не  было  сторожа,  и

бескорыстно  сторожила  ее:  выбегала по ночам на дорогу и лаяла до хрипоты.

Уже  улегшись  на  свое  место,  она все еще злобно ворчала, но сквозь злобу

проглядывало некоторое довольство собой и даже гордость.

Зимняя  ночь  тянулась  долго-долго,  и  черные окна пустой дачи угрюмо

глядели  на  обледеневший  неподвижный сад. Иногда в них как будто вспыхивал

голубоватый  огонек:  то отражалась на стекле упавшая звезда, или остророгий

месяц посылал свой робкий луч.

(Первая остановка)

II

Наступила  весна,  и  тихая  дача  огласилась  громким говором, скрипом

колес  и  грязным  топотом  людей,  переносящих  тяжести. Приехали из города

дачники,  целая  веселая  ватага  взрослых,  подростков  и детей, опьяненных

воздухом,  теплом  и  светом;  кто-то  кричал,  кто-то  пел, смеялся высоким

женским голосом.

Первой,   с  кем  познакомилась  собака,  была  хорошенькая  девушка  в

коричневом  форменном  платье,  выбежавшая в сад. Жадно и нетерпеливо, желая

охватить  и  сжать  в  своих  объятиях  все видимое, она посмотрела на ясное

небо,  на  красноватые сучья вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему

солнцу.  Потом  так же внезапно вскочила и, обняв себя руками, целуя свежими

устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала:

- Вот весело-то!

Сказала  и  быстро закружилась. И в ту же минуту беззвучно подкравшаяся

собака  яростно вцепилась зубами в раздувавшийся подол платья, рванула и так

же беззвучно скрылась в густых кустах крыжовника и смородины.

-  Ай, злая собака! - убегая, крикнула девушка, и долго еще слышался ее

взволнованный  голос: - Мама, дети! Не ходите в сад: там собака! Огромная!..

Злюу-щая!..

Ночью  собака  подкралась  к заснувшей даче и бесшумно улеглась на свое

место  под террасой. Пахло людьми, и в открытые окна приносились тихие звуки

короткого  дыхания.  Люди  спали,  были  беспомощны  и  не страшны, и собака

ревниво  сторожила  их:  спала  одним  глазом и при каждом шорохе вытягивала

голову  с  двумя  неподвижными  огоньками  фосфорически  светящихся  глаз. А

тревожных  звуков  было много в чуткой весенней ночи: в траве шуршало что-то

невидимое,  маленькое  и  подбиралось  к  самому  лоснящемуся  носу  собаки;

хрустела  прошлогодняя  ветка  под  заснувшей  птицей,  и  на  близком шоссе

грохотала  телега и скрипели нагруженные возы. И далеко окрест в неподвижном

воздухе  расстилался  запах  душистого,  свежего  дегтя и манил в светлеющую

даль.

Приехавшие  дачники  были  очень  добрыми  людьми,  а  то, что они были

далеко  от  города, дышали хорошим воздухом, видели вокруг себя все зеленым,

голубым  и  беззлобным,  делало их еще добрее. Теплом входило в них солнце и

выходило  смехом  и  расположением  ко  всему  живущему.  Сперва  они хотели

прогнать  напугавшую  их  собаку и даже застрелить ее из револьвера, если не

уберется; но потом привыкли к лаю по ночам и иногда по утрам вспоминали:

- А где же наша Кусака?

И  это  новое имя "Кусака" так и осталось за ней. Случалось, что и днем

замечали  в  кустах  темное  тело, бесследно пропадавшее при первом движении

руки,  бросавшей  хлеб,-  словно  это  был  не  хлеб, а камень,- и скоро все

привыкли  к  Кусаке,  называли  ее  "своей"  собакой  и  шутили по поводу ее

дикости  и  беспричинного страха. С каждым днем Кусака на один шаг уменьшала

пространство,  отделявшее ее от людей; присмотрелась к их лицам и усвоила их

привычки:  за  полчаса до обеда уже стояла в кустах и ласково помаргивала. И

та   же   гимназисточка  Леля,  забывшая  обиду,  окончательно  ввела  ее  в

счастливый круг отдыхающих и веселящихся людей.

-  Кусачка,  пойди  ко мне!- звала она к себе.- Ну, хорошая, ну, милая,

пойди! Сахару хочешь?.. Сахару тебе дам, хочешь? Ну, пойди же!

Но  Кусака  не  шла:  боялась.  И  осторожно,  похлопывая себя руками и

говоря  так ласково, как это можно было при красивом голосе и красивом лице,

Леля подвигалась к собаке и сама боялась: вдруг укусит.

-  Я  тебя люблю, Кусачка, я тебя очень люблю. У тебя такой хорошенький

носик и такие выразительные глазки. Ты не веришь мне, Кусачка?

Брови  Лели  поднялись,  и  у самой у нее был такой хорошенький носик и

такие  выразительные глаза, что солнце поступило умно, расцеловав горячо, до

красноты щек, все ее молоденькое, наивно-прелестное личико.

