Научная работа "Жизнь и наследие выдающегося российского финансиста, промышленника, благотворителя и мецената Александра Людвиговича Штиглица, как пример просвещенной благотворительности»

Межрегиональный историко-просветительский конкурс

творческих работ школьников

«Служение Отечеству: события и имена»

«Жизнь и наследие выдающегося российского финансиста, промышленника, благотворителя и мецената

Александра Людвиговича Штиглица,

как пример просвещенной благотворительности»

                                                 Автор работы: Гноевая Кристина Михайловна, 16 лет,

                                   ученица МОУ «Средняя общеобразовательная                                                                                                                                            

                                                       школа №1 п.Пурпе», Пуровского района, ЯНАО

                                                        Руководитель: Гноевая Лариса Ивановна

                                                        учитель истории МОУ  «Средняя общеобразовательная

                                                        школа №1 п.Пурпе», Пуровского района, ЯНАО

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение ………………………………………………………………………………………...3-7

Глава I. Возникновение и развитие благотворительности, меценатства  на Руси………….8-13

Глава II.   Династия Штиглицов – яркий пример благотворительности

и меценатства России  XIXвека…………………………………………………………….....14-23

§1. Династия Штиглиц - банкиры, финансисты, меценаты………………………………....14-16 

§2. А.Л.Штиглиц – яркий пример благотворительности и меценатства

России  XIX века……………………………………………………………………………….17-22

Заключение……………………………………………………………................................ ….23-24

Список использованной литературы………………………………………………………….25

Введение

Благотворительная деятельность в России имеет свои исторические корни и традиции, которые восходят к Древней Руси. На протяжении столетий ее содержание и формы существенно менялись. Впервые этот термин в научной литературе встречается у Н.М.Карамзина. Однако активное его использование осуществляется во второй половине XIX столетия, когда развивается теоретическая мысль в области социальной поддержки и защиты беднейшего населения. Под благотворительностью понимали проявление сострадания к ближнему, негосударственную форму помощи нуждающимся. В ХХ веке до 90-х годов данное понятие интерпретируется в отечественной научной литературе как форма классового манипулирования общественным сознанием в капиталистическом обществе. Сегодня под благотворительностью понимается некоммерческая деятельность, направленная на оказание помощи нуждающимся. В настоящее время в русле происходящего в нашем обществе пересмотра отношения к общечеловеческим ценностям наблюдается возрождение некогда забытых понятий, традиций, видов деятельности, среди которых, без сомнения, может быть названа благотворительность.

Актуальность темы связана и с теми изменениями, кризисными явлениями, происходящими в российском обществе и обусловленными историческим переломом, переходом от старых социальных отношений к новым. В конце XX в. экономический кризис, в котором уже достаточно долгое время находилось наше государство, стал проявляться более четко, и его воздействие на уровень развития промышленной базы государства привел в итоге к краху советской модели хозяйствования. Вслед за усилением разрушительных тенденций кризис затронул социальную сферу жизни России. Уменьшились ассигнования на развитие культуры, образования, увеличение пенсий и заработной платы перестало соответствовать росту цен, государство оказалось не в состоянии оказывать помощь тем, кто сам о себе позаботиться не в состоянии в силу разного рода причин, это престарелые, оказавшихся один на один с тяготами жизни, брошенные дети, бедные слои населения, которые нуждаются в помощи государства. Таким образом, государственные структуры, взявшие в свое время на себя полную ответственность за развитие социокультурного компонента жизни страны, оказались не в состоянии решить возникшие перед ними проблемы.
С другой стороны образовалась пока достаточно небольшая группа граждан, которые обладают солидными финансовыми средствами, имеют большой вес в политической, социально-экономической и культурной сферах жизни России в целом и в ее субъектах в частности. Поэтому справедливо будет сказать, что в нашем современном обществе налицо образование большого разрыва между вышеупомянутыми слоями населения, а также велика потребность в благотворительности. В поддержке меценатов нуждается
и культура России, также оставшаяся без средств не только к развитию, но и к достойному сохранению традиций.
 В условиях рыночной экономики, поддержка одаренных детей, различных  категорий людей является приоритетным направлением  не только государства, но и частных лиц: предпринимателей, бизнесменов. Таким образом, интерес исследователей в настоящее время к изучению опыта прошлого, традиций российской благотворительности, ее социально-политических аспектов, в частности, вполне закономерен.

Цель дипломной работы: исследовать историю возникновения   и развития  благотворительной деятельности и меценатства в России.

 В соответствии с целью задачами дипломной работы являются: 1. Изучить историю возникновения и развития  благотворительной деятельности в России; 2.Провести изучение благотворительной деятельности А.Л.Штиглица как выдающегося российского финансиста, благотворителя и мецената в рамках  развития меценатства России.

Объектом исследования является благотворительная деятельность А.Л.Штиглица. Предметом исследования является  изучение благотворительной деятельности А.Л.Штиглица.

Научная новизна и теоретическая значимость работы заключается в том, что  деятельность А.Л.Штиглица не рассматривалась в контексте развития меценатства  в России, что выражается в информировании общества о проводимых в г.Санкт-Петербурге  мероприятиях по увековечивании памяти А.Л.Штиглица и возможности участия желающих в них.

Практическая значимость работы заключается,  во-первых  том, что полученные результаты исследования позволят повысить степень информированности общества о благотворительной деятельности  А.Л.Штиглица и, в конечном счете, будут способствовать привлечению большего числа меценатов  в финансирование благотворительных мероприятий. Во-вторых, практическая значимость исследования состоит в том, что основные положения и материалы могут быть использованы в разработке общих и специальных учебных курсов по истории Отечества, по истории благотворительности, меценатства, культуры, предпринимательства, социальной работы.  Методы исследования:  сбор и анализ данных, статистическая информация.

