Методическая разработка "Шенграбен и Аустерлиц в судьбах героев и армий" (По роману Л.Н. Толстого "Война и мир"

Шенграбен  и  Аустерлиц в судьбах героев и армий. (По роману Л.Н. Толстого «Война и мир»)

 Заглавие романа Л.Н. Толстого «Война и мир» передаёт его смысл. Понятие «мир» в романе несколько раз трактуется самим писателем.

 «На земле, именно на этой земле, нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всём мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно – дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого?» (т.2,ч.2,гл.12).

 «Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову решился служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, то есть, прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.» (т.2,ч.2,гл.15)

 Мир – это жизнь народа не находящегося в состоянии войны. Мир – это крестьянский сход, затеявший бунт в Богучарове.  Мир – это «омут», «вздор и путаница» будничных интересов, которые, в отличие от бранной жизни, так мешают Николаю Ростову быть «прекрасным человеком» и так досаждают ему, когда он приезжает в отпуск и ничего не понимает в этом «дурацком мире». Мир – это весь народ, без различия сословий, воодушевлённый единым чувством боли за поруганное отечество. Мир - это ближайшее окружение, которое человек всегда носит с собой, где бы он ни находился, на войне или в мирной жизни, - вроде особенного « мира» Тушина, поэтического любовного мира Наташи, или грустно – сосредоточенного мира княжны Марьи. Но мир – это и весь свет, Вселенная; о нём говорит Пьер, доказывая князю Андрею существование «царства правды».  Мир – это братство людей, независимо  от национальных и классовых различий. Мир – это жизнь.

 Также слово  «мир» можно рассматривать как синоним слова «народ». Такая трактовка названия романа гласит о жизни, подвигах, мечтах и надеждах русской нации в условиях военных действий.

 И миру противна война, она противоестественно вторгается в человеческие отношения.  Понятие «война» означает в толстовском понимании не одни военные столкновения враждующих армий. Война – это вообще вражда, непонимание, эгоистический расчёт, разъединение.

 Толстой разделяет весь мир  на  ложный и истинный. И это разделение предполагает все жизненные ценности: истинную и ложную любовь, истинное и ложное поведение, истинную и ложную красоту человека, истинный и ложный героизм.

Одни герои  ( Болконские,  Ростовы,  Безухов, Кутузов) – это «люди мира», ненавидящие не только войну в её прямом смысле, но и ту ложь, лицемерие, эгоизм, которые разъединяют людей.

 Другие герои   (Курагин,  Наполеон,  Александр Первый) – «люди войны», независимо, разумеется, от их личного участия в военных событиях, несущие разъединение, вражду, эгоизм, преступную аморальность.

Таким образом, и понятие «войны», и понятие «мира» у Толстого многообразно и хранит в себе множество значений, которые писатель вкладывал в эти два простых слова.

 В романе «Война и мир» ставится ряд нравственно - философских проблем.  Это вопросы жизни и смерти, правды и лжи, личности и общества, счастья и несчастья, свободы и необходимости, чести и  долга, говорится об истинном и ложном патриотизме, о роли личности в истории, о национальном достоинстве русского народа, о дворянстве.

 У Толстого свой собственный взгляд на историю. Философские рассуждения в романе – это его мировоззрение, его понимание жизни.

На уроке, посвящённом теме: «Шенграбен  и  Аустерлиц в судьбах героев и армий»,  предлагаю ученикам выяснить такие вопросы:

1.  Какие обстоятельства привели  к победе под Шенграбеном? Каковы слагаемые победы?

2. Позволяет ли Толстой читателю почувствовать неизбежность катастрофы до начала  Аустерлицкого  сражения?  Как в ходе боя открываются причины поражения?

Поставив эти вопросы, мы обращаемся к анализу  Шенграбенского боя. Прежде всего, выделяем объекты внимания, которые помогут нам обнаружить, почему,  с точки зрения Толстого, русские победили при Шенграбене, почему «французы последний раз были отбиты».

Выделение эпизодов при анализе текста Толстого особенно необходимо, так как очень часто ученики теряются в широком потоке толстовского повествования. Предлагаю классу выделить основные объекты внимания, как бы участки наблюдений, и найти в тексте эпиграфы к ним. Эта работа протекает коллективно, а затем каждый ученик избирает для себя эпизод, в котором он хочет обнаружить истоки победы при Шенграбене.

1.Настроение солдат в ходе сражения.                «Началось! Вот оно!

                                                                                   Страшно и весело!»

2. Единство всех участников боя.                           «Невидимая река».

3.Багратион и естественный ход                             «Приказаний никаких

сражения.                                                                 отдаваемых не было».

4.Князь Андрей и Николай Ростов.                       «Я не могу бояться».

5.Четыре пушки Тушина.                                       «Никто не приказывал Туши-                             

                                                                                   ну куда и чем стрелять».

6.Тимохин и Долохов.                                             «Я остановил роту».