И  Кусачка  второй  раз  в своей жизни перевернулась на спину и закрыла

глаза,  не  зная  наверно,  ударят  ее  или  приласкают.  Но  ее приласкали.

Маленькая,  теплая  рука  прикоснулась  нерешительно  к  шершавой  голове и,

словно  это  было  знаком  неотразимой  власти, свободно и смело забегала по

всему шерстистому телу, тормоша, лаская и щекоча.

- Мама, дети! Глядите: я ласкаю Кусаку!- закричала Леля.

Когда  прибежали  дети,  шумные,  звонкоголосые, быстрые и светлые, как

капельки  разбежавшейся  ртути,  Кусака  замерла  от  страха  и беспомощного

ожидания:  она  знала,  что,  если теперь кто-нибудь ударит ее, она уже не в

силах  будет  впиться в тело обидчика своими острыми зубами: у нее отняли ее

непримиримую  злобу.  И  когда все наперерыв стали ласкать ее, она долго еще

вздрагивала  при  каждом  прикосновении  ласкающей руки, и ей больно было от

непривычной ласки, словно от удара.

III

Всею  своею  собачьей душою расцвела Кусака. У нее было имя, на которое

она  стремглав  неслась  из  зеленой  глубины сада; она принадлежала людям и

могла им служить. Разве недостаточно этого для счастья собаки?

С  привычкою  к  умеренности,  создавшеюся  годами  бродячей,  голодной

жизни,  она  ела  очень  мало, но и это малое изменило ее до неузнаваемости:

длинная  шерсть,  прежде  висевшая  рыжими,  сухими космами и на брюхе вечно

покрытая  засохшею  грязью,  очистилась,  почернела  и  стала лосниться, как

атлас.  И  когда  она  от  нечего  делать  выбегала к воротам, становилась у

порога  и  важно  осматривала  улицу вверх и вниз, никому уже не приходило в

голову дразнить ее или бросить камнем.

Но  такою  гордою  и  независимою  она  бывала только наедине. Страх не

совсем  еще  выпарился огнем ласк из ее сердца, и всякий раз при виде людей,

при  их  приближении,  она терялась и ждала побоев. И долго еще всякая ласка

казалась  ей  неожиданностью,  чудом,  которого  она  не  могла  понять и на

которое  она  не могла ответить. Она не умела ласкаться. Другие собаки умеют

становиться  на  задние  лапки,  тереться  у  ног  и  даже  улыбаться, и тем

выражают свои чувства, но она не умела.

Единственное,  что  могла  Кусака, это упасть на спину, закрыть глаза и

слегка  завизжать.  Но  этого  было мало, это не могло выразить ее восторга,

благодарности  и любви,- и с внезапным наитием Кусака начала делать то, что,

быть  может,  когда-нибудь  она  видела у других собак, но уже давно забыла.

Она  нелепо  кувыркалась,  неуклюже прыгала и вертелась вокруг самой себя, и

ее  тело,  бывшее  всегда таким гибким и ловким, становилось неповоротливым,

смешным и жалким.

-  Мама,  дети!  Смотрите, Кусака играет!- кричала Леля и, задыхаясь от

смеха, просила:-Еще, Кусачка, еще! Вот так! Вот так...

И  все собирались и хохотали, а Кусака вертелась, кувыркалась и падала,

и  никто  не  видел  в  ее  глазах  странной  мольбы. И как прежде на собаку

кричали  и  улюлюкали,  чтобы  видеть ее отчаянный страх, так теперь нарочно

ласкали  ее,  чтобы  вызвать  в ней прилив любви, бесконечно смешной в своих

неуклюжих  и  нелепых  проявлениях.  Не  проходило часа, чтобы кто-нибудь из

подростков или детей не кричал:

- Кусачка, милая Кусачка, поиграй!

И  Кусачка  вертелась,  кувыркалась  и  падала при несмолкаемом веселом

хохоте.  Ее  хвалили  при  ней  и за глаза и жалели только об одном, что при

посторонних  людях,  приходивших в гости, она не хочет показать своих штук и

убегает в сад или прячется под террасой.

Постепенно  Кусака привыкла к тому, что о пище не нужно заботиться, так

как  в определенный час кухарка даст ей помоев и костей, уверенно и спокойно

ложилась  на  свое  место  под  террасой  и  уже  искала  и  просила ласк. И

отяжелела  она: редко бегала с дачи, и когда маленькие дети звали ее с собою

в  лес,  уклончиво  виляла хвостом и незаметно исчезала. Но по ночам все так

же громок и бдителен был ее сторожевой лай.

(Вторая остановка)

IV

Желтыми  огнями  загорелась  осень,  частыми  дождями заплакало небо, и

быстро  стали  пустеть  дачи и умолкать, как будто непрерывный дождь и ветер

гасили их, точно свечи, одну за другой.

- Как же нам быть с Кусакой?- в раздумье спрашивала Леля.

Она  сидела,  охватив  руками  колени,  и  печально  глядела в окно, по

которому скатывались блестящие капли начавшегося дождя.