Благотворительность, ставшая в России именно в эпоху капитализма общественным явлением, вместе с тем являлась частью политической идеологии российского государства того периода. В общественную психологию внедрялась идея тесной связи монарха со своим народом, культивировалась мысль о безграничной монаршей милости, укреплялось сознание, что “лишь бы до царя дойти, у него каждый найдет и правду, и покровительство”. Именно на уровне государственной политики осуществлялась благотворительность. Властью инициировались и режиссировались всевозможные благотворительные акции, “адресные” кампании и т.п., можно сказать даже, что формировался культ благотворительности. Не случайно благотворительность в дореволюционной России была делом престижным. Сначала дворянская аристократия – крупные землевладельцы, а позднее промышленники, купцы, просто зажиточные люди, вкладывая капитал в благотворительные дела, стремились зарекомендовать себя в глазах общественности. Благотворительность считалась признаком хорошего тона. Для того, чтобы завоевать определенные позиции в тогдашней общественной и государственной иерархии, недостаточно было быть богатым, нужно было совершать общественно полезные поступки. И они совершались в массовом масштабе. Пример подавали члены императорской семьи, учреждавшие благотворительные общества, вносившие при этом на их нужды значительные капиталы и опекавшие их. Социальный состав благотворителей менялся в соответствии с социально-экономическим развитием страны. Формы социальной помощи были многообразными, они отражали многоукладность тогдашнего общества. Но в каком бы виде благотворительность ни проявлялась, материальную основу ее в большинстве случаев составляли частные пожертвования. Исторический анализ социально-политических аспектов благотворительности в России в конце XIX – начале ХХ веков поможет глубже понять ее внутреннюю сущность, взаимосвязь социальных, экономических, политических, идеологических, правовых и ментальных начал ее развития. В условиях рыночной рациональности и расчетливости ориентация общественного сознания на феномены безвозмездной благотворительности позволяет также актуализировать проблематику духовно-нравственной составляющей социального развития. Наше общество, особо нуждается сейчас в превращении нравственного воспитания в практическую школу благонравия. Об актуальности темы свидетельствует также анализ состояния ее разработки. В дореволюционный период вопросам общественного призрения и благотворительности уделялось достаточно большое внимание, о чем свидетельствуют библиографические издания, называющие многочисленные публикации, относящиеся ко второй половине XIX в. По подсчетам современных исследователей по вопросам благотворительности в дореволюционный период были опубликованы 323 работы.  Причем некоторые издания являлись многотомными, а одно из них, “состоящее под высочайшим их императорского величества и покровительством Ведомство детских приютов и его задачи”, выходившее в С.-Петербурге в 1897-1911 гг. состояло из 34 частей. Общие проблемы благотворительности освещены в работах таких дореволюционных авторов как Н.Я.Воскобойников, Георгиевский, В.И.Ильинский, Н.Н.Кафтанов, А.Якоби, Н.А.Никольский и других. Их отличает очерковый, фрагментарный характер повествования. Вместе с тем, они дают представление об отдельных аспектах истории благотворительности в России, о призрении бедных и неимущих. Среди работ общего характера необходимо выделить книгу “Общественное и частное призрение в России”. Она представляет собой сборник очерков о постановке дела призрения в России, выход которого был приурочен к проходившему в Милане IV Международному конгрессу по общественному и частному призрению. Из большого числа статей по разнообразной тематике выделим “Очерк истории развития и современного положения общественного призрения” Е.Д.Максимова. Он подчеркивал, что государственное призрение появилось в России с появлением государства, характеризовал принципы государственного призрения, считая, что государственная благотворительность берет свое начало с XVIII в., т.е. с правления Петра I. Статья Максимова насыщена богатым фактическим, цифровым материалом. Отметим, что многочисленные работы Е.Д.Максимова, раскрывающие различные стороны истории российской благотворительности, внесли значительный вклад в историографию проблемы. Ни один современный исследователь, занимающийся вопросами благотворительности, не может обойтись без его трудов, отличающихся глубиной, аргументированностью в изложении материалы, серьезностью и основательностью. В дореволюционной историографии выделяется также книга В.Ф.Дерюжинского “Заметки об общественном призрении”, в которой содержится краткий обзор состояния общественного призрения в России, критически оценивается его законодательная база. Вместе с тем, автор в историческом аспекте анализирует имевшийся опыт благотворительности в Западной Европе, выделяя в нем рациональное и значимое для использования в российских условиях. Правовые вопросы общественного призрения, как нам представляется, были чрезвычайно актуальными в конце XIX- начале ХХ века, поскольку законодательная политика царского правительства, являющаяся неотъемлемой частью его политической идеологии, во многом определяла практическую направленность благотворительного движения в указанный период как в центре, так и в различных регионах империи. Поэтому, думается, не случайно в это время появляются работы известных историков, правоведов, общественных деятелей, считавших, что существовавшее законодательство не отвечало потребностям общества. В связи с этим представляет интерес работы К.К.Победоносцева, в которой он касается проблемы совершенствования управлением благотворительными учреждениями. Она написана в виде комментария к работе особой правительственной комиссии по пересмотру действовавшего тогда законодательства об общественном призрении, созданной под председательством статс-секретаря К.К.Грота в ноябре 1892 г. И хотя политические аспекты в комментируемых нами исследованиях дореволюционных авторов открыто не присутствуют, но совершенно очевидно, что отстаиваемые ими позиции выражали интересы монархического государства, его политическую идеологию. Отметим также фундаментальный труд по истории благотворительности в России под ред. П.И.Лыкошина “Благотворительная Россия”. Как и в трудах вышеуказанных авторов в книге в качестве исторического рубежа, с которого благотворительность в России приобретает общественный характер, указывается период буржуазных реформ 60-70-х годов. Отдельные направления благотворительной деятельности в России представлены в дореволюционной литературе крайне неравномерно. Основное внимание уделяется государственной благотворительности и тем благотворительным обществам, которые находились под покровительством членов Императорской семьи. Одним из важнейших направлений общественного призрения является призрение детства. Этому вопросу в дореволюционной литературе уделялось большое внимание, свидетельством чему являются многочисленные работы о благотворительных учреждениях различных типов. Обратимся еще к одному направлению в российской благотворительности конца XIX - начала ХХ вв., также нашедшему свое проявление в губерниях Центрального Черноземья, церковно-приходской. Благотворительность в России была неразрывно связана с русской православной церковью, и эта связь прослеживалась на протяжении многих веков. Именно церковь постоянно внушала мысль о том, что надо помогать людям любыми доступными средствами. В то же время церковь сама постоянно показывала пример подобного отношения, особенно в трудные времена. Интерес к благотворительной деятельности русской православной церкви постоянно был в центре внимания, свидетельством чему являются многочисленные труды по проблемам благотворительности церкви. Многие из них носят общий характер. Из этих работ можно выделить книги В.М.Бензина. Их отличительной особенностью является то, что они содержат богатейший фактический материал по всем основным направлениям церковно-приходской благотворительности. В работах Бензина широко представлен научный аппарат, что является для книг дореволюционной историографии большой редкостью. Особое внимание привлекает вторая книга В.М.Бензина, в которой содержится интересный материал о благотворительности в России после 1864 г. В обобщенном виде здесь представлены источники финансирования церковной благотворительности, помещены данные о приходских попечительствах и братствах, богадельнях при церквях и др. К этой литературе примыкают многочисленные справочные издания по истории монастырей, храмов Российской империи, в которых содержится ценная информация о монастырских больницах, богадельнях, школах, рукодельнях и т.п. Особо отметим книгу “Православные русские обители. Полное иллюстрированное описание всех православных русских монастырей в Российской империи и на Афоне”. Книга содержит богатый фактический, иллюстративный материал, она является путеводителем по всем русским монастырям, включая монастыри губерний Центрального Черноземья. В ней содержится полное, точное и всестороннее описание всех как бывших, так и существовавших (к 1910 г.) русских монастырей.  В целом, анализируя дореволюционную литературу по теме, автор пришел к выводу, что проблема благотворительности, хотя и привлекала к себе внимание, была притягательной для многочисленных авторов, но многие ее стороны не получили достаточно глубокого изучения и представлены преимущественно в практической плоскости. Естественно, не нашли в ней отражение социально-политические аспекты благотворительности в России в целом и в губерниях Центрального Черноземья. Фактически специальные исследования по истории общественного призрения в Центрально-Черноземном регионе в дореволюционной историографии вообще отсутствуют.

За период Советской власти ни историками, ни представителями других гуманитарных наук не было создано практически ни одной работы о становлении и развитии благотворительности в России, в которой анализировалась бы благотворительная деятельность как в целом, так и по отдельным направлениям, не говоря уже о работе обществ, заведений, организаций, приходов и т.п. в регионах. Единственным исключением могут быть немногочисленные работы по истории Общества Красного Креста, образовавшегося во второй половине XIX в. Но и в них дореволюционный период их деятельности показан схематично и невыразительно, к тому же с преобладанием не анализа, а критики. Таким образом, в силу негативного отношения к благотворительности, культивировавшееся долгое время в советском обществе, эта тема оказалась практически закрыта для изучения. В настоящее время благотворительность и меценатство как общественное явление по существу только начинает изучаться. Сегодня крайне важно воссоздать историю благотворительности, осмыслить это явление как элемент русского менталитета, выявить корни, традиции, ценностные ориентации в их становлении и развитии как в центре, так и в российской провинции. Такой подход позволит глубже понять современность, когда общественное внимание вновь обращается к благотворительности в ее изначальном, исторически сложившемся смысле. Интерес к истории благотворительности в России снова возник в конце 80-х-нач. 90-х годов нашего столетия. Были опубликованы работы А.Н.Боханова, П.В.Власова, П.И.Нещеретного, Л.В.Бадя, Г.Г.Силласте, М.В.Фирсова, в которых дана характеристика и классификация основных этапов развития благотворительности в России. Эти труды в определенной степени заложили также методологические основы изучения благотворительности в России. Основное внимание в них уделено проблемам частной, общественной благотворительности, меценатства, истории земства. Характерной особенностью историографии первой половины 90-х годов является также расширение диапазона методологических ориентиров исследований, их проблематики, переход от очерково-публицистического интереса к теме, к профессиональному подходу в ее изучении. Многие работы появляются в периодических научных изданиях, в научных сборниках. Активизируется исследовательская деятельность и в регионах. Особое значение имеет работа Е.А.Абросимовой, посвященная истории законодательного регулирования, создания и деятельности российских благотворительных организаций. Отметим также брошюру В.Н.Егошиной и Н.В.Елфимовой, раскрывающей различные аспекты истории детского призрения в России начиная с Х в. и до 30-х годов ХХ в. Авторы большое внимание уделяют классификации детских благотворительных учреждений, специфике российской системы детского призрения на рубеже IX-ХХ веков, новым формам призрения детей в России. Пожалуй, это единственная в настоящее время книга, в обобщенном виде освещающая исторический опыт. В середине и второй половине 90-х годов расширилась проблематика исследований по истории благотворительного движения в России. Появляются новые работы по истории христианского служения русской православной церкви, истории дореволюционного социального попечения, истории купеческой благотворительности. Широкий спектр вопросов благотворительности в социальной истории дореволюционной России исследуется в монографии и докторской диссертации Т.Е.Покотиловой. В частности, автор рассматривает основные тенденции и этапы в законодательство-административной деятельности государства в сфере социальной помощи нуждающимся, дает анализ сущности, особенностей, преимуществ и недостатков земской благотворительной деятельности, показывает особенности и результаты частной благотворительной деятельности в России XIX - начала ХХ веков и др. Источниковая база исследования уникально и чрезвычайно обширна. Отметим также диссертацию Н.А.Иванниковой “Исторический опыт земского самоуправления по развитию общественного призрения”, в которой на основе широкого круга источников обобщается опыт земских органов самоуправления в сфере общественного призрения, показана органическая взаимозависимость социальных процессов и проблем нищеты и нищенства “сирых и убогих”. Пожалуй, это пока единственная в настоящее время работа, посвященная указанной проблематике. Заслуживает внимания сборник научных статей “Социальная работа в России: прошлое и настоящее”. В него включены интересные материалы по истории трудовой помощи в России (авторы - Л.В.Бадя, Е.А.Денисова, Н.Е.Смоленская). Важное значение имеет и книга В.П.Мельникова, Е.И.Холостовой “История социальной работы в России”, в которой раскрываются этапы развития социальной помощи с древних времен, излагаются ее формы, анализируется становление системы государственного призрения, общественной и частной благотворительности в пореформенный период. Особое внимание авторы уделили социальной деятельности земских органов самоуправления, органов городского самоуправления, церковно-монастырской благотворительности в условиях абсолютистского государства XVIII - начала ХХ вв., традициям и формам социальной помощи в крестьянской общине, социальной защите служащих гражданских ведомств и учреждений, а также военнослужащих. В книге рассматриваются мероприятия правительства, его законодательные меры по общественному призрению. Однако социально-политические аспекты благотворительности в ней не рассматриваются, как, В целом анализ литературы по проблемам благотворительности позволяет сделать вывод об отсутствии комплексного исследования по истории благотворительности. До сих пор нет и специального исследования, раскрывающего социально-политические аспекты благотворительности в России.