Наметив план общей работы класса,  в течение 10-12 минут даю возможность ученикам пересмотреть тот отрывок текста, который они избрали для анализа, и обдумать выводы. Аргументы и контраргументы должны чередоваться, создавая живое, подвижное балансирование вплоть до окончательного вывода. С этой целью перед сообщениями  учеников следует напомнить им, как  трудны были условия, в которых давалось Шенграбенское сражение.

Именно потому,  что Толстой обнаруживает все обстоятельства, противодействующие победе русских при Шенграбене, перед читателем неумолимо возникает вопрос о причинах этой победы.

Бесстрашие спокойствия, уверенность в своей силе и редкое в этом походе ощущение корней («будто где-нибудь на родине») создавалось непреклонным желанием не уступить «французу», необходимостью прикрыть отступление кутузовской армии, спасти её от разгрома. По Толстому, солдатам доступны эти высокие цели не в сознании, а в чувстве. И потому мы нигде при описании Шенграбенского  сражения не найдём прямого словесного выражения солдатами  целей боя.

Но то единство, которое пронизывает всех: от Багратиона и князя Андрея, капитана Тушина и Тимохина до любого солдата, - заставляет думать, что цель сражения понятна каждому. И переступив «страшную черту неизвестности и страха, как бы черту, отделяющую  живых от мёртвых», войска становятся  всё оживлённее и веселее.

Даже когда русские, отбив последнюю атаку французов, отступили, эта слиянность и спаянность всё-таки не была разрушена: «В темноте как будто текла невидимая мрачная река, всё в одном направлении, гудя шёпотом, говором и звуками копыт и колёс».

Победа, по мнению Толстого, приходит лишь тогда, когда каждый участник боя чувствует себя необходимым звеном общей цепи событий, когда он свободен в выражении своего чувства, в своих действиях, когда начальство не мешает инициативе каждого. И в этой мысли Толстого проступает демократизм его мировоззрения. Шенграбенское сражение дано сквозь призму восприятия князя Андрея, самого принципиального  аристократа в романе «Война и мир».

 Князь Андрей начинает преображаться именно в ходе  Шенграбенского боя. Движение, которое произошло в его душе, когда, раненый, он увидел небо  Аустерлица и понял тщетность мечты о своём Тулоне, начинает незримо для героя осуществляться ещё при Шенграбене. Князь Андрей не мог не почувствовать, что истинным героем сражения оказался Тушин.

Тушин не чувствует страха, хотя ему больно видеть убитых. Он одержим каким-то поэтическим вдохновением, которое всё преображает в его глазах: «Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал  дым  невидимый курильщик… Муравьями  представлялись ему  французы около своих орудий…»

Это одушевление вещей даёт Тушину какую-то необыкновенную силу и делает для него возможным бой. Чтобы стрелять по французам при его человечности, он должен видеть их муравьями, иначе он с таким азартом стрелять не сможет. Вот как психологически сложно  Толстой  открывает человека, который совершает воинский подвиг и остаётся  гуманным и по-детски трогательным. Человечность Тушина открывается во всём: и в этих слезах благодарности, «которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза» при прощании с князем Андреем, и в готовности приютить на лафете юнкера Ростова, и в сострадании раненым. Но трагедия этой человечности состоит в том, что Тушин снова оказывается робким и беспомощным, как только кончается бой и вступают в силу те отношения подчинённых, которых в бою не было.

Чтобы обнаружить перед учащимися способность Толстого видеть скрытые причины событий, тайное  делать явным, формулируем вопросы, обостряющие  проблемную ситуацию: «Оказывается ли для читателя неожиданной катастрофа Аустерлица? Почему воодушевление и внешне блистательное положение русской армии не принесло победы?» Ещё до того как разразилась катастрофа, Толстой показывает нам несостоятельность Александра, который за лицемерием не способен скрыть своего слабодушия и тщеславия; ложность самоуверенности и напористости Вейротера; скованность Кутузова, у которого отняты фактически все права главнокомандующего, равнодушие и потерянность солдат перед боем. Несовпадение ожидаемого результата и реального исхода сражения под Аустерлицем, внешняя внезапность и внутренняя неизбежность катастрофы могут быть обнаружены в  контрастном сопоставлении основных эпизодов. Гибель русских солдат у плотины Аугеста дана как трагическое обвинение тем, кто затеял сражение. Непрочность ломающегося льда сливается в нашем сознании с крахом рушащихся надежд. Это общее движение Аустерлица Толстой  показывает отражённым в душах героев. Собственно для Толстого это даже не отражённость.  Катастрофа Аустерлица слагается в романе из множества человеческих крушений, некоторые из них Толстой показывает нам крупным планом.

Находя реальные опровержения иллюзорных надежд, учащиеся понимают неизбежность тех превращений, которые произошли. «Солнце для Ростова»- Александр 1 в конце сражения лишён «кроткого и величественного света». Жалкий, плачущий всадник так не похож на императора, что Ростов думает: «Это не мог быть он».

