Комиссар бригады
Н.М.Сухоруков (Фото 1943 г.)
Воспоминание Сухорукова Н.М.
«...Отечественная
война 22 июня 1941 года застала меня на работе в должности председателя
Морачевского сельского совета, Жирятинского района, Орловской области. 18 июня
1941 года я был призван в действующую 50-ю армию 258 стр. дивизии 954 стр.
полка и назначен политруком разведроты. После месяца боевых действий мне
предложили должность комиссара первого батальона. Наш полк и первый стрелковый
батальон действовали и занимали оборону на подступах к Брянску. В это время
фронт проходил западнее Жирятино. Передний край обороны в сентябре 1941 года
рассекал Жирятинский район на две части. Западная была оккупирована фашистами,
а восточная находилась в наших руках. Войска нашей 50-й армии, под
командованием Героя Советского Союза Петрова, остановили врага и закрыли
фашистам подступы к Брянску.
Наш 954 полк 50
армии занимал позиции на линии: Белоголовль-Столбы- Быковичи-Морачево-Кошово.
На этом участке фронта шла позиционная борьба. Больше месяца в беспрерывных
боях отражали в сутки несколько атак наседавших гитлеровцев. Наши бойцы
сдержали оборону. И когда фашисты взяли Орел, к нам поступил приказ:
«Отступить». Наш полк отступал организованно вдоль реки Рессеты Фостовичского
района, Калужской области. Там мы оказались отрезанными от своих войск. Больше
месяца со своей частью мы блуждали по лесам и болотам, вели бои, бились
насмерть, чтобы вырваться из окружения и соединиться с действующими частями Красной
Армии. Несли большие потери.
Управление полком и батальоном на нашем
участке прорыва было нарушено. Пришлось действовать группами. Одну из них
возглавлял я. Но через 3 суток в стычках с фашистами эта группа почти перестала
действовать - в живых осталось несколько человек. Раненых мы оставили в лесной
деревушке и еще раз сделали рывок в сторону прорыва. Опустели патронташи, давил
голод и холод - окончательно обессилили. Оторвавшись от преследования, я стал
советоваться с товарищами, как дальше двигаться к линии фронта.
Мой земляк, раненый коммунист Николай Калякин,
заявил, что будет пробираться в Жирятинский район и там вести борьбу с
немецкими захватчиками. Несмотря на мои возражения и предложения идти к фронту,
его поддержали другие товарищи. Тем более, будучи политруком разведроты, я
приобрел некоторый опыт проникновения в тыл противника, возглавлял разгром
нескольких немецких частей непосредственно в тылу врага, знал местность этих
районов, леса, а главное, верил в патриотическую преданность населения - все
это создавало реальную возможность организации партизанской борьбы. И мы
двинулись в эти районы. По пути двое ушли в свои села. Мы с Николаем Калякиным
в конце ноября прибыли в село Морачево Жирятинского района. Семья моя - жена и
трое детей, были эвакуированы на восток, где они определись на жительство. Я
ничего об их месте нахождения не знал. Дом наш был сожжен. Пришлось временно
остановиться у соседа, друга детства, Александра Корцова. От него я узнал, что
мои родители, отец Макар Александрович и мать Анна Николаевна проживают в
поселке Городище Бежицкого района. В ноябрьскую пургу я пошел на встречу с
ними. Шоссейная дорога была забита немецкими войсками. Идти было возможно
только через села, где оккупанты не успели создать аппарат насилия: старост,
полицию. В сумерках я стоял у дома родных. Окна были запорошены снегом. По
привычке разведчика я прижался к старому клену и стал наблюдать за окружающей
обстановкой. Вокруг было тихо, село словно вымерло, лишь в отдалении были
слышны отдельные выстрелы. Убедившись в безопасности, я негромко постучал в
дверь. В ответ скрипнула дверь избы, и из сеней послышался голос: «Кто там?». Я
ответил: «Николай». Чтобы убедиться, отец еще раз спросил: «Какой Николай?». Я
увереннее и громче ответил: «Открой, это я». Осторожно приоткрылась сенная
дверь, и мы бросились друг к другу в объятия. Всхлипывая, отец сквозь слезы проговорил:
«Коля, сынок, жив, а мы то думали, что нет тебя в живых». В это время мать
настороженно стояла у дверей, прислушивалась к нашему разговору. Она услышала
названное отцом мое имя, быстро шагнула в сени и обняла меня за плечи, с
материнской болью в душе проговорила: «Сынок, жив». Вошли в дом, завесили окна
одеялом и шалью, зажгли свечку. Посыпались ко мне вопросы.
И когда волнение
улеглось, отец и мать присели возле меня на скамейку и пристально рассматривали
мое бледное лицо. Отец рассказал мне об обстановке в Городище, Бежице и
окрестностях: везде на дорогах немцы установили свои посты, устраивают облавы
на коммунистов и окруженцев, на днях повесили двух коммунистов, говорят
партизан.
«Ну, что ты
думаешь, сынок? Как дальше быть?» - спросил он меня. Я твердо ответил ему:
«Намерен бить фашистов здесь, на нашей земле, помогать Красной Армии громить
полчища на фронте. Во многих селах я хорошо знаю патриотов, здесь на линии
фронта обороны осталась много оружия и боеприпасов». Отец одобрительно
отозвался: «Правильно решил, зынок, действуй. Я буду с тобой вместе бить вражью
силу». Мы договорились, что отец с матерью через несколько дней переберутся в
Морачево. Наш разговор о плане действий затянулся, но мать прервала его:
«Макар, хватит, Коля голодный». Она вытащила из стола полбуханки черствого
хлеба, несколько вареных яиц и тут же выругалась в адрес грабителей, которые
забрали кур.
Плотно
подкрепившись и согревшись, я тут же, задремал за столом. Отец и мать сидели
рядом со мной. Когда очнулся, отец сказал: «Ну, что, сынок, крепко намаялся ты?
Но ночевать здесь нельзя, опасно. Надо идти куда-то в безопасное место, где в
поселке можно отдохнуть». Мать на дорогу сунула мне кусок хлеба, два яйца,
поцеловала и по русскому обычаю промолвила: «Сынок, будь осторожен».
На другой день я
снова пришел в Морачево, в свое родное село, с которым у меня связаны лучшие
воспоминания моего детства, моей юности, бурной комсомольской жизни и работы
председателем сельского совета. Не теряя времени, я сразу же приступил к
патриотической работе. На второй день я пошел в Быковичи, где состоялась моя
первая встреча с Н.В. Самохиным. До войны мы несколько лет работали
председателями в двух соседних и соревнующихся (Морачевском и Быковическом)
сельских советах.
Встреча наша
была неожиданной и радостной. Николай Васильевич осведомил меня о своей
намечаемой патриотической работе. Я рассказал ему о фронтовых делах, о моей
встрече с отцом и матерью и о моих конечных планах в создании подпольной
патриотической Морачевской боевой группы. Услышав мой план действия, Самохин
крепко меня обнял и сказал: «Правильно, мой друг фронтовой».
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.