В своей работе я постараюсь исследовать   деятельность банкира, финансиста и мецената А.Л.Штиглица  в рамках развития меценатства и благотворительности в России.

Глава I  Возникновение  и развитие  благотворительности, меценатства  на Руси

Благотворительная деятельность является нравственной древнейшей и гуманистической традицией. Она возникла в условиях первобытнообщинного строя, когда шло формирование человеческого общества, становление основных социальных институтов. Благотворительность является важной составной частью предпринимательской деятельности, направленной на оказание материальной помощи неимущим (добровольная, бескорыстная передача денег, имущества). Традиционными её объектами во всём мире являются люди, которые нуждаются в помощи.  Общественная благотворительность в России зародилась ещё в домонгольский период. Простейшие виды благотворительности, заключающиеся только в кормлении нищих, оказывались, как свидетельствуют летописи, отдельными «нищелюбцами», среди которых были князья, духовенство и другие виднейшие люди.
      Стремясь восстановить утерянную нравственную, религиозную связь ушедших, живущих, грядущих поколений, мы должны знать историю возникновения и развития меценатства и благотворительности.  

Так бы и ушел в небытие живший в первом веке до нашей эры римский поэт, прозаик и общественный деятель Гай Цильний Меценат, когда б не дружба с великими Горацием, Вергилием, другими замечательными деятелями науки и искусства и всемерное покровительство им. Со временем имя Мецената стало нарицательным и давно уже пишется с маленькой буквы, обозначая человека, имеющего возможность — и делающего, творящего добро. Иными словами, благодетеля, благотворителя. Благотворительность, спонсорство, меценатство, бескорыстная поддержка — русский язык никак не разберется, как именно это называть.

Меценатство – материальная поддержка организаций или отдельных деятелей культуры и искусства, осуществляемая частными жертвователями в порядке личной инициативы и по личному выбору. История возникновения термина связана с именем римского вельможи Мецената (умер в 8 году до н.э.), оказывавшего  покровительство великим поэтам своего времени: Вергилию, Горацию.  Имя Мецената  как покровителя деятелей науки и искусства стало нарицательным.
Благотворительность (филантропия - philanthropía, греч. )  - добровольная и безвозмездная деятельность  частных лиц или организаций по  оказанию  помощи отдельным людям или организациям в виде предоставления имущества, финансовых средств,  выполнения  работ,  оказания услуг и иной поддержки. В отличие от спонсора, благотворитель не рассчитывает на выгоду от своих действий и не претендует на нее даже в случаях, если эта выгода наступает. В отличие от спонсорства, благотворительность может быть скрытой – тайной или анонимной.

В современной литературе можно выделить  пять периодов в истории благотворительности и меценатства. 1. Архаический период благотворительности (до образования в конце III тыс. – первой половине II тыс. до н.э. первых рабовладельческих государств). II. Филантропический период (приблизительно до V вв. н. э.). III. Период общественной (общинной, церковной) благотворительности (до начала XVI в.). IV. Период государственной благотворительности (до рубежа Х1Х-ХХ вв.). V. Период социальной работы (продолжающий настоящее время).

 В России периодизация истории социальной работы имеет свою специфику и выглядит следующим образом:

        Архаический период (до образования Киевского княжества и крещения Руси в IX-X вв.).

Родоплеменные и общинные формы помощи и взаимопомощи у славян до Х в помощь членам своей общины. Самыми распространенными формами помощи бедным односельчанам являлось кормление по домам (призреваемые находились целые сутки в одном доме, переходя на следующие в другой) и подаяние милостыни (но в деревнях денег было мало и подавали чаше

всего едой и одеждой).

        Период общественной (общинной, церковной) благотворительности (Х - начало XVI

вв.). Характеризуется отсутствием государственной систему социальной помощи населению.

Преобладание церковной благотворительности. Самая распространенная форма помощи подача милостыни. Бесконтрольное подаяние приводит к формированию профессионального нищенства.

       В  период церковно-государственной благотворительности (ХVI – XVII вв.)  постепенно

начинают формироваться первые закрытые учреждения, закладывается регламентация работы с нищим.

         В период государственной благотворительности (ХVIII - начало XX вв.) происходит формирование системы государственной          социальной помощи населению. Система государственной благотворительности закладывается в период царствования Петра I. Во второй половине ХVIII века забота о социально незащищенных категориях населения была признана непременной обязанностью государства. Повышению общественной активности граждан способствовало также принятое в 1785 году «Городовое положение». Оно учреждало такие сословия как духовенство, купечество, мещанство и крестьянство, которые должны были проявить заботу о нетрудоспособных представителях своего класса. Бурный рост капитализма обуславливает развитие благотворительности купцов и предпринимателей. Бурный рост благотворительных побуждений. В это время также оформляется переход от добровольной помощи к профессиональной. Открываются первые курсы по общественной благотворительности, налаживаются международные связи.

         В период социального планирования (1917—1991). Происходит реформирование системы призрения. Одни формы частной и общественной благотворительности взяла на себя система социального обеспечения, другие были прочно забыты.

Предпосылки благотворительной деятельности, вдохновляемой идеями милосердия, гуманности, человечности уходят в первобытнообщинный строй, в первобытный коллективизм.

Это подтверждается сведениями из многих наук: истории, археологии, антропологии, этнологии, философии. Еще Ч.Дарвин отмечал, что человек сохранил с отдаленных времен некоторого рода инстинктивную любовь и сочувствие к своим сородичам.

       Российские ученые подчеркивают, что история  благотворительности на Руси, уходит в глубокую древность, к временам “Крещения Руси.  К “нищелюбцам”, к тем, кто любил убогих, больных, страждущих, бескорыстно, по глубокой внутренней христианской потребности, относились представители княжеских родов, духовенства, лучшие люди Земли и различных социальных слоев. В данном случае можно увидеть реальное воздействие христианского вероучения, связанного со стремлением накормить голодного, напоить жаждущего, поддержать униженного, посетить заключенного в темнице, “призреть единого из малых сил”, независимо от его материальных возможностей и способности воздать дарящему. В данном случае подлинная нравственность была потребностью, а не выполнением долга из-под палки, из страха наказания, или для очередной публичной акции, или “рекламной кампании”, говоря современным языком. Мы подчеркиваем, что благотворительность на том этапе развития социальной системы не была связана с государственными структурами, с общественным благоустройством и с системой определенных социальных и культурных институтов, а была, по сути, необходимым условием личного нравственного здоровья князя, священника, благодетеля любого социального слоя. Причем, очень часто сам подвиг благотворительности, нравственный поступок требовался больше нищелюбцу, чем нищему. Во всяком случае, потребность и благодарность очень часто уравновешивали друг друга (нищие еще не стремились поджечь дома “новых русских”, а последние не пытались скрыться за каменными заборами с помощью вооруженной охраны от ограбленного в который уже раз законопослушного населения). Речь идет не об уровне общественного благосостояния или материальной экономической базе, а об уровне собственного духовного, нравственного совершенствования того или иного дарителя. Нищий, больной, юродивый помогали созданию своеобразного духовного моста между жертводателем и небесным воинством. Нищий выступал в качестве защитника, богомольца для душевного, бескорыстного благодетеля. В первом томе “Антологии по социальной работе” особо выделяется следующая мысль: “В Рай входят святой милостынею – нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается”. Таким образом, несмотря на все самые замечательные достижения в деле любви к “униженным и оскорбленным”, благотворительность являлась на том этапе развития общественного сознания и государственного управления сферой поступков отдельных лиц, органично связанных с идеями христианской нравственности. Необходимо подчеркнуть очень важный тезис: благотворительность еще не включалась в качестве обязательной в круг или сферу государственных обязанностей и установлений.  Святой Равноапостольный князь Владимир, крестивший Русь, нес в себе христианское начало не в риторических высказываниях, а в конкретных богоугодных деяниях и поступках. Правитель велел “всякому нищему и убогому” приходить беспрепятственно на княжеский двор, чтобы кормиться. Причем для больных, неспособных к передвижению, прикованных к постели, князь Владимир особо повелел готовить на большие расстояния особые повозки, специально приспособленные для российских дорог, нагруженные хлебом, мясом, рыбою, овощами, медом, квасом. Сопровождать данные повозки должны были люди, отличающиеся особой честностью, неподкупностью, непоказной христианской нравственностью, склонные к действенному состраданию, а не к демагогическим заверениям и пустым клятвам. Иаков Мних – один из богатых зарубежных купцов и исследователей, живший в России в тот период, свидетельствует, что подобные благотворительные акции проводились не только в Киеве, но и в самых отдаленных местах данного государства. Например, по свидетельству Иакова Мниха, князь Владимир, после блистательной победы над печенегами, повелел особым Указом раздавать бедным в большом количестве хлеб, мед, и даже выделил триста гривен серебра на поддержку убогих, что являлось в те времена огромной суммой. Князь Владимир положил начало организованной системе здравоохранения на Руси, независимо от социального положения призреваемых. Здесь и создание первых больниц, пусть далеко несовершенных, и стремление к организации врачебной помощи страждущим, даже если они не могли оплатить расходов, связанных с их лечением. Духовные токи, идеи христианской нравственности в сфере благотворительности органично переходили к последующим поколениям князей и духовных лиц в государстве. В этом аспекте отличались Великий князь Ярослав Владимирович и брат его Мстислав, князь Тмутараканский. Например, в 1016 году князь Ярослав открывает первое в Новгороде училище для трехсот сирот, в котором учили не только военному искусству, но и чтению, и рисованию, и различным ремеслам. Князь Ярослав внес в Церковный и Земский Уставы дополнительные разделы, связанные с идеями благотворительности. Помощь бедным не прекращалась и при потомках Великого князя Ярослава.В частности, во второй половине XI века особенным добротолюбием отличались его сыновья Изяслав и Всеволод. Здесь же нельзя не отметить и христианские нравы, отеческую заботу о нищих князей Тмутараканских Ростислава и Глеба.      