Диспозиция Вейротера, пригодная для парадов, обернулась кровавым хаосом боя. Честолюбивые мечты князя Андрея о славе представились ему мелкими («Всё обман, кроме этого бесконечного неба»), и сам герой мечтаний Болконского, идеал славы померк в его глазах: «Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей  думал о ничтожности величия».

Князь Андрей развенчал своего кумира. Наполеон в Аустерлице остался неизменным, но то, что пережито князем Андреем, изменило его отношение к французскому императору. Идол не изменился, но он свергнут Болконским. Наполеон не может быть кумиром потому, что он лицедействует, как Александр. В его поведении больше силы и самообладания, чем у российского  императора. Глядя на убитых, французский император с великодушием победителя произносит фразу для будущих историков: «Славный народ!» И тут же, не теряя деловитости убийцы, велит привезти из резервов батарейные заряды для орудий, стрелявших по Аугесту.  Именно потому, что Наполеон, при всей игре в великодушие и широту, безучастен, ограничен, «счастлив от несчастия других», он становится в глазах князя Андрея «маленьким».

Видя развенчанного Наполеона, мы понимаем, что причиной поражения при Аустерлице, по убеждению Толстого, не был военный гений французского императора.

Александр и Наполеон намеренно сближены.  Рассматривание  раненого солдата в Вишау и объезд поля боя при Аустерлице обнаруживают сходства Александра и Наполеона. Та же игра в величие и гуманность, то же лицемерие, та же степень далёкости  от истинной человечности. Кроткое или грозное величие – предел ему, по мнению Толстого, один: бесчеловечность. В результате анализа эпизодов учащиеся приходят к выводу: Шенграбен стал победой русских потому, что нравственная идея защиты своих собратьев одушевляла воинов  и воля полководцев и императора не препятствовала героическому порыву.

Аустерлиц превратился в катастрофу, ибо не может быть подвига вне истины, победы вне единства, героизма без всеобщего воодушевления, самоотверженности без свободы и самостоятельности действий, величия без человечности.

И для того чтобы проверить, насколько  этот вывод прочен, предлагаю ученикам ответить на вопрос: почему слово «туман» так часто звучит при описании Аустерлица? Это задание позволяет синтезировать наблюдения урока, взглянуть на эпизоды, рассмотренные в анализе, в общем контексте повествования (возможно домашнее задание).

Утро Аустерлица открывается картиной всеохватывающего тумана, который «так силён, что, несмотря на то, что рассветало, не было видно в десяти шагах перед собою».

Толстой так много и часто напоминает читателю о тумане не только потому, что в него, как в мышеловку, стекаются русские войска, что туман вызывает неуверенность и замешательство. Не только этот утренний туман был причиной «срама» при Аустерлице. Истинная причина - туман в сознании, в душах людей. Туман тщеславия, самолюбия, честолюбивой гордости владеет теми, кто затеял сражение.

 Для Андрея Болконского желание славы – туман, охватывающий его. И Толстой связывает во внутреннем монологе героя туман Аустерлица и честолюбивую мечту князя Андрея о Тулоне: «И всё-таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственною силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!» Туман открывает призрачность, ложность желания князя Андрея.

Аустерлицкое сражение лишь законченно доказывает эту нереальность мечты. Неожиданное пробуждение от тумана славы подсказано бескрайностью неба, добротой природы. Но небо ещё неясно, прозрение не вполне совершилось. И только, когда через несколько часов князь Андрей увидит своего прежнего кумира отделённым от себя, небо прояснится окончательно.

Туман «гордой славы» повелевает Александром и Наполеоном, Вейротером и Ланжероном, князем Андреем и даже Николаем Ростовым. Итогом Аустерлица было то, что люди, умеющие сознавать происшедшее, от этого тумана освободились. Не случайно описание сражения,  начавшееся картиной зыбкого тумана, Толстой завершает образом ясного, высокого неба.

Образ тумана и неба оказывается художественным ключом  к осмыслению Аустерлица. Туман и ясное небо сосуществуют и противостоят здесь, так же как сплетены заблуждение и истина, гибель и спасение, обман и правда. В конце сражения туман исчез, осталось «всё то же высокое небо  с ещё выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась сияющая бесконечность».

Движение от тумана к ясности в той или иной степени испытывают многие герои  Аустерлица. Даже те из них, кто не способен увидеть всё происшедшее в истинном свете, вынуждены признать крах честолюбивых надежд. Непобеждённым остался как будто лишь Наполеон. Но он уже низвержен в наших глазах. Победа при Аустерлице показана так, что мы осознаём неминуемость его крушения в дальнейшем.

 Итак, в результате анализа вместе с учащимися  формулируем  одну из проблем романа «Война и мир» - проблему нравственной ответственности  человека – исторического деятеля и всякого человека – перед историей, о которой будем ещё говорить   при дальнейшем анализе произведения.