Урок по истории "Иван Шипуля"

«Воюют, браток, не только руками…»

26.08.2019 Анастасия Свиридова Времена и судьбы, Страницы истории

Просмотров: 502

image_print

Так сказал военкому комиссар эскадрильи пикирующих бомбардировщиков Пе-2 Иван Шипуля, требуя отправить его на фронт после тяжёлого ранения.

Памятник лётчикам 778-го авиационного полка, базировавшихся на Данковском аэродроме в 1942–1943 годах.

В предыдущей корреспонденции я рассказал об авторе повести-были «Пока сердце бьётся» писателе – фронтовом политруке из Воронежа Иване Васильевиче Сидельникове. А сегодня познакомлю читателей с героем его произведения – комиссаром эскадрильи пикирующих бомбардировщиков Пе-2 778-го бомбардировочного авиационного полка 284-й бомбардировочной авиационной дивизии 15-й воздушной армии Иваном Сафоновичем Шипулей. В 1985 году, накануне празднования 40-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне, «Политиздатом» была выпущена книга «Комиссары на линии огня, 1941–1945. В небе». В этом сборнике была опубликована и повесть Дмитрия Шевченко «Всем смертям назло».

…15 сентября 1942 года в землянке командира эскадрильи раздался звонок. Из штаба поступил приказ: ударить по колонне фашистских танков, движущихся в районе деревни Губарево. Один за другим Пе-2 вырулили на старт. Первым взлетел командир Василий Балакин. Стартёр снова взмахнул флажком, и машина комиссара эскадрильи Ивана Шипули устремилась вперёд. Сделали в воздухе два больших круга, поджидая, пока присоединятся остальные бомбардировщики.

Шли на высоте трёх тысяч метров. Сразу за линией фронта заговорила вражеская зенитная артиллерия, вспыхнули облачка разрывов. Не меняя курса, Балакин вёл эскадрилью в район Землянска, где предстоял разворот и бросок до Губарева.

– Товарищ политрук! – услышал Иван голос штурмана. – Справа ещё одна зенитная батарея. Надо бы…

Он не договорил. Сокрушительный удар потряс самолёт. Стрелок-радист соседней машины Сильченков видел: от прямого попадания вражеского снаряда на мелкие осколки разлетелась плексигласовая кабина, и самолёт горящим факелом пошёл вниз. Одного из членов экипажа взрывной волной выбросило наружу.

Это был Шипуля. Его спасла бронированная спинка кресла, принявшая на себя основной удар. Ивана ранило осколками в руку и переносицу, но он остался жив и в сознании. Ощупал себя в воздухе здоровой рукой. Кобура с пистолетом на месте. Только после этого дёрнул кольцо парашюта.

Медленно приближалась захваченная врагом земля… Ударившись о землю, Иван потерял сознание. А когда очнулся, первым делом хотел схватиться за кобуру. Её уже не было. А вокруг стояли фашисты. Он попробовал встать на ноги, но боль в руке и головокружение снова опрокинули его на землю. Немец в офицерской форме рассматривал его документы, потом протянул их переводчику, мужчине в очках и сером пиджаке. Тот поглядел, усмехнувшись, на Шипулю и сказал:

– С прибытием, товарищ комиссар.

И перешёл на немецкий, обращаясь к офицеру.

Неподалёку женщины в платках рыли окопы. Когда русский лётчик приземлился, они побежали к нему. Но охрана дала предупредительную очередь из автоматов, отгоняя их.

Несколько солдат приподняли Шипулю и затолкали в крытый грузовик. В штабе его начал допрашивать офицер в чёрной форме эсэсовца, обходившийся без переводчика. Русский язык он коверкал, но Иван Сафонович оборотов речи не запомнил, в памяти осталась суть:

– Как комиссар, вы наверняка знаете расположение аэродрома вашего полка, численность самолётов, их виды и имена командиров. Это всё, что требуется в обмен на вашу жизнь.

Он отдал по-немецки команду усадить Шипулю на стул. Два дюжих немца подхватили его под руки, и Иван застонал от боли.

– Я вижу, – продолжал немец, – у вас болит рука. Ответьте на наши вопросы, и мы поручим вас врачам…

– Лучше прикажи расстрелять. Больше мне сказать тебе нечего!

– В противном случае, – закончил свою мысль эсэсовец, – мы врачей вызывать не будем. Я лично займусь вашей рукой с помощью вот этого инструмента.

Он обернулся назад и достал из-за стола ножовку. Пилу с узким стальным полотном…

О том, как пытали пленного лётчика, уже знали все жители Землянска.

Сутки спустя за Шипулей пришла машина. Допрос продолжался два дня. Ничего не добившись, эсэсовец вновь взялся за пилу и медленно отпилил комиссару руку по локоть. Захваченные после войны архивы и документы донесут до нас имя этого садиста – штурмбаннфюрера Эриха фон Зигера.