      Развитие традиций благотворительности было приостановлено татаро-монгольским нашествием на Русь. 

               В допетровскую эпоху основой благотворительности были православные храмы и монастыри. При последних устраивались богадельни для бедных и престарелых, а в неурожайные годы из монастырских запасов раздавались съестные припасы голодающим, устраивались общие трапезы для нищих. В 18 в. масштабы российской благотворительности значительно возросли. В 1775 г. в составе новых губернских учреждений появился особый приказ общественного призрения. На него возлагалась забота об образовании, лечении, устройстве народных школ, сиротских домов, приютов и богаделен для престарелых, работных и смирительных домов. Через 65 лет в стране таких учреждений было уже около 800. В 1860 — 1870 гг. забота об общественном призрении передавалась земствам и городам. Миссия общественной благотворительности в  начале XIX века всё более становится делом церкви. Первые в государственные больницы, в которых лечили бедных бесплатно, были также учреждены церковью. 

               При императоре Александре I были также учреждены кассы на содержание вдов и сирот пасторов Саратовских протестантских колоний (1806 г.), убогая и училищная в Дерпте (1813 г.) и т.д. Так появилась первая частная организованная благотворительная помощь. К концу XIX столетия в России насчитывалось более 14 тысяч благотворительных  обществ и заведений.      

               Ведущее место в истории благотворительности России занимали отечественные предприниматели - обладатели значительных капиталов. Они не только развивали торговлю, промышленность, банковское дело, насыщали рынок товарами, заботились об экономическом процветании, но и внесли неоценимый вклад в развитие общества, науки и культуры страны, оставив нам в наследство больницы, учебные заведения, театры, картинные галереи, библиотеки. 

      В дореволюционной России, благотворительность были неотъемлемой чертой, особенностью деловых людей. Во многом это качество определялось отношением предпринимателей к своему делу, которое в России всегда было особенным. Для российского предпринимателя быть благотворителем значило нечто большее, чем быть просто щедрым или иметь возможность получать привилегии и выбиваться в высшие слои общества, - это во многом было национальной чертой россиян и имело религиозную основу. В отличие от Запада, в России не существовало культа богатых людей. Про богатство на Руси говорили: Бог дал его человеку в пользование и потребует по нему отчета. Эту истину приняли и пронесли сквозь века многие представители делового отечественного мира, и благотворительность стала в определенном смысле исторической традицией российских предпринимателей. 

               В XVIII - первой половине XIX века проводниками благотворительности были преимущественно дворяне. Строительство частных больниц, богаделен, солидные денежные пожертвования на «помощь бедным» объяснялись как патриотическим порывом, так и стремлением богатой дворянской знати «отличиться» в глазах светского общества своей щедростью, благородством, поразить современников оригинальностью даров. Именно последним обстоятельством объясняется тот факт, что иногда благотворительные заведения возводились в виде великолепных дворцов.      Со второй половины XIX века с развитием капитализма ведущее место в российской благотворительности перешло к буржуазии (промышленникам, фабрикантам, банкирам), как правило, выходцам из состоятельного купечества, обуржуазившихся дворян предприимчивых крестьян - к третьему или четвертому поколению предпринимателей, начавших свою деятельность в конце XVIII - начале XIX века. К концу XIX столетия это уже были в массе своей люди интеллигентные и высоконравственные. Многие из них обладали тонким художественным вкусом и высокими духовными запросами. 

               В условиях крайней поляризации богатства и бедности в дореволюционной России филантропическое предпринимательство становилось своего рода «регулятором» социального равновесия, определенным средством устранения общественной несправедливости. Конечно, нищету и отсталость благотворительностью ликвидировать было невозможно, и это прекрасно сознавали предприниматели, но они стремились хоть как-то помочь «ближнему своему» и таким образом «облегчить душу себе». 

               В результате широкой и разносторонней деятельности отечественных предпринимателей в стране родились целые династии, на протяжении нескольких поколений сохранявшие репутацию видных благотворителей:  Штиглиц, Боевы, Тарасовы, Колесовы, Поповы. 

          Без огромной благотворительной деятельности предпринимателей не было бы у нас таких высот национальной культуры, как Центральное училище технического рисования в Санкт-Петербурге (меценат А.Л.Штилиц), шедевры К. Брюллова, А.Иванова, Ф. Шубина, как Третьяковская галерея, Бахрушиниский музей и Московский художественный театр, как усадьба Абрамцево, как выдающаяся русская опера с ее непревзойденным Ф. Шаляпиным и многое, многое другое. Не было бы, наконец, столь блистательных достижений науки, могучей книжной и музыкальной культуры - всего того, что сделало Россию великой, духовно богатой державой мира. Российская государственная и частная благотворительность со второй половины 19 в. существовала в основном на пожертвования купечества. Формы помощи в них отличались также большим разнообразием: предоставление жилья, ночлега, бесплатных обедов, выдача единовременных или постоянных денежных и натурных пособий, врачебная помощь, оплата лекарств. Приблизительно такую же структуру имела и благотворительность в других городах Российской империи. Важнейшей частью широкой благотворительности было меценатство, сыгравшее огромную роль в формировании и развитии отечественной культуры. «Для того чтобы процветало искусство, — писал К. С. Станиславский, — нужны не только художники, но и меценаты». Именно усилиями меценатов в России создавались обширные собрания высокохудожественных памятников искусства, музеи, театры и другие центры духовной жизни. 

    Меценатство как поддержка частными лицами культуры, науки и искусства получило развитие в России с 18 в., когда в стране возникли предпосылки для образовательной, музейно-собирательной и памятнико-охранительской деятельности. Расцвет меценатства наступил во второй половине ХIХ в. благодаря российскому купечеству, придерживавшемуся православных традиций помощи ближнему и поддержки культурных общественных учреждений. Нередко меценатство становилось обязательным для многих купеческих семей. Каждый большой и малый город имел таких покровителей.

Меценатство проявилось в виде покровительства искусству, наукам, собирании больших библиотек, коллекций, созданий художественных галерей, театров и т. д., так как культура во все времена не могла полноценно существовать без поддержки. 

 Поддержка всякого рода культурных начинаний была особенностью русской торгово-промышленной среды. Наибольшего размаха меценатство достигло во второй половине ХIХ-начале XX вв., с полным основанием можно сказать, что именно российские предприниматели создали условия расцвету национальной культуры в конце ХIХ-начале XX вв. По сути дела, третье сословие в России выполняло те функции, которые в других странах лежали на интеллигенции. А русская интеллигенция в это время бунтовала народ, строила несбыточные планы. Благотворительность к концу XIX сложилась в общероссийскую систему солидных обществ, учреждений, обрела статус и организационное строение. По мнению современных исследователей в дореволюционной России сложились следующие типы благотворительной деятельности: Частная благотворительность, которая могла быть по меньшей мере двух видов: Подача милостыни непосредственно нуждающимся; перечисление личных средств на счет благотворительных организаций, профессионально заниматься деятельностью по призрению или иной благотворительной работой, создание частных общественных учреждений. «Частная благотворительность отвечает требованию совести, требованию настоятельному и благодетельному». Она оказывает воздействие, в отличии от общественной, не только на тело, но в первую очередь, на дух человека. Она закрывает собой проблемы общественной жизни. В частной благотворительности есть выражение сострадания, порыв сердца. Но в законах этого времени можно встретить замечания, что не от всех можно получать благотворительные взносы. Так в «Уставе об общественном призрении» можно встретить такой пункт: «При пожертвовании от частных людей должно обращать внимание на поведение и прежний образ жизни лица, приносящего, не был ли под судом и следствием…». Таким образом, не всякий человек мог позволить себе заниматься благотворительной деятельностью. Общественная благотворительность, которая заключается в создании различных общественных благотворительных организаций, занимающихся определенным видом благотворительной деятельности, направленной на отдельные категории населения. Можно выделить два типа учреждений общественной благотворительности, связанных со статусом субъекта благотворительности: Благотворительные общества, находящиеся под попечительством императорской фамилии; общественная благотворительность возникла из частной как более сложная из простой. Она более совершенна, но коренится в частной и из нее вырастает. Общественная благотворительность более формальна в своих действиях, и влияет в основном на тело, а не на дух человека. «Но она собирает пособия и возбуждает безучастных, заменяет тех, которым занятия мешают заняться благотворениями, и становится распределительницей их пожертвований». И только она может решить некоторые глобальные проблемы: болезнь, старость.