-  Что  у  тебя  за  поза,  Леля!  Ну  кто  так  сидит?- сказала мать и

добавила:- А Кусаку придется оставить. Бог с ней!

- Жа-а-лко,- протянула Леля.

-  Ну  что  поделаешь? Двора у нас нет, а в комнатах ее держать нельзя,

ты сама понимаешь.

- Жа-а-лко,- повторила Леля, готовая заплакать.

Уже  приподнялись,  как  крылья  ласточки,  ее  темные  брови  и  жалко

сморщился хорошенький носик, когда мать сказала:

-  Догаевы  давно уже предлагали мне щеночка. Говорят, очень породистый

и уже служит. Ты слышишь меня? А эта что - дворняжка!

- Жа-а-лко,- повторила Леля, но не заплакала.

(Третья остановка)

Снова  пришли  незнакомые  люди,  и  заскрипели  возы,  и застонали под

тяжелыми  шагами  половицы,  но  меньше  было говора и совсем не слышно было

смеха.  Напуганная  чужими  людьми, смутно предчувствуя беду, Кусака убежала

на  край  сада  и  оттуда,  сквозь  поредевшие  кусты, неотступно глядела на

видимый ей уголок террасы и на сновавшие по нем фигуры в красных рубахах.

-  Ты  здесь,  моя бедная Кусачка,- сказала вышедшая Леля. Она уже была

одета  по-дорожному  -  в  то  коричневое платье, кусок от которого оторвала

Кусака, и черную кофточку.- Пойдем со мной!

И  они  вышли  на  шоссе.  Дождь  то  принимался идти, то утихал, и все

пространство  между  почерневшею  землей  и  небом  было  полно клубящимися,

быстро  идущими  облаками.  Снизу  было видно, как тяжелы они и непроницаемы

для света от насытившей их воды и как скучно солнцу за этою плотною стеной.

Налево  от  шоссе  тянулось потемневшее жнивье, и только на бугристом и

близком   горизонте  одинокими  купами  поднимались  невысокие  разрозненные

деревья  и  кусты.  Впереди,  недалеко,  была  застава и возле нее трактир с

железной  красной  крышей,  а  у  трактира кучка людей дразнила деревенского

дурачка Илюшу.

-  Дайте  копеечку,-  гнусавил  протяжно  дурачок,  и злые, насмешливые

голоса наперебой отвечали ему:

- А дрова колоть хочешь?

И Илюша цинично и грязно ругался, а они без веселья хохотали.

Прорвался  солнечный  луч,  желтый  и  анемичный, как будто солнце было

неизлечимо больным; шире и печальнее стала туманная осенняя даль.

- Скучно, Кусака!- тихо проронила Леля и, не оглядываясь, пошла назад.

И только на вокзале она вспомнила, что не простилась с Кусакой.

V

Кусака  долго  металась по следам уехавших людей, добежала до станции и

-  промокшая,  грязная - вернулась на дачу. Там она проделала еще одну новую

штуку,  которой  никто,  однако,  не  видал: первый раз взошла на террасу и,

приподнявшись  на задние лапы, заглянула в стеклянную дверь и даже поскребла

когтями. Но в комнатах было пусто, и никто не ответил Кусаке.

Поднялся  частый  дождь,  и  отовсюду  стал  надвигаться  мрак  осенней

длинной  ночи.  Быстро и глухо он заполнил пустую дачу; бесшумно выползал он

из  кустов  и  вместе  с  дождем  лился  с  неприветного неба. На террасе, с

которой  была снята парусина, отчего она казалась обширной и странно пустой,

свет  долго  еще  боролся  с  тьмою  и печально озарял следы грязных ног, но

скоро уступил и он.

Наступила ночь.

И  когда  уже  не  было  сомнений,  что она наступила, собака жалобно и

громко  завыла.  Звенящей,  острой,  как отчаяние, нотой ворвался этот вой в

монотонный,  угрюмо  покорный  шум  дождя, прорезал тьму и, замирая, понесся

над темным и обнаженным полем.

Собака  выла  -  ровно,  настойчиво  и безнадежно спокойно. И тому, кто

слышал   этот   вой,  казалось,  что  это  стонет  и  рвется  к  свету  сама

беспросветно-темная  ночь,  и  хотелось  в  тепло, к яркому огню, к любящему женскому сердцу.

Собака выла.

Используемая литература:

1.   Андреев  Л.  Повести  и  рассказы  в 2-х томах. - М.: Худож.лит., 1971.

2. Основы критического мышления: Междисциплинарная программа: Пособие I/ Дж. Стил, К. Мередит, Ч.Темпл, С. Уолтер.- М., 1997.

3.  Мередит К., Стил Дж., Темпл Ч. Воспитание вдумчивых читателей,- М., 1998

4.  Заир-Бек С.И. Развитие критического мышления на уроке: Пособие для учителя / С.И. Заир-Бек, И.В. Муштавинская. –М.: Просвещение, 2004.