Консультация для родителей.Кризис трех лет.

Кризис трех лет.

Очень важный момент в развитии ребенка наступает тогда, когда он начинает осознавать себя как отдельного человека, со своими желаниями и особенностями.

Наглядно представить это себе достаточно трудно, потому что все мы, взрослые люди, обладаем ощущением своего собственного «я» и полагаем, что иначе и быть не может. Тем не менее ребенок раннего возраста еще лишен этого ощуще­ния. Он сам не отделяет тех чувств и желаний, которые у него возникают, от внешних причин, их вызвавших. Действитель­ность для него гораздо более «текуча», более изменчива, чем для нас.   Долгое время ребенок не осознает, что люди оста­ются одними и теми же в разной обстановке.

Тем более трудно малышу осознать отдельной личностью себя. Отношение к себе дети заимствуют у взрослы^. Они называют себя в третьем лице, беседуют с собой, как с, посто­ронним: уговаривают, ругают, благодарят.

Осознание себя происходит обычно к концу третьего года жизни под влиянием возрастающей практической самосто­ятельности ребенка. Ведь он овладевает возможностью выполнять без помощи взрослого многие действия, усваивает навыки самообслуживания. И он начинает мало-помалу понимать, что то или иное действие выполняет именно он.

Внешне это понимание выражается в том, что ребенок начи­нает говорить о себе не в третьем, а в первом лице: «Дай мне куклу», «Я бегаю», «Возьми меня с собой».

Да, малыш как бы отделяет себя от других людей. Он осознает собственные (возросшие!) возможности. Это приво­дит к тому, что он начинает иначе относиться к взрослым. Он начинает сравнивать себя с ними. Он хочет быть таким, как взрослые, выполнять те же действия, обладать той же незави­симостью, самостоятельностью. Мальчик трех лет заявляет:

«Когда я выясту (вырасту) большой, я буду сам чистить зубы. Я буду пливозить (привозить) вам тойт (торт). Я буду сажать Киюшу на шкаф. Я буду писать и читать большие книжки».

Но хотя мальчик говорит о будущем, это вовсе не означает, что он намерен терпеливо ждать, пока на самом деле вырас­тет. Нет, его слова выражают по сути желание немедленно стать «большим». Как вы помните из вводных глав, это желание наиболее ярко выливается в неукротимое порой стремление к самостоятельности, в противопоставление своих желаний требованиям взрослых. Так и возникает кризис трех лет.

В этот период, который длится обычно несколько месяцем (и протекает у разных детей, конечно, по-разному), мы испытываем значительные трудности во взаимоотношениях с ребенком, сталкиваемся с его упрямством, негативизмом Дети не только протестуют на каждом шагу против нашей излишней (по их мнению) опеки, но и специально проделы­вают вещи, которые заведомо запрещены.

Перед сверстниками и «посторонними» взрослыми малыш свою независимость не демонстрирует.

Когда мы говорим о негативизме, то имеем в виду не обычное непослушание (с этим мы сталкивались все время, пока ребенок рос, — в разных дозах, разумеется). Мы зовем ребенка к столу, а он не слушается, продолжает катать свою пожарную машину. Он не делает то, чего мы от него требуем, потому, что сейчас ему хочется делать совсем другое. Чтобы возникло непослушание, необходимо, для начала как мини­мум, чтобы желание ребенка не совпало с требованием взро­слого.

Если же перед нами проявление негативизма, то обычно совершенно неважно, в чем заключаются наши требования и каковы подлинные желания малыша. Мальчик очень любит кататься на велосипеде. Ему не всегда это разрешают, но вот сегодня мама говорит: «Иди, катайся». На это наш негативист отвечает: «Не пойду». Почему он отказывается? В голосе матери он уловил повелительные нотки. Мать предлагает сно­ва, и он снова отказывается, начиная при этом плакать — кататься-то хочется! Но, оказывается, стремление не подчи­ниться воле взрослого сильнее.

Так же не всегда связана с желаниями малыша и такая черта, появляющаяся в его поведении, как упрямство. Упрям­ство не будем путать с настойчивостью, которую он мог прояв­лять «с первых дней», например он мог всеми средствами добиваться игрушки, которую ему почему-либо не давали. Своеобразие упрямства вот в чем: малыш настаивает на своем не потому, что ему так уж сильно хочется этого, а потому, что он этого потребовал. Как же теперь отступиться!

Попробуем здесь провести некоторую аналогию с упрям­ством взрослого человека. Мы ведь не склонны рассматривать эту черту характера как свидетельство силы личности. Наобо­рот, скорее всего приходится подозревать, что упрямство у взрослого человека маскирует его неуверенность в себе — он не верит в свою внутреннюю силу, полагает, что и другие не очень-то верят, и вот избирает далеко не лучший способ выглядеть сильным и в своих глазах, и в глазах окружающих.

Слабость же личности ребенка— вещь вполне закономер­ная. Поэтому его упрямство можно рассматривать как свое­образную защитную реакцию против влияния взрослых. Это же относится и к негативизму. Только если негативисту все равно, что делать, лишь бы наоборот, то упрямцу важно сделать именно то, на чем он настаивает.

По сути дела, и негативизм, и упрямство мы должны рассма­тривать как явления если уж не желательные, то во всяком случае закономерные, нормальные в известных пределах. Но, бывает, кризис заходит слишком далеко— и мы наблюдаем то, что  Л. С. Выготский назвал строптивостью, определив ее как «бунт против норм воспитания, установленных для ребен­ка, против всего образа жизни».

Острота кризиса поэтому прямо зависит от отношения к ребенку со стороны взрослых. Попытки общаться с ним по-старому ведут лишь к закреплению отрицательных черт в поведении, сохранению их в течение всего детства (а то и поз­же!). Тактичное же поведение взрослых, предоставление ребенку большей самостоятельности обычно смягчает кризис.

 Разумеется, родители должны погнить при этом, что определить меру возможностей малыша— это задача взро­слых, а не самого ребенка; полагаться на его самооценку было бы неправильно. Притязания ребенка «быть как взро­слый» слишком велики, чтобы они могли быть осуществлены на самом деле. Для удовлетворения их есть только одна форма, форма игры. В раннем возрасте началось овладение пой деятельностью.