Глава II.   А.Л.Штиглиц – яркий пример благотворительности и меценатства России  XIX века

 §1. Штиглицы -  династия банкиров, финансистов, меценатов. 

Штиглицы так же, как и многие другие иностранные предприниматели, приехавшие в Россию на рубеже ХVIII–XIX столетий, в начальный период индустриализации страны, стали наиболее подготовленными и активными инициаторами этого процесса. Учредители первых железных дорог и первых фабрик, они сформировали свой капитал в эпоху промышленно-экономического бума. Отец и сын Штиглицы – немцы по происхождению, навечно вписали свои имена в российскую историю. Людвиг Штиглиц приехал в Россию в 1803 году и вскоре от своего старшего брата Николая получил по наследству торговый дом в Петербурге. Штиглиц разбогател на торговых операциях во время войны России с Наполеоном, а затем в блокаде России с Англией. Врожденная честность Штиглица снискала ему всеобщее уважение в торговых кругах не только России, но и Европы. Вексель Штиглицев, по отзывам современников, ценился наравне с деньгами, а слово его ценилось еще выше векселя. Тенденциозность советской историографии на долгие годы стерла имена людей, внесших большой вклад в становление российской экономики и промышленности таких, как Чарльз Берд, Александр Вильсон, Франц Сан-Галли, Матвей Кларк, Людвиг Кноп, Людвиг Нобель, Людвиг и Александр Штиглиц и других. Многие из них приняли российское подданство, а некоторые обрусели и даже перешли в православие. В последнее десятилетие появились публикации, посвященные баронам Штиглиц. Специалисты дают неоднозначную оценку роли банкирского дома «Штиглиц и К°» в разные периоды экономического развития страны, однако все признают его основополагающую роль в формировании финансовой системы России. Чуть больше 200 лет назад началась русская глава в истории этой семьи, когда вдова советника при дворе князя Вальдекского Штиглица, продала дом после смерти мужа и переехала жить к своему старшему брату. Ее сыновья вынуждены были покинуть «фамильное гнездо» и отправиться на поиски счастья. Старший сын Иоганн смог остаться в Германии и продолжить образование в Геттингенском университете, где завязалась его многолетняя дружба с Вильгельмом Гумбольдтом. Остальные братья — Николай, Бернард и Людвиг — отправились в далекую Россию, манившую в те времена многих предприимчивых европейцев и ставшую для братьев Штиглиц второй родиной. Все трое достигли здесь высокого общественного положения, получили дворянское звание, преуспели в финансовой деятельности, особенно младший из них Людвиг Штиглиц. Бернард обосновался в Кременчуге, занимаясь винным откупом и разведением овец-мериносов. Он остался жить на юге России, с его именем связано много памятных мест в Одессе. Его старший сын Николай обосновался в Петербурге, дослужился до чина тайного советника, был женат на Юлии Грейг, родственнице известных адмиралов Грейгов. Приехав в Россию по поручению владельца богатого банкирского дома Клейна еще совсем молодым человеком, Людвиг Штиглиц намеревался продолжить карьеру финансиста и основать свое дело. Здесь уже жил его старший брат Николай, занимавший высокий государственный пост и пользовавшийся особым расположением императора Александра I, несмотря на то, что многие влиятельные персоны выказывали недовольство его быстрым продвижением в Петербурге. Так, например, граф Ф.В.Растопчин весьма неодобрительно отзывался в письме к М.И.Кутузову об огромном провиантском подряде, который министр финансов Д.А.Гурьев предоставил купцам А.Перетцу и Н.Штиглицу. Тем не менее, это не поколебало доверия к нему государя: «Некоторые банкирские поручения Штиглицу свидетельствовали о том, что он пользовался доверием правительства: еще в 1809 г. император Александр I перевел при его посредничестве за границу на личные, только ему известные расходы 13200 рублей»^.                  В 1817 г. Николай Штиглиц был назначен председателем Государственной комиссии погашения долгов. «Его усердие и труды, по отзыву министра финансов графа Е.Ф.Канкрина, способствовали к успешному ходу первых наших займов и ускорили достижение цели правительства в одной из важнейших финансовых операций». После окончания Отечественной войны 1812 г. Александр I пожаловал Штиглица «за большие заслуги дворянским званием». Николай умер рано, в 1820 г., он завещал все свое состояние Людвигу. При жизни он также часто помогал своему младшему брату, который не раз терпел поражения на пути к успеху и начинал все заново. После ряда первоначальных неудач наступила и у Людвига пора успешных торговых операций. Во время войны 1812 г. и, в особенности, в период континентальной блокады Англии он достиг полного финансового успеха и был удостоен «медалью на аннинской ленте для ношения в петлице». Штиглиц стал признанным лидером на Петербургской бирже, победив своего главного соперника, придворного банкира барона Ралля. Заняв видное место в деловых кругах столицы, Людвиг Штиглиц смог оказывать исключительное влияние на все важные операции в области финансов и промышленности. Причем делал он это так, что «вексель Штиглица являлся как бы его наличными деньгами, а слово ценилось выше векселя», — писала «Северная пчела» в 1843 г. Не остались незамеченными заслуги придворного банкира и лично самим императором. По Высочайшему повелению 22 августа 1826 г. по случаю коронации     Николая I «За оказанные правительству услуги и усердие к распространению торговли» Штиглиц был возведен в потомственное баронское достоинство Российской империи, а в 1828 г. причислен к первостатейному петербургскому купечеству. Успехи в финансовой сфере он подкреплял активным участием в созидании русской промышленности. Штиглиц вкладывал свой капитал в строительство первых железных дорог, сумев получить заем на 50 млн. серебром для постройки железной дороги между Петербургом и Москвой. Был одним из создателей первой пароходной линии между Петербургом и Любеком. Он владел сахарными заводами, ему принадлежали бумагопрядильные мануфактуры, Невская и Екатерингофская, в Петербурге. По его инициативе в Нарве было основано Общество Нарвской суконной мануфактуры, в которое помимо него вошли такие высокопоставленные особы, как К.В.Нессельроде и А.Х.Бенкендорф. В 1841 г. он удостоен «Высочайшей благодарности за отличное содержание людей на заводах». Этот факт свидетельствует не только о заслугах Штиглица, но и о внимании государя к социальным вопросам. Большие суммы Штиглиц вносил на содержание учебных заведений: Технологического института и двух училищ — Коммерческого и Торгового мореплавания, дома призрения нищих, детской больницы и образцового приюта.

Смерть настигла Людвига Штиглица внезапно, в расцвете жизненных сил, в возрасте 55 лет. Он умер 6 марта 1843 г., как писали газеты, «от нервического удара». По-видимому, дали себя знать необычайная деловая активность и... чрезвычайная сдержанность. В день его похорон Высочайшим соизволением по просьбе купечества в знак траура была закрыта биржа, что было уникальным событием. «Сами похороны, согласно желанию барона, происходили очень просто, без всякой пышности, несмотря на тридцатимиллионное состояние, оставленное им. Гроб покрыт был венками, которые любовь детская сплела ему из свежих цветов. Не было ни гербов, ни корон баронских. За гробом ехала не траурная великолепная карета, а обитая черным сукном скромная колясочка, в которой обыкновенно ездил покойный. Большая часть присутствующих провожала шествие пешком. Когда колесница выехала на Невский проспект, ей должно было остановиться. Вся эта широкая улица до перекрестка Литейного наполнена была народом. И по пустынным в обыкновенное время улицам, ведущим на Волково поле, стояли густые толпы».

На протяжении своей удачно сложившейся деловой жизни Людвиг Иванович постоянно ощущал гнет забот. Об этом говорит его обращение к сыну Александру: «Духовным завещанием этим я, как ты видишь, ни в чем тебя не ограничиваю, потому что я тебя знаю и имею к тебе полное доверие. Знаю, что ты употребишь большое состояние твое благородным и мудрым образом. Намерен ли ты продолжать торговое дело, это от тебя зависит... Я на твоем месте посвятил бы <себя> занятиям различными фабриками, имениями, учениями, путешествиям и прочему». Эти строки, полные отеческой любви и заботы, являются поистине духовным завещанием. Александр был вторым сыном Людвига и его жены Ангелики, урожденной Готшальк-Дюссельдорф. Старший их сын Николай, которого родители готовили к карьере финансиста, умер в 1833 г. Александр остался основным наследником всего многомиллионного состояния, торгового дома и баронского титула. Такой поворот судьбы был неожиданным для юноши, готовившегося заниматься наукой и искусством.

 §2. А.Л.Штиглиц – яркий пример благотворительности и меценатства России  XIX века.

Штиглиц Александр Людвигович — крупнейший российский финансист, промышленник, управляющий Государственным банком России (1860—1866), меценат. Родился в семье придворного банкира, основателя банкирского дома «Штиглиц и К°», барона Людвига фон Штиглица и Амалии Анжелики Кристин Готтшалк.

В 1840 г., после окончания Дерптского университета, «пылкий поклонник Гете и Шиллера», как писали о нем современники, Александр сомневался в окончательном выборе жизненного пути. Но по воле обстоятельств и под давлением финансовых кругов ему пришлось возглавить после смерти отца банкирский дом. Очень важным и судьбоносным стало в этот момент вмешательство самого государя: «Колебание осиротелого Штиглица-сына вынудило милостивое настояние императора Николая I с сожалением представлявшего себе возможное прекращение дел столь знаменитого дома». Отец его, миллионер и ревнитель просвещения, предназначал сына к ученому поприщу, к которому тот и чувствовал склонность. Получив еще дома прекрасное классическое образование, Штиглиц  закончил его в Дерптском университете и затем некоторое время путешествовал по Европе, а по возвращении в Петербург, к 1840 г., был назначен членом мануфактурного совета при министерствефинансов.
Окончив Дерптский университет, в 1840 году А.Л. Штиглиц поступил на государственную службу в Министерство финансов России, на должность члена Мануфактурного совета. Когда, три года спустя, в 1843 г., умер его отец, А.Л. Штиглиц, как единственный сын, унаследовал все его огромное состояние, а также и дела его банкирского дома, умелым ведением которых далеко расширил свои доходы, заняв первое место в столичном финансовом кругу и, подобно своему отцу, должность придворного банкира.  В качестве последнего А.Л. Штиглиц в промежуток времени с 1843—1846 г. успешно реализовал три 4 % займа на сооружение С.-Петербурго-Московской (Николаевской) железной дороги, за что и удостоился Высочайшего благоволения, ордена св. Владимира 4-й степени и золотой украшенной бриллиантами табакерки с вензелем Его Императорского Величества. В 1846 году был избран, биржевым купечеством Санкт-Петербурга, председателем Биржевого комитета. Неоднократно переизбирался, занимал эту должность в течение 13 лет. Журнал "Вестник промышленности" писал: "Имя его пользуется такой же всемирной известностью, как имя Ротшильдов. С векселями его, как с чистыми деньгами, можно было объехать всю Европу, побывать в Америке и в Азии. Нет городка в Европе, где бы не приняли его векселя". Принимал участие во всех крупных операциях российского правительства на внутреннем и внешнем рынках. Через банкирский дом барона Штиглица правительство России поддерживало отношения с банкирскими домами Амстердама, Лондона и Парижа. В 1847 г. за услуги, оказанные ведомству министерства финансов, пожалован орденом св. Анны 2-й степени;  В 1848 году назначен членом Коммерческого совета Министерства финансов, а в 1849 г. вновь пожалован орденом св. Анны 2-й степени с императорской короной за труды по должности председателя Биржевого комитета в первое трехлетие. В том же году А.Л. Штиглиц был выбран в ту же должность и на второе трехлетие, причем выборы повторены были и в 1852, 1855 и 1858 гг.  В 1854 году «за особенное на пользу общую усердие» произведён в статские советники, а в 1855 году — в действительные статские советники. В бытность А.Л. Штиглица председателем Биржевого комитета, им, между прочим, основана была образцовая биржевая артель его имени. Когда с началом Крымской войны правительству понадобились большие средства, А.Л. Штиглиц, пользовавшийся большим доверием и на заграничных денежных рынках, содействовал заключению иностранного займа и в 1854 г. за услуги, оказанные отечеству, получил чин статского советника. Около этого же времени им было сделано и два крупных пожертвования (по 5000 р. каждое) на нужды российского воинства: в 1853 г. — в пользу Чесменской военной богадельни и в 1855 г. — в пользу морских чинов, лишившихся имущества в Севастополе. Оба пожертвования отмечены были Высочайшим благоволением, и к коронации императора Александра II (1855 г.) А.Л. Штиглиц произведен был в действительные статские советники. Тогда же, совместно с бароном Фелейзином, Ш. занялся постройкой железной дороги из Петербурга в Петергоф и из Гатчины в Лугу (Балтийская ж. д.), которую затем подарил своему компаньону; последним же она была переуступлена за солидное вознаграждение обществу капиталистов. В 1857 году А.Л. Штиглиц выступил соучредителем Главного общества российских железных дорог, созданного для постройки и эксплуатации железнодорожных линий, которые должны были связывать земледельческие районы России с Санкт-Петербургом, Москвой, Варшавой, побережьем Балтийского и Чёрного морей. За усердие и содействие в этом полезном для государства деле А.Л. Штиглиц в 1857 г. награжден был орденом св. Станислава 1-й степени. Вскоре за тем, в 1860 г., А.Л. Штиглиц ликвидировал все свои частные банкирские дела, вышел из председателей Биржевого комитета, напутствуемый благодарностью столичного купечества, и всецело посвятил себя государственной деятельности. 31 мая 1860 г. Коммерческий банк, по Высочайшему указу, был преобразован в Государственный. По указу Александра II от 10 июня 1860 г. Александр Штиглиц был назначен первым управляющим Государственным банком с годовым жалованьем 3 тыс. руб. (плюс еще 3 тыс. руб. так называемых “столовых денег”).В 1866 году он был уволен с этой должности с оставлением при Министерстве финансов по кредитной части и в качестве почётного члена Совета торговли и мануфактур. На долю его выпала сложная задача согласовать деятельность нескольких финансовых учреждений, вошедших в состав нового учреждения, и организовать круг деятельности последнего.  В 1862 г., в частности, был осуществлен заем у лондонских и парижских Ротшильдов на 15 млн. фунтов стерлингов. Эти деньги предполагалось использовать для введения в России свободного размена кредитных билетов на золотую и серебряную монету. Однако в январе 1863 г. началось восстание в Польше, негативно повлиявшее на финансовое и политическое положение России. Увеличился спрос на золото, вырос бюджетный дефицит, на Петербургской бирже вспыхнула паника. В итоге переход к золотому обращению произошел только 30 лет спустя в ходе денежной реформы С.Ю. Витте. За труды свои по устройству дел Государственного банка А.Л. Штиглиц в 1862 г. произведен был в тайные советники, а в 1864 г. награжден орденом св. Анны 1-й степени с императорской короной. Два года спустя, в 1866 г., А.Л. Штиглиц однако, уволен был от должности управляющего Государственного банка с оставлением при министерстве финансов по кредитной части. С этого времени он жил рантьером в роскошном доме своем на Английской набережной, имея свыше 3000000 р. годового дохода, широко покровительствуя наукам и искусствам и распространяя щедрую свой благотворительность на всех, с кем приходил в прикосновение. Им были основаны в Нарве суконная и льнопрядильная фабрики, преобразованные в 1880 году в Товарищество нарвской суконной мануфактуры, и Екатерингофская бумагопрядильня.
В 1881 году произведён в действительные тайные советники. Государственный банк разместился в Петербурге в здании бывшего Ассигнационного банка, построенного в 1783—1790 гг. по проекту архитектора Джакомо Кваренги. Здание “охраняли” чугунные грифоны, украсившие перекинутый через Екатерининский канал в 1825—1826 гг. Банковский мостик. Здание на Садовой улице вплоть до 1917 г. являлось своеобразным символом финансового могущества империи: в подвалах Государственного банка хранился золотой запас страны. Заняв пост управляющего Государственным банком, Александр Штиглиц ликвидировал свои частные банкирские дела, но в его руках остались все нити финансового управления империей. То, что именно А.Штиглиц возглавил Государственный банк, обеспечивало переход многих функций придворного банкира к новому финансовому учреждению, которому предстояло играть ведущую роль в банковской системе России. На Государственный банк была возложена обязанность вести международные расчеты, и эта функция сохранялась за банком до 1866 г., то есть пока Александр Штиглиц оставался на посту управляющего. За время его правления были заключены три внешних займа и, по мнению министра финансов М.Х. Рейтерна, в непосредственном ведении которого находился Государственный банк, “все три увенчались блестящими успехами”.

Как глава Государственного банка Александр Штиглиц вынужден был постоянно заниматься изысканием средств, необходимых для поддержания бюджета. В 1863 г. для “подкрепления кассы” Государственного банка были выпущены 5-процентные банковские билеты на сумму 10 млн. рублей. В 1864 г. был заключен первый англо-голландский заем на сумму 47,9 млн. гульденов и 1,9 млн. фунтов стерлингов. В том же году состоялся первый внутренний 5-процентный “с выигрышами” заем на 100 млн. рублей. Полученные деньги должны были пополнить средства Государственного казначейства, из них планировалось финансировать также сооружение дороги из Москвы к Черному морю. Штиглиц поддержал этот заем за счет огромной (на 30 млн. руб. серебром) личной подписки. Часть этой суммы без всякого для себя вознаграждения он уступил затем Государственному банку. В начале 1866 г. был выпущен второй 5-процентный внутренний выигрышный заем на 100 млн. руб. для развития в России сети железных дорог и, наконец, в ноябре 1866 г. — второй англо-голландский заем на 31,4 млн. гульденов и 33 млн. фунтов стерлингов для обеспечения заграничных платежей Государственного казначейства. Все эти операции проводились при непосредственном участии Александра Штиглица. Выйдя в отставку “по домашним обстоятельствам” в 1866 г., Александр Штиглиц по распоряжению министра финансов был оставлен в составе членов Комитета финансов, где отвечал за Иностранное отделение Кредитной канцелярии Министерства финансов. М.Х. Рейтерн докладывал по этому поводу Александру II, что “по значению имени и личного кредита барона Штиглица в Европе… желательно сохранить его в делах заграничного кредита”. “В воздаяние усердной и деятельной службы” император наградил А.Л. Штиглица орденом Св. Владимира 2-й степени. Бывший глава Государственного банка обосновался в своем особняке на Английской набережной, который в 1859—1862 гг. построил архитектор А.И. Кракау, придавший фасаду сходство с палаццо эпохи итальянского Ренессанса. Строительство обошлось в 3,5 млн. руб., а после смерти Штиглица дворец был продан его наследниками Великому князю Павлу Александровичу всего за 1,6 млн. рублей. Банкиру принадлежал также особняк на Галерной улице, 54. До конца жизни А.Л. Штиглиц оставался одним из самых влиятельных и богатых людей России, имел свыше 3 млн. руб. годового дохода, хотя после отставки министра финансов М.Х. Рейтерна в 1878 г. совершенно отошел от дел.

Президент Франции Мак-Магон в 1879 г. наградил бывшего управляющего Государственным банком орденом Почетного легиона за заслуги по организации Всемирной выставки в Париже. В 1881 г. за прежние заслуги А.А. Штиглиц был произведен в действительные тайные советники.

По отзывам современников, банкир был человеком необщительным. Часто он отдавал и брал миллионные суммы, не проронив при этом ни слова.

Благотворительная деятельность Штиглица, являвшаяся как бы продолжением благих начинаний его отца, касалась больше всего нужд просвещения и интересов его подчинённых. Ещё в 1843 году, тотчас же по смерти отца, Штиглиц был утверждён почётным членом совета Санкт-Петербургского коммерческого училища и действительным членом совета Санкт-Петербургского  высшего коммерческого пансиона.
 В последнем звании он состоял до самого закрытия пансиона в 1858 году и, за свои заботы об этом учреждении и неоднократные щедрые пожертвования в его пользу, в 1846 году удостоен был Высочайшего благоволения, точно так же, как и за крупнее пожертвование на нужды коммерческого училища в 1845 году.
1 (13) января 1853 года, в день празднования пятидесятилетнего юбилея торгового дома «Штиглиц и К°», молодой владелец фирмы щедро наградил и обеспечил на будущее время всех своих служащих, причём никто не был забыт, до артельщиков и сторожей включительно.
Во время Крымской войны (1853—1856 гг.) им было сделано два крупных пожертвования (по 5 000 рублей каждое) на нужды российского воинства: в 1853 году — в пользу Чесменской военной богадельни и в 1855 году — в пользу морских чинов, лишившихся имущества в Севастополе.
В 1858 году, одновременно с пожертвованием на сооружение памятника императору Николаю I в биржевом зале, Штиглиц внёс значительную сумму на содержание воспитанников в учебных заведениях столицы в память покойного императора, а в 1859 году, также на нужды просвещения, пожертвовал капитал, в ознаменование совершеннолетия наследника цесаревича.
После вступления в должность управляющего Государственного Банка, Штиглиц озаботился нуждами своих сослуживцев. При его ближайшем содействии, в 1862 году, была учреждена ссудо-сберегательная касса служащих в Государственном Банке, затем в течение 3-х лет подкреплял средства кассы пожертвованиями (оставляя в её пользу часть своего жалованья), составившими в общем сумму в 10 290 рублей. В 1880-х годах, депутатское собрание кассы придало этой сумме наименование «капитала имени барона А.Л. Штиглица». Из его процентов ежегодно выдавались пособия вдовам и сиротам членов кассы.
Кроме перечисленных учреждений, Штиглицем в разное время были облагодетельствованы и многие другие, в том числе на его пожертвования продолжал существование детский приют в Коломне, основанный его отцом.
Самым важным пожертвованием Штиглица, самым ценным для России, которое одно способно было бы обессмертить его имя, — было учреждение на его средства в Петербурге центрального училища технического рисования для лиц обоего пола, вместе с богатым художественно-промышленным музеем и отлично оборудованной библиотекой. Это училище было любимым детищем Штиглица, горячего поклонника искусства вообще. Пожертвовав на первоначальное устройство училища 1 000 000 рублей, он продолжал субсидировать его и впоследствии. До последнего дня своей жизни был его почётным попечителем и после смерти завещал ему очень большую сумму, благодаря чему училище могло получить самое широкое и благотворное развитие.

Завещание, оставленное Штиглицем, вообще представляет образец заботливости о созданных им учреждениях и лицах, находившихся к нему в каких бы то ни было более-менее близких отношениях. Так, между прочим, в пользу служащих Государственного Банка им было завещано 30 000 рублей; не были забыты и его личные служащие: любимый камердинер, например, получил 5 000 рублей. Общая сумма, распределённая по завещанию Штиглица между разными лицами и учреждениями, достигала 100 000 000 рублей, не считая недвижимость.

Однако, несмотря на успехи, Александр, начиная с 1860 г., стал постепенно отходить от коммерческой деятельности. Причиной тому послужили изменения условий на бирже, связанные с отходом от монополизма, и изменения в государственной политике. Придворный банкир, привыкший чувствовать себя вне конкуренции и будучи человеком гордым, не сумел смириться с утерей первенства. Прежнее исключительное положение и характер предпринимательской деятельности Штиглица, видимо, не соответствовали интересам нового министерства финансов. Однако, чтобы удержать такого крупного финансиста в России, Штиглицу предложили пост директора вновь созданного Государственного банка. В 1862 г. он был произведен в чин тайного советника. Несмотря на все почести, барон окончательно отдалился от дел и в возрасте 52 лет перешел на положение рантье, имея свыше 3 млн. рублей годового дохода.

Такой шаг вызван был также и неутоленной страстью к искусству, которому он мог отдавать теперь все свое время. Особой любовью барона, по воспоминаниям современников, пользовался театр и, особенно, опера — премьер он не пропускал. Мало сохранилось сведений о его характере. Известно лишь то, что он был горд, немногословен и необычайно скромен в быту. По-видимому, замкнутый характер и объясняет столь немногие упоминания о нем в мемуарах, в частности его зятя, известного государственного деятеля А.А.Половцова. Благодаря влиянию последнего, равно как и склонностью барона к меценатству и к искусству, Петербург обязан существованием Центрального училища технического рисования с уникальным музеем при нем, учрежденных на его средства. Барон Штиглиц так же, как и его отец, не жалел денег на благотворительность. Он оказывал помощь различным учебным заведениям и приютам: коммерческому училищу, детскому приюту в Коломне, Чесменской военной богадельне, глазной клинике на Моховой.

Награды А. Л. Штиглица – это высокая оценка деятельности   мецената, банкира на благо России: • Орден Святого Станислава I степени — 1857 год. За постройку Балтийской железной дороги;
• Орден Святого Станислава III степени;
• Орден Святого Владимира IV степени и золотая украшенная бриллиантами табакерка с вензелем Николая I — 1846 год. За успешно реализованные три 4-процентных займа на сооружение Санкт-Петербурго-Московской (Николаевской) железной дороги;
• Орден Святой Анны I степени;
• Орден Святой Анны I степени, украшенный императорской короной — 1864 год. За труды по устройству дел Государственного банка;
• Орден Святой Анны II степени — 1847 год. За услуги, оказанные ведомству министерства финансов;
• Орден Святой Анны II степени, украшенный императорской короной — 1849 год. За труды на должности председателя Биржевого комитета в первое трёхлетие;
• Орден Святого Владимира III степени.

Скончался А.Л. Штиглиц 24 октября 1884 г. от воспаления легких. Отпевание было совершено в лютеранской церкви Св. Петра и Павла на Невском проспекте, а похороны согласно последней воле усопшего состоялись в Нарве в православном храме Св. Троицы, построенном Штиглицем для рабочих своих фабрик, несмотря на то что сам он был лютеранином. А.Л. Штиглиц был похоронен в фамильном склепе рядом с женой Каролиной, скончавшейся в 1874 г. (брак их остался бездетным).

Значительную часть своего состояния, которое к моменту кончины превышало 38 млн. руб., Александр Штиглиц оставил своей приемной дочери Надежде Михайловне Июневой. Девочка была подброшена Штиглицу в июне 1843 г. (отсюда ее и фамилия). По преданию, она была внебрачной дочерью Великого князя Михаила Павловича, брата императора Николая I, и некоей фрейлины “К”. Император принял участие в судьбе своей племянницы, сказав Штиглицу, что его интересует участь подкинутого ребенка, и тем самым побудив бездетного банкира удочерить незаконнорожденную.

В 1861 г. 17-летняя воспитанница вышла замуж за секретаря Государственного совета Александра Александровича Половцова (1832—1909). После смерти приемного отца она стала собственницей громадного состояния — 16—17 млн. рублей. Н.М. Июнева-Половцова и ее дети наследовали все недвижимое имущество, в том числе фабрики, заводы, имения, два особняка в Петербурге и дачу на Каменном острове, а также все процентные бумаги. Родной сестре А.Л. Штиглица баронессе Ю.Л. Кубе было завещано 14 млн. руб. — та сумма, которую А.Л. Штиглиц унаследовал от отца и теперь вернул семье. Остальное имущество по завещанию банкира перешло в пользу благотворительных и просветительных учреждений.