Ничего не добившись, эсэсовец вновь взялся за пилу и медленно отпилил комиссару руку по локоть

Подполковник Иван ШИПУЛЯ в Землянске с женщинами, самоотверженно спасавшими его во вражеском плену.

Через два дня изуродованного, потерявшего много крови, но ещё живого русского лётчика увезли из Землянска. Местные подумали, что расстреливать.

На это надеялся и Иван, вскрикивая от боли, когда машина, прибавляя скорость, прыгала на ухабах. Остановились возле небольшой обожжённой березовой рощи. Лётчика вытащили из машины, усадили на землю. Один из фашистов стал целиться в него из автомата. Иван собрал последние силы и поднялся на ноги. Он хотел умереть стоя. Очередь прошла выше головы, полетела щепа от борта грузовика.

– Стрелки! – презрительно прошептал Иван.

– Что? – спросил эсэсовец. – Что ты сказал?

Переводчик уточнил.

– Я призовой стрелок, – сказал автоматчик и засмеялся.

Метрах в пятидесяти он увидел собаку. Почти не целясь, дал очередь. Та взвизгнула и замерла. Потом немец поставил Ивану на голову банку и сбил её шагов с десяти. Пули смертельной метелью только шевельнули волосы.

– Да, стрелять ты умеешь, сволочь! – выдохнул Иван.

Его снова бросили в полуторку…

Штурмбаннфюрер Эрих фон Зигер привёз Ивана Шипулю на станцию Ново-Касторная. Здесь был устроен постоянный застенок для советских военнопленных, этакий небольшой концлагерь. Официально, для отвода глаз, он назывался лазаретом. Хозяйничал здесь раскормленный мужчина лет двадцати пяти в немецкой полевой форме – надсмотрщик по имени Семён Андреевич.

Прислужник фашистов получил указание: не слишком усердствовать по отношению к пленному комиссару. Фашисты не теряли надежды на то, что Шипуля заговорит. Конечно, сведения и факты, которыми он обладал, были важны для гитлеровцев, но больше всего Эриха фон Зигера, отвечавшего за акцию с Шипулей, волновало другое: не получение данных о каком-то полевом аэродроме русских, а сам факт капитуляции комиссара! Если комиссар проявит малодушие, сломается – это сулит большие возможности для пропаганды.

Иван постепенно узнавал людей, с которыми свела его в лагере судьба. Познакомился с Фёдором Гришаевым, рядовым Красной Армии и бывшим железнодорожником, с Михаилом Краснодеревцевым, пленным пулемётчиком. Позже вместе с Гришаевым он возглавил подпольный комитет. Из соседних бараков приходили люди пожать руку комиссару, порасспросить о новостях, ведь Иван сравнительно недавно попал сюда, посоветоваться, как быть дальше, какой линии держаться.

И Шипуля почувствовал, что он по-прежнему остаётся комиссаром. Он должен им остаться!

Накануне освобождения Ново-Касторной Шипуля и Гришаев решили действовать. В ночной темноте они подползли к зданию «амбулатории», вооружившись единственным ножом, и сумели перерезать телефонный провод, тщательно замаскировав в снегу повреждение… Поэтому фашисты так и не получили распоряжений, которых они ожидали.

А 27 января 1943 года, увидев на дороге танки, комендантский взвод во главе с фельдфебелем, оставив оружие, побежал. Но на фашистских солдат отовсюду – из-за укрытий в сугробах, из оврага, из ниши в стене «амбулатории» – бросились измождённые люди в полосатых халатах. Отбиваясь, охранники теряли дорогие секунды; раздалась одинокая автоматная очередь. К «лазарету» уже бежали танкисты…

Потом молоденький лейтенант, сорвав с головы шлем, принимал рапорт у высокого однорукого человека. Комиссар говорил шёпотом, перечисляя имена членов подпольного комитета. Силы оставляли его. Лейтенант подхватил Шипулю на руки и понёс к танку…

Осенью того же, 1943 года в ишимский райвоенкомат явился высокий худощавый капитан с орденом Красного Знамени на груди. Иван Сафонович молча положил перед военкомом заявление, в котором требовал ввиду полного выздоровления направить его на фронт.

– Какое выздоровление? – не понял военком и указал глазами на протез. – Шутите, товарищ капитан?

– Воюют, браток, не только руками. Головой тоже воюют, – тихо ответил Шипуля. – Прошу рассмотреть моё заявление и ответить по существу. На всякий случай предупреждаю: в случае отрицательного ответа буду жаловаться вплоть до Верховного.

Капитан Иван Шипуля был направлен в распоряжение командующего ВВС Сибирского военного округа. Ему предстояло преподавать в авиационно-техническом училище. И уже в 1944 году воспитанники Ивана Шипули били на фронте врага, как учил их комиссар. Уволился в запас подполковник Иван Сафонович Шипуля в 1960 году. Он навсегда поселился в воронежских местах – на земле своего последнего боя, неподалёку от Касторной.