Немалые суммы он завещал Коммерческому училищу для бедных при лютеранской церкви Св. Петра и Павла, Елизаветинской больнице, Глазной лечебнице, Детскому приюту имени А.Л. Штиглица в Петербурге, Петербургскому Биржевому комитету и др.

Но наибольшие пожертвования достались училищу технического рисования — предмету давнего увлечения банкира. Еще в 1876 г. Щтиглиц “в память трудов покойного отца” передал в Министерство финансов 1 млн. руб. серебром “для устройства и содержания в Петербурге училища технического рисования барона Штиглица”. Его вдохновлял пример созданного в Англии в 1850-х годах Кенсингтонского музея образцов художественно-промышленного производства и основанной при нем художественно-промышленной школы. В России аналогичное учебное заведение действовало в Москве (Строгановское училище), но подобные школы необходимы были во всех главных экономических центрах страны. И училище технического рисования, созданное благодаря пожертвованиям барона Штиглица, стало первым таким центром декоративно-прикладного искусства в cеверной столице. Здание училища было возведено в 1879—1881 гг. по проекту архитекторов А.И. Кракау и Р.А. Гедике. Первым директором нового учебного заведения стал известный петербургский архитектор М.Е. Месмахер, ранее работавший преподавателем рисовальной школы Общества поощрения художеств. “Не имея потомков и желая навсегда связать свое имя с общеполезным для Российской империи учреждением”, Александр Штиглиц в своем духовном завещании оставил 5 млн. руб. на создание при училище художественного музея. Музей декоративно-прикладного искусства при училище был возведен в 1885—1895 гг. по проекту того же М.Е. Месмахера. В музее, открытом для свободного посещения, хранилось около 30 тыс. экспонатов — произведений русского и западноевропейского декоративно-прикладного искусства XVI—XIX вв., приобретенных в основном на средства жертвователя и его наследников. Имя банкира-мецената петербургское Центральное училище технического рисования и художественно-промышленный музей продолжали носить вплоть до 1917 года. В советское время эти просветительные учреждения были переименованы в Высшее художественно-промышленное училище им. В.П. Мухиной и Музей декоративно-прикладного искусства при нем. Часть коллекции музея была передана в Государственный Эрмитаж.

Будучи человеком вполне независимым, капиталы которого охотно принимались во всех странах, Штиглиц помещал своё огромное состояние почти исключительно в русских фондах и на скептическое замечание одного финансиста о неосторожности подобного доверия к русским финансам однажды заметил: «Отец мой и я нажили все состояние в России; если она окажется несостоятельной, то и я готов потерять с ней вместе все своё состояние». В этой фразе заключена преданность и благодарность своей второй родине.

Роль Штиглицев, выходцев из небольшого немецкого городка, в деловой и культурной жизни России, и особенно Петербурга, чрезвычайно велика. Масштабы их финансовой и промышленной деятельности снискали им популярность и всеобщее уважение. Благодаря своим заслугам и деловой порядочности они пользовались личным покровительством самого Александра 1, а впоследствии и Николая 1. Это, в свою очередь, свидетельствует о внимании Высочайших особ к людям предприимчивым (независимо от их национальности), действовавшим не только в собственных интересах, но и в интересах государства.

А.Л.Штиглиц блестяще справился со своей жизненной миссией, оправдав надежды отца, строки из завещания которого звучали так: «Любезный сын мой, Александр! Имение, которое тебе оставляю, как ты увидишь по партикулярной книге моей, весьма значительно, имя, которое носишь, — второй для тебя капитал. Вот плоды неутомимых усилий двух поколений, носивших это имя, превосходного дяди твоего Николая, основателя нашего благосостояния, и собственных моих, которому счастье весьма покровительствовало. Сохрани это имя, дабы оно перешло и к тем, которых однажды после себя оставишь».Действительно, Александр Штиглиц приумножил славу имени, однако передать его было некому, он оставил его училищу и музею. Но благодарность потомков, оценивших деятельность А.Л.Штиглица- это слава меценату, слава имени и династии Штиглицов

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Система меценатства во многих странах - это культурная привычка, переросшая в стиль жизни. Меценатство там - часть хорошо отлаженной системы благотворительности. В начале ее истории лежал принцип финансового стимулирования.

В России традиция меценатства как системы поддержки искусства, науки  частным капиталом существовала с XVIII века, но была прервана советской властью. Особенностью меценатства как такового являлась личная включенность благотворителя в процесс: он не только давал средства, но и сам участвовал в реализации проекта или занимался созданием частной коллекции, открытой для публики. Примером тому служит выдающийся российский финансист, промышленник, благотворитель и меценат  Александр Людвигович Штиглиц.

Личная заинтересованность банкира, желание помочь нуждающимся не только потому, что необходимо общественное признание, а по зову сердца, - это пример просвещенной благотворительности великого мецената, чье имя - Александр Людвигович Штиглиц.

Сегодня говорить, о том, что в России сложилась традиционная система меценатства еще сложно. Как правило, покупки, подарки музеям, поддержка  талантливой молодежи, выставок и тому подобные вещи происходят нерегулярно и основаны на личных предпочтениях. Нередко и вовсе совершаются по причинам, не имеющим отношения к истинному меценатству.

Система благотворительности призвана наладить связь между бизнесом и обществом, снять присущее этим отношениям напряжение и недоверие, характерное для современной российской действительности.

Для того меценатству перерасти  в естественную часть жизни гражданского общества в России, одного финансового мотивирования недостаточно. Требуются не менее важные моральные и социальные стимулы. У большинства крупных и средних бизнесменов есть острая потребность в общественном признании. Увековечить свое имя через вечные ценности красоты и добра - самый очевидный путь. И здесь играют роль не только общественное мнение, благодарности со стороны музеев, но и государственные награды, грамоты и тому подобные формы социального поощрения.

Согласно опросу ВЦИОМа 63% россиян согласны, что благотворительность должна быть делом каждого человека. Вместе с тем 56% считают, что эта деятельность должна быть анонимной. Только 33% россиян полагают, что государству следует оказывать моральную поддержку благотворителям и лишь 18% - о необходимости материального поощрения. Работа с общественным мнением и создание положительного облика современного мецената - еще один из аспектов формирования в России культуры меценатства.

 Не будет преувеличением сказать, что без огромной благотворительной деятельности предпринимателей не было бы у нас таких высот национальной культуры, как шедевры К. Брюллова, А.Иванова, Ф. Шубина, как Третьяковская галерея, учреждение в Петербурге центрального училища технического рисования для лиц обоего пола, вместе с богатым художественно-промышленным музеем и отлично оборудованной библиотекой, построенное на средства мецената Штиглица А.Л., Бахрушиниский музей и Московский художественный театр, как усадьба Абрамцево, как выдающаяся русская опера с ее непревзойденным Ф. Шаляпиным и многое, многое другое. Не было бы, наконец, столь блистательных достижений науки, могучей книжной и музыкальной культуры - всего того, что сделало Россию великой, духовно богатой державой мира.

Хочется, чтобы Благотворительная деятельность А.Л.  Штиглица и других великих меценатов России стала ярким примером  сохранения и передачи традиций меценатства. Чтобы по зову сердца, при поддержке государства бизнесмены и предприниматели, банкиры и финансисты ощутили духовную потребность в оказании благотворительной помощи, увековечивая  историческую память о себе благими делами.

                   СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

        1. Антология социальной работы в 5т. Т.1. История социальной помощи в России /

          сост. Фирсов М.В. – М.: Ставрогъ - НВФ СПТ, - 1994.

                2. Аронов А.А. Золотой век русского меценатства. М.: Издательство МГУК, 1995

                3. Благотворительность в России: Социальные и исторические исследования / ред.                                                                                     Лейкинд О. СПб.: Лики России, 2001.

                4. Благотворительность и милосердие в Санкт-Петербурге: Рубеж XIX – XX веков/ Авт.-сост.: -Занозина В.Н., Адаменко Е.А., ред. Семенов Н.Ю. – СПб.: Лики России, 2000.

               5.  Большая Российская энциклопедия., Т.1: А-Д. - М.: 1994.

               6. Будовниц И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. (XI – XIV вв.) М.:  Издательство Академии наук СССР. 1960.

               7. Власов П.В. Благотворительность и милосердие в России. - М.: ЗАО Издательствово Центрполиграф, 2001.

   8.КлючевскийВ.О. Добрые люди.М.: Издание Ступина, 1915.С.5.

               9.Мельников В.П., Холостова Е.И. История социальной работы в России: Учеб.

          Пособие. - М.: Издательско-книготорговый центр «Маркетинг», 2001.

               10. Нещеретний П И. Исторические корни и традиции развития благотворительности в России. - М.:Союз,1993.

               11. Ожегов С. Словарь русского языка / ред. Шведдова Н.Ю. - М.: Русский язык, 1985.

               12.Отечественная история: История России с древних времен до 1917 г.: Энциклопедия: в 5 т.:

               13.Семенова Л. Российская благотворительность: воспоминание о прошлом или наказ на будущее? // Социальная работа. 1991. - №1.

               14. Фирсов М.В. История социальной работы в России : Учеб. пособие для студентов вузов. - М. : Гуманит. Изд. центр ВЛАДОС, 